Текст книги "Небо на троих (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 30
Арнэй
– …Долбодятел конченый! – сквозь зубы завершил Даур довольно-таки эмоциональный монолог.
Арнэй потряс головой.
– Это ты меня?..
– Тебя и вырубать не надо, придурок, – прошипел Даур. – Сам чуть не скопытился.
Арнэй не ответил. Обвинения Даура были справедливыми.
Птаха, кстати, затихла. На какое-то время. Ещё несколько раз она приподнималась, выгибаясь дугой, но в четыре руки удавалось уложить её обратно.
Больше Арнэй не рисковал, не пытался подпитаться излишками пламени. И без того уже отличился. Объясни теперь брату, что не подсел… Даура можно понять. Игры с огнём фениксов опасны…
Пташка вдруг резко вдохнула и оба драгха надавили ей на плечи. Но она больше не приподнималась над кроватью. Вместо этого нежная смуглая кожа её потемнела, а потом пошла огненными трещинами, словно изнутри феникса искал себе дорогу свет. Такой яркий, ослепительный, что глазам было больно смотреть на него. На какое-то время Арнэй зажмурился, а когда снова открыл глаза, отпрянул от птахи, с трудом удержав ругательство на кончике языка.
Вместо неё между братьями лежала…
Нет, это по-прежнему была она, Ингури из племени Рамаян… и в то же время не она.
Разметавшиеся до этого по подушке локоны оказались убраны в сложную причёску с золотой тиккой поверх тяжёлых кос.
В изящном крыле носа сверкало крупное, в узорах, золотое кольцо с алым, в золотой оправе, рубином. Цепочка от него тянулась к тикке в волосах.
Густо подведённые глаза занимали чуть ли не пол-лица. Бархатные веера ресниц отбрасывали длинные и острые, как стрелы тени на смуглые щёки. Беспомощно приоткрытые губы вдруг оказались покрытыми густой алой краской…
Отстранённое, даже надменное выражение лица. Какое-то потустороннее.
Чужое и вместе с тем… Сердце Арнэя вдруг застрочило с утроенной скоростью, внутренности сжала когтистая лапа. Воздух в спальне сгустился, стал вязким, как кисель.
Он вот-вот узнает её. Или даже… вспомнит?
В горле Арнэя вдруг встал болезненный ком, а в глазах… нет, шрявь, ему не кажется! В глазах защипало!
– Ты видишь это? – ошарашенно прошептал Даур.
Не в силах ответить, Арнэй сглотнул и кивнул.
Пламя, которое он поглотил, не спешило преобразовываться в магию. Оно хаотично металось внутри, грозило прожечь энергетическую оболочку к йурам собачьим.
Арнэй вдруг понял, что не сдержится. Трахнет птаху прямо сейчас. И похрен, что она без сознания. И плевать, что с ней какая-то хрень творится…
– Должно быть, это их магия… – прорезал густой, как смола, воздух шёпот Даура.
Арнэй оторопело помотал головой.
– Так они гипнотизируют нас, подчиняют, – продолжал занудствовать братец.
– Ты сам веришь в эти россказни дикарей?!
– Она – телепат! – процедил Даур сквозь зубы. – Ты что не понимаешь, она воздействует на восприятие?! Прямо сейчас!
– Но она… спит.
– Так неосознанно, дубина!
На это Арнэю было нечего ответить.
Морок вдруг рассеялся. На месте холодного и недостижимого, как божество, идола, снова была Ингури. Живая, беззащитная. Тёплая. Её пламя больше не обжигало, не кусалось. Наоборот, ласкалось, льнуло, как игривый щенок к хозяевам.
– Не вздумай, – процедил Даур.
30.2
Арнэй хмуро кивнул. Даур говорил разумные вещи. Арнэй вообще не понимал, как брат держится. Не будь его здесь…
Дыхание девчонки вдруг стало хриплым, тяжёлым. Рваным.
Она вдруг рванула простыню, обнажая грудь, длинные тонкие пальцы беспомощно заскользили по корсету.
– Ей тяжело дышать, – прошептал Арнэй.
Даур посмотрел на него с сожалением.
«Ещё одно слово, и он скажет, что я перегрелся у пламени феникса, – пронеслось у него в голове. – И будет прав».
– Хочешь снять с неё корсет? – обманчиво спокойным голосом спросил Даур.
– Я похож на дебила? – буркнул Арнэй.
Даур не успел ответить.
Тяжёлое, прерывистое дыхание птахи обрело какой-то острый и пряный окрас. Стало раздразнивающим, волнующим. Ярче всего в эмоциях феникса проступило возбуждение, головокружительное, на грани фола и… острый холодок страха. Разметавшись на кровати, она смяла пальцами простыню, бесстыже обнажая разведённые и согнутые в коленях ноги. Из одежды на фениксе оставался лишь корсет.
– Она… воздействует на нас, – хрипло прошептал Даур. – И её счастье, если неосознанно.
– Она спит, о каком осознанном воздействии может идти речь, – проворчал Арнэй.
Он не договорил.
Тонкие горячие пальцы вдруг накрыли его кисть. Драгх вздрогнул.
Птаха медленно, очень сексуально облизала губы. Как завороженный, Арнэй наблюдал, как влажный язычок скользит по припухшим, искусанным губам.
Захотелось вдруг узнать, каковы они на вкус. Арнэй уверен был, что мягкие, податливые… и очень сладкие.
Он вспомнил, что Даур целовал её. После подписания договора. Но Дауру нравилось целовать женщин…
Если же Арнэй поцелует её сейчас, вопреки своим вкусам, привычкам и убеждениям, о которых, Даур, конечно, знает, брат, пожалуй, утвердится в мысли, что он, Арнэй влип по уши. С Даура станется… Тем более, что это, похоже правда…
Шрявь! А ведь Даур прав! Феникс и в самом деле загипнотизировал его.
«Чушь йурова, – подумал Арнэй. – Не феникс, а его пламя».
Просто он был слишком голоден, когда появилась она! Да и терпение никогда не было его сильной стороной!
Чего ему стоило не укусить её за припухшую губу… только он знает.
Вместо этого его ладонь легла на упругую девичью грудь, пальцы сжали сосок, вызывая шумный вдох и возбужденный стон.
Когда Даур склонился над нежным лицом, Арнэй почувствовал, что почти ненавидит его. Наваждение! Магия фениксов! Это они делают драгхов слабыми. Они лишили его предков крыльев!! Да за одно это…
Арнэй выдохнул с облегчением, когда Даур так и не поцеловал птаху. Вместо этого провёл подушечкой большого пальца по её губам, оттянул нижнюю, затем проник пальцем ей в рот.
Феникс застонал во сне… а потом принялся посасывать палец драгха, причём выходило у неё слишком эротично. У Арнэя дыхание остановилось, когда увидел, как подрагивают её веки, как втягиваются, прорезанные чёткими тенями, щёки…
Он ущипнул её за второй сосок, выбивая из груди возбуждённый стон, затем его пальцы медленно прошлись по мягкому впалому животу, скользнули по чёрным завиткам, покрывающим выступающий холмик, скользнули между влажных складочек…
Играя со скользким, набухшим бугорком, Арнэй не сводил взгляда с нежного смуглого лица, полных вишнёвых губ, что обхватывали мужской палец, посасывая его.
– Старательная маленькая сучка, – прорезал тишину восхищённый шепот Даура.
30.3
Юное тело вдруг напряглось, вытянулось струной, а затем содрогнулось в сладком спазме. Она так быстро и легко кончила, прямо во сне, что на какой-то миг Арнэй усомнился в её невинности. А уж когда её пальцы накрыли его ладонь, не позволяя отвести руку от сокровенного местечка, Арнэй грязно и сдавленно выругался. И тут же устыдился своей несдержанности.
Да что это с ним, шрявь побери, происходит?!
Ну не мог он в мгновение ока из уверенного в себе высшего превратиться… йур! Он даже слова такого не знает!
Тем временем девчонка послушно кончала под его умелыми пальцами, снова и снова содрогаясь в сладких спазмах, и так упоительно стонала при этом, что Арнэй понял, что это всё. Он на пределе.
Шумно выдохнув и оставив обиженно захныкавшего феникса, он быстрыми шагами покинул спальню.
Желая освежиться, специально выбрал уборную на первом этаже. Ему надо прийти в себя, отдышаться… Или… Он не знал, что или, но в одном был уверен: он готов убить любого, кто встанет между ним и дикаркой.
Когда покидал уборную, получив разрядку, но так и не сняв напряжения, Арнэй чуть не нос к носу столкнулся с братом.
Даур стоял в двух шагах от двери, скрестив на груди руки.
– Ты сейчас тихо и спокойно собираешься и сматываешь на городскую квартиру.
– Конечно, – зло ответил Арнэй. – Чтобы не мешать тебе её отыметь.
От оплеухи из глаз брызнули искры.
Арнэй ответил ударом в челюсть.
«Что мы делаем? – проносилось у него в голове, пока какая-то сила управляла им, позволяя блокировать удары брата и наносить свои. – Мы ни разу не дрались… ни разу, даже в детстве, из-за игрушек. Может дело в том, что у нас всегда у каждого была своя игрушка?»
Получив сокрушительный удар под дых, Арнэй согнулся пополам, хватая ртом воздух.
Даур больше не бил, не добивал. Навис над ним, облокачиваясь о стену и тяжело дыша.
Арнэй ощутил, как против воли тело начинают сотрясать спазмы. А потом сдавленно засмеялся в голос.
– Так и знал, – прорычал Даур. – Ты под кайфом. Под магическим кайфом, мать твою!!
– Знаешь… что… самое смешное… – прошептал Арнэй разбитыми губами. – Мы даже морды друг другу бьём по-тихому. Чтобы не разбудить эту крылатую сучку…
Какое-то время Даур молчал, а затем опустился рядом, обнимая его за плечи.
– Ты уверен, что сможешь сдержаться, если останешься? – спросил он серьёзно.
После долгой паузы Арнэй помотал головой.
– Нет, – наконец, ответил он. – Не уверен. Ты прав, мне лучше уехать. Мне кажется, я убью тебя, если останусь.
После признания драгх почувствовал облегчение.
– Я тоже хочу убить тебя, – просто ответил Даур. – ничего в жизни так не хотел…
– Кроме как засадить фениксу, – кивнул Арнэй, обнимая брата за талию.
Смех, нервный, рваный, разметал остатки напряжения.
– Как ты держишься?
– Йур его знает, – покачал головой Даур. – Но вообще хреново.
Симбионты активируют друг друга, – вздохнул Арнэй.
– Я своего не чувствую, – тихо признался брат.
– Я своего тоже, – пожал плечами Арнэй. – Но это не значит…
– Что их нет, – закончил за него Даур.
– Мне и правда лучше уйти.
– Я свяжусь с тобой завтра. После того, как отвезу её в академию. Нам надо ещё раз всё обговорить. Без неё.
Не говоря больше ни слова и немного охреневая от своей решимости, благородства и неизвестно откуда взявшейся силы воли, Аур поднялся и направился к двери.
Лишь когда пальцы его коснулись ручки в виде головы тигра, драгх вдруг застыл на месте истуканом. Он был не в состоянии повернуть её.
– Даур, – глухо проговорил он, не оборачиваясь.
– Я не трону её, – также глухо ответил брат. – Обещаю.
Арнэй кивнул и вышел на крыльцо.
Если Даур пообещал, он сдохнет, а выполнит обещание. Даже если оно касается феникса. И он прав. Не следовало Арнэю жрать так много. И лучше ему провести эту ночь отдельно. Дауру без него тоже спокойней будет.
Об одном жалел Арнэй Адингтон, покидая загородный особняк.
Что так и не поцеловал феникса.
Глава 31 Шаткое положение
Ингури
Стоило мне выскочить из мобиля и взбежать на крыльцо под ничего хорошего не сулящим взглядом драгха, как с двух сторон подскочили Ю-Мио и Ки-Тян. Худенькие, большеглазые, с мелкими лисьими чертами, рыжие и кудрявые, кицунэ беззастенчиво таращились на высшего, выскочившего вслед за мной из мобиля, бросая также недоумённые взгляды друг на друга и на меня.
– Драгх? – возбуждённо прошептала Ю-Мио.
– Высший драгх! – поправила подругу Ки-Тян.
– Нам же не показалось, ты же с ним приехала?!
– Как так?
– А говорила, драгхи – зло и вообще мерзость.
– Ага, ага, говорила, нечего краснеть теперь!
– Она сейчас запоёт нам «А он не тако-о-ой»! – напевая популярный мотив, Ки-тян ритмично завиляла бёдрами, и то, что мы стоим перед корпусом академии, лису не смутило. У кицунэ вообще свои представления о допустимом.
– Ой, а что у тебя с кожей…
– Ты светишься!
– Точно, точно, светишься!
– Или это от счастья?
– Ну конечно, от счастья, ага! – фыркнула куда менее романтично настроенная Ю-Мио. – Колись, где такой крем надыбала?
– Точно, крем!
– Нет, но кто всё-таки этот высший?
Лисички говорили одновременно, перебивая друг друга. Одновременно и дёргали меня за руки, тормошили, теребили. Как всегда, в присутствии подруг у меня голова пошла кругом. Чуть-чуть. К манерам кицунэ надо привыкнуть.
И тем не менее я выдохнула с облегчением.
Оглянулась на мобиль Даура – Адингтон успел обойти его и застыть рядом, опираясь рукой о капот. Глаза Даура так и прожигали насквозь, губы были плотно сжаты, на чуть впалых щеках ходили желваки.
В голове у меня лопнул пузырь с веселящими чарами. Иначе как объяснить тот факт, что настроение резко и стремительно скакнуло вверх?
Вид у грозного, деспотичного и надменного Даура Адингтона был до того обескураженный, что мне стало его почти жалко.
Ведь не побежит же он за мной, правда? Драгхам не пристало бегать за женщинами… А если и побежит, ну что он сделает?
Помимо лисичек, вцепившихся в меня хваткой, которой позавидовала бы росомаха, на крыльце нашего корпуса было людно, как всегда в это время.
Не собирается же блистательный Даур Адингтон прилюдно требовать, чтобы я надела трусы? Это будет как-то уж чересчур.
Кстати, о трусах. Черное кружево, зажатое в кулаке, жгло кожу.
Под хмурым взглядом Адингтона, с зажатыми в кулаке трусиками я чувствовала себя до умопомрачения порочной и… настолько же желанной. И мне это нравилось.
– Сучка, – прочитала я по его губам, и внутри чья-то невидимая рука ударила в гонг.
Глубокий, протяжный звон застонал, растекаясь внутри, наполняя ликующей песней каждую клеточку тела, даря ощущение власти над «платиновым наследником».
– Да, – ответила неведомая сила моими губами и по вспыхнувшему в глазах высшего восхищению я поняла, что ему нравится моя дерзость.
Но при этом оставалось ощущение, что это восхищение легко перейдёт в злость, а то и в ненависть, если с этой самой дерзостью перегнуть. В общем, скользкая дорожка. Но почему тогда внутри так сладко ёкает и зовёт, сломя голову, совершать глупости?
В корпус за нами драгх не последовал. Я почему-то ощутила нечто, больше всего похожее на досаду, разочарование. Но не могла же я быть раздосадована передышкой в своём унизительном положении, глотком свежего воздуха?
31.2
Куда важнее сейчас на декана не нарваться, на дэзсу Рупель… А то будет мне за отсутствие формы… Не сомневаюсь даже, что магичка отправит в общежитие переодеваться, а сама влепит прогул. Ещё и отрабатывать потом заставит…
Куда большую проблему создавало отсутствие крема на коже. В отличие от академической формы, которая, понятно, осталась в общежитии, баночка с защитным средством смиренно ждала своего часа в моей сумочке. Почему-то воспользоваться им при драгхе не было никакой возможности. Хотя, может, и следовало.
Не потому ведь я не нанесла на кожу серую массу, стягивающую кожу и заключающую наше природное сияние под плёнку, что хотела понравиться драгху?!
Этому невыносимому деспоту, Дауру Адингтону?
Не хотела же я быть красивой для него?!
Чушь шрявья…
Ну не настолько же я глупая?
Или настолько?
Меня извиняет только тот факт, что в последние дни моя жизнь понеслась, как скорый поезд, как будто сама себе прокладывая рельсы со скоростью света… И ни минуты у меня не было спокойной. Как тут не забыла ещё, как звать-то меня… Голова кругом от этого всего, ещё и взрывается от новых знаний – о себе, о драгхах, о Фирузи-Дин-Дин, о парящих змеях, сотканных из света погасшей звезды, о крыльях драконов, которые они сами вручили фениксу…
Пламень! Как это всё совместить-то? Как пережить?!
…Лисички продолжали чирикать над ухом, впрочем, касательно лис, к ним более применима форма «тявкать». Но не суть.
Ю-Мио и Ки-Тян продолжали с энтузиазмом строить догадки, кто был «тот самый высший, что привёз меня на занятия».
Мимо нас к выходу пронеслась стайка адепток с розовыми кристаллами в руках. Понятно, на тренировочную Арену бегут, чтобы выстраивать первые в своей жизни пространственные коридоры…
– А я тебе говорю, это Адингтон! – восторженно пропела одна из девиц, и мои попутчицы замерли в похожих позах с открытыми ртами.
– Даур Адингтон?
– А кто ещё ездит на белой «сильфиде»?! Он это, он! Я в «Новостях Сентрэйвы» его новую тачку видела…
– Врёшь ты всё!
– А вот посмотрим!
– На что спорим?
– Ингури! – возмущению Ю-Мио не было придела. – Или ты сейчас же признаёшься, что тебя привёз на занятия Даур Адингтон, или…
– Или ты нам больше не подруга! – закончила мысль Ки-Тян.
– Можно подумать, я слово могу вставить! – деланно возмутилась я, незаметно засовывая трусики в сумочку. Обведя взглядом сердитые физиономии лис, вздохнула и призналась: – Он.
– У-ии!!! – Ю-Мио поспешно заткнула себе рот ладонью, оборвав вопль, которому и баньши от души позавидовала бы.
А я поняла, что погони со стороны высшего можно было с самого начала не опасаться. Восторженные фанатки порвут его у нас на тряпочки. Эта мысль мне почему-то совсем не понравилась.
– Как ты умудрилась познакомиться с Адингтоном? – проявила большую сдержанность Ки-Тян. – И, главное, где?!
Не знаю, чем бы закончилась наша беседа, больше напоминающая допрос, если бы не раздался звонок. Ну конечно, мы успели ровно-ровно к первой паре.
Лисичек постигла дилемма, на похожих большеглазых мордашках проступила досада.
– Ингури! – раздался вдруг мужской голос за спиной.
Я чуть не застонала в голос, оборачиваясь.
Глава 32
Ингури
Кристиан Вейн смотрел на меня во все глаза. Ещё бы. Он-то привык видеть меня в академической форме. И уж конечно прежде одногрупник не видел меня без грима. Кристиан – полукровка. Кроме того, в его роду отметились лисы. Хорошо так отметились. До полноценного оборота ему далеко, но вот на внешности сказалось… И, конечно, Кристиан и меня всегда считал полукровкой. О корсете, понятно, не знал. Не та это информация, которой делишься со всеми…
Я вздохнула.
Несмотря на то, что Кристиан – смесок, пламя в нём есть. Наше пламя. Я всегда ощущала. С ним рядом всегда как-то теплее, что ли. Живое напоминание о доме. О небе… Такое вот бескрылое напоминание. И плевать. Всё равно рядом с ним было хорошо, спокойно. Безмятежно даже. Порой настолько, что приходилось прикусывать себе язык, так хотелось поболтать об островах, рассказать о Долине Солнца, о прериях…
Иногда я думала – что было бы, если бы Кристиан родился там, на островах? И, конечно, крылатым? Чистокровным то есть. Пожалуй, он пользовался бы спросом у наших девушек, как сейчас пользуется спросом у драгхар. Высокий, стройный и широкоплечий, с открытой белозубой улыбкой, Кристиан располагает к себе.
«Я красавчик и я это знаю», – говорит его взгляд.
Конечно, родись Кристиан фениксом, его кожа была бы темнее, и уж точно на ней не было бы этой россыпи веснушек, но, шерд побери, эти крохотные солнышки на алебастрово-белой коже придают Кристиану особый шарм, подчёркивают харизму первого красавчика факультета.
Сейчас был тот редкий (и на моей памяти первый) случай, когда лисички не захлопали восторженно ресницами при приближении Кристиана – а одногрупник, понятно, пользуется спросом у женской половины факультета.
Нет, пожалуй, случай был ещё более редким, потому что тщеславному Кристиану не было до этого дела.
Изумление, даже шок в его глазах успел смениться неверием, недоумением, интересом и снова шоком… не каждый день узнаёшь, что три года от тебя (довольно умело) скрывали правду…
– Разве сегодня четырнадцатое? – пробормотал Кристиан задумчиво, продолжая исследовать меня взглядом. Понятно, одногрупник намекал на мой день рождения.
Не сказать, что мы с ним близкие друзья – учитывая интерес драгхар к симпатичному парню, я всегда понимала, что мне стоит держаться от него подальше; впрочем, драгхары, которые заезжают за одногрупником на своих роскошных мобилях, как правило, здесь инкогнито, что мне на руку. Но всё же мы добрые приятели с Кристианом, тем более, он считал меня всё это время полукровкой. Одногруппник давно намекал, что в день моего совершеннолетия меня ждёт сюрприз.
Шрявь! У меня совершенно вылетело это из головы. Вот как-то совсем не до Кристиана с его сюрпризом было! Совершенно!
А теперь, когда он увидела меня в нарядном платье, которое, к слову, на совершеннолетие и покупалось, просто сложил в уме два и два.
– Нет, – я поспешно покачала головой. – Сегодня пока только тринадцатое…
И не успела ледяная лапа сжать, как прежде, мои внутренности, – от метки-то МакОртаза меня, конечно, избавили, а вот от самого МакОртаза, мне кажется, избавиться будет куда сложнее; герцог ведь, когда завтра не получится меня порталом дёрнуть, вряд ли смирится с таким положением вещей… так вот, не успела я как следует содрогнуться от обрисовывающейся на завтрашний день перспективы, как Кристиан нанёс следующий удар. То есть вопрос задал, конечно, я хотела сказать, вопрос…
– Тогда в честь чего сегодня… – и его пальцы взметнулись в небрежном жесте от щеки до груди, намекая на мой наряд. И кожу.
– Да! – тут же поддакнула Ю-Мио, которая, видимо, решила, что по такому случаю, как разоблачение подруги, можно и на пару к дэзсе Рупель опоздать.
– Да! В честь чего это всё, Гури? – пропела лисьим голоском вторая кицунэ и даже облизнулась от предвкушения интереснейшей истории.
Я затравленно оглянулась на лестницу.
Вот как теперь выкрутиться?
