Текст книги "Фигуристы (СИ)"

Автор книги: Диана Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Я слышу шаги задолго до того, как они приближаются так близко, что я могу почувствовать дыхание владелицы. Не оборачиваясь, я понимаю, что это она. Как у нее вообще получается находить меня с такой поразительной скоростью.

– Если тараканы в голове позволяют тебе так скрыться, то хотя бы одевайся! – Ира набрасывает куртку мне на плечи. – Ты как?

– Еще не утопилась… как видишь… – язвить нет ни желания, ни сил. Я вдруг понимаю, насколько сильно замерзла.

– И зачем ты ушла? – шепот в самое ухо.

Я снова извиняюсь.

Почему я вечно извиняюсь? Так требует воспитание. Но почему? Почему, если все в порядке (кроме моей головы, конечно), я должна извиняться за мелочи?

– Не надо так… – все еще шепчет Ира, но теперь как-то настороженно.

– Шшшш… Милая…

– Надо поговорить. Про вчерашнее. Я тоже видела кое-что…

– Сон? – осипшим голосом спрашивая я.

– Нет. Это было какое-то видение наяву. Сначала я не хотела тебе рассказывать, а потом нашла вот это, – она поднимает руку, и я замечаю на ее пальце колечко – И поняла, что по-другому не смогу. Я видела, как ты надеваешь мне на палец это кольцо и улыбаешься, а потом…

Я не спрашиваю, что было «потом», но по смущению Иры догадываюсь.

– Спасибо тебе, – шепчу.

– За что? – удивляется Ирка.

– За то, что не послала меня подальше и не посчитала чокнутой.

Улыбается.

– Ты ведь знаешь, я не могла иначе. Ты знаешь, что я – такая же, как и ты.

– Да, знаю.

Мы немного молчим, а потом Ира спрашивает:

– Мы ведь со всем разберёмся, да?

– Разберемся, вот увидишь, – подбадриваю я.

Смеется.

И на какое-то мгновение мне кажется, что меж нами ничего и не произошло вчера. Во всяком случае, в поведении Иры ничего не изменилось.

Мы просто идем вдоль берега, наслаждаясь легким ветерком.

– А нас не потеряют? – спрашиваю у Иры.

– Тшшш, – шепчет она. – Пойдем.

Она сворачивает куда-то в чащу лесную. И я – за ней. Странное чувство одолевает меня еще на подходе. Ощущение чего-то громадного и пугающего.

Вспоминаю, как несколько лет назад, мы гуляли здесь.

***

Мы убежали. Ушли по тропе. И затерялись в лесу. Мы искали сцену. Ту самую, деревянную, чуть прогнившую, но такую величественную и красивую, грозно возвышавшуюся над всеми нами.

Юлька, Ира и я. Это была случайность, но мы не пожалели. Юлька просто случайно застала нас за сборами.

– А она не сломается, вместе с вами? – спросила Юля, поглядев, как мы расположились на ступеньках.

Я пожала плечами и ступила выше. Доски скрипели, я дрожала. То ли от страха, то ли от холода – на мне была лишь футболка, кофта упала в озеро, и теперь сушилась, подвешенная на импровизированных перилах лесенки.

Я встала посреди сцены.

– А ветер-то сильный! – заметила Ирка.

– Да уж! – подтвердила Юля.

– Ирк! Иди сюда! Тут эхо, – восторженно прокричала я.

Она стремительно поднялась, чуть не свалившись с верхней ступеньки.

– Вау! Здесь бы вальс танцевать! Места хватит, – Юлька подбежала к Ире. – Потанцуем, леди?

– Я не умею.

– Я научу.

На этом моменте я поняла, что Иру у меня хотят увести.

Отойдя в сторонку, присела в таком же импровизированном зрительном зале.

– Раз. Два. Три, – донеслось до меня, и губы мои растянулись в блаженной улыбке.

Телефоны мы дружно оставили в комнатах, так что даже залипнуть мне было некуда. Вдруг я заметила на почти прогнивших передних досках сцены надпись «Анка дура!». Ну, собственно, не новость! Это я и так знала. Ведь я все еще сидела там, в стороне от жизни, а могла бы танцевать или еще что-нибудь общественно-полезное делать. Вообще, глупая была затея.

– Аня! Иди к нам!

Девчонки начали петь:

– Дайте мне белые крылья…

И я продолжила.

– Я утопаю в омуте!

Вот так и получилось, что три дурочки, сбежавшие из лагеря и нашедшие сцену посреди леса, орали песни на весь лес…

А ведь их вполне могли искать с собаками. Но какая разница, когда все они чувствовались единым целым, единым механизмом, и если умолкнет одна, славная песнь оборвется.

– Знаешь, я так соскучился…

– Как же потрясающе ты поешь! – Ира, прекрасная Ира хвалила совсем не меня, а Юлю. – У тебя голос такой! Знаешь… как хрустальный бокал. Нежный и хрупкий.

А Юля начала новую песню, текст которой был мне не известен.

Со стороны наблюдать за поющими Аней и Юлей классно. Их дуэт впечатлял своей искренностью. Без обработок и инструментов. Только голос, его мощь. Появилась у меня одна мысль, больно уколовшая и поранившая мое сердечко:

«Им хорошо без меня!»

Ну и пусть. Пусть хорошо.

Какие же они прекрасные своей непохожестью! И не только внешней.

Юля вдохновлялась Ирой, своей огромной любовью и уважением к ней. Это видно. А та, в свою очередь, готова была восхищаться всем, чем только можно. Песней и искусством, в целом, природой, всем…

Я же восхищалась ими двумя.

***

– А знаешь, я сегодня поругалась с братом, – говорит Ира.

– Из-за чего? – Аня вскидывает бровь.

Ира качает головой.

– Всё дело в том, что он считает меня алчной. Для него я всегда была невыносимой гордячкой. Мы с Сережей слишком разные люди, наверное, в этом все дело. Он хочет, чтобы я бросила карьеру, осела где-нибудь, завела семью. Он не понимает, ради чего все это. Думает, что мне все ещё мало денег… А ведь он не всегда был таким… – Ира вдруг ясно вспоминает Сережу подростком, когда он еще писал свои рассказы, мечтал печататься, и как они подолгу лежали в своей комнате без сна и строили планы в темноте. – Он отчитал меня как школьницу за то, что я поехала на смену.

«Почему только я воплощаю эти планы? Почему он вдруг откололся от меня? Что пошло не так?».

– Но ведь это не правда! Ты совсем не алчная! – горячо возмущается Аня, и ее голос звучит так громко, что Ира вздрагивает. – Как он может так говорить?

Ира улыбается. Несмотря ни на что ей приятно, что Аня вот так защищает её.

– Но ведь ты почти не знаешь меня, Ань… Как же ты можешь утверждать, алчная я или нет? Может, мне действительно нужны только деньги. Может я действительно занимаюсь ерундой, бередя старые раны… – Ира думает, что сказала лишнего, но Аня уже ее перебивает.

– Это не так! – Аня ловит её запястья и сжимает их, не до боли, но сильно. – Я знаю! Знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Ира! И, наверное, даже не из-за того, что мы много лет существовали рядом. Не знаю, откуда, я знаю тебя на интуитивном уровне.

– Ну, хорошо, – Ира снова пробует улыбнуться, но выходит не очень убедительно. Её привычка переводить серьёзные разговоры в шутку в последнее время не очень удается ей. – Тогда, может, расскажешь мне, о чем я думаю сейчас? А то, признаться, я сама немного запуталась в себе.

– Ты действительно хочешь это услышать? Даже если это не понравится тебе? – Ане страшно, ещё секунда и она себя выдаст

– Да ладно тебе, говори уже! – Ира издает смешок, получается как-то хрипло и нервно, словно застарелый кашель.

– Ладно. Ты думаешь о том, что я нравлюсь тебе, но боишься, что я узнаю об этом. А ещё больше боишься, что об этом узнает Лада, остальные вожатые, ещё непонятно кто. И это тебя гложет.

«Во даёт!», – изумляется про себя Ира. На лице ее расплываются пунцовые пятна.

«Как она это делает?! Так! Успокоиться! Не подавать виду!».

Хотя Ира прекрасно понимает, что не подавать виду уже не получится. На её лице написана истинная реакция.

– Я ничего такого и в голове-то не д-держу!

Улыбается.

– Не ври хотя бы самой себе. Может, когда-нибудь тебе вновь придется доверять своим чувствам.

***

Грозные маски на стенах встречали нас на входе в подвальчик, в котором, по словам Александры, был бассейн. И наши парни мгновенно придумали, что маски следует забрать и надеть во время королевской ночи, пугать девчонок и мелких.

«Чувствую, они очень обрадуются!» – заметил таракан из моей головы.

Ага, очень! Мы, девчонки, вообще-то сами можем кого-надо напугать.

А мелкие не заснут больше, и в лагерь не поедут. Вот счастье-то. А с кого ж вы, дорогие, дань собирать будете? В виде печенья со второго ужина.

В общем, меня не впечатлила эта идея.

Мы прошли в комнатушку с длинным столом и лавками вдоль. Тут же подбежала шебутная тетушка:

– Ребятки, давайте, положите полотеньчики на стол и… – она задумалась. – Вы ж переодетые? – с надеждой спросила она. – Ну вот и прекрасно! Тогда, девочки, в баньку проходите. Мальчики, пусть купаются.

От этого потока распоряжений у меня звенит в ушах.

«Банька» оказалась сауной. Немаленькой, кстати. Здесь при желании мог уместиться весь наш отряд.

Я села рядом с Ирой. А Лада, к моему удивлению, подсела ко мне с другой стороны.

– Ты ей не нужна… – прошептала она. – У нее есть Юля. А ты останешься одна. Как всегда, впрочем. Судьба твоя такая.

Неужели это все говорит она, Лада? Вот с ней мы никогда не враждовали.

Я не поверила, и долго обдумывала сказанное, наблюдая, как Ира весело болтает с Юлей…

Я окунулась в холодную воду. Появилась мысль, что, если вылезу, тело покроется мурашками. Неприятное такое ощущение, будто тебя будят посреди ночи и просят рассказать тот самый стишок для урока литературы, который «должен от зубов отлетать». Или позиции по хореографии, которые нам давали изучать ещё лет десять назад и требовали от родителей следить за выполнением. Моя мама один раз попробовала. Закончилось истерикой.

«М-да, веселое у тебя было детство!» – заметил таракан.

От плохих мыслей меня отвлекла Алиса:

– Аньк, а ты кувыркаться умеешь?

***

– Значит, ты все-таки веришь мне, Ир? И только притворяешься, что всё это ерунда? В глубине души ты всегда верила.

– Да. Я верю тебе. И для меня это не менее важно, – проговаривает Ира на одном дыхании. – И ещё кое-что…

– Что же?

– Я больше не буду с собой бороться. Ты нужна мне, Аня. Нужна рядом. Очень, – и быстро, словно боясь в последний момент передумать, Ира чуть склоняется и целует Аню. В губы.

***

Нет, я, конечно, слышала, что будильник уже прозвенел. Но какая-то неведомая сила заставила остаться в кровати. «Спи», – сказала она, и я повиновалась.

С трясущимися руками схватила телефон. Кровать Лады застелена, а значит она встала и ушла на завтрак. А почему, собственно, ни она, ни вожатые не вспомнили про меня? Ходили ж, проверяли, чтобы все проснулись. На часах было 9:30.

– Блииин.

Это ж я не только завтрак проспала, а еще и половину тренировки.

«А вот не надо было переписываться с Ирой до часу ночи!» – напоминает один из тараканов.

Я судорожно начала переодеваться. Сразу на лед, в зал не успею.

«Ага, да. Вспомнила, наконец! Считай, ты уже труп. Александра тебя убьет».

Интересно, Ира-то встала? Конечно, она ведь пунктуальная.

Я выбежала из комнаты. Коридор. Длинный коридор, вдоль которого тянутся какие-то полосочки. Темно-коричневого цвета. Пробежав мимо столовой, я хотела уже открыть дверь, но уборщица заметила и крикнула: «Иди шагом. Я пол только что…» Видимо, помыла. Дверь хлопнула раньше, чем я успевала дослушать возмущения. Пробежала через площадку, чуть не споткнувшись. Корпус. И можно сказать, я уже на месте. Решила дождаться всех в раздевалке и вместе с ними пойти на лед.

Сидела я в раздевалке, сидела. Оделась уже. А никто так и не пришел. «Может надо пойти и выяснить? Может они вышли на лед?» – подумалось мне. Но внезапно дверь дернулась. Зашла Ира. И вопросительно на меня покосилась. Мол, где тебя носило?

До меня дошло, что было бы неплохо что-то сказать. Слишком уж у Ани был испуганный вид, будто привидение увидела.

«А может ты давно уже и есть? Привидение» – робко поинтересовался таракан из моей головы и начал неистово ржать. Я прямо-таки услышала его голос. Не писклявый, нет. Скорее, демонический. Если бы называла его по имени, то непременно он был бы Виктором.

Ира вздрогнула.

– Слава богу! Очнулась! – констатировала я.

Она осторожно согласилась:

А сама поглядела куда-то в сторону.

«Лишь бы на тебя не смотреть», – зло улыбнулся Виктор.

И я, наконец, решила спросить:

– Вы на лед уже вышли?

– Да, давно. Уже с полчаса как.

– Уже десять минут ты стоишь здесь, – сухо заметила я. – Как думаешь, пойти мне туда сейчас или идти потом, заниматься со второй группой?

– Ты чего? – Ира произносит это почти шепотом, непривычно растягивая слова. Не дожидаясь ответа. Накрывает своей ладонью мою. Нежно так. Чуть сжимает.

Я, наконец, пожала плечами.

– Почему так себя ведешь?

Бровь моя вопросительно изогнулась.

– Ну как будто ты… – она запнулась. – Совсем не ты… кхм… Опаздываешь на тренировки, а теперь молчишь.

Если бы, Ира, я знала, ответила бы. А если бы ты знала, как мне в этот момент захотелось тебя обнять и назвать милашкой… впрочем, неважно.

– Все хорошо, – я посмотрела ей прямо в глаза, мы уже сидели на расстоянии локтя.

И она, кажется, что-то поняла. И не решалась спорить.

Мы просто молча вышли из раздевалки. Перед дверью в зал Ира осторожно спросила:

– Пойдем? – открыла мне дверь.

На льду меня не покинула эта эйфория. Я словно в полете. Выкручивала всякие «ласточки» и «волчки». Делаю перебежку. Прыгаю флип. Двойной. И, наконец, добираюсь до тройного «акселя».

Мы с Ирой как-то обсуждали этот прыжок. И осуждали его создателя, конечно. Кто вообще этот бред придумал? Да, красиво. Но зачем нас этим мучать?

Я невольно взглянула на нее. Она – на меня. Так и стояли около тридцати секунд. Потом она подняла руку и зашла на прыжок. Вальсовый шаг. Раз. Два. Три. Ира повернулась, и я смогла увидеть ее лицо. На нем – боевое выражение. Она сконцентрирована. А я за нее волновалась. И так хотела, чтобы у нее получилось. Еще две секунды она вращалась в воздухе. Нет, может и не две. Может, это мне так показалось. Сделала положенные три… а нет, два с половиной оборота. И приземлилась. На лице – улыбка. У нее получилось, наверное, впервые на моей памяти. И я порадовалась вместе с ней. Осталось сделать так, чтобы у меня тоже. Получилось…

***

Еще с вечера Ира решила, что не переживет, ели не встретит Аню после вечерней тренировки, и они вместе пойдут на ужин, так же неспешно прогуливаясь, как позавчера. Вчера они почти не общались. Оба отряда занимались с утра до самого позднего вечера, активно готовясь к соревнованию, которое планировалось уже через пять дней.

Ира стояла возле спорткомплекса и размышляла на тему «Будет ли подозрительно для остальных, если я просто так зайду?»

Она уже готова была сбежать, когда увидела Аню, появившуюся вдруг на крыльце. Ира машинально сделала шаг к ней, но тут же снова замерла на месте. Аня была не одна. Рядом с ней шагал какой-то длинный худощавый паренек, чуть сутуловатый, но с лицом таким счастливым, что Ирка едва не приняла его за идиота.

«Вот тебе и на… Вот так встретила», – и такой безысходный ужас на мгновение подступил к её сердцу, что Ира не могла даже вздохнуть. Однако она смогла взять себя в руки, когда поняла, что ещё немного – и парочка скроется из виду.

Стараясь вести себя как обычно, Ира медленно пошла за ними. Ей даже почти удалось успокоиться, в конце концов, неужели у такой милой девушки как Аня не может быть друзей мужского пола или даже поклонников?

Но по мере того, как эти двое приближались к площадке, невозмутимость ее начала крошиться, как надломленное печенье. Аня, похоже, ничуть не скучала в компании юноши.

«Шла бы ты восвояси, – говорила себе Ира мрачно. – Совсем дошла до ручки – шпионишь за молодежью!».

А Аня вместе с другом (или кем бы он ни был) прошли через площадку, немного посидели на облезлой лавочке, и, всё так же болтая, направились к выходу. Всё это время Ира лишь стреляла мрачнеющим взглядом в сторону ничего не подозревающей Ани и её спутника. Её даже не утешало, что болтает в основном именно Аня, а паренек только смотрит на неё глуповато и кивает, а когда открывает рот и начинает разглагольствовать, на лицо Ани наползает скучающее выражение. Даже это не приносило Ире облегчения, ни на минуту. Её воображение рисовало темный лес с иссушенными изломанными деревьями, и этот лес представлялся ей отражением её души.

– Может, встретимся, погуляем? – робко предложил Петр, когда Аня уже начала переминаться с ноги на ногу, показывая, что пора идти в корпус.

– М-м-м… Извини, но вообще-то у меня были несколько другие планы, – ответила она, пытаясь изобразить сожаление.

– А-а-а, ну ладно… ну что ж… может, тогда в другой раз…

– Может быть, – улыбнулась Аня, надеясь, что после этой фразы он оставит ее в покое.

И в этот момент Аня увидела за деревом во дворе знакомую фигуру. Пряча руки в карманы серенькой джинсовки, Ира смотрела прямо на них. К счастью, Петр не проследил за направлением её взгляда, иначе увидел бы свою вожатую. Он был одним из немногих старших, попавших в Ирин отряд. Аня предпочитала думать, что из-за маленького головного мозга и большой самооценки. Всё еще очень взволнованный, чтобы смотреть по сторонам и видеть что-либо кроме Ани, он поплелся по тропинке в корпус. Когда он отошёл на достаточное расстояние, Аня пошла навстречу Ире, но та сделала несколько шагов назад, словно надеялась уйти незамеченной.

«Что это с ней?» – Аня ни на шутку разволновалась. Вчера они были друг к другу впервые так близко, впервые говорили лишь то, что чувствовали. Ане казалось, что она до сих пор ощущает тонкий аромат духов на шее Иры.

– Ира! Привет! Что ты тут делаешь?

Ира остановилась. Аня улыбнулась, но ответной улыбки не дождалась. Ира смотрела на неё помертвевшим взглядом.

Молния внезапной догадки пронзила Аню.

«Господи, да это же очевидно! Как дважды два! Глупая Ира! Ты подумала, что… Нет, ну какая же ты глупая!».

– Извини, – зачем-то сказала Ира. – Я лучше пойду. Не стоило здесь появляться.

Она почти отступила ещё на шаг назад, но Аня поймала её за руку. За ледяную и почти безжизненную.

– Постой же, я… очень рада, что ты здесь. Я соскучилась, – произнесла Аня.

Ира заколебалась между желанием уйти или поверить ей. Закрыла глаза. Вздохнула.

– Ты не должна ревновать… Он просто мой одногруппник, даже не соотрядовец…

– А кто ревнует?! – возмутилась вдруг Ира, и её рука сразу ожила, намереваясь высвободиться. Аня подумала, что это уже хороший знак, и крепче сжала её руку. – Да и с чего мне ревновать?! Ты можешь делать, что хочешь и с кем хочешь! Я тебя обязательствами не связывала…

– Я знаю. Но мы всё же связаны. И хочешь ты того или нет, но я тебя так просто не отпущу. Особенно после того, что было вчера.

Ира снова вздохнула. Её вид вдруг сделался таким несчастным, что Аня не смогла удержаться и порывисто прижала Иру к себе. Та больше не сопротивлялась.

– Знаешь… Только ты освещаешь мой тёмный лес.

И хоть Аня не совсем понимала, что это значит, она обняла Иру в ответ и улыбнулась. Она подумала, что впервые ощущает себя настолько нужной кому-то.

***

Еще с утра нам сказали, что сегодня на массовом катании будет какая-то развлекательная программа. Так что вместо мероприятия мы задержимся там на еще какое-то время. И нам, как вожатым тоже можно покататься. Впрочем, мы были не против. Все же то, что нам не придется готовить номер спускало огромную гору с плеч. Я предупредила своих ребят, которые зря времени не теряли и уже устроили на катке какие-то прятки-догоняшки.

Видимо по вечерам на стадион, который находился совсем недалеко – через забор от санатория, сходился простой, трудовой, так сказать народ. Или каток только сейчас открыли. Что вероятнее, не зря же они вот ведущего позвали. Активность организовали.

Ведущий, к слову, вообще, не умеющий даже стоять на льду и оттого хватающийся за руку какой-то девушки, откашлялся, окинул нас презрительным взглядом и молча удалился.

А мы, наконец, могли отдохнуть и просто покататься. Ну, на вечерней тренировке мы каждый день просто катались. Идти на них было необязательно, но почему бы и нет, уж лучше, чем просто в комнате сидеть. Да и элементы повторить, а то и разучить, спасибо старшим отрядам, можно, чтобы потом своих удивлять.

– Есть планы? – я слышу голос за своей спиной. И не сразу понимаю, кому он принадлежит. Осознание приходит, гром среди ясного неба, оглушая и выбивая воздух из лёгких. Старательно так выбивая, будто пыль из старого бабушкиного ковра, мне однажды довелось видеть, как сама бабушка ковер чистила видеть, на речку ради этого пошла, ну и меня с собой взяла.

«А бабушка Лады здесь и живёт» – напоминает таракан Виктор.

Я, наконец, очухиваюсь. И кратко пожимаю плечами. Планов нет, но не говорить же напрямую. Последние несколько дней мы очень много раз поругались из-за того, что Лада узнала про нас с Аней.

– Пойдем кататься?

Я медленно протягиваю руку в ответ.

«А как же Аня?» – спрашивает таракан.

И я понимаю, что без Ани я тоже не смогу, а ведь именно из-за Лады я смогла обратить внимание на других девушек. На Аню. Из-за нее я смогла ещё раз влюбиться. А Лада? Да, ведь и ее я любила тоже. Как люди живут с любовниками? Невозможно же выбрать. Вот обеих ведь люблю. Лада за пять лет дружбы уже почти стала родной. А Аня тот самый яркий огонек, который загорелся только для меня. Вот правду ведь говорят: «От ненависти до любви один шаг».

«И кого ты выберешь?» – торопит Виктор.

Я резко вспоминаю, как Аня успокаивала меня. Говорила, что все будет хорошо. Как же я хочу ее увидеть, просто увидеть. Ну куда она исчезла?

На меня накатывается волна паники.

Просто отойдя в сторону, я пыталась решить, что же делать. Даже злилась на Аню, а вот нечего пропадать. И на Ладу, потому что бросила меня. Виктор намекал, что я просто дура, что я соскучилась по человеку, который бросил меня, кричал и возмущался, когда я нашла свое счастье.

Стены раздевалки «украшены» какими-то штуками для хоккея. Тут и шлемы, и перчатки, и ещё что-то из формы. На лавочках лежат клюшки и большие сумки.

Стоп, а откуда они здесь? Вчера ведь не было.

Точно, сегодня мы не одни. Видимо, на этом катке обитает ещё и хоккейная команда. Не люблю хоккеистов. Жестокие, особенно дети и подростки, вечно норовящие сбить. Однажды я так руку сломала.

***

Мы тогда делили нашу и без того маленькую арену с хоккеистами. Буквально неделю делили, у них скоро должен был быть важный матч, и тренеры договорились. Казалось бы, не попадайся под руку и жива останешься. Но мелкая Ира так не умела. Она сразу влилась в хоккеистскую тусовку. И начала играть с ними в мячик, в «догонялки» и в «козлика». Для последней игры тренер доставал оранжевые конусы, и вместо того, чтобы их объезжать, выполняя элементарную дорожку («фонарики», «цапельку» учат выполнять даже хоккеистов), ребята их перепрыгивали.

«Тупость?»

Да, однозначно. Но руку я сломала не тогда.

Против ее присутствия в их играх был только Игорь. Из-за этого он стал Иру задирать, но она ж не дура, начала давать сдачи. Да только в своей «броне» он был почти не уязвим, в отличие от Иры. И однажды, поцапавшись в очередной раз, Игорь забыл про это. Толкнул ее.

Дальше я помню, только то, как причитала его мама:

– «Игорек, ну как же так? Зайчик мой, ты же знаешь, что девочек обижать нельзя. У нее же нет обмундирования. А если бы я в тебя врезалась на полной скорости? Тебе ведь было бы больно.»

Игорь внимательно изучал свои коньки на протяжении минуты, а потом выдал:

– «Мама! Ты черепаха! Ты бы меня не догнала. А я бы убежал!» – и залился смехом.

От неожиданности у меня даже рука перестала болеть. В этот момент в раздевалку ворвалась моя собственная мама. Да, прямо как в кино. Подбежала ко мне, начала спрашивать, что у меня болит. А у меня ничего не болело. Я смотрела на Игоря, на мою тренершу, Маргариту Сергеевну, на тренера хоккеистов, которого мы, фигуристы пренебрежительно звали Михалычем. И не могла понять, что же произошло. Я отключилась, прямо там, в раздевалке. Мама на кого-то кричала, Маргарита Сергеевна тоже. Но я ничего не могла разобрать.

***

Дальше я не помню ничего, совсем. А мама до сих пор рассказывает, как несколько раз переспросила врача в травмпункте, уверен ли он, что у меня перелом. Да, это было правдой. Мама очень переживала за мою «карьеру» фигуристки. Стоит ли говорить, что я перешла к другому тренеру, к Евгению Александровичу. И тогда уже в моей жизни появилась Аня. И Лада. Они появились в моей жизни почти в один момент.

В раздевалке стоит шум от количества людей, находящихся здесь. Хоккеистов, конечно. Наконец, они уходят, вслед за ними тащатся тренеры.

– Давайте, давайте, – поддерживают. – на лёд выходит сборная…

– Советского союза!

«Точно неадекватные!» – решаю про себя я.

И тут кто-то озвучивает мои мысли…

***

Я медленно шествую в сторону раздевалки, потому что бегать мне запретили. Вот же угораздило меня упасть с лестницы. Само везение просто! А все уже на катке. Наверное. Меня не покидает чувство, что я пропускаю самое интересное.

И вижу там Иру, причем вид у нее совершенно потерянный. Она смотрела что-то в телефоне, когда я вошла. А теперь смотрит невидящим взглядом в мою сторону. Я понимаю, что-то случилось. Опять. В последнее время ее «идеальность» для меня пошатнулась, зато она открыла себя настоящую. Настоящая более ранима.

– Ты в порядке?

Она вздрагивает.

– Угу.

– Пойдем на лёд?

– Пойдем.

Мне очень не нравится, как она говорит. Что-то точно случилось. Но что?

И мы идём. Просто идём. Лед – моя стихия. И ее тоже.

– Что случилось? – шепотом спрашиваю я.

– Лада.

– Что с ней?

– Пришла. Мириться, – выделяя каждое слово говорит она.

– А ты?

– А я что? Знаешь, я ведь любила ее. До тебя. А может и сейчас люблю. Не знаю.

Эх, не умею я людей успокаивать. Ни словами, ни своим присутствием. Я решаю сменить тему.

– А я с лестницы свалилась. Коленку ободрала.

Ира хмыкает.

– Жизнь – боль.

Я прыскаю. Мы выходим на арену. И замечаем команду хоккеистов. Ира ухмыляется:

– Сейчас будут конусы объезжать.

– Так, мужики! – тренер поднимает руку вверх, привлекая всеобщее внимание. – Щас вы все берете конусы и расставляете их. Приказ ясен?

Лёд сотрясается от нестройного «Да».

Через полчаса я присаживаюсь на скамеечку прямо рядом со льдом.

«Извращались как могли!» – прокомментировала Юлька, когда увидела эту жалкую попытку создать удобства.

Ирка подъезжает ко мне через пару минут.

– А я уж испугалась, что ты снова меня бросила.

– Я не бросала, – замечаю я, но не спорю.

Я и Ира сидим на лавочке, слушаем музыку и ведущего, постоянно ее прерывающего своим «где ж ваши ручки?»

– А ему сказать забыли, что на дворе апрель? – комментирует Ира.

Я пожимаю плечами, мне все равно. Я увлечена разглядыванием народа. А его тут немало.

В очередной раз убеждаюсь, что лёд просто невероятен своей способностью проникнуть в сердце людское и привести его на каток в середине лета. Он зажигает. Здесь ты можешь услышать самые необыкновенные истории от разных людей. И почему они тебе доверились? Ну, просто так.

Поэтому я и люблю фигурное катание.

Потому что это не просто набор отдельных движений, музыка и коньки, а целая история, которую рассказывает артистка. Фигурное – не короткий номер, а образ жизни. Где каждый рассказывает свою историю, только не словами, а эмоциями и движениями.

В нашу сторону едут две подружки-кукушки. Они специально разгоняются, чтобы врезаться в соседнюю лавочку, мат или ещё что-нибудь. Доезжают. Начинают шушукаться.

– Давай тише, нас сейчас найдут! – шепчет одна.

– Да они ж глухие, Наташ!

Вот даже такие истории. И может показаться, что им что-то угрожает. Пока сам не поймешь, с каким удовольствием эти «странные» люди просто катаются, просто играют в подобные «салочки». Да, удивительно, конечно.

К ним подъезжают два молодых человека, очевидно, партнеры.

– Эй! Вы чё эт тут? – кричит один.

Подходит к «Наташ», хватает на капюшон худи и тащит на каток. Второй смотрит на них с недоумением на лице. Чего, мол, здесь творится. А потом предлагает «оставшейся» девушке локоть.

– М-да. Хотела бы я также, – вздыхаю я. Поняв, какую глупость сморозила, кошусь на Ирку.

Та поднимает брови:

– А моя кандидатура тебя устраивать перестала? Могу за капюшон потаскать, когда он у тебя будет. Как тебе идейка?

– Плохая. И вообще, я не об этом.

Вид у нее заинтересованный, и я продолжаю:

– Ну знаешь, просто так приходить на каток. Кататься со своей второй половиной. Романтика… Ты, кстати, к Ладе не возвращаешься?

Она грустнеет, ну, не умею я поддерживать. Никак.

– Прости, – беру ее за руку.

– Ничего, – пожимает плечами она.

«Нет! Нет, не уходи! Я не смогу без тебя. Ну, пожалуйста»

– Даже в мыслях не имела. Аня, ты нужна мне. Не уходи никуда!

Вот и все слова, которые я хотела бы от нее услышать.

– Не уйду.

Часть 2. «До скорой встречи!»

Дорогая! Мне жаль, что у нас никак не получается поболтать по Скайпу. Да и мой папа точно что-нибудь заподозрит, если даже это случится. В конце концов, они в курсе всей нашей вражды. Хочу сказать, что я очень рада за тебя. Я знала, что ты сможешь уехать. И я тоже хочу. Может, даже решусь, соберу документы и приеду учиться. Буду ежедневно рядом с тобой. Ох, как бы мне этого хотелось. Я люблю тебя, милая Ира! Безумно и фанатично…

P.S. Как тебе идея имейлов?

Твоя Аня.

Как я рада, что ты мне ответила.

Стокгольм прекрасен. Приезжай, я буду ждать. Я покажу тебе набережную. Покажу улицы. Боже, как здесь красиво зимой! Магазины уже в ноябре выставляют композиции к Новому году. Я недавно была в музее Астрид Линдгрен. Здесь ее очень-очень любят. Ты читала «Карлсона» или «Пеппи»? О, как же сильно я любила эту книжку в детстве!

P.S. Идея замечательная, пиши еще.

***

В метро – пусто и гулко. Станция «Akalla» поразила Анну до глубины души. Она изображала женщин: живых, усталых и мрачных и манекены: яркие, красочные и… искусственные. Завораживающая композиция!

Анна приехала сюда совсем недавно и сразу влюбилась в расслабленный и умиротворенный Стокгольм. А еще она мечтала порадовать одну особу, не отвечавшую ей на имейлы уже неделю.

Ей стоило нечеловеческих усилий выиграть грант на обучение, получить визу, собрав еще сто миллиардов «важнейших» бумажек, и, наконец, не проболтаться обо всем любимой.

Теперь Анна здесь. Гуляя по узеньким цветастым улочкам, катаясь на метро, она познает Швецию. Когда-то ассоциировавшуюся только с Ириной, но теперь наполнявшуюся в ее голове новыми воспоминаниями и оттенками, будто детская разукрашка.

И станция «Akalla» станет одним из ярчайших воспоминаний. Она – одна из новейших здесь, в Стокгольме. В отличие от многих, она сразу строилась такой художественной, другие декорировали позже.

Анна была очень рада, надеялась, что, наконец, они с Ирой смогут разобраться, что здесь не так. Но беспокойство несколько заглушало ее радость. Накануне поездки ей приснился сон.

И никогда ещё сны её не были настолько ясными и реалистичными. Запахи, звуки, голоса – всё было не менее настоящим и живым, чем наяву.

Анна снова видела тот собор. В котором со слезами удерживала Иру, чьё лицо напоминало безжизненную и застывшую маску японского театра Но. И вот она снова была здесь, только на этот раз окружающий интерьер предстал перед ней куда ярче и конкретнее. Она видела свет, льющийся из огромных окон, и высокие своды, украшенные ангельскими головами. Она видела церковный атриум, на окне которого была изображена прекрасная святая, держащая в одной руке чашу, а в другой – модель собора. На потолке была изумительной красоты живопись.