Текст книги "Солтинера. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ледок Диана Дмитриевна
Солтинера. Часть вторая

Глава 1

Русская родственница

Весь остаток дня Роза провела, представляя парящий над своей головой большой восклицательный знак. Попытки хоть как-то схематизировать полученную информацию не приводили ни к чему иному, как к очередной лавине вопросов, на которые у нее не имелось ответа, и о спокойствии нечего было и думать.

Что до Леона, то им так и не удалось поговорить – пока они шли из центра Сулпура домой, то были поглощены самостоятельными попытками все обдумать и молчали, а когда возникла потребность обсудить все услышанное друг с другом – уже вернулись домой родители и братья Розы, и появилась необходимость все рассказать уже им.

В итоге, когда Олив и Рафаэлем были высказаны все их идеи и мысли по поводу этого путешествия, и Тео Леруа предотвратил появление на свет каких-либо "но", закончив разговор словами "Вам лучше лечь пораньше", Розе и Леону не осталось ничего иного, как покорно разойтись по своим комнатам, обменявшись на прощание лишь короткими, растерянными взглядами.

Правда тот факт, что обсудить произошедшее между собой им не удалось, еще не означал, что им также не удалось как следует обдумать все произошедшее самостоятельно – за всю бессонную ночь Роза успела свыкнуться с услышанным настолько, чтобы успеть смутиться по вине сразу нескольких факторов. Во-первых, из-за того, что ехать неведомо куда ей предстояло с одним лишь Леоном, и во-вторых, что сам он по этому поводу не сказал ей ни слова, не выказав по этому поводу даже понятного удивления. Что было бы более чем простительно и понятно, учитывая характер предстоящего путешествия. Можно было подумать, что для него уже не существовало никакой разницы: сам ли он куда-то едет, или же ему навязывают в спутницы совершенно беззащитную школьницу, от которой не знаешь, чего и ожидать.

Думая обо всем об этом, Роза в конце концов порадовалась тому, что очередь страдать и смущаться пришла лишь теперь, ночью. В течение всех этих часов она могла спокойно краснеть, не задумываясь по крайней мере над тем, увидит ли это кто.

Так что уже на рассвете, когда часы безостановочных мысленных диалогов самой с собой подошли к концу, Роза пришла к выводу, что рада этой лавине случившихся с ней событий – их было так много, что можно было с чистой совестью запутаться в них и, следовательно, не думать "очень-то" обо всем поочередно. И решив для себя, что страдать из-за чего бы то ни было ей, поэтому, бессмысленно, она в конце концов задремала.

С несколько взъерошенным Леоном она встретилась, как только вышла утром из комнаты, и через полчаса подозрительно непринужденной беседы, они оба пришли к выводу, что уже вечером могут отправляться на поиски таинственной Анны. Осталось лишь разобраться с несколькими неотложными делами.

Первым делом они заглянули в Сулпур, где на редкость легко им удалось найти Лену с Алексисом, и они вкратце рассказали им о своем предстоящем путешествии. Те также вкратце пожелали им удачи, а потом с готовностью нырнули в толпу прохожих – так быстро, что не осталось никаких сомнений в том, что мадам Ришар или Дженни уже успели запретить им задавать друзьям даже самые невинные вопросы.

Так что уже к полудню и Леон, и сама Роза поняли, что могут отправляться – больше их ничего не задерживало. Чемоданы были собраны, процесс прощания с родственниками прошел настолько гладко, что это откровенно настораживало – особенно это касалось Олив с Рафаэлем – и уже к пяти часам вечера Роза и Леон покатили свои чемоданы в сторону центра.

Было очень жарко, но Роза этого даже не чувствовала. Глядя прямо перед собой, она рассеянно то сжимала, то вновь разжимала хватку пальцев на ручке чемодана, думая о том, в какое неописуемое положение попала. В отличие от Леона, на чьем счету числились уже десятки успешно выполненных миссий, она все еще оставалась прекрасной мишенью для любого Сетернери. А они, если верить словам самого Леона, только и ждали случая, чтобы напасть на них.

– Чего они себе думают, хотелось бы мне знать, – пробормотала она, вновь сжимая пальцами ручку чемодана. – Как их понимать после такого...

Леон, задумчиво смотревший куда-то вперед, повернул к ней голову и вопрошающе вздернул брови. Слегка смутившись, Роза пояснила:

– Я не понимаю, как можно отправлять нас куда-то вместе после того, как стало известно о желании Плутона и прочих Сетернери схватить нас?

– Я тоже думал об этом, – отозвался Леон. – Мне кажется, что несмотря на эту их миссию, мадам Ришар все-таки полагается на... нас.

Голос его изменился, и Роза, заметив это, удивленно на него взглянула. Казалось, что это последнее "нас" сорвалось у Леона с языка непроизвольно, тогда как на самом деле сказать он готовился нечто совсем иное, и лишь случайно выдал себя.

– На нас? – переспросила она, хватаясь с новой силой за ручку злосчастного чемодана. – Ты имеешь в виду себя и этого серого парня, который волочится за тобой сейчас по земле? Потому что твоя тень и то сильнее меня в плане каких бы то ни было способностей.

Задумчивость слетела с лица Леона и он невольно улыбнулся.

– Роза... – пробормотал он полуукоризненно, полушутливо.

Но Роза лишь еще сильнее сжала ручку чемодана, рискуя совсем сломать ее, и независимо тряхнула рыжей гривой. Улыбаясь, Леон пояснил:

– Я имел в виду нас с тобой хотя бы потому, что Анна – твоя родственница, а найти ее нам придется в любом случае, даже если она всего-лишь тезка той женщины, что помогла Плутону, – нахмурясь, Леон тряхнул головой, словно прогоняя из нее лишние мысли, и ясно посмотрел в глаза Розе. – Словом, найти ее у нас получится только с твоей помощью.

– Это еще почему? – искренне удивилась та.

– Потому что лично я даже ее фамилии вспомнить не могу, что уж говорить о каких-либо дополнительных данных.

– Вот как... – огорошено глядя на него, проговорила Роза. – Ну что ж, тогда плохи наши дела. Я тоже знаю только то, что она моя прабабушка, и жила в России. В Санкт-Петербурге. То есть в Ленинграде.

– Я и не подозревал, что у тебя могут быть русские корни, – уважительно протянул Леон. – Значит, Ленинград... Так а почему же она уехала оттуда во Францию? То есть, я хотел сказать, в Англию? Ты ведь родилась в Англии, ты говорила?

– Да, но моя бабушка жила во Франции, – поправила его Роза, поражаясь, как это ему удалось все это запомнить. – Моя бабушка, София, вышла замуж за француза, и переехала в Бове – это городок рядом с Парижем. Там родилась моя мама. А потом, когда они с папой познакомились, то переехали в Англию. А оттуда – обратно, во Францию, но только уже не в Бове, а в Реймс.

Какое-то время Леон молча переваривал эту информацию, а потом медленно проговорил:

– Выходит, твоя бабушка, София, по крайней мере первые двадцать лет своей жизни жила в России с твоей прабабушкой Анной... А кто же твой прадедушка?

– Не знаю, – тут же ответила Роза. – Мне известно только то, что жили они в Санкт-Петербурге, и... Ну, и все. Правда, я помню еще кое-что из рассказов бабушки, но очень отрывочно – все-таки мне было восемь лет, когда она умерла. Но кое-что я помню. Была, например, эта история про букет лилий, да еще и какие-то туманные предостережения...

– Букет лилий? – непонимающе переспросил Леон.

– Да, прабабушка непременно желала, чтобы их возложили ей на гроб, – миролюбиво пояснила Роза. – У нас в семье любят вспоминать об этом время от времени. Бабушка нам часто рассказывала об этом.

На какой-то миг лицо Леона приобрело выражение крайнего недоумения:

– Странное желание, – пробормотал он. – Но... Погоди, но тогда выходит, что она оставила завещание, и, следовательно, умерла своей смертью.

– Ну конечно, – озадаченно согласилась Роза.

– Да, но мадам Ришар ведь сказала, что нам следует разобраться с тем, что с ними обеими случилось. А случилось ведь как раз в то время, когда родилась твоя бабушка, иначе бы она не говорила про конкретный год... И что же это было? Что именно случилось? У тебя есть какие-нибудь соображения?

Глядя на него, Роза напряженно думала, перестав даже сжимать и разжимать хватку на ручке чемодана.

– Бабушка рассказывала о чужаках, – наконец неуверенно произнесла она. – О том, как опасно связываться с незнакомыми людьми. Но о том, чтобы рассказывать что-то о юности... Нет, ничего особенного она не рассказывала. Все-таки я на тот момент еще не слишком-то годилась в слушательницы подобных историй.

Глядя на нее, Леон чуть заметно хмурился, а когда она смолкла, то сказал, словно подводя под всем сказанным черту:

– Тогда нам остается просто отправиться туда, в год рождения твоей бабушки, и все узнать на месте.

Дойдя до Б-центра, Леон остановился в десятке шагов от парадного входа и полез в карман за телефоном. Роза, чувствуя себя отчаянной путешественницей и вообще сорвиголова, отважно принялась собирать всю копну своих рыжих кудряшек в пышный хвост. Когда она покончила с этим, то пододвинулась ближе к Леону и доверительно заглянула в экран его телефона.

– Есть, – произнес тот спустя пару минут, останавливая пальцем стремительно летящую на экране ленту Каталога событий. – Год 1926, рождение Софии Мелентьевой. Середина ноября.

– Погоди... – чуть испуганно проговорила Роза. – Как ты можешь это знать? То есть, откуда в твоем Каталоге информация о моих прабабушках?

Леон коротко взглянул на нее и улыбнулся. Улыбка получилась довольно-таки смущенная, Роза это заметила, и уже собралась было добавить еще пару вопросов, но Леон помешал ей это сделать, поспешно ответив:

– Если ты есть в моем КС, то и настроить его на твоих родственников несложно.

– Я думала, что существуют правила приватности, – заинтересованно продолжила Роза, пропустив это объяснение мимо ушей. – Как это тебе удалось настроить свой Каталог на меня и на моих родственников? Странно, как это я раньше не задумывалась над этим, – добавила она тихо.

Леон покачал головой и вновь взглянул на экран телефона.

– Можно это обсудить и потом, ты не думаешь? – спросил он. – Мы с тобой собираемся отправиться в прошлое столетие, и еще, к тому же, в Россию...

– Ничего, – успокоила его Роза. – Ты ведь мне сам говорил, что времени в Сулпуре все равно что нет. Можем оттягивать наш отъезд хоть на час, хоть на сутки – на времени прибытия это никак не отразится.

Леону не удалось сохранить серьезное выражение лица и он усмехнулся.

– Расскажи же, – Роза прожгла телефон нетерпеливым взглядом. – Ты же понимаешь, как мне это интересно. А если бы у меня был Каталог событий, и в нем бы упоминалась точная дата свадьбы твоего прадедушки и присутвовали ссылки на то, какая тогда стояла погода и сколько на торжестве присутствовало гостей?

Задумчиво глядя на нее, Леон машинально помахивал рукой с зажатым в ней телефоном. Взгляд его, последнее время такой напряженный, теперь стал мягким и даже как-то потеплел. И Роза почувствовала, как воинственность покидает ее вместе со всей игривостью.

– Это сложно объяснить, – тихо проговорил Леон, наблюдая за тем, как она ворошит носком ботинка пыльную землю. – Я знаю только два способа это сделать. Первый – тебе дают задание защитить кого-то, и тогда имя этого человека вводится в КС вручную. И второй способ – имя появляется само, и держится какое-то время в списке событий. Если ты заинтересован в событиях, связанных с этим человеком, имя его присутствует там постоянно, и количество связанных с ним событий увеличивается. Если же он тебе неинтересен – все связанные с ним события очень скоро исчезают из Каталога.

Получив ответ, Роза на какой-то короткий миг растерялась, разрываясь между стремлением уточнить, как же она попала к нему в Каталог, и желанием быстро сменить тему. Борьба между этими противоположными порывами была короткой, но жесткой, и победило желание сменить тему.

Сделав вид, что заинтересовалась пылью под ногами, Роза позволила Леону вернуться к изучению экрана его Каталога.

– Хорошо, – вскоре подытожил тот, словно никто его и не прерывал. – Мы попадем в Санкт-Петербург... в Ленинград после полудня, и... Да, кстати, лучше всего нам действительно появиться там за несколько месяцев до рождения Софии. Так мы хотя бы успеем узнать, что к чему – если, конечно, вообще найдем ее к тому времени. Думаю, месяца три-четыре нам хватит на все про все, как считаешь?

– Хватит, – кивнула Роза, все еще размышляя над загадкой Каталога.

– Получается середина августа... – Леон задержал палец над особенно яркой картинкой в телефоне и посмотрел на Розу. Взгляд его вновь посерьезнел, и он сказал, словно подчеркивая каждое слово: – Пока будем там, не отходи от меня ни на шаг. Держимся вместе, что бы не случилось, хорошо?

Роза, несколько тронутая его попыткой говорить с ней строго, подавила улыбку и кивнула.

– Легко, – простодушно сказала она. – Ты, что же, считаешь, что я соскучилась по голодовке?

На лице Леона мелькнула слабая улыбка, но он промолчал, и лишь глубоко вздохнул, вновь переводя взгляд на экран телефона. Роза, заметив, что он протянул ей руку, с готовностью ухватилась за нее, и почувствовала, как теплые пальцы Леона переплелись с ее собственными и крепко их сжали. И не успела она и приготовиться, как Леон нажал пальцем свободной руки на телефон, и площадь перед Б-центром исчезла.

Глава 2

Анна

В следующий миг их окружила пестрая толпа прохожих. Розу едва не сшиб с ног какой-то пестро одетый господин, сопровождающий даму в не менее броском наряде. Дама окатила их недоуменным взглядом и разразилась веселым смехом, глядя на джинсы Розы. Сопровождающий что-то шепнул ей на ухо и они поспешили прочь, весело переговариваясь.

Леон поспешно засунул телефон куда-то за пазуху и повел несколько ошалевшую Розу прочь через толпу. Они очутились прямо на обочине широкой улицы, наполненной гомонящей толпой прохожих. Из ближайшей двери, украшенной яркой вывеской, доносилась быстрая и заводная мелодия для танцев, звуки саксофона и гул голосов. Дверь то открывалась, то вновь закрывалась, усиляя или заглушая все эти звуки, и выпуская наружу клубы сигаретного дыма, а также и несколько пестрых фигур за раз. Не оглядываясь, фигуры эти образовывали маленькие группки и таким образом растекались кто куда по улице, хаотично что-то выкрикивая и смешиваясь с серой массой прохожих. Некоторые же устремлялись прямо к дороге, где эффектно запрыгивали в двери громыхавших по рельсам трамваев.

Роза зачарованно смотрела на все это – так же, как прохожие недоуменно оглядывали ее саму. Многие молодые девушки провожали любопытными взглядами Леона, и Роза, заметив это, невольно нахмурилась.

– Идем отсюда, – тихо сказал Леон, наклонившись к ней. – Лучше не привлекать к себе внимания.

Нервно прикусив губу, Роза согласно кивнула.

– А что это за месяц? Это август? – стараясь говорить так же тихо, поинтересовалась она. – Ты ведь, кажется, не хотел выбирать именно тот месяц, в котором все должно произойти? То есть, я имею в виду, когда все произошло.

Чувствуя себя совершенно растерянной и ошеломленной, Роза обрадовалась, обнаружив, что голос ее не дрожит, колени не подгибаются, и вообще не возникает потребности упасть без чувств. Нет, хотя внутри она сейчас и походила скорее на беззащитного морского рачка, потерявшего свою раковину, внешне она все еще могла делать вид, будто такие вот променады по России начала двадцатого века – для нее самое обычное дело.

Что-то в выражении глаз Леона, пока он слушал ее, изменилось, и Роза испугалась, что ее все-таки раскусили. Но тут Леон сказал, совершенно спокойно и даже как-то отрешенно:

– Сейчас середина августа, 1926 года. В ноябре, через три месяца, родится твоя бабушка.

Собираясь встретить его ответ меланхоличным кивком, Роза, к собственному стыду, тихо пискнула.

– Мамочки... – пробормотала она, машинально стискивая руку Леона, которую тот еще не успел отнять. – Я сойду с ума!

– Успокойся, – Леон ласково потрепал ее свободной рукой по плечу, заставив вздрогнуть. – Это все – только цифры. Можешь думать, что мы все еще находимся в двадцать первом веке – на реальности это никак не отразится.

Бросив вокруг обреченный взгляд, и заметив, как проходившая мимо бабулька вдруг подозрительно ускорила шаг, Роза испустила свистящий вздох и печально поморщилась.

– Все в порядке, – пропел Леон, словно произнося какое-то заклинание. – Я рядом, я с тобой.

И он стиснул ее руку, демонстрируя таким образом свою правоту. Глядя на него, Роза робко улыбнулась и подошла ближе. Леон потянул ее за собой вперед, одновременно переставляя поудобнее свой чемодан. Роза осторожно стиснула ручку своего собственного чемодана, словно проверяя, не растаял ли еще тот в воздухе, и поплелась следом.

Свернув в довольно-таки зловещий на вид переулок, они вскоре вышли на просторную улицу, украшенную двумя рядами тощих, высоких кленов. Людей здесь было меньше, и все они, по большей части, степенно прохаживались под куцыми кронами. Мимо зданий время от времени проезжали, отчаянно громыхая, неизменные трамваи, и на бордюр выпрыгивали помятые на вид горожане, тут же спешившие отойти подальше от дороги.

Не желая привлекать к себе лишнего внимания, Роза и Леон медленно брели по улице, то и дело обмениваясь взглядами, и держась так близко, что каждую минуту один грозил наступил на ногу другому.

Сжимая пальцами одной руки чемодан, а другой – все еще цепляясь за руку Леона, Роза молча осматривалась, и с каждой секундой ее становилось все сложнее бороться с тревогой. Мало того, что они очутились в совершенно незнакомой стране, так еще и главная их задача – найти в этом городе девушку, которую они с Леоном никогда и в глаза не видели.

– Думаю, она будет на тебя похожа, – вдруг сказал ей Леон, тоже глядя в толпу, – мы ее сразу узнаем, я уверен. Родственники всегда похожи.

Роза наклонила голову, но особо эти слова ее не успокоили. Какая разница, похожи они будут или не похожи. Вероятность того, что они найдут ее еще до наступления темноты – почти равна нулю. И здесь не поможет ни схожесть, ни Каталог с событиями.

Вскоре последний тощий клен остался позади, и впереди засеребрилась вода реки, через которую вел широкий мост. Украшавшие мост фонари на изящных, изогнутых ножках нагибались над прохожими, и, казалось, едва не вздрагивали от испуга, когда мимо них с грохотом проезжал очередной трамвай или редкий автомобиль.

Оглядевшись, Роза обнаружила, что река эта, по всей видимости, отнюдь не являлась чем-то вроде несущественного ручейка, но представляла из себя настоящую гордость города. Своего рода его визитную карточку – реку, которую украшают разнообразными мостами и декорируют красивыми дорожками. Здесь совершали свои прогулки горожане, и, судя по их количеству, можно было предположить, что набережная для них – это самое привычное для променада место. И что привлекала их сюда именно река, или, что тоже было возможно, близость какой-нибудь красивой улицы или аллеи.

Поглазев на прохожих, Роза в конце концов перевела выжидательный взгляд на Леона. Тот улыбался.

– Судя по всему, этот город редко принимает солнечные ванные, – усмехнулся он. – Гляди, какое оживление – явно погреться на солнце решили по меньшей мере две трети горожан, а то и все сразу.

– Ты думаешь, это из-за погоды? – Роза удивленно вскинула брови.

Леон пожал плечами.

– Санкт-Петербург входит в список городов, менее всего посещаемых Солтинера, – ответил он. – Не то чтобы нам было запрещено бывать здесь из-за этого закона о защите погоды, просто именно в этом городе чаще всего нет необходимости охранять кого-либо от Сетернери. Их здесь почти не бывает.

– Погоди, погоди, – поспешно проговорила Роза. – Какой закон?

– О защите погоды, – повторил Леон. – Нам запрещается находиться на территории некоторых стран дольше определенного времени – задержка может привести к нежелательным последствиям, вплоть до опасной засухи, или гибели урожая, или просто какой-нибудь неестественной погодной аномалии. К примеру, нам нельзя бывать в Бразилии, когда там сезон дождей. Поэтому наша столица и находится в пустыне, – пояснил он, улыбаясь. – Отсутствие дождей там никому не принесет вреда.

Роза вспомнила, как примерно о том же ей говорил Николас Марино, и мысленно улыбнулась – тогда его слова показались ей начисто лишенными смысла.

– Николас Марино, когда мы еще только знакомились, задал мне парочку вопросов о Солтинера, – сказала она. – В том числе он спрашивал и об этом законе. Правда, в иной форме. Мне тогда это показалось забавным... Как и вопрос про влюбленных Солтинера: что их выдает.

Произнеся эти слова самым безразличным тоном, Роза, тем не менее, вся напряглась. Она помнила, как провалилась ее попытка узнать об этом еще в день их разговора с Николасом – тогда она так и не смогла ни с кем поговорить на эту тему, поскольку тем же вечером Леон сообщил, что отправляется в Реймс. И после этого она уже была неспособна думать о чем-либо другом, хотя ее и не покидало ощущение, что она забыла о чем-то важном. О чем-то таком, что ей следовало бы прояснить как можно скорее.

Глядя на Леона, и чувствуя, как сердце тяжело бухает где-то у горла, Роза даже затаила дыхание, ожидая услышать от него встречный вопрос или же сразу пояснение. Но напрасно. Каким бы хорошим информатором ни был до сих пор Леон, на сей раз он выглядел растерявшимся и даже ошарашенным. Несколько раз моргнув, он недоуменно воззрился на нее:

– Странный способ налаживать контакт с учениками, – пробормотал он, удивленно вскинув брови. – Не думал, что Ник на такое способен.

– Ник? – смущенно повторила Роза.

Коротко кивнув, Леон слабо улыбнулся ей, но пускаться в объяснения не стал. Уткнувшись взглядом то ли в толпу, то ли в какие-то невидимые глазу пылинки в воздухе, он молча засунул руки в карманы. Вид у него сделался такой, что Роза почувствовала желание мысленно поклясться себе в том, что до самой смерти не затронет больше тему о влюбленных Солтинера. Но не успела она и покаянно вздохнуть, как Леон вдруг прервал молчание и отрывисто произнес:

– Роза, смотри.

Растерянно взглянув на него, Роза, спустя секунду, также быстро перевела взгляд на толпу прогуливающихся по мосту людей.

Купаясь в солнечных лучах, по выложенному булыжником мосту медленно брели толпы горожан, хаотично следуя каждый в своем направлении. Здесь были и молодые женщины с низкими колясками, и щеголеватого вида мужчины в шляпах, и дети, и даже несколько собак лениво лежали в тени. Кто-то шел в одиночку, кто-то был чьим-то сопровождающим, и все, кто быстро, кто медленно, шли каждый в свою сторону, почти не обращая внимания на окружающих. Это движение было настолько стабильным, и казалось таким естественным, что неподвижность, напротив, обращала на себя внимание. И хотя было сложно увидеть хотя бы одну неподвижную фигуру в этой толпе прохожих, все же, единожды обнаружив ее, отвести взгляд было сложно.

Потратив несколько секунд на пустое глазение на массу горожан, Роза, спустя секунд пять, удивленно нахмурилась. Ее взгляд остановился на неподвижной фигуре девушки, стоявшей у перил моста и подставившей лицо солнцу. Было в ней нечто такое, что вызывало не только интерес, но странное ощущение дежавю. Ее уложенные в чуть растрепавшуюся косу волосы отливали на солнце рыжиной, белые руки изящно лежали одна на другой, касаясь шершавых перил моста, а подбородок был поднят с таким расчетом, чтобы все лицо было подставлено под солнечные лучи. Она стояла неподвижно, и только ткань ее легкого платья чуть двигалась на ветру, ложась складками в области колен, и нагягиваясь в области выпирающего мягкой дугой живота. И как ни близко она стояла к перилам, все же не обратить внимание на эту часть ее тела было сложно – она ждала ребенка.

Роза и Леон медленно двинулись вперед, не отводя глаз от девушки, словно опасаясь, как бы она не растворилась в воздухе. И оба ахнули, когда та вдруг оттолкнулась рукой от перил и повернулась к ним лицом.

Лишь каштановым цветом волос и их длиной отличалась девушка от наблюдающей за ней Розой – разумеется, не считая также различия в виде беременности. В остальном же, Роза увидела перед собой почти точную свою копию – у девушки был тот же овал лица сердечком, те же изогнутые, рыжеватые брови, того же разреза глаза. И цвет их, как выяснилось позже, тоже совпадал почти в точности – они были светло-зеленого цвета.

Не чувствуя на себе взгляда Леона, Роза завороженно смотрела на девушку, думая лишь в том, что видит перед собой свою родственницу, и что родственница эта, по какому-то невероятному совпадению, выглядит почти в точности так же, как и она сама.

Так как и сама девушка была не менее поглощена процессом разглядывания Розы, то никакой негативной реакции с ее стороны не последовало, когда и сама Роза, и Леон остановились прямо перед ней. Она даже попыталась им улыбнуться, неловко прикрывая рукой выпирающий живот.

Встретившись взглядом с несколько растерявшимся Леоном, Роза поняла, что и сама она выглядит немногим лучше, и нерешительно произнесла по-английски:

– Добрый день. Простите, что потревожили вас, но... Вы меня понимаете?

Она чувствовала себя очень странно, обращаясь с такими словами к коренной россиянке, притом вот так запросто, подойдя к ней как к давней знакомой. Даже несмотря на их очевидное сходство – она бы не удивилась, если бы девушка, в ответ на ее слова, окатила бы ее непонимающим взглядом, или и вовсе поспешила бы уйти. И это было бы вполне естественно, учитывая их с Леоном внешний вид – хотя Роза и представления не имела, как именно следует выглядеть и вести себя приезжей, 1926 году в России. Возможно, им с Леоном и вовсе теперь грозило что-нибудь вроде штрафа за приставания к горожанке.

Но несмотря на ее опасения, девушка и не подумала уйти – напротив, она дружелюбно им кивнула, проговорив без малейшего акцента:

– Ничего страшного, я так и думала, что произойдет нечто подобное...

Вздрогнув от неожиданности, Роза почувствовала, как ее прямо-таки распирает от желания спросить, что же именно она под этим подразумевает, и взглянула на Леона. Вид у того был не менее удивленный, если не сказать больше.

– Нечто подобное? – быстро спросил он. – Что же именно?

– Это сложно объяснить, – отозвалась девушка, робко глядя на него.

Она явно смутилась, но в то же время пока не выказывала и намека на свое нежелание разговаривать. Переводя взгляд то на Леона, то вновь возвращаясь к лицу Розы, она машинально теребила одной рукой жесткий воротничок своего платья, так что тому начала грозила опасность оторваться.

Глядя на нее, Розе вдруг заподозрила, что не только одной лишь внешностью исчерпывается их схожесть, но и ничем иным, как самим отношением к ситуации. Как ни странно было допустить подобную мысль, но казалось, будто и сама девушка прекрасно осознает, с кем встретилась, и только страх быть непонятой мешает ей говорить с ними прямо – так же, как мешкали и Роза с Леоном, не находя нужных слов.

Леон первым пришел в себя, и, глядя на обеих смущенных девушек, произнес:

– Первым делом, позвольте нам представиться. Меня зовут Леон Леруа, ее – Роза Филлипс. Мы жили во Франции, но у Розы есть русские родственники, и отчасти из-за этого мы решили посетить вашу страну.

– Навестить их? – предположила девушка, у которой, при упоминании слова "Франция", глаза вспыхнули интересом.

– Да, верно, – неловко согласилась Роза.

– Вот как, понятно, – и добавила, задумчиво понизив голос. – То-то погода так изменилась... Вы, должно быть, женаты?

Последний вопрос она задала таким мирным голосом, что тот прозвучал почти как утверждение.

Роза почувствовала, как горячая волна нахлынула на ее лицо, и ей захотелось тут же испариться. Откуда-то издалека она услышала голос Леона, звучавшего так, словно его огрели по голове чем-то тяжелым:

– Мы встречаемся... То есть, я хочу сказать, мы почти помолвлены – Роза пока что не дала мне точного ответа.

Роза ошарашенно воззрилась на него, дернув головой так сильно, что разболелась шея. Но Леон сделал вид, что не заметил ее взгляда, и продолжил мечтательно смотреть куда-то на реку. Задавшая ему вопрос девушка порозовела, осознав вдруг, что попала впросак, и поспешно заговорила:

– Если вам нужна помощь, я могла бы показать вам город... Я родилась в Ленинграде, поэтому хорошо его знаю, так что вам не составит труда найти ваших родственников, если только вы знаете, где они живут... Не сомневаюсь, что смогу помочь вам – я хорошо говорю по-английски, меня учила мама. Я – Анна. Анна Мелентьева. Я живу тут неподалеку.

Если какая-нибудь сила и могла помочь Розе перестать краснеть, а Леону – сверлить взглядом реку, то эта сила безусловно заключалась лишь в произнесенных девушкой словах. Оба они разом вздрогнули и глаза их загорелись восторгом.

– Буду рада вам помочь, – повторила Анна, протягивая им руку, но затем нерешительно ее отводя. – Сейчас я совершенно свободна, а в такой чудесный день я буду только рада показать вам город.

В ее глазах мелькнуло любопытство, и Роза, случайно заметив это, чуть нахмурила брови. Странное чувство, будто они с Леоном отнюдь не были для этой девушки незнакомцами, вновь вспыхнуло в ней.

Судя по всему, Леон подумал примерно о том же, потому что помедлил с ответом, выжидательно глядя на вдруг смутившуюся и явно колеблющуюся Анну.

– Наверное, я покажусь вам страшно глупой, – наивно начала та, вновь принявшись дергать свой воротничок, – если задам один вопрос... Вы, случайно, не Солтинера?

Роза моргнула.

– Я знала двух ребят, они приезжали к нам пять лет назад, – пояснила Анна, глядя на вздрогнувшего Леона. – К сожалению, они почти ничего мне о себе не рассказали, но я узнала, что они происходят из этого народа, и что все эти способности – это, на самом деле, способности их народа. Эти ребята мне очень помогли, хотя и вряд ли хотели этого. Мы общались что-то вроде недели, а потом они уехали, а я осталась. Так вы не Солтинера?

Судя по лицу Леона, тот готов был превратиться в камень, так он старался выглядеть невозмутимым. Роза, глядя на него, мысленно предположила, что и сама недалеко ушла от него, и дрогнувшим голосом произнесла:

– Они помогли?..

– ...понять, кто я, – ответила ей Анна, улыбнувшись. – Я так усердно закидывала их вопросами, что в конце концов им не осталось выбора, кроме как удовлетворить мое любопытство – хотя сами они, должно быть, и не поняли, как много на самом деле сказали. Мне не полагалось знать даже само название их народа, а они думали, что если скажут мне кое-что в шутку, то я не придам этому значения.

– Ты – Солтинера? – слабым голосом произнес Леон, и Роза прямо-таки почувствовала, как мысленно он разражается фразами вроде "И мы ничего об этом не знали?!".