Текст книги "Изменишь однажды… (СИ)"

Автор книги: Диана Ярук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Задарновский поднимается со своего кресла. – Приди в себя, Артём. Вспомни, зачем мы тебя купили. Провалишь эту работу, и я устрою так, что ни одна порядочная контора тебя на пушечный выстрел к себе не подпустит, ты меня понял?

– Понял, Вадим Николаевич.

Глава сорок первая

Телефон трезвонит, вырывая меня из сосредоточенного состояния. Артём. Наверное, хочет узнать, что было сегодня ночью? Отвечать или нет? А вдруг что-то срочное?

– Артём, я занята. Говори быстро, пожалуйста.

– Надин, я знаю, как ты ко мне относишься, но нам нужно встретиться и обсудить дальнейшие планы.

– План – развестись, Артём. Больше обсуждать нечего. Это всё? – Он молчит. Тогда я прощаюсь и кладу трубку.

После ночного бдения у пьяного тела своего мужа у меня нет никакого желания разговаривать с ним. Зачем весь этот цирк? Вытащил Сашку перед самым вылетом, на жизнь ему жаловался, на судьбинушку свою. Кубики у мальчика не складываются, приголубьте бедосю!

Утром я была слишком разбита, чтобы пойти в бассейн и теперь у меня ломка – не хватает эндорфинов. Надо тогда ударить по двойной дозе сладкого. Или вовсе заменить горячее десертом? Ухмыляюсь, представив себе реакцию на такой обед Артёма. С его-то скрупулёзным подсчётом КБЖУ! Господи, как же хорошо! Сама себе хозяйка, хочу – халву ем, хочу – пряники. Не видно, пожалуй, штабелей мужиков, но, да и ни к чему они мне. Эхх…

Беру свою сумочку, надеваю плащ и иду к девочкам в турагентство. Со времени моего переезда в этот офис мы сдружились и часто вместе ходим обедать в кафе неподалёку. Те просят занять столик и как только разберутся с клиентом, сразу ко мне присоединятся.

С утра зарядил дождь, и я радуюсь, что надела резиновые сапоги. Раскрываю большой красный зонт, спускаюсь с крыльца бизнес-центра и с наслаждением ступаю в огромную лужу. Я слышу сочный «чвак» и бреду по воде. От меня расходятся волны, будто мои ноги – крейсеры в океане. Так и хочется подпрыгнуть повыше, а потом плюхнуться в воду, – и расплескать её во все стороны! Вверх, вбок, на себя! Я тихонько прыскаю, вспоминая, как раньше мы с Тимофеем выбегали под летний дождь и скакали по всем лужам, которые только попадались. Возвращались домой, измазанные в грязи по самые уши, одежду – хоть выжимай. Артём смеялся, говорил, что сын уродился весь в мамочку, такой же свин, и безуспешно пытался убегать от нас, когда мы бросались за ним, чтобы вымочить и его тоже. Тимофей на своих ещё неустойчивых ножках со всей серьёзностью вступал в бой, мы загоняли Артёма в угол, и тот, кривясь от брезгливости, но и не в силах сдержать смех, сдавался на милость победителей.

– Надин! – слышу я голос мужа. Выныриваю из воспоминаний и верчу головой по сторонам. Он стоит под чёрным зонтом чуть поодаль от бизнес-центра. Как долго он там находится? Взмахнув рукой, муж идёт ко мне. Как всегда, одет с иголочки, костюм от Тома Форда подчёркивает стройное тело, ботинки сверкают.

Я невольно любуюсь им. Было время, когда мне приходилось щипать себя, чтобы убедиться – это не сон и Артём Нилов действительно выбрал меня! Меня, Надьку-цыганку, Надьку-ворону, которая вечно витает в облаках, путая реальность с мечтами. Мне всегда хотелось узнать, почему он остановился на мне? Любая девчонка модельной внешности стала бы его, стоило только поманить пальцем. Но я никогда не решалась спросить – а вдруг он задумается и поймёт, что ошибся? Что во мне есть такого, чтобы удержать этого мужчину? Когда появилась Ирина, я, наконец, даже вздохнула от облегчения. Вот и встало всё на свои места.

Артём приближается и мне становится ясно, что сверкающий фасад производит впечатление только издали. Вблизи видно, какой он бледный, под глазами круги, у рта пролегли скорбные морщины. Муж останавливается у края лужи и смотрит на меня. Я – на него.

– Почему ты выбрал меня, Артём? – спрашиваю, наконец, я. Терять-то уже нечего. – Тогда, в УрХАГУ? Что во мне тебя так зацепило?

Он непонимающе хмурится.

– Я ведь была твоей собачкой, Тём. Ты мог дать мне команду «голос», и я бы начала гавкать. Сказал бы «прыгай на одной ножке» – и я бы прыгала. Мне только нужно было твоё тепло взамен, Тёма.

Артём вздыхает и смотрит на лужу некоторое время. Потом поджимает губы и шагает ко мне. Теперь и от него расходятся волны, как от крейсера. Артём идёт медленно, стараясь не кривиться, и останавливается, когда наши зонты сталкиваются, образуюя шатёр.

– Надин, когда я увидел тебя впервые, то охренел, какая ты была не наша, заморская невиданная птица. Ты ведь и понятия не имеешь, до чего же ты экзотичная диковина, а? Вся эта хрупкость в сочетании с острым как бритва умом, – это же долбаный афродизиак! Едва я тебя понял, то захотел, чтобы это всё было моим. И ты стала.

– Но ты ведь бросил меня тогда на два года!

– Зато, когда я вернулся и почувствовал в тебе новую надломленность, – ооо, это было как кровь для хищника! Ты, такая умная, такая тонкая, – и так покорно снова предложила меня себе! У меня снесло башню! Я жрал тебя, как акула, а ты только радостно подавала себя на мой стол каждый день. Я упивался тобой. Ты была моя, моя! – Артём размахивает рукой, глаза лихорадочно блестят. – Пока мне не показалось, что я нажрался. Мы переехали в Москву и это стало поворотным моментом. Мне начала претить твоя покорность. Я решил, что ты погрязла в бытовухе, не понимая, что сам вогнал тебя в эту серость. Начал убеждать себя, что ты потеряла былую яркость. Наверное, я высосал из тебя жизнь. Поэтому, когда появилась сексапильная девка, которая предложила мне новый стол, я клюнул и пошёл за ней. Только там нечего жрать, Надин! Сиськи, губы, ноги и глаза, в которых пустота! Я не мог представить себе настолько глупого человека. Уговаривал себя, что мне кажется, что, наверное, в её словах и действиях есть смысл, но нет! Ничего не было!

Артём потрясённо смотрит мне в глаза, забыв обо всём. Его заливает водой, потому что чёрный зонт съехал набок. Волосы прилипли ко лбу, шикарный костюм безнадёжно испорчен.

– Я чудовище, Надин! Я как чёрная дыра! Я пуст и свою пустоту пытался наполнить тобой!

Я вздыхаю и беру мужа за руку, отмечая, какие ледяные у него пальцы.

– Давай-ка домой, Тёма.

Глава сорок вторая

Я выхожу из лужи и тяну за собой Артёма. Поднимаю зонтик так, чтобы накрыть от дождя нас обоих, и иду к служебной машине. Артём открывает дверь, мы садимся вдвоём на заднее сиденье. Водитель везёт нас к дому на Чистых прудах, в квартиру, где я не была уже полгода. Мы входим, держась за руки.

Внутри всё так же. Чисто, элегантно, безлико. Следов Ирины нет. Как, впрочем, и моих. Удивляюсь, как я смогла протянуть здесь почти год, ведь даже в нашей с Тимофеем тесной двушке больше жизни и обаяния.

Артём скидывает у входа промокшие туфли и в мокрых носках шлёпает в спальню. Слышно, как включается душ. Я иду сто раз хоженой дорогой на кухню, наполняю чайник, ставлю кипятиться. Лезу в шкафчик за чаем и нахожу мой любимый, с кусочками яблока и корицы. Пачка наполовину пустая. Хм, похоже, Артём тоже к нему пристрастился.

Кидаю пакетики в кружки и заливаю горячей водой. Через пару минут на кухню приходит Артём, одетый в треники и поношенную толстовку с эмблемой его немецкого университета. Садится на стул, берёт чашку и дует на чай. Я усаживаюсь на своё любимое место на этой кухне, с торца стола, рядом с окном.

Если выглянуть в него, можно увидеть, как мокнут сейчас во дворе старые дубы и клёны с алой листвой. Там дальше стоят вековые сосны и среди них живёт беличья семья. В этом дворе всегда тихо, вот зверьки и смогли выжить в оазисе покоя посреди грохочущего мегаполиса. Я вглядываюсь в листву, но понимаю, что бесполезно. Белки сейчас прячутся от дождя.

– Иногда мы с Тимом по утрам видим, как они прыгают с ветки на ветку. – Говорит Артём, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Раньше я загадывала их на удачу. Если углядела хотя бы одну, значит, дни будут хорошими, – усмехаюсь я и отпиваю глоток из своей кружки.

– Много их у тебя было в этой квартире? – Спрашивает Артём. – Хороших дней?

– Бывали. – Пожимаю плечами я.

– А сейчас?

– Большая часть.

– Тебе нравится жить без меня, Надин? – спрашивает Артём.

– Наверное, да. Мне очень не хватает объятий, но ведь и когда мы жили вместе, ты нечасто баловал меня обнимашками. Впрочем, я понемногу справляюсь. Купила себе утяжелённое одеяло.

Артём хмыкает.

– А выйти на работу с ребятами в артель снова, – нравится? – задаёт вопрос он, глядя в свою кружку.

– Ты не можешь себе представить, насколько! Я как будто вернулась домой! У нас такие грандиозные планы! Сашка рассказал тебе, как мы вчера презентовали текущее состояние нашего проекта по реновации? Комиссия была в восторге! – Я вспоминаю слова земляка директора и смотрю на Артёма. Не выпуская кружки из левой руки, он поставил правый локоть на стол, закрыл глаза и трёт лоб пальцами. Трясу головой и решаю ничего не говорить про Михайлова.

– Мне всё вчера рассказал Задарновский. – Подняв глаза, Артём устало улыбается. – Я очень горжусь тобой, Надин. Ты совсем выросла!

– Спасибо, Тёма. Приятно слышать это… От тебя. – У меня стоит ком в горле. Не плачь, не плачь!

– Надин, наверное, скоро мне придётся освободить эту квартиру. И оплату за сад Тимофея больше не будет покрывать мой соцпакет. Наверное, наша общая медицинская страховка тоже закроется. Всё схлопнется, короче говоря. Буду искать другое жильё и другую работу.

– Почему? Постой, Саша что-то говорил об испытательном сроке, так?

Артём прикрывает веки и стонет. Потом открывает и смеётся.

– Когда он успел дать тебе полный отчёт о нашей попойке?

– Тогда же, когда ты трупом лежал у меня в прихожей на полу?

Это выражение лица бесценно.

– Твой телефон сел и Сашке пришлось притащить тебя ко мне, потому что мой дом – единственный адрес, который ты мог назвать! Точно ничего не помнишь?

– Думал, у меня глюки. Или мне снился сон. Как я оказался у себя?

– Приехали Максим с Анькой. Они с Сашкой отвезли тебя и затащили домой.

– Так это Максим… – Артём прикладывает руку к рёбрам и морщится.

– Эээ нет, – трясу головой я. – Он точно не такой. Ты, наверное, ударился, когда Саша уронил тебя на пол после того, как приволок в квартиру, – скрестила пальцы под столом.

– Ты так его защищаешь, Надин. Он настолько хорош?

– Хорош, – вздыхаю я.

– Так почему до сих пор не с ним?

– А почему я до сих пор не разведена? – поднимаю бровь я.

– Я дам тебе развод, Надин. – Артём запускает пальцы в свои волосы и закрывает глаза. – Прости, что вёл себя, как последняя сволочь.

– Спасибо, Артём. – Я глотаю слёзы.

– Не плачь, Надин. Надя. Артём протягивает руку и похлопывает меня по ладони. – Что же ты не прыгаешь от счастья? Скоро ты сможешь слиться в экстазе со своим Лосяшем, разве не так?

Я мотаю головой.

– Мне бы очень хотелось, правда. Только у меня теперь большие проблемы с доверием, Тёма. Ты меня немножко сломал.

Артём отворачивается и смотрит в окно.

– Мне так стыдно, Надин. Прости меня. Я бы сейчас сделал что угодно, чтобы смыть с себя эту грязь. Разделся бы догола и прошёлся по городу, под звон колокольчика и крики «Позор! Позор!» – невесело смеётся он, закрыв лицо руками. – Пусть толпа бросает в меня гнилой картошкой. Или можно было бы отрезать себе фалангу пальца, словно я парень из якудза, да? Положить ошмёток в коробочку и прислать тебе по почте.

Я тоже смеюсь.

– Тогда уж мочку уха.

Артём провожает меня из квартиры. Перед самым уходом он хватает меня за руку и зарывается лицом в мои волосы, совсем как прошлой ночью.

– Ты должна сказать мне название этой туалетной воды. Я побрызгаю ей подушку и буду рыдать в неё ночами.

– Ты не умеешь плакать, Артём.

– Никогда не поздно начать? – Разводит руками он.

Глава сорок третья

Выйдя из дома на Чистых прудах, я вызываю такси, чтобы уехать на свою квартиру. По дороге пишу девочкам из турагентства. Не обнаружив меня в кафе, они иззвонились по моему номеру, а я совсем забыла, что отключила звук после утреннего разговора с Артёмом. Потом отправляю сообщение нашей няне Кате с вопросом, не сможет ли она сама сегодня вечером забрать Тимофея из садика? Я хочу уползти в свою нору и не вылезать из неё какое-то время. Меня начинает бить озноб.

Эти полчаса у Артёма вытянули из меня всю душу. Я чувствую себя выпотрошенной, высосанной до суха, пустой.

Телефон в моих руках снова вибрирует. Макс. Всё ли у меня в порядке, спрашивает он, – как я собралась сегодня на работу после ночных бдений?

Еле шевеля губами, отвечаю, что еду домой, плохо себя чувствую.

– Можно мне приехать? – спрашивает Максим. – Как другу?

Немного подумав, я говорю «да».

Ввалившись домой, я принимаю долгий горячий душ, пытаясь согреться. Надеваю самые пушистые и тёплые носки, мягкие треники и флиску. Натягиваю трикотажную шапочку, в которой прохладными осенними утрами вытаскиваю мусор к контейнерам. Я разыскиваю в шкафу какую-нибудь шаль или платок, чтобы замотать шею, когда Макс звонит в домофон.

При виде меня у него лезут глаза на лоб, – я как раз отыскала широкий шерстяной шарф в новогодних ёлках и накрутила на себя в несколько слоёв, пока он поднимался по лестнице.

– Ммнее хххооллодно!! – еле выдавливаю я из себя.

Максим молча кивает, стаскивает ботинки, мокрый дождевик и обнимает меня изо всех сил. Я засовываю руки ему под свитер и вжимаюсь ещё сильнее.

– Ххооччу сппааать, – бормочу я в его грудь. – Ппомоги мне.

Мы проходим в зал, и я показываю Максиму, как нужно открыть мой тяжеленный диван. Достаю подушки и дёргаю из отсека для белья своё утяжелённое одеяло. Макс мягко отодвигает меня и достаёт его сам. Я валюсь на диван и вползаю под одеяло.

– Я сейчас буду спать и хочу, чтобы ты меня обнимал так крепко, как только можешь, хорошо? – Мне нужно напитаться обнимашками, чтобы восполнить жизненные силы. Я заставляю себя расслабиться и не дрожать. – Тимофея приведёт няня, а я боюсь не услышать, когда они будут звонить. Поэтому ты не спи, ясно? – приказываю я, еле держа глаза открытыми. – Отворачиваюсь к стене и, едва ощутив, как ко мне прижимается божественно тёплое тело, а большая рука крепко притягивает мою спину к твёрдой груди, я вздыхаю и проваливаюсь в забытье.

Когда я открываю глаза, то Макса рядом уже нет. За окном сумерки, зато в кухне горит свет и оттуда доносятся голоса. Выползаю из-под одеяла и бреду к людям. Тимофей за столом, поедает кашу, а Максим с няней сидят рядышком и умилённо наблюдают за ним. Друг замечает меня первый и улыбается. Катя подскакивает к чайнику, заливает пакетик кипятком и подаёт мне.

– Надя, Максим сказал, ты заболела? – Участливо спрашивает она, постреливая глазами на Лосяша.

Поставив бокал на стол, я присаживаюсь перед Тимом и крепко обнимаю его. Тот разок шмыгает носом и звонко чмокает меня в щеку. Пододвигаю к себе табурет и сажусь рядом с сыном, поджав одну ногу.

– Спасибо, Катечка! Мне уже лучше. Сколько я тебе должна за такси и за то, что привела Тима?

– Всё в порядке, твой друг уже со мной рассчитался. – Она склоняет голову набок и заправляет волосы за ушко.

– Максим? – Хмурюсь я.

– Не хотел тебя будить. И потом, Катя была так добра и сварила для нас с Тимофеем замечательную гречневую кашу. – Максим делает глоток чая. – Я люблю её есть с молоком и щепоткой соли.

– Я тоже! – подаёт голосок Тимофей.

– И мне понравилось! – застенчиво улыбается Катя. – Всегда теперь буду так её готовить, – бормочет она почти неслышно, уткнувшись носом в свою кружку.

Я вытягиваю шею, чтобы заглянуть в кастрюльку. На этой кухоньке можно достать практически до любой точки, не вставая. Заметив движение, Катя снова подскакивает и кладёт мне полную тарелку. Благодарю её, и, попробовав кашу по хвалёному рецепту нахожу, что это сочетание нравится и мне. Поднимаю глаза и восхищённо киваю головой Лосяшу, показывая своё глубочайшее одобрение.

Съедаю порцию, а потом доскребаю из кастрюльки всё, что осталось, вспомнив, что, вообще-то, не обедала сегодня. Катя с Максом смотрят на меня теми же глазами, что на Тимофея до этого – деточка кушает, не мешайте деточке! Я прыскаю со смеху. Вот уж давно не видела, чтобы кто-то так радовался тому, что я поела!

Открываю на сладкое варенье из роз, – последний оставшийся вкусный гостинец из Черногории. Вздыхаю, вспоминая, какие же это были замечательные две недели в Будве. Рассказываю Кате про виллу и про Драгоша. О том, как не хватает мамы и что этих двух недель в году совершенно недостаточно, чтобы напитаться её теплом.

Мне становится неудобно перед Катей. Она выручает меня уже больше полугода, а я знаю, только где она живет и что недавно закончила институт.

– Господи, какая я засранка! Заставила тебя выслушивать всю мою биографию, а про твою даже не спрашивала!

Катя заливается смехом и ерошит свои светлые волосы.

– Да что про меня рассказывать! Приехала из Тулы поступать на педагогический. На дневное не прошла, пришлось пойти на заочку и работать. Вот, зато в магистратуру на бюджет поступила! Живу у тётки в Сокольниках. Хотим с девочками из группы поближе к универу съехаться. Теперь думаю, хватит ли денег, из агентства-то я ушла.

– А как ты туда попала изначально?

– Подружка позвала. Она тоже в педе, на дефектолога отучилась. Нас хорошо в няни берут, особенно если хоть какой-то опыт есть. А я уже в старших классах подрабатывала в садике нянечкой. Ещё у меня трое младших братишек-погодок. Так-то мы с мамой вдвоём жили, а потом она снова замуж вышла. Я их, можно сказать, с младенчества каждого вынянчила! – тепло улыбается она.

– Трое мальчишек! – вытаращивает глаза Макс.

– Что есть, то есть, – качает головой девушка. – Шебутные – ужас. Но сейчас уже в школе все, стараются маму не разочаровывать, учатся только на четыре и пять! – улыбается Катя.

– Что такое «шебутные»? – спрашивает Тимофей, ужасно гордый, что участвует во взрослом разговоре.

Я целую его в нос.

– Значит, озорные, Тим. Как ты.

Сын несколько раз негромко повторяет новое слово, наверное, собираясь вставить его завтра в разговоре со своими одногруппниками. Он приваливается к моему боку и трёт об меня лоб – верный признак, что хочет спать.

– Ээ, друг, не вздумай заснуть! Нам ещё нужно принять ванну и почистить зубы! – говорю я, похлопывая сына по спинке.

– Надя, я, наверное, поеду. Вам спать пора, да и мне завтра на учёбу рано вставать, – обращается ко мне Катя.

– Конечно, Кать. Спасибо ещё раз, что выручила! Я сейчас тебе такси вызову. Туда же, в Сокольники?

Девушка утвердительно кивает, но тут вмешивается Максим.

– Всё в порядке, Надя! Я могу отвезти Катю, это же как раз по пути.

Няня светлеет лицом и переводит взгляд то на меня, то на Макса. А я пытаюсь понять, почему мне не нравится эта идея.

– Максим, ты… не устанешь такой крюк делать?

– Да какой крюк, – тепло улыбается Макс, – всё же в одну сторону. – Давайте, Катя, собирайтесь, я вас отвезу. – Он встаёт со стола, складывает грязную посуду в раковину и ловко её перемывает, пока няня бежит в туалет на дорожку.

– Позвони мне, когда доедешь? – прошу я.

– Конечно! – Озадаченно поднимает бровь Макс. – Не волнуйся, Надя, мы ведь не в пригород едем. – Он подмигивает мне, вытирает руки и идёт одеваться.

Я шагаю следом и наблюдаю, как Максим обувается и натягивает дождевик. Катя уже стоит у дверей, держа в руках зонтик и сумку.

– Спасибо большое тебе, Катечка, – благодарю я девушку. – И тебе тоже спасибо! Ты меня просто спас сегодня! – Обращаюсь я к Максу, а когда он тянется ко мне, чтобы обнять, повторяю:

– Сразу же позвони, слышишь?

Глава сорок четвёртая

После того как Максим с Катей уезжают, я не могу найти себе места. Отвечаю Тиму невпопад, перепутала его книжки, а вместо клубничной пены для ванны налила ему свою, хвойную. Я постоянно поглядываю на телефон, мысленно отсчитывая расстояние: вот он должен проехать Преображенку, вот Сокольники, вот, наверное, подъезжает к дому… Когда телефон вибрирует сообщением, я так резко хватаю его, что почти роняю на пол: «Я дома, всё хорошо».

Наверное, пора угомониться, но меня продолжает точить червь сомнения. Успокойся, ругаю я себя. Ты держишь его во френдзоне, сама отвергла, когда он пришёл с открытым забралом! Собака на сене! Ни себе, ни другим! Катя – хорошая девушка, убеждаю я себя. Очень милая и серьёзная. Такая составила бы Максу отличную пару. Не то что я, параноидальная истеричка.

Но через двадцать пять минут я сдаюсь и звоню Максу видеозвонком.

Он отвечает почти сразу.

– Надя? – слышу я удивлённый голос, но вижу только темноту.

– Максим, я просто волновалась, что ты действительно нормально добрался, – говорю я.

– Сейчас, подожди секунду, – тяжело дыша, говорит он. Телефон вплывает в круг света, а следом появляется и голова Макса в бейсболке козырьком назад. Теперь я вижу, что он стоит на улице, под фонарём.

– Что ты делаешь? – Удивляюсь я.

– Дождь закончился, вышел на пробежку, – запыхавшись, отвечает мне Макс. – Вот смотри! – Он медленно поворачивается с телефоном вокруг себя, и я вижу выхваченные из полумрака, залитые водой асфальтовую тропинку, часть скамейки, мокрые деревья.

– О! – только и могу сказать я. Щёки заливает румянцем. Ну и дура!

– Это ведь всегда будет так, да, Надя? – Спрашивает меня Максим, снова направив камеру на своё лицо.

– Как?

– Ты не сможешь доверять мне?

– Нет, я… – ищу слова. – Я хочу научиться!

– Хотел бы я научить тебя, – говорит Макс. – Но моя репутация безнадёжно испорчена.

Я вижу, как он расстроен и мне очень стыдно.

– Ты сильно на меня сейчас злишься?

– Ох, Надя, единственный, на кого нужно злиться, это я сам!

– Прости меня, пожалуйста, Максим!

Он много раз быстро кивает, говорит: «Пока» и кладёт трубку, не дождавшись моего ответа.

Бросив телефон на диван, я сжимаю свои виски. Как же стыдно-то, господи! Поженила его с Катей!

Несколько дней мы с Максимом ничего не пишем друг другу. Мне ужасно неловко, а он, наверняка слишком обижен. Но, наткнувшись в плейлисте на песню, которой он со мной однажды поделился, – грустную, очень чувственную балладу, я беру себя в руки и пишу: «Мир?» «Всегда!» – чуть погодя вибрирует ответ.

Так пролетают две недели, – я работаю, часто разговариваю с Аней или с мамой. В один из будней мы выходим с Максом поужинать в наш любимый ресторан, в другой раз идём в кино, на премьеру. Лосяш избегает встречаться с няней Тимофея, – чмокает меня в щеку, обнимает, как я люблю – крепко, до хруста костей, и быстро уходит, стараясь не провоцировать моей ревности. Катя встречает меня грустным взглядом. Мне тоже немного грустно за неё. Если бы я не знала о тёмной стороне Максима, я бы считала его лучшим мужчиной в мире!

С мужем мы всё так же встречаемся по пятницам, возле детсада Тимофея. Я приезжаю попрощаться с сыном на время выходных. Артём перестал ездить к нам с Тимом домой. Больше того, он уточнил размер одежды сына и завёл для того пижамки и комплекты белья, штанов, футболок и кофт для ночёвок у себя. Почти всё – с принтами котов, как Тимофей любит. Я знаю, потому что Артём скидывал мне фото обновок, уточняя, подойдут ли они сыну. А ведь я помню времена, когда он не мог отличить пижаму от выходного костюма!

Сегодня Артём ковыряется в телефоне и замечает меня, только когда я уже совсем рядом.

– Оо, Надин! – устало улыбается мне он. – А я вот жильё себе присматриваю. Как-то совсем отвык от этого… В последний раз я занимался поисками, когда мы ещё не были женаты, да? Помнишь нашу первую квартиру? Крошечная полуторка на четвёртом этаже в доме без лифта!

– Ещё бы! И мне пришлось спешно искать другую прямо перед родами! На первом этаже или с лифтом, чтобы не тягать на себе коляску!

– И я ещё фыркал и отвергал твои варианты…

– А сейчас какую ищешь? – спрашиваю я.

– Наверное, двушку, как у тебя. Одна комната для Тимофея, другая – для меня. Придётся поужаться в расходах, пока не найду новую работу, – вздыхает Артём.

– Почему «Партнёры» вдруг решили от тебя избавиться? – спрашиваю я. – Неужели все твои идеи, бешеные усилия и переработки их не устроили?

– Наверное, нет, Надин. Это ведь почти корпорация. Они полагали, что мой приход увеличит их прибыль вполовину. Даже для меня это оказалось сложно. Выяснилось, что я не командный игрок, а, скорее, волк-одиночка.

– Мне жаль... Это было так важно для твоей карьеры. Но ведь ты можешь указывать в своём резюме работу у них и это будет отличный бонус?

– Пожалуй, мы расстанемся не настолько хорошо, – невесело улыбается Артём. – Может быть, придётся начинать всё с нуля. Ну да ладно, не забивай себе голову, – хмыкнув, говорит он. – Что будем делать с садом? Я, пожалуй, могу ещё полгода оплачивать его самостоятельно. Но потом придётся искать что-то попроще.

– Я уже думала об этом, Тём. Поизучала отзывы и нашла несколько садиков недалеко от себя. Есть неплохой по системе Монтессори совсем недалеко от нашего дома. И оплата в два раза ниже той, что сейчас. Собираюсь сходить туда на днях.

– Может, и квартиру для меня поизучаешь? – с надеждой спрашивает Артём.

– Могу порекомендовать тебе… Как там было… «Шикарный лофт на Мясницкой»?

Артём разражается истерическим смехом.

Глава сорок пятая

Через две недели Артём рапортует о своём переезде. Когда он сообщает адрес, я немного бьюсь головой об офисный стол. Его новая квартира буквально в пятнадцати минутах ходьбы от меня!

«Зато удобно от тебя Тима забирать, – пишет мне муж, – машины-то у меня теперь нет». Следом летят фото квартиры. Это двушка, как он и грозился, но в новом жилом комплексе с огороженной территорией.

Нет у него теперь и работы. Артём говорит, что уже начал рассылать резюме, но сейчас появилось больше времени и теперь он по-честному хочет делить обязанности по воспитанию Тимофея. Отношусь к этим словам со скепсисом. Поживём – увидим.

У Тима новый сад. Я волновалась о том, как он вольётся в новый коллектив, но в группе оказались несколько мальчишек из нашего двора и сын на седьмом небе от счастья. Вот они, правильные стороны городского планирования – теперь всё находится от меня в шаговой доступности: детсад, работа… муж. Кстати, нам переназначили судебное заседание на более ранний срок, и Артём клянётся, что не будет вставлять палки в колёса.

Через пару недель должен переехать в Москву Сашка, а потом, когда он обустроит жильё, приедет и Аня с детьми. Я присмотрела помещение в нашем бизнес-центре, чтобы там удобно разместились пять-семь человек. Если всё будет идти по плану, то через год мы могли бы занять и весь этаж.

Квартиру для подруги мы с Максом уже нашли. Всё, как она и просила: трёхкомнатная, с окнами на восток, тихий двор, рядом школа и детсад. И подруга, то есть, я, конечно же.

Ещё нам предстоит закатить шикарную вечеринку в честь открытия столичного филиала.

– Надо громко заявить о себе этим московским снобам! – Говорит Анька. Прекрасно понимая, что организация такого специфического мероприятия нам самим не по силам, мы решаем, что стоит нанять специальных людей. После некоторого сомнения я спрашиваю у Артёма, не мог бы он кого-то посоветовать. Тот скидывает мне телефон крупного пиар агентства.

Я прошу менеджера прислать мне варианты презентаций, и он даёт несколько. Мы с Аней и Сашей решаем остановиться на старой доброй вечеринке в отреставрированном здании электростанции постройки начала XX века с фуршетом и зажигательной шоу программой. Агентство обещает пригласить звёзд кино и музыки для придания большего веса нашему мероприятию. Мы скидываем им список гостей, которых нужно позвать, а также список гостей, которых очень хотели бы видеть, подписываем договор и перечисляем аванс.

Так что, ко всем тараканам у меня добавился новый невроз: а вдруг никто не придёт на нашу вечеринку? Мне даже снятся кошмары по ночам – я прихожу на праздник, а там – никого!

В середине ноября нас с Артёмом, наконец, развели. Я настолько боялась очередной подставы с его стороны, что просто не поверила своим глазам, когда увидела, что он входит в зал суда. Артём ответил на все вопросы судьи о совместной опеке и о финансовых делах. Только преувеличенное спокойствие говорило о каких-то душевных терзаниях. Впрочем, я не заостряю на этом внимания, боясь спугнуть удачу.

Когда после заседания Артём зовёт меня отпраздновать развод обедом в ресторане я, хоть и с некоторыми сомнениями, соглашаюсь. Хотя бы из благодарности за те годы, что любила его.

Он приводит меня в ресторан среднеазиатской кухни. Мы снимаем обувь и располагаемся на низеньких топчанах. Я живо представляю себе книжку про римских патрициев, – никогда не ела полулёжа.

– Очень хочу съесть кучу углеводов, чтобы заглушить душевные страдания, – саркастически отмечает Артём, заказывая себе порцию плова в хлебной тарелке.

Я выбираю себе самсу с бульоном.

Нам приносят закуски от повара – маленькие плошки с салатами и соусами: тёртую морковь, свежие овощи с какой-то острой заправкой, йогурт с чесноком, йогурт с копчёной паприкой, а еще зелёный чай в пузатом керамическом чайничке и пару пиалок.

– Теперь ты счастлива, Надин? – спрашивает Артём, обмакивая кусочек лепёшки в йогурт.

– Наверное, да, – отвечаю я, прислушиваясь к своим чувствам. – То есть, я ожидала, что произойдет какой-то взрыв эмоций, но этого нет. Скорее, просто облегчение. А ты что испытываешь?

– Хмм, горечь, тоску, разочарование? – Почёсывает висок Артём. – Ощущение, что жизнь катится в тартарары?

– Тём, я не виновата во всём этом, – мягко напоминаю ему я.

– Нет, конечно, нет, – морщится Артём. – Если честно, я почти всё время с момента нашего… кхм, разлада, пытался повесить на тебя вину за всё. За то, что пришла тогда в офис не вовремя, за то, что влезла в мою почту, за то, что решила не жить больше со мной. Ты же знаешь, эмоции – не самая моя сильная сторона. Пожалуй, хорошо мне даётся только злость.

– И брезгливость, – добавляю я.

– И брезгливость, – вторит он. – И вот однажды я поймал себя на том, что я вроде как сменил женщину, а злость осталась. Даже стала больше. Может быть, не в женщине проблема, – подумал я. Может быть, проблема во мне?

– Ух! – не могу сдержать восхищения. – Кто ты и что ты сделал с моим бывшим мужем?

– Встал на путь исправления, помнишь? – Говорит Артём. – Даже подумываю походить к психологу какому-нибудь, пусть мне мозги вправит, а?

Я вытаращиваю глаза от потрясения.

– Глядишь, и ты даже решишь повторно выйти замуж за нового и исправленного меня, а, Надин?

Глава сорок шестая

Я стою в огромном зале бывшей электростанции, которое сдаётся под разные светские мероприятия и нервно одёргиваю юбку длинного бархатного синего платья от Moschino. Из-под подола немного видны мои ноги в плетёных золотых босоножках на невысоком каблучке.