Текст книги "Последняя Граница"
Автор книги: Диана Кэри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
– Роберт, может, ты объяснишь мне, почему наш корабельный терапевт своего рода – доктор Айболит?
– Ах, она тебе и об этом уже успела рассказать?
– Причем в весьма конкретных выражениях.
– Ну, видишь ли, Джордж, у нее ведь степень доктора медицины.
То есть, я хочу сказать, она прежде всего человеческий врач. Да, она, действительно, закончила ветеринарный институт, но уже имея высшее медицинское образование. Так что, эта женщина, судя по всему, была с вами не совсем откровенна. Дело все в том, что с некоторых пор она считает себя только ветеринаром и не хочет иметь никакого отношения к людям.
– Похоже, это у нее получается, – язвительно заметил Джордж.
Капитан улыбнулся.
– Да ладно тебе, Джордж.
– Роб, она же ветеринар!
Эйприл покачал головой.
– Джордж, она – самый идеальный кандидат для подобной миссии.
Она уравновешена и всегда будет нашим верным союзником в любой из ряда вон выходящей стрессовой ситуации. К тому же она настолько хорошо меня знает, что мне не придется отдавать ей один и тот же приказ дважды. А это именно то, что нам нужно. По этой же причине я выбрал тебя своим заместителем. Мне было бы неприятно работать с чужаками. Во всяком случае, не на этом звездолете и не во время выполнения спецзадания.
– А что это у тебя? – спросил Эйприл, меняя тему разговора. Ох ты, никак – письмо домой. Просто очаровательно, – и совершенно наглым образом он взял конверт из рук Джорджа. – Вот это мне в тебе больше всего и нравится, Джордж.
Джордж уставился на ботинки капитана.
– А я это в себе больше всего недолюбливаю, – признался он.
– Правда? А с чего бы это? – сочувственно спросил Эйприл.
– Да так, ничего, – невразумительно пробормотал Джордж.
– Что, хочешь домой, в отпуск? Я могу тебе это устроить после нашего возвращения. Никаких проблем.
В его словах не было обещания решения, на которое надеялся Джордж. Напротив, в них превалировало ощущение бездны. Весьма призрачная надежда.
– Ну как, тебя это устроит? – наконец спросил Эйприл.
Джордж лишь пожал плечами.
– Когда я дома, напряженность в отношениях усиливается. По крайней мере, когда я в космосе, мальчишки могут идеализировать меня до бесконечности. – По-отцовски похлопав Джорджа по плечу, Эйприл промолвил:
– Понимаю, – Он постучал конвертом по своей ладони. – Если ты не против, я сам за этим прослежу.
Джордж внезапно встрепенулся.
– Послушай, а как же насчет безопасности и сохранения тайны?
Ведь благодаря стараниям Звездного флота этот проект погружен в своего рода черную дыру. Неужели они позволят подобную утечку?
– О Господи! Да если б капитанская должность не давала мне ряд преимуществ, разве бы я на нее согласился? Я передам твое письмо по пневмопочте космопричала еще до того, как мы отчалим, а они уж потом перешлют его на Землю. Я весьма сомневаюсь, чтобы Служба безопасности любой из звездных баз обнаружила хоть что-то подозрительное в письме, адресованном двум маленьким ребятишкам в Айове, Джордж почувствовал, как оттаяло его сердце.
– Ты чертовски щедр, Роберт. – Эйприл помахал письмом перед его носом и ухарски хлопнул по ладони Джорджа.
– Не стоит благодарности, дружище. Не за что.
Глава 7
Дорогие мои бойцы, какая у вас погода? Наверное, солнце, а у нас с ним проблема, сами понимаете. Даже если и окажешься в какой-нибудь звездной системе – это же не тот солнечный свет, что пробивается сквозь облака и посылает блики на озерную гладь. Звездная база – место довольно скучное, и все мы чувствуем себя запертыми в тесном пространстве. Когда я в очередной раз пойду в отпуск, вам снова придется учить меня верховой езде. Говорят, подобные навыки не утрачиваются, однако лично я придерживаюсь другого мнения. Вам бы здесь уже через пару дней стало тошно, потому как каждый занят своим делом и никто ни с кем не общается. Да к чему менять прекрасное лето на промерзшую Звездную базу! Я правильно говорю? Кроме того, Джимми, здесь нет ни одной маленькой девчонки, которую ты мог бы подразнить. Вероятно, мне придется покинуть Звездную базу-2 на какое-то время для выполнения спецзадания. В соседнем секторе возникли проблемы с безопасностью, вот я и решил пойти добровольцем, наверное, чтобы просто сменить обстановку. Не знаю, сколько там пробуду, как и то, получите ли вы это письмо. Если какое-то время не будет от меня весточек, парни, надеюсь, вы меня совсем не забудете.
Так приятно сознавать, что тебе есть на кого опереться.
* * *
Жалобы и сожаления падали с этой страницы подобно лепесткам умирающего цветка: никогда прежде он их не замечал, раньше они имели для него совершенно иной смысл. Странно, время так и не поглотило воспоминаний, пробужденных этим каллиграфическим почерком, открыв нечто иное, что глаза тогдашнего десятилетнего мальчишки не могли увидеть. Письма предстали перед ним как неразделенная любовь – сильнейшее из чувств – ибо надежды такой любви так и остаются мечтой вечности, а помыслы ее всегда чисты и святы. Сегодня как никогда ему стало понятно это чувство хотя лицо отца поблекло в воспоминаниях, и даже эти письма не могли вернуть его образ. Вместо мужественного человека, которого он пытался представить, изучая пожелтевшие страницы, перед мысленным взором почему-то вставал этакой серенький англичанин.
– Есть кто-нибудь на борту? – знакомый резкий голос прервал цепь его воспоминаний. Письма свалились к его ногам, когда он повернулся к дверному проему.
– О Господи, я должен был догадаться.
– Есть здесь кто-нибудь живой?
Кирк повернулся на голос, насупив брови.
– А что будет, если не отвечу?
– Устрою искусственное дыхание, – последовал мгновенный ответ.
– Нет уж, спасибо.
– Твоя мать сказала, что ты здесь, – сказал, подходя к Кирку тощий Маккой. У Кирка был довольно озабоченный вид.
– Послушай, но когда мы в последний раз беседовали, ты вроде собирался на орбиту. Какого черта делаешь здесь?
Брови Маккоя в удивлении приподнялись.
– Так, просто мимо проходил.
– Никто еще просто так Айову не проходил, Маккой.
Брови поднялись еще выше.
– Что ж, в таком случае, – я первый, – сказал Маккой и, скрестив длинные ноги, уселся на противоположной стороне от входа в амбар.
Кирка не удивляла его наглость.
– Я знал, что могу положиться на тебя и ты обязательно поспешишь, чтобы поддержать в трудную минуту, особенно, когда тебя об этом не просят, и более того, приказывают ни в коем случае не делать этого.
Маккой преднамеренно сменил тему разговора:
– Что это такое?
Кирк посмотрел на россыпь конвертов почты Звездного флота устаревшего образца и ворох пожелтевших, мелко исписанных листков, подумав, что вряд ли удастся скрыть их истинное назначение.
– Видишь ли, это – письма.
– Кому?
– Мне, Сэму и мне.
– От кого?
– От кого, от кого? От отца, – неторопливо ответил он.
Маккой прислонился спиной к дощатой стене.
– А я думал, ты здесь совершенно один.
Насколько понимал Кирк, Маккой нервничал, пытаясь это скрыть.
Нет, что-то вынудило его притащиться сюда и наверняка против его воли – подобно металлической скрепке, попавшей в радиус действия мощного магнита. В нем скрывалась какая-то настороженность, словно боязнь, что его высмеют за наглое вторжение. Все может случиться.
Кирк вновь бросил взгляд на письма, прекрасно сознавая, что Маккой за ним наблюдает. Это было все равно, что иметь свой личный счетчик Гейгера, так как внимание практически всегда находится в прямой зависимости от таких чувств, как озабоченность, любопытство, вина.
Вина…
– Сколько же тебе тогда было лет? – поинтересовался Маккой.
– Письма пришли в то лето, когда мне исполнилось десять.
– Значит, в 2182 году.
– В восемьдесят третьем.
– А твоему отцу было столько же, сколько тебе сейчас? Где-то тридцать четыре – тридцать пять?
Кирк смерил его взглядом, прекрасно сознавая, что делает.
– Плюс-минус год, – уклончиво ответил он. Легкий ветерок донесся с хлебной нивы, зашелестев листами бумаги в его руках, словно желая вернуть Кирка к реальности. Он всмотрелся в эти строчки. Тогда… много лет тому назад он думал, что отец просто вежливо отговаривает его от того, чтобы провести лето на Звездной базе-2, а сейчас интерпретация должна была быть совершенно иной.
Вероятно, он стал осознавать, что же он, в конце концов, оставил на Земле – жену, детей, – короче говоря, всю человеческую сторону современного бытия. Тогда все это глубоко переживалось десятилетним мальчишкой и очень расстраивало его. Теперь он испытывал то же самое, что когда-то чувствовал его отец. Он дорос до этих чувств.
– Когда я был мальчишкой, – начал он, удивляясь собственному необыкновенно громко звучавшему в ночной тишине голосу, – я так им гордился. Ведь он был шефом безопасности целой Звездной базы. Тогда для меня это было все равно, что королевство. – Что-то зашуршало в сене.
– Ну, а теперь?
– Теперь я вижу подспудную скуку. Прежде я ее никогда не замечал. Оказывается, он постоянно извиняется перед нами в этих письмах, раньше мне это почему-то в глаза не бросалось. Конечно же, это завуалировано, но теперь мне понятно. Не думаю, что он гордился собою так же, как гордился им я.
– Звучит знакомо, – процедил сквозь зубы Маккой.
– И в этом отчасти была и моя вина.
– О вот это мне уже нравится, – выпалил Маккой. – Дай-ка я поудобнее устроюсь… Итак, с чего это ты взял, что в этом была и твоя вина?
– Я постоянно теребил его насчет того, чтобы нам прилететь к нему на Звездную базу, даже, может быть, там поселиться. Должно быть, из-за этого он и стал думать, что просто нас бросил. Я не соображал тогда, что же я с ним творю. – Он прищурился, когда солнце, выглянув из-за тучи, высветило пожелтевшие листочки. Теперь они смотрелись как новенькие даже сквозь облака времени. – Отчасти я ревную.
– Своего отца?
– По крайней мере, когда он вернулся домой, ему было к кому возвращаться. И слава, и восторг несколько блекнут, когда ты начинаешь понимать, что за них приходится расплачиваться. Видишь ли, Маккой, у моего отца была семья, А у меня даже этого нет. Мне надо было уже давно это понять.
Маккой грыз соломинку, стараясь не смотреть па песочного цвета волосы и туманные глаза, исполненные сожаления.
– Джим, у всех у нас есть, о чем пожалеть в этой жизни, промолвил он. – Мы обижены историей. Такова цена, которую мы платим за то, что можем путешествовать во времени в обе стороны, вместо одной. Но было бы неправильно позволять прошлому тянуть соки из будущего. – Солнце шествовало в небесах неторопливо, не обращая ни на кого внимания. Сонно поворачивались облака. Никто из разговаривающих не смотрел друг на друга.
– Это все Звездолет, Маккой, – заметил Кирк слегка обвинительным тоном, словно свидетель убийства, внезапно осознавший, что именно лицезрел он во тьме кромешной. – Это все он виноват. Он своего рода жертвоприношение всякого личного счастья, этот наркотик по имени Звездолет. – Кирк сделал паузу. – И я уже сделал свой выбор.
На этот раз Маккой поднял глаза, губы его приоткрылись, но слова так и застряли в горле. Кирк смотрел на залитое солнцем хлебное поле.
– Я жил лишь ради Звездолета. Пришло время пожить своей собственной жизнью. Пора собирать камни… Пора уходить.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОТ ОНИ, ЗВЕЗДНЫЕ СТРАНСТВИЯ
Глава 8
На звездолете «Пепелище» искусственную ночь сменило «утро», когда по расписанию предстоял досмотр флота торговых сухогрузов: нечего и говорить – бесславная обязанность. Идрис попыталась избавиться от преследовавших ее мыслей о Полевом Примусе, но безрезультатно. Он оставался самонадеянным и самолюбивым, крайне уверенным в себе, похоже,. знающим будущее и, благодаря богатому жизненному опыту, прекрасно понимающим, что настроения народов и правительств меняются подобно морским течениям. Идрис прочла в его глазах разочарование и опустошенность, толкавшие на постоянное стремление к переменам, и вечные страдания от того, что все получается не совсем так, как хочется. В конце концов, он стал жертвой начатых им перемен. Признаться, вид каюты сегодня ее радовал, военная суровость действовала успокаивающе, ничем не украшенные стены блеклых тонов ни о чем не напоминали, и покой наконец воцарился в ее растревоженной душе. Быть может, она и сама бы успокоилась, если бы не неожиданное появление антэцентуриона Ри'Яка, вышедшего из турболифта в тот момент, когда ей нужно было туда войти. Идрис с трудом удержалась от злорадной усмешки: на лбу антэцентуриона красовался синяк – отметина Т'Каэля. Ей это очень понравилось. Конечно же, почетно иметь медали за победу, но куда приятнее видеть врага, получившего ее за поражение.
– Здравия желаю, командир, – поприветствовал он.
– Антэцентурион, – ответила она, – я удивлена, что вижу вас на ногах в столь поздний час, да еще после такого напряженного рабочего дня. – Он густо покраснел при напоминании о дне, в течение которого ему пришлось перенести столько унижений, но все же заставил себя улыбнуться и с наслаждением произнес то, что хотел сказать. Идрис почувствовала, как у нее оборвалось сердце.
– Неожиданности – часть нашей службы, командир, – вкрадчиво проговорил Ри'Як. – Так что, будьте готовы к сюрпризу. – Тряхнув головой, он удалился.
Идрис смотрела ему вслед, но так и не поняла, куда он направляется и с чего это так доволен, когда Т'Каэль фактически раздавил его? Откуда же в нем столько наглости и самоуверенности?
Быть может, все дело в молодости, подумала Идрис. Нет, не в этом, он явно что-то затеял, но, будучи слишком неопытным, не удержался, выдал свои намерения, не выдержав искушения. С другой стороны, если она устроит за ним слежку и выяснится, что он ничего не затевает, ее обвинят в клевете и снимут с занимаемой должности. Идрис стояла в коридоре, взвешивая все «за» и «против» и отчетливо сознавая, что вокруг плетутся паучьи тенета.
* * *
Ри'Як чуть не рассмеялся, когда дверь, ведущая на дополнительный мостик, закрылась за его спиной. Он с удовольствием вдохнул регенерируемый воздух, словно тот придавал ему сил.
Дежурный офицер повернулся в сторону антэцентуриона и стал холоднее собственного шлема, когда увидел выражение его глаз. Как никто другой, он знал, что может означать подобный взгляд.
– Наилучшие вам поздравления от Сената, субцентурион, промолвил Ри'Як, через силу улыбнувшись. Субцентурион заставил себя кивнуть в ответ, прекрасно понимая, что это приветствие лишний раз напоминает о силе и влиянии Ри'Яка – Сенат никогда не стал бы передавать свои приветствия через низшего офицера. – Пришло мое время, – напомнил антэцентурион. Последовал еще один кивок. Ри'Як подошел к пульту управления. – Мне нужно дать экранированную телеграмму в систему Рихан, шифровку для альказара Верховного Претора. В ускоренном режиме… и тщательно закодированную.
Субцентурион встал.
– Все готово, сэр. Время ограничено, следите за синей отметкой. Если зайдете за ее пределы, мостик узнает о вашей телеграмме, и мы оба пойдем на корм скоту.
Ри'Як нагло улыбнулся.
– Не чувствуйте себя изменником. Верность Претору важнее присяги Полевому Примусу, озарившему нас своим пацифизмом.
Субцентурион попытался разобраться в столь сложной служебной проблеме.
– Видите ли, сэр, у Примуса далеко не мягкий нрав. Он провинциальный сюзерен, так сказать, сам себе Претор, и признаться, я его боюсь.
– И правильно делаете, – согласился Ри'Як. – Но и у него есть слабые и крайне уязвимые места.
Обуреваемый сомнениями, субцентурион, потупив взор, тотчас бежал прочь с дополнительного мостика, оставив антэцентуриона одного плести свои гнусные интриги. Зловещий огонек заиграл в его глазах, когда он, плюхнувшись в кресло, застучал по клавиатуре.
* * *
Искусственное утро наступило практически незаметно. Несколько членов экипажа еще были на ночном дежурстве, но убогое внутреннее освещение корабля уже стало чуть-чуть поярче.
Массивный сухогруз закрыл своим корпусом флагман-истребитель, и на его борт прибыла проверяющая команда: искали контрабанду, но ничего не нашли. «Пепелище», хотя и казался крохотным на фоне гигантского сухогруза, выглядел угрожающе. Раскрашенный под птицу флагман легко мог уничтожить огромный корабль, но факт этот не пугал команду, проводившую обычный досмотр. И лишь когда к ним присоединился бдительный Претор, зауряднейшая обязанность приобрела хоть какой-то интерес. В течение тщательнейшим образом отмеренного времени Ри'Як разглядывал через главный обзорный экран корму грузового судна, до которой, казалось, рукой подать. Большая часть корабля была вне поля видимости, в основном из-за того, что находилась в доке. Мониторы на мостике управления демонстрировали сухогруз с различных ракурсов.
Массивный космический аппарат сейчас напоминал миролюбивую корову, ожидавшую, когда можно пройти на пастбище. Ри'Як продолжал до тех пор, пока подкомандир Кай не сдержался и бросил на него взгляд, сопровождаемый тщательно отрепетированным вздохом.
– Какая жалость, – начал Ри'Як, – что офицеры вашего ранга вынуждены унижаться до выполнения столь рутинных обязанностей.
Солдаты низведены до уровня служанок.
– Приказ есть приказ, – ответил Кай, стараясь не смотреть на антэцентуриона. – Все, что делается ради Империи, достойно славы.
– Если вам от этого легче… – протянул Ри'Як, – то ради Бога.
– Он придвинулся поближе к Каю. – Но так позориться… ах, очень сочувствую, – Подобные инспекции необходимы, – ответил Кай, стараясь, чтобы его голос звучал по возможности весомей.
– Преторианский рой-эскадрилья сокращен до размеров таможенного отряда? Какой позор! – покачал головой Ри'Як. – Быть собакой, вынюхивающей объедки у чужой конуры.
Всем находящимся на мостике стало неловко от этих слов.
Антэцентурион с удовольствием отметил, что сказанное им услышали все.
Кай, передернув плечами, покрепче взялся за ручки управления субкомандной консоли.
– Мы защищаем наше космическое пространство от контрабандистов и пиратов.
– Защищаете? От кораблей, которые не могут нести на своем борту вооружение? Наверное, считаете, что это своего рода вызов… но, в таком случае, вероятно, вы слишком много времени провели здесь и знаете о космических опасностях куда больше меня. – Он облокотился на консоль так, чтобы Кай мог, видеть его лицо. – Пли, быть может, уже достигли своей цели: быть заместителем командира корабля Имперского роя-эскадрильи – того стоит. Понимаю, почему вы чувствуете себя столь комфортно, Пальцы Кая на ручках пульта управления побелели от напряжения, его нос сморщился, словно слова Ри'Яка источали смрад. Он почувствовал на себе взгляды собравшихся на мостике офицеров, жгущие его сквозь прорези шлемов: сопереживание, ярость, сожаление, горечь – все эти чувства, сбились в один клубок. Его ноги ныли, тело затекло от стояния в одном положении – согнутым в три погибели у этой консоли. Если бы он сейчас повернулся, вся команда увидела бы выражение его лица.
– Хорошо, что этот корабль подчиняется Трикамерону, – сказал Ри'Як, приняв довольно расслабленную позу и уставившись на главный обзорный экран. Затем он повысил голос так, чтобы слышали все: Контрабандисты и пираты должны его бояться.
Кай зажмурил глаза. Собравшиеся на мостике офицеры обменялись многозначительными взглядами, обстановка накалялась. Дверная панель, ведущая на мостик, с шумом отодвинулась в сторону, и Идрис быстрым шагом подошла к своему командному посту. Разговор тут же прервался. Лишь подойдя к командному модулю, она заметила антэцентуриона, скрывавшегося за опорной балкой в непосредственной близости от нее. Остановившись как вкопанная, она смерила его пристальным взглядом, затем не без труда переключила внимание на изображение сухогруза на экране. Какого черта здесь делает Ри'Як, да еще в такую рань?
– Когда завершается досмотр? – спросила она, садясь в командирское кресло. Кай откашлялся.
– Таможенная команда уже на пути к стыковочному узлу, командир.
– Отлично. Приготовьтесь к расстыковке и объявите сухогрузу, что он допускается в наше космическое пространство. Когда команда вернется, покажите мне список груза.
– Будет сделано, командир.
– Убедитесь, что капитан сухогруза… – продолжила она, но остановилась на полуслове. Кай склонился над переговорной панелью, не слушая больше Идрис. Чем дольше он читал поступавшую на экран дисплея шифровку, тем сильнее хмурились его брови.
Его адъютант также склонился над переговорным пультом, через мгновение к ним присоединился главный инженер. Еле слышный писк декодера говорил о том, что радиограмма отправлена не с корабля эскадрильи.
– Что это, Кай? – требовательно спросила Идрис.
– Это послание, – подкомандир склонился над светящимся экраном, – отправленное из цитадели Верховного Претора. Я… – он встал навытяжку, и теперь она видела только его спину. Кай едва заметно кивнул, сперва в сторону своего адъютанта, а затем главному инженеру. Идрис перенесла силу тяжести на здоровую ногу и повернулась в кресле на сто восемьдесят градусов. Внутренний голос подсказывал ей не вставать.
– Командир, – начал Кай, и все три офицера повернулись к ней лицом.
– Да говорите же! – не выдержала она. Кай снова откашлялся.
– Капитан, вы обвиняетесь в убийстве своего родственника, Старшего сенатора Иллиата Д'Ина. Я должен немедленно вас арестовать.
Идрис тут же вскочила с кресла.
– Мой дядюшка… – в ужасе прошептала она, – убит?!
Собравшиеся на мостике офицеры растерянно уставились на нее, между тем, как Кай продолжал:
– Приказ задержать вас с целью дальнейшего допроса поступил от Совета Сената. Вам инкриминируется соучастие в убийстве одного из членов вашего семейства.
– Нет! – она направилась к нему. Кай отпрянул с выражением напускной холодности на лице.
В наступившей тишине послышался голос, от которого у всех, кто находился на мостике, побежали по спине мурашки.
– Должно быть, это какая-то ошибка, – процедил Ри'Як. Идрис мгновенно повернулась к нему. Как она и ожидала, выражение лица этого негодяя подтверждало, что он не удивлен подобным развитием событий.
– Центурион, – отдал приказ Кай, – проводите командира к месту заключения. И никаких послаблений!
Центурион подозвал двоих стражников, стоящих у входа. Втроем они окружили Идрис. Та с трудом заставила свои ноги повиноваться.
Прежде чем покинуть мостик, она повернулась к заместителю.
– Кай!
– Да, командир?
– Уведомите о случившемся Примуса Килайле.
– Не положено, командир.
– Но это необходимо сделать. Я прошу вас об этом. – Она взглядом умоляла Кая нарушить приказ, сделать хоть что-нибудь гуманное прежде, чем необратимый процесс уничтожит их всех. Он понимающе наклонил голову, но ничего не сказал. Глядя, как Идрис уводят, он неожиданно осознал свою беззащитность, но отныне командир – он. Великую цель оправдывают любые средства. Когда дверная панель, ведущая на мостик, закрылась, антэцентурион совершенно хладнокровно заметил:
– Командирша уж больно сентиментальна, странно, что она смогла замыслить убийство собственного родственника. Ах, но я и прежде не раз бывал одурачен.
Кай проигнорировал его слова и повернулся к своему адъютанту.
– Будет ли послание Верховного Претора отправлено в апартаменты Примуса Килайле и будет ли он уведомлен об аресте командира?
Ри'Як сразу повернулся в его сторону.
– Подкомандир, – как можно осторожнее начал он, – устав нарушать опасно. Ваша первейшая обязанность в качестве командира флагманского корабля – это уведомить прочих командиров Роя, и уже только после этого…
– Моя первая обязанность как командира, – перебил его Кай, выполнить мой последний долг перед бывшим командиром. – Он выждал, пока проктор Сената не вникнет в смысл только что сказанного, и лишь после этого обратился к своему адъютанту:
– Выполняйте приказ.
– Адъютант, согласно кивнув, набрал бортовой код апартаментов Примуса Килайле.
* * *
Идрис сидела, не шелохнувшись, стараясь держать в узде свои чувства… Эмоции перехлестывали через край. Однако по ту сторону энергетического поля были стражники, и ее горе, если она его все же выскажет, может быть истолковано как слабость. И поэтому она просто сидела на холодной металлической скамье, уставясь невидящим взором в стену. В полной тишине, нарушаемой лишь стуком ее сердца, отчетливо слышалось неприятное шипение энергетического поля.
– Идрис! Она повернулась на голос, ощутив головокружение, и вскочила на ноги.
– Примус! – силовое поле отбрасывало странное сияние на изящную фигуру Т'Каэля и окрашивало его голубую куртку в зеленый цвет. Он пришел вовремя. Идрис с трудом удержала себя от того, чтобы не прорваться через энергетическую стену.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Что говорить… Как видите, я оказалась здесь. Неторопливо кивнув ей в ответ, он повернулся к старшему стражнику.
– Я хочу, чтобы командира отпустили. Беру ее под свою ответственность.
Стражник, навытяжку стоявший перед Килайле, напрягся, отчеканив:
– Мой повелитель Примус, я не смею…
– Отчего же?
– Я могу отпустить узницу лишь с общего разрешения всех командиров Роя, при наличии заверенного печатью приказа Совета Сената и предписания самого Гранд Примуса, в котором будет говориться…
– Довольно! – отрезал Т'Каэль. Он постоянно удивлялся тому, как преторианская система может связывать себя по рукам и ногам.
Сложив ладони на груди, Примус прошел к центру энергетической стены и прижал к губам палец.
– Наверное, ты останешься здесь, – сказал он Идрис.
– Взяв меня под стражу, они не оставят в покое и вас, напомнила она. – Участие в заговоре с целью убийства моего родственника… одно лишь подозрение в этом навсегда подорвет мою репутацию.
– Да, обвинение, похоже, выбиралось тщательнейшим образом, – заметил Примус Килайле. – Смертный грех плюс политическое преступление. Больше ничем нельзя было уничтожить вас в глазах офицерского состава Роя.
Идрис подошла вплотную к силовому полю.
– Мой дядюшка, – пробормотала она, – неужели они и вправду…
Сердце Килайле разрывалось от сочувствия. Он крепче обхватил себя за плечи.
– Вне всякого сомнения. Ярость и боль скривили губы Идрис. – И все это делается для того, чтобы лишить вас власти? – Она поперхнулась, и глаза ее заволокло слезами.
– Отчасти, да, – ответил он. Тем, кому так хочется меня уничтожить, необходимо было лишь найти тех, кто хотел смещения вашего дяди с поста, занимаемого им в Сенате. В прошлом Совет кланов имел куда больший вес, нежели Преториат. Ныне же Верховный Претор не может быть смещен Советом. Но Претор еще недостаточно силен, чтобы в открытую бросить вызов Совету, как он того желает.
Все должно быть сделано с помощью козлов отпущения и фальсифицированных обвинений. Здесь все те же козни.
– Надо сказать, весьма эффективные, – с горечью промолвила Идрис. – Ри'Як! Т'Каэль кивнул.
– Да, это настоящая язва! Но как это могло случиться? Как мог он так хорошо все рассчитать?
– Запланировал все заранее. Каким-то образом он привел в действие механизм, давно ожидавший его сигнала… Я должен был это предвидеть.
– Но каким образом? – вопрошала Идрис, стараясь перекрыть жужжание силового поля. – Я не понимаю.
– Ри'Як – юноша с большими связями, из тех, кто привык твердить о славных битвах, так и не приняв участия ни в одной из них. Он бы никогда не смог стать проктором Сената в одиночку. У него лапа в Альказаре Верховного Претора. Кто-то постоянно подает ему советы. Я должен был предвидеть, что у него будет альтернативный план.
– План убийства моего дядюшки? – Голос Идрис сорвался.
– Убрав его, эти негодяи убили сразу трех зайцев. Твоего дядю, тебя… и меня.
– Но как, как? Совершенно спокойно Примус объяснил:
– Ри'Яку не удалось меня запугать… Я напугал его куда быстрее.
Все же я его недооценил. В настоящий момент он намерен уничтожить тебя, Идрис.
– Потому что он знает, как беззаветно я вам верна, – закончила она, совершенно ослабевшая.
– Он знает, как я зависим от тебя. Искалечь ноги, и голова сама со временем отвалится. Команда верна тебе, но ко мне относится с подозрением. Ри'Як может это использовать. Я не в состоянии так же эффективно командовать кораблем, как ты, и поэтому решил избавиться от тебя. Уж ему-то прекрасно известно, что теперь делать с экипажем. Теперь осталось заставить их присягнуть на верность Претору.
Пришедшая в ярость от бессилия Идрис мерила шагами пространство камеры.
– Я просила, чтобы вы хоть время от времени появлялись на капитанском мостике! – воскликнула она с дрожью в голосе. – И делала это не раз. Теперь вы поплатились за самоизоляцию.
– Совершенно верно. – Темные круглые глаза Т'Каэля расширились. – Старайтесь держаться. Я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы вас выпустили, пускай даже ненадолго.
Идрис вновь вплотную подошла к силовому полю, почувствовав, что ее волосы наэлектризовались.
– Вас подстерегает еще большая опасность. Если Ри'Як запустит свои грязные щупальца в сердца членов команды, порядку и дисциплине очень быстро придет конец. Вы должны крепко держать в своих руках бразды правления, если не хотите бунта. Любая ошибка с вашей стороны сейчас может оказаться для нас фатальной.
Примус согласно кивнул.
– Мы оба затеряемся в фатальном потоке, командир. Если Империя и впредь будет двигаться в этом весьма сомнительном направлении…
Но пока мы плывем по океану, полному опасностей, и надеемся не умереть от страха. Ведь даже Ри'Яка используют, просто у него не хватает мозгов, чтобы это понять… Печально. – Он повернулся и пошел прочь, не говоря больше ни слова.
– Куда вы? – спросила Идрис, глядя сквозь силовое поле. Он бросил взгляд в ее сторону.
– На капитанский мостик. Очень скоро вы ко мне присоединитесь.
