Текст книги "Солтинера. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Роза вздохнула и покачала головой. Происходящее просто не укладывалось у нее в голове.

– Как было бы здорово, если бы в том письме значилось, когда именно Анна познакомилась с этим типом, – сказала она. – Мы бы могли подкараулить его и просто огреть твоим телефоном по голове. И все бы обошлось.

Леон рассеянно помахал телефоном и отошел к окну. Какое-то время он стоял там, глядя на красное, закатное небо, а потом сказал глухо:

– Все обойдется. Со дня на день они должны познакомиться, иначе просто быть не может. Если бы только можно было узнать точную дату!

За всеми волнениями, визитами и разговорами, Леон и Роза не заметили, как настал ноябрь. За весь предыдущий месяц они только раз отлучились от Анны – на неделю они уехали из Ленинграда, предоставив городу возможность как следует умыться дождем. Но за исключением этой отлучки, не проходило и дня без того, чтобы они не навещали Анну. А между тем, чем меньше времени оставалось до рождения Софии, тем быстрее летело время. Первое ноября стало, пожалуй, самым длинным днем месяца, а все последовавшие за ним летели с такой же скоростью, как золотые листья, уносимые с деревьев ветром.

Наконец, когда до восемнадцатого ноября осталась неделя, начала появляться долгожданная информация, хоть и в несколько неожиданном виде. Стояло ветреное утро, и Леон с Розой по обыкновению прогуливались по набережной реки, подняв воротники и подставив ветру спину.

Леон был взвинчен с самого утра, и с трудом удерживался от того, чтобы не показывать этого. Но когда они переходили дорогу и мимо них молнией пролетел велосипедист, он метнул ему в след такой многозначительный взгляд, что Роза не выдержала и спросила:

– Что случилось? Все в порядке?

Судя по его виду, и по последовавшему затем судорожному вздоху, Леон не хотел, и не собирался распространяться на эту тему, но Роза была настроена решительно.

– Послушай, Лео, – сказала она, – я знаю, сейчас сложное время, но... я уже очень давно не видела тебя таким мрачным. Я волнуюсь. Не думай, что мне ничего не заметно. В конце концов, я тебя уже достаточно знаю.

По лицу Леона пробежала слабая улыбка.

– Что случилось? – упрямо повторила Роза.

Леон еще какое-то время молчал, а потом вздохнул и отрывисто сказал:

– Тучи. Полчаса назад это были легкие облачка, а сейчас уже как будто собирается дождь.

Роза машинально посмотрела на небо, и спустя секунду тихо ахнула, ухватившись за руку Леона. Тот кивнул ей и она вся похолодела.

– Совпадение исключается? – спросила она тихо.

Леон, казалось, понял ее состояние, потому что в его ответе слышалось желание казаться спокойным:

– За эти три месяца еще ни разу не было плохой погоды. Мы с тобой поэтому и уезжали отсюда на неделю. Не считая этих коротких вылазок на день-два, понятное дело.

– Да-да, я понимаю, – кивнула Роза, но тут голос ее дрогнул и она воскликнула. – Что же это значит? Неужели...

Глубоко вздохнув, Леон кивнул и сказал, со все тем же нарочитым спокойствием:

– Кроме как присутствием поблизости Сетернери это никак нельзя объяснить.

Несколько восклицаний уже готовы были сорваться у нее с губ, когда Роза усилием воли заставила себя плотно сжать их и промолчать. И хотя фраза "Но Анна же с ними никак не может быть связана, мы же это уже выяснили!" продолжала отчаянно биться в ее голове, сказать что-либо она себе позволила только полностью успокоившись:

– Что же нам делать?

Странно, но именно после этих слов, сказанных ровным тоном, Леон взглянул на нее с беспокойством. Он чуть заметно сжал ее руку, словно желая таким образом ободрить.

– Все будет в порядке, – твердо сказал он, и улыбка скользнула по его напряженному лицу. – Не волнуйся. Мы со всем этим разберемся.

Перед глазами у Розы вновь встал Плутон, и она быстро моргнула. Леон еще раз посмотрел на небо, затянутое тучами.

– Пока что они просто в городе, – сказал он. – Если бы они были рядом, мы бы почувствовали их. Ты бы тоже почувствовала, Роза. А пока что просто ухудшилась погода. Ничего страшного.

Но несмотря на его уверенный тон, на протяжении всего дня Леона не покидало беспокойство. Роза это видела, и с тревогой представляла себе, как Сетернери кружат по городу, карауля и, быть может, подкрадываясь к ним со всех сторон.

О том, что Леон обладает перед ними каким-то особенным преимуществом, Роза не думала. Не то чтобы она не верила в его способности, но просто не представляла себе, как эти самые способности помогут им, в том случае если на них нападут сразу с десяток Сетернери. А в том, что это возможно, она уже почти не сомневалась. Страх перед возможностью быть схваченными Сетернери, не покидавший ее на протяжении первых дней в Ленинграде, теперь вернулся, и целая череда мрачных видений проносилась теперь перед ее глазами.

Леон сделался молчаливее, и, пока они сидели в гостиной у Анны, навестив ее как и всегда, он едва ли сказал больше десяти фраз. Весь день он что-то обдумывал, и только под вечер, когда Роза уже сидела с книжкой в кровати, обратился к ней со словами:

– Ты не заметила – она ничего не говорила про предчувствия?

– Анна? – Роза захлопнула книжку и обняла колени руками.

Леон кивнул, и она положила на колени подбородок, так что волна рыжих кудряшек скользнула со спины и закрыла ей с обеих сторон лицо. Роза поспешно перекинула их через одно плече, и только потом ответила с виноватым видом:

– Я не помню. Кажется, да.

Судя по ответному взгляду Леона, и он во время визита к Анне был не слишком-то настроен ее слушать. И Роза прекрасно поняла его, а потому добавила:

– Если ты так думаешь, значит – говорила. Вполне возможно, что она что-то чувствует. Нам следовало ее предупредить, – тихо докончила она. – Рассказать о том, что означает ухудшение погоды. Может, это даже как-то связано с... – внезапно настигнутая догадкой, Роза побледнела и ахнула. – Лео, а может это как-то быть связано с тем, что с ней случилось? То есть, что с ней должно было случиться, исходя из письма. Из-за плохой погоды она почувствовала себя хуже, а ведь она и так еще не успела восстановиться после рождения Софии! Возможно, Сетернери специально захотели навредить ей, – прибавила она, хоть и несколько неуверенно. – Она ведь Солтинера, может, они узнали об этом?

– Анна ведь писала о парне, с которым рассталась, – сказал Леон, качая головой. – Все связано с этим.

– Но присутствие Сетернери могло ухудшить ситуацию, – упрямо повторила Роза. – Не могла же Анна просто так умереть? Если бы их не было в городе, то продолжала бы стоять хорошая погода – все-таки мы, если верить тому письму, еще были здесь... в тот момент.

В глазах Леона мелькнуло странное выражение, и он сказал:

– София сказала, что ее нашли в комнате с задернутыми шторами. Я это запомнил. Анна намеренно лишила себя света – то есть Сетернери тогда были ни при чем.

Роза замолчала и зябко поежилась, пытаясь не представлять себе этой картины. Леон подошел к ней и обнял за плечи, поцеловав в волосы. Как и всегда, Роза почувствовала исходящее от него тепло, и напряжение, сковывающее ее, начало исчезать.

– Мы не позволим ей умереть, – сказал он ей. – Поверь мне, Роза, не позволим. Мы обязательно спасем ее, чего бы это нам не стоило. Мы будем чаще навещать ее, и тогда ничего страшного не случится. Все будет хорошо.

Глава 10

Вечеринка

Как ни горели Роза и Леон желанием обсудить все происходящее с самой Анной, ограничиваясь в разговоре с нею все теми же намеками, прошло целых три дня, прежде чем та решилась поделиться с ними своими опасениями. Но и тогда она рассказала им лишь о каких-то своих тревожных снах и общем беспокойстве. Ничего конкретного она так и не сказала, а на следующий день и вовсе сообщила друзьям, что успокоилась и больше не тревожится.

Леон с Розой не знали, что и думать. Погода все не улучшалась, но при этом не было никакой причины полагать, что присутствие Сетернери в Ленинграде именно в это время – отнюдь не простое совпадение. Они не попадались им на глаза, их вообще словно не было в городе, и только вид тяжелых туч и дождя ежеминутно напоминал о них. И при всем при этом Анна, хотя до дня рождения ее дочери оставались считанные дни, продолжала спокойно сидеть у себя в квартире, целыми днями не покидая ее. Она не выказывала беспокойства, спокойно вязала, сидя у залитого дождем окна, и строила какие-то свои планы. А в том, что планы эти не связаны ни с кем-то конкретно, Леон и Роза убедились накануне восемнадцатого ноября – Анна объявила, что сразу после рождения ребенка она планирует устроить праздник. Вечером того же дня она почувствовала себя плохо, а на следующее утро уже родила дочь, которую назвала Софией.

– Я ничего не понимаю, – сказала Роза, когда тем же вечером они с Леоном бродили по залитому дождем городскому парку. – Неужели она все-таки что-то скрывает от нас? Неужели мы упустили момент, и она уже с кем-то познакомилась? Но это же невозможно, она выглядела все это время так невинно, да и зачем ей врать нам? Я ничего, ничего не понимаю!

Леон машинально провел рукой по ее спине, но взгляд его был все так же отрешенно устремлен куда-то в воздух. Роза поморщилась и вдохнула холодный воздух, чувствуя себя совершенно растерянной.

– Слушай, а мы не можем попросить Анну просто уехать из города на эти четыре-пять дней? – спросила она понуро. – Или вообще... Мы не можем забрать ее с дочерью с концами в тот же 2013 год? Пусть живет себе и дальше в Санкт-Петербурге...

Но Леон только усмехнулся.

– В первом случае – мы не знаем, где именно она должна познакомиться с этим типом, – сказал он. – Это может случиться где угодно. А во втором – София просто никогда не познакомится с мужем и не родит твою маму. Нет, Софию ни в коем случае нельзя никуда увозить. Это просто опасно.

Какое-то время они шли молча, а потом пошел дождь и Леон раскрыл над ними зонтик.

– Есть что-то, что мы упустили, – пробормотал он задумчиво. – Но как я ни стараюсь понять, что же именно, мне это не удается. А ведь осталось всего четыре дня, – добавил он, перекрывая барабанный стук капель по зонту. – Четыре дня... О чем же она думает, хотелось бы мне знать!

– Значит, ты считаешь, она все-таки скрывает от нас, что уже с кем-то познакомилась?

– Не знаю, – Леон качнул головой. – Сейчас мне уже начинает казаться, что София сама написала то письмо, и зачем-то придумала эту историю с темной комнатой... А еще и эта вечеринка по случаю дня рождения Софии... Более неподходящего времени для праздника сложно себе представить! Не удивлюсь, если Анна захочет устроить все именно двадцать второго числа.

Леон переложил зонтик из одной руки в другую и вздохнул. Роза хмуро улыбнулась и сказала:

– Ты ошибся на один день. Я слышала, праздник намечается на двадцать первое число – она мне это сказала сразу перед тем, как мы ушли. София как раз проснулась и стала кричать, но точную дату я все-таки услышала.

Леон оживился и лицо его разгладилось, когда он посмотрел на Розу.

– Ты в это время уже вышел из комнаты, – добавила та, перехватывая его взгляд. – Поэтому и не услышал ничего.

– Роза... – Леон неуверенно усмехнулся. – Слушай, но это ведь именно то, что нам нужно! Пускай я и не понимаю, как можно влюбиться и пережить тяжелое расставание в один и тот же день, но это ведь и есть то, что мы искали! Больше она ничего тебе не сказала?

– Что-то про своих приглашенных кузин, пирог с грушами, и точное время праздника – восемь часов вечера.

Леон прикусил губу.

– Поздновато, – пробормотал он.

– И что все будет происходить в квартире ее матери – там больше места.

– Хорошо, – кивнул Леон.

– И все, по крайней мере – пока.

Кивнув еще раз, Леон погрузился в глубокую задумчивость, и молчал пока ленивое постукивание дождя по зонту не сменилось громкой барабанной дробью – начался ливень. Переглянувшись, они с Розой стремглав бросились по лужам прямо к выходу из парка, а там быстро спрятались под нависающими над стенами зданий крышами. До дома они добежали будучи до нитки промокшими.

Больше Леон не окидывал их комнату пасмурным взглядом, и на лице его, пока они готовились к празднику, то и дело мелькала исполненная надежды улыбка. Роза же, у которой по мере приближения двадцать первого числа все хуже становился сон и нарастало беспокойство, могла только недоумевать, глядя на него – Леон был само спокойствие. Он мог теперь часами сидеть на подоконнике с книжкой, а когда замечал на ее лице озабоченность и непонимание, то просто садился рядом с ней на кровать, накидывал на нее и себя одеяло, и начинал читать вслух.

– Успокойся, – говорил он, улыбаясь ей своей самой лучезарной улыбкой. – До двадцать первого все равно ничего не случится, а переживать заранее не стоит.

Первое время Розу только удивляло его поведение, но потом, как ни странно, она стала замечать за собой первые признаки появления расслабленности. Леону не только удалось самому успокоиться, но и успокоить ее, хотя Роза и не понимала, почему для этого он выбрал настолько неподходящий момент. Она думала об этом на протяжении всего двадцатого ноября, а когда проснулась на следующий день, то обнаружила, что при мысли о близком празднике не способна испытать даже сотой доли той тревоги, что грызла ее раньше.

Впрочем, ближе к вечеру она уже опять походила на старую, встревоженную версию самой себя. Леон тоже как будто нервничал. Когда на первом этаже дома поднялась суматоха, он стал то и дело отлучаться из комнаты и сбегать вниз, что-то бормоча себе при этом под нос. Пока он носился вверх и вниз по лестнице, Роза в отчаянии выворачивала наизнанку свой чемодан, в надежде найти пристойное для праздника платье. Ничего подходящего так и не отыскав, она в конце концов махнула на это дело рукой, и одела простую белую рубашку, заправив ее в длинную юбку. Вышло не ахти как хорошо, но о таком понятии как красота Роза в эту минуту старалась не думать.

– Сойдет, – пробормотала она равнодушно, собирая волосы в высокий хвост на затылке. – Чай не на бал собрались.

Ровно в восемь часов вечера Леон появившись в дверях их комнаты. Его светлые волосы были гладко зачесаны назад, блестящие туфли на ногах – чисты как стеклышко, рубашка сверкала белизной. Несмотря на очевидно винтажный характер образа, смотрелось все это на нем просто здорово. Роза с удовольствием задержала на нем взгляд, так же, как и сам Леон с улыбкой посмотрел на ее белую рубашку – точную копию его собственной.

– Хотя сейчас нам и должно быть не до этого, – сказал он, подходя к ней и целуя. – Но ты выглядишь потрясающе.

– Правда? – искренне удивилась Роза, покраснев от удовольствия. – Я думала, это... Так что там – внизу? Анна здесь?

Леон покачал головой и что-то в его лице тут же напряглось.

– Ее самой пока нет, но уже пришли некоторые ее родственники. Я не помню, как их зовут. Ты готова? Идем?

Роза кивнула и вздрогнула, когда за окном послышались далекие раскаты грома. Дождь вовсю барабанил по стеклам вот уже целые сутки, а за последние два часа к нему прибавился еще и ветер. Теперь он уныло и протяжно свистел в трубах, охапками разбрасывая по городу побуревшие листья. Несколько из них уже лепились к окну, дрожа и обливаясь дождевыми каплями.

Отвернувшись от окна, Роза поспешно подошла к Леону и оба они вышли за порог комнаты, закрыв за собой дверь. Пройдя по коридору к лестнице и обменявшись напоследок решительными взглядами, они спустились вниз.

Первый этаж едва не трещал по швам – такой высокий уровень концентрации смеха и голосов был в воздухе. В гостиной столпилось около двадцати гостей, и все они переговаривались, шутили, вздыхали и удивлялись. Запахи их одеколонов смешивались с ароматами приготовленной еды, и вся эта смесь, казалось, легко могла взорваться – стоило лишь зажечь спичку.

Было что-то неестественное в том, с каким усердием все присутствующие пытались не замечать бушующей снаружи непогоды. Окна были закрыты и занавешены ажурными шторками (несмотря на то, что последние остатки кислорода в воздухе должны были вскоре приказать долго жить), а гул ветра заглушал не менее громкий гул голосов.

Ступив в толпу, Роза с Леоном тотчас же поняли, что им незачем бояться повышенного к себе внимания – никто их просто не заметил, разве что пара девушек принялись с интересом поглядывать на Леона из под густо накрашенных, полуопущенных ресниц.

Присутствующих можно было разделить на три группы. Первая состояла из парней самого нежного возраста – некоторых еще можно было назвать мальчиками, вторая – из надушенных и блестящих укладкой девушек возраста Розы, и третья, самая большая группа, представляла собой сборище добродушных и пышнотелых тетушек. Все они были как на подбор – кругленькие, с кудрями и с повязанными на шее платочками. Они явно сознавали, что занимают в данном сборище главенствующее положение, потому что совершенно беззастенчиво этим пользовались. Если какая-нибудь дама замечала отбившегося от гудящей компании мальчика, то спешила разговорить этого несчастного, или, что еще хуже, схватить за его бледную, худую руку и потащить в самый центр гудящего "улья". Там парнишку одаривали куском пирога с грушами, и пока тот не съедал все до крошки, уйти ему не позволяли. Исходя из этого, не было ничего удивительного в том, что парней в комнате почти не было – либо все они уже успели незаметно сбежать, либо просто с самого начала не пожелали прийти. Что было, по мнению наблюдающей Розы, мудрым решением. Она бы и сама предпочла уйти, если бы могла. И дело было не только в их с Леоном миссии – помешать знакомству Анны с таинственным неизвестным, – но и в том, какую роль играл на этой вечеринке сам Леон. Учитывая количество надушенных девушек с одной стороны, и скудные остатки бледных и скучающих парней с другой, не было ничего удивительного в том, что Леон вскоре начал привлекать к себе повышенное внимание. На него поглядывали со все возрастающим интересом, а некоторые девушки вскоре и вовсе начали подходить ближе, таинственно изображая при этом скромность и незаинтересованность.

Какое-то время Роза просто кисло смотрела на них. Девушки были сплошь сверкающие намеками глаза и яркие платья в цветочек, и даже если Леон не показывал, что замечает их уловок, это ее ничуть не успокаивало. Ее и так не слишком-то радовала необходимость ждать неизвестного поклонника-убийцу Анны в пропахшей пирогом с грушами комнате, а эти девушки попросту раздражали.

Фыркнув пару раз, Роза вскоре почувствовала, что задыхается в пропитанном различными запахами воздухе. Посмотрев на Леона, она поняла, что и он чувствует себя не лучше.

– Какой-то кошмар... – протянул он, обращаясь к ней. – Хотел бы я знать, когда же этот тип явится. Я готов запереть Анну в нашей комнате, лишь бы покончить с этим ожиданием. Где же она?

Он еще раз оглядел комнату, но безрезультатно – Анны видно не было. Роза задумчиво посмотрела на него и сказала:

– Где она может быть, если она и есть – главная на этой вечеринке? Мы стоим тут уже не меньше получаса...

В глазах Леона мелькнуло беспокойство и он прикусил губу. Взгляд его вновь засновал по комнате.

– Дверь открыта, – пробормотал он. – Можно запросто зайти и уйти оставшись незамеченным.

Роза поежилась и тоже огляделась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она испуганно.

Вместо ответа, Леон взял ее за руку и без лишних слов потянул за собой к двери, прокладывая себе путь свободной рукой. Дойдя до цели, он без лишних слов резко нажал на ручку и дверь распахнулась, явив взгляду забитую людьми лестничную площадку.

Только переступив порог Роза поняла, чем на самом деле было вызвано ее недомогание – не отсутствием воздуха, как ей с самого начала показалось. На лестничной площадке воздуха было достаточно, но вот это ощущение – словно она могла вот-вот потерять сознание, не пропало. Оно усилилось, а когда Леон рывком распахнул дверь на улицу и они вышли под ледяной дождь, она наконец поняла, что с ней происходит. Она лишь однажды почувствовала это, но запомнила на всю жизнь – словно гигантская воронка, засасывающая силы, появилась где-то поблизости и теперь с воем ветра тянула ее и Леона к себе.

Задохнувшись от внезапно пронзившей ее догадки, Роза резко остановилась и отдернула руку. Леон повернулся к ней и в его глазах Роза прочла то же мрачное озарение, которое навярняка было написано сейчас и на ее лице, и по вине которого на нее теперь волнами накатывал страх.

– Сетернери, – прошептала она, едва заглушая шум ливня. – Лео!

Еще не успев кивнуть, Леон мертвенно побледнел. Он резко повернулся в сторону двери соседнего дома и из его груди вырвался сдавленный возглас. Схватив Розу за руку, он бросился в ту сторону.

Дверь была распахнута и внутрь дома струями вливался дождь. Ступеньки лестницы отчаянно заскрипели, когда Леон, а за ним и Роза, начали взбегать наверх. Леон первым подлетел к двери в квартиру Анны и толкнул ее. Та поддалась и он ввалился внутрь. Запыхавшись, Роза последовала за ним и чуть на него не натолкнулась. Леон замер, глядя в темную комнату.

Розе понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к освещению и различить в темноте силуэт дивана. Что-то вроде плаща свисало с его подлокотника, словно кто-то забыл его, в спешке покидая дом. На полу в беспорядке валялись подушки и одеяло, а на самом диване, неподвижная и тихая, лежала Анна.

– Нет... – выдохнула Роза, метнувшись вслед за Леоном к дивану. – Бог ты мой, нет!

Словно во сне она смотрела, как Леон бросается перед диваном на колени и протягивает руку к запястью Анны. Темнота, царившая в комнате, словно расступилась, и ничего, кроме лежащей без движения девушки, больше не существовало. Даже шум дождя не заглушал отчаянный, испуганный стук сердца Розы, пока она смотрела, в ужасе, на ее бледное лицо, больше ни о чем не думая.

Прошла целая вечность, прежде чем Леон наконец отнял руку от запястья Анны. Глубоко вздохнув, он повернулся к Розе и в темноте та различила на его лице слабую улыбку.

– Включи, пожалуйста, свет, – попросил Леон. – Все обошлось. Она жива, просто без сознания.

* * *

Когда на тумбочке у дивана вспыхнула лампа, Роза вновь повернулась к нему. Руки ее все еще дрожали.

– Но что случилось? – спросила она нетвердым голосом. – Неужели Сетернери? Но при чем же здесь тогда этот парень, в которого она должна была влюбиться?

Леон поднял с пола одеяло и накрыл им Анну. Потом полез за пазуху и достал телефон.

– Хорошо, что мне хватило мозгов хотя бы экономить заряд, – пробормотал он, принявшись быстро что-то нажимать. – Меня бы не удивило, если бы я вообще потерял его...

– Леон!

Оторвав глаза от экрана, он посмотрел на нее невидящим взглядом и сказал:

– Роза, вам надо немедленно вернуться в Сулпур. Для Анны это вопрос жизни и смерти.

Он протянул ей телефон и Роза машинально взяла его.

– Где-то здесь бродят Сетернери, возможно, пытаются найти нас с тобой, – продолжил Леон, вставая на ноги. – После того, что они сделали с ней, они наверняка захотят разделаться и с нами.

Роза испуганно подскочила и вцепилась в его руку:

– Что? – воскликнула она. – Ты хочешь отправить меня с ней обратно, и... Да ни за что на свете!

– Роза... – Леон сделал глубокий вздох и посмотрел ей прямо в глаза. – У нас просто нет выбора. Если Анна останется здесь, то на следующий день просто умрет. Неужели ты не поняла? Никакой несчастной любви не было и в помине – Анну просто использовали! Выкачали из нее все силы и внушили написать тебе прощальное письмо и завещание! Ее просто вычислили и намеренно убили!

Хватка пальцев Розы на его рукаве ослабела и ее рука безвольно упала. Она сглотнула и медленно покачала головой, чувствуя себя не в силах говорить. Леон кивнул на свой телефон, который она все еще машинально сжимала в другой руке:

– Ты справишься. Требуется всего-лишь нажать на картинку с Сулпуром. Когда вернетесь, расскажи обо всем мадам Ришар. Скажи Алексису и прочим, чтобы отправились мне на помощь и сообщи им точный адрес и время.

Но Роза лишь испуганно помотала головой.

– Роза, пожалуйста, – Леон попытался ей улыбнуться. – Я вернусь, как только передам Софию Речным и объясню родным Анны ситуацию. Я не собираюсь никого ловить, по крайней мере пока. Иди же!

Наблюдая за собой словно со стороны, Роза подняла палец над яркой картинкой Сулпура и еще раз взглянула на Леона. Тот с секунду колебался, а потом протянул к ней руку и крепко обнял, прижав к себе.

– Мадам Ришар и прочие наверняка будут ждать тебя, – прошептал он, целуя ее в волосы. – Ты только скажи им, где и как меня найти, и... Я вернусь с ними в ту же секунду, ты же знаешь. В Сулпуре нет времени.

Роза всхлипнула, попытавшись выдать это за смешок, а когда Леон разжал руки и отошел на шаг, она ухватилась за рукав платья Анны и вновь перевела взгляд на телефон. Палец ее дрогнул, коснувшись прохладной поверхности экрана, и тут же вспыхнул белый свет. Не прошло и секунды, как комната исчезла, а вместе с ней и Леон – все утонуло в белом вихре.

В первую секунду ей показалось, что Каталог заклинило, и они с Анной застряли где-то между двух точек, повиснув в белом, жарком и сверкающем пространстве. Яркий свет продолжал немилосердно слепить, а гул человеческих голосов едва не оглушил ее, заставив еще сильнее вцепиться в рукав платья Анны. Она отчаянно зажмурилась и почувствовала, что ноги ее неудержимо слабеют и в глазах начинает темнеть.

Сквозь пелену жара она ощутила чье-то прикосновение к своему плечу и сквозь туман гула различила голос мадам Ришар – он звучал совсем близко:

– Пауль, возьми ее на руки, быстро! Роза, девочка, ты слышишь меня?

Волна облегчения захлестнула ее и она открыла глаза. Это был Сулпур. Знакомая площадь перед Б-центром была полна народу. Люди все прибывали, а некоторые в скором порядке вставали вокруг нее, Анны и мадам Ришар, отгораживая их кольцом от толпы.

Успев увидеть лишь обеспокоенное лицо последней, Роза зажмурилась вновь, почувствовав в глазах невыносимую резь. Мысли ее слегка ожили, и она сказала, не открывая глаз:

– Мадам Ришар, нужно помочь Леону...

Голос ее прозвучал слабо, а так как вокруг гомонила толпа, Роза решила, что мадам Ришар ее вообще не услышала – она уже отдавала следующие распоряжения:

– Пауль, отнеси ее в М-центр, скорее! Лена, Алексис, идите сюда!

Послышался голос Лены – испуганный и растерянный:

– Но где же Леон? Роза, где он?

На сей раз Розе удалось открыть глаза, не почувствовав при этой режущей боли. С трудом она сосредоточила взгляд на мадам Ришар, Лене и Алексисе. Она увидела за их спинами и фигуру Пауля, который удалялся, с трудом удерживая в руках обмякшую Анну. Роза вздрогнула.

– Ей нужно солнце, – пробормотала она, ухватившись за руку мадам Ришар. – На нее напали Сетернери, и...

– Я знаю, не беспокойся, – мадам Ришар с готовностью кивнула. – Дорогая, где Леон?

Заплетающимся языком Роза объяснила, в каком времени и месте оставила его, и Алексис с Леной тут же полезли в карманы за телефонами. Марты, как заметила Роза, нигде видно не было.

– Леон сказал, чтобы я рассказала вам все, – добавила она, вновь повернувшись к мадам Ришар.

Но та лишь мягко улыбнулась ей.

– Мне все известно, – сказала она, положив руку ей на плече. – Вы большие молодцы. Можете отправляться, – добавила она, взглянув на Алексиса и Лену.

Но те, судя по их лицам, и не собирались дожидаться ее позволения. Едва отыскав нужное событие, они нажали на экраны телефонов и почти одновременно исчезли, чтобы тут же возникнуть вновь – на этот раз с Леоном.

К большому облегчению Розы, он выглядел совершенно как обычно, разве что был бледен. На нем была та же самая рубашка, в которой они были на злополучной вечеринке, а в руке он держал чемодан. Лена тоже была с чемоданом, а также и с сумкой – Роза узнала свои вещи, – а Алексис держал в руках только телефон. Все трое казались до смерти уставшими, хотя Леон выглядел получше. Оглядев всех, он устало улыбнулся и обнял Розу.

– Софию взяла пара по фамилии Речные, – сказал он, взглянув на мадам Ришар. – Мне удалось уговорить их довольно быстро... Буквально за день. Анна в порядке?

Он посмотрел на Розу, а та в свою очередь взглянула на мадам Ришар.

– Думаю, все обойдется, – сказала та. – Мы займемся ее лечением. А вы пока идите – отдохните. Завтра мы все обсудим.

Леон и Роза переглянулись, а потом послышался голос Лены:

– Я думала, мы сможем все это обсудить немедленно, как только вернемся...

Обращалась она, как поняла Роза, совсем не к Леону, а к мадам Ришар. Очевидно, за то время, что они с Алексисом провели с Леоном в Ленинграде, тот успел им многое рассказать обо всем случившимся. Возможно даже, они успели прийти к каким-то заключениям. А что до нее самой, то она чувствовала себя совершенно растерянной. Из того, что успел сказать ей Леон, следовало лишь, что вину за свое неудавшееся покушение на Анну должны были понести Сетернери. Но ничего кроме этого она до сих пор не знала.

Но мадам Ришар, к которой обратились взгляды не только Розы и Лены с Алексисом, но и самого Леона, только улыбнулась им.

– Завтра мы все обсудим, – повторила она. – Сегодня Анну нельзя тревожить. А без нее, – добавила она твердо, – говорить нельзя.

Уговоры оказались бесполезны. Мадам Ришар только повторяла, что им прежде всего нужен отдых, как и Анне, и что все разговоры вполне могут подождать до утра. Роза, которая покинула Ленинград в десятом часу вечера, сопротивлялась меньше остальных. Леон тоже вскоре смирился с необходимостью ждать, и вскоре оба они покатили свои чемоданы в сторону аллеи, где их готовился поприветствовать стеклянными стенами такой знакомый дом.

Когда их встретили Эллен и Тео Леруа, Роза порадовалась тому, что так устала и не так ярко реагирует на происходящее – воспоминания о том, что сказал Леон относительно причины, побудившей его родителей пригласить все семейство Филлипс пожить у них, при виде четы Леруа услужливо всплыли в ее сонном сознании, затмив даже тревогу за Анну. И хотя ни Эллен, ни Тео не могли знать, что случилось между их сыном и Розой за три месяца их отсутствия, сама Роза чувствовала себя в их компании неловко. Здороваясь с ними она краснела, а когда Эллен Леруа предложила отложить все разговоры на завтра, она лишь благодарно и с облегчением согласилась – действительно, все это вполне могло подождать. И неловкие минуты откровений, и мрачные рассказы о злоключениях, приключившихся с Анной – весь этот "винегрет" заслуживал того, чтобы посвятить обсуждениям по меньшей мере день. А то и неделю, кто знает.

Леон, судя по его молчанию, был с ней одного мнения, и никогда еще Роза не чувствовала такого к нему расположения, как в этот вечер. Вместо того, чтобы тратить последние силы на бессмысленные изречения вроде "Мы справились!", или "Ты был просто великолепен!", они пожелали другу другу спокойной ночи, сонно улыбнулись и разошлись по своим комнатам. Больше они в этот день не виделись.