Текст книги "Небо на троих (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
35.2
Птаха замолчала, дёрнулась пару раз, упрямо закусив губу, а потом странно обмякла под его взглядом. Но сама глаз не опустила.
Он зажал её запястья одной рукой. Большим пальцем второй провёл по полным губам, оттягивая нижнюю.
– Концерт «Китов в небе», – проговорил Арнэй хрипло. – Два или три года назад… Ты там была?
Она не сразу ответила, сглотнула, беспомощно поморгала, не отводя от него глаз.
– Отвечай.
– Три… года, – тихо, с дрожью в голосе ответила она. – Я тогда только приехала в столицу и… Киты… Это же мечта, легенда… не удержалась…
Драгх кивнул своим мыслям.
– Открытие галереи Сабвэй в Кастлтауне, – продолжил он перечислять. – И выставка этого остроухого педика… альва…
– Рупиконсэль… – прошептала она.
Драгх замер. Тогда точно также сдавливало грудь и накатывало странное, раздирающее душу оцепенение. Ощущение не то безвозмездной утраты, не то находки… чего-то важного… такого необходимого…
Симбионт тогда оглушил его болевым шоком. Вышел из-под контроля, сволочь магическая! Чуть было не взял над ним, над своим хозяином верх! То ещё ощущение… Странно, что эта энергетическая гадость сейчас молчит.
А может, потому что он… всё же нашёл?
– Мне показалось, крошка, или ты назвала меня засранцем и индюком? И лосем?
И она всё-таки опустила взгляд. Щёки её так заалели, что любо-дорого. А луч солнца из окна вдруг наложил витиеватый отблеск на нежную смуглую кожу. На мгновение даже показалось, что это та самая серёжка в крыле носа, с цепочкой, что вздымается к волосам…
– Так назвала или показалось?
– Я… – она подняла на него виноватый взгляд и в следующий миг он её поцеловал.
Словно с разбега нырнул в обжигающе ледяные, бурливые воды!
Не дыша, не в силах вдохнуть смял её нежные, податливые губы своими, проник языком в рот!
Она замерла под его руками, губами, растерялась… И ничего более сладкого, чем эта её растерянность и беззащитность, её податливость Арнэю пробовать не доводилось.
А потом его с головой захлестнуло волной пламенного стыда, смущения… и желания, что повлекло за собой этот самый стыд…
Драгх ощущал, как дрожат губы феникса, как гулко бьётся сердце у его груди, как внутри её тела разливается ответное желание.
И она ответила на поцелуй!
Поначалу робко, но, когда он, не сдержавшись, сдавленно замычав, укусил её за губу, выбивая из груди стон, всхлипнула и шумно вздохнув, застонала протяжно, целуя его в ответ.
В этом поцелуе не было места мыслям, сомнениям, страхам.
Не было места двоим.
Только пронзительный перезвон ощущений, песня соприкосновений душ, сердец, тел…
Её губы были слишком сладкими, слишком податливыми, чтобы от них оторваться. Каждое мгновение полыхало вспышкой, всё ярче и ярче, и каждая вспышка сияла целую вечность.
– Девочка моя… пташка… не бойся… никому тебя не отдам. Ты моя… только моя…
Воздух, наконец, со свистом проник в лёгкие, вскружил голову, заставил отстраниться и припасть к ней в поцелуе снова. Поскольку голову она запрокинула, тоже глотая воздух, Арнэй принялся покрывать поцелуями бархатную нежную щёку, шею… расстёгивать неловкими, непослушными пальцами одной руки пуговицы форменной блузки, переходя к груди.
35.3
Выпустив её запястья, драгх стал помогать себе второй рукой.
Она не оттолкнула его, лишь запустила пальцы в его волосы… не подозревая, что нарушает тем самым второе его табу – его волос не позволено касаться любовницам, но ощутив её нежные пальчики на своём затылке, Арнэй понял, что ещё минута – и он просто с ума сойдёт.
Забыв обо всём и в первую очередь об обещаниях, данных брату, Арнэй торопливо поглощал умопомрачительный коктейль эмоций феникса, сотканных из жгучего, дикого пламени!..
Приспустив кружевной бюстик, драгх припал в поцелуе к маленькому смуглому соску, перекатывая второй между пальцев.
В голове звенело от её сладких стонов, на губах ощущение знойного, бархатистого пламени…
Приласкав таким же образом и вторую грудь, драгх обхватил руками талию птахи, приподнимая ту над полом. Она всхлипнула, когда он шумно втянул воздух, уткнувшись носом в нижнюю часть её живота, тяжело задышала, когда простонал, не отстранившись:
– Какая же ты сладкая, пташка, какая же сладкая… С ума меня сводишь… Девочка моя…
Птаха ахнула, когда он рывком поднял её выше и перекинул её согнутые в коленях ноги через свои плечи.
Теперь её запах, её манящий, одурманивающий аромат ощущался ещё ярче, ещё насыщеннее.
– Ты ведь меня так хочешь… девочка… моя… Скажи, что хочешь меня! Скажи!
Вцепившись пальцами в его волосы и запрокидывая голову назад, пташка еле слышно простонала:
– Хо…чу…
– Кого ты хочешь, девочка? – жарко прошептал драгх, быстрыми, неловкими движениями задирая ей юбку.
– А-ах…
– Кого?.. Говори!
– Тебя!
– Назови моё имя!
– Ар…нэй… Арнэй Адингтон!
Шердова юбка, наконец, задралась!
Прямо перед лицом драгха оказалась влажная полоска трусиков и разведённые по сторонам бёдра, которые обхватывает тонкое кружево резинок чулок.
Аромат её желания усилился, окутывая нежным подвижным флёром, обволакивая его со всех сторон, лишая воли.
Драгх поцеловал бесстыдно открытое местечко прямо сквозь тонкое кружево. Чуть прикусил, с удовольствием слушая тонкий, протяжный стон над головой.
Одной рукой он поддерживал её под попку, второй отодвинул кружевную полоску.
– Мокренькая… для меня, мокренькая… – выдохнул он, не сразу сообразив, что что-то в открывшейся его глазам картине, не так.
А когда сообразил, рыкнул и укусил нежную бархатистую складочку.
– Даур трахнул тебя? Трахнул?! Отвечай, сладенькая! Я всё равно скоро узнаю! Прямо сейчас узнаю!
Она всхлипнула, словно не сразу дошёл смысл его слов. А потом до него донеслось сверху:
– Нет…
– Ещё скажи, что он не касался тебя, – прорычал Арнэй, который сразу понял, что птаха не врёт.
– Он… трогал меня… целовал… а-ах!
– Я тоже буду трогать и целовать тебя, сладкая…
Разведя бархатистые складочки двумя пальцами, Арнэй принялся с жаром вылизывать истекающее пряной влагой потаённое местечко, уделяя особое внимание скользкому бугорку у вторых складочек.
– М-м-м, – девчонка прикусила губу, чтобы не кричать, вцепилась в его волосы с такой силой, что он зарычал, и разжала пальцы только тогда, когда осторожно, чтобы не причинить лишнюю боль, Арнэй прикусил снова.
Она вздрагивала, трепетала в его руках, всхлипывала и хныкала, пока он совершал круговые движения языком вокруг её чувствительного местечка… посасывал его, прикусывал, а затем начинал вылизывать снова. Движения его языка ускорялись, и были то лёгкими, как трепет крыльев бабочки, и тогда девчонка начинала жалобно поскуливать, умоляя о большем, то властными, с нажимом и тогда она тяжело дышала и извивалась всем своим гибким телом.
Коротко вскрикнув, она вдруг задрожала, притягивая его ближе ногами, вновь потянула за волосы и содрогнулась, захлебнувшись в немом крике.
Поток пламени хлынул на него водопадом.
Ощутив, что ноги внезапно перестали его держать, Арнэй подхватил пташку на руки, и, прислонившись к стене, сполз по ней на пол.
Глава 36 Эштард
Арнэй
Ингури какое-то время вздрагивала в его руках, затем затихла. Веки её были плотно сомкнуты, дыхание – лёгким и ровным. Птаха была без сознания.
Шрявь болотная!
Никогда ещё Арнэй не замечал за собой тяги к чьему-то бессознательному телу.
Но сейчас он готов был трахнуть эту затихшую в его руках пташку, и необязательно даже ей приходить в себя. Просто чтобы снять это адское, на грани его возможностей и терпения, напряжение. Просто получить разрядку. Разве он многого хочет?! Проклятье шердов!
Даже мысль о том, что нельзя, что пока рано, что это может быть просто опасно, – вон, он и без того пережрал, да так, что соображает с трудом, – не действовала.
Он уже подсел. Уже влип так, что и представить сложно.
Если б ему кто сказал ещё два дня назад, что он, Арнэй Адингтон, «золотой наследник», как его называют в прессе, будет сидеть на полу и чуть не выть от злости и бессилия… и из-за чего! То есть кого… Из-за тёлки, шрявь! Из-за тёлки-феникса! …парой выбитых зубов и вбитым в череп носом этот кто-то не отделался бы… А сейчас… сейчас он сидел на полу и пытался проглотить ком, вставший в горле. Глаза щипало от осознания собственной слабости, от шрявьего бабского бессилия…
В конце концов, что он теряет?! Он уже подсел. Самое страшное уже случилось. У него уже зависимость от этой крылатой сучки…
Ох, не зря его предки упаковали проклятых дикарей в корсеты, загнали в резервации… ведь это просто выше его сил!
Только лёгкое дыхание спящей птахи и остатки понимания, что находится в академии, удерживало от того, чтобы заорать во всю глотку, страшно, срывая голос…
Самое страшное уже с ним случилось. Брат не зря волновался за него.
Что может быть хуже?
Ах, ну да. Он может сдохнуть от передоза.
А и к шердам!
Он хотел её так сильно, что даже мысль о собственной смерти не останавливала.
В конце концов, ему так хреново, что смерть казалась чуть ли не избавлением.
И эти страдания причиняет не симбионт! Не симбионт, мать его! А феникс! Шердов феникс, мирно спящий в его руках.
Всё, что нужно – положить её на пол, или на стол и задрать юбку.
Она такая мокрая там, внизу, что ей и больно не будет.
И она настоящая маленькая шлюшка, течёт и кончает от одного только взгляда…
На какое-то время в голове помутилось, единственной дилеммой, мучавшей Арнэя Адингтона была – так пол или стол?
Но стоило представить, что она проснётся и поймёт, что её первый раз случился вот так… здесь…
Он словно наяву увидел обиду в глазах цвета неба, слёзы на нежных, по-детски пухлых щеках… нет, он не может так с ней поступить.
– Что же я за слабовольный дурак, – прошептал он, вглядываясь в юное безмятежное лицо. – Что же ты сделала со мной, дикарка… Проклятая дикарка…
Когда боль достигла апогея и ментальная заслонка, которую он воздвиг, не желая отзываться на зов брата, рухнула, рассыпалась вдребезги, в ушах тут же заложило от мысленного крика Даура.
«Арнэй, твою мать!!! Ответь сейчас же!! Если прямо сейчас мне не ответишь…»
Телепатическая связь энергозатратна. Разрушающа. Высшие драгхи прибегают к ней в самом крайнем случае. А те, что обычные, тёмные, и вовсе так не могут – максимум, что могут передать на расстоянии виверны – это отголосок чувства или эмоции. Удобно, чтобы предупредить о грядущей опасности. Ну а для большего они и не нужны.
Судя по тяжёлому дыханию Даура, докричаться до брата он пытается уже давно. И силы его, понятно, на исходе.
36.2
«Шердов сукин сын!!!» – очередной вопль пронзил виски и Арнэй поморщился.
Ядовитый ответ уже висел на кончике его языка, как вдруг его опередили.
«Да не ори ты над ухом, оглохнешь с вами, придурками, – пробормотал до боли знакомый – в буквальном смысле до боли внутренний голос. Причём сейчас голос этот внутренним не был. Звучал он прямо надо ухом, но всё же со стороны… – И, кстати, мать у вас одна на двоих… дубина!»
«Арнэй?!» – судя по голосу брата, он сейчас, мягко говоря, охренел. Собственно, как и сам Арнэй Адингтон.
«А то кто ж», – снова прозвучал сварливый голос.
Арнэй дёрнулся было по привычке: когда голос симбионта звучит так громко, это значит одно: за паскудными воплями последует боль. Даже БОЛЬ. Но боли не было.
Было… какое-то отупение, что ли.
И пространство над левым плечом странно мерцало, прямо словно свет преломлялся неправильно, образовывая подвижный силуэт. То есть силуэт этот оставался на одном месте, и в то же время двигался. Непрерывно.
Приглядевшись, Арнэй разглядел длинное змеиное, покрытое чешуёй, тело, рога, шипы, вытянутые, как у сома и такие же подвижные усы.
Так вот он какой… его симбионт… но почему он покинул вдруг его тело?! Оболочку, которая ему необходима? И спящим симбионт не выглядел. Свидетельство чему – открытые глаза и осмысленный взгляд, направленный прямо в душу Арнэя.
«Если ты её обидел…» – вновь раздался голос Даура по ментальной связи.
«Если бы он её обидел, если бы только попробовал её обидеть… Я повесил бы его на собственном хвосте», – нахально заявил полупрозрачный змей и у Арнэя не было никаких причин ему не верить.
Даур по ту сторону закашлялся.
«Не сейчас, Даур», – вклинился в беседу своего брата со своим симбионтом Арнэй.
«Твою мать, Арнэй! Не смей обрубать связь!! Не см…» – проорал Даур, но Арнэй вновь отгородился ментальной защитой.
– Что, шрявь побери, происходит? – выдохнул Арнэй шёпотом, опасаясь разбудить птаху.
«Ещё один… Дубина! Со мной можешь разговаривать мысленно».
«Нахрена ты выбрался?»
Змей ухмыльнулся, обнажая пасть, переполненную острых и тонких, как иглы, зубов в несколько рядов. Арнэя передёрнуло.
«Соскучился? Хочешь, чтобы я забрался обратно?»
Арнэй сглотнул, но на провокацию не поддался. Характер у твари с пробуждением не изменился. Всё такой же мерзкий.
«Что ты там буровил про то, что повесил бы меня на хвосте. За феникса?! Это же еда для тебя».
«Сам ты еда, – рыкнул змей. – Переработанная».
Взгляд его опустился на спящую Ингури и потеплел.
«Она наша пара».
– Пара?!
«Тише ты. Когда-ты сам сказал – Она или никто. Ничего, вспомнишь. Теперь точно вспомнишь».
«Где же ты раньше был, такой умный?!»
Арнэй не ожидал ответа, но змей всё же ответил:
«Спал».
«Спал?»
«Ты не представляешь, что значит проспать тысячу лет, а проснувшись, обнаружить своих питомцев юными и незнакомыми друг с другом. Есть отчего голове кругом пойти…»
Ингури завозилась на его коленях, что-то сонно пробормотала. Веки её дрогнули, вот-вот проснётся и змей вдруг начал таять.
«Не трать попусту мои… наши силы, – сказал он вполне миролюбиво. – Мне нужно время, чтобы закрепиться здесь. Пока связь еще слишком зыбкая… не порвите её снова, придурки».
– Стой! – вырвалось у Арнэя, но змей уже исчез.
А в следующую секунду стало не до него.
Раздался оглушительный грохот.
Дверь вылетела из петель, и, переломившись пополам, приземлилась рядом покорёженной грудой.
Вскрикнув, очнулась Ингури.
Птаха подскочила на месте, обнимая его за шею, прижимаясь с такой доверчивостью, что в груди защемило.
Прижав её к себе, Арнэй оглянулся на осиротевший проём. Он знал, что увидит там. Точнее, кого.
В проёме стоял Даур.
Взъерошенный, с перекошенным от злости лицом и светящимися глазами. На щеках брата ходили желваки.
Он дул на костяшки пальцев и смотрел на «золотого близнеца» взглядом, ничего хорошего не обещающим.
Глава 37 Обстоятельства изменились
Ингури
Признаться, я не успела толком ничего понять.
Последнее, что помню – как всё моё существо прошивают потоки удовольствия и оно такое сильное, что я вдруг понимаю – не выдержу.
В следующий момент я уже бегу по тёмному тоннелю, и где-то впереди сверкает, манит овал в огненной раме… Зеркало.
Оно далеко, но я понимаю, мне очень к нему надо.
Каждый шаг, как это бывает в кошмарном сне, даётся с немалым трудом. Я остаюсь на месте! Шрявь!
Но вот из зеркала мне кто-то машет, зовёт, подбадривает.
– Быстрее же! – слышу я со стороны собственный голос.
Фирузи? Я прикладываю все усилия, чтобы бежать быстрее и в следующий миг меня оглушает грохот. Стены тоннеля рушатся, погребая под собой и меня, и зеркало… Захлёбываюсь в беззвучном крике.
Я прихожу в себя на полу, то есть на коленях у Арнэя Адингтона. Дверь в аудиторию сорвана с петель, поломана.
В проёме стоит и смотрит зло… Даур… Даур Адингтон. Тот самый, кто наказал быть хорошей девочкой.
М-да. Не справилась.
Эта мысль почему-то не пугает, а наоборот, успокаивает. Даже вырванная с мясом дверь и разгром, учинённый прямо в стенах академии, на меня не действуют.
Не то сказываются остатки пережитого оргазма, не то странное видение. А может, просто резерв страха на сегодня исчерпан.
Эти драгхи – сумасшедшие. Психи. Не говоря уже, что один из них деспот, а второй – тиран. Но я больше их не боюсь. Видимо, и вправду резерв страха израсходован…
И вдруг откуда-то из глубины души поднимается ощущение, что ничего они мне не сделают.
Вот не сделают, и всё тут!
Хотя я, может, и не против, чтобы сделали… Прямо сейчас.
Лишь красноречиво сорванная с петель дверь напоминает ненавязчиво, что это как бы не самая лучшая идея…
Даур перехватывает мой взгляд, и я буквально кожей ощущаю, каких трудов ему стоит сдержаться. И Арнэю тоже…
Даур переводит взгляд с меня на брата, и, наконец, бросает:
– Пойдёмте. Не здесь же разговаривать.
Я послушно поднимаюсь, не смея даже заикнуться, что у меня пара. Всё равно на Пропускные свойства камней и металлов я уже опоздала. И не просто опоздала, а вместо кропотливого изучения нового минерала занималась таким развратом, что и представить стыдно. Так что… как говорят люди – сгорел сарай, гори и хата? Да уж. Как-то так…
Оправляю юбку, пытаюсь разгладить ладонями пиджак. Форма теперь вся как из-под одного места, да по сути так и оно есть. Шум в голове переходит в лёгкий, едва уловимый, звон. Но я всё равно, покачиваюсь – колени совсем не держат. Меня подхватывают сразу с двух сторон. Мужские пальцы обжигают, голова кружится ещё сильнее.
Мы выходим из корпуса и следуем к белой «сильфиде» на парковке. Она стоит на том же месте, где мы совсем недавно расстались с Дауром. Ощущение, что между нашими встречами прошла вечность.
Пламя, не-е-ет! Неужели меня забирают с занятий?!
Что ж. С другой стороны, этого следовало ожидать.
Драгхи старались. Честно старались. Можно сказать, держались, как могли.
Но это очевидно. Притяжение между нами выше их сил. Выше наших сил… И пока они не получат разрядку, и думать не следует о том, что меня оставят в покое хотя бы на время занятий.
37.2
Поднимаю взгляд и вижу, как из окна нас провожает внимательным взглядом дэзса Рупель. М-да. Встряла. Будет мне теперь…
У «сильфиды» Даур Адингтон вдруг разворачивается ко мне и вместо того, чтобы распахнуть передо мной дверь, говорит:
– Наша сегодняшняя договорённость отменяется, пичужка. Придётся тебе быть хорошей девочкой в своей девичей постельке, в одиночестве.
– Но… – начинает было Арнэй, но Даур останавливает его жестом и цедит сквозь зубы.
– Обстоятельства… изменились.
Арнэй сжимает мои пальцы и… кивает. Кивает!
Да что происходит, йур их дери?!
– Изменились, – хриплым голосом, от которого мурашки по коже, соглашается «золотой близнец». Он облизывает пересохшие губы, а я вспоминаю, что вытворял его язык совсем недавно, где… вытворял… и меня бросает в жар.
– Ты заслужила отдых, пичужка.
– И нам тоже нужно… передохнуть от этого безумия.
Я вдруг понимаю, что испытываю досаду. Сожаление. То есть на сегодня я свободна? Хм. Не так я представляла своё рабство. И всё же вместо радости испытываю… разочарование?!
Даур проводит пальцами по моей щеке, и я ценой невероятных усилий сдерживаюсь, чтобы не потереться об его руку.
– Будь хорошей девочкой, пичужка.
Арнэй менее щепетилен.
Прижимаясь чуть ли не вплотную, быстрым движением сжимает пальцы на моей… ладно, пусть будет бедре.
Я ахаю, но драгх быстро убирает руку и подмигивает мне, словно ни в чём не бывало.
Даур распахивает дверь, склоняется над сиденьем и, развернувшись, вкладывает мне в руки коробочку. Хлопаю ресницами. Оторопело открываю и закрываю рот.
Новенькая модель ноутпада. Такая стоит примерно, как… как моя стипендия. За год.
– Слишком дорогой подарок, – бормочу я еле слышно.
На впалых щеках Даура ходят желваки.
– Это не подарок, – говорит он строго. – Это необходимость. Средство связи.
– У меня есть ноутпад, – бормочу ещё тише.
– Зато этот новый, – примирительным тоном говорит Даур. – И наши номера уже вбиты. Если что – пиши.
– Если соскучишься, – тут же включается в игру Арнэй.
37.3
– Будь умницей, птичка, – снова повторяет деспот. Он меня совсем за безголовую принимает, что ли?! – И помни о пункте в договоре, по которому ты не имеешь права ласкать себя. Слышишь?
В договоре был такой пункт? Как-то я его упустила. Наверное, потому, что ласкать себя при Ноне мне не пришло бы в голову даже в самом невероятном сне.
Под пристальным взглядом драгхов краснею и киваю поспешно.
– У тебя же завтра день явления? – проявляет чудеса памяти Даур. Из нас троих он сейчас самый собранный и не надо быть телепатом, чтобы видеть, как это его бесит. – Станешь совсем взрослой девочкой… Вот и отпразднуем.
– Но…
– Что ты хочешь в подарок? – спрашивает Арнэй.
– Не надо подарков…
– Как это не надо? – деланно возмущается Арнэй и глаза его так и пышут пламенем из вертикальных зрачков. Красиво…
Я собираюсь с духом и шепчу:
– Мак…Ортаз…
– Что с ним? – тут же становится серьёзным оба брата.
– На тебе больше нет его метки, – говорит Даур. – Он ничего тебе не сделает.
– Мне кажется, он не смирится… он… пойдёт к отцу, обратится к властям, – шепчу я. – Может и сюда приехать… к ректору…
Палец Даура ложится на мои губы.
– Мы обещали, что решим эту проблему. Не бойся, пичужка.
– Он поймёт, что снять с тебя метку могли только высшие, – успокаивающе говорит Арнэй. – Если не дурак, конечно.
– А если всё же дурак? – смелею я.
Даур вдруг подмигивает мне и впервые за это утро его губы растягиваются в подобии улыбки.
– А дурака не жалко.
Мигнув на прощание фарами, «сильфида» тронулась с места.
Братья Адингтоны уехали, а я осталась глупо моргать им вслед.
По-прежнему ничего не понимая, направилась обратно, в корпус. Ох и будет мне сейчас и от лис, и от Ноны… Да что там… вся академия, должно быть, гудит! И «пропускные свойства камней» я прогуляла…
«Ничего не бойся, пичужка», – мигает надпись на ноутпаде у меня в руках. Номер незнакомый, но не надо быть телепатом, чтобы понять, от кого оно. Пичужкой меня зовёт только «платиновый наследник».
«И не смей ласкать себя, а то выпорю», – а это сообщение от Арнэя Адингтона, конечно.
Губы почему-то сами собой раздвигаются в улыбке. Потому что знаю откуда-то – не выпорет. Не выпорет и всё тут. Всегда только обещает…
– Адептка Майер, – раздаётся сверху голос и я, вздрогнув, чуть не роняю ноутпад.
Дэзса Рупель стоит на крыльце, сложив руки на груди.
– Следуйте за мной, – говорит она сухо, и, развернувшись, цокает каблуками по направлению к двери. Ей и в голову не может прийти, что я ослушаюсь.
Стараясь дышать ровно, следую за магичкой.
И снова не надо быть телепатом, чтобы понять: разговор предстоит неприятный. И это мягко сказано.
Но разве есть у меня выбор?
Шерд!!
