Текст книги "Темная сторона света (Спасительный свет)"

Автор книги: Диана Чемберлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

…Утром в школе Клинт нарисовал для Оливии открытку. Когда он принес ее на перемене на игровую площадку, некоторые из детей начали дразнить его, как бывало всегда, если появлялся кто-то из «умственно отсталых». Тим Андерсон вырвал открытку из руки Клинта.

– Посмотрите, что этот дебил принес Ливви, – закричал он, размахивая открыткой в воздухе. К нему подошли другие ребята, чтобы прочитать, что написал Клинт, а тот стоял рядом, смотрел на них открыто и доверчиво. У Оливии защемило сердце. Она знала, какую открытку нарисовал ее брат. Буквы «с» и «р» будут смотреть не в ту сторону, и слово «рождения» будет написано неправильно. Он наверняка нарисовал для нее праздничный торт, как и годом раньше. И его рисунок будет похож на рисунок пятилетки.

Оливия попыталась вырвать открытку из рук Тима.

– «С любовью», – насмешливо протянул Тим. – Он подписался «с любовью, Клинт». Он что, твой дружок, Ливви? Он же недоумок.

И тут же четверо мальчишек набросились на Клинта, повалили его на землю и принялись лупить, пока тот беспомощно отбивался, пытаясь вырваться. Оливия видела, как мечутся его руки, не нанося никакого вреда хулиганам. Она замолотила по их спинам, закричала, чтобы они оставили Клинта в покое. Оливия пинала мальчишек ногами, пока миссис Джаспер не вышла из здания школы. Учительница быстро подошла к дерущимся, хлопнула в ладоши и крикнула:

– Дети! Немедленно прекратите!

Услышав ее голос, Тим и его дружки мгновенно удрали. Оливия упала на землю рядом с братом. У него из носа текла кровь, лицо покраснело, из глаз лились слезы.

Миссис Джаспер присела на корточки рядом с Клинтом. Она достала из кармана кружевной платочек и прижала его к носу мальчика.

– Держи, милый. С тобой все в порядке?

– Д-да, – ответил Клинт, как всегда немного заикаясь. Оливия увидела, что нарисованная им открытка валяется в нескольких ярдах от нее, побежала и подобрала ее. Поздравление Клинта измяли и испачкали, но Оливия рассмотрела торт с десятью свечками. Клинт раскрасил торт зеленым.

– Они такие грубияны, – говорила миссис Джаспер Клинту, когда Оливия снова опустилась на колени рядом с братом.

– Эвери их всех побьет, – Клинт сел, прижимая платок к носу.

Оливия посмотрела в угол игровой площадки, где ребята постарше играли в вышибалы. Мяч был у ее старшего брата Эвери, и Оливия видела, как он метнул его в одну из девочек, которая едва успела увернуться. Да, Эвери с огромным наслаждением отлупит Тима Андерсона. Он дрался при каждом удобном случае.

Миссис Джаспер посмотрела на Оливию.

– Думаю, Клинту следует провести остаток дня дома. Может быть, мне позвонить вашей матери?

Оливия только покачала головой, понимая, что миссис Джаспер осознает всю бесполезность такого звонка.

– Я его отведу.

Оливия отвела Клинта домой, надеясь, что мать к этому времени уже спит непробудным сном на диване в гостиной. Она заранее знала, что та скажет, когда узнает о случившемся. Мать станет трясти головой, редкие темные пряди нечесаных волос упадут ей на лицо. «Видно, в тот день, когда господь создавал вас двоих, Ливви, он был не в себе, – сказала бы она, как будто Клинт не мог понять ее слов. – Помимо собственных мозгов, тебе достались еще и мозги Клинта, так что тебе придется о нем заботиться».

Мать и в самом деле лежала на диване, одутловатое лицо вжалось в мягкие подушки. Рядом на полу валялась пустая бутылка. Оливия уложила Клинта в постель в спальне, которую она делила с братьями. Клинт так намучился, что мгновенно заснул. Оливия вернулась в гостиную, подобрала бутылку и поставила на кухонный шкафчик, так высоко, как только смогла. Матери придется поискать ее, когда она проснется. Потом Оливия направилась обратно в школу. размышляя над тем, что ей тоже стоило бы нарисовать для Клинта открытку, потому что никто из них больше ничего не получит на день рождения…

Оливия перестала подметать террасу и прислушалась. Кто-то ходил по дому. Она заглянула через стеклянную дверь в гостиную, но было слишком темно. Неужели она забыла запереть дверь после ухода Алека?

– Оливия! – услышала она знакомый голос.

Пол! Она перевела дух, когда муж вышел на террасу. Ей не понравилось, что он позволяет себе вот так запросто приходить и уходить в любое время, хотя это давно не его дом. Но в то же время у нее отлегло от сердца, и Оливия не стала ни в чем упрекать его.

– Ты меня напугал, – укорила она мужа. Если бы Пол появился на двадцать минут раньше, то его самого бы ожидал сюрприз. Оливия вспомнила о витраже в кухне. Не стоит пускать Пола туда.

– Прости, я постучал, но ты, должно быть, не слышала. – Он сел у стола и посмотрел на нее. – Я бы хотел поговорить с тобой, если ты не возражаешь.

– Разумеется, я не возражаю.

Она прислонила метлу к стене дома и села напротив него.

– Недавно ты мне сказала, что я могу говорить с тобой об Анни. Ты не шутила?

Оливия постаралась скрыть свое разочарование.

– Нет, не шутила.

– Мне больше не с кем поговорить о ней, а мне это необходимо. Никто не любит меня больше, чем ты. – Пол нервно забарабанил пальцами по столу. – Это нелегко. Но ты приезжала ко мне, ты была так добра. И я подумал, что, может быть, я могу попытаться сказать тебе правду.

Оливия переплела пальцы и сложила руки на коленях.

– Я думала, что знаю правду.

Пол покачал головой.

– Тебе известна большая часть. Я говорил тебе, что влюбился в женщину, с которой не могу быть вместе, и это отчасти свело меня с ума. Но я не сказал, что… – Он поднял глаза, посмотрел на деревянный потолок и глубоко вздохнул. – Лив… прости меня. Когда мы поженились, я даже представить себе не мог, что буду вести себя подобным образом. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

– Ты спал с ней? Пол облизал губы.

– Только один раз. Перед самым Рождеством. Я чувствовал себя так, словно должен это сделать, словно…

– И это перевесило клятвы, которые ты дал мне? – Оливии показалось, что боль в груди лишит ее жизни сию же секунду. Он занимался любовью с ними обеими. Он сравнил их, и Анн и победила.

– Мне надо было раньше уйти от тебя, – продолжал Пол. – Я не считал, что поступил правильно. Но мне как-то удалось убедить себя, что это ты во всем виновата. Дежурства, опоздания и… – Он замолчал и посмотрел в темноту.

– И что?

– Ты так не похожа на нее. Ты строгая, сдержанная, а Анни была такой живой, такой свободолюбивой, она отвергала правила…

– Прекрати! – Оливия резко встала. – Ты, вероятно, считаешь меня совершенно бесчувственной.

Пол перевел на нее взгляд и продолжал, словно не слышал протеста Оливии:

– Она была очень хорошим человеком. Меня это захватило.

– Ну конечно, Анни была само совершенство. Она изменяла своему мужу, Пол. Как ты посмотришь на это?

– Это была моя идея, не ее. Я подтолкнул Анни к этому. То есть я ее не принуждал, конечно, она сама этого хотела, только…

– Пол, я обещала выслушать тебя, но я не могу. Мне слишком больно.

Он встал и, к немалому удивлению Оливии, обнял ее. Она не стала вырываться, не могла. Пол так давно не обнимал ее.

– Ты мне по-прежнему небезразлична, Лив. – Голос Пола звучал глухо. – Но Анни уничтожила меня. Зачем мы только сюда переехали! Лучше бы мне с ней никогда не встречаться.

От него исходило тепло, его запах был хорошо знаком Оливии, но когда она закрыла глаза, то увидела его в посте ли с Анни. Оливия вскрикнула и оттолкнула мужа.

– Уходи, Пол. Возвращайся в свое святилище.

Он на мгновение замер, потом развернулся и выше;) Оливия дождалась, пока его машина отъедет от дома, вошла в кухню, сняла с окна овал с изображением павлиньего пера. Она дошла почти до самого конца пирса и со всей силы бросила витраж на каменные плиты. Ей стало легче, когда она услышала звон разбившегося стекла.

17

Пол столкнулся с Алеком в супермаркете, причем в буквальном смысле слова. Их тележки налетели друг на друга, когда Пол выезжал из-за высокого, стенда с молочными продуктами. Алек расплылся в улыбке, а Пол едва не застонал в голос. Он оказался в ловушке.

– Пол! – Алек радостно потряс ему руку. – Последнее время я только о тебе и думал. – Он легко перешел на «ты», и Пол не стал возражать.

– Обо мне?

Алек облокотился на свою тележку, будто приготовился к длительной беседе.

– Твои заметки о маяке произвели на меня впечатление. Мы с Нолой пришли к выводу, что если добавить еще немного информации, то у нас получится уже не буклет, а брошюра. Издатель на это согласен. Мы даже придумали, как распространять ее по стране.

– Фантастика, – вяло среагировал Пол. Он сосредоточенно перекладывал покупки в корзине, чтобы не смотреть на Алека.

Я тут подумал, что ты мог бы кое о чем расспросить Мэри Пур во время следующего интервью, – Алек словно не замечал настроения собеседника. – Пусть она расскажет о себе. Люди называли ее «ангелом света». У меня сохранились старые статьи о ней. Я могу их тебе прислать, и они помогут тебе подготовиться к интервью. А немного позже нам, возможно, удастся уговорить миссис Пур устроить нам экскурсию по дому смотрителя маяка. Как ты думаешь, она это сможет?

– Провести экскурсию по дому? – Пол передвинул коробку с ванильным мороженым от одной стенки коляски к другой. – Я в этом не уверен, – сказал он. – В тот день, когда я с ней беседовал, Мэри Пур сидела в кресле-качалке, так что я не знаю, передвигается ли она самостоятельно.

Пол не знал, сумеет ли выдержать еще одно интервью со старухой, уже не говоря об экскурсии по дому. Не сорвется ли он? После первого разговора с бывшей смотрительницей маяка ему было так тошно, что пришлось остановить «Хонду» на боковой улочке Мантео, чтобы немного прийти в себя.

– Ладно, там будет видно, – пожал плечами Алек. – Кстати, почему ты не сказал мне, что это ты написал статью о моей жене для «Морского пейзажа»?

Пол попытался понять, что кроется за этим вопросом, но Алек улыбался, и на его лице Пол не увидел обвиняющего выражения. Больше всего было похоже на то, что Алек посчитал Пола скромником.

– Ну, видишь ли, я не знал, какие воспоминания мои слова могут в тебе пробудить, – нашелся Пол.

– Ты здорово поработал. Анни была очень довольна. Наконец улыбнулся и Пол. Он этого не знал. Анни ему об этом не говорила.

– Спасибо, это много для меня значит. А как ты узнал?

– Твоя жена дежурила в больнице в тот вечер, когда привезли Анни. Полагаю, это тебе известно?

– Да. – Пол застыл.

– Так вот, я поговорил с Оливией, чтобы понять, что же произошло в то Рождество. Мне это было необходимо.

– Ясно. – Интересно, как много Оливия ему рассказала? Ладони Пола стали влажными.

– Оливия мне очень помогла, – продолжал Алек. – Я испытал облегчение, когда я узнал, что именно она пыталась спасти мою жену.

– Да. Я… вероятно.

– Ты и Анни вместе учились в колледже в Бостоне. Ты в курсе?

Откуда, черт побери, Алек об этом узнал?

– Гм… да. Это выяснилось во время интервью, – нехотя сказал Пол.

– И ты ее не запомнил?

– На нашем курсе было много студентов.

Алек посмотрел на свою заваленную продуктами тележку. Пол тоже взглянул на полуфабрикаты, замороженные продукты, банки с овощными консервами.

– Анни бы меня убила, если бы это увидела. – Алек кивком указал на свои покупки.

– Последнее время я и сам питаюсь только замороженными продуктами, – признался Пол. – Кстати, о замороженных продуктах. Нам пора идти, пока все не потекло. – Он начал проталкивать тележку мимо Алека.

– Согласен. – Алек сделал шаг в сторону. – Я еще хотел тебе сказать, что сейчас читаю «Крушение „Восточного духа“.

Пол обернулся к нему.

– Откуда у тебя эта книга?

– Я похвалил Оливии твои материалы о маяке, и она решила, что мне стоит это почитать. Тогда ты с ней и познакомился, верно? Когда Оливия за работой, это, должно быть, нечто.

– Оливия? – глупо переспросил Пол. И на него вдруг нахлынули воспоминания.

Она была молодой и красивой, заботливой и деятельной. Пол действительно потерял голову. Он увидел в ней нечто такое, что в нем зародилась надежда: «Да, это она. Эта женщина поможет мне забыть». И довольно долго Оливии это удавалось.

Алек снова оперся локтями о ручку тележки.

– Я читал о крушении поезда и вдруг подумал о том, насколько плохо экипировано наше отделение неотложной помощи для спасения тяжело пострадавших, – сказал он. – Например, с ранением в сердце.

Полу стало не по себе от искренности Алека. Этот тип что, считает его другом?

– Думаю, ты прав. – Пол с надеждой посмотрел на пустой проход между полками за спиной у Алека и взглянул на свои часы. – Прости, но мне пора отвезти все это домой. Увидимся на следующем заседании. – Он быстро пошел прочь, понимая, что его уход скорее смахивал на бегство.

Что-то не давало Полу покоя, пока он катил тележку с покупками к кассам. Его охватило состояние, похожее на панику. Он не понимал, что написано в листке бумаги, хотя сам составлял список необходимого. Пол уставился на ряд стейков и кроваво-красных отбивных. Он неожиданно оставил тележку у одного из прилавков, развернулся на каблуках и вышел из магазина, представляя, как растаявшее мороженое будет капать на мраморные плитки.

Пол сел в машину и доехал до берега. Уже близился вечер, на пляже почти никого не было. У самой воды стояли рыбаки, по берегу прогуливались редкие парочки. Он сел на песок и стал ждать, пока напряжение отпустит его.

Алек встречался с Оливией. Не один раз. И долго разговаривал. Ясно, что она ничего «такого» ему не рассказала, иначе Алек не говорил бы с ним так доброжелательно и уважительно. Господи! Пол так долго ненавидел этого человека, почти половину жизни.

Молодые женщина и мужчина пробежали по кромке воды следом за собакой. Они смеялись. У женщины были русые волосы, но из-за лучей заходящего солнца Полу показалось, что они темно-рыжие.

Бостонский колледж. «На нашем курсе было много студентов», – сказал Пол. И Алек на это купился. Пол покачал головой. Как мог Алек поверить в то, что кто-то мог жить в одном студенческом городке с Анни Чейз и не знать ее?

18

Полу доверили играть главную роль в студенческом спектакле. В старших классах школы он учился средне, пренебрегал математикой и естественными науками, отдавая предпочтение литературе. Он писал стихи, сочинял пьесы, был председателем театрального кружка. У него был талант, что обеспечило ему место в Бостонском колледже. Семья не смогла бы оплатить его учебу в хорошем колледже, хотя бизнес его отца приносил неплохие доходы. Маселли-старший продавал фейерверки, а мать откладывала каждый цент из тех денег, которые она зарабатывала в качестве горничной. Но у Маселли было шестеро детей – пять дочерей и Пол. Все они были умными, амбициозными и хотели учиться.

Когда Пол пробовался на роль Джека Мэннингема, он был почти уверен, что Гарри Сондерс, руководитель студенческого театра, возьмет его. Пол заранее проработал текст, чего не догадался сделать никто из первокурсников. Поэтому он спокойно сидел в первом ряду рядом с Гарри и наблюдал, как его однокурсники проходят прослушивание.

Анни Чейз пробовалась на роль игривой горничной. Он пришла, чтобы подбодрить подружку, и согласилась на прослушивание, только чтобы та совсем не растерялась. Она поднялась на сцену, когда подошла ее очередь, и ее волосы сразу приковали к себе внимание. Гарри, до этого вольготно развалившийся в кресле, выпрямился и сложил руки на коленях.

– Прошу вас, начинайте, – попросил он.

Анни прочитала пару строчек низким хрипловатым голо сом и начала смеяться. Это был звонкий, заразительный смех, «визитная карточка» Анни Чейз. Все в театре повернулись, чтобы взглянуть на нее, на лицах появились улыбки Пол и сам улыбнулся. Он посмотрел на Гарри. Режиссер тоже смеялся.

– Может быть, попробуете еще раз, мисс Чейз?

– Конечно.

Анни прочитала свой отрывок почти до конца, но потом все-таки не выдержала и снова захихикала. Она выглядела молоденькой девушкой, потерявшей над собой контроль, да и чтение оказалось ничем не примечательным. Но Пол не удивился, когда Гарри дал ей роль.

– Она заворожит аудиторию, – обратился Гарри к Полу будто тот был его коллегой. – Девчонка завладеет зрителями и больше не отпустит. Нам надо только взять под контроль и ее саму, и ее волосы, но осторожно, чтобы ее жизнерадостность била ключом.

Гарри не о чем было беспокоиться. Лишить Анни Чей жизнерадостности было совершенно невозможно. Она сияла, она пылала, она привлекала к себе людей, словно магнит.

Пол сразу влюбился в нее. Анни всегда опаздывала на репетиции, но почему-то это никого не раздражало. Как будто все ждали ее прихода с нетерпением. Стоило ей войти в зал, как ее приветствовали улыбками.

По ходу спектакля Пол должен был поцеловать Анни. Он несколько ночей пролежал без сна, представляя этот поцелуй. Ему отчаянно хотелось, чтобы это произошло не при Гарри и остальных участниках спектакля, а наедине.

Когда настал «день поцелуя», Пол мимолетно коснулся ее щеки.

– Еще раз, – раздался с первого ряда голос Гарри. – Перед тобой не младшая сестренка, Маселли, а соблазнительная девушка. Покажи нам это.

Пол склонился к ней, а когда он оторвался от ее губ, Днни улыбалась.

– Ты не должна улыбаться, Анни, – заметил режиссер. – Ты должна выглядеть соблазнительно.

– Простите. – И она снова хихикнула.

– Надо вам побольше порепетировать в свободное время, чтобы у вас все получилось, – Гарри понимающе кивнул Полу.

И они репетировали. Они встречались в его комнате или в ее, репетировали свои роли до сцены с поцелуем, целовались и продолжали репетицию, но уже без прежнего пыла. Потом Пол читал ей стихи, если они сидели в его комнате, или рассматривал созданные ею украшения, если были в комнате Анни. Ей удавалось творить настоящие чудеса. Полу нравилось смотреть, как она работает. Анни подбирала волосы под тугую кожаную повязку, но они постепенно вырывались из плена и падали ей на плечи, пока она работала.

Пол почувствовал, что не может без Анни. Они были знакомы всего несколько недель, но она не выходила у него из головы. Они встречались, репетировали, потом просто подолгу разговаривали. И Полу казалось драгоценным каждое слово, слетевшее с губ Анни. Лежа в постели, он снова и снова прокручивал эти разговоры в голове.

Потом начались подарки. В день премьеры Анни удивила его, подарив золотой браслет собственной работы. А еще через день Анни сама пришла к нему и принесла пояс, выполненный в технике макраме.

– Я не спала всю ночь, вязала его для тебя, – объявила она.

Анни вытащила пояс из его брюк и принялась вдевать новый. Ремень из макраме оказался чуть шире, и ей пришлось повозиться, протягивая его через ушки пояса. Пол почувствовал нарастающее возбуждение. Он отвернулся, смутившись.

Она посмотрела на него снизу вверх, потому что сидела в это время на его кровати.

– Пол… – большие синие глаза смотрели с удивлением. – Ты меня не хочешь?

1 Он изумленно уставился на нее.

– Я? Хочу… Только я думал, что ты…

Анни застонала, ухватившись пальцами за карманы его джинсов.

– Господи, Пол, я схожу с ума, пытаясь придумать, что сделать, чтобы ты в меня влюбился.

– Я давно люблю тебя, – признался Пол. – Смотри, я могу это доказать.

Он открыл ящик письменного стола и протянул ей поэму, одну из тех, что написал за последние несколько недель. Анни неожиданно расплакалась.

Она встала, чтобы поцеловать его. Это был совсем другой поцелуй, чем тот, которым они обменивались на сцене. Потом Анни подошла к двери и заперла ее на ключ. Пол почувствовал, как в нем нарастает робость. Получится ли у него?

– Я никогда раньше не занимался любовью, – прошептал он, краснея от собственного признания. В старших классах у него были подружки. Он писал им стихи и оставался девственником.

Но Анни давно покончила с этим.

– Так вот в чем дело? – улыбнулась Анни, словно его слова все объясняли. – Ничего, я занимаюсь этим с пятнадцати лет, поэтому тебе совершенно не о чем беспокоиться.

Сначала ее слова шокировали Пола, разочаровали его. Но потом он испытал облегчение, потому что, когда она начала целовать и ласкать его, он сразу понял: Анни хватит опыта на двоих.

– Тебе ничего не надо делать, – приговаривала Анни, снимая с Пола трусы и переворачивая его на живот. Она села к нему на спину и начала делать массаж. Сначала ее руки были нежными и прохладными, но вскоре они разогрелись от прикосновений к его коже. Анни перевернула Пола на спину, сняла с себя футболку и лифчик. Пол протянул руку, изнемогая от желания коснуться ее молочно-белой груди, но она перехватила его руки и прижала их к его бокам.

– Смотри, но рукам воли не давай, – объявила Анни. – Я же сказала, ты должен просто лежать. Сегодня вечером все только для тебя.

Она дарила ему любовь, как делала все в жизни, щедро, без оглядки, ставя его наслаждение превыше собственного.

В последовавшие за этим вечером недели Пол понял, что Анни готова отдавать все до капельки, но не может принять любовь. Когда они занимались любовью и он пытался прикоснуться к ней, Анни отталкивала его руку.

– Тебе незачем это делать, – говорила она, и очень скоро Пол понял, что это не кокетство. Анни становилась сама не своя, ей было не по себе, она раздражалась, когда он пытался что-то дать ей в постели или вне ее.

Однажды Пол купил Анни цветы, просто так, без всякого повода, и ее улыбка сразу увяла, как только он вручил ей букет.

– Для меня они слишком красивы. – Она покраснела до корней волос. В тот же день Анни отдала цветы другой девушке, которой они очень понравились.

На день рождения Пол купил ей шарф, и на следующий же день Анни вернула шарф в магазин, а полученные двенадцать долларов сунула ему в карман брюк.

– Не трать на меня деньги, – попросила она и не стала слушать его возражений. А сама продолжала засыпать Пола подарками, и от этого он чувствовал себя все более неловко.

Как-то раз Пол и Анни обедали в кафетерии, когда к ним подсела хорошенькая брюнетка, с которой Анни познакомилась еще в начальной школе.

– Привет, рада тебя видеть, – сказала она Анни, потом повернулась к Полу. – Анни была у нас самой популярной. Обычно таких хочется ненавидеть, настолько они успешны во всем и с ними невозможно соперничать. Но Анни была такой хорошей, что ее невозможно было не полюбить.

В ту ночь Анни лежала рядом с Полом и рассказывала ему, как она заработала свою популярность.

– На карманные расходы мне давали крупную сумму. – Ее голос звучал еле слышно. – Я покупала другим детям игрушки и сладости. Это сработало.

Пол прижал ее к себе.

– А ты не думаешь, что тебя любили бы и без этого?

– Нет. Думаю, я была некрасивой маленькой девочкой с кошмарными рыжими волосами. Моя мать выходила из себя каждое утро, причесывая их. Она все приговаривала, что они просто ужасны и что я ужасно выгляжу. Дело кончилось тем, что каждое утро по дороге в школу я плакала.

– Ты такая красивая! Как она могла так поступить с тобой? – возмутился Пол.

Ну, видишь ли, – Анни пожала плечами, – я не думаю, что мать хотела меня обидеть. Она просто… Полагаю, у нее были свои проблемы. Как бы там ни было, когда я перешла в старшие классы, я запаниковала. Там было столько незнакомых ребят, с которыми я должна была познакомиться. Я понимала, что игрушки и сладости мне уже не помогут. Я должна была найти способ заставить этих ребят полюбить меня.

– И тебе это удалось?

– Да.

– И как же?

– Я придумала, что надо делать, чтобы меня полюбили хотя бы мальчики.

– О Анни!

– Теперь ты меня возненавидишь.

– Я люблю тебя! – Пол погладил ее по щеке. – Теперь у тебя есть я, и тебе незачем этим больше заниматься.

– Я знаю. – Анни теснее прижалась к нему. – Обними меня покрепче, Пол.

Что он и сделал, благодарный ей за ее откровенность. Пол решил, что это подходящий момент, чтобы задать ей вопрос, мучивший его с того вечера, когда они впервые занимались любовью.

– Меня кое-что беспокоит, Анни, – начал он. – Когда мы занимаемся любовью, ты когда-нибудь кончаешь?

Она лишь пожала плечами.

– Нет, но это и неважно. Я счастлива тем, что я рядом с тобой, мне нравится видеть, что ты доволен.

Пол был разочарован, пришел в замешательство.

– Наверное, я делаю что-то не так.

– Дело совсем не в тебе, Пол. Я никогда не испытывала оргазма.

Он чуть отодвинулся от нее, чтобы видеть ее лицо.

– Ты занимаешься любовью с пятнадцати лет и никогда…

– Мне, честное слово, все равно. Для меня это не важно. Пол снова прижал ее к себе.

– Если ты хочешь сделать меня счастливым, Анни, позволь мне подарить наслаждение тебе, хотя бы для разнообразия.

– Ты и так это делаешь, – возразила она. – С тобой я чувствую себя замечательно.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Анни вывернулась из его объятий.

– Думаю, для меня это невозможно. Иначе это уже давно бы случилось.

Пол не хотел обсуждать с приятелями настолько интимный вопрос, поэтому на другой день после обеда отправился в библиотеку и просидел там до вечера. Он пытался найти решение проблемы Анни. Ему попалась книга, полная советов и иллюстраций. Пол не нашел в себе смелости взять ее в общежитие. Для этого пришлось бы обращаться к почтенному пожилому библиотекарю. Поэтому он выбрал уголок поукромнее и прочитал книгу от корки до корки.

Вечером он пришел к Анни, опустился на кровать и пригласил ее сесть рядом. Она тут же устроилась сбоку, обвила его руками, поцеловала в шею.

– Сегодня я читал сексуальный учебник, – сказал Пол.

– Что? – Анни отпрянула. – Зачем?

– Потому что пришла твоя очередь получить удовольствие. – Он протянул руку к краю ее футболки.

– Нет! – взвизгнула она, останавливая его.

– Анни… – Пол положил руки ей на плечи. – Сделай это для меня, а не для себя, хорошо?

– А что, если ничего из этого не выйдет? Ты будешь во мне разочарован. Ты…

– Я не разочаруюсь в тебе, не перестану тебя любить, не произойдет ничего из того, чего ты так боишься. Все будет отлично. Только ты должна расслабиться.

Анни закусила губу.

– Выключи свет, – приказала она.

Пол послушался, потом вернулся к ней и неторопливо раздел ее, сел рядом с ней спиной к стене.

– Что мы делаем? Разве ты не снимешь одежду? – спросила она.

– Нет. – Он пошире раздвинул ноги и усадил Анни между ними, спиной к себе. Картинка из книги четко отпечаталась в его мозгу. Весь день Пол только и думал о том, как будет держать Анни, прикасаться к ней, чтобы добиться ее ответа. Он обнял ее, поцеловал в плечо. Анни дрожала.

– Это мило. Ты можешь просто держать меня вот так, мне это нравится больше, чем…

– Тс-с. Вытяни ноги. Вот так.

– Это глупо. Я чувствую себя нелепо… Пол медленно гладил ее руки, плечи.

– Ты должна сказать мне, что тебе нравится, – говорил он, касаясь ее груди. – Дай мне знать, если тебе будет больно.

– Это не больно, – хихикнула она и как будто расслабилась в объятиях Пола, но тут же напряглась, едва его руки коснулись ее бедер.

– Давай, Анни, расслабься.

– Я же пытаюсь! Мне просто не нравится, когда все внимание сосредоточено на мне. Я не понимаю, зачем… О!

Его пальцы добрались до цели. Анни затаила дыхание, раздвинула ноги шире, прижимаясь к его руке, цепляясь за ткань его джинсов. Палец его левой руки скользнул в нее, и она вздрогнула.

– Мне это тоже приятно, Анни…

Пол хотел приободрить ее, но в этом уже не было необходимости. Она дала себе волю, позволила себе взять то, что он ей давал. Когда Анни кончила, Пол на мгновение испугался, что она притворяется, но его палец ощутил сокращение ее потаенных мышц. Она последний раз вздрогнула и обмякла в его руках.

Этот вечер стал для них поворотным пунктом, и не только потому, что секс стал приносить удовлетворение им обоим. Анни по-прежнему называла сексуальные отношения побочным продуктом желания близости, но их отношения перешли в другую плоскость. Анни наконец позволила делать что-то для нее. Теперь они оба были поглощены друг другом, но это было всего лишь влечение.

Семья Пола пришла от Анни в восторг. Дважды за год они навещали родных Пола в Филадельфии, и Анни с такой легкостью вписалась в атмосферу дома, где правили женщины, словно родилась там.

– В твоей семье так тепло, Пол, – сказала ему Анни. – Ты даже не знаешь, как тебе повезло.

Она не захотела представить Пола своим родителям, хотя Чейзы жили всего в получасе езды от студенческого городка. Полу пришлось в переносном смысле выворачивать ей руки, пока она наконец не пригласила его домой в тот вечер, когда отмечалось пятидесятилетие ее отца.

– Ты все время говоришь о нем, – уговаривал Пол Анни. – Я хочу с ним познакомиться.

Анни и в самом деле часто вспоминала об отце, в ее голосе слышалась гордость за него и его достижения. Она целый месяц трудилась над подарком – золотыми запонками собственного дизайна – и при каждом удобном случае демонстрировала Полу, как продвигается работа.

Пол держал пакетик с ее подарком на коленях, когда Аи ни свернула на обсаженную деревьями улицу, ведущую к их дому. Она молчала почти всю дорогу, нервно постукивая пальцами по рулю своей красной машины с откидным верхом.

– Который час? – спросила Анни, когда они проезжали мимо величественных особняков.

Пол посмотрел на часы.

– Десять минут пятого.

– О господи, моя мать будет вне себя.

– Мы не настолько опоздали.

– Ты не понимаешь, – поморщилась Анни. – Она невероятно пунктуальна. Когда я была маленькой, мать обещала взять меня куда-нибудь, но только в том случае, если я не опоздаю ни на минуту.

Пол нахмурился.

– Ты шутишь?

Анни покачала головой.

– Давай скажем им, что твоя фамилия Мэйси, – вдруг предложила она.

– Зачем?

– Просто так, для смеха.

Пол, сбитый с толку, уставился на нее.

– Но это не моя фамилия.

Анни остановила машину перед знаком «Стоп» и оглядела его.

– Я не хочу обижать тебя, Пол, но мои родители люди с предрассудками. – Она положила руки на колени и принялась хрустеть пальцами. – Понимаешь, если ты не похож на них, они просто… Ты им понравишься больше, если они будут думать, что ты…

У Пола запылали щеки.

– Ты хочешь, чтобы я солгал им о том, чем мои родители зарабатывают на жизнь?

Анни смотрела на свои руки.

– Вот почему я не хотела тебя с ними знакомить.

– Я не стану лгать, Анни. – В те времена Пол никогда не лгал. Она промолчала, снова нажала на педаль газа. – Я думал, ты меня любишь, – сказал он.

– Я и люблю. Я просто хотела, чтобы мои родители тоже тебя полюбили. – Анни свернула на подъездную дорожку, и Пол успел разглядеть вдали за вылизанными зелеными лужайками особняк в стиле Тюдоров, прежде чем дом скрылся за высокими елями. – Видишь ли, родители все для меня спланировали, – продолжала Анни. – Мы страшно поругались, когда я сказала им, что хочу стать художницей. Предполагается, что я выйду замуж за сына кого-нибудь из круга их знакомых. А это очень небогатый выбор. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела везти тебя сюда?