Текст книги "Изменишь однажды… (СИ)"
Автор книги: Диана Ярук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Максим показывает мне, где ванная и чистые полотенца, выдаёт халат и просит отдать одежду для стирки. Я снимаю свитер, джинсы, носки – нам пришлось разуваться в котокафе, – и, приоткрыв дверь, вешаю всё на ручку с обратной стороны. Приняв супербыстрый душ, я сушу волосы, надеваю халат, подворачиваю рукава и иду на запах свежезаваренного кофе. Полы халата волочатся за мной, как шлейф, но тут я уже ничего сделать не могу.
На кухне, сидя за массивным столом, Макс прослушивает голосовое сообщение от Ани. Я улавливаю «…она упираться будет, а ты гни своё, веди в кабак, даже если силком». Профессор Лосяш закатывает глаза и надиктовывает ответ: «Мы уже сходили, Ань. Поели палтуса. Хотя я бы предпочёл окуня». Он отставляет телефон, улыбается мне и спрашивает, добавлять ли сливки в кофе. И ещё – на столе стоит полный стакан апельсинового сока! Так вот что тарахтело, пока я была в ванне, – соковыжималка!
– Я включил быструю стирку. Закончится через три минуты. Потом в сушилку и через полчаса можно идти.
Выпив залпом апельсиновый сок и взяв в руки кружку с кофе, я прошу показать квартиру. Мало ли когда ещё в жизни удастся увидеть жилище с призраками.
Мне нравится, как Максим смог сохранить величественный ампир и вписать в него шведский минимализм. Похоже, Анька приложила руку к дизайну. Полы отделаны дубовым паркетом, с трёхметровых потолков свисают аскетичные светильники, ковров почти нет. Большие окна задрапированы стильными, но тоже лаконичными портьерами, мебель добротная, деревянная. Всё выдержано в коричневом тёплом, оливковом и сером оттенках. Больше всего мне нравится, как много света и воздуха в этой квартире. Мы проходим в просторный зал – я вижу на креслах, на диване разбросанные детские вещи и спохватываюсь, что толком так и не пообщалась с Аниной мамой и Зоей. Надо бы в гости позвать.
В кабинете одна стена заставлена книжными полками от пола до потолка. Все тома на разных языках. Видно, что сначала хозяин аккуратно расставлял их, но потом ему перестало хватать места и книги полезли во все щели, лежали горизонтально поверх стоящих вертикально, часть выплеснулась наружу, ожидая, что для них организуют своё место хранения.
У окна расположен рабочий стол. Здесь наверняка много солнца с утра. У второй стены на подставках стоят музыкальные инструменты: цифровое пианино, классическая гитара, электрогитара, укулеле и даже скрипка! Я стону:
– Признавайся, ты всё-таки гений! Когда успел выучить иностранные языки и играть на всём этом?! – Максим смеётся и в защите поднимает ладони:
– Хогвартс для гопников, помнишь? Можно было не дежурить на кухне и на уборке, если ты занят в школьном оркестре.
Мы проходим в спальню, но мне неловко тут находиться. Я мельком осматриваю огромную кровать с лоскутным покрывалом, – наверняка, подарок тети Гели и вижу дверь гардеробной. Слышно, как пищит сушильная машина, объявляя о конце работы. Мне и радостно, что так легко разрешились мои страхи, но и немножко грустно расставаться с Максом. Давно не было так хорошо и спокойно.
– Слушай, а что с призраком? Он уже приходил?
– К сожалению, нет. А я ведь даже приготовил список вопросов! Нам есть, о чём поговорить.
Свежеумытая, в выстиранной одежде, напившаяся ароматного кофе и апельсинового сока я иду к ожидающему меня такси, чтобы поехать за Тимом, и улыбаюсь во весь рот.
Глава десятая
Совершенно незаметно наступает настоящая весна! Вот так, в один день, бам! – и солнце перестало жмотничать, расплескало свои лучи по небу; воробьи чирикают, как оглашённые, на деревьях крошечные клейкие листочки-коготочки; на душе – неизвестно откуда появившееся ожидание чуда.
Я, наконец, получила с курьером доверенность и теперь ношусь, как угорелая, из города в область. Аня назначила мне приличную зарплату и выделила хороший бюджет на расходы. Иногда подумываю взять в прокате машину, но немножко боязно выезжать на шоссе. Рано утром я отправляюсь на место будущей стройки на электричке, а иногда за мной увязывается и Максим. Ругаться на него бесполезно. Если уж Аня и дала кому-то поручение, семь шкур спустит, а своего добьётся.
Впрочем, я не в обиде. Запасаюсь кофе в термосе, бутербродами в термосумке. Максим привозит апельсиновый сок. Мы едем в его машине, пьём свои напитки, иногда болтаем, иногда уютно молчим. Лазаем среди весеннего бездорожья в резиновых сапогах, порой довольно глубоко проваливаясь в грязь. Однажды я застряла так, что, не будь рядом Макса, пришлось бы выкарабкиваться из этой чвакающей топи ползком. Впрочем, я так смеялась, что таки шлёпнулась в липкую лужу задом. А ещё Максим хорошо ориентируется на местности, даже без компаса сразу определяя север и юг. Стоит где надо, пока я измеряю пространство лазерным дальномером, используя его высокую фигуру, как точку отсчёта.
В конкурсной комиссии быстро принимают нашу заявку на предварительный отбор, ни к чему не придравшись. Я без сопротивления получаю все разрешительные справки для проведения изыскательских работ. Даже топосъёмку мне делают сразу правильно, не перепутав координат. Всё идёт так гладко, что я немного пугаюсь.
Впрочем, есть одна огромная ложища дёгтя в этой суете. Артём.
Уже вторые выходные подряд он не приехал за сыном. В прошлый раз позвонил на мой телефон и долго разговаривал с Тимофеем, объяснял, что в командировке, обещал привезти подарок. Сегодня утром он даже не стал заморачиваться, просто скинув сообщение, что не может приехать.
У меня сердце обливается кровью. Тимофей, маленький педант, с вечера приготовил для встречи с Артёмом любимую одежду, книжку, просил разбудить пораньше.
Куда смотрели мои глаза, когда я решила связать свою жизнь с этим человеком?
Скрестив пальцы, я вру Тиму, что его отец в сверхсекретной специальной миссии по защите рыжих панд. «Их осталось всего две с половиной тысячи – на весь мир!» Тим делает огромные глаза и решает, что ради такого, папе, конечно, стоило отправиться на другой конец света.
Мы с ним твёрдо настроены провести эти выходные не менее героическим образом и решаем пойти в парк Зарядье. Говорят, там расцвели крокусы.
Собираю для себя рюкзак – плед, запасную одежду для Тима, перекус. И тут от Макса приходит сообщение с вопросом, не надо ли нам куда-то ехать. Я отвечаю, что на сегодня отбой, потому что мы с Тимом собираемся в центр, провести лучшие выходные в мире. Стоит ли говорить, что Макс имеет абсолютно такие же планы?
Вот только, похоже, что вместе со мной новость о крокусах прочитали и все жители Москвы. По парку ходят толпы народу, и я нервничаю, чтобы Тима не затоптали на дорожках.
Максим спрашивает, не буду ли я против, если он посадит Тимофея к себе на плечи? Мне опять неловко, так что Макс присаживается на корточки возле сына и предлагает себя в качестве транспортного средства. Тиму только того и надо! Он с удовольствием вскарабкивается на шею Максима, да так быстро там осваивается, что вскоре начинает понукать того коленями, требуя то двигаться резвее, то подпрыгивать и ржать, будто это его собственный конь. Не могу удержаться от смеха. Когда профессор Лосяш, весь в мыле с бровями домиком поворачивается ко мне, безмолвно взывая о помощи, я отвечаю, что он сам напросился. Впрочем, Тимофей проявляет милость и слезает через некоторое время сам.
На обед мы занимаем столик в уличном кафе. Я укутываю Тимофея в плед, и он взахлёб рассказывает Максиму о «секретной миссии» своего отца, пока я пинаю носком ботинка трещину в асфальте. Но Макс поддерживает беседу как ни в чём не бывало. Достаёт телефон, ищет информацию о редких рыжих пандах и восхищённо цокает языком.
Когда мы приезжаем вечером домой, Тим едва шевелится и засыпает на ходу. Я укладываю его в кровать и иду на кухню.
Артём отвечает примерно с десятого гудка.
– Я привезу Тимофею огромного робота в подарок, – без приветствия говорит он.
– Ему не нужен огромный робот, которого некуда будет поставить в нашей квартире, – отвечаю я. – Ему нужен ты.
– Надин, ты сама решила развестись со мной и лишить Тима жизни с отцом.
Я задыхаюсь от возмущения.
– То есть, я должна была существовать с тобой и дальше, зная о другой женщине? Не отсвечивать, сидеть в сторонке, продолжать обслуживать, замирая от каждого недовольного взгляда?
– Пожалуйста, не начинай, – говорит Артём. – Не надо было совать нос куда не следует. Ты подписала документы, которые тебе дал мой адвокат?
Я хочу сказать что-нибудь язвительное. Что-нибудь о том, как он оценил шесть лет совместной жизни, но слышу в динамике томный голос:
–Котик, с кем ты разговариваешь? – и от ярости бросаю трубку.
Глава одиннадцатая
Месяц пролетает так, что я и глазом не успеваю моргнуть. Представляя себя ёжиком Соником, я ношусь со своим делом, запрещая расслабляться. К немалой тревожности добавляет и Аня. Хоть и уверяет, что не давит на меня, а всё-таки каждый день требует отчёт о проделанной работе.
Мне удаётся вовремя собрать все нужные исследования, получить спутниковые снимки, зарегистрировать филиал нашего ООО. Я вызубрила расписание своей электрички и с закрытыми глазами найду дорогу к участку. Я перезнакомилась со всеми работниками муниципалитетов, коммунальных служб и местных управ.
Но у ребят в Екб ещё больше работы: забыв о личной жизни, они не спят ночами, создавая рендеры, собирая презентации и просчитывая технико-экономическое обоснование. И это на фоне плановых заказов по старым договорам, которые тоже имеют свои дедлайны. Иногда мы выходим с друзьями на видеосвязь, и я вижу, что Аня, и так не спящая из-за младенца, скорее напоминает свою тень. Сашка вовсе поселился в офисе и держится только на кофе и зачатках безумия. Мы все понимаем, как высоки ставки – благодаря этому проекту наша артель сможет вырваться за пределы Екатеринбурга и Свердловской области и получит всероссийский масштаб. А там, глядишь, и мировое признание. По сути, мы все ещё сопливые студенты УрГАХУ, которым не дают покоя лавры Артёма Нилова.
И вот, словно в паршивой компьютерной игре, я не могу преодолеть последний уровень. Раз за разом я штурмую последнюю цитадель. Мой супербосс – директор конкурсной комиссии. Сроки подачи заявки истекают, нужно получить личную визу на справке о получении всех документов, но его вечно нет на месте. Я бы отдала секретарю весь пакет, но без оформления по всем правилам наша заявка может потеряться. Я готова спать на пороге чёртова офиса, чтобы не пропустить неуловимого чиновника, но меня уже дважды выгонял охранник и я боюсь, что вообще стану тут персоной нон грата. Плакали тогда все наши усилия и жертвы.
Сжав зубы, я решаю пустить в ход последнее оружие. Звонок Артёму.
Итак, наше участие в конкурсе (победа в котором совершенно не гарантирована) стоит мне отказа от претензий на раздел совместно нажитого имущества и алименты. Взамен я получаю то самое жалкое пособие. В глубине души я понимаю, что не смогла бы доказать наличие счетов с деньгами у мужа, – уж он бы позаботился об этом! – и подписываю бумаги. Взамен Артём милостиво соглашается поговорить с нужными людьми и вскоре мне звонят из офиса комиссии по реновации с просьбой забрать завизированные документы.
А ещё мы, наконец, подали заявление на развод и через одно судебное заседание и несколько месяцев «раздумий» нас официально объявят бывшими супругами.
От сводящих с ума сомнений и угрызений совести меня спасают заботы о сыне и крепнущая дружба с Максимом. Я уже не понимаю, как бы справилась со всем свалившимся на меня грузом, если бы не это ненавязчивое, но чуткое участие. Просто удивительно, как у такой шумной, порывистой, а иногда и откровенно грубой Аньки есть такой скромный и деликатный брат.
Мы уже не встречаемся в будни – вся подготовительная работа окончена и мне почти никуда не нужно ездить. Но в каждые выходные, когда Артём «внезапно» снова оказывается в командировке, Макс приезжает к нам с готовым планом вылазки. Меня иногда просто не хватает для планирования досуга для Тима, – снова подступает хандра, и Максим становится спасением для нас обоих. Мы уже посетили планетарий, дважды были в палеонтологическом музее, ходили на представление в театр кукол и слушали музыкальную сказку. Везде Максим ведёт себя примерно так же, как и Тим – полон восхищения и детского восторга от узнавания чего-то нового.
Иногда мне горько, что с чужим, по сути, человеком мы с сыном посетили всего за месяц гораздо больше мест, чем за год с Артёмом.
В середине мая мне по видеосвязи звонит Аня.
– Надейка, мы сделали это! – орёт она, подпрыгивая от восторга. Сашка и все ребята из нашего офиса присоединяются к её крикам. Они обнимаются, кто-то из девчонок рыдает, и я понимаю, что кричу сама.
В честь победы в конкурсе я решаю пригласить Макса на ужин в ресторане. Прошу Катю посидеть с Тимофеем этим вечером, достаю любимое платье. На то самое, с дирижаблями, я просто не могу смотреть, и оно лежит скомканное в дальнем углу шкафа.
Мы договариваемся встретиться в небольшом ресторане, известного своей средиземноморской кухней. Я наконец-то заказываю палтуса, Максим – морского окуня, и нам рекомендуют чудесное сухое белое вино. Оно отлично оттеняет вкус блюд и слегка кружит мне голову.
Я не могу остановиться, перечисляя, какие перед нашей фирмой открываются перспективы после окончания работы над проектом. Уверена, что это будет идеальный для жизни район, который завоюет все мировые архитектурные награды! Мы не зря начинали с самых низов, крошечными кусочками выгрызая себе место в иерархии. Набивая шишки, но выстраивая для себя образ фирмы, которая специализируется на планировании функционального и в то же время наделённого душой городского пространства.
– И мы не только целеустремлённые, мы ещё и очень умные! – вдохновенно говорю я, размахивая вилкой.
Максим увлечённо слушает меня и активно кивает.
Наконец, устав от звука собственного голоса, я вздыхаю и смотрю ему в глаза. Почему я не замечала, какие они выразительные? От чуть опущенных уголков разбегаются лучики морщинок. Цвет радужки переливается от серого к голубому в зависимости от освещения. Ресницы длинные, пушистые, загибаются вверх. На переносице, между густых бровей и на щеке под левым глазом, в виде большой английской буквы L, или повёрнутым вбок знаком созвездия овна расположились два длинных кривых шрама. Они добавляют какого-то трагизма интеллигентному лицу Максима. Высокий лоб бороздят горизонтальные морщины, – ведь он готов удивляться самым обыденным вещам, везде находить новые, поразительные открытия.
Раньше я только отмечала для себя сходство или отличие Максима с Аней. Оба обладают харизмой. Но если у Аньки она просто сшибает тебя с ног, то очарование Макса раскрывается постепенно. Они оба высокие, крепко сбитые («это у меня кость широкая», – возразила бы подруга), с непослушными шевелюрами пшеничного цвета, с крупными носами и большими руками с длинными пальцами. Борода и торчащие волосы Максима не сразу дают увидеть костную структуру его лица. Я смотрю как заворожённая на эти высокие скулы, на россыпь мелких веснушек, усыпающих всегда готовый сморщиться от смеха нос, на полные губы, едва виднеющиеся из-под густой окладистой бороды, и меня внезапно окатывает волной.
Максим начинает ёрзать под моим взглядом. Берёт салфетку и принимается тереть лицо:
– У меня крошки на бороде? – смущённо спрашивает он, но я лишь мотаю головой.
Дальше я с трудом поддерживаю разговор, едва выдавливая из себя слова. Еле притронулась к десерту. Не нахожу себе места, мне то жарко, то холодно.
В конце концов, мы решаем попросить счёт. Максим категорически не даёт мне оплатить, хотя это я пригласила его на ужин. Мы благодарим официанта и решаем вызвать одно такси на двоих.
Подъехав к дому, Максим проводит меня до двери квартиры, целует в висок, ещё раз поздравляет с победой в конкурсе и новым проектом, суёт в руки бумажный пакет со словами «это вам с Тимом» и уходит.
Я вхожу к себе, держа руку на месте поцелуя, и улыбаюсь.
Глава двенадцатая
Мне нечего надеть.
Пришла жара, а вся наша с Тимом летняя одежда и обувь лежат в гардеробной в квартире элитного жилого комплекса на Чистых прудах. Вместе с моими книгами.
Казалось бы, чего уж проще, поезжай с пустым чемоданом и через четверть часа дело сделано.
Но я всё откладываю, не желая возвращаться в мою собственную квартиру с призраками. Призраками неисполненных желаний, разрушенных надежд и не оправдавшихся ожиданий. Это дом краха моей прошлой жизни, и я боюсь его.
Наконец, ходить в джинсах и ботинках становится невыносимо, и я отправляю сообщение Артёму. Пишу, что хочу забрать оставшиеся вещи и мне нужно попасть в квартиру.
«В двенадцать будет Ирина», – отвечает он.
Ну что ж. Ирина так Ирина.
Снова прошу об услуге служебного водителя Артёма, и он обещает прислать машину к четверти первого.
Я стою на пороге квартиры ровно в полдень, когда Ирина открывает мне дверь. Вхожу и впервые вижу эту женщину лицом к лицу, в дневном свете. Не женщину, девушку. Ей около двадцати пяти. Примерно моего роста. Тонкие запястья и щиколотки. Волнующая фигура в форме песочных часов. Капризный рот с пухлыми губами, – на мой взгляд, результат стараний именно природы, а не косметолога. Но главное в этом лице – глаза. Я вдруг поняла отчасти, почему Артём сошёл с ума.
Однажды я видела девушку с глазами, подёрнутыми поволокой. Она стояла посреди холла офисного здания, кого-то ожидая. Дневной свет от лестничного пролёта подсвечивал её лицо и полуприкрытые глаза. Девушка слегка откинула голову, как будто ей было тяжело держать открытыми веки и устремила этот полусонный взгляд куда-то в пространство. А может, в себя.
Мы с Аней почему-то обе обратили на неё внимание и замерли, наблюдая развёртывающуюся магию. Вокруг девушки, словно завихрения воды в центрифуге начали образовываться спирали из мужчин. Еще вспоминалась сцена из передачи о животных: стая касаток сужает кольцо вокруг тюленя на льдине. Только это она была касаткой, а они – тюленями, которые боязливо кружили и кружили возле неё, как будто привязанные невидимыми нитями к этому полуприкрытому взгляду; не в силах пройти дальше, но и не решаясь подойти. Наконец, первый смельчак двинулся к девушке с пустяковым вопросом. Второй, боясь потерять свой шанс, рванул следом. А за ними третий, четвёртый, пятый… Вскоре возле этой скромно одетой девушки стояла толпа мужчин, каждый из которых стремился захватить её внимание.
Анька пихнула меня локтем в бок. Если бы не она, я бы не поверила в реальность происходящего.
И вот, другая девушка с колдовскими глазами украла у меня Артёма.
Я киваю ей, не уверенная в том, как нужно вести себя при встрече с любовницей собственного мужа. Иду прямиком в гостевую комнату, таща за собой огромный чемодан и пустые коробки. Ирина почему-то следует за мной. Боится, что я что-то украду?
Я вхожу в гардеробную. Открываю чемодан и начинаю складывать вещи. Ирина стоит над душой, чем бесконечно меня нервирует. Несколько раз я роняю книги с полок, на что она цокает языком и демонстративно вздыхает.
– Ирина! – не выдерживаю я. – Выйдите отсюда и дайте мне спокойно собраться!
– Я буду стоять здесь! Не надо командовать! Это больше не ваш дом, Надин! Что хочу, то и делаю. Мало ли что вы решите отсюда прихватить! – уперев руки в бока, выпаливает девушка. – Знаю я вас, понаехавших баб. Думаете, в Москве вам рады?! Припёрлись с Урала и возомнили, что теперь вам здесь место?
Так вот чего она хочет. Скандала!
– Дорогуша, для вас я Надежда Сергеевна! И если вы подзабыли, то Артём тоже понаехавший. Мы оба с Урала! Что-то не вижу, чтобы это удержало вас от прыжка в его постель.
– Артём – другое дело! Он ведь столько лет прожил в Европе! Не то что вы, Надежда Сергеевна, со свиным рылом, да в калашный ряд! Что ж вам в Екатеринбург не вернуться? В Москве хотите остаться?! Ищете любой повод? Решили зацепиться за проект с реновацией?
Я вскидываю голову:
– Что вы знаете о моём проекте?
– Всё, что надо, Надежда Сергеевна! У Артёма нет от меня секретов. Он мне полностью доверяет. И знает, на что я способна! Скоро сделает начальником департамента по связям с общественностью, представляете? А вы не думали, почему он вас не принял к себе на работу год назад? Думали, я не в курсе? Сразу после того, как Артёма назначили директором, вы подавали резюме в отдел кадров. Как вам изящно отказали! «Чтобы исключить конфликт интересов»! – Ирина глумливо поднимает обе руки и делает воздушные скобки. – Какой «конфликт интересов» может быть у директора с младшим проектировщиком? На самом деле Тёмочка просто не хотел каждый день видеть вашу унылую физиономию на работе. Надоевшая жена пусть сидит дома. И потом, кто будет ухаживать за вашим ребенком-инвалидом?
Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
– Тимофей не инвалид, – медленно, пытаясь не допустить дрожи в голосе, произношу я. – Контролируемая астма – не инвалидность.
– Да, конечно, – надувает губы Ирина, – только почему у него недавно был приступ, и он чуть не умер? Хотя, может, отмучился бы… – она постукивает себя пальцем по подбородку.
Я больше не в силах сдерживаться. Я взмываю вверх, моя ладонь летит на сверхзвуковой скорости и впечатывается в левую щеку Ирины. Она не может удержаться на ногах и падает на задницу.
– Ещё слово о моём сыне, и я на твоём лице покажу, как мы, уральские бабы, лепим наши знаменитые пельмени. – Я подхватываю свой чемодан, взваливаю на него коробки с книгами и топаю из этой чумной обители.
Глава тринадцатая
В бумажном пакете, наспех подаренном мне Максимом, оказалась умная колонка. Мы с Тимом не сразу поняли что это за штука. Сначала долго баловались, прося то поблеять, то почирикать, то помычать. Потом сын понял, что колонка может без остановки рассказывать ему сказки. Ещё электронная мадам оказалась интересным собеседником, который будет поддерживать любой абсурдный разговор с не в меру болтливым четырёхлеткой. И самое классное – колонка в мгновение ока находила и включала для него нужную музыку.
Тим пользоваться этой функцией с большим энтузиазмом. Я бы сказала, чересчур большим.
Я тоже наслаждалась замечательным подарком, работая из дома над нашим судьбоносным проектом. Загружала подобранный плейлист или просто поток под настроение, время от времени занося новые композиции в любимое.
Раньше, в Екатеринбурге, музыка была важной частью нашей с Артёмом жизни. У нас схожие вкусы, мы любили одних и тех же исполнителей, старались ходить на все концерты. Даже после рождения Тимофея, когда ему было всего несколько месяцев, мы бегали на живые выступления, упросив маму Артёма приглядеть за внуком. Тогда мой муж действительно был мужем, искренне наслаждавшимся своим отцовством. Я помню, как он включал специально подобранные для Тимофея мелодии и кружился с ним по комнате, ожидая, пока малыш уснёт. Это было чудесное зрелище: красивый, умный Артём, с любовью глядящий на крохотный комочек в руках.
Первое время по приезду в Москву я ещё пыталась создавать нам романтический флёр. Обнаружив шикарную аудиосистему в квартире, я включала негромкую музыку к позднему приходу Артёма, наливала нам вино в бокалы, – даже надевала сексуальное бельё, вот смех-то! Но он приходил уставший, раздражённый, отмахивался от всего и вскоре я прекратила эту практику. Иногда, обнаружив замечательную, подходящую к моменту песню я, как и раньше, отсылала Артёму, но понимала, что он так никогда и не прослушает её.
Мне снова становится грустно, и я решаю сделать перерыв в работе. Захожу во «ВКонтакте» к Ане, разглядываю новые фотки её малыша в закрытом альбоме, пишу комментарии. Смотрю, кто ещё отметился и вижу в тегах страницу Максима. Перехожу на неё.
Он не очень активен, последняя самостоятельная запись сделана год назад. Вижу многочисленные отметки друзей, студентов и коллег: «Профессор Лосяш, с Днём рождения!» «Со всемирным днём философии!» «Заходят как-то в бар Камю, Кропоткин и Хомский…»
Тыкаю на фотоальбом. Несколько изображений с конференций, групповые снимки со студентами, награждения, фото за преподавательской кафедрой. Большинство из этих изображений постил не сам Максим. Я листаю вниз, надеясь увидеть его без бороды, но натыкаюсь на фотографию, где он стоит в обнимку с симпатичной, ослепительно рыжей девушкой. Аня говорила когда-то, что Максим был женат, а потом развёлся. Я гадаю, кто эта незнакомка на фото. Тегов нет, на её страницу пройти не могу.
Я снова отматываю вверх и предлагаю Максу дружбу. Неожиданно быстро приходит подтверждение. А вслед за ним и сообщение.
«Давай вместе заберём Тимофея из садика, прогуляемся и поужинаем на улице?»
«Почему бы и да?» – пишу в ответ я.
Встретив Тима из детсада, мы отправляемся гулять в парк на Чистопрудном бульваре. Слушаем музыкантов, смотрим на уток и лебедей в пруду, а потом садимся в уличном кафе. Мы с сыном наперебой рассказываем Максу про колонку, и я от души благодарю его за подарок. Это прекрасный вечер и мне хочется, чтобы он длился дольше.
Впрочем, кто меня спросит, когда у моего юного изобретателя собственные планы на жизнь.
Мы поспешно усаживаемся в машину к Максиму, потом бежим на второй этаж, там Тимофей скидывает обувь, кричит на ходу колонке: «Включи «Город Омск!» и залетает в санузел.
Мы с Максом всё стоим в крошечном коридорчике моей квартиры.
– И вот так всегда, – я развожу руки, – колонку ты подарил нам обоим, а слушаем только то, что выберет он. Этот «Омск» у меня уже в печёнках сидит! А позавчера весь вечер на повторе стояла «Рыжая кошка», можешь себе представить?
– «Рыжая кошка» – это еще нормально, – вздыхает Максим, – вот я когда-то работал на кафедре, где старший коллега любил ставить горловое пение тибетских монахов. Уверял, что ему так лучше думается.
– Подожди, – начинаю хихикать я, – ты знаешь, что у нас в Екб в артели даже случилась драка из-за музыкальных предпочтений? Сашка сказал одному из парней, что его бардовские песни – отстой, а нужно слушать русский рок. Они неделю спорили, приходили на работу пораньше и включали динамики погромче, а в итоге сцепились так, что разнимать пришлось всей толпой! С тех пор музыку там можно слушать только в наушниках! Нет наушников – нет музыки! Анька грозилась, что запишет это в устав фирмы!
Мы хохочем так, что выступают слёзы. Я машу руками, закидываю голову и постанываю. Потом наклоняюсь вперёд, утыкаюсь Максиму в грудь и смеюсь в неё, вцепившись в его футболку.
– Уф, давно так не ржала, – говорю я и пытаюсь отодвинуться. Но Макс кладёт свои руки мне на плечи и не отпускает. Когда я поднимаю голову, то вижу, что он уже не смеётся. Глядя мне в глаза Максим беззвучно спрашивает: «Можно?». Я ненадолго задумываюсь. А потом вместо ответа поднимаюсь на цыпочки, кладу руки на его шею, вдыхаю аромат туалетной воды и…
– Мам, я покакал! – кричит Тимофей.
Мы смеёмся, прижавшись лбами друг к другу.
– Кажется, перед тобой стоит важная задача, – шепчет Максим. – Совершенно безотлагательная.
Он заправляет мне волосы за ухо, улыбается и уходит.
Глава четырнадцатая
Всю ночь я думаю о нашем почти поцелуе с Максом. Я и рада, и не рада тому, что Тимофей прервал нас.
Что это всё значило? Хочет ли Максим от меня большего, чем есть между нами сейчас? Желает ли перевести наши отношения на романтический лад? Или я только зря накручиваю себя, а он лишь поддался моменту? Или мне всё показалось, и мы просто обнимались, соскучившись по теплу другого человека?
И вообще, нужен ли мне сейчас роман? Даже с таким замечательным мужчиной, как Максим?
Да о чём я в принципе думаю? Я ведь даже не разведена с Артёмом. И если он, наплевав на все условности, почти не скрываясь, завёл любовницу, а теперь спит с ней на нашей супружеской кровати, должна ли я отплатить ему той же монетой?
«Конечно!» – воскликнула бы Аня, будь она на моём месте. И тут я вспоминаю об ещё одном возможном аспекте, который не брала в расчёт. Что, если я сейчас пойду на поводу своей обиды и решу использовать Макса как оружие мести, но потом пойму, что не смогу быть с ним? Что, если его намерения серьёзны, а я не дам ему того, что он заслуживает? И он обидится и никогда не захочет больше меня видеть? Тогда я потеряю прекрасного друга. Возможно, и лучшую подругу, ведь она встанет горой за своего старшего брата?
Когда я вообще буду открыта для новых отношений? Когда я смогу принять себя, перестать копаться в своём прошлом, раз за разом пытаясь найти точку невозврата? Место, откуда наши с Артёмом пути разошлись? А вдруг этот сценарий повторится вновь?
Говорят, любовь живёт три года. Наша любовь с мужем просуществовала почти в два раза дольше. Я точно знаю, что в Екатеринбурге Артём ещё был моим. Мы всегда были на одной волне. Советовались друг с другом. Я гордилась тем, что Артём называл мой вкус «безупречным». Это в самом деле так и часто он, работая над очередным проектом, спрашивал, как обыграть тот или иной момент и моё предложение всегда приходилось к месту.
Бывало, что мы ссорились, – да и невозможно сосуществовать мирно с таким темпераментом, как у Артёма. Мы ссорились так, что летали перья, качались люстры и звенели стёкла в окнах. Но мы всегда мирились. Это были такие же громкие примирения: с мокрыми поцелуями, жарким шёпотом, судорожными объятиями и обещаниями «больше никогда».
У меня вырывается стон. После переезда в Москву мы с Артёмом больше не занимались сексом. А ссоры стали происходить так часто и по таким пустяковым поводам, что я будто всё время держалась на острие ножа. Я всегда была напряжена. Опасаясь допустить оплошность, по несколько раз проверяла, всё ли сделано так, как нравится мужу. Перестала спрашивать о его делах и рассказывать о своих, потому что едкие комментарии причиняли мне боль. Если мне нужна была помощь, то я либо старалась справиться со всем сама, либо обращалась за ней к кому угодно, но только не к Артёму; даже если он и делал о чём я прошу, то позже находил пустяковый повод затеять скандал, как будто в отместку за приложенные усилия. О господи, да я ведь начала бояться Артёма!
– Охохонюшки-хо-хо, – вздыхаю я вслух и кручу обручальное кольцо на безымянном пальце. Меня удивляет, что Артём продолжал носить своё всё это время. Когда он знакомился с Ириной, когда дарил ей подарки, когда вёл в постель, – оно не напомнило ему своей тяжестью о клятвах, которые мы давали друг другу? Я снимаю кольцо с пальца и взвешиваю его в ладони. Как сильно ты должен быть увлечён другим человеком, чтобы забыть о морали, о принципах, о возможных последствиях твоих поступков?
Почему он вдруг решил ограничить нас в средствах? Эта мелочность стала для меня совершенной неожиданностью. Я бы не претендовала на его накопления. Слава богу, у меня тоже есть небольшой запас на чёрный день. Но как можно было лишить ребёнка алиментов, бросив взамен кость? Артём ведь такой внимательный отец, неужели ему всё равно, как о его сыне отзывается его новая возлюбленная? Рассказала ли она ему о нашей перепалке? Указала истинную причину или выставила меня сумасшедшей бывшей, вышедшей из употребления женой? Так много вопросов и так мало ответов.
