Текст книги "Солтинера. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

Мосты

Как ни беспокоилась на сей счет Роза, переезд так и не обернулся для нее стрессом самого что ни на есть мирового масштаба. Она привыкла к своему новому положению, окружению и новому месту жительства очень быстро. И это было тем более странно, что все вокруг, начиная с самой страны, и кончая присутствием в комнате Леона было ей в новинку, и могло бы, казалось, запросто вывести из равновесия. Но, тем не менее, не вывело. Хозяйка дома, Евгения Тихомирова, и ее муж оказались очень приятными и гостеприимными людьми, готовыми в случае чего прийти на помощь. Анна, показав себя сразу же с самой лучшей стороны, уже на следующий день знакомства вела себя с Леоном и с ней самой как с близкими друзьями. А сам Леон, с того самого момента, как они переступили порог квартирки четы Тихомировых, держался так невозмутимо и спокойно, что Роза, вынужденная жить с ним бок о бок, почти не чувствовала себя от этого неловко. Казалось, что его и впрямь ничуть не напрягает тот факт, что теперь ему приходится проводить все дни напролет в ее компании. Всем своим видом он давал понять, что чувствует себя в ее присутствии совершенно раскованно, и смущаться не намерен ничему. Розу это и обескураживало, и успокаивало одновременно. Что касается ее самой, то она, на протяжении всего первого дня пребывания в новом доме, была способна думать лишь о том, как бы не выглядеть глупо или напряженно. И глядя на Леона, развалившегося на кровати с почти что сонным видом, у нее это получалось. Но, конечно, до него ей было далеко – в то время, как он, казалось, мог спокойно обдумывать их положение с самых разных точек зрения, она была способна только делать вид, что мысли ее покидают тесное пространство их комнаты.

Первые дни их пребывания в России были посвящены исключительно процессу обдумывания и разговоров. Подложив под голову подушку, Леон часами полулежал на кровати, глядя то в потолок, то на Розу, и время от времени делился с нею какими-то своими идеями. Больше всего его интересовала тема характера Анны, а также и все то, что так или иначе касалось ее окружения.

– В конце концов, мы просто можем навестить ее дочь лет эдак через двадцать, – говорил он, хмурясь. – И прямо спросить, что же именно с ней случилось. Должна же она это знать... Ты не помнишь, бабушка ничего тебе не рассказывала о своем детстве?

Но Роза в ответ только качала головой, и Леон продолжал:

– Тогда нам остается только ждать... Между прочим, целых три месяца.

– Выходит, навестить мою бабушку в будущем ты не хочешь?

– Скорее всего мы так и поступим, но тогда надо будет тщательно к этому подготовиться.

Прошло несколько дней, прежде чем была предпринята попытка совершить первую долгую прогулку по городу. Роза, не знавшая каково это – быть на миссии, все же удивилась, когда Леон предложил ей "просто развеяться", а по пути и обсудить еще раз их дальнейшие планы.

– Но, я думала, что нам опасно просто так гулять, – неуверенно заметила она. – Мы же в незнакомой стране, и к тому же можем в любую минуту столкнуться с каким-нибудь Сетернери...

– Да, но и сидеть все время в четырех стенах тоже нельзя, – ответил Леон, улыбнувшись. – Надо подышать свежим воздухом.

Из чего Роза сделала вывод, что произошедшая в Реймсе стычка с Плутоном ничему его так и не научила.

Сославшись на то, что и сами хозяева квартиры уже начали беспокоиться – не заболели ли они, Леон вывел Розу на улицу, и они добрых два часа бесцельно прогуливались по городу, разговаривая исключительно на темы несерьезного характера. Леон живо заинтересовался темой детства Розы, и продолжал расспрашивать ее с такой настойчивостью, что та заподозрила – первая половина ее жизни имеет, очевидно, важное значение для их миссии.

– А мороженое? – спросил Леон, когда они проходили по одному из городских мостов. – Мне рассказывали друзья сестры, оно такое... Какого это, есть лед?

– Ну, оно бывает разным... И шоколадное, и клубничное, и всякое. И это не совсем лед, а скорее ледяная крошка, знаешь, как снег.

– А ты любила какое мороженое?

– Шоколадное, у него горьковатый привкус.

Леон удовлетворенно кивал, на какое-то время погружался в непонятное для Розы молчание, а потом из него вырывался новый вопрос, ничуть не понятнее предыдущего. И как не хотела Роза поверить в то, что все эти сведения наверняка важны, в конце концов она вынуждена была признать – Леоном движет простой интерес, и ничего больше. Это было так странно, что Роза до последнего в это не верила, и лишь после особенно абсурдных, с ее точки зрения, вопросов, решилась изменить свою точку зрения.

Солнце стояло почти в самом зените, когда они добрались до особенно большой площади, с высившейся в самом ее центре колонной, которая оканчивалась статуей ангела, несущего крест. Оглядевшись и оробев от масштабов площади, Роза остановилась и посмотрела на Леона. Тот, занятый, очевидно, обдумыванием ее ответа на свой последний вопрос, улыбнулся и торжественно сказал:

– Дворцовая площадь. Мадемуазель, можете лицезреть это творение рук человеческих совершенно бесплатно. Правда, именно сейчас это – площадь Урицкого, – поправился он, с трудом справившись с произношением последнего слова. – Но в двадцать первом веке – Дворцовая площадь и никак иначе.

– И откуда же ты это знаешь?

– Полистал Каталог, – пожал плечами Леон. – Это было несложно.

– Площадь как-то связана с нашим заданием? – поинтересовалась Роза не слишком уверенным голосом.

В на лице Леона отразилось довольно-таки странное выражение, значение которого Роза не поняла.

– Нет, конечно, – ответил он уже без прежней торжественности. – По крайней мере я не думал об этом, когда...

Прикусив губу, он покачал головой и отвел глаза. Роза засунула руки в карманы своей юбки и рассеяно вздохнула – теперь уже не приходилось сомневаться в том, что миссия, на данный момент, отодвинулась куда-то в самую тень самого темного угла. Странно все это...

– Хорошо бы увидеть все это, но в нашем времени, – произнесла она, почувствовав вдруг жгучее желание подыграть этому странному настроению Леона. – Сейчас, конечно, все выглядит просто замечательно, но мне сложно отделаться от мысли, что и все прохожие вокруг – тоже своего рода музейные экспонаты. Жаль, я не прихватила тот серенький платочек из дома, – вдруг добавила она, оглядывая проходящих мимо женщин, одетых по-рабочему. – Мои открытые волосы явно не соответствуют сегодняшней моде.

Она поглядела на свою тень – непомерно большую из-за облака непокорных кудряшек. Благодаря им и юбке она казалась по крайней мере вдвое шире, чем была на самом деле. И смотрелась просто ужасно рядом со стройной и прямой тенью Леона.

Хмуро принявшись заплетать косу, Роза не сразу заметила обращенный на нее взгляд Леона. Его глаза вновь повеселели, и даже волосы теперь не лежали так по унылому однообразно на голове – они опять было взъерошены и искрились золотом на солнце.

– А это ведь мысль, – сказал он, глядя на нее чуть прищурившись. – Мы могли бы прыгнуть в 2013 год и погулять по городу.

Помешав восторгу взять над ней вверх, Роза позволила себе только радостно пискнуть. Пальцы ее продолжали быстро-быстро переплетать между собой пряди рыжих волос, но глаза впились в довольное лицо Леона.

– Так ведь нельзя, – сказала она, пытаясь побороть отвращение, вызванное этими словами. – Это не по правилам... Мы ведь должны узнать, что случилось с Анной, и уже потом вернуться...

– В Сулпур, – докончил за нее Леон.

– Но, все-таки, в наше время.

– Да, но никто не запрещает нам время от времени отлучаться. Если мы захотим, то такие путешествия не заберут ни секунды из нашего времени в 1926 году.

Роза молчала, нерешительно обвязывая конец косы резинкой. Леон пару секунд молча смотрел на нее, а потом сказал:

– Я уверен, что ничего страшного не случится, если мы это сделаем. Мы, в конце концов, вольны действовать так, как посчитаем нужным. Так ведь?

Роза попыталась побороть улыбку, но не успела, и та предательски расползлась по ее лицу. Она кивнула.

Леон не стал тянуть с приготовлениями – уже на следующий день Роза, зайдя в комнату, обнаружила его стоящим с телефоном в руках у окна. И лишь спустя минуту они оказались на знакомой площади, окруженные пестрой толпой горожан. И несмотря на то, что доносившаяся отовсюду речь была ей все так же непонятна, все-таки благодаря виду людей одетых в джинсы и футболки, Роза почувствовала себя почти как дома.

На этот раз их прогулка заняла куда больше, чем два часа. Они успели побывать у Петропавловского собора, обошли всю Дворцовую площадь и сфотографировались раз десять на фоне реки Невы и особенно красивых мостов, чувствуя себя заядлыми туристами. На радостях Роза распустила волосы, и, нацепив на нос солнечные очки, от души хохотала над шутками Леона, который вдруг и сам превратился в отдыхающего. На следующий день они отправились в 2007 год, и, затерявшись среди толпы горожан, наблюдали поздним вечером за кораблем с алыми парусами, пока тот торжественно плыл по реке, отражаясь на ней вместе с разноцветными кругами фейерверков. Под аккомпанемент грохочущей музыки весело гомонила праздничная толпа, и Леон долгих полчаса отважно пытался объяснить Розе суть праздника, не повышая при этом голоса. В конце концов, когда еще через сутки они вернулись в 2013 год на Дворцовый мост, он едва мог говорить, почти совсем лишившись голоса. Но и это не помешало ему погрузиться с головой в долгий разговор, главной темой которого стал оранжевый цвет – как оказалось, любимый цвет Розы.

– Забавно, – заметил он, останавливаясь прямо посередине моста и опираясь рукой о перила. – И это почему же?

Роза, пребывающая в легком и насмешливом настроении, весело пожала плечами.

– Оранжевый – это цвет оптимизма, счастья, солнца...

Прищурив глаза, Леон смотрел на нее, и на его губах играла полуулыбка. Он молчал.

– Ну а ты? – спросила Роза. – Твой любимый цвет какой?

Леон опустил глаза и вздохнул, глядя на воду реки.

– Зеленый.

– Почему же?

Какое-то время он как будто колебался, а потом произнес мечтательным голосом:

– Цвет надежды.

– Так, а если точнее?

Леон молчал, и Роза, которой веселость позволила на время забыть и о робости, и вообще об осторожности, оперлась спиной о перила и выжидательно всмотрелась в его лицо, освещенное солнцем. Перехватив ее взгляд, Леон хмыкнул, и взгляд его, скользнув по ее лицу, остановился на ее руке, лежавшей на перилах. Словно не сознавая, что делает, он провел по ней указательным пальцем.

– Я скажу, но только ты не сталкивай меня после этого в воду, хорошо? – он усмехнулся и добавил: – Зеленый, потому что твои глаза зеленые.

Он сказал это так просто, что Роза на миг просто опешила, а потом на ее застывшем лице медленно расцвела улыбка.

– Вот это да, – протянула она. – Ты шутишь?

– Да нет, какие уж тут шутки, – Леон все еще продолжал рисовать на ее руке пальцем какие-то замысловатые фигуры, не глядя ей в лицо. – На самом деле я уже давно не был так серьезен, как теперь.

– Но, разве...

Запнувшись, Роза замолчала, и яркая вереница картинок из прошлого пронеслась у нее перед глазами – Марта, и ее попытки привлечь внимание Леона, Лена и ее беспокойство перед его поездкой в Реймс. И она, Роза, до последнего пытающаяся вести себя с ним легко и равнодушно.

– Как же так... – пробормотала она, недоуменно глядя на него. – Почему именно зеленый, а не, скажем, карий? Почему я?

Леона как будто озадачили ее слова – он наконец посмотрел ей в глаза, и между бровями у него появилась морщинка.

– Думаю, на такой вопрос вообще нельзя дать исчерпывающий ответ... По крайней мере я не могу. И единственное, что могу сказать, это то, что ты... Что мы... – он запнулся, словно подбирая наиболее подходящие слова, а потом сказал. – Просто я с самого начала даже и не думал ни о ком, кроме тебя. Можно сказать, что зеленый был моим любимым цветом все время – и до, и после знакомства со всеми остальными цветами. Это просто факт. Я уже так привык к этому... Наверное поэтому ты и смотришь на меня сейчас так удивленно. Просто раньше я не говорил об этом. Но вот твой любимый цвет – оранжевый...

Его карие глаза, отливающие на солнце золотым, вновь обратились к ее лицу, и под его взглядом Роза вдруг густо покраснела, как будто в распоряжение Леона только что попал самый сокровенный из всех ее секретов.

Улыбка Леона дрогнула, и тут же стала такой безоблачно-счастливой, что могла бы соревноваться ясностью и сиянием с самим небом именно в это минуту. Роза почувствовала, как он сжал ее руку, и улыбнулась сама, просто поражаясь тому, как это у нее до сих пор не подкосились от смущения коленки. Было просто невозможно поверить в то, что это они – Леон и она, – стоят сейчас на этом мосту, и так запросто разговаривают друг о друге, как будто для них не было ничего более естественного, чем такая откровенность. Как будто она всегда знала, что когда-нибудь этот разговор произойдет, и что тогда ей и в голову не придет чему-либо удивляться.

– Оранжевый или же золотисто-карий, – сказала она. – Это зависит от погоды, от настроения и времени суток. Это твои глаза.

Леон рассмеялся и, притянув ее к себе, поцеловал. Его руки обвились вокруг ее талии, запутавшись в волосах, и он едва не оторвал ее от земли, обнимая так крепко, словно им предстояло вот-вот прыгнуть с парашютом. А когда он чуть разжал объятия и вновь посмотрел на нее, Роза лишь рассмеялась в ответ на то, каким смущенным и в то же время счастливым он выглядел.

– Кажется, пришел просто идеальный момент для того, чтобы упасть в обморок, – сообщила она, снимая одну руку с его шеи и проводя ею по его волосам. – Но мне как-то не хочется.

Взгляд Леона затуманился и он молча поцеловал ее в лоб, вновь крепко обнимая. Роза улыбалась, и вся прижалась к нему, вспомнив вдруг, как целую вечность назад Леон грозился поцеловать ее – еще тогда, в Сулпуре, после того совещания с его друзьями в его комнате.

– Вот это действительно забавно, – прошептала она. – И это было еще до нашего приезда сюда... Неужели ты и впрямь сделал бы это? Ты помнишь, как хотел отделаться от меня с помощью поцелуя, тогда, в Сулпуре, когда я приставала тебе по поводу поездки в Реймс?

Леон медленно кивнул, проведя щекой по ее волосам.

– Хотела бы я посмотреть, как бы ты попытался это сделать, – хмыкнула Роза, довольно улыбаясь. – Я бы влепила тебе пощечину.

– Я знаю. Поэтому я ничего и не сделал.

Роза нахмурилась и с трудом отодвинула Леона от себя на такое расстояние, чтобы видеть его лицо.

– То есть как? – спросила она удивленно. – Ты бы уже тогда поцеловал меня? Я думала, что ты просто пошутил.

Леон деланно печально вздохнул и отвел взгляд в сторону.

– Ну, вот опять, – пожаловался он реке, а потом серьезно посмотрел Розе в глаза. – Ты что, и впрямь считаешь, что я бы стал так шутить? Это меня не слишком-то хорошо характеризует, если ты думаешь, что я на такое способен.

– Но я никогда не замечала, чтобы ты вел себя со мной как-то по особенному, – упрямо продолжала Роза. – Никаких намеков, ничего такого, что... Да ты мог запросто заигрывать с той же Мартой!

Выражение серьезности слетело с лица Леона и он прикусил губу, словно стараясь не улыбнуться. Роза выжидательно смотрела на него, и наконец он сказал:

– А как ты хочешь, чтобы я начал за тобой ухаживать, если ты сама была ко мне равнодушна?

– Ну, глупости... Но как же я могла догадаться, если ты никогда не давал мне понять, что я нравлюсь тебе?

– Роза... Слушай, Роза, ты же сама только что сказала, что отвесила бы мне пощечину, если бы я посмел поцеловать тебя без твоего согласия, разве нет? Я это прекрасно понимал, и поэтому вел себя соответственно – держался на расстоянии. Правда, иногда меня все-таки слегка заносило... – покаянно признал он и тут же добавил: – Но я же мог запросто отпугнуть тебя, сделай я хотя бы несколько неверных шагов. Я это понял еще в тот день, когда оттащил тебя от дороги и не дал той машине тебя сбить – даже этот мой поступок не побудил тебя довериться мне.

Роза почувствовала, как начинают слабеть ее коленки, наконец дождавшись подходящей минуты.

– Ты... – начала она нетвердым голосом, глядя на него во все глаза. – Неужели ты хочешь сказать, что еще тогда...

Леон какое-то время молчал, а потом серьезно сказал:

– С первого взгляда. Точнее, даже еще раньше. Твое имя мелькало у меня в Каталоге, и в конце концов я так к этому привык, что испугался, когда оно оттуда исчезло. Последним событием, где оно упоминалось, стал несчастный случай, в результате которого школьница Роза Филлипс, из города Реймс, лишилась жизни, – Леон помрачнел, и поспешно добавил. – Я просто не мог не помешать этому, а потом, когда увидел тебя, решил, что хочу защищать тебя и дальше. В идеале, всю жизнь.

Глава 5

Разведка

Для Розы время еще никогда не летело так быстро – день пролетел незаметно, и когда они наконец вернулись в 1926 год, над городом уже садилось солнце. Они еще никогда так долго не гуляли, и под конец у Розы разболелись ноги, чего нельзя было сказать о Леоне: вид у него был такой же бодрый, как и утром. Улыбаясь до ушей, они добрели до дома четы Тихомировых и весь остаток дня посвятили отдыху. А проснувшись на следующее утро, пошли навестить Анну. «Ведь, в конце концов, – сказал Леон, безуспешно пытаясь изобразить на лице деловое и серьезное выражение. – И о миссии забывать нельзя.»

Потратив половину вчерашнего дня на возвышенные беседы личного характера, и почувствовав себя в конце концов виноватыми из-за этого, они решили как следует углубиться в изучение личности Анны. За те четыре дня, что они провели, играя роль приехавших в Санкт-Петербург туристов, Анну они видели лишь один раз – и то случайно. А так как та второстепенная миссия, которую Леон поручил сам себе, взявшись показать Розе город, пришла теперь к своему успешному завершению, им обоим следовало как можно скорее браться за первостепенную. И Леон, судя по тому, с каким рвением он взялся вести с Анной "непринужденный" разговор, был настроен весьма решительно. Роза этим похвастаться не могла – мысли ее то и дело принимались безостановочно летать где-то вместе с розовыми облаками, – и поэтому она просто слушала.

Впрочем, ничего нового разговор им не принес. Встретив их как всегда сияющей улыбкой, и пошутив по поводу их мечтательного вида – скорее это касалось Розы, – Анна предложила им устраиваться поудобнее в гостиной. А потом, разбив несуществующий лед между ними рассказом о каких-то своих знакомых, она принялась вязать. И прибывала все два часа – а именно столько они у нее и провели, – в таком миролюбивом и отрешенном настроении, что добиться от нее каких-то важных данных Леону не удалось. "Хотя, – как он сказал Розе уже после разговора, – кто поручится за то, что ей вообще есть, что нам рассказать. Что бы не говорила мадам Ришар, то событие, о котором она говорила, могло случиться внезапно. То есть Анна вообще могла ни о чем не подозревать и ничего не знать. И тогда нам бессмысленно расспрашивать ее о чем-либо".

Проходили дни, не принося с собой никаких изменений. Леон, после нескольких попыток получить от Анны какие-либо полезные сведения, в конце концов признал себя побежденным и отказался от этого. Было совершенно очевидно, что Анна либо просто не хотела ничего им рассказывать, либо сама ни о чем не подозревала.

– Поразительно... – протянул Леон, когда теплым сентябрьским днем они вместе с Розой прогуливались вдоль реки. – Ничего, совершенно ничего, и при этом я просто не могу поверить в то, что она ни о чем не подозревает! Как же интуиция?

– Но что же ей может быть известно? – полюбопытствовала Роза. – Не может же она заранее знать о том, что через пару месяцев с ней что-то случится? Она же не провидица, и не... Ну да, у нее даже Каталога вашего нет, – добавила она тихо. – Его, кстати, на какие модели телефона можно установить?

Выражение мрачного напряжения быстро сошло с лица Леона и он хмыкнул, взглянув на нее.

– А что? – спросил он. – Есть интерес?

– Спрашиваешь! Я бы уже давно заинтересовалась этим, если бы мы с тобой не были все время так заняты, убегая от Плутона и ему подобных. Ты можешь установить мне это приложение? Или скажи, как это сделать.

Но Леон лишь хитро улыбнулся и приобнял ее за талию.

– Потом, – сказал он, перехватив нетерпеливый взгляд Розы. – Когда вернемся в Сулпур. Этим занимается специальный отдел в КС-центре.

Роза засунула руки в карманы широких брюк и вздохнула. Нежно потрепав ее по плечу, Леон вновь посмотрел на реку.

– Да, ты знаешь, я и сам начинаю об этом думать, – задумчиво проговорил он спустя пару минут молчания. – О том, что Анна могла ничего не подозревать, и ничего не знать. Но что же, все-таки, с ней случилось? С рождением ее дочери это не может быть связано, тогда остается... Ты знаешь, Роза, я все чаще задумываюсь о том, чтобы навестить твою бабушку во Франции.

Роза тут же подняла на него заинтересованный взгляд и Леон продолжил:

– Мы ничего не узнали, ведь так? Анна может оставаться в неведении вплоть до того самого дня Х, и мы ей слабо поможем, если не будем предупреждены. А помочь ей мы обязаны...

– Ну еще бы, – горячо согласилась Роза.

– Тогда не стоит тянуть – чем быстрее мы посетим Софию, тем будет лучше.

Дойдя до дома четы Тихомировых и поднявшись на второй этаж, они заперлись в комнате и уселись на кровать Леона. Тот полистал пальцем ленту Каталога. Глаза его светились энтузиазмом, он даже слегка побледнел от волнения. Роза, наблюдая за экраном, одновременно принялась убирать волосы в хвост.

– Так-так... – прошептал Леон спустя пару минут. – Кажется, вот оно. Год 1964, город Бове, Франция...

На экране высветилась уже знакомая Розе квадратная марка, в которой помещалась теперь маленькая картинка готического собора, чей вытянутый силуэт величественно чернел на фоне малинового заката. Солнце уже почти скрылось за крышами домиков позади, и облачка окружали его сияющий диск, словно провожая его.

Роза восхищенно ахнула.

– В 1964 году родилась Олив Бернар, – сообщил Леон скорее себе, чем завороженной Розе. – Середина весны: 13 апреля. Так, значит, лучше нам явиться к ним с визитом хотя бы летом... Или нет, все-таки спокойно поговорить с родителями такого маленького ребенка будет не просто.

– Тогда осенью, – предложила Роза, поражаясь тому, как это у нее хватает выдержки так спокойно говорить о подобных вещах. – Тогда ребенку... То есть, тогда маме будет уже около шести-семи месяцев.

Она нервно хихикнула и прикусила губу. Леон машинально погладил ее руку, которая лежала у него на плече.

– Октябрь или ноябрь... – бормотал он. – Да, ты права. Бове, если я не ошибаюсь, находится на севере Франции... Да, придется нам устроить горожанам временное потепление. Думаю, ничего страшного не случится. Этот регион не входит в число запрещенных для посещения. Что-то я вообще мало о нем знаю, – Леон повернул голову и вопросительно взглянул на Розу, которая пристроилась у него за спиной.

Она смущенно улыбнулась.

– Я там не была ни разу, – призналась она. – Лет пять назад мы чуть было туда не поехали, но накануне вылета Джон упал с велосипеда и сломал себе руку.

Леон понимающе кивнул и они вновь принялись сверлить взглядом экран телефона. Роза переживала странное безразличие ко всему происходящему, словно ее мозг решил таким образом оградить ее от возможных потрясений. У нее просто в голове не укладывалось, что именно они собирались сделать. Отправиться на поиски ее прабабушки – это одно, все-таки ее она никогда прежде не видела, но вот навестить собственную маму, когда той не было еще и года – это уже никак нельзя было назвать легким променадом перед ужином. И еще хуже говорить об этом вот так – с холодной головой, совершенно спокойно и даже по-деловому.

– Тогда завтра, если ты не против, – заключил Леон, вновь оборачиваясь. – Роза?

Роза поспешно натянула на лицо улыбку и кивнула. Но едва она собралась отвернуться, как Леон взял ее за руку:

– Все в порядке? – спросил он, встревоженно глядя на нее. – Ты...

– Конечно, в порядке, – отозвалась та, фыркнув. – Такие вот визиты для меня – обычное дело... О чем тут беспокоиться?

От теплого взгляда Леона ей стало неловко. Какие-то пару секунд ей казалось, что он хочет ей что-то сказать, и она начала в быстром порядке вооружаться ответными фразами. Но тут Леон просто обнял ее, проведя щекой по ее волосам, и все заготовленные фразы разлетелись кто куда.

– Будем держаться вместе, – тихо сказал он. – И все будет хорошо. Если хочешь, я могу и сам с ними поговорить. Ты можешь притвориться иностранкой, не знающей языка.

Растерянность, охватившая ее так внезапно, поспешила смениться смелостью и даже какой-то смешливостью – что тоже явно было побочным эффектом шока. Роза грозно фыркнула куда-то в плече Леона и гордо тряхнула головой, отстранившись от него.

– Вот еще, – сказала она, серьезно глядя на него. – Я не настолько испугалась, чтобы... То есть я нахожусь в полной готовности! Это ведь мои родственники, так что я вполне могу и сама переговорить с ними. Ты можешь даже не помогать мне, – добавила она, вставая и отходя к чемодану. – Я сама прекрасно со всем справлюсь.

Но, как ни хотела она казаться живым воплощением уверенности, все же, чем ближе становился час отправки, тем сильнее ей хотелось схватить Леона за руку и малодушно спрятаться за его спиной. Пока что она вполне сносно владела собой, и даже имела наглость самоуверенно улыбаться, глядя ему в глаза, но при мысли о Франции, Софии и прочих ее сердце екало. Это было просто позорно, и признаться в этом – означало навсегда уронить себя в собственных глазах, и в глазах Леона, чего уж там.

Что касается самого Леона, то его, казалось, забавляла ее наигранная храбрость. Весь вечер он позволял ей как угодно вертеть собой в качестве ее будущего спутника, и без колебаний согласился на отведенную ему роль "незнающего языка немца".

– Очень рад, – сообщил он, когда на следующее утро Роза напомнила ему об этом. – Но ты тогда не забывай время от времени делать вид, что переводишь мне сказанное. Не превращаться же мне в твоего глуховатого жениха.

Роза, пытающаяся вот уже минуту справиться с молнией на своем рюкзаке, стремительно обернулась на эти слова и глаза ее расширились.

– Кого? – спросила она севшим голосом.

Леон провел рукой по волосам.

– На данный момент жених – это для конспирации, – пояснил он, сверкнув глазами. – Не превращаться же нам в кузенов, в самом деле.

В ответ на это Роза лишь смущенно заулыбалась, а затем принялась бессвязно повторять уже заученную роль:

– Итак, мы – путешественники, приехавшие из Германии, – в десятый раз повторила она, глядя на Леона с болезненной сосредоточенностью. – Я знаю французский язык, так как мои бабушка и дедушка происходят из этой страны. Ты согласился сопровождать меня.

– Согласился, – кивнул Леон, подходя к ней и доставая из-за пазухи телефон.

– И, таким образом, мы изучаем центральные города Франции... – Роза позволила Леону забрать у нее рюкзак и напряженно скрестила руки на груди. – Уже были в Реймсе и город нам понравился.

Леон позволил ей договорить, а когда она смолкла, сказал уже без прежней наигранной серьезности:

– Что бы не случилось – держимся рядом. Мне совсем не улыбается позволить тому же Плутону схватить тебя. А так как преждевременно предавать забвению тезку твоей прабабушки мы не имеем права, то и про него забывать не стоит. Даже если тезка эта никогда еще не казалась мне настолько материальной личностью, как теперь, – Леон фыркнул. – Представить себе не могу твою прабабушку, помогающей Плутону. Если уж на то пошло, я никогда и не слышал ни об одном Солтинера, помогающим хоть чем-то Сетернери. А так как твоя прабабушка Солтинера, да и к тому же в положении...

– Постой, – ошарашено перебила его Роза. – При чем тут... О каком Плутоне вообще может идти речь? То есть, как он может быть в 1926 году и в 2013 одновременно?

Леон удивленно моргнул.

– Может, конечно, – помедлив, сказал он. – Как и все Сетернери.

Роза непонимающе нахмурилась.

– Ты этого не знала? – протянул Леон, нерешительно глядя на нее. – Но ведь мы уже говорили об этом раньше, если я правильно помню. Я тебе говорил, что нам лучше держаться вместе, пока мы здесь... Из-за Сетернери.

– Но ты не говорил о Плутоне! Я думала, ты имеешь в виду других Сетернери, которые жили в 1926 году!

Пара секунд потребовалась Леону на то, чтобы стереть с лица недоумение.

– Они бессмертны, – произнес он наконец и Роза вздрогнула. – Так же, как и Солтинера. У них есть свои способы путешествовать по событиям, правда мы о них не знаем. Но то, что они это делают – факт. Плутон может быть где угодно, в какое угодно время.

Роза побледнела.

– Поверить не могу, что не говорил тебе об этом, – пробормотал Леон, хмурясь. – Мне казалось, что это... Словом, от Плутона и не было бы никаких проблем, если бы он жил всего только какой-то определенный отрезок времени. Мы бы давно его выследили, если бы все было так просто.

Машинально кивнув, Роза закрыла лицо рукой.

– Ладно, – прошептала она после довольно долгого молчания. – Я буду иметь это в виду.

Потерев лоб рукой, она машинально кивнула на телефон в руках Леона, чувствуя непонятное раздражение из-за того, что информация эта всплыла лишь теперь, и что именно теперь она не может все это как следует обдумать. Не может думать о том, что угрожающая им со стороны Плутона опасность вырвалась из рамок времени.

Прочел ли Леон что-то по ее лицу, или же ему самому не терпелось оставить это обсуждение позади вместе со страной и годом, но медлить он не стал. Не успела Роза и опомниться, как его теплые пальцы обхватили ее запястье, а на экране телефона замелькали картинки.

– Отправляемся, – тихо сказал он, и комната исчезла.