Текст книги "Изменишь однажды… (СИ)"

Автор книги: Диана Ярук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Мне нравится, что я смог тебе угодить, Надин, – раздаётся голос Артёма.

– Угу, шпашибо, – мычу я, надеясь, что получилось язвительно. Еда заканчивается чересчур быстро, а я всё ещё голодная. Прикидываю, ждать ли исполнения следующего заказа, либо стащить у Тимофея кусок его паровой котлетки, – всё равно, он требует пиццу. Но тут Максим берёт мою вилку и, поддерживая ножом, аккуратно перекладывает со своей тарелки на мою большой медальон в перечном соусе. На благодарный взгляд Макс отвечает задорным подмигиванием.

– Милая, сейчас тебе принесут всё, что ты захочешь! – встревает Артём и озирается в поисках официанта. Но я уже поедаю мясо, и оно восхитительно.

– Попробуй молодую картошку, – шепчет мне Макс, и я цапаю с его тарелки золотистые шарики.

– Официант! – не выдерживает и громко зовёт Артём.

Я наелась и с шумным «уфф» откидываюсь на стуле.

– Всё, теперь вменяемая и готова вернуться в цивилизованное общество! – объявляю я.

– О, Надин, отличный момент, чтобы вручить тебе мой подарок! Не стал брать букет цветов. Учитывая, что и так присылал тебе живые, как ты любишь, – зыркнув на Максима, говорит Артём. – Вот, решил купить это. К тому же, за мной должок, – подарок на день рождения.

Артём приосанивается и достаёт из кармана своего бомбера большой бархатный футляр. – Я знаю, как ты любишь забавные маленькие вещички, – говорит он, встаёт со стула, вытаскивает из коробочки длинное ожерелье и, подойдя сзади, осторожно вешает его мне на шею.

У меня нет слов. До этого я видела украшения от Van Cleef Arpels только в рекламе и на голливудских звёздах. По всей длине изящной цепи из розового золота, спускающейся ниже моей груди нанизаны чудесные божьи коровки, чередующиеся с головками тюльпанов, цветками сакуры и изящными листочками. Крошечные головы коровок вырезаны из чёрного оникса, надкрылья сделаны из красного полированного сердолика, а пятнышки на них – это золотые крупинки. Цветы инкрустированы перламутром, который нежно мерцает на свету. Я любуюсь этим украшением со сжимающимся сердцем. Где ты был раньше, Артём, когда я приняла бы этот дар с радостью и с гордостью носила бы его?

Я с сожалением снимаю с себя колье. Беру из рук мужа футляр, аккуратно складываю туда драгоценность и вручаю подарок обратно.

– Спасибо большое! Оно великолепно! Но мне хватит и обеда.

Я давно не видела Артёма в такой растерянности.

Глава тридцать шестая

Домой нас с Тимом тоже привозит Артём. В очередной раз убеждаюсь в том, какая толстая у него кожа. Всего несколько месяцев назад я не могла пробиться сквозь неё. Как же я мучилась, пытаясь напомнить о себе, о наших чувствах. Как я старалась понять, почему исчезла нежность, почему мой муж так изменился. И вот пожалуйста, теперь происходит то же самое, только эмоции совершенно другие. Приходится каждый раз напоминать, что я больше не хочу его нигде – ни в своей жизни, ни в своём доме, а ему снова плевать.

– Артём, пожалуйста, иди к себе. Твоя смена с Тимом окончена, завтра понедельник.

– Надин, я хочу поговорить.

Стоим в коридоре моей квартиры и препираемся, как третьеклассники.

– Как так получилось, что мы поменялись местами и теперь ты докучаешь мне разговорами? Попробую стать тобой, Артём. Как ты там говорил? «Мне некогда, у меня завтра важная встреча! Мы идём к директору конкурса по реновации отчитываться о проделанной работе!" – Мне кажется, я удачно копирую манеру Артёма закатывать глаза и недовольно фыркать.

– Надин, мне жаль, что я так себя вёл тогда. Что сделать, чтобы ты поверила? – Артём хватает меня за плечи и пытается заглянуть в глаза.

– Мама, почему ты ругаешься с папой? – Строго спрашивает у меня Тимофей. Он уже вымыл руки в ванне и теперь хочет собирать со мной лего.

– Мама просто шутит, малыш, – Артём присаживается на корточки и ерошит волосы сыну. – Мне нужно с ней поговорить, можно? Давай ты пока соберёшь для меня королевский замок?

Тимофей соглашается и убегает в зал. Уверена, теперь весь пол будет усыпан кирпичиками, и я наступлю на какой-нибудь особо острый, когда ночью в темноте пойду в туалет.

– Хорошо, Артём, пошли на кухню! – Возвожу очи горе я.

Он садится, как и в прошлый раз, – спиной к окну, лицом к двери. Решаю заварить себе чаю. Фыркаю и наполняю чайник на две кружки. Достаю из шкафчика пакетики. Добавляю нам обоим молока, выставляю на стол вазочку с печеньем. Всё это я делала на автомате столько раз в своей семейной жизни, что и не сосчитать. Артём, похоже, думает так же. Он вздыхает и принимается рассматривать мою грифельную доску. Теперь на ней нарисованы бассейн с дорожками, плывущие червячки-люди, пьедестал почёта и победители на нём. «Мама лутше всех» подписал картинку Тимофей.

– Почему ты не исправляешь его ошибки? – спрашивает меня Артём.

– Ммм… мне просто кажется ужасно милым, как наш сын видит слова? – я чешу в затылке. – Он узнает, как их нужно писать правильно. Рано или поздно. Но однажды он вырастет и никогда больше не будет маленьким Тимом, который уверен, что без его каракулей картина не может быть полноценной. Я не хочу вмешиваться своим взрослым всезнайством в эти чудесные ошибки и неровности. Хочу, чтобы они были со мной как можно дольше, понимаешь? Все эти его странные вопросы, и нелепые вкусовые пристрастия, и зацикленность на предметах с котами… – Я отхлёбываю от своего чая и задумываюсь. – Просто удивительно, как мы с тобой создали такого прекрасного молодого человека.

Артём хмыкает и просовывает пальцы в ручку кружки.

– Так о чём ты хотел поговорить со мной? – напоминаю я.

– Да всё о том же, Надин, – произносит Артём и прикусывает нижнюю губу. – Помнишь, когда я вернулся из Германии после магистратуры? Ты ведь приняла меня тогда. А у меня были девушки в те два года, и я даже не пытался это скрывать.

– Ох, Артём, нашёл что сравнивать! У меня тоже были парни. Много парней, чем я не горжусь. Но ты ведь бросил меня перед своим отъездом? Ничего не обещал. Я так обрадовалась, когда ты позвал меня обратно! Ты как будто стал моим якорем в тот момент. Заставил снова жить размеренной жизнью, а не подпрыгивать как в шторм, с одной волны на другую.

– Ну а сейчас, что тебе мешает вернуться, Надин? Неужели какая-то маленькая интрижка способна перечеркнуть все эти годы, что мы жили, как одно целое?

– Не знаю, Артём. Я тоже много думала об этом. В самом начале нашего разрыва я мечтала, как ты придёшь и вот так, как сейчас, будешь извиняться, уговаривать принять тебя. Я готова была закрыть глаза на всё, честно! Плевать, что было между тобой и Ириной, главное, чтобы мы снова стали семьёй. Но ты ясно дал понять, что мы больше тебе не нужны.

У меня появилось время день изо дня анализировать, что происходило между нами со момента переезда в Москву.

Рассказываю Артёму, как пыталась снова зажечь искру в наших отношениях, но наталкивалась на его глухое раздражение. Как мне, такой тактильной, было горько, когда он отпихивал меня в нашей постели. И я приучила себя не приближаться к собственному мужу, чтобы не ощутить боль отвержения снова, и снова, и снова. Как я, в конце концов, начала скрывать свои эмоции и самостоятельно справляться со всеми проблемами и задачами, потому что боялась вспышек гнева, которые происходили всё чаще и чаще.

– Не знаю, был ли ты уже тогда с Ириной, или так действовал переезд… Я всё время старалась не расклеиться. Говорила себе, что у тебя тяжёлый период, ты много на себя взял и тебе нужна поддержка. Сама не заметила, как задвинула себя на второй план и стала просто фоном твоей жизни. – Вытираю слёзы и смотрю вверх, чтобы не разрыдаться. – Я больше не хочу жить на тёмной стороне улицы, Артём.

– Так вернись во мне и блистай снова, Надин! – он кладёт свою ладонь с длинными изящными пальцами поверх моей руки, сжимающей кружку с чаем. – Клянусь тебе, это никогда не повторится! Я вынес свой урок и готов к любому наказанию! Моя жизнь без тебя стала совершенно бесцветной! Каждый день я как будто продираюсь через вату, понимаешь?! Мне не хватает твоих насмешек, кривых улыбочек, остроумных замечаний! Когда Тим выкидывает какую-то несуразную штуку, я ищу тебя, чтобы взглядом сказать: «Ну ничего себе, он и так умеет?!», а ты мне так же взглядом ответила бы: «его нам в роддоме подменили» и мы одновременно начали бы ржать, да? Чёёёрт, снова хочу твои зелёные бархатные туфли, золотистые кроссовки и лоферы с черепами на полке для обуви! Твои блузки, платья и юбки в своём гардеробе! Чем ярче и безумнее, тем лучше! Ну пожалуйста, а?!

Я молча качаю головой. – Ты теперь хочешь быть с Лосяшем, Надин? – Спрашивает меня муж, нахмурившись. В ожидании ответа он сжал челюсти так, что я боюсь, как бы не сломал себе зуб.

– Всё очень сложно, Тёма, – вздыхаю я.

Глава тридцать седьмая

Вот я, Нилова Надежда Сергеевна. Жила себе в родном Екатеринбурге и знать не знала, что в тридцать лет я буду: а) жить в Москве уже полтора года; б) почти разведена; в) кажется, влюблена, но не в того, кого нужно; г) буду защищать проект, который, возможно, вынесет артель на вершину пищевой цепочки. Хотела ли я такого развития событий? Если бы мы с Артёмом не переехали в Москву, были бы мы всё ещё влюблёнными друг в друга? Появилась бы какая-нибудь другая Ирина в нашей жизни в любом другом месте?

– Надейка, идём, – дёргает меня Аня из оцепенения, и мы проходим из приёмной, где ожидали, когда нас вызовут в кабинет директора комиссии по реновации подмосковного микрорайона.

– Оо, а вот и ребятки из артели, – поднимается нам навстречу крепко сбитый мужчина в сером костюме. Давайте что ли, лично познакомимся, – Михайлов, Игорь Леонидович. – Он поочерёдно пожимает нам руки, и мы представляемся в ответ. – А это наш хороший друг, Задарновский Вадим Николаевич, старший партнёр архитектурного бюро «Задарновский и партнёры», напросился посмотреть вашу презентацию. – Михайлов показывает на импозантного седовласого мужчину, сидящего чуть поодаль от членов комиссии по реновации. Тот приветствует нас кивком головы.

Мы с ребятами молча переглядываемся – это же работодатель Артёма! Сашка начинает подключать свой ноутбук к проектору, мы с Аней достаём презентационные материалы, большие альбомы с распечатанными планами и чертежами. Передаём их Михайлову, Задарновскому и остальным членам комиссии.

Сашка несколько раз откашливается и начинает рассказывать. Мы вместе писали и корректировали его речь, надеясь, что сможем уместить в неё самое важное. О том, что учли все требования из технического задания. Проанализировали все факторы, от состава почвы до географии и климатических условий и постарались создать комфортный и уютный микрорайон. Особенно Сашка напирает на то, что жильё и окружающая среда должна быть удобна для тех, кому это важнее всего – мам с колясками, маленьких детей, школьников, пожилых, маломобильных людей и людей с инвалидностью.

– Мы настаиваем на полностью инклюзивном пространстве, – вдохновенно говорит Сашка. – Жители микрорайона должны пользоваться всеми его благами на равных. И на дороге, и в общественных пространствах, таких, как парки или детские площадки, и в культурно-досуговых строениях. Второй наш приоритет – это безопасность. В первую очередь, на дорогах. Мы постарались создать такие условия, чтобы пешеходы всегда были в преимущественном положении перед транспортом. Все участки территории хорошо просматриваются и ярко освещены. Автобусные остановки находятся на минимальном расстоянии от жилых домов, чтобы даже ночью было легко и удобно добраться до подъезда.

Михайлов задаёт вопрос, почему у нас такие узкие дороги и наоборот, широкие тротуары. Я поднимаю руку и отвечаю, что, хотя это и звучит контр интуитивно, узкие дороги с ограничением скорости не позволяют разгоняться автомобилистам, то есть, снижают вероятность аварии или несчастного случая, а значит, и затора. Выделенные полосы для общественного транспорта и велодорожки снижают необходимость в личном авто и на дорогах будет меньше машин. Широкие тротуары нужны для мам с детьми в колясках или без, пожилых людей с ходунками, а ещё для удобства людей с инвалидностью.

– Откуда же вы столько инвалидов наберёте, милочка? – подняв бровь, уточняет у меня Задарновский.

– Оттуда, где они сейчас сидят по своим квартирам, не имея возможности ни спуститься на первый этаж в инвалидном кресле без лифта, ни проехать по крутым пандусам. Там даже маме с коляской пробраться стоит больших усилий, – отвечаю я, живо вспомнив, как мучилась с маленьким Тимом в нашей «прогулке». – Раз уж муниципалитет хочет строить жильё с нуля, почему бы не попробовать сделать его действительно удобным для всех, а не только автомобилистов? – Спрашиваю я у Михайлова. – Вы согласились работать с нами, а мы изучали разные стратегии и применяли опыт, который может быть недоступен среднестатистическому мужчине, при всём уважении. – Я замолкаю и поворачиваюсь к Аньке. Она важно кивает, – молодец, правильно!

Наконец, мы заканчиваем нашу презентацию и члены комиссии заверяют, что довольны результатами. Можем работать надо проектом дальше. Замечаний нет.

Выдохнув (а все трое, оказывается, затаили дыхание), начинаем собираться.

Михайлов снова подходит к нам. Довольно хлопая нас по плечам, он благодарит за проделанную работу.

– Да иначе и быть не могло, а, ребзя?! Мы, из Екб, ребята хваткие! Я сам Уральский архитектурный четверть века назад закончил! В Москве почти столько же! – Хохотнув, он показывает на меня пальцем. – Так вот та самая Надежда Сергеевна! То-то мне секретарша говорила про «настырную девицу с Урала»! До меня никак добраться не могла! Угрожала ночевать у кабинета, хаха! Я как услышал, что из Ёбурга ребята хотят участвовать, сразу же велел ваши документы нести. И не зря! Всем проект понравился! Так держать!

– Так вы сами нашу заявку на конкурс подписали? Вам никто не звонил? – Уточняю я.

– Обижаете, Наденька! Какие ещё звонки?! У нас никакого блата не положено! Всё по-честному, без обмана!

Я бормочу, что ошиблась и всё перепутала. Михайлов грозит мне пальцем и смеётся.

– Давайте, не подведите, ребятушки. Половина срока осталась. Держите темп и всё будет отлично!

Мы снова пожимаем друг другу руки, прощаемся с Игорем Леонидовичем и уходим.

– Так, Надейка, колись. Что за звонок? – требует ответов Аня, едва мы оказываемся в машине у Максима.

Вздохнув, рассказываю, как испугалась не успеть зарегистрировать нашу заявку на конкурс и позвонила Артёму.

– Он-то тоже небось что-то потребовал? – мгновенно набычивается Аня.

Признаюсь, что подписала послебрачный договор, где отказалась от алиментов взамен на небольшое пособие.

– Но ты не думай, это его Ирина специально напечатала сумму меньше. Всё только недавно выяснилось, и теперь он прислал действительно много. Гораздо больше, чем получала бы в алиментах.

– Ну ты даёшь, Надюха, – Сашка на переднем сиденье поражённо цокает языком.

Я смотрю в зеркало на Макса, но он молчит и не сводит глаз с дороги.

– Дурында! Никакой сраный конкурс не стоил того, чтобы прогибаться под Нилова, ясно? – Анька хватает меня за шею и обнимает так сильно, что я всерьёз боюсь задохнуться.

Глава тридцать восьмая

Закинув все свое барахло к Максу в багажник, мы сообщаем ему, что желаем отпраздновать нашу успешную защиту праздничным обедом в ресторане. Сашка что-то говорит и о праздничном ужине, но мы с Аней отказываемся от этой идеи – мне надо забирать Тимофея, а ей собирать вещи и готовиться к завтрашнему рейсу домой в Ёбург.

Макс оставляет нас возле ресторана морской кухни, где мы когда-то с ним праздновали регистрацию заявки на конкурс, а сам уезжает, сославшись на неотложные дела.

Мы с Аней заказываем нашего любимого палтуса, Сашка берёт себе дорадо с овощами на гриле. Я жду свой заказ и вспоминаю, как было хорошо мне с Максимом в этом месте. Как я разглядывала черты его лица и как он мило смущался, словно не привык к такому пристальному взгляду. Зачем он рассказал о Юле? Не зная всей правды, мне было бы так легко полюбить его дружеское участие, ненавязчивое внимание, ощущение тёплой заботы, которой он меня окружил. Эти широкие плечи и твёрдый пресс… Нежные руки, прикасающиеся ко мне то мягко, то по-собственнически горячо. Эх, ты, профессор Лосяш…

– Так вот, Надейка, к ноябрю-декабрю надо будет подыскивать квартиру, где-то недалеко от твоего офиса, хорошо? Возьмём в бизнес-центре еще пару помещений или одно большое… Слышишь меня, ворона?! – громко говорит мне в ухо Анька. Я вздрагиваю и осознаю, что она только что сказала.

– Урааа! – Шёпотом кричу я и победно машу кулаком. – Хочешь, чтобы я вам жильё поискала? Рядом со школой и садиком, да?

– Я Максу сказала, но ты тоже глянь, прежде чем брать, ладно? Мужик же, может чего-то не учесть. У нас еще пара заказчиков тут в Москве наклёвывается. Планируем здесь полноценный филиал открывать. Будем пока с тобой и с Сашкой его развивать. Еще пара ребят, может, переедут попозже… Офис в Екб головным остаётся, директором, как и планировали, Витьку Завьялова утвердили.

– Анечка, ты же знаешь, что я за тобой хоть в огонь, да? – Хватаю ее за шею и начинаю обцеловывать щеку нарочно слюнявыми поцелуями.

– Фу, противно-то как! – Отпихивает меня Аня и вытирается тыльной стороной ладони. – Я тебя тоже люблю, идиотка!

Сашка подходит и обнимает нас сзади.

– Курочки вы мои долбанутые! – целует меня в щеку, а жену – в губы.

Домой мы с Тимофеем возвращаемся в приподнятом настроении. Чтобы отметить с ним этот день, я купила большую пиццу с курицей, как он любит. Сын сидит за столом и ест огромный кусок, держа его двумя руками. Мордочка немного обляпана соусом, он болтает своими ножками, не достающими до пола и рассказывает о событиях сегодняшнего дня. Меня просто затапливает нежность к этому чудесному человечку.

– Давай ты всегда будешь таким маленьким и сладким малышом, а Тим? – спрашиваю сына я, гладя по непослушным вихрам.

– Мамочка, это невозможно. Мне уже скоро пять, ты помнишь? Я уже не маленький! – серьёзно качает головой Тимофей. – Но ты можешь родить себе нового малыша. Или малышку. – Он задумывается. – Платон сказал, что его папа дал маме семечко и у него скоро родится сестрёнка. Давай я попрошу у папы для тебя такое семечко?

– Спасибо, милый. Ты такой заботливый! Пожалуй, не стоит. У папы было только одно семечко и из него появился ты.

После ужина Тимофей помогает мне убрать со стола и даже моет посуду, встав на стул возле раковины. Он усердно разбрызгивает мыльную пену, твердо решив доказать, что больше не малыш.

Мне снится, что я плаваю в бассейне, а когда выхожу из воды, то понимаю, что у меня огромный беременный живот и, кажется, я начинаю рожать, когда меня будит телефонный звонок. Я хватаю трубку, даже не глянув, кто звонит.

– Надька, это я, – говорит Сашка придушенным голосом. – Мы возле твоего дома. Скажи, в какую квартиру звонить по домофону.

Говорю номер и подскакиваю со своего дивана. Бегу ко входной двери и нажимаю на кнопку, едва дзынькнул звонок. Смотрю на время на часах – четверть третьего. Прислушиваюсь к звукам в подъезде и, едва там начинается возня возле двери, открываю ее. В квартиру вваливается Сашка, волочащий на себе… Артёма?

– Уфф, тяжёлый, скотина! – не очень аккуратно сбросив с себя тело моего мужа, отдувается Сашка.

– Саш? – спрашиваю я, складывая руки на груди.

– Прости, Надь, он пьяный в дупель, а телефон разрядился. Не мог позвонить его водиле, чтоб забрал. Тёмыч сказал везти к тебе, адрес назвал, а в такси вырубился.

– А ты как рядом с ним оказался, Сашенька?

– Ну, написал он мне, давай, говорит, выпьем по старой дружбе? Я и говорю, давай, что, столько лет дружили, мужик я или не мужик, да? – Начинаю замечать, что Сашка, вообще-то и сам еле держится на ногах. – Сели в кабаке, я думал, пивка для рывка, а он как давай водку глушить! Не успевал за ним вообще. И не закусывает еще. Вижу, нормально ему уже, хватит. Говорю, погнали домой. Куда, спрашиваю, ехать? Заладил, «Надин, Надин!» Адрес твой назвал. Я и подумал, приедем, ты с ним разберёшься.

– Жена в курсе? – спрашиваю я, склонив голову набок.

– Ооо… – Сашка выглядит немного потрясённым. – Я это… Думал, пива хлебнем и по домам… Может, не надо?

– Надо, Федя, надо! – хмыкаю я и набираю Аньку.

Глава тридцать девятая

– Аня сказала, что сейчас будет показывать тебе кузькину мать, – сообщаю я Сашке. Он сидит на скамье от шкафа прихожей, я принесла себе табурет из кухни. На полу между нами лежит Артём. Под голову ему мы запихнули подушку с дивана и, похоже, спится вполне уютно.

– Что за повод-то был? – Спрашиваю я у друга.

– Ну, повод всегда найдётся, Надь. – Вздыхает Сашка. – Говорит, на работе всё плохо. На испытательном сроке с сегодняшнего дня. Если в ближайшее время не будет повышения показателей, пнут под зад из бюро.

– Как это?

– Он, видишь, ставку делал на креативность, дизайн, а им по сути всё надо было попроще и подешевле. Арабы новый проект жилого квартала не одобрили. Дважды для них ТЭО переделывали и оба раза мимо. – Сашка трясёт головой. – В Европе тоже динамика не очень. Новые заказчики есть, но не столько, сколько планировали. Когда бюро нанимало Тёмыча, там надеялись, что, благодаря его имени новые клиенты повалят. Да какие клиенты?! Раньше он что проектировал? Библиотеку? Национальный архив? Музей современного искусства? Ну и что, что за дизайн международную премию получил, нафига застройщику жилого комплекса архив и библиотека, да?

Мы оба вздыхаем. Неужели все наши с Артёмом жертвы были зря?

– Может, из-за этой Ирины всё посыпалось?

– Вот тут не в курсе, мне особо не распространялся. Нюни распустил, – по твоему поводу. «Надин то, Надин сё! Без Надин жизнь покатилась под откос!» Я ему так и сказал – дурак ты, Нилов! Не смог Надьку удержать! Думал, вечно твой дебильный характер терпеть будет, что ли? А тут ещё и любовница завелась, госсподи! – Сашка закатывает глаза и тяжко вздыхает. – Это ему повезло, что ты такая тощая и характером спокойная, более-менее. Анька на твоём месте ему бы яйца отрезала и над дверью прибила. Бррр, – вздрагивает он.

– Да что мне его яйца, Саш, – пожимаю плечами я. – Он мне ясно дал понять, что я обуза и без меня ему будет удобнее. Навязываться или мстить – не в моём характере.

– Это ты хорошо сказала, – кивает Сашка. – Поэтому, если его из «Партнёров» пнут, давай подберём, а? Мы же расширяться хотим. Если, конечно, не умотает куда-то в Европу. Но, вообще-то, не должен. Он себя пяткой в грудь бил, как перед тобой и Тимоном виноват и не допустит, чтобы другой мужик его воспитывал. Это он про Макса, что ли?

– Даа, вбил себе в голову. Сашка, ты с чего это вообще решил, что его к нам звать можно?

– Ну, я подумал, а почему бы и нет? Пускай перед тобой свой долг отрабатывает.

– Саш, я хоть и тощая, а тебе вломить ещё как могу.

– Хорошо, молчу-молчу, – икнув, поднимает в защите руки Сашка.

Мой телефон начинает вибрировать. Это Аня, которая предупреждает, что сейчас будет звонить в домофон.

Войдя в квартиру, она, уперев руки в боки, словно пехотинец производит рекогносцировку на местности. Сашка вжимается в свою скамейку и пытается слиться с висящей над ним на крючках верхней одеждой. Конечно, безуспешно, потому что Аня хватает его за ухо, как нашкодившего пацана и резко поднимает на ноги.

– Идиота кусок! – яростно шепчет она. – Нам через четыре часа домой вылетать! Я тебе что насчёт Нилова говорила?!

– Анечка, дорогая, жалко мужика стало! В память о старой дружбе! И его скоро уволят, вот!

Подруга выпускает ухо мужа и поворачивается ко мне.

– Правда, что ли?

– Сама вот только услышала!

– Что с трупом делать будем? – Совершенно серьёзно спрашивает она, кивая на Артёма и мне становится слегка не по себе.

– Эээ, он живой. Пока ещё… Я не смогла дозвониться до его водителя и хотела вызвать такси, когда вы с Максом приедете, чтобы запихнуть его в машину.

Аня с удовольствием пинает Артёма под рёбра. Тот постанывает, но продолжает лежать. Тогда подруга опускается на корточки и начинает всей тяжестью своей ладони шлёпать Артёма по лицу. Это больше похоже на избиение, чем на попытки пробудить спящего человека.

– Нилов, вставай, ты просрал свою жизнь! – прямо в ухо говорит она.

– Аня, прекрати! – вдруг раздаётся голос Макса, который, оказывается, тоже вошёл в квартиру. – Надя, я сам отвезу его домой.

– Максим, мне просто нужно, чтобы вы запихнули его в такси, и всё.

– Он сейчас невменяемый. Нельзя вот так отдать Артёма на волю постороннего человека. Дай мне адрес, мы с Сашей отведём его в квартиру.

Понимаю, что он прав. Как бы я ни была обижена на мужа, мне не хочется, чтобы с ним случилось что-то действительно плохое. Диктую адрес Ане, чтобы она записала его в свой телефон.

Склоняюсь на корточках над Артёмом, чтобы вытащить ключи и отдать их Максу. Кажется, они в кармане брюк. Пытаюсь перевернуть неподвижное тело, когда муж вдруг хватает меня за руку.

– Надин, Надин! – бормочет он и тянет меня к себе так, что я не удерживаюсь и валюсь на него. С неожиданной прытью Артём обнимает меня за шею и зарывается лицом в мои волосы.

Словно пушинку, меня подхватывают другие руки и оттаскивают от мужа. Я убираю упавшие на лицо пряди и вижу, что это взбешённый Макс.

– Саша, помоги мне, – сквозь зубы говорит он и рывком поднимает Артёма. Друг, покачиваясь, подходит с другой стороны, и они бочком выволакивают тело в подъезд.

– Это ревность, Надейка! – вытаращив глаза, сообщает мне Анька. Тихонько взвизгнув от восторга, она обнимает меня, и мы прощаемся – до следующего раза.

Глава сороковая

Артём

– Тёма! Тема, просыпайся! – зовёт меня ласковый голос. Я поворачиваюсь в постели и протягиваю руку к Надин. Хочу взять её за руку но ощущаю только пустоту. С трудом разлепляю глаза и на меня наваливается осознание действительности. Чёрт, как же болит голова! Ищу источник звука, свой телефон. Странно, как он оказался на зарядке с другой стороны кровати, а не где обычно? Надо отключить будильник, прежде чем взорвётся мозг. Почему не разделся перед тем, как лечь спать, а лежу в одежде и в ботинках? Вообще не помню, как добрался домой. Срочно нужно глотнуть воды.

Сползаю с кровати и бреду в ванную. Хватаю стакан и набираю из-под крана. Выпиваю половину и еле успеваю добежать до унитаза. Меня выворачивает, но выходит только вода и желчь.

Снова делаю попытку попить. На этот раз маленькими глотками и медленно.

Открываю шкафчик над раковиной, достаю аспирин, разжёвываю две кислые таблетки и смотрю на себя в зеркало. Ну чисто зомби! Кожа зеленоватого оттенка, вокруг рта морщины, под глазами синяки, волосы примяты с одной стороны. До меня доходят обрывки воспоминаний со вчерашнего вечера. Как всегда, не в меру энергичный Сашка рассказывает, размахивая руками, как проходила их встреча с комиссией по реновации. Снова пью воду мелкими глотками, стараясь дышать неглубоко.

Нога об ногу стаскиваю ботинки. Снимаю с себя одежду. Брюки падают на пол. Бог с ними, если наклонюсь их поднять, меня вывернет. Запутываюсь в рукавах рубашки. Остервенело дёргаю её с себя, наконец, срываю всё и швыряю на кафель. Влезаю в душевую кабину, включаю холодную воду и меня окатывает ледяной струёй. Да, вот так. Постепенно регулирую температуру, доводя её до почти обжигающей. Несколько минут просто стою под душем, собираясь с мыслями.

«Кстати, наш отчёт приходил послушать твой босс из «Задарновский и партнёры». Пытался из себя умного состроить, но Надька ему ответила, как отрезала, прикинь», – вспоминаю, как надувался от гордости Сашка. Ооо, да, друг мой. Уже наслышан. И о том, как ответила Надин, и как прошла презентация – обо всём.

Достаю шампунь и вспениваю волосы. Моя жизнь катится под откос со скоростью сошедшего с рельсов товарняка. Начинаю намыливать тело и ощущаю, как сильно болят рёбра с левой стороны. Медленно опускаю голову и вижу огромный синяк. Я с кем-то подрался? И почему мне кажется что вчера я видел Надин? Видимо, у меня галлюцинации. Я как будто даже ощущаю слабый аромат её туалетной воды.

Выйдя из душа, надеваю халат и иду на кухню. С волос капает за шиворот, но мне всё равно. Достаю шипучую аскорбиновую кислоту и сыплю в стакан с водой. Ноги меня уже не держат, сажусь за стол. В памяти снова всплывает вчерашний день.

– Артём, партнёры недовольны. Мы рассчитывали, что ты улучшишь наши показатели на пятьдесят процентов, но едва ли наберётся двадцать за всё это время. – В офис явился Задарновский собственной персоной и сидит сейчас на месте для посетителей, закинув ногу на ногу.

– Вадим Николаевич, мировая рецессия, девелоперы не желают развивать имиджевые продукты, а хотят сосредоточиться на строительстве бюджетного жилья, – развожу я руками.

– Я всё понимаю, Нилов, – кивает головой старший партнёр. – Тогда какого чёрта большой проект по реновации в Подмосковье отхватила неизвестная мелкая фирмочка из Екатеринбурга? Твоего родного города, кстати! Господи, название ещё у них… – Задарновский щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить. – «Архитектурная артель»! – он стонет. – Наглости у них не занимать, конечно. Борзота так и прёт! Кстати, несколько других наших потенциальных договоров тоже слетели. Заказчики решили попробовать поработать с этой самой «Артелью»…

Я холодею.

– И есть у них там такая Нилова, Надежда Сергеевна. Родственница твоя, что ли?

– Жена, – севшим голосом говорю я.

– Хм, – поднимает бровь Задарновский. – Очень интересная мадам. Задал ей вопрос, и она так меня отбрила, даже не нашёлся что ей сказать… Почему Надежда Сергеевна работает не на нас, а на какую-то «Артель»?

– Я… я не знаю, Вадим Николаевич, – отвечаю я.

– Что ж, зато я знаю, Артём. – Вадим Николаевич стряхивает с плеча невидимую пушинку. – Мне давно докладывали, что ты тут шашни крутишь со своей персональной ассистенткой. Такая пошлость, но да ладно, с кем не бывало. Сослал ее обратно в кадры, да? Так вот, эта твоя бывшая… ассистенточка мне сказала, что в своё время Нилова подавала к нам своё резюме на рассмотрение. – Задарновский поджимает губы и глядит на меня, склонив голову на бок.

– А ты ей отказал из-за «конфликта интересов»…

– Вадим Николаевич, я клянусь, тут какая-то ошибка! Надин мне не говорила, что хотела работать в бюро. Я даже подозреваю, что это Ирина сама...

– Тёма, хватит, – морщится Задарновский. – Мне недосуг с твоими бабами разбираться. Будь на моём месте остальные партнёры, вылетел бы ты отсюда, как пробка из бутылки шампанского. Сделаем так. Даю тебе месяц испытательного сроку. Ты показываешь мне новых клиентов. И жена твоя начинает работать в нашем бюро. В отделе градостроительства как раз освобождается место старшего архитектора.