Текст книги "Речной дьявол"
Автор книги: Диана Уайтсайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Яликом и весельной лодкой, сэр. Это было на Лонг-Айленде и в заливе.
– Отличная подготовка. Значит, ты и реку быстро освоишь. «Красотка» – послушное судно и имеет прекрасную остойчивость. Ею даже легче управлять, чем прогулочной лодкой. – В голосе старика прозвучали горделивые нотки, и Розалинда улыбнулась. Одному Богу известно, какой упрямой калошей был тот ялик, но она все же научилась им править. Возможно, она так же справится с ролью ученика рулевого; к счастью, она неплохо разбиралась в двигателях и знала основы судовождения. Все остальное как-нибудь приложится, в результате и «Красотка» и она благополучно доберутся до Форт-Бентона.
– Рад видеть тебя, Цицерон, – пробурчал Хэл, почесывая собаку за ушами.
Цицерон зажмурил глаза от блаженства и снова тявкнул.
– У тебя прекрасный пес, Линдсей, – заметил Уильям, останавливаясь в футе от Цицерона. – Я знал похожих, когда рос в Ирландии.
– Спасибо. Как прошел завтрак? – осведомился Хэл, выпрямляясь. – Нет, не говори. Есть вещи, о которых братьям не следует знать.
Уильям рассмеялся и похлопал Хэла по спине. Цицерон тут же заворчал и напрягся, явно намереваясь защищать хозяина.
Хэл покачал головой:
– Вот дуралей!
– Они верны одному человеку или одной семье, – пояснил Уильям. – Умные, смелые, хорошие охотники, отличные бойцы. Тебе повезло с ним.
– Согласен. Ну а ты? Как бизнес? – Хэл поспешил сменить тему разговора.
– В общем, все не плохо, – медленно ответил Уильям.
– Но?..
– Но слишком много неприятностей. Платежи запаздывают, оборудование ломается, поставки пропадают. Неспроста все это.
– Так ты не веришь в случайность?
Цицерон заворчал, словно поддерживал хозяина. Побарабанив пальцами по рукоятке охотничьего ножа, Уильям покачал головой:
– Нет. Боюсь, это не злой рок. Особенно странно, что военные отказываются от контрактов, не давая никаких объяснений.
– Ну и ну!
Уильям пожал плечами.
– Я и сам не нахожу причин для такого поведения. Контракты просто пропадают, едва достигают стола военного министра. Такое впечатление, будто я стал парией, запятнав себя каким-то неизвестным мне преступлением.
– Может, это проделки Белкнапа? – спросил Хэл.
– Возможно. Но он наверняка бы сто раз подумал, прежде чем доставлять неприятности одному из старых приятелей Шермана.
Хэл кивнул.
– Ничего, мы как-нибудь все поправим.
– В этом нет необходимости. Я уверен, что сам смогу…
– Спасибо, – растроганно пробормотал Уильям и тут же вновь принял вид преуспевающего бизнесмена.
– У меня есть друзья в Вашингтоне, в департаменте военно-морского флота, – сообщил Хэл. – Я могу им телеграфировать…
– В этом нет необходимости. Белкнап представляет собой проблему лишь в силу того, что является самым коррумпированным чиновником в Вашингтоне.
Хэл присвистнул.
– Военный министр? До меня доходили кое-какие слухи, но ничего определенного.
– Да он грязнее любого из твоих кочегаров. Нам с Виолой пришлось уехать из Вашингтона до того, как мы сумели выяснить, кто его подкупил. Я попросил Моргана Эванса узнать, что происходит, и сообщить мне на борт «Красотки».
Хэл нахмурился. Он знал Эванса еще по Аризоне как местного десятника Донована и отличного бойца в салунной драке, но ни то ни другое не делало его подходящим на роль шпиона.
– А он с этим справится? Уильям рассмеялся.
– Этот человек был во время войны одним из скаутов Бедфорда Форреста.
Хэл неоднократно сталкивался с людьми Форреста и даже получал шрамы, проверяя их компетентность.
– Форрест? Еще одна заноза у нас в заднице. Значит, Эванс был одним из дьяволов Форреста? Я почти сочувствую этим конторским крысам. Когда ты рассчитываешь с ним увидеться?
– На подъезде к Омахе.
– Туда десять дней ходу, – задумчиво произнес Хэл. – Значит, на следующей неделе мы узнаем, кого нам нужно уничтожить.
– Уничтожить? Но суть вопроса в том, кто дергает за веревочки…
Хэл пожал плечами.
– Иногда достаточно просто смыть грязь, чтобы получить чистое судно.
Мужчины обменялись понимающими взглядами.
– Спасибо, – тихо поблагодарил Уильям. – Мне еще не приходилось ввязываться в драку с такой поддержкой.
– Тогда начнем со стойки бара. – Хэл хлопнул его по плечу. – Варне приготовит для тебя один из своих знаменитых лимонадов, а я выпью настоящий мужской напиток, мятный джулеп.
Уильям хмыкнул.
– И ты называешь это напитком? По-настоящему сильные мужчины отказываются от спиртного в пользу респектабельного питья, – пошутил он. – Может, тебе лучше ограничиться молоком?
Розалинда вошла в каюту и потянулась, потом включила лампу и начала закрывать ставни, радуясь возможности отгородиться от внешнего мира.
Из каюты по соседству, где устроилась чета фермеров, доносился звучный храп. С другой стороны, в люксе «Мичиган», поселился коммерсант с женой; там пока никого не было, так как все время ее хозяева проводили в баре.
Через час после наступления темноты «Красотка чероки» причалила на ночь к берегу. Как и другие суда на Миссури, она ходила лишь в дневное время суток, чтобы можно было оценить капризы реки и благополучно справиться с ними. Розалинда видела, как Маккензи, подыскав надежное дерево на отвесном берегу, направил к нему «Красотку» и пришвартовался.
Перед тем как разойтись по каютам, моряки сели ужинать за офицерский стол, после чего Белькур и Маккензи выразили желание проверить способности игроков в покер, но Розалинда сказала, что хочет пораньше лечь в постель.
Она действительно устала. После утомительной ночи с Хэлом и длинного дня, в течение которого она наблюдала за работой рулевых, было неудивительно, что она чувствовала жжение в глазах.
Задраив окна, она зевнула и сняла сюртук. Большая медная кровать манила ее белоснежными простынями и взбитыми подушками. Наконец-то она могла выспаться с комфортом: кровать была такой широкой, что на ней можно было лежать раскинув руки. Устойчивая и крепкая, она не качалась и даже не скрипела, когда утром они с Хэлом занимались на ней любовью.
О Боже, когда они занимались любовью…
У Розалинды пересохло в горле, и грудь затвердела. Какой он великолепный и искусный! Одного поцелуя его требовательного рта достаточно, чтобы прогнать из ее головы любые мысли и превратить ее в вулкан сладострастия.
Розалинда повесила жилет и улыбнулась.
К счастью, Хэл не знал, что такое колебание, в то время как Дэвид постоянно мялся, пока ей не удалось уговорить его пойти дальше поцелуев. Хэл просто брал и наслаждался: без колебания, без сожаления он кидался в танец страсти.
Все же было бы чудесно снова исследовать его великолепное тело. Мускулы плеч, курчавые светлые волосы на груди, увенчанной медными сосками… Так ли они чувствительны, как женские? Могут ли твердеть и вытягиваться, когда их ласкаешь пальцами или языком?
Розалинда ощутила тепло между ног и инстинктивно погладила свою грудь сквозь полотно рубашки.
В этот момент где-то залаяла собака, и тут же ей ответила другая. На палубе снаружи послышались мужские шаги, но закрытые ставни не позволяли видеть, кому они принадлежат.
Розалинда резко повернулась к двери и схватилась за револьвер.
– Тише, Цицерон! Неужели ты намерен перебрехиваться со всеми фермерскими собаками до самой Монтаны? – проворчал Хэл, толкая дверь каюты.
Цицерон проскользнул внутрь и тотчас прыгнул на раскладушку; войдя за ним, Хэл на мгновение застыл, но тут же сложил на груди руки и, не оборачиваясь, толкнул дверь ногой.
– Ты собираешься пристрелить меня из этого, ученик? – насмешливо спросил он.
У Розалинды едва не подогнулись колени.
– Нет, сэр, конечно, нет.
– В самом деле? Тогда почему оружие нацелено на меня? Или у тебя есть другие планы на этот вечер? – Он подошел ближе, окутывая Розалинду облаком своего запаха и тепла. Рот под аккуратной эспаньолкой дрогнул.
У Розалинды затрепетали ноздри от пряного запаха мужской похоти. Господи, как же ей нравился этот запах! Обхватив ладонью ствол «кольта», Хэл улыбнулся:
– Я мог бы забрать его, ты знаешь. Или, может, мне настоять, чтобы ты обратила на меня внимание как женщина?
Они стояли так близко друг к другу, что Розалинда ясно видела биение пульса на его шее. Она опустила взгляд и заметила, как натянуты его брюки в области ширинки. От желания к нему прикоснуться, ощутить его, зажечь огнем у нее задрожала рука.
– Могу ли я кое о чем тебя попросить? – Она старалась говорить спокойно, насколько это было возможно для женщины, чье тело изнывало от желания завладеть мужчиной.
– Например?
– Сними одежду, а я притушу лампу. Ставни – хорошо, но это не гарантия, особенно если мне предстоит оказывать тебе знаки внимания.
– Какая прямолинейность… – Хэл вздохнул. – Я постараюсь с этим разобраться.
Фыркнув, Розалинда убрала оружие в кобуру.
– Похоже, мои слова тебя возбудили.
– Нет, это твой вид сводит меня с ума.
Хэл снова поцеловал ее, и у Розалинды закружилась голова, когда он оторвался от нее и начал раздеваться.
Подкручивая фитиль лампы, Розалинда заметила, что руки ее дрожат. Слава богу, ей не приходится играть в покер, после того как стала любовницей Хэла; она не смогла бы в его присутствии логически мыслить и делать разумные ставки. От его вида у нее захватывало дух и сердце подпрыгивало в груди. Хэл стоял в чем мать родила, положив кулаки на бедра и расставив ноги.
Какой же он неотразимый!
– Что дальше? – пророкотал Хэл голосом игрока, предвкушающего жирный куш.
Розалинда заставила себя подумать.
– Ляг на спину, – приказала торопливо она, пока он не завалил ее на раскладушку.
– Как пожелаете. – Хэл распластался на белоснежном покрывале, словно знал, что является большим искушением, чем шоколадные конфеты, и улыбнулся Розалинде, сгорая от желания побыстрее узнать ее намерения.
Тем временем Розалинда отложила «кольты» в сторону. Сегодня она вела себя чертовски отважно: ни один мускул не дрогнул на ее лице. Такая стойкость пробудила у Хэла воспоминания о Виксберге, когда снаряд конфедератов снес голову его рулевому. К штурвалу «Сент-Пола» тотчас подскочил молодой старшина-штурман и, даже не имея опыта вождения судна, сумел удержать корабль на курсе.
В тот момент парень тоже держался болезненно прямо, как Розалинда сегодня; а еще он улыбался как идиот, когда Линдсей приказал налить ему дополнительную чарку рома.
И все же Хэл не сомневался, что получит огромное удовольствие от того, что задумала Розалинда, когда ее голос вернул его в настоящее:
– Руки за голову.
– Что?
– Я не хочу, чтобы ты отвлекал меня. Убери руки за голову.
– Хорошо. – Он подчинился ее просьбе и заурчал, когда она остановила взгляд на его молодце. Судя по всему, ему сегодня предстоит повеселиться на славу. Жаль, что в Форт-Бентоне Розалинда сойдет на берег.
Розалинда пробежала пальцами по его руке до плеча, затем исследовала ключицу и линию, разделяющую грудную клетку надвое. После мимолетного колебания она по очереди обвела грудные мышцы.
Насколько она искусна? Раньше Хэл не давал ей возможности проявить свое умение. Медленно кружа, она достигла соска, и он тотчас затвердел в ожидании продолжения ласк.
Страсть туманом заволокла сознание Хэла, мешая думать, и он прикусил губу, чтобы не застонать.
Розалинда лизнула его сосок и принялась описывать языком ленивые круги, повторяя предшествующие движения своего пальца. Она была менее ловкой, чем другие любовницы, но более сосредоточенной. Потом она попробовала пососать сосок.
Хэл напрягся. Его стон вырывался в одном ритме с ее медлительными движениями, мышцы затвердели, и в паху запульсировало. Тогда Розалинда переключила внимание на другой сосок. Уже усвоив первый урок, она быстро нашла наиболее чувствительное место и стала распалять его языком, пальцами, зубами, пока не превратила Хэла в стонущего от похоти подростка. От страсти его глаза подернулись поволокой. Господи, как же ему нравилось быть в центре ее внимания! Одновременно Розалинда поглаживала его бедра, словно успокаивала норовистую лошадь, но к средоточию ощущений ни разу не притронулась.
Хэл попытался намекнуть, чтобы она положила руку туда, где он мог получить максимальное удовольствие. Если бы Розалинда сделала это раньше, он наверняка уже кончил бы и смог вернуть себе самообладание. Он выгнулся, подставляя ей бедра.
– Проклятие, Розалинда! – ахнул он, когда ее рука нежно пробежала по его паху.
– Перевернись.
Какого черта? Она стояла подбоченившись, ее грудь высоко вздымалась, щеки пламенели. Сквозь белый хлопок рубашки просвечивали торчащие соски.
Хэл удовлетворенно улыбнулся. Он соблазнял ее, не шевеля и пальцем, лишь разрешив с собой забавляться.
– Перевернись, – снова приказала она.
– Слушаюсь, мэм. – Хэл подчинился, нарочно растягивая время, чтобы она лишний раз увидела, что теряет. Наконец он повернулся, скользнув нежным местом по толстой вышивке покрывала. Ощущение, оставленное грубой хлопчатобумажной нитью, напоминало прикосновение руки.
От этого всплеска ощущений у Хэла перехватило дыхание. Он до крови прикусил губу, борясь с подступившим желанием извергнуть семя.
Он не сразу нашел на одеяле участок без вышивки, воздействующей на него столь возбуждающе. И тут он вспомнил о старых шрамах, оставленных тростью, к которым не позволял никому прикасаться. Может, пора ее остановить?
– Готов?
– Конечно.
Боже правый, что она подумает о его рубцах?
Розалинда хмыкнула и принялась исследовать его спину. Плечи, позвоночник, лопатки – все это она ласкала сначала пальцами, потом губами и языком, целуя старую метку от пули под ребром.
Хэл вздрогнул. От ее легчайших прикосновений его тело плавилось как воск. Она исследовала его спину с тщательностью ученика штурмана, изучающего большую реку, и Хэл не мог дышать. Его бедра непроизвольно двигались, усиливая сладостные ощущения, и он с трудом заставил себя молчать, отдаваясь на ее милость, – слишком велико было его желание позволить Розалинде удовлетворить ее плотские фантазии.
Сладкая мука ее ласк выжгла старые воспоминания об отцовской трости, исполосовавшей его спину. Извиваясь в изнеможении и стремясь к развязке, тело Хэла хотело большего. Одобрительно рыча в подушку, он подставлял ей бедра…
Сладкий рот Розалинды заскользил вниз по спине к ягодицам. Погладив мышцы, она спустилась вниз по позвоночнику до того места, Где он заканчивался, и поцеловала ямку над массивной мышцей, потом спустилась ниже.
Бедра Хэла плясали в ритмичном танце, не в состоянии оставаться в неподвижности, все быстрее и быстрее, ибо сладострастие требовало большего. Ему едва хватило здравомыслия, чтобы зажать подушкой рот.
И тут Розалинда укусила его за мягкое место, чуть-чуть сдавив зубами, что стало последней каплей. Тело Хэла сотрясла конвульсия, и кипящее семя вырвалось наружу как пар из бойлера. Перед глазами он увидел звезды и прорычал в безответную подушку имя Розалинды.
Глава 9
Рука Розалинды подрагивала, непроизвольно повторяя движения Белькура за штурвалом «Красотки чероки». Белькур вел большое судно по серебристой ленте реки между островками, как по прямой дороге.
Рост и цвет волос достался ему в наследство от племени, к которому принадлежала его мать, а общительность – от француза-отца, работавшего лесником. В результате он знал много историй, услышанных от матери, и унаследовал талант отца их рассказывать.
Река так сильно подмыла берег, что дубы склонялись над самой водой, словно хотели погладить проходящее мимо судно, а когда они остались позади, с навесной палубы донесся собачий лай и Розалинда выглянула в окно. Виола Донован дразнила Цицерона большой костью, завернутой в старый носок: она перекладывала ее из руки в руку, играя с ней на глазах терьера. Цицерон радостно прыгал перед ней со счастливым лаем и, высунув язык, выпрашивал угощение. Муж Виолы наблюдал за их забавой и снисходительно посмеивался, предусмотрительно заняв позицию на краю палубы.
Розалинда тоже невольно улыбнулась, вспоминая, как играла со старым спаниелем, гонявшимся за мячиком. Хэлу повезло, что у него такая семья и счастливые воспоминания детства.
Словно услышав ее мысли, Хэл на мостик поднялся и огляделся.
– Следующее половодье наверняка смоет эти дубы, – высказал предположение Белькур, крутя колесо с легкостью крупье, тасующего карточную колоду. Подав сигнал увеличить скорость, он выровнял штурвал и кивнул Хэлу. – Есть телеграммы из ассоциации штурманов? Хэл нахмурился.
– Нет. А что? Интересуешься, не изменился ли уровень воды?
Белькур кивнул.
– Думаю, весенний подъем будет долгим и высоким. Хэл присвистнул.
– Зима была суровая, и если нас ждут разливы, это очень опасно.
– Зато меньше шансов сесть на мель.
– А как насчет шансов напороться на топляк? – Хэл вздохнул. – Чтобы избежать неприятностей, нам понадобится два дежурных на вахту.
– Пожалуй. Не встанешь за штурвал? Я хочу телеграфировать кое-кому из друзей в Омаху и Небраска-Сити, чтобы узнать их мнение относительно местных рек.
– С удовольствием. – Хэл занял место за штурвалом. Розалинда поразилась, с какой легкостью он взял на себя управление судном. Одна его ладонь непринужденно обняла спицу колеса, другая легла на сигнал связи с машинным отделением.
– Попроси Сэмпсона остановиться на ферме Брунсона, – сказал Хэл, – независимо от того, поднят флаг или нет. Мы заплатим им доллар, если их старший отнесет телеграмму на ближайший телеграф.
Хорошо. – Белькур исчез, ни разу не оглянувшись.
Розалинда снова перевела взгляд на реку. Ей нравились эти спокойные моменты с Хэлом в рулевой рубке, когда он стоял рядом и ее дразнил его чистый запах. Как бы ни завидовала она его радости общения с сестрой, ей не приходило в голову присоединиться к ним. Как ни странно, но сама она испытала самое большое счастье этой весной, когда плыла по дикой реке на груде деревянных обломков в дюйм толщиной.
Хэл хранил молчание, пока «Красотка» выполняла повороты, лавируя между песчаными отмелями, островом и высоким утесом западного берега, после чего перед ними открылся на удивление прямой и длинный для Миссури участок реки протяженностью почти в две мили. Над их головой, словно ориентируясь по реке, летела на север большая стая пеликанов; далеко впереди едва виднелись высокие трубы «Спартанца», выписывающего замысловатые повороты.
– Положи руки на штурвал, Карстерс.
– Слушаюсь, сэр. – У Розалинды подпрыгнуло сердце, но она надеялась, что голос не выдал ее волнения. Ее пальцы обхватили штурвал. «Думай о «Красотке», а не о том, что вода способна сделать с тобой», – увещевала она себя.
– Почувствуй, как судно слушается руля. Этот фарватер достаточно глубок и не имеет песчаных банок, так что, кроме воды, тебя не должно ничто заботить.
Розалинда прислушалась: «Красотка» шла против течения, издавая тихое рокотание. Она без труда распознала вибрацию, исходящую от гребного колеса, и даже сумела различить силу, поднимающую корпус.
– Хочешь попробовать вести «Красотку» самостоятельно?
От его предложения у Розалинды захватило дух, и она кивнула.
Хэл убрал руки со штурвала, предоставляя судно в ее полное распоряжение, и Розалинда всецело отдалась управлению.
Порывом ветра «Красотку» понесло к восточному берегу, за пределы глубокой воды, и Розалинда, сердито бурча что-то под нос, вернула пароход на середину фарватера. Судно тотчас понесло влево. От напряжения костяшки ее пальцев побелели, хотя большой белый корабль гораздо лучше слушался руля, чем ялик ее родителей.
– Видишь впереди тот большой дуб на обрывистом берегу? Держи гюйс-шток на одной линии с ним и будешь идти прямым курсом.
Она кивнула, собираясь последовать совету Линдсея. Но от ее необычного движения пароход начинал вихлять как взбесившийся паром.
– Не крути сильно штурвал, когда поправляешь курс. На две спицы лучше, чем на четыре.
Глядя, как Розалинда старается вывести упрямое судно на прямой курс, Хэл хмыкнул.
– Спорим, что не сможешь удержать курс в течение минуты, поворачивая колесо каждый раз всего на одну спицу?
В Розалинде немедленно проснулось самолюбие и желание выиграть пари. За всю жизнь она ни разу никому не проиграла ни одного спора, разве что отцу.
– Что, если я выиграю? Хэл пожал плечами.
– Я простою с тобой завтра первую вахту. Но если я выиграю, то ты принесешь мне завтрак в постель.
– Договорились. – Она сжала рот и сердито уставилась на гюйс-шток. Если только он посмеет отклониться…
Хэл вынул карманные часы.
– Начали.
Прищурившись, Розалинда перевела взгляд на утес и выровняла «Красотку». Озорной ветерок тут же подтолкнул пароход к восточному берегу, и Розалинда немедленно сделала поправку на одну спицу от центра…
Она напрягла руку, и колесо остановилось; вторая спица замерла, не перевалив через высшую точку. Слава Богу, река была здесь достаточно широкой благодаря впадающему в нее полноводному ручью.
– секунд.
Гюйс-шток попытался отклониться от ствола дуба к ветвям, и Розалинда легким поворотом колеса тотчас скорректировала курс.
– Десять секунд, – бесстрастно заметил Хэл.
Почти повиснув на штурвале, Розалинда молила Бога, чтобы стрелки часов двигались быстрее.
– Все. Поздравляю, Карстерс.
У Розалинды от радости подкосились ноги, но она мужественно выпрямила спину.
– Я всегда знала, что у меня получится:
– Ну конечно! – Хэл прохлопал ее по плечу. – А теперь позволь мне самому встать за штурвал.
– Слушаюсь, сэр.
Розалинда медленно выпустила из рук рулевое колесо, с удивлением поймав себя на том, что с удовольствием взялась бы за него снова.
Вечером, вернувшись в каюту, Розалинда снова задумалась над этим вопросом и после ужина, пока Хэл гулял с сестрой и Донованом по палубе, сыграла несколько партий в покер.
Супруги Линдсей проводили в большом салоне настоящий светский прием. Капитан рассказывал всякие небылицы и время от времени поглядывал на жену. Вокруг собралась группа мужчин, которые развлекались тем, что обменивались историями о рыбалке, военных подвигах и успехах в бизнесе, в то время как миссис Линдсей открыто кокетничала.
Розалинда поморщилась. Сознавая, что не все супружеские пары обожают друг друга, как ее родители, она, коренная жительница Нью-Йорка, чувствовала себя неловко, наблюдая, как замужняя дама строит глазки посторонним мужчинам, а те бросают на нее похотливые взгляды.
К счастью, обязанности ученика рулевого позволяли ей днем находиться в стороне от Линдсеев, а вечером ужинать за офицерским столом, где она держала язык за зубами, как и положено самому младшему по званию, после чего исчезала в каюте, которую делила с Хэлом.
Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
– Войдите, – отозвалась она.
В дверь просунулась голова Эзры.
– Добрый вечер, сэр. Вы позволите расстелить постели?
– Да, спасибо. – Розалинда отругала себя за то, что забыла о необходимости соблюдать конспирацию. Если бы Эзра пришел несколькими минутами позже, она уже спала бы на большой кровати.
Облокотившись о стену умывальника, Розалинда старалась придать себе в присутствии. Эзры по-мужски непринужденный вид, а он, выполняя привычную работу, тихо насвистывал и за все время ни разу на нее не взглянул.
– Когда ты встретился с мистером Линдсеем, Эзра? – в конце концов спросила она.
– В июне шестьдесят второго, сэр.
– Десять лет работы у одного человека – большой срок, – заметила Розалинда.
– Он спас мне жизнь, и я буду служить ему, пока жив. – Эзра поднял глаза, разглаживая одеяло на раскладушке. Хотя он был не выше пяти футов ростом, в его черный глазах светился неукротимый дух.
Удивленная его ответом, Розалинда изогнула бровь.
– Как это случилось?
– Это было на плантации Виксберга. Я опоздал на две минуты принести кофе хозяину, и меня высекли тростью. Хозяин любил учить новых рабов основам флотской дисциплины и приказал дать мне по одному удару за каждую секунду опоздания.
– Не может быть!
– Меня первый раз били тростью, но скажу сразу, что лучше бы меня высекли плетью, – произнес Эзра грустно, устремив взгляд в пространство.
Розалинда не могла поверить, что есть наказание страшнее порки.
– Я получил уже тридцать из обещанных ста двадцати ударов, когда у меня начало туманиться сознание. Вдруг из-за деревьев вылетел какой-то человек, словно архангел Гавриил протрубил в трубы и привел целую армию янки.
– Это был мистер Линдсей?
– Лейтенант Линдсей, – вежливо поправил Эзра. – Во главе группы моряков со своей канонерской лодки он искал проход по болотам в обход пушек повстанцев.
– И?.. – Розалинде не терпелось услышать продолжение.
– Он не должен был меня спасать и мог подождать, пока закончат порку…
– Но мистер Линдсей начал действовать не раздумывая, – осторожно предположила Розалинда.
– Да, сэр. Он застрелил надсмотрщика, потом приставил ружье к голове моего хозяина и сказал, что у него есть выбор: либо продать меня, либо получить пулю.
– И что негодяй выбрал?
– Он продал меня, а мистер Линдсей освободил, как только смог. Он сказал, что хочет, чтобы я спал ночами, а не видел кошмары, в которых мой старый хозяин возвращается за мной. – Эзра сделал паузу. – Вот почему я все сделаю для мистера Линдсея, все, без исключения. – Его глаза сверлили Розалинду, словно он хотел, чтобы она хорошо это усвоила.
И тут ее вдруг озарило.
– А его шрамы – это тоже следы от трости?
– Да, сэр. Трость в умелых руках всегда оставляет такие рубцы.
– Твои, должно быть, еще хуже, – медленно произнесла Розалинда, стараясь не проявлять большой заинтересованности.
Эзра пожал плечами.
– Нет, сэр. Просто свои он получил раньше, чем я. К тому же он моложе и не привык к побоям.
– Как таких злобных подонков земля носит? – Розалинда выругалась.
– Да, сэр, я тоже часто думаю об этом, но потом вспоминаю, что говорила мне моя матушка, и молю Господа даровать им прощение.
– Не сомневаюсь, что Всевышний их простит, но за себя не ручаюсь.
Эзра сверкнул белозубой улыбкой.
– Я тоже, сэр. Будут еще какие-нибудь распоряжения на ночь?
– Нет. Спокойной ночи, Эзра.
– Спокойной ночи, сэр.
Эзра вежливо поклонился, словно был благовоспитанным английским дворецким, и исчез за дверью, оставив Розалинду наедине с ее мыслями. Кто избил Хэла? И где это случилось? Дома или на корабле?
Наконец, отмахнувшись от бессмысленных вопросов, она начала готовиться ко сну. Она уснула сразу, едва взобралась на раскладушку, убаюканная несмолкаемым храпом фермеров за стенкой.
Проснулась она внезапно от испуга, почувствовав, как взлетела в воздух, закутанная в кокон одеяла, и инстинктивно начала драться.
– Какого черта…
– Тише, тише, – прозвучал у ее уха голос Хэла.
Розалинда в изумлении огляделась. Сквозь ставни просачивался слабый свет газового фонаря, делая золотистые волосы Хэла похожими на нимб ангела.
– Пожалуйста, положи меня на место.
– Всему свое время, ученик, всему свое время. В конце концов, Цицерон тоже нуждается в постели.
– Ой, Хэл, я не могу двигаться, – пожаловалась Розалинда и попыталась высвободиться.
– Это правда. И я не могу потрогать твою сладкую грудь, зато могу дотянуться до твоего рта. – С этими словами Линдсей поцеловал ее, подразнив языком губы и пощекотав эспаньолкой кожу. При этом Розалинда уловила слабый запах бренди и еще специфический аромат – смесь мускуса, сандалового дерева, кастильского супа и еще чего-то, присущего исключительно Хэлу.
Она со вздохом покорилась, впуская в рот его язык, чтобы полнее насладиться его вкусом. Какое-то время они играли языками, гладили друг друга в ритме, все более приближающемся к плотскому наслаждению.
От прилива сластолюбивого голода Розалинда поежилась; ее затвердевшая грудь истомилась в ожидании его прикосновений. Плотно закутанная в одеяло, она даже сквозь простыню и ночную сорочку чувствовала, как грубая шерсть царапает ее нежную кожу, вызывая сладкую муку.
Две ночи с Хэлом приучили ее тело мечтать о нем, как игрок в покер мечтает о короле для полноты королевского стрейта.[4]4
Комбинация карт по старшинству одной масти.
[Закрыть]
– Хэл, пожалуйста, мне нужно дотронуться до тебя, – простонала она.
Л и идеей усмехнулся:
– Сейчас ты вся в моей власти, а это хорошая возможность делать с тобой все, что мне захочется.
Его губы вновь прильнули к ней. И он стал целовать ее так, словно имел целью получить абсолютное удовольствие.
Признавая, что уступает ему в мастерстве и силе, а также слишком хорошо помня прошлое наслаждение, Розалинда сдалась, прекратив неравную борьбу, она стала существом, весь мир которого заключался в чувствовании. Его рот, тепло тела и сила нежно обнимавших ее рук были единственным, что связывало ее с остальной вселенной.
Она снова изогнулась, стремясь прижаться к нему плотнее, а Хэл продолжал яростные поцелуи, доводя ее почти до обморока. В коконе простыней и плену его рук Розалинда не могла даже пошевелиться. В какой-то момент Хэл присел на кровать, и теперь она чувствовала твердую опору его бедер. Ее лоно пульсировало в одном ритме с движениями его языка, кожа горела огнем.
Внезапно Розалинду окатила волна экстаза, и, не в состоянии сопротивляться, она выгнулась и кончила, всхлипывая от удовольствия. Когда он ввел в нее два пальца, потом три, пользуясь знанием плотского аппетита ее тела, и жадно примкнул к ее рту, заглушив мольбы не останавливаться, она снова содрогнулась и ее сознание померкло.
Ее бедра обдало холодным воздухом, в то время как по лицу струился пот, и Розалинда заморгала.
– Хэл…
– Да, маленькая леди?
Она раздвинула ноги, и он завладел ею одним стремительным движением.
Ахнув, Розалинда протянула к нему руки; ее кокон развернулся, и она обрела свободу.
– Сделай это еще раз.
Хэл тихо хмыкнул и поцеловал ее в волосы. Даже сквозь ночную сорочку она чувствовала, как ее щекочет тонкая шерсть его сюртука.
– Еще раз, – потребовала она, приподнимаясь, чтобы подчеркнуть свою готовность.
– Ненасытная, – сказал он и снова пустился вскачь. По мере того как распалялась их страсть, движения Хэла становились все быстрее; он скакал как жеребец на последнем круге, почуявший скорую победу.
Боясь закричать во весь голос, Розалинда укусила его за плечо, и Хэл, тихо застонав, еще сильнее сжал ее бедра. Немного изменив положение, он снова начал набирать скорость и на этот раз проник в самые ее глубины, где мышцы стиснули его с жадностью игрока в покер, схватившего выигрыш.
Он зарычал и замер. Розалинда ощутила спазмы его экстаза и утонула в бездне, выкрикивая его имя, в то время как страсть сотрясала все ее тело. Мир утратил четкость очертаний, затем вовсе растаял.
Наконец Хэл скатился с нее и, обняв, прижал к своему боку. Чувствовать рядом его тепло было для Розалинды сейчас самым главным, и она, улыбаясь, провалилась в сон.
Сделав еще один глоток дымящегося кофе, Розалинда напомнила себе, что должна поблагодарить Эзру, горячий напиток оказался ничуть не хуже того, что она пила в доме своего отца, и превосходно дополнял прелестную картину раннего утра.
