Текст книги "Небо на троих (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

7.2

– Нет, – ответила я, качая головой и оставаясь на месте.

– Ингури! – процедила мачеха, но герцог жестом заставил её замолчать. Сам же резко повернул голову в мою сторону.

– Не советую говорить мне нет. Невеста. Плохая примета перечить жениху перед свадьбой.

– И всё же нет.

Герцог ухмыльнулся очень многообещающе и отвел взгляд. Не успела я выдохнуть с облегчением, как герцог вдруг сказал моему отцу:

– И всё же она мне подходит. Не хочет подписывать – значит, консуммация брака произойдёт сегодня. Мне нужны гарантии

Но судя по тому, как расправил отец плечи, он успел вспомнить, что он – барон, а не какой-то мелкий дворянчик.

Мама же моя была вождём! Она оставила свой народ, оставила Солнечную Долину, спускаясь вслед за отцом в человеческие земли…

Отец не ждал, что она согласится. А после долго не мог поверить своему счастью. У фениксов есть традиция: приглашая жену в свой дом, мужчина совершает подвиг в её честь и преподносит ей Дар Жизни – для каждой пары он свой. Девушка обязана его принять, даже если намерена ответить отказом. Так вольный народ чтит своих женщин.

Наш обычай гораздо красивее людского. Люди ценят деньги больше поступков.

Отец слышал об этом обычае и потому спросил маму, чего бы ей хотелось. И поклялся добыть это, чем бы то ни было. Мама ответила, что ничего не нужно, просто он останется должен ей желание. Отец дал слово, что исполнит всё, что она попросит… А мама попросила свободы для меня. Когда меня забрали с островов, я ничего не сказала отцу. Он сам пришёл говорить со мной, сказал, что его слово, данное маме, всё ещё в силе. И я сама вольна выбирать себе господина. Мужа. Понятие свободы у людей и фениксов всё же очень разное.

…До меня отцу, конечно, нет дела, у меня нет иллюзий на этот счёт. Но позволить гостю порочить имя своего рода, в своём доме…

– Удачная шутка, герцог, – проговорил барон Майер с ледяной улыбкой. В этот момент я готова была простить ему всё: равнодушие, холодность, даже то, что позволил забрать меня из Долины. – Мы оценили. Уверен, все, кроме моей дочери. Ровно через три дня, четырнадцатого разноцвета вы можете официально претендовать на её руку.

Высокий силуэт отца словно подёрнулся туманом.

Как заворожённая я смотрела, как отец берёт перо и склоняется над брачным соглашением.

– Папа… – вырвалось у меня, как когда-то в детстве.

Плечи отца, стоявшего вполоборота ко мне, дрогнули. После чего он быстро расписался в бумагах.

– Что ж. Так даже проще, – процедил довольным тоном МакОртаз.

Я понятия не имею, как герцог это проделал. Он не сдвинулся с места, а моё плечо вдруг обожгла ледяная хватка! С рваным всхлипом я рванулась в сторону, потому что ну не железная я! И у выдержки моей есть предел… Но ничего не вышло. Ледяные пальцы лишь сжались ещё сильнее, причиняя боль.

Я затрепыхалась, как птица в силке, чуть не искрошила зубы в пыль, решив, что этот старый садист не услышит от меня ни звука! МакОртаз же приближался ко мне нарочито медленно, растягивая мою агонию. Хуже всего было то, что отец всё видел! Видел и… оставался стоять на своём месте!

Приблизившись, МакОртаз поддел пальцами мой подбородок, вынуждая чуть ли не воспарить над полом. Так и воспарила бы, если бы не проклятый корсет! Чужие жадные руки бесцеремонно заскользили по моему телу, ощупывая, как товар на рынке… Я понять ничего толком не успела, как на шее сомкнулись пальцы герцога.

«Он же сейчас задушит меня», – пронеслось в голове, пока я, превозмогая боль в плече, вцепилась в руки МакОртаза со всей силой и пыталась оторвать их от своего горла.

7.3

Шею вдруг обожгло, из груди невольно вырвался стон.

Стоило хватке ослабнуть, как я отбросила от себя чужие руки и отпрыгнула в сторону!

Герцог уже не смотрел в мою сторону.

Бросив взгляд на отца, он вышел из кабинета.

Я осталась одна: практически сразу кабинет покинул отец, избегая смотреть на меня, а следом за ним, шелестя юбкой, выскочила Юлиана.

Ноги внезапно перестали меня держать, и я облокотилась о стену, тяжело дыша и осторожно трогая горло. В таком виде меня и застал мажордом, который искал по всему дому, чтобы везти на вокзал. По бесстрастному лицу Сванхальдора никогда нельзя понять, что он чувствует – раздражение? Скуку? Злость?

Но когда взгляд мажордома упал на мою шею, он скривился, словно надкусил марокийский лимон и обругал герцога старым сукиным сыном. А потом объяснил мне, что «старый сукин сын, чтоб ему подыхать медленно и печально» нарушил закон. Вот только если обращусь с этим в жандармерию, светящейся змеи, обвившейся вокруг моей шеи и поглощающей свой хвост, «не заметят». У жандармов, как известно, очень избирательное зрение, когда дело касается драгхов…

А эта метка перенесёт меня к дедуле МакОртазу по первому его зову!

– Вот же шрявь гнилая!!! – вот теперь Сванхальдор смотрел на меня удивлённо: прежде я при нём не ругалась.

Герцог знает, когда у меня день рождения, и нет никаких сомнений, что он воспользуется правом, данным ему отцом, в день моего совершеннолетия. И у меня без малого три дня, чтобы избежать следующей встречи с мерзавцем.

Сванхальдор подал мне воды и уже на перроне, на прощание попросил быть умницей. Ради памяти мамы не делать глупостей…

Быть хорошей девочкой…

Именно этого обещания, с лёгкой руки данного старому слуге, я выполнять не собиралась.

Если же это был намёк Сванхальдора на то, что мне следует быть сообразительней, есть и такой синоним у «умницы», то я готовилась призвать на помощь всю свою смекалку, лишь бы избежать смерти. То есть свадьбы.

Принудительно поставленную метку драгха можно снять в храме, с разрешения Министерства Магии. Вроде как. Но на деле никто не решится в открытую противостоят драгху. Никто, кроме… высших драгхов.

В академии, куда лежит мой путь, как раз учатся двое высших.

Наследники Адингтон.

Богатые избалованные засранцы. Пресыщенные женским вниманием высшие аристократы…

Адингтон – она из двенадцати фамилий империи Драгхарис, которая произносится без отличительной для высшей расы приставки «Мак». Словом, они – потомки легендарных Двенадцати, что развязали ту самую войну, которая обернулась для моего народа тысячелетним рабством…

В нашу историю тот жуткий период вошёл под названием Эпоха Чистого Неба. В память о рабских ошейниках, блокирующих крылья корсетах, резервациях и запретах на полёты.

О внимании братьев Адингтон мечтает любая студентка в нашей академии. А я многое отдала бы, только б и дальше оставаться для них в тени.

Всем известно, как мы, фениксы, действуем на драгхов. Это не тайна.

Поэтому не буду наивной: тот из братьев, кто согласится избавить меня от метки, никакой другой платы, кроме как «натурой» не возьмёт.

Но лучше отдать девственность богатому засранцу, пусть после этого меня заклеймят позором и изгонят из рода (это, кстати, на руку – длинным рукам Юлианы больше до меня не дотянуться), чем позволить убить себя старому садисту, на чьём счету не одна замученная девушка.

Надо только хорошо подумать, кому из братьев предложить… себя.

После долгих размышлений и прокручивания в памяти всего, что знаю об Адингтонах из прессы, я, наконец, сделала свой выбор.

Я предложу себя «золотому близнецу».

Арнэй Адингтон вспыльчив, несдержан, груб… всегда окружён толпой любовниц-моделек… Но от таких хотя бы знаешь, чего ждать! А что на уме у такого загадочного и молчаливого, как Даур Адингтон, он же «платиновый наследник»? В тихом омуте, как говорится…

Решено. Сразу по приезду разыщу Арнэя Адингтона. Соглашусь на любые его условия. Не в моём случае торговаться. Лишь бы снял с меня эту проклятую метку. Не до жиру, как говорят у людей. Быть бы живу…

А репутация…

Да и йур с ней. Зато жива останусь.

***

7.4

…В тот момент я и подумать не могла, как же я ошибалась.

Нет, Арнэй Адингтон не отказался избавить меня от метки. Сказал даже, что сделает это сегодня же вечером.

Для этого мне всего лишь нужно приехать в их с братом загородный дом.

– Там и рассчитаешься, пташка, – сказал Арнэй Адингтон, и я вдруг ощутила, как его пальцы поддевают мой подбородок, вынуждая понять лицо.

А я к этому моменту успела уже отойти на пару шагов, так что, если даже допустить эту возможность касался меня драгх… да это невозможно! Он бы просто не дотянулся. И тем не менее он держал меня. За подбородок. Но это не всё! Я вдруг ощутила, как вторая рука драгха обивает меня за талию, не позволяя отступить на шаг.

Метка под глухим воротом блузы вдруг ожила, сдавливая горло.

Несильно, но ощутимо. Куда сильнее была волна паники, окатившая меня с головы до ног! Вчерашний кошмар повторялся. Герцог МакОртаз тоже вот также касался меня вчера! Оставаясь при этом на расстоянии нескольких шагов!

Уголки плотно сжатых губ Арнэя Адингтона, всё это время наблюдающего за мной, со скрещенными на широкой груди руками, приподнялись, демонстрируя улыбку победителя.

Драгх как будто прекрасно понимал, что со мной происходит. В то время, как я – нет!

Хуже всего то, что стоило этому, «невидимому» Адингтону, коснуться меня, потянуть на себя, как меня вдруг с какой-то необъяснимой силой повлекло к «видимому»!

Захотелось вдруг провести пальцами по его лицу, такому мужественному, такому красивому. Совершенному. Показалось вдруг, что если я прямо сейчас не загляну в эти тёмно-аметистовые глаза, пронизанные золотым вертикальным зрачком, я просто умру… Я и не задумывалась раньше… как же красивы драгхи! Пальцы непроизвольно дрогнули. Захотелось узнать, насколько жёсткие на ощупь его золотые кудри – как и все высшие драгхи, Арнэй блондин, и волосы его и в самом деле отливают золотом… потому пресса и зовёт его «золотым наследником», а Даура Адингтона, его брата-близнеца – «платиновым».

В этом единственное внешнее различие братьев Адингтон – цвет волос. И глаза, кажется, у второго брата другие. У этого – тёплые, аметистовые… Что только подчёркивает золотой щелеобразный зрачок. У второго близнеца глаза бирюзовые, а вертикальный зрачок платиновый…

Шрявь болотная!

Мне-то откуда знать?!

Я ни разу не видела Даура Адингтона вблизи!!

Реальность вдруг подёрнулась голубоватой дымкой.

Отступила на второй план лестница с каменными периллами, отгородился завесой тумана шикарный холл корпуса межмировиков с барельефами на стенах…

Осталось только небо, в котором я кружилась, распахнув крылья и раскинув руки в стороны. Потоки пламени пронизывали моё тело насквозь. Всё моё существо ликовало в дивном, пронзительном, выбивающем из груди дыхание кружении, которое выжигало напрочь все глупые страхи, сомнения и условности. Оставляя лишь лёгкость, кружащую голову и переполняющую всё моё существо мириадами крохотных щекочущих пузырьков. Щемящая душу нежность трепетала в груди, звонким смехом обрушивалась прямо в небо… И небо радостно отвечало! Небо пело на разные голоса, звало в полёт длинною в вечность, обещало любить меня всегда… Дивная песнь отдавалась бурным, исступлённым желанием в каждой клеточке тела, снова и снова прошивая сладкой судорогой пронзительного, сладкого и звенящего желания…

Желание становилось всё сильнее, и, когда я поняла, что ещё немного – и я просто не выдержу, оторопело помотала головой. Окончательно вернувшись в реальность, я поняла, что постыдная и раздразнивающая пульсация никуда не делось, хуже того: Арнэй Адингтон на глазах у оторопевшей толпы адептов-межмировиков прижимает меня к себе. Горячая мужская ладонь сжимает ягодицы, задирая юбку. Второй рукой драгх держит меня за волосы, оттягивая голову назад. Казалось, вот-вот коснётся своими губами моих. Мы оба тяжело дышим.

Вложив в этот рывок все оставшиеся силы, я оттолкнула от себя драгха и, как ошпаренная, выскочила на улицу, хватая ртом воздух.

Глава 8 О Великом Вторжении

Драконы пришли в наш мир, потому что их собственный погиб от старости.

Во времена, которые помнят первых богов, могучие крылатые ящеры могли летать среди звёзд и потому сильнейшие из них смогли достичь нашего мира, который стал их новым домом.

О дне Великого Вторжения поётся Древних Песнях – о том, как день сменился тьмой, когда тысячи тысяч шипастых кожистых крыльев застлали небо и солнечный свет. Поётся и о некоем великом урагане, что оторвал от земли горы и погнал их по небу, и они кружились, как листья на ветру. О том, как реки изменили течение и даже время потекло вспять. Этого я не понимаю, мне кажется, что Первые Фениксы спели так для красного словца.

А представить, как небо исчезает за тысячами чёрных силуэтов с шипастыми крыльями по сторонам я могу. Потому что это один из наших общих кошмаров. Сон о том, как в наш мир врываются драконы, первый сон каждого феникса.

Тревога размером с Вселенную – вот что чувствовал мой народ тогда.

Вторженцы сказали, что пришли с миром. Мы поверили.

Но потом оказалось, что новый дом подходит драконам всем, кроме магии.

Они теряли силу.

Наши шаманы объяснили это конфликтом двух огней.

Наш огонь, Прапламя, из которого вышли Первые Фениксы, только начинало разгораться. От их же пламени после длительного полёта остались лишь угли.

Но угли эти разгорались снова – от контакта с нашим пламенем.

И тут крылся подвох для обеих рас.

Единожды встретившись с Вольным Народом, драконы становились одержимы. Обретали магическую зависимость самой страшной силы, которую только можно себе представить.

В своём старом мире крылатые ящеры были сильнейшими. Они были высшими. Господской расой.

В нашем же мире до прилёта драконов нас, фениксов, Хранителей Пламени, Хранителей магии почитали наравне с божествами.

На предложение драконов разделить с ними магию мы ответили отказом. Мы были в своём праве. Конечно, не все фениксы были единодушны в своём решении. Как и не все драконы требовали…

Тётка Заури говорит, что мы отказали, потому что драконы ничего не предложили взамен. Они хотели только брать. Господства в своём мире они добились завоеваниями. Нас же завоевать было не так просто. Вторженцы слабели, мы же оставались сильными магами.

Казалось, драконы смирились. Мы не знали, что они набираются сил для атаки.

И однажды разразилась война. Страшная, разрушительная. Безжалостная и кровавая, как и всё войны. Война за главенство в мире. Война за магию. Война за Пламя.

Она длилась столетия.

Столетия бед, разрушений, горя. Столетия жизни на краю пропасти.

Мы, фениксы, дети Прапламени и истинные хозяева мира, проигрывали. Нас становилось всё меньше.

Многое ли может птица или крылатый человек против огромного ящера?!

Говорят, в исход той войны вмешались боги…

В это можно легко поверить.

Нас не истребили до конца, но…

Обе враждующих расы утратили в той войне самое дорогое.

Вторженцы потеряли своих драконов. Могучих крылатых ящеров, в которых могли оборачиваться. Теперь, даже если бы они захотели, не смогли бы улететь, не смогли бы покинуть свой новый дом, лишивший их силы и ставший для них тюрьмой. Драгхи – именно так стала называться их раса – стали пленниками нашего мира.

Фениксы же лишились огненных птиц и навсегда утратили способность возрождаться из пепла.

Вот только у нас остались огненные крылья.

Осталось небо.

И этого драгхи простить нам так и не смогли.

Мои предки поднялись на огненных крыльях на парящие горы и оставшиеся на земле драгхи не могли нас больше достать. Мы скрылись в чудом уцелевших городах, напоминающих о былом величии нашей цивилизации.

Вот только лишившись драконов, драгхи не утратили магии. Более того, им теперь не требовалось её так много, как на подпитку гигантских ящеров. Так что как маги они стали даже сильнее.

Не утратили драгхи и ненависти к нам. Не утратили зависимости от пламени в нашей магии. И стремления обладать нами.

Очень скоро нас научились ловить. А поймав, больше не убивали, а обращали в рабство.

Загнав нас в резервации, они надели на нас специальные корсеты, скрывающие огненные крылья. Нам запрещено было подниматься в небо… Так нас лишили самого дорогого. Дороже даже, чем бессмертие.

Нас лишили не просто свободы. Нас лишили самого смысла жизни.

Вольный народ тяжело пережил утрату крыльев. За тысячу лет унижений страх перед драгхами проник в самое нутро, впитался в кровь, стал инстинктом.

Мы по-прежнему оставались сильными магами и мощными эмпатами. Мы не покорились. Фениксы не рождаются в неволе, а может дело в том, что мы слишком разные… Но слияние двух рас не давало плодов и драгхи, мечтающие вырастить покорное, на всё согласное поколение идеальных магических батареек вынуждены были смириться.

Чем одержимее нами драгх, чем больше он хочет подчинить нас, тем сильнее испытываемый нами страх. Нашим мужчинам проще – у них к драгхам не столько страх, скорее ненависть.

Поэтому в эпоху Чистого Неба большее распространение получили именно женские гаремы. Фантазия проклятых драгхов по извлечению нашего огня не знала границ…

Но не так давно нам «даровали» свободу.

«Даровали» то, что итак было нашим по праву.

Вольный народ выпустили из резерваций, с нас сняли рабские ошейники. Среди драгхов появились даже борцы за наши права…

Не знаю, что должно случиться, чтобы мы снова им поверили.

После всего пережитого мы во всём видим лишь обман и манипуляции. Но сейчас это и не важно.

Сейчас важнее всего то, что я умираю от страха, сидя перед двумя высшими драгхами, наследниками одного из Двенадцати лордов-протекторов и всей кожей ощущаю пугающую силу их желания.

Глава 9 Отступать уже поздно

Ингури

Было странно видеть братьев Адингтон вживую. Не на первых полосах газет, не на страницах глянцевых изданий…

Высшие драгхи – «золотой и платиновый наследники» – сидели напротив, в креслах с высокими резными спинками из драгоценного чёрного дерева. Мне же указали на низкий кожаный диван, напротив. Отвратительно мягкий – сидеть на таком жутко неудобно, и я всё время проваливалась, отчего колени грозили задраться чуть ли не выше ушей. Оттого не покидало ощущение, что драгхи смотрят на меня свысока.

Нас разделял низкий журнальный столик из вулканического стекла.

Посреди столика лежали листы бумаги с ровными, чуть мерцающими в освещении магических светильников строчками. Договор, который мне предстояло подписать, прежде чем меня избавят от клятой метки МакОртаза. Рядом играла камнями в отблесках магических мотыльков сложенная опасная бритва, стояла чернильница с кристаллами унабхиума на дне, лежало перо.

Признаться, я слабо соображала. То ли от страха перед драгхами, то ли наоборот, от собственной смелости, выброса адреналина в космических масштабах и понимания, что отступать некуда. Что сегодня моя жизнь разделится на «до» и «после», и завтрашний день будет в корне отличаться от вчерашнего.

Время, как это бывает в самых нервных и напряжённых ситуациях, демонстрировало свою пластичность. Сейчас оно сгустилось, ход его замедлился. Я бы не удивилась, если бы даже, как в Древних Песнях, обернулось вспять.

Арнэй и Даур Адингтон похожи, как две капли воды и непохожи одновременно.

Идеальные, как у всех драгхов, черты. Сдержанные и до дрожи почему-то пугающие. Выразительные, очень умные глаза, ровные носы. Узкие высокие скулы, чуть запавшие щёки, квадратные подбородки.

Различие наследников лишь в цвете волос и глаз.

У Арнэя копна золотых кудряшек, не достигающая плеч. С виду – художественный беспорядок, а на самом же деле сложная укладка специальным гелем, – в одном из интервью Даур желает брату полюбить когда-нибудь женщин также сильно, как свои волосы.

Причёска Даура более сдержанная. Непослушные локоны выпрямлены и зачёсаны назад. Такая причёска делает «платинового наследника» более взрослым, хотя все знают, что братья – близнецы.

Глаза Арнэя Адингтона тёплые. То фиалковые, то аметистовые.

Глаза Даура холодны, как льды Аркшассы и отливают вечной мерзлотой.

А вот узкие вертикальные зрачки обоих драгхов пылают пламенем.

Одеты оба брата просто, по-домашнему. Облегающие мускулистые, тренированные торсы чёрные футболки и брюки из плотной чёрной ткани. На ремнях, правда, золотые пряжки в виде изрыгающих пламя драконов, но это единственный статусный аксессуар и я чувствую себя глупо в своём лучшем платье из пудрового цвета тафты с чёрной вышивкой по подолу.

Это платье я купила для особого случая. Для своего совершеннолетия. И оно казалось мне роскошным. Но здесь, среди всей этой тяжеловесной мебели и выпирающей роскоши платье с глухим воротом, скрывающим проклятую метку и расклешённой юбкой, которая так и норовит задраться под пристальным взглядом захватчиков, кажется мне чуть ли не убогим.

Вдруг кольнула мысль, что я, похоже, останусь в этом роскошном особняке на ночь. А завтра в академии меня обязательно оштрафуют за отсутствие форменного стиля…