Текст книги "Полет души"

Автор книги: Дейзи Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Бретт продолжал смотреть на нее каким-то настойчивым, вопрошающим, что ли, взглядом, и Джун удивилась: неужели он чувствует ее смятение? Только сейчас она поняла, что он имел в виду, когда говорил о полном разрыве. Но понимал ли он, что для нее это не любовная интрижка и не приключение на одну ночь?

Какое-то седьмое чувство ей подсказывало: если они займутся любовью, это перевернет всю ее жизнь и она уже никогда не сможет уйти от него. Возможно, Бретт тоже это понимал. И потому ни на чем не настаивал. Чистое сумасшествие, иначе не скажешь.

Но какая-то ее часть, Джун это хорошо осознавала, уже навсегда принадлежит этому месту, принадлежит Бретту.

– Каждое утро я поднимаюсь в половине шестого, – начала она, отвечая на недавно заданный им вопрос. – Делаю гимнастику и отправляюсь на работу. Обычно у меня бывает за день не меньше трех встреч: с сотрудниками, с менеджерами или с клиентами. И всех надо убеждать, увещевать, на чем-то настаивать. Поверь, это непросто. Но тебе, я думаю, слушать об этом не очень интересно.

– Даже представить не могу такую жизнь. Хотя и моя жизнь большинству людей, я думаю, кажется скучной и однообразной.

– Но, согласись, это и в самом деле очень странное занятие. – Джун улыбнулась. – Хотя и героическое.

Бретт поморщился.

– Ничего героического в нем нет. Я просто делаю свое дело, и все.

И потому она его любит.

Любит… У Джун сильнее забилось сердце. Когда же все это началось? – опять задалась она тем же вопросом. Просто не верится, что всего за одну неделю каким-то непонятным образом, не прилагая к тому никаких усилий, этот простой парень сумел вскружить ей голову и увлечь ее, горожанку до мозга костей, своим непонятным подводным миром.

– Как бы мне хотелось остаться еще хоть на один день, – со вздохом проговорила Джун и мысленно поправила себя: не на один день, а навсегда.

– Это пройдет, когда ты снова вернешься к своей жизни, – отозвался Бретт.

– Откуда такая уверенность?! – возмутилась Джун.

Бретт качнул койку так, что она угрожающе накренилась, чуть не сбросив их обоих. Потом выбрался из койки, помог Джун встать и только тогда сказал:

– Потому что это – не твоя жизнь. Ты принадлежишь другому миру.

– А тебе не хотелось бы…

– Не надо, Джун, – прервал ее Бретт.

Серьезность, с которой он это произнес, свидетельствовала о том, что Бретт не хочет поддерживать никаких иллюзий об их будущем. Будущего у них нет, сказал он. Конечно, он прав. Но до чего же все-таки больно, что он не оставляет ей даже слабой надежды!

– Во сколько твой рейс?

– В три часа, с аэродрома в Таунсвилле. Как раз успеваю добраться до сиднейского аэропорта.

– Я подброшу тебя в отель, тебе надо уложить вещи. Заглянешь потом в парк попрощаться?

Джун кивнула, боясь расплакаться.

– Сделаю еще несколько фотографий.

Она схватила фотоаппарат и выскочила из домика, даже не осознав, что на ней нет одежды. Только солнечный жар, опаливший ее тело, напомнил ей об этом. Ну и распущенность! – ужаснулась Джун и быстро вернулась, чтобы одеться.

Пушистые белые облака плыли по светлой небесной лазури. И ее охватило прежнее желание: унести бы с собой все звуки, все запахи, все чувства, которые пробудило в ней это место, даже легкую боль, поселившуюся теперь в ее сердце, там, где раньше была пустота.

8

Джун попрощалась с Робином и с Элис и распорядилась, чтобы они оставались на своих местах и следили за всеми обитателями, пока не решится вопрос о продаже парка. Потом, как всегда, направилась к Найси. У бассейна она увидела Бретта, он разговаривал с молодой темноволосой женщиной.

– Шелли Хоган, корреспондент «Морского вестника», – представилась она, протягивая Джун руку. – Вот, еле уговорила мистера Кил-мера рассказать что-нибудь о себе, о своей работе и немного попозировать для нашего журнала. Конечно, с его любимцем. Как я понимаю, настоящая хозяйка этого дельфина – вы.

– Теперь уже нет, – сказала Джун. – Теперь все права на него у мистера Килмера.

– И все же позвольте сделать несколько ваших фотографий. Если можно, у бассейна, с дельфином на заднем плане. Потом вместе с мистером Килмером. Пожалуйста, – настаивала журналистка. – Судя по тому, что рассказал мне мистер Килмер, извините, Бретт, – с улыбкой поправилась она, – мне кажется, вы разделяете его интересы и тоже очень увлечены этой работой.

– О, я… мне не приходило в голову… – Джун запнулась. – Спасибо, – сказала она, решив не развивать эту опасную тему.

И вдруг у нее мелькнула одна мысль. До чего же все удачно складывается, даже удивилась Джун и, широко улыбаясь, повернулась к журналистке.

– Знаете, Шелли, я и сама собиралась сделать несколько фотографий. Так что с удовольствием принимаю ваше предложение: как-никак любительские снимки не сравнить с профессиональными, – энергично проталкивала Джун свою идею. – Обещайте только, что сделаете для меня отпечатки всех кадров. К сожалению, я сегодня улетаю. Поэтому передайте их, пожалуйста, мистеру Килмеру, я с ним свяжусь.

Бретт вопросительно взглянул на Джун, но она как ни в чем не бывало с лучезарной улыбкой – пусть на фотографии получатся ямочки! – встала рядом с ним, потом положила руку ему на плечо, затем усадила его на край бассейна… Довольная журналистка щелкала аппаратом.

Наконец Бретт не выдержал:

– Вы не опоздаете на самолет, миссис Росс?

– Очень своевременное напоминание. К тому же вы обещали проводить меня в аэропорт. Такси я уже вызвала.

Шелли быстро распрощалась с ними, обещала передать все фотографии мистеру Килмеру и исчезла.

Джун бросила на парк последний взгляд.

– Я готова. Поехали.

Теперь в маленький аэропорт прибыла другая женщина, совсем не та, что прилетела сюда семь дней назад.

– Можешь не ждать посадки, если не хочешь, – сказала Джун, усаживаясь рядом с Бреттом в зале ожидания.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она дотронулась до его руки.

– Конечно, не хочу. Просто так всегда говорят, из вежливости.

Скоро – слишком скоро! – объявили посадку на самолет. Они встали, одновременно начали было что-то говорить, но так же одновременно замолчали.

Джун улыбнулась и глубоко вздохнула.

– Спасибо за все, – сказала она.

Бретт обнял ее и поцеловал.

– Будь счастлива, Джун.

Как вовремя появилась та журналистка и как вовремя пришла мне в голову мысль о фотографиях! – похвалила себя Джун, роясь в сумочке. Теперь Бретту волей-неволей придется взять мою визитку с адресом, чтобы выслать снимки. К черту этот его «полный разрыв»!

– Вот, – сказала она, протягивая ему визитную карточку. – Надеюсь, ты не забудешь о своей галантности и перешлешь мне те фотографии.

– Я ни минуты не сомневался, что твоя практичная головка сумеет извлечь пользу из любого обстоятельства, – улыбаясь, сказал Бретт. – Я пришлю их, но… без обратного адреса.

– Хорошо, пусть будет так, – согласилась Джун. Но она знала, что ничего хорошего в этом нет: Бретт сдержит свое слово. – До свидания, – прошептала она и, с трудом сдерживая слезы, набегавшие на глаза, быстро смешалась с группой, направляющейся на летное поле.

Оглянуться или не оглянуться? – билась у нее в голове лихорадочная мысль. Если она оглянется и увидит, что Бретт не смотрит ей вслед, она наверняка разрыдается. А если окажется, что он уже ушел, будет еще хуже. И все же перед выходом на летное поле Джун помедлила и оглянулась.

Бретт помахал ей рукой.

Джун смахнула слезы с глаз и поспешила к самолету.

Ее место было у иллюминатора, и она стала искать взглядом Бретта. Но солнце било в стекло, и Джун не могла разглядеть, там он или нет. Ей хотелось верить, что он еще не ушел, и она на всякий случай помахала рукой. А затем позволила себе разрыдаться.

Солнце мешало Бретту увидеть что-нибудь в иллюминаторах самолета, но он все же взмахнул несколько раз сложенными вместе руками. Какой у Джун был печальный вид! Ладно, теперь он сможет все свое внимание отдать Найси. Джун была отвлечением – приятным, но все же отвлечением.

Однако ему чертовски будет ее не хватать.

9

– У тебя был обыкновенный солнечный удар, затяжной, – констатировала Мэри, глядя Джун в глаза, когда на следующий день после возвращения Джун из Австралии они сидели за ланчем. – Но я за тебя рада, необременительная любовная связь длиной в одну неделю явно пошла тебе на пользу. Ну и как этот парень, озабоченный дельфинами? Как он в постели?

– Постели не было.

Мэри, как и следовало ожидать, скептически вскинула бровь.

– Впрочем, – Джун улыбнулась, – постель была, но не в том смысле, какой ты имеешь в виду.

– Интере-е-есно, – протянула заинтригованная Мэри, – с такими вариантами мне еще не приходилось встречаться. Рассказывай! – потребовала она.

Джун не желала ни с кем делиться интимными подробностями. Даже со своей лучшей подругой. Но уж если Мэри заело любопытство, она ни за что не отстанет. Так что лучше покориться судьбе.

– Ну… мы вместе принимали душ.

– Джун! – Мэри скомкала салфетку и бросила в подругу. – Ты хочешь сказать, что вы принимали душ – не в купальных костюмах, я надеюсь, – и этим все кончилось?

– Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. – Джун испытывала истинное удовольствие, глядя на недоуменное лицо подруги. – Ты хочешь знать, что было потом? Мы провели всю ночь вместе, обнаженные, в подвесной койке, и этим все кончилось.

– Что?!

Но Мэри хорошо знала свою подругу и поняла, что та говорит правду.

– Джун, это чертовски романтично! Душ вдвоем, какая-то подвесная койка и… все?

Когда Джун рассказала ей о своих приключениях, Мэри спросила:

– Ну и что же ты теперь чувствуешь?

– Не знаю, но мне хочется вернуться в Австралию.

– Я и говорю, у тебя был тепловой удар, затяжной. Ты побывала в раю – пальмы, золотой песок, много солнца, влюбилась…

– Влюбилась? – перебила Джун. – Почему ты думаешь, что я влюбилась?

– Боже мой, да у тебя все написано на лице! Только не считай это чем-то особенным. Такое часто случается во время отпуска. Ты оказываешься вне своей привычной среды, все тебе кажется интересным, необычным, и ты влюбляешься, а потом возвращаешься к реальности и осознаешь: а она не так уж плоха, эта твоя реальность, и все возвращается на круги своя.

– То же самое говорил и Бретт, – сказала Джун. – Но… не знаю, не знаю… Это чувство – что-то совсем другое.

– Все пройдет, поверь мне.

– Надеюсь, ты не ошибаешься. – Джун поковыряла вилкой в салате, но ничего не съела. – Пока что я чувствую себя несчастной, совершенно опустошенной и очень одинокой. И знаю только одно: с Бреттом я ничего подобного не чувствовала.

– Ах, это потому, что ты влюблена.

– А что, если это настоящее чувство? Я знаю: нельзя иметь и его, и эту мою жизнь. Но я ужасно скучаю и по нему и… по Найси. Знаешь, чего мне больше всего хочется? Заказать билет до Сиднея.

– Это самое плохое, что ты могла бы сделать. Зачем продлевать то, что непременно придет к своему естественному концу? Особенно, если эта история уже принесла тебе такую боль. – Мэри успокаивающе погладила Джун по руке. – Ты справишься с этим, дорогая. Подумай, куда бы это могло завести вас обоих? Он, конечно, не захочет перебраться сюда. Да и что бы он стал здесь делать? А ты, я уверена, не захочешь отказаться от всего ради какой-то эфемерной цели: помогать ему спасать дельфинов.

– Мэри, я знаю, что ничего из этого не выйдет, что все это звучит просто по-идиотски, и тем не менее мне очень плохо.

– Не надо ни о чем сожалеть, дорогая. И не надо мучиться. Такие переживания полезны для души.

– Тогда напоминай мне об этом почаще, мудрая моя подружка. А можешь ты мне сказать: если это полезно для души, то почему, черт побери, она так болит?

Бывший супруг Джун был занят всю первую половину дня, и его ожидаемый визит пришелся на послеполуденное время.

– Итак, путешественница вернулась обратно, – сказал Энтони, поудобнее устраиваясь в кресле. – Ну и как там, в перевернутом вверх ногами мире?

Привычным, всегда раздражающим ее движением головы он откинул на правую сторону прямые темные волосы. Джун с удивлением отметила, что он похож на Уолтера, несмотря на разницу в их возрасте.

– Просто великолепно.

Энтони окинул ее оценивающим взглядом.

– Ты выглядишь как-то по-другому, – заметил он.

– Загорела, – коротко отозвалась Джун.

– Да нет, не только. У тебя какой-то отсутствующий вид. Давай приходи в себя побыстрее. У нас уйма работы. – Энтони взглянул на часы – еще одна раздражающая Джун привычка.

– Можешь себе представить, я, то есть… хм… мы, заключили крупнейший контракт на поставку моющих средств с французской фирмой «Ле Валлон», обслуживающей чуть не все побережье Нормандии. Неплохо, а?

– Просто великолепно, – пробормотала Джун, придвигая к себе пачку писем, оставленных секретаршей.

– По этому поводу решил побаловать себя покупкой «бентли» и золотого «ролекса». Думаю, я это заслужил.

– Безусловно. – Джун вскрыла конверт позолоченным ножом для разрезания бумаг.

Энтони недоверчиво уставился на нее.

– Согласись, Джун, я опередил тебя на целую голову.

Она опустила на стол конверт.

– Ну, согласилась. И что из этого? Ты считаешь, мы занимаемся чем-то важным? Не просто делаем деньги, а, например, помогаем людям, да?

Энтони удивленно поднял бровь.

– Делать деньги – это самое важное, Джун. Что на тебя нашло?

– Я встретила парня, который посвятил свою жизнь спасению дельфинов. Вот это настоящее дело. – Она обвела офис рукою. – А мы не спасаем ни жизни, ни души – ничего.

– Мы занялись бизнесом не для того, чтобы спасать жизни или души. Мы занялись им, чтобы делать деньги, чтобы преуспеть, чтобы доказать всем нашу состоятельность. Ты разве забыла?

Джун поморщилась.

– Да нет, помню.

– Вот и хорошо. – Энтони взглянул на часы. – Мне пора. Чао.

Джун снова уткнулась в почту.

Мэри права. Это была тропическая лихорадка, бред, воспаление мозга. А вот теперь она выздоровела. Нет, еще не выздоровела – выздоравливает. На это потребуется примерно неделя. Через неделю все: прибрежье, золотой песок, Бретт и Найси – станут грёзой, приятным сновидением. Но она всегда будет с горькой радостью вспоминать время, проведенное в том, в «перевернутом» мире. Однако ее настоящая жизнь здесь.

«Будь счастлива, Джун», – звучали в ее душе слова Бретта. Там она и была по-настоящему счастлива. А теперь пора возвращаться в свою жизнь.

Никаких проблем, мэм, все будет в полном порядке, успокоила себя Джун.

Однако проблемы только начинались.

Оказавшись снова в своем мире, Джун часто вспоминала слова, сказанные однажды Бреттом о пойманном дельфине: он не принадлежит больше ни к миру людей, ни к миру дельфинов. Теперь люди почему-то смотрели на нее так, словно она стала совершенно другой, и обращались с ней, как с тяжело больной: говорили приглушенными голосами, взвешивали свои слова. У нее появилось такое ощущение, что она чужда всему окружающему здесь и ни с чем не связана там, в Австралии. Даже если Бретт пришлет фотографии, что это изменит?

Прошел почти месяц со дня ее отъезда. Сейчас Бретт наверняка тренирует Найси перед тем, как выпустить на волю.

Пришел предварительный договор от Гарри Сэнфорда, предпринимателя из Новой Зеландии, с которым месяц назад она вела переговоры о продаже парка. Она телеграфировала, что просит еще месяц для окончательного решения. Месяц! Как будто за тридцать дней можно вытравить все болевые точки и вернуться в «реальность», как говорит Мэри.

Каждый вечер, перед тем как лечь спать, Джун доставала старые-престарые карты отца и раскладывала их на постели. В сотый раз перечитывала выцветшие, едва заметные карандашные пометки и пыталась представить ту романтическую, полную приключений жизнь, которую, как рисовалось ее воображению, вел отец.

Но ведь в ее жилах течет и его кровь! В глубине души, не признаваясь в этом даже любимой подруге, Джун всегда мечтала о такой жизни. Однако воспитание, привитое ей с детства стремление к стабильности, жажда успеха никогда не позволяли этим нелепым, как она считала, инстинктам вырваться наружу. До тех пор, пока не появился Бретт и не перевернул ее мир.

И вот теперь Джун часами лежала без сна и представляла себе, как она закрывает свой офис – договор о продажи своей части бизнеса довольному Энтони можно выслать потом, – быстренько пакует вещи, говорит всем «прощай» и отправляется в Австралию. Навсегда. Пожалуй, мамочка вызовет перевозку для психбольных раньше, чем я успею выйти из здания, усмехаясь, подумала Джун.

Она провела несколько завершающих линий: эскиз получился что надо. Улыбающийся дельфин будет хорошо смотреться на визитной карточке, которую должны иметь все члены общества освобождения дельфинов. Нужно подумать и об уставе. Старый устав, один экземпляр которого она взяла с собой и просмотрела еще в самолете, никуда не годился: слишком все неопределенно, обтекаемо, без всякой правовой основы.

Можно сделать парочку недорогих клипов и предложить их образовательному телеканалу. Но начать лучше с радио. Это всегда проще – программу на телевидении наверняка придется «пробивать», на это уйдет время.

Джун тряхнула головой. Девочка, ты просто сошла с ума, оценила она свою «деятельность».

– Чем, черт побери, ты занимаешься?

Джун вздрогнула и увидела Энтони, уставившегося на ее рисунок.

– А почему ты подкрадываешься ко мне неслышно, как змея? – покраснев, спросила Джун.

– Я стучал, но ты, по-видимому, витаешь в облаках. – Он презрительно взглянул на рисунок и пригладил волосы: – Джун, нам надо поговорить.

– Я вся внимание, – заверила она, поворачиваясь к нему на своем вращающемся кресле.

Энтони сразу сбавил тон: он готовился к атаке, но, похоже, его «бывшая» не прочь прислушаться к разумным советам.

– Понимаешь, в деловых кругах начались всякие разговоры. Ты ходишь как потерянная. С того времени как ты вернулась из Австралии, продажи, в твоей долевой части, не увеличились ни на один процент. – Он подобрал эскиз с маленькими улыбающимися дельфинами, который слетел на пол. – Мусор, – оценил Энтони. – Ты разрабатываешь упаковку на товар, которого у нас еще нет.

Джун вырвала у него эскиз и положила на стол.

– Ты похожа на зомби, – бубнил Энтони. – Даже твоя мать говорит, что…

– Ты обсуждал меня с моей матерью?

– Я подумал, может быть, она сумеет пролить свет на ситуацию. Но твоя мать в таком же недоумении, как и я. Ты сама на себя не похожа.

– А на кого же я похожа, по-твоему?

– Джун, ты нуждаешься в помощи. – Энтони сказал эти слова тихо, заботливо, боясь растревожить ее. – Может быть, я очень сильно давил на тебя. Может быть, тебе трудно было пережить развод. Как бы там ни было, я чувствую за тебя ответственность и хочу, чтобы все шло, как раньше.

Джун скрестила на груди руки.

– Ты хочешь знать, что со мной?

– Да-да, именно потому я и пришел.

– Я не знаю, кто такая Джун. Вот почему я и не могу больше ею быть.

У Энтони отвисла челюсть.

– У тебя психологический срыв? Раздвоение личности?

– Думаю, скорее всего последнее.

– А я думаю, – Энтони уже пришел в себя, – ты просто пережила какую-то любовную драму и теперь, хм, не можешь прийти в себя. По себе знаю, – он смущенно откашлялся, – это требует времени.

– Ты думаешь, мне дали отставку? Хорошо бы. У меня, как ты догадываешься, хватило бы характера это пережить.

Энтони покусал губу, задумчиво посмотрел на Джун.

– Тогда, я думаю, ты влюбилась.

Джун понимала: лучше всего было бы промолчать, но к черту благоразумие.

– Ты угадал. Но беда в том, что из этого ничего не может получиться: мы живем в разных мирах, по разным правилам, поэтому не читай мне мораль. Это тот случай, который называется безнадежным. Но, знаешь что, Энтони? Я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя, для чего я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Чтобы иметь квартиру в престижном районе? Ездить на «мерседесе»? Покупать роскошную одежду, обедать в дорогих ресторанах? Ты когда-нибудь всерьез задавался вопросом: для чего все это? – Джун указала на его новый «ролекс», от которого ярко отражались солнечные лучи. – Скажи честно: это делает тебя счастливым? По-настоящему счастливым и довольным жизнью?

Энтони нахмурился, взглянул на часы.

– Да, такие вещи приносят мне удовольствие.

– Это Большое Всеобщее Заблуждение. Возможно, тебе приятно прийти сюда и похвастаться передо мной. Возможно, тебе доставляет радость утереть мне нос своими успехами. Но если отбросить мишуру: одежду, машину, офис, все-все, – что же от тебя останется? Скажи мне, кем ты тогда будешь? Что останется от преуспевающего Энтони Росса?

– Ты сошла с ума, Джун!

– Нет, ответь мне.

– Ну, тогда я… – Он тряхнул головой. – Я… ну… у меня есть… Джун, это просто смешно!

– Я тоже не могла ответить на этот вопрос. – Ее голос смягчился. – И знаешь, меня это до смерти напугало. Джун Росс – просто имя, набор всевозможных определений, связанных с бизнесом: деловая, активная, предприимчивая… Но в небольшом австралийском городке, с парнем, которого зовут Бретт и который – смешно сказать – больше всего на свете любит дельфинов, я узнала, кто я такая. А теперь, боюсь, я снова забуду об этом. И знаешь почему? Потому что меня волнует, что подумают обо мне люди. Что станут думать обо мне моя мать, ты, отчим… Каждый вечер я прихожу домой и подсчитываю, что же я накопила за свою жизнь? Я спрашиваю себя, что я буду чувствовать, если в один прекрасный день весь мой бизнес рухнет, пойдет ко дну. И можешь себе представить, я не чувствую страха, того, что, вероятно, чувствовал бы ты в этом случае.

У Энтони расширились глаза, он замахал руками, словно отгоняя даже самую мысль об этом.

– Джун, это было бы ужасно.

– Взгляни на себя. Ты бы действительно погиб, потому что бизнес – это твоя жизнь, это то, что ты есть. Такой же была и я, но теперь я чувствую себя иначе. Возможно, я и вправду похожа на зомби, потому что ночи напролет я перебираю свою жизнь и нигде не могу найти себя: ни в детстве, ни в юности, ни в замужестве. Я нахожу ваши мечты – твои, матери, отчима, – реализованными во мне, но не моими. Джун просто не существует. Она – коллекция чужих надежд и ожиданий. – Джун взяла в руки рисунок. – Вот моя мечта. Вот кто я, вот, чего я хочу.

– Но я думал, ты разрабатываешь упаковку для нашей будущей продукции… – растерянно проговорил Энтони.

– Нет, это не имеет никакого отношения к нашей продукции. Это имеет отношение к Бретту, к человеку, с которым я хотела бы быть.

Правда, которая жила в Джун, душила ее, мешала дышать. О Боже, что она говорит? Видимо, ее сердце сделало свой выбор, не советуясь с ней.

Энтони молча стоял несколько минут, переваривая услышанное.

– Ничего подобного я и представить не мог. Когда мы вступали в брак, ты чувствовала себя так же?

– Я никогда не позволяла себе думать о том, чего я хочу, Энтони. Я позволяла руководить собой, пока не узнала, кто же я на самом деле.

– А этот парень… он что, хочет жениться на тебе и привлечь тебя к своей работе – спасать дельфинов?

Джун отвела глаза.

– Не знаю.

– Ты готова все бросить, бежать на край света и даже не знаешь, нужна ли ты этому парню?

Джун вспыхнула, на глаза набежали слезы. Зачем она раскрыла перед Энтони душу? Нашла перед кем!

Раздался стук в дверь, вошла секретарша.

– Вам заказная бандероль.

Джун взяла пакет и собиралась бросить его на стол, когда секретарша добавила:

– Из Австралии.

Пальцы Джун вцепились в пакет так, словно он мог исчезнуть.

– Спасибо, Мэг, – выговорила Джун, когда та уже почти закрыла дверь.

– От него, я полагаю? – спросил Энтони.

Джун нетерпеливо разорвала пакет, и широкая улыбка озарила ее лицо. Фотографии. Вот она и Бретт кормят Найси, вот Найси высунул голову из воды и как будто улыбается, а здесь она по пояс в воде…

– Джун, – сказал Энтони, заглядывая ей через плечо, – да ты просто… красавица.

Она повернулась к нему.

– Видишь ямочки у меня на щеках? Ты их когда-нибудь замечал?

– Нет, но сейчас они и вправду есть.

– И я не замечала, пока не встретила Бретта.

Джун вытащила записку. К сожалению, она была очень короткой.

«Мисс Джун, Шелли прислала мне эти фотографии с просьбой переслать их вам, что я и делаю. Посылаю вам еще и те, что сделаны мною. Теперь вы видите: у вас и в самом деле есть ямочки. Сейчас я заканчиваю тренировки с Найси, скоро он присоединится к своим собратьям. Потом я отправлюсь в Литтлстоун, там в гостиничном бассейне держат двух дельфинов. Скучаю по вам, Бретт».

Джун прижала записку к своему сердцу. Он написал! Он скучает! И он не забыл ее.

– «Мисс Джун»? – ворвался голос Энтони в ее мысли.

– Так он меня называл, точнее – «миз Джун». Это началось как шутка и превратилось во что-то большее.

Энтони взял одну из фотографий.

– Я никогда не видел тебя такой. – Он взял другой снимок. – Или такой.

– Ты теперь понимаешь, о чем я говорю? Ты когда-нибудь выглядел таким счастливым?

– Возможно. Иногда, время от времени.

– Я тоже так думала, пока не узнала, что такое счастье.

– И все же, Джун, неужели ты решишься променять все, что имеешь, на какие-то иллюзии?

– Если честно, Энтони, не знаю. Я должна подумать.

Фотографии пришли очень вовремя. Потому что Джун в своей постоянной тоске о Бретте уже начала забывать о той женщине, у которой были счастливые ямочки. Должно быть, таким же забытым и одиноким ощущал себя Найси, когда он жил в бассейне, не принадлежа ни к миру животных, ни к миру людей, думала Джун.

Выхода она не видела. Бретт привык работать один, он не нуждался в напарниках. Да и какой из нее напарник? Правда, у нее хорошие организаторские данные, а это нелишне в любом деле. К тому же она уже составила план, пока что только в голове, который значительно расширил бы сферу деятельности общество освобождения дельфинов. Но главное – она не могла забыть Бретта, и все, что она когда-то считала важным, было несопоставимо с ее желанием быть рядом с ним.

Как же он ошибался, когда говорил, что общение с ним не заденет ее сути, не изменит ее жизни! Оказывается, свое счастье она видит теперь в его сфере деятельности, а не своей. «Принцесса стиральных порошков»… – припомнилось ей. Бретт поддразнивал ее тогда, а может быть, говорил это намеренно, чтобы заставить ее взглянуть на себя со стороны. И в общем-то был прав. На ее место найдутся сотни других «принцесс», и они будут счастливы, но на его…

Джун припомнилось: в отношениях с ней, не раз говорил Бретт, ему нужно все или ничего. Но она не успела тогда сделать выбор. Теперь она его сделала. Что бы ни говорила мать, что бы ни доказывал Энтони, о чем бы ни болтали знакомые, теперь она точно знает, как будет жить дальше.