Текст книги "Укрощение холостяка"
Автор книги: Диана Палмер
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Тиффани заметила его издалека. Кинг сидел верхом на могучем черном жеребце, о котором говорили, что он когда-то убил человека. Сейчас всадник и конь смотрелись поистине царственно. Кингмэн Маршалл был уважаемым человеком в округе Джейкобсвилл, штат Техас. Его семья владела ранчо Лэриат еще со времен Гражданской войны[1]1
Война между Севером и Югом в 1861 – 1865 гг. – Здесь и далее прим. перев.
[Закрыть].
Весна – время клеймения скота. Поэтому не удивительно, что владелец Лэриата уже спозаранку был в седле. Кинг вообще предпочитал работу на ранчо. В офисе компании его видели довольно редко.
В этом году скот сбивали в стада с помощью вертолетов и гнали в огромный загон, где животных сортировали и выбраковывали, а также отделяли телят от маток. Это был тяжелый физический труд, подчас просто опасный, поэтому Кинг не разрешал Тиффани даже близко подъезжать к загону, но она и не думала ему подчиняться.
Ей непременно нужно было отвлечь его внимание от стада… Если бы только он посмотрел в ее сторону…
Тиффани встала на шаткую перекладину ограждения, стараясь не задеть острые шипы колючей проволоки, и помахала Кингу своим белым стетсоном[2]2
Широкополая ковбойская шляпа
[Закрыть]. В коричневых брюках для верховой езды, розовой блузке и высоких черных сапогах Тиффани выглядела весьма элегантно. Она была, что называется, девушкой на выданье. Ее отец, Хэррисон Блэр, одобрял увлечение дочери Кингом – его другом и деловым партнером. Если бы они поженились, он посчитал бы это знаком свыше. Правда, оставалось убедить в том же Кинга, который избегал Тиффани, а временами был с нею даже откровенно резок. Вряд ли девушке, едва достигшей совершеннолетия, удастся заполучить такого мужчину. Но Тиффани была в себе уверена, недаром же она красива и умна.
У нее были длинные темные волосы, которые она упорно отказывалась стричь, нежное личико с большими зелеными глазами и матовой кожей, стройная фигура. С лица ее почти никогда не сходила радостная улыбка.
Любовь к жизни била в ней через край, и в этом, по словам Хэррисона, Тиффани походила на свою давно умершую мать.
– Кинг! – позвала она звонким голосом, далеко разнесшимся в утренней тишине.
Тот обернулся. Даже на расстоянии она увидела, как холоден был взгляд его светло-голубых глаз.
Кинг Маршалл был богат. Он много работал, но и жил широко. Тиффани знала, что у него были женщины, хотя он не афишировал свои связи. Кинг вел жизнь настоящего мужчины – ни намека на мальчишество. Его богатый папаша воспитывал единственного сына в строгости, требуя от него беспрекословного подчинения.
Кинг подъехал к ограде и снисходительно улыбнулся девушке. Он был великолепно сложен: широкие плечи, узкие бедра, стройные ноги. Под расстегнутой красной клетчатой рубашкой была видна загорелая грудь. Красивые сильные руки сжимали поводья. Вот если бы они так же крепко сжимали в объятиях ее, Тиффани! Но он почти всегда относился к ней как к ребенку, иногда слишком надоедливому.
– Что-то ты сегодня рано, малышка, – заметил Кинг низким грудным голосом, по-техасски чуть растягивая слова. Взгляд его светлых глаз из-под широкополой шляпы был пронзительным.
– Мне завтра исполняется двадцать один год, – с некоторым вызовом заявила Тиффани, – и по этому случаю будет большой прием. Приглашаю тебя, только не смей никого приводить. Будешь моим весь вечер. На день рождения принято дарить подарки, и ты будешь моим самым большим подарком.
Кинг снисходительно улыбнулся.
– Что ж ты меня раньше не предупредила, что я – подарок? Мне в субботу утром надо быть в Омахе.
– У тебя же есть самолет. Можешь на нем слетать.
– Мне и поспать когда-то надо, – пробормотал он.
– А это меня не интересует. – Тиффани кокетливо взглянула на него из-под длинных ресниц. – Приходи, а то я засуну под платье подушку и скажу, что во всем виноват ты. Твоя репутация пострадает, тебя вымажут дегтем, вываляют в перьях и с позором изгонят…
Это заявление, а также озорные искорки в ее глазах невольно вызвали у Кинга веселый смех.
– Ну, ты и штучка! Меня должны наградить медалью, если мне удастся одолеть оборонительные укрепления.
Интересно, что навело его на эту мысль? Наверно, отец рассказал ему, что гордится тем, как сдержанно его дочь ведет себя с мужчинами.
– Ох уж эти мне маленькие девочки с их детскими причудами, – задумчиво произнес Кинг, закуривая. – Ладно, так уж и быть, заеду на часок. Потанцую с тобой и провозглашу тост в честь твоего совершеннолетия, а потом уеду. Не могу себе позволить зря терять время.
– Работа тебя погубит, – жалобно протянула Тиффани. – Тебе только тридцать четыре, а выглядишь на все сорок.
– Времена сейчас нелегкие, детка. Из-за низких цен и засухи мои финансовые дела пошатнулись, и я едва держусь на плаву.
– Все же ты мог бы изредка выкраивать время для небольшой передышки. Взять и уехать куда-нибудь и просто отдохнуть.
– К сожалению, я не могу позволить себе каникулы, особенно сейчас. А что ты наденешь завтра? – переменил он тему.
– У меня новое платье из белого шелка с низким вырезом. А в волосах – белая гардения.
Кинг поджал губы. Почему бы не подразнить ее немного?
– Похоже, меня подстерегает опасность?
– Да уж! – кокетливо отозвалась Тиффани. – Ты, может быть, наконец заметишь, что я уже взрослая.
Кинг нахмурился. Легкий флирт между ними стал уже привычным, но в последнее время он испытывал при этом непонятное волнение. Не понимая даже почему, он стал избегать малышку Блэр. Что-то его беспокоило, когда Тиффани попадалась ему на глаза. Она была слишком молода для него, к тому же – девственница, на что не раз намекал ее отец. Постоянная опека заботливого папаши привела к тому, что Тиффани выросла одновременно неприступной и неискушенной. Не следует подпускать ее слишком близко. Впрочем, Кинг Маршалл вообще никогда и никого к себе близко не подпускал, особенно женщин, и на то у него были веские причины. Еще с детства он не доверял женщинам – существам ненадежным и вероломным.
– К какому часу приезжать? – спросил он сдержанно.
– К семи.
– Ладно, я заеду. – Кинг надвинул на глаза шляпу. – Но только на часок.
– Отлично.
Не попрощавшись – это было в его стиле, – Кинг повернул коня и ускакал. Тиффани готова была запустить ему вдогонку что-нибудь тяжелое, таким он выглядел самонадеянным, даже надменным. Но как же он привлекателен! Ее охватывал трепет всякий раз, когда она видела высокую, стройную фигуру Кинга Маршалла.
Судорожно вздохнув, Тиффани вскочила в седло и направилась к дому. Почему она так боготворит этого человека? Что, если какая-нибудь красотка его заарканит, и он все-таки женится? Тогда я просто умру, думала девушка. Господи, сделай так, чтобы он женился на мне!
От этой мысли ее вдруг как током ударило. Спрашивается, с чего это зрелый мужчина с такой внешностью и жизненным опытом захочет жениться на молодой и неопытной девушке, как она? До этого момента Тиффани как-то не задавала себе этого вопроса, а может быть, просто не смела. Невыносимо даже думать, что они никогда не будут вместе. А если все-таки будут?
Проезжая по пастбищу, примыкавшему к владениям Кинга, Тиффани обратила внимание на пробивавшиеся сквозь сухую землю редкие кустики травы, больше похожие на колючую проволоку. Если не будет дождя, вся эта трава сгорит от жаркого солнца, и тогда нечем будет кормить скот. Тиффани была в курсе дел отца, ведь он владел огромными пастбищами. Она также знала, что, если к осени не будет запасено достаточно сена, Кингу придется закупать корма, чтобы его стада смогли пережить зиму. Цены на корма из-за засухи резко подскочили, и для Кинга это могло обернуться катастрофой.
Что ж, если Кинг разорится, она пойдет работать и поддержит его. Одна только мысль о том, что она может помочь Маршаллу, заставила ее горько рассмеяться. Чтобы Кинг принял ее помощь? Да ему гордость не позволит!
Даже река Гуадалупе обмелела. Тиффани села на берегу в тени деревьев, задумчиво глядя на ее ленивое течение. У реки, как и у всей этой части штата Техас, было славное прошлое. По ее берегам археологи обнаружили следы древних индейских поселений, относившихся к тринадцатому веку, поэтому эти места были объявлены национальным заповедником.
А в более поздние времена торговцы, двигавшиеся в Сан-Антонио, переправлялись через реку на пароме. В соседнем Голиаде, всего через несколько дней после кровопролития в Аламо[3]3
Имеются в виду события, имевшие место во время войны за отторжение Техаса от Мексики (1835–1836 гг.). Позднее Техас вошел в состав США в качестве одного из штатов.
[Закрыть], мексиканская армия учинила расправу над техасскими патриотами.
Глядя на расстилавшиеся перед ней просторы, Тиффани представляла себе и первых испанских переселенцев, и монахов, основавших здесь свои миссии, и мексиканскую армию во главе с гордым, заносчивым Санта Анна, и боровшихся до последнего солдата техасцев, первооткрывателей и поселенцев, индейцев и иммигрантов, ковбоев и скотовладельцев, мирных жителей и отчаянных головорезов.
Кинг очень хорошо вписался бы в такое прошлое, со вздохом подумала Тиффани. Правда, он пресыщен жизнью и избалован вниманием женщин. Но это из-за того, что он слишком богат и может как угодно распоряжаться своим временем. Тяжелее всего ему приходилось в пору клеймения скота, в остальное время он иногда работал в офисе, решая дела по телефону, но чаще разъезжал. Кинг так увлечен процессом зарабатывания денег, что порой забывает, как получать от них удовольствие.
Тиффани была довольна, что сумела уговорить Кинга приехать к ней на день рождения. И если бы не мысли о том, что ей, возможно, предстоит будущее без Кинга…
Поставив лошадь в конюшню, Тиффани направилась к дому и на пороге столкнулась с отцом.
Дом их был большой, приземистый. Рядом разбит сад, чуть дальше – внушительных размеров бассейн и гараж, в котором среди прочих машин стояли красный «ягуар» Тиффани и серый «мерседес» отца. Там и сям вокруг дома росли огромные дубы. Неподалеку протекала Гуадалупе, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилались бескрайние желто-зеленые просторы Техаса.
– А вот и ты, – буркнул Хэррисон Блэр. У него были седые волосы и зеленые глаза. Несмотря на небольшой животик и сутулость, он выглядел довольно элегантно. – Я спешу на заседание правления. Послушай, звонили от поставщиков, там вроде не хватает сырных палочек…
– Я позвоню Летти. Она выручит, если я ее попрошу. – (Летти была крестной матерью Тиффани.) – Кинг придет на мою вечеринку, – похвасталась девушка. – Я загнала его в угол, и ему пришлось согласиться.
Хэррисон взглянул на дочь поверх очков. Чем-то отец напоминал Тиффани щенка бассета – возможно, глубокими складками вдоль щек, – но она, конечно, никогда бы не призналась в этом отцу. Она его обожала.
– Ты говоришь так, будто он дичь какая-нибудь. Будь поосторожней, дочка, не то загонишь его в дупло и больше не выманишь.
– Куда он денется! – с уверенностью молодости рассмеялась Тиффани. – Вот увидишь, я скоро смогу похвастаться бриллиантовым колечком. Ему не отвертеться. Просто он пока об этом еще не догадывается.
В ответ Хэррисон лишь покачал головой. Она так молода и еще не знает, что судьба часто одной рукой дает только для того, чтобы другой – отнять. Впрочем, у нее еще впереди много лет и будет время усвоить уроки судьбы. Пусть радуется жизни, пока молода. В глубине души Хэррисон был уверен, что Кинг никогда не женится на полудевочке-полуженщине, какой была его красивая дочь, и ей придется с этим смириться.
– Вернусь к четырем. – Хэррисон наклонился и поцеловал дочь в щечку. – А шампанское у нас будет? – поинтересовался он. – Надеюсь, ты заказала, я не собираюсь выставлять свое – то, что приберег ко дню твоей свадьбы.
– Шампанское обязательно будет, – уверила она. – В конце концов, мне не каждый день исполняется двадцать один год.
– Как ты похожа на мать. – Хэррисон посмотрел на дочь с восхищением. – Она бы гордилась тобой.
– Наверно.
Мать Тиффани умерла давно, и воспоминания о ней были довольно смутными. Покойная миссис Блэр была обворожительной и жизнерадостной женщиной, по выражению Блэра – настоящий сапфир в обрамлении бриллиантов. После ее смерти Хэррисон больше не женился и вообще сторонился женского общества. Как-то он признался дочери, что настоящая любовь – вещь редкая, но их с ее матерью, видимо, благословил сам Бог.
– Сколько у нас будет гостей?
– Не так уж много. Человек сорок. Мои друзья и друзья Кинга. Хочу убедиться, что они совместимы, до того, как поведу Кинга к алтарю, – усмехнулась она.
Хэррисон разразился громким смехом. Она неисправима. Но деловой хваткой определенно пошла в меня, подумал он.
– Сомневаюсь, что у них много общего.
Тиффани поджала хорошенькие губки.
– Не сомневайся. Деньги и разведение скота всегда идут рука об руку, не так ли? Кроме того, среди друзей Кинга много политиков, которые гордятся тем, что умеют находить общий язык с потенциальными избирателями.
– Пожалуй, ты права.
Помахав на прощание, Тиффани пошла в дом заниматься сырными палочками и приготовлениями к банкету. Девушка научилась быть хорошей хозяйкой, к тому же она обожала вечеринки: было интересно наблюдать, как ведут себя люди в непринужденной обстановке. Настало время продемонстрировать Кингу как умение подбирать гостей, так и свои организационные способности.
Вместо обычного обеда предполагался фуршет с разнообразными закусками и бар с напитками – все должны танцевать, а не сидеть за столами и беспрестанно жевать, поэтому она наняла небольшой оркестр. Экономка велела нескольким ковбоям передвинуть мебель и расставить стулья, что они и делали с недовольным видом. Но стоило появиться Тиффани, как все они заулыбались. Большинство из них работали на ее отца еще с тех пор, когда она была маленькой девочкой, и, как и тогда, сейчас охотно выполняли ее капризы.
Тиффани побежала к себе, с волнением предвкушая предстоящий вечер. Обычно Кинг приходил к ним в дом только по делам или если его приглашали пропустить стаканчик-другой со знакомыми отца. На вечеринках он появлялся редко. Дай-то Бог, чтобы все прошло так, как она задумала. Тиффани давно взяла под прицел этого крупного зверя. Остается только заманить его и заставить сдаться.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Тиффани присмотрела это вечернее платье в одном из магазинчиков в Сан-Антонио. Оно понравилось девушке с первого взгляда, и она решила, что должна во что бы то ни стало его купить. Ее не остановило даже то, что пришлось потратить все деньги, которые она получила на карманные расходы на целый месяц. Покрой платья был простой и вместе с тем изысканный, как раз такой, чтобы Кинг понял, что она уже женщина. Глубокое декольте оставляло открытой немалую часть ее упругой, соблазнительной груди, а тонкие бретельки, усыпанные мелкими алмазами, были предназначены вовсе не для того, чтобы удерживать платье. Скорее они могли в любую минуту соскользнуть с плеч. Белый шелк облегал фигуру и ниспадал мягкими складками почти до полу, открывая лишь кончики белых шелковых босоножек с блестящими пряжками. Сложную высокую прическу Тиффани скрепила бриллиантовыми заколками. Последним штрихом была белая шелковая гардения. Эффект был поразительным: Тиффани выглядела одновременно и невинной, и соблазнительной. То, что надо.
Спускаясь по парадной, покрытой серым ковром лестнице, Тиффани слегка нервничала. Гости уже начали прибывать, большинство их было в возрасте Кинга: удачливые бизнесмены и политики под руку с элегантно одетыми женами или подругами. На какую-то долю секунды Тиффани почувствовала себя слишком юной и потому беззащитной. Но затем широко улыбнулась и принялась исполнять роль хозяйки.
Притворялась она замечательно. Никто и не подозревал, что у нее дрожат колени. Очевидно, поэтому друг одного из молодых политиков, холостяк по имени Уайат Корбин, расценил ее улыбку как приглашение поухаживать и уже не отходил от нее весь вечер. Он был высок и довольно хорош собою, с копной рыжих волос, но простоват. В любом случае Тиффани нужен был только Кинг, и она изо всех сил старалась избавиться от непрошеного ухажера.
Но Уайат оказался упрям. Он все время приглашал ее танцевать, и, как на грех, именно в тот момент, когда они кружились под звуки веселого вальса, в зал вошел Кинг Маршалл.
Тиффани чуть было не вскрикнула от восторга. В черном смокинге и с бабочкой Кинг был просто неотразим. Черный цвет подчеркивал стройность его фигуры, а белая шелковая рубашка оттеняла его голубые глаза. Он чуть заметно улыбнулся Тиффани, а потом посвятил все свое внимание двум красивым дамам, пришедшим на вечеринку без кавалеров. Секретарша Кинга, Карла Старк, приглашения не получила: об этом Тиффани специально позаботилась. Об этой парочке и так ходили всякие сплетни, а соперничество было сегодня для Тиффани особенно нежелательным.
Девушка мило улыбнулась своему партнеру, а потом, точно рассчитав, наступила ему на ногу. Это было, конечно, нечестно, но из-за рыжего ухажера она, возможно, упустила свой шанс.
– О! – застонал Уайат.
– Ой, прости меня, – пробормотала Тиффани, захлопав ресницами. – Я наступила тебе на ногу.
– Я сам виноват – повернул не в ту сторону, – оправдывался Уайат, натянуто улыбаясь.
Очаровательный лгунишка, подумала про себя Тиффани и обернулась, чтобы взглянуть на Кинга. Но тот, оказалось, и не думал на нее смотреть, а оживленно беседовал с роскошной блондинкой, по всей вероятности дочерью какого-нибудь политика, которая улыбалась так, словно только что обнаружила под елкой самый замечательный в жизни подарок.
Ах, так! Что ж, поиграем в кошки-мышки, решила Тиффани и обратила на Уайата взор своих огромных зеленых глаз. Она стала расспрашивать его о том, чем он занимается, и ничего не подозревающий кавалер до конца вальса и весь следующий танец рассказывал ей о своей работе.
Между тем Кинг уже уселся с блондинкой на диван и вообще вел себя так, будто он здесь хозяин и должен развлекать гостей. Тиффани была вне себя от ярости. Это все же ее вечеринка! Интересно, кто привел сюда эту блондиночку?
– Наверно, придется хоть разок пригласить на танец Бекки, – вздохнул Уайат. – Она моя кузина. Извини, я оставлю тебя на минутку.
К удивлению Тиффани, он направился прямо к блондинке, прочно завладевшей вниманием Кинга. Они стали переговариваться шепотом, но Уайат, видимо, напрасно надеялся, что его кузина откажется от своего приза. Кинг наконец-то обратил свой насмешливый взор на Тиффани.
Передернув плечами, она повернулась к нему спиной.
Через минуту Уайат снова был рядом с Тиффани.
– Бекки не возражает против того, чтобы я ее бросил, – усмехнулся он. – Она решила испытать свои чары на одном богатом скотоводе. Вон, видишь? Это Кингмэн Маршалл.
– Правда? – Тиффани сделала удивленные глаза, но в душе ее бушевала буря. Долгожданный праздник был безнадежно испорчен.
– Зачем он здесь? – недоумевал Уайат.
– Пошли танцевать! – Тиффани схватила Уайата за руку и потащила в центр зала.
С этой минуты она уже не отпускала от себя Уайата, демонстративно не обращая внимания на Кинга, будто она вообще с ним не знакома. Пусть флиртует с другими женщинами! Пусть рвет на части ее сердце! Он никогда не узнает, как ей больно. Она скорее умрет, чем выдаст себя.
Тиффани улыбалась Уайату, отчаянно кокетничала с ним и была душой вечеринки. Она даже попросила Уайата помочь ей раздать именинный торт, который сама разрезала. Кинг, казалось, не замечал, что она игнорирует его. Но отец наблюдал за Тиффани с недоумением.
– Что-то мне стало скучно, Уайат, – заявила, наконец, она, чувствуя, что более ни секунды не может выносить вида наглой блондинки, приклеившейся к Кингу. – Давай прокатимся.
– Знаешь… – запинаясь, сказал он, – я приехал на грузовичке.
– Поедем на моем «ягуаре».
– У тебя «ягуар»?
Не говоря больше ни слова и даже не посмотрев на Кинга, Тиффани послала воздушный поцелуй отцу и потащила своего кавалера к выходу. Впрочем, его не пришлось уговаривать. Он остолбенел, когда Тиффани бросила ему ключи от машины, а сама села на место пассажира.
– Мне можно сесть за руль? – Уайат обрел, наконец, дар речи.
– Конечно. Вперед! Она застрахована. Но учти, я люблю быструю езду.
Особенно сегодня, мысленно добавила она. Ей опротивела эта вечеринка, смертельно надоел Кинг и вообще вся ее жизнь. Было невыносимо больно. Бежать! Бежать подальше от всего – вот чего ей сейчас хотелось.
Уайат завел машину и нажал на педаль. Окно со стороны Тиффани было открыто, и она, вытащив из прически заколки, тряхнула головой, так что ветер подхватил ее длинные волосы. Выпитое шампанское начинало действовать, и она вдруг почувствовала себя легко. Плевать ей на равнодушие Кинга! Вообще на все наплевать!
– Вот это машина! – в полном восторге воскликнул Уайат, выезжая на шоссе.
– Нравится? – Тиффани рассмеялась и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Она не будет думать о Кинге. – Что это мы так ползем? Прибавь скорость, Уайат. Я люблю быструю езду.
Ей не пришлось повторять. Он нажал на газ, и сверкающая спортивная машина рванула вперед. Смех Тиффани зазвенел в темноте, как тысяча серебряных колокольчиков. Она наслаждалась бешеной скоростью, головокружительным вихрем движения. Ветер сдувал липкую паутину окутавшей ее невыносимой боли, ее…
Вой сирены вернул Тиффани к действительности. Обернувшись, она увидела позади вращающийся красно-синий маячок на крыше патрульной полицейской машины.
– Господи, откуда она взялась? С неба свалилась, что ли? – пробормотала Тиффани.
Уайат притормозил и остановился у обочины. Его лицо стало одного цвета с волосами.
– Прости, Тиффани. Я испортил тебе день рождения, – упавшим голосом пробормотал он.
– Не переживай. Ведь это я тебя попросила, – напомнила она.
Полицейский подошел к машине. Дрожащими пальцами Уайат пытался опустить стекло.
– Боже правый! Уайат? – изумился полицейский.
– Кто же еще, Билл, – с мрачным видом вздохнул Уайат, протягивая полицейскому водительское удостоверение. – Тиффани, это Билл Харрис, мой двоюродный брат. Он служит в полиции.
– Приятно познакомиться, офицер. Хотелось бы, правда, чтобы это произошло при других обстоятельствах, – слабо улыбнувшись, пролепетала Тиффани. – Оштрафовать следует меня, а не Уайата. Это моя машина, и это я попросила его ехать побыстрее.
– Вы шли со скоростью восемьдесят пять миль в час, – сказал полицейский. – Мне не хочется докладывать о случившемся мистеру Кларку. Уайат, ведь ты знаешь, как он суров с любителями погонять по шоссе.
– Мэр и так меня ненавидит, – простонал Уайат.
– Я не скажу ему, если ты не проговоришься, – усмехнулся Билл.
– Могу поспорить, он все равно узнает.
– Это моя вина, – бубнила Тиффани. – Сегодня день моего рождения!
В этот момент позади полицейской машины остановился черный автомобиль, из которого, к ужасу девушки, вылез Кинг Маршалл.
– В чем дело, Билл? – обратился он к полицейскому.
– Они превысили скорость, мистер Маршалл, – козырнул полицейский. – Могла произойти авария. Мне придется их оштрафовать.
– Догадываюсь, почему все произошло, – задумчиво произнес Кинг, глядя мимо Уайата на бледную от испуга Тиффани.
– Никто не приставлял мне к виску пистолет, – горячо возразил Уайат. – Я сам виноват.
– Будем считать, что вы извлекли из происшедшего свой первый урок – урок ответственности за свои поступки, – согласился Кинг. – Надо уметь сказать «нет». Пойдем, Тиффани, я отвезу тебя домой. На сегодня хватит приключений.
– И шагу не сделаю… – начала было бушевать Тиффани.
Кинг молча обошел машину, открыл дверцу и буквально вытащил Тиффани. От прикосновения его длинных, цепких пальцев к голой коже руки она вздрогнула.
– У меня нет времени на пререкания! – рявкнул он. – Ты и так навлекла на Уайата достаточно неприятностей. Поезжайте на «ягуаре» на ранчо, – вежливо обратился он к Уайату, – и заберите свою кузину. Простите, что испортили вам вечер.
– Он вовсе не испорчен, мистер Маршалл, – улыбнулся Уайат, глядя на Тиффани. – Все было замечательно, если не считать этого штрафа.
– Я тоже была рада с тобой познакомиться, – ответила Тиффани. – Да не тащи ты меня, Кинг!
– Идем! Спокойной ночи, Уайат, Билл.
Кинг повел упирающуюся Тиффани к своей машине. Усадив ее и пристегнув ремень, он сел за руль и завел мощный мотор.
– Ненавижу тебя, – сквозь зубы процедила Тиффани.
– Однако это не повод делать из Уайата правонарушителя.
– Ничего такого я не делала! Я просто разрешила ему сесть за руль.
– И попросила ехать побыстрее?
– Он не возражал.
Кинг взглянул на нее искоса. Несмотря на то, что Тиффани сидела в напряженной позе, а ее прелестное личико было искажено гневом, она его возбуждала. Бретелька сползла с ее плеча так, что обнажилась – более чем достаточно – одна грудь с торчащим соском. Белый шелк облегал каждый изгиб ее соблазнительного тела, цветочный аромат духов, словно невидимое облако, окутывал девушку.
Кинг закурил сигарету, но тут же потушил, вспомнив, что уже целую неделю не курит. И ехал он быстрее обычного.
– Не понимаю, какого черта ты меня пригласила на вечеринку, – резко бросил он, – если собиралась провести весь вечер с этим молокососом.
– Он не молокосос, а помощник мэра, – промямлила Тиффани.
Она взглянула на Кинга. Он был явно раздражен. А уж машина мчалась со скоростью, какая Уайату и не снилась.
– Вот уж не думала, что ты заметил, – съязвила Тиффани. – Ведь ты был так увлечен хорошенькой кузиной Уайата! А она просто прилипла к тебе!
– Прилипла, говоришь? – удивился он.
– А разве нет? – Тиффани отвернулась к окну. – Значит, мне показалось. Извини.
Кинг съехал на обочину и остановил машину, не заглушая мотора, затем он повернулся к Тиффани.
– А ты что – ревновала, детка? – поддразнил он ее. Но голосом, которого она никогда не слышала: мягким и низким, от которого ее сердце дрогнуло.
– Я просто хотела, чтобы ты был моим гостем, вот и все, – пролепетала она.
– Я тоже этого хотел, пока ты не стала охмурять беднягу Уайата, – упрекнул Кинг и, протянув руку, стал играть сползшей с плеча Тиффани бретелькой. Она хотела было ее поправить, но Кинг перехватил ее руку. Тиффани подняла на него глаза и вдруг услышала гулкие удары своего сердца.
Палец Кинга скользнул вдоль бретельки по коже девушки, еще не знавшей такого интимного прикосновения. Она напряглась, почувствовав, как его рука слегка коснулась груди над вырезом платья.
– Нас… нас хватятся, – одними губами испуганно прошептала она.
– Думаешь?
Он улыбнулся, понимая, что возбуждает ее, и это ему понравилось. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь, как затвердевшие соски натянули белый шелк платья, как билась на шее жилка. Сегодня она стала взрослой, подумал он.
Медленным, нарочитым движением Кинг выключил мотор и снова повернулся к Тиффани. Лунный свет падал на ее испуганное лицо.
– Кинг, – дрожащим голосом прошептала она.
– Не бойся. Это будет восхитительно.
Как зачарованная, Тиффани следила за рукой Кинга, стягивающей вниз бретельку платья, пока не обнажился твердый сосок, а в следующее мгновение – и вся грудь. И не просто женская грудь, а грудь Тиффани – молодой, невинной и совершенно неопытной девушки.
Кинг напрягся. Он провел пальцем по ее ключице, вглядываясь в слегка побледневшее лицо Тиффани, в ее огромные глаза. Возможно, она никогда ничего подобного не испытывала и это ее пугало.
– Ты теперь совершеннолетняя, и это должно произойти. Кто-то…
– Я хочу, чтобы этот «кто-то» был ты, – прошептала Тиффани, дрожа всем телом.
Кровь бросилась в голову Кинга. Глаза его потемнели.
– Правда? А ты понимаешь, на что идешь? – Кинг наклонился и почувствовал, как Тиффани замерла. – Я не причиню тебе боли, – прошептал он.
Тиффани откинулась на спинку сиденья. Ее тело напряглось, руки и ноги дрожали. Но это был вовсе не страх. Медленно Тиффани выгнула спину, лиф ее платья соскользнул вниз, и она увидела, каким желанием вспыхнули глаза Кинга в тот момент, когда полностью обнажилась ее грудь.
– Она просто восхитительна, – пробормотал Кинг хриплым голосом. Медленным, нежным движением он провел пальцем по одной груди с твердым розовым соском. – Само совершенство.
– Больно… – простонала Тиффани. Ее глаза были полузакрыты, она вся находилась во власти незнакомых ей прежде ощущений.
– Тут я могу помочь, – улыбнулся Кинг.
Он стал водить пальцем вокруг соска, наблюдая, как тот все больше твердеет, чувствуя, как дрогнула Тиффани, когда его ласка достигла цели. Дыхание девушки стало прерывистым, губы приоткрылись.
– Да, – прошептал он, отвечая на ее немой вопрос. Он понял, что она готова ему отдаться, что она готова сделать все, о чем бы он ни попросил.
Тиффани задвигалась на сиденье, не в силах справиться с тем непонятным, что нахлынуло на нее. Она откинула голову, не понимая, но чувствуя, что должно произойти нечто необыкновенное.
Кинг просунул руку ей под голову. Его лицо было так близко, что их губы почти соприкасались. Другой рукой он захватил ее грудь, продолжая ласкать большим пальцем сосок.
Тиффани вскрикнула от ни с чем не сравнимого наслаждения и закусила нижнюю губу.
– Не надо… – прошептал он, – дай мне…
Кинг стал слегка покусывать ее губы. Носом он мягко терся о ее лицо, и это движение успокаивало ее и расслабляло. Рука Кинга по-прежнему ласкала ее грудь.
– Открой рот, бэби, – попросил он, и его язык скользнул внутрь.
Тиффани застонала. Никогда еще она не испытывала такого наслаждения. Она вообще не предполагала, что поцелуй может быть таким интимным, таким пьянящим. Язык Кинга дразнил, исследовал, требовал.
– Кинг, – выдохнула она, оторвавшись от его губ и прижимая его голову. – Сильнее… сильнее… еще…
Кинг не ожидал такого всплеска страсти и на какое-то время потерял контроль над собой. Он с такой силой обрушился на ее губы, что голова Тиффани оказалась прижатой к спинке сиденья.
Он не помнил ни сколько ей лет, ни где они находятся, ни который уже час. Он резко повернул ее, так что она оказалась в его объятьях, и склонился над ее телом.
– Блаженство, – прошептал он, прикасаясь губами к нежной груди, – Боже, какое блаженство!
От прикосновения его губ Тиффани вскрикнула, и этот пронзительный крик привел Кинга в еще большее возбуждение. Тиффани выгнулась ему навстречу, словно предлагая свое нежное розовое тело. От терзавшей незнакомой сладостной муки по щекам потекли слезы.
– Еще… не останавливайся, – стонала она, вцепившись ему в волосы.
– Я бы не смог, даже если б захотел, – пробормотал он, весь во власти чувственных ощущений, которые дарили ему прикосновения к ее гладкой, бархатистой коже. – Ты на вкус как лепестки гардении.
Кинг стянул с Тиффани белое платье и начал покрывать поцелуями ее нежное тело, то медленно двигаясь вниз по животу и бедрам, то возвращаясь к ее трепещущей груди.
Тиффани, нащупав пуговицы его рубашки, начала расстегивать их дрожащими пальцами. Она хотела дотронуться до тела Кинга, познать его так, как он познавал ее. Не понимая точно, чего он от нее ждет, Тиффани дергала за полы рубашки, пока он не положил ее руку себе на голую грудь. Тогда она стала гладить ладонью густые волосы и стальные мускулы, и эта ласка доставляла ей какое-то щемящее удовольствие.
