Текст книги "Речной дьявол"
Автор книги: Диана Уайтсайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Поздравляю вас, мэм, с выдвижением вашего супруга в капитаны. Какую колоссальную работу он провернул там, в Новом Орлеане, – заметил стюард, аккуратно собирая посуду.
Тонкая рука замерла, и разум, никогда не оставлявший Ника надолго, тут же вернулся к жизни. Супруг? Неужели это жена Ричарда Линдсея, миллионера, владельца той почтово-пассажирской линии Огайо? Но тогда почему она оказывает знаки внимания постороннему мужчине? И не сможет ли он извлечь из этого деньги?
– Спасибо, официант, вы очень любезны. Да, Линдсей очень гордятся Ричардом. – Дама едва ли не с плевком произнесла это имя. Выходит, она на них злится? Что все-таки происходит?
Ник украдкой погладил под столом тыльную сторону тонкой ладони, и тут же ее пальцы возобновили ласки. Тогда Ник откинулся назад, чтобы получить больше удовольствия.
Час спустя со столов убрали последнее блюдо, и пассажиры, поднявшись, отправились поразмять ноги. От прилива крови в паху у Ника все горело. Дездемона Линдсей, как никто другой, обладала искусством возбуждать мужчин, и несколько раз ему пришлось схватить ее за запястье, чтобы не опростоволоситься, как какой-нибудь неопытный юнец, в то время как в восемнадцать лет положено быть сильным.
Ник молил только об одном – чтобы у него не пылали уши. К его радости, их соседи по столу продолжали оживленно обсуждать высокие цены на хлопок, а потом, не обратив на них внимания, удалились к бару.
Ровно десять минут спустя Ник тихо постучал в дверь Дездемоны. Ему сразу же открыли, и он скользнул внутрь в состоянии полной боевой готовности.
В пеньюаре из богатой парчи и домашних туфлях, Дездемона немедленно притворила дверь и повернулась; с черными кудрями, обрамлявшими ее лицо, она была столь же прекрасна и загадочна, как Делайла. Ее груди под тонким шелком лихорадочно вздымались, привлекая взгляд к ложбинке между ними.
– Спасибо, что пришли, – прошептала Дездемона, припадая к его груди.
На приглашение к поцелую Ник отреагировал мгновенно и терзал ее губы, наслаждаясь их вкусом до тех пор, пока она не застонала и не обмякла в его объятиях. Ее большие твердые соски уперлись ему в грудь.
«Шлюха».
Ник притиснул Дездемону к себе еще крепче и, пробежав руками по ее спине, обхватил ягодицы. По ней прокатила волна дрожи, и она закинула ногу ему на бедро.
Наконец Ник оторвался от ее рта. Ему нужно было кончить, чтобы иметь возможность соображать и заставить ее молить о завершении.
– Мой член… – начал он и поморщился – настолько хрипло прозвучал его голос.
– О, эта чудная мужская игрушка. – Дездемона плутовски улыбнулась и облизнула губы. – Он что, болит?
– Вы знаете, да.
Она снова улыбнулась. На лице Делайлы тоже появилось бы это выражение чувственной осведомленности. Отступив на шаг, Дездемона опустилась на колени и потерлась щекой о его пах.
У Ника захватило дух, и он перестал дышать. Его орган распух еще больше. Если он немедленно не облегчится, то, вероятно, лопнет, не в силах больше выносить напряжение.
В то же время в его голове возникла мысль, что благородные дамы никогда не ублажают мужчин ртом, так что и рассчитывать на это не стоит.
– Какое крепкое мужское естество, – прошептала Дездемона. – Зрелое и почти готовое. Вероятно, оно нуждается в небольшой помощи. – Хмыкнув, она проворно расстегнула его брюки и мгновение спустя взяла член в руки.
Ник с такой силой закусил губу, что из нее потекла кровь, когда Дездемона слизала выступившую каплю семени предвкушения. Он застонал, невольно приподнимая бедра к ее лицу.
Вдруг она взяла член целиком в рот и сделала энергичное движение губами.
Дольше Ник терпеть не мог, и семя кипящим ключом излилось в ее хищный зев. Он изогнулся и только тихо постанывал, пока Дездемона не осушила его до дна, а потом без сил привалился к двери.
Взглянув на него снизу вверх, Дездемона театрально облизнула губы.
– Какой деликатес, – проворковала она и плотоядно улыбнулась.
И тут Ник вспомнил про инстинкт самосохранения. Уж слишком она была самоуверенной.
– Чего вы хотите?
Ее ресницы опустились, не позволяя прочитать в глазах правду.
– Тебя, конечно.
Он схватил Дездемону за подбородок и заставил поднять голову.
– Что еще?
Она попыталась увернуться, но пальцы на подбородке сжались сильнее. Ника не заботило, что он может сделать ей больно.
Наконец Дездемона перестала сопротивляться и гневно сверкнула глазами.
– У меня в Кентукки семья. Им не хватает самого необходимого: еды, лекарств, одежды…
– И что с того?
– В Кентукки беспорядки, нет закона. Товары часто пропадают по дороге. Мне нужен надежный человек, который мог бы доставлять мои подарки по назначению.
– Это все?
– Все. А что еще может быть? – произнесла Дездемона с вызовом.
В тусклом свете Ник долго изучал ее лицо и наконец кивнул. В случае необходимости он мог обратиться за помощью к О'Флэрти.
– На меня работают три брата, и они могут заняться доставкой вашего груза.
Глаза Дездемоны вспыхнули.
– Благодарю. О, благодарю, добрый сэр! – Она вскочила на ноги и крепко обняла его; полы ее пеньюара разлетелись в стороны.
Ник снова поцеловал ее, и она горячо ответила, а потом застонала, когда их языки сошлись в поединке.
«Какая чепуха, – подумал Ник. – Как же женщины заводят себя из-за всякой ерунды. Она, видно, просто не знает, как дать взятку, чтобы ее посылки доходили до адресата».
Дездемона потерлась об него ногой, и он застонал, чувствуя, как вновь приходит в боевую готовность. Разумеется, он напрямую обратится к О'Флэрти и попросит все устроить. Приняв это решение, Ник бросился в объятия Дездемоны с намерением всю ночь предаваться обещанным ею наслаждениям.
Вернувшись от воспоминания к реальности, Ник выругался. Каким же неоперившимся глупцом был он тогда!
Впоследствии оказалось, что интересы Дездемоны Линд сей не ограничивались одними продуктами питания и медикаментами; ее бесчестные схемы то и дела подвергали опасности жизнь Пола и других солдат-юнионистов. Тем не менее Дездемона стала его постоянной любовницей, хотя на публике играла роль безупречной светской львицы. Правда, к разочарованию Леннокса, несколько месяцев назад она ни в какую не желала пускать ищеек по следу стервы Скайлер, но зато, когда все-таки согласилась, подарила ему такой минет, что он забыл обо всем на свете.
Размышляя над своими возможностями, Ник отхлебнул из бокала бренди. Если все задуманное осуществится, то не пройдет и недели, как Донован и Линдсей навсегда покинут этот мир, и тогда ему уже не понадобится наследство мисс Скайлер, чтобы их закопать. Но все равно ее нужно найти, укротить и выдать замуж, чтобы счастливчик, танцуя на могильных камнях Донована и Линдсея, имел удовольствие пустить на ветер все до последнего цента состояние, заработанное поколениями Скайлеров.
Итак, решено: он отыщет ее. Неизвестно как и неизвестно где, но хитрая бестия непременно попадет ему в руки, и тогда уж он ни за что не позволит ей ускользнуть.
Глава 6
Хэл послушно поцеловал мать в щеку, игнорируя ее жалобы на тяготы путешествия из Чикаго, в то время как Цицерон за ногой хозяина издавал глухое ворчание. Через несколько минут Розалинда будет в безопасности, а «Красотки чероки» – вдали от его родителей, которые могут узнать ее и заставить вернуться к этой грубой скотине Ленноксу.
Виола и Уильям тоже почувствуют себя лучше, взойдя на борт. Хэл не знал толком, что случилось между дочерью и матерью в 1865 году, но с тех пор Виола замыкалась в присутствии матери, а та хранила несвойственное ей гробовое молчание. Лучше уж держать их друг от друга подальше.
– Я рад, что вы благополучно добрались до места. – Хэл кивнул.
Еще с младых ногтей дети Дездемоны и Ричарда усвоили, что для их матери нет ничего важнее комфорта; она ни разу не нарушила своего распорядка, чтобы утешить и пожалеть кого-то из детей после отцовских уроков воспитания.
Кивнув хозяину, мимо прошел матрос, с легкостью держа на каждом плече по свиному окороку. Хэл ответил на приветствие, и Цицерон по привычке подал голос.
В это время подъехала коляска с Эзрой, и тот, спрыгнув на землю, бросил вожжи Сэмюелу.
– Собственно, зачем вы приехали, если это доставило вам столько хлопот и неприятностей? – внезапно спросил Хэл у матери, заметив появление отца.
Мать ответила не сразу. Нелепая шляпа с пером затеняла ее лицо, не позволяя прочитать его выражение.
– Нужно выполнить кое-какие обязательства, – объяснила она наконец, – и это мы должны обсудить с тобой с глазу на глаз. – Дездемона особо выделила последние слова, неодобрительно глядя на двух приближающихся грузчиков.
Хэл удивленно вскинул брови. Мать хочет обсудить с ним какие-то обязательства? Последний раз она упоминала это слово, когда пыталась уговорить его вступить вместо флота юнионистов в армию конфедератов, а именно в полк его дяди Борегара.
– Что ж… – пробурчал он уклончиво.
Эзра тут же занялся чемоданами четы Линдсей, призывая на помощь Обадаю и Ребекку.
Ричард Линдсей задумчиво смотрел на своего единственного сына Генри, или Хэла, как он сам предпочитал себя называть. Слава Богу, Хэл выглядел здоровым, но все в нем выдавало ожидание неприятностей, что было неудивительно: за последние восемнадцать лет отец с сыном только раз, встретившись, не поссорились; это случилось, когда оба флота северян воссоединились в Виксберге в шестьдесят втором.
В тот день Ричард стоял на юте «Анакостии», гордый тем, что командует красивым фрегатом. Он знал, что души его отца и деда были рядом с ним, как и во время того ночного ада, получившего название Новоорлеанского сражения. Отец долго и упорно трудился, чтобы подготовить его к этой ответственности, и даже порол, как нерадивого матроса, когда сын выполнял домашнее задание не на должном уровне.
От болезненных воспоминаний Ричард поморщился: он ненавидел порку. Вплетенные в плеть веревки кусочки металла больно впивались в тело, рвали плоть, и его рубашка после порки зачастую делалась мокрой от крови. Все же он выучил математику и стал морским офицером, чтобы потом уйти из флота ради счастья Дездемоны.
Ричард и своего сына пытался учить так, как учил его отец, только вместо плети использовал трость, но по мере взросления Хэл становился все более необузданным, а потом и вовсе исчез.
Когда Хэл убежал, Ричард очень беспокоился, но вскоре Виола получила от Хэла первое письмо. Узнав, что тот вступил во флот юнионистов, Ричард ужаснулся. Как младший брат, сын и внук морских офицеров, он не верил, что его неукротимый сын способен успешно нести службу на военном корабле.
Потом победитель Новоорлеанского сражения – эскадра, блокировавшая Западный пролив, встретилась под Виксбергом с Западной флотилией канонерских лодок – завоевателями Мемфиса. Ричард стоял, ликуя, на своем фрегате вместе со старыми морскими волками, когда мимо проходили обшитые металлом канонерские лодки.
И он заплакал, не стыдясь слез, когда увидел «Сент-Пол», под свежей краской которого скрывались многочисленные боевые шрамы, и своего высокого светловолосого сына, бравого капитана. Хэл казался слишком молодым, чтобы командовать канонерской лодкой такого класса, но он заслужил эту честь, когда его коптящая калоша выбила мятежников с фланга Гранта в Шайло.
Боже правый, как же они в тот вечер обнимались! Это был великий день, но он быстро кончился. К тому времени, когда морская эскадра вновь вышла в океан, они с сыном опять стали злейшими врагами.
С тех пор Ричард часто задумывался, не был ли успех Хэла лишь счастливой случайностью военного времени. Впрочем, возможно, воинственный дух унес его беспечность, превратив в великого морского офицера, как превратил Гранта в великого генерала.
Предстоящая поездка обещала стать первой за десять лет, когда им с Дездемоной надо было делить одну спальню. Их физические отношения прекратились, когда она потребовала, чтобы Ричард отправился на юг и вступил во флот конфедератов. Всю войну Дездемона провела в их доме в Цинциннати, и с тех пор они держались друг с другом как чужие, объединяясь лишь когда ходили на светские приемы. После очередной, особенно жестокой, ссоры Ричард даже хотел отправить жену к ее родным в Кентукки, но это означало бы полное признание его поражения.
Что касается сына, Ричард не знал, хочет или нет, чтобы дела у Хэла шли хорошо, поэтому в несвойственном колебании он прикусил губу, потом выпрямил спину и решительно зашагал вверх по насыпи, чтобы раз и навсегда узнать правду о жене и сыне.
Старик, как про себя называл отца Хэл, шел по насыпи навстречу сыну; такой же прямой и гордый, как в Виксберге. Время его пощадило, не убавив дюймов, и теперь они были одного роста. Ричард по-прежнему оставался мускулистым, с орлиным взглядом, одним из самых уважаемых капитанов на Огайо и Миссисипи. Лишь седые волосы и глубокие складки вокруг плотно сомкнутого рта отличали его от человека, который столь беспощадно наказывал Хэла восемнадцать лет назад.
– Добрый день, сын, – сказал Старик и протянул руку.
Подав для важности голос, Цицерон в довольно доброжелательной манере принялся обнюхивать ногу незнакомца, и старший Линдсей осторожно потрепал его по загривку, на что пес ответил благодарным вилянием хвоста.
Откровенные предпочтения терьера озадачили Хэла. Что он себе позволяет? Рыкнув на его мать и облаяв каждого проходившего мимо матроса, пес выказывал готовность подружиться с несдержанным жестоким стариком. Хэл покачал головой и сделал шаг вперед.
– Добрый день, сэр, – обменялся он с отцом коротким рукопожатием. – Насколько я понял, вы с матерью намерены плыть с нами. Позвольте спросить: куда именно?
– До Сиу-Сити или, возможно, до Форт-Бентона. – Ричард взял жену под локоть и приосанился, словно приготовился к драке.
Недели, а то и месяцы на борту? Хэл прищурился.
– Серьезный вояж, – холодно заметил он. – Полагаю, для столь длительного путешествия вы купили места в каюте первого класса?
– Конечно.
– Тогда позвольте мне прояснить некоторые вопросы. – Он непринужденно оперся на трость.
Старик склонил голову набок, внимательно наблюдая за сыном, а Дездемона нервно повела плечами.
– На борту «Красотки» находится моя сестра Виола с мужем, Уильямом Донованом. Я рассчитываю, что все пассажиры будут относиться друг к другу с должным почтением.
– Что? Виола здесь? – Дездемона чуть не взорвалась. – Я не потерплю этого. Немедленно высади ее!
– Это невозможно. Она и ее муж – мои гости и, следовательно, на моем судне будут пользоваться всеми правами.
Цицерон тявкнул, словно хотел подчеркнуть значимость этих слов.
– Ричард, неужели ты позволишь своему сыну указывать мне, как себя вести? – прошипела Дездемона, поворачиваясь к мужу.
– Полегче, дорогая. Генри – владелец «Красотки чероки» и вправе распоряжаться здесь, если, конечно, это не нарушает безопасности судна и пассажиров. Пусть договорит. – Глаза Старика настороженно посмотрели на Хэла. Он как будто обсуждал морской закон, а не выступал миротворцем в споре между матерью и сыном.
Дездемона буркнула что-то себе под нос, но Хэл этого словно не заметил.
– Если их обидят – тем или иным образом, – виновные при первой же возможности будут высажены на берег.
– Высадить меня где-нибудь на песчаной банке? – ахнула Дездемона. – Ты не посмеешь.
– Очень даже посмею. Не зли меня, мать.
– О Боже! Ты слышал, что он сказал, Ричард?
– Замолчи, Дездемона. – Ричард сжал руку жены.
Не обращая внимания на мать, Хэл впился глазами в отца, готовый к схватке. Цицерон у его ноги тоже сделал стойку: он вел себя в точности как Гомер, всегда ввязывавшийся в потасовку с Хэлом.
У Старика на щеках заходили желваки.
– Я не знаю никакую дочь по имени Виола и никакого зятя по имени Донован, но обещаю, что со всеми незнакомцами, с которыми мне предстоит встретиться, буду обходителен.
– Очень хорошо. Вам лучше поторопиться с посадкой на «Красотку»; в течение часа мы отчаливаем. Я присоединюсь к вам через минуту, после того как отдам Эзре необходимые приказания.
К счастью, мать и Старик не стали больше мучить его расспросами и двинулись вниз по насыпи. Старик вел жену, поддерживая на неровных деревянных ступеньках, в то время как она, приподняв шлейф, горько сетовала на грязь.
Хэл нагнал их на плавучей пристани, где Старик остановился, чтобы получше разглядеть судно, а мать, встряхнув юбками, принялась придирчиво себя осматривать, не запачкалась ли, а потом бросила несколько торопливых взглядов вверх по течению реки, туда, где только что исчез из виду «Спартанец».
Хэл настороженно ждал, что скажет отец.
– Построен в доке «Марин уэйз» в Цинциннати?
– Только корпус и верхняя палуба. Остальные палубы строил Илиас Илер.
Цицерон сел и почесал за ухом.
– Хорошие фирмы, – буркнул Старик. – Четыре паровых котла?
– Шесть котлов Дюмона, каждый с пятью жаровыми трубами. Двигатели Найлза с двадцатидвухдюймовыми цилиндрами и семифутовым ходом поршня.
– Большая мощь, – констатировал отец без выражения.
– «Красотка» держит рекорд скорости от Сиу-Сити до Форт-Бентона и очень близка к рекорду скорости на участке Канзас-Сити – Омаха. Она способна обогнать любое судно на Миссури и Миссисипи.
Старик вскинул брови, но оспаривать хвастливые утверждения сына не стал.
– При осадке в пять футов она может…
– Ходить по лужам, – закончил за него отец присказку военного времени. – Как твоя канонерская лодка.
– Точно. Только «Красотка» быстрее и комфортабельнее.
– Пожалуй.
Хэл нехотя хмыкнул, удивленный, что хоть в чем-то согласен со Стариком.
– Капитан судна – Тед Сэмпсон, может, ты помнишь его по «Сент-Полу», когда он был лейтенантом и занимал должность капеллана. Главный штурман вне моей вахты – Антуан Белькур. Помощник штурмана – Джейк Маккензи.
– А ты сам не будешь стоять за штурвалом?
– Нет, я предпочитаю общество сестры и ее мужа. Пробурчав что-то, Старик обратился к жене:
– Нам лучше подняться на борт, дорогая.
– Наконец-то! – Дездемона подхватила юбки и, аккуратно выбирая дорогу, двинулась на посадку.
Хэл проводил их на палубу, затем вверх, на бойлерную, по привычке проверяя, все ли в порядке. Цицерон важно вышагивал рядом, держась как король, входящий в свои владения, а не как бродячий пес, которому повезло с местом для ночлега.
Незадолго до этого Хэл предпринял необычный шаг: в честь визита Виолы он распорядился заново покрасить «Красотку чероки». Учитывая короткий срок жизни судов на коварных западных реках – три-четыре года, – мало кто из хозяев тратился на дополнительную покраску, но «Красотка» заслужила, чтобы выглядеть во всем своем великолепии. Белый цвет подчеркивали угольно-черная окантовка и позолота в отдельных местах. Хэл даже пригласил профессионального художника, чтобы расписать двери кают первого класса.
– Черный Джек Нортон по-прежнему твой главный инженер?
– Да, сэр, он все еще со мной. Как-никак лучший машинист на Миссури.
– Да, хороший человек – я помню его со времени службы на флоте.
Заметив, что Розалинда непринужденно беседует с Виолой в носовой части парохода, Хэл вздохнул с облегчением. Остальные пассажиры собрались у левого борта и, оживленно болтая, наблюдали за приготовлениями.
– В какую каюту вы купили билеты, сэр? – справился Хэл, открыв дверь в салон.
– «Арканзас».
– По величине как одноместная, – фыркнула мать, проплывая мимо с высоко вздернутым носом и презрительно шурша шлейфом.
– «Красотка» пользуется популярностью, – обронил Хэл. «Даже в эти дни снижения пассажирских перевозок».
Не пройдя по салону и трех шагов, Дездемона вдруг резко остановилась.
– Бог мой, какая красота!
Даже Старик разглядывал интерьер, не скрывая молчаливого восхищения. Их восторг вызвал у Хэла улыбку, но он постарался ее скрыть.
Салон, украшенный зеркалами, превышал в длину две сотни футов и был достаточно широк для одного ряда обеденных столов. С каждой стороны к потолку поднимались сверкающие белые переборки. По периметру потолка тянулись транцы с узорными стеклами, отбрасывая танцующие цветные блики на резную позолоту арок. Свет с наступлением темноты давали хрустальные люстры.
Всю переднюю стену салона занимал массивный золоченый буфет, являя собой симфонию розового, эбенового и красного дерева, зеркал и дорогого алкоголя. На противоположном конце, прославляя домашние добродетели, раскинулась дамская гостиная с элегантным роялем «Стенвей», который Хэл недавно велел настроить – специально для Виолы.
По обе стороны салона тянулись двери корабельных люксов, расписанные характерными пейзажами той местности, название которой носили. Всю ширь большого салона устилали брюссельские ковры, а там, где начиналась дамская гостиная, лежал ковер совершенно иной расцветки. Повсюду стояли бархатные диванчики и белые плетеные кресла-качалки, приглашая пассажиров отдохнуть.
– Первоклассный пакетбот! Удобства выше всяких похвал, – прокомментировал Старик.
– Благодарю, сэр. – Хэл склонил голову, стараясь не показывать, что его порадовала неожиданная отцовская оценка. Ричард никогда не хвалил сына, разве что однажды, когда тот поступил во флот. – Каюты-люкс расположены в том порядке, в каком штаты вступали в Союз, – заметил он. – «Делавэр» – впереди по левому борту, «Пенсильвания» – впереди по правому борту, «Нью-Джерси» – напротив «Джорджии»…
– И так далее до «Висконсина» с «Калифорнией» на корме, закончил за него Старик.
Оба они пропустили «Техас», поскольку это имя носила не одна каюта, а целый ряд, расположенный на навесной палубе.
– Точно. – Для Виолы и Донована он отвел «Калифорнию», самую безопасную каюту в случае взрыва парового котла. – Ванные комнаты на корме, прямо перед гребным колесом. Есть горячее и холодное водоснабжение, вода фильтрованная.
Услышав о столь невиданной роскоши, Дездемона вытаращила глаза, но быстро овладела собой.
– Как и должно быть на судне Линдсея, – фыркнула она.
Хэл не стал уточнять, что воду не фильтруют ни на одном из кораблей почтово-пассажирских перевозок по маршруту Цинциннати.
Из каюты «Арканзас» вышел Обадая и поклонился; его эбеновое лицо, как всегда, лучилось улыбкой. Ребекка присела в реверансе. Обадаю подарили Старику родители матери в честь женитьбы; с тех пор слуга повсюду следовал за хозяином, не покидая его и во время службы на флоте в годы войны.
– Добро пожаловать, сэр, мэм. Мы как раз раскладываем ваши вещи.
Не слишком удобная каюта служила напоминанием, что родители чересчур поздно позаботились о билетах. Вдоль одной стены поднимались две одноместные койки с аккуратным умывальником внизу. Самое большое преимущество этого люкса состояло в том, что он располагался в более безопасном и респектабельном углу дамской гостиной.
Еще одним преимуществом на этот раз стало то, что каюта Хэла была более просторной и располагалась в мужской части салона – это делало обмен с родителями невозможным.
Дездемона с глубоким вздохом вошла в каюту, и Ребекка незамедлительно начала суетиться вокруг нее. Она прислуживала Дездемоне еще в Фэр-Оукс, фамильной плантации родителей под Луисвиллом, и потом осталась у нее в качестве свадебного подарка. Насколько Хэл помнил, она всегда была наперсницей матери.
– Если во время плавания освободится подходящая каюта, я тотчас переведу вас в нее, – пообещал Хэл, отступая назад.
– Да уж, будь любезен! – бросила Дездемона, в то время как Ребекка стала растирать ее пальцы. – Иначе что подумают люди об отношении хозяина судна к своим родителям?
Хэл не обратил внимания на обличительный тон ее речи; с другими мужчинами мать всегда общалась с кокетливой веселостью, выдававшей в ней уроженку Кентукки.
– Полагаю, Обадая и Ребекка имеют спальные места в «Бюро Фридмана»? – поинтересовался он, придерживаясь первоначальной темы.
Так называлась спальная зона с койками, резервируемая исключительно для негров.
– Где же еще? – удивился Ричард, приподняв брови. Хэл скривил рот. Он боролся за освобождение рабов, в то время как Старик никогда не скрывал, что одобряет сохранение Союза, а не новые свободы для «черномазых». Глядя отцу в глаза, Хэл с трудом устоял от искушения сказать, что Донован купил билеты для Абрахама и Сары Чанг, своих слуг, в каюте первого класса. Более того, их каюта находилась в дамской зоне большого салона, как раз напротив «Арканзаса» – люкса его родителей.
– Если вам что-нибудь понадобится, стюарда зовут Роланд Джонс, а я должен идти на палубу Старик кивнул:
– Уверен, что в скором времени мы снова увидимся.
Хэл поклонился и быстро вышел. Пять минут с родителями почти истощили его скудный запах обходительности, и теперь он думал лишь о том, как сумеет выдержать последующие недели.
