Текст книги "Дом: основной инстинкт?"

Автор книги: Диана Эпплярд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– По-моему фильм бессвязный. Мне было сложно уследить за сюжетной линией, и я не уверен, что вы сделали именно то, что собирались сделать с самого начала, – это была пустая трата денег, и фрагменты с детьми надо бы изменить. Извините, но я разочарован.

В комнате воцарилась тишина. Затем Гэри сказал:

– По-моему, Ник, это нечестно.

– Ну, это мое мнение, – ответил Ник. – Вам нужно кое-что исправить. Кэрри, можно тебя на минуточку?

Я пошла за ним в кабинет, пытаясь разобраться в себе. После всего, что Ник наговорил, я должна была бы чувствовать себя обиженной, но единственное, что крутилось у меня в голове: «Ну и ладно!» Почему мне было все равно? Еще год назад мне бы казалось, что мир рушится.

– Фильм просто недостаточно крепко сделан, – заговорил Ник, после того как я закрыла за собой дверь. – Сейчас, когда многие регионы могут отказаться от нашего канала, я могу выпускать в эфир только стопроцентные хиты. А ваш фильм слишком сентиментален. Вы сосредоточились на эмоциях родителей и детей и не эффективно разработали фактический материал. Я не стал проверять сценарий, потому что доверяю тебе. А теперь у нас образовалась дыра, которую нужно чем-то закрыть. Хорошо еще, что есть фильм о слепом скалолазе, который Гэри снял раньше. Думаю, он пойдет. Мы, правда, ждали, пока выйдет книга этого человека, но теперь придется все переиграть. Кэрри, что происходит? Я ничего не понимаю. Отзыв о твоей работе должен быть готов в следующем месяце, ведь так? Значит, у тебя есть еще месяц для того, чтобы собраться. В конце концов, вся остальная твоя работа великолепна.

– Да, – я согласилась, хотя на самом деле почти не слушала. Мне нестерпимо хотелось поскорее уйти из его офиса.

Ник сменил тон на более мирный. Он хорошо ко мне относился, и я знала, что ему этот разговор дался нелегко: «Как Майк? Как у него дела? Я слышал, у них там произошли кое-какие изменения…» Мне пришлось ответить: «Не знаю. Майк мне ничего об этом не рассказывал». Я не собиралась сплетничать, и потом, Майк действительно ничего мне не рассказывал. Он вообще ни о чем не рассказывает.

Воскресенье, 13 сентября

Вчера Майк отказался идти вместе со мной в новый дом. Он сказал, что ему нужно быть в офисе и что вряд ли мне понадобится его помощь в таком деле, как измерение окон. Ну, вообще-то, она мне понадобилась. А кто еще может подержать конец сантиметра? Я взяла с собой Ребекку и заставила Майка взять в офис Тома. По его лицу было видно, что он с трудом сдерживает возражения. Зато Том был в восторге от того, что удастся прокатиться в папочкиной машине.

Подъехав к воротам, я выключила мотор и несколько минут посидела, глядя на дом. Фасад выходит на главную деревенскую дорогу. Чтобы дойти до дверей, нужно пройти по саду, в котором растут фруктовые деревья. Прямо перед крыльцом – большая лужайка. Каменный, с двумя мезонинами, дом выглядит слишком солидным для нашей семьи. Это дом для уверенного в себе, крепко стоящего на ногах человека. Даже глухое кра-а-ак двери, когда я ее открыла, заставило меня трепетать от благоговения. Очень скоро это будет наша дверь. Замок на ней будет наш. И металлический колокольчик тоже будет принадлежать нам. Я осторожно прикоснулась к деревянной двери. Она стояла здесь, впуская и выпуская людей, больше двух сотен лет. Меня захлестнуло чувство, что я прикасаюсь к истории… к настоящей истории. Сколько же детей сбегали по этим ступеням, смеясь и зовя своих матерей! Я с радостью думала, что и мои дети вырастут здесь, что именно это место они будут вспоминать каждый раз, когда будут думать о доме. И никаких денег было не жалко, лишь бы можно было дать им возможность провести детство в мире и безопасности этих старых стен. На кухне даже сохранились крошечные колокольчики, с помощью которых хозяйка вызывала служанку с чаем. Чертовски хорошая идея, по-моему. Но на самом деле внутри необходимо было сделать гораздо больше, чем мне казалось раньше: пол покрыт отвалившимися кусками штукатурки, розетки во всем доме были устаревшего типа, а это значило, что нам придется менять всю проводку, как и советовал электрик. Уфф… Я успела забыть, как расположены комнаты. Пока я осматривала дом сегодня, у меня было ощущение, что все они поменялись местами.

Говеры – удивительно организованные люди. Все их вещи были уже упакованы в коробки. Большая часть явно содержала книги или картины. Как, должно быть, странно, в их возрасте, складывать вещи для переезда, прощаться с домом, в котором они провели всю свою жизнь. Ковры уже убрали, и открылись темные плитки пола. Светлые пятна на стенах указывали на места, где раньше висели картины. Когда мы в прошлый раз осматривали дом, он выглядел таким завершенным, таким спокойным. А сейчас он был пустым, как ракушка, ожидающая нового жильца. Полюбит ли он нас? Где-то в глубине души я чувствовала, что дом не будет очень уж нас ценить: дети слишком шумные, а мы с Майком слишком часто ссоримся. Может быть, мы были чересчур обычными, чтобы жить здесь. Но в то же время я была уверена, что дом успокоит нашу семью. Наконец-то я смогу жить так, как всегда этого хотела. По вечерам я буду спокойно читать в библиотеке, вместо того чтобы валяться на диване перед телевизором. Я буду готовить вкуснейшую домашнюю еду на старенькой Aga, – и никаких больше разогретых в микроволновке готовых блюд из супермаркета. Дом придаст нашей жизни новую ценность. Нужно лишь немного свежего воздуха и ярких красок – и это будет наш дом. Миссис Говер вошла в комнату. В руках у нее был поднос с чашкой чая для меня, лимонадом для Ребекки и домашним фруктовым пирогом. Она оглядела наполовину упакованные коробки и пустые стены. «Как хорошо, что в доме будет жить молодежь. Его сосуды нуждаются в свежей крови, – сказала она, а затем чуть наклонилась ко мне. – Вы будете здесь очень счастливы. Вы уже выглядите здесь как дома». Меня переполняли эмоции. Это будет идеальный дом для нас с Майком, это именно то, о чем мы мечтали. Ведь мы будем здесь счастливы?

Среда, 16 сентября

Вернулась с работы и не обнаружила Клэр и Тома. Ребекка лежала перед телевизором, положив голову на храпящего Ангуса. Вся комната была заставлена картонными коробками, заполненными разнообразными вещами. Я пыталась заниматься упаковкой организованно, но после целого рабочего дня в офисе это было практически невозможно. Раньше я была убеждена, что переезд – это идеальная возможность избавиться от огромного количества ненужных вещей. Но, когда дошло до дела, от меня потребовались титанические усилия, для того лишь, чтобы отделить действительно необходимое от мусора, накопленного за предыдущие годы. Книги лежали вместе с елочными украшениями (не завернутыми, как положено, в бумагу, а переложенными полотенцами). Среди игрушек попадались различные документы, например – страховые полисы. Распаковывание всего этого, подозреваю, принесет много сюрпризов. Пожалуй, я буду даже приятно удивлена, если мы не потеряем кого-нибудь из детей.

– Где Клэр?

– Наверху. – Ребекка даже не оторвалась от телевизора.

И действительно, я нашла Клэр наверху, в нашей комнате. Она стояла, склонившись над ящиком комода, в котором лежали вещи Майка.

– Клэр? Что вы делаете?

Она виновато на меня взглянула: «Просто… разбираю кое-какие вещи». Я была удивлена: «Но зачем?»

– Просто… Я слышала, как сегодня утром Майк ругался по поводу… ну, по поводу своих носков. И я подумала, что у вас и так слишком много дел… Извините, пожалуйста. Я просто хотела помочь.

Майк сегодня проспал, и Клэр пришла, когда он еще одевался в нашей комнате. Я не в состоянии следить одновременно и за грязным бельем, которое нужно постирать, и за чистым, которое необходимо разложить по местам. Постиранные вещи уже давно выбились из-под моего контроля. Я была в ванной, когда услышала, как он роется в своем ящике. Потом он принялся кричать: «Где эти чертовы носки!» Я постаралась придать голосу как можно больше холода: «Они внизу, в корзине для белья». Мне хотелось пристрелить его. Я даже не подумала о том, что Клэр может нас услышать. Господи! Если даже няня ваших детей предлагает помочь разобраться с носками вашего мужа… определенно, это что-то да значит.

Пятница, 18 сентября

Все формальности, связанные с домом, закончены. Сегодня в обед мы оба были у адвоката и подписали бумаги. Слава богу, с займом все в порядке. Осталось только вовремя вносить деньги. Сумма, которую мы должны выплатить, могла бы быть государственным долгом какого-нибудь небольшого африканского государства. Даже наш адвокат взглянул на нее дважды. После чего сказал: «Это очень большие деньги. Вы ходите по краю». Но я была на седьмом небе. Когда мы выходили из адвокатской конторы, я взяла Майка за руку и сказала: «Давай выпьем чего-нибудь, чтобы отпраздновать!» В любом случае, я не торопилась возвращаться и опять встречаться с Ником. «Не могу, – ответил Майк. – Слишком много дел. Отпразднуем попозже». Он поцеловал меня в лоб, развернулся и быстро ушел.

Я его теряю. Почему вдруг у меня появилось именно это чувство? Пока я стояла на тротуаре и ловила такси, в моей голове крутилось: я его теряю, я его теряю… и я не знаю почему. После того как мы вернулись из отпуска, мы несколько раз занимались любовью. Но это было так непохоже на то, что было раньше, – слишком механически, продуманно. Обычно, инициатором был Майк, а я иногда даже пыталась удержать его. А теперь мне приходится почти заставлять его заниматься со мной любовью. Вчера вечером я даже надела чулки и подвязки. Ужасно неудобно, но это его всегда заводит. Майк чистил зубы, склонившись над раковиной, когда я тихонько проскользнула в ванну. Нежно прижавшись к нему, взяла его руку и провела ею под юбкой. Еще пару месяцев назад Майк отреагировал бы моментально, и я бы уже лежала на полу. Но он поднял голову, и в его глазах я увидела… что? Смущение? Страх? «Да ладно тебе, – я еще попыталась обратить все в шутку. – Обычно тебе приходится меня умолять».

Он обнял меня. Но не было никакой страсти на коврике в ванной. Вместо этого мы спокойно пошли в комнату и занялись любовью в кровати. Майк был отстраненным. Я пыталась взглянуть ему в глаза, но он, не отрываясь, смотрел в какую-то точку за моим плечом. Я не выдержала и, дотронувшись до него, сказала: «Прости, но я тоже здесь».

Суббота, 19 сентября

Грузчиков зовут Барри и Тревор. Им хватило одного взгляда на коробки, которые я выставила. Они тут же изменились в лице и вышли на улицу, чтобы успокоить нервы сигаретой. Они привезли с собой большие корзины для вещей, в которые я немедленно начала складывать вещи, которые попадались мне под руку. Но грузчики меня остановили: «Лучше уж, миссис, мы сами этим займемся».

Ребекка спросила меня: «Мамочка, а что мы будем делать с рыбками?» – «Рыбками?! – сказали они одновременно. – Мы не занимаемся рыбками» – «А также собаками», – добавил Барри, с беспокойством глядя на Ангуса и Плюха. Собаки уже дошли до состояния крайнего возбуждения. Они и так обычно беспокоятся, когда видят чемоданы, а теперь их волнение возросло раз в десять. Весь их привычный мир стоял вокруг, упакованный в коробки. Кухонный стол – стол, под которым Плюх проводил большую часть времени, – лежал ножками вверх посреди прихожей. С печальным видом пес подошел к нему и уселся точно в центр. Ангус разлегся на пороге, поэтому каждый раз, когда нужно было что-то вынести из дома или войти, приходилось перешагивать через него. По мнению Ангуса, я настолько глупа, что могу забыть его. Так что он занял то место, где его невозможно не заметить.

Когда из дома начали выносить мебель, я обнаружила весь скрытый раньше кошмар: вырванные из стен розетки, пятна грязи, хлопья штукатурки. Как хорошо, что мы уедем прежде, чем приедут новые жильцы. Майк куда-то пропал. Рано утром он поехал к агенту, чтобы забрать ключи. Ему нужно проехать всего пять миль, а отсутствует он уже больше двух часов. Где, черт возьми, его носит? Мне так нужно, чтобы он освободил мои руки от Тома и Ребекки. Потому что мне еще предстояло в последний раз обойти весь дом и проверить, не оставили ли мы чего-нибудь жизненно важного. Например, кровати.

– Миссис Адамс, – из сада раздался крик Барри. – А что нам делать со всем этим?

О нет! Я совсем забыла о сарае.

После обеда Майк вернулся.

– Где ты был?! – я набросилась на него, стараясь, впрочем, чтобы Барри и Тревор нас не услышали. – Я тут в одиночку стараюсь справиться с этими двумя идиотами – они уже разбили стекло на двух картинах. И Том свалился в один из их ящиков. Ты мне был так нужен.

– Я поехал в новый дом, чтобы его открыть, – раздраженно зашептал он мне в ответ. – А они были все еще там! Миссис Говер возилась с чашками. Я предупредил их, что мы приедем после обеда, и она сказала, чтобы мы не беспокоились – к этому времени они уже уедут. А потом она заставила меня остаться и выпить чашку чая.

– Ну что ж, следующую ты выпьешь еще очень не скоро. – Я не выдержала и рассмеялась. – Пойдем, поможешь мне уложить игровую приставку.

Мы договорились, что я поеду на машине следом за грузовиком с вещами. Майк отправился вперед – убедиться, что Говеры действительно уехали, а не пригласили друзей на партию в бридж. Кроме того, я должна была ехать очень медленно, потому что аквариум с рыбками стоял в ногах у Ребекки. На заднем сиденье, на горе из перин и полотенец, сидели Ангус и Плюх. Каждый раз, когда машина поворачивала, собаки покачивались, и все сооружение грозило обрушиться. Рыбки выглядели совершенно потрясенными: их мирный аквариум в одночасье превратился в бушующий океан. Они судорожно махали плавничками, пытаясь удержаться на волнах, а их рты застыли в удивленном «О». Это пойдет им на пользу. В их жизни было слишком мало приключений.

Когда мы приехали, Ребекка быстро поставила аквариум на твердую землю (рыбки явно вздохнули с облегчением), вытащила Тома из машины и вместе с ним бросилась к дому. Она хотела показать ему дом. И она уже давно выбрала себе комнату.

Я гоняла грузчиков во всех направлениях сразу, мои указания полностью противоречили тому, что говорил Майк. В конце концов, он вообще перестал понимать, что происходит вокруг, и в раздражении ушел на кухню. Стало прохладно. Вообще-то, я настаивала, чтобы Говеры оставили центральное отопление включенным. Это еще одна причина, по которой я хотела, чтобы Майк поехал со мной в прошлое воскресенье. Мистер Говер долго и детально объяснял мне, как работает их допотопный котел. Но, признаться, я все пропустила мимо ушей. Каждый раз, когда я вижу механизм с большим количеством кнопок и стрелочек, мне хочется лечь в уголок и тихо умереть.

К пяти часам все вещи были занесены в дом, и Барри с Тревором наконец-то смогли отправиться домой. Где-то в середине дня я сказала им: «Не хотите ли выпить чаю?» – и только после этого мне пришло в голову, что я не знаю, в какой из пятидесяти коробок лежат чайные принадлежности. «Не беспокойтесь, миссис, – ответил Тревор. – Мы захватили термос». Я не удержалась: «Можно и мне чашечку?»

На ужин мы купили рыбу с картошкой и съели это роскошное блюдо, сидя на коробках в гостиной. Холодало. Диван завален одеялами и постельным бельем, но я не в состоянии разбирать все прямо сейчас. Подождет до утра. Том с Ребеккой отправились в кровати не умывшись, поверх пижам они надели свитера. Местонахождение их зубных щеток – одна из главных тайн нашего переезда. Ребекка лежит в постели, укрывшись одеялом до подбородка. Когда я подошла, чтобы поцеловать ее, она сонно спросила: «Это наш дом навсегда?» – «Надеюсь», – ответила я.

Пятница, 25 сентября

Майк привязал качели к самой большой яблоне в нашем саду, и сегодня днем, пока я собирала яблоки, Ребекка самозабвенно раскачивала на них Тома. Детям здесь явно нравится. Все постепенно налаживается. Но наш первый вечер был кошмарным. Мы с Майком открыли дверцы, за которыми скрывался котел, и с ужасом уставились на огромную гудящую машину.

– Она гудит, – прошептала я, стараясь, чтобы это чудовище нас не заметило. – Значит, работает.

– Но батареи ледяные, – прошептал в ответ Майк.

– Нажми кнопку.

– Какую?

– Вон ту, красную.

Майк протянул руку и нажал красную кнопку. Раздался громкий звук, похожий на вздох, все металлическое сооружение задрожало, в разные стороны полетела ржавчина. Затем гудение прекратилось. «По-моему, – сказал Майк, – будет лучше, если мы пригласим мастера».

Приготовление пищи с Aga тоже оказалось делом нелегким. Нам досталась модель с четырьмя духовками, и я постоянно забываю, в какой из них лежат нужные мне кастрюли. Где-то там, в этих черных недрах, лежит большая сковородка, и, пока я пытаюсь ее найти, по всей кухне разносятся стоны и скрипы противней и дверец. «Она должна быть где-то здесь», – говорю я двум голодным детям и двум собакам, которые терпеливо сидят рядом со мной, поворачивая головы вслед моим перемещениям.

Я отпустила Клэр на эту неделю, что было с моей стороны храбрым поступком. Но я бы не вынесла, если бы кто-нибудь посторонний ходил по дому, помогал расставлять вещи и брал бы с собой детей, чтобы они мне не мешали. Конечно, сложно распаковывать коробки, когда Ребекка и Том болтаются под ногами. Том немедленно достает все, что я ставлю в буфет. Но так приятно чувствовать, что мы – семья и все вокруг нас, даже беспорядок, наполнено уютом. Теперь у детей гораздо больше пространства, чтобы играть. В саду есть деревья, по которым Ребекка может лазать. А трава на лужайке мягкая, и они с удовольствием по ней бегают. Мы купим новую мебель: наша теряется в больших комнатах, и она не такая старая, как все в доме. Это уже наш дом. Не просто – дом, а ДОМ. Заставить себя пойти в понедельник на работу будет трудным делом. Надо будет почистить решетки на кухне и жарить только на оливковом масле.

10

ОКТЯБРЬ

Воскресенье, 4 октября

«Ну, и каково это, чувствовать себя хозяйкой поместья?» – спросила Джилл, заглянувшая сегодня утром. С чашкой кофе в руке она ходила по плиточным полам комнат первого этажа (моим), дотрагиваясь до оконных рам (моих), открывала и закрывала старые сосновые двери с латунными ручками (моими).

«Чудесно! – ответила я. – Дети его уже любят. Ребекка стала совсем другой. Ты же знаешь, как она была недовольна переездом. А теперь она – идеальный ребенок. Я вообще никогда не видела, чтобы она так хорошо себя вела». – «Великолепно», – Джилл кивала головой, глядя в окно. Там, на лужайке, Сьюзи таскала за волосы Дэйзи.

С тех пор как мы переехали, Ребекка проводит на улице каждую свободную минуту, совершенно не обращая внимания на холод. Она лазает по деревьям как маленькая обезьянка, а Том повсюду за ней ковыляет. Все ее видеокассеты с диснеевскими мультфильмами лежат в одной из коробок. Она ни разу не вспомнила о «Русалочке». По правде говоря, мы вообще не включаем телевизор. Я могла бы чувствовать себя как в раю… могла бы… если бы не расстояние, которое все еще остается между мной и Майком.

Мне казалось, что он, как и я, рад новому дому. Но он распаковывал вещи с энтузиазмом заключенного, приговоренного к смертной казни. В прошлый понедельник после работы я сразу же поспешила домой. Я вытащила из коробок все занавески и начала развешивать их на тяжелые дубовые карнизы. Даже это было великолепно, хоть я и ненавижу вешать шторы. Я балансировала на стуле, руки у меня уже начали затекать. «Майк! – мне пришлось кричать изо всех сил, потому что тяжелый зеленый бархат окутывал меня всю и заглушал звук. – Тебе нравится?» Я услышала его шаги и повернулась, чтобы понаблюдать за реакцией.

– Нормально, – сказал он и тут же вышел из комнаты.

– Мог бы отреагировать с большим энтузиазмом, – я постаралась, чтоб мой голос звучал холодно. И тут же грохнулась со стула.

«Просто успокойся», – сказал он мне, когда в среду вечером я в миллионный раз спросила его, все ли с ним в порядке. Он сидел за кухонным столом, уткнувшись в газету. Раньше все наши ссоры вращались вокруг того, что я провожу с ним мало времени, что у меня нет времени для нас и что я слишком занята детьми. Теперь я безумно хочу быть с ним, но каждый раз, когда я к нему тянусь, он меня отталкивает. Я всегда воспринимала нашу любовь как должное: она есть и всё. Она так же неизбежна, как желание моих детей (одного, а то и обоих сразу) поговорить со мной о чем-то жизненно важном каждый раз именно в тот момент, когда звонит телефон.

– А как обстоят дела с Майком? – осторожно спросила Джилл. Мы смотрели в чердачное окно на играющих во дворе детей. На чердаке темно и грязно. По углам прячутся огромные пауки, размером не меньше десертной тарелки. Стоит включить свет, и они тут же, высоко поднимая тонкие лапки, устремляются к щелям. Одна метелка для пыли здесь не поможет. Чтобы избавиться от этих друзей, придется законопатить все щели. Этим гигантским тварям недолго осталось здесь обитать – я собираюсь устроить на чердаке шестую спальню и игровую комнату для детей. Как это здорово, когда есть дом, в котором все можно планировать по собственному вкусу!

Я не говорила с Джилл о своих отношениях с Майком уже несколько недель – мне даже думать о нем больно.

– Ужасно, – уныло пробормотала я. – Такое ощущение, что рядом со мной живет незнакомец.

– Ну, так поговори с ним об этом… – начала Джилл и тут же, вскрикнув, отскочила в сторону, уступая дорогу мчащемуся пауку. – Слушай, может, спустимся вниз? – ее голос звучал напряженно.

Мы осторожно, на цыпочках, спустились по лестнице и остановились на свету, убирая с волос паутину.

– Я не могу поговорить с ним, Джилл. Каждый раз, когда я спрашиваю его, что происходит, и можем ли мы поговорить, он отвечает, что все было бы в порядке, если бы я не приставала к нему с глупыми вопросами, и что у него просто напряженные дни на работе. Такое ощущение, что он построил вокруг себя стену. И когда я пытаюсь подойти поближе, то налетаю на нее. Сейчас я даже не могу представить себе, что мы с ним можем спать вместе. Для нас теперь это слишком интимно! – мой голос дрогнул. – Честно говоря, если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что он мне изменяет.

– Чего он, конечно, не делает? – с сомнением спросила Джилл.

– Конечно же, нет, – я была шокирована неуверенностью в ее голосе. – Не говори глупостей! Мы слишком важны для него. И потом, я знаю. Я просто знаю.

Пятница, 9 октября

Сегодня мы с Майком здорово поругались. Все началось – верите вы этому или нет – с мусорного мешка в кухне. Супружеские ссоры при ближайшем рассмотрении всегда так благородны! Я ласково попросила Майка вынести мешок с мусором на улицу. Мы этого давно не делали, и крышка ведра уже не закрывалась. Майк вытащил мешок, и тут полиэтилен разошелся. У меня не было времени съездить в супермаркет и купить нормальные прочные мешки для мусора, и пока обходилась обычными из местного магазина. Куриные кости, винные бутылки, морковные очистки, засохшая заварка, старые газеты – все разлетелось по полу. Я прижала ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться во весь голос, и все равно у меня вырвался тихий смешок. Секунду Майк стоял, держа в руках остатки черного мешка, а затем бросил на пол вместе с мусором, который там был, – по полу разлетелись осколки бутылки из-под молока; я хотела завернуть их в газету, но, конечно же, забыла. «Сейчас принесу другой мешок, – сказала я. – Помоги мне все собрать». Майк пошел к двери, стараясь не наступить на мусор: «Твоя проблема, – это ведь ты покупаешь дешевые мешки. Я иду спать».

Это было последней каплей. Когда он проходил мимо меня, я крепко схватила его. Несколько мгновений мы молча боролись. Поверьте мне, в настоящей жизни это совсем не так смешно, как в сериалах.

– Ты поможешь мне, – закричала я, вцепившись в его руку. – Я еле держусь на ногах от усталости. Подумай обо мне хоть раз в жизни!

– Твоя вечная песня! – Майк отвел мою руку от себя, как будто я была заразной. – Ты слишком устала абсолютно для всего. По-твоему, твоя работа вызывает стресс… что ж, попробуй заняться моей. Ты даже не представляешь себе, что такое стресс! Ты просто счастлива от того, что можешь заниматься этим домом, печь пирожки, как чертова миссис Битн^[40]. Все, о чем ты можешь говорить, – это в какой цвет мы покрасим комнату Ребекки! А у меня и так полно проблем! Например, этот проклятый займ. Ты ведь даже не представляешь себе, что произойдет, если процентные ставки повысятся. Ты в состоянии только хвастаться своим садом и удивлять всех своих друзей тем, что у Ребекки скоро будет свой пони!

– Это же нечестно! – я опять сорвалась на крик. – Я плачу половину по этому займу, и мы не справимся без моей зарплаты! Я работаю столько же, сколько и ты, и моя работа – тоже не развлечение! Но ты же никогда не спрашиваешь меня, как я себя чувствую. Ты занят только своими проблемами. А что будет, если ты потеряешь работу? У нас все еще будет моя зарплата. И мы справимся.

Майк с яростью взглянул на меня и вылетел из кухни, а я вся в слезах села на пол. Я этого больше не выдержу! Такое ощущение, что у нас в доме поселился совершенно чужой человек, которому, к тому же, доставляет удовольствие мучить меня.

Суббота, 10 октября

Сегодня утром позвонила мама. Когда я подняла трубку, она встревожено спросила: «Как вы там?» Если я не разговаривала с ней больше одного дня, она автоматически заключала, что мы были зарублены взбесившимся маньяком.

– Все в порядке. – Я не спала всю ночь, совсем обессилела, и мне казалось, что меня может свалить даже слабый порыв ветра. Утром Майк куда-то исчез. Дом выглядел пустым и холодным.

– Как дом?

– Великолепно, мама. Мы все его обожаем.

– У вас тепло? Эти старые дома так трудно обогреть. Ваши счета за газ будут просто огромными! – в ее голосе звучало легкое торжество. Помолчав секунду, она спросила: – А летучие мыши у вас есть?

– Летучие мыши? – мне стало не по себе.

– Летучие мыши, дорогая, – она начала говорить со мной, как с ребенком. – Во всех старых домах под крышей живут летучие мыши. От них невозможно избавиться – они под охраной Общества защиты животных. А эти грызуны повсюду гадят. Вы уже сделали влагоизоляцию?

– Да, мам, – у меня уже не было сил поддерживать разговор. – Мастер всю неделю впрыскивал раствор в стены.

– Это еще не выход. Когда нам делали влагоизоляцию, на первом этаже всю штукатурку со стен ободрали. Похоже, вы еще намучаетесь. Ну, ладно, мне пора. Хочу, чтобы твой отец выбрался из дома и зашел в новый магазин для садоводов. Вообще-то, это совсем непросто – постоянно придумывать ему занятия.

– Пока, мама.

– Пока, дорогая. – Судя по ее голосу, мама была счастлива, что смогла дать мне несколько ценных советов.

Как бы мне хотелось, чтобы я могла поговорить с ней о том, что происходит между мной и Майком. Но это может настолько ее ужаснуть, что дело кончится сердечным приступом. Брак – это святое. А если возникают какие-то сомнения… Маминым кредо в ее отношениях с папой всегда было: «Уступи!» Но в наших отношениях с Майком речь идет не об уступках. Как я могу уступить мужчине, которого совершенно не интересует то, что я могу ему дать? Но я не могу позволить, чтобы наш брак так просто разрушился. Джилл? Я всегда могу ей пожаловаться. Но она обязательно посоветует мне бросить Майка. И скажет, что нет ничего хорошего в том, чтобы делать себя несчастной, и что я достойна гораздо большего. Но я люблю его. Я пыталась быть безразличной, но это не помогло. Он отец Ребекки и Тома. Я не могу разлучить детей с отцом только потому, что мы с ним не можем поладить. Это не их вина. И потом (страшно даже подумать), он может захотеть забрать детей себе. Это ужасно! Гарриет? Гарриет лишь рассмеется и скажет, что все мужики – сволочи, дорогая моя, и что нужно просто играть свою роль и получать от них по максимуму, и что я должна держать выше нос и просто жить, как она с Мартином. Кейт? Да, Кейт. Кейт независимая, свободомыслящая женщина, которая делает карьеру и имеет свое представление о жизни. Конечно, она не понимает всех подводных течений брака, но зато хорошо знает и Майка, и меня. После выходных, проведенных в оздоровительном центре, мы почти не виделись, а с тех пор как меня повысили, мы вообще работаем в разных офисах. Но, с облегчением подумалось мне, я ей позвоню. Мне нужно поговорить с кем-то незаинтересованным.

Она долго не брала трубку, и я уже подумала, что ее нет дома. Когда она ответила, ее голос звучал так, будто она только что бежала.

– С тобой все в порядке? Я не вовремя?

– Кэрри! Нет, все в порядке, – она уже успела отдышаться и говорила ровным голосом. – Я была в ванной.

– Господи! Я мечтаю о ванной с прошлой субботы. Как дела? Мы уже несколько недель не виделись, даже на работе.

Кейт помолчала, прежде чем ответить:

– Я ухожу.

– Что?! Почему ты мне не сказала?

– В «Мидлэндс», мне предложили место диктора.

Но почему Майк мне не сказал, что ей предложили новую работу?

– А с Майком ты виделась? – спросила я.

– Да, правда давно.

– И что думает Оливер?

– Оливера здесь нет. Он ушел. Мы расстались две недели назад.

– Боже, Кейт, мне так жаль. Почему ты мне не сказала? – мне стало не по себе.

– Ну, ты была так занята: дом, Америка, и все остальное. Тебя было невозможно поймать.

М-да… Вот такой из меня друг! Настолько углубилась в собственные проблемы, что не заметила, как у Кейт все пошло кувырком. И правда, когда бы я ни видела ее в офисе, она всегда очень бледная. А если я ищу ее, чтобы выпить вместе кофе, она обязательно куда-нибудь исчезает.

– Но ведь это великолепная новость, правда?! Я про работу. Ты же всегда именно этого и хотела.

– Да. Слушай, Кэрри, мне нужно идти. Я договорилась пообедать с одним другом. Позвони мне на следующей неделе, и мы поболтаем. У тебя все в порядке? – рассеяно спросила она.

Не могла же я вывалить на нее все свои проблемы:

– Все нормально… Давай пообедаем на следующей неделе…

Но она уже повесила трубку.

Воскресенье, 11 октября

«Вы с папой разведетесь?» Я везла Ребекку в бассейн, и мы, как обычно, опаздывали. С самого утра она была удивительно тихой и задумчивой. Услышав вопрос, я с трудом удержала руль. Выровняв машину, я оглянулась на Ребекку. «Вы не разговариваете друг с другом, и я слышала, как ты плакала вчера вечером. Ты думала, что я сплю, но я не спала. Я тебя слышала».

– Конечно же, нет, – я вела машину, стараясь не выехать на тротуар. – Все в порядке, не будь глупышкой. Мы просто устали от переезда и всего остального. У нас обоих очень много работы.

Ребекка помолчала. Когда она опять заговорила, я поняла, что она уже давно обдумывает этот вопрос: «В школе я говорила с Кейти. Я рассказала ей, что ты все время грустная. А она сказала, что ее мама очень много плакала, а потом ее папа и мама развелись. Теперь у нее есть целых две кровати и четыре кошки, но ей совершенно не нравится новая подружка папы. От нее сильно пахнет духами, и она любит целоваться. А мама Кейти все время плачет. Как ты». Ребекка поправила своего плюшевого кота, который почти съехал с ее коленей, а затем пристально на меня взглянула: «Ты уверена, что не собираешься разводиться с папой?»