Текст книги "Полет души"

Автор книги: Дейзи Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

Этим утром Джун решила полюбоваться океанскими красотами. Но, как назло, небо застилали тучи, серые волны, украшенные белыми барашками пены, сердито накатывали на берег, вдали погромыхивал гром.

И вдруг, словно эхо того отдаленного грома, прозвучал знакомый голос:

– Молодец. Отлично. То, что нам надо.

Эти простые слова странным образом нашли горячий, быстрый отзвук в ее теле. Затем Джун услышала громкое счастливое бормотание – так она определила для себя этот звук – и поспешила к бассейну. Найси то высовывал голову из воды, то вновь уходил на глубину. У Джун потеплело на сердце.

– Ну чем не настоящий парень? – спросил Бретт. – Хорошенькая женщина бросает ему рыбу, и вот, пожалуйста, он тут же в нее влюбляется.

Комплимент – по крайней мере, Джун расценила это как комплимент, – заставил ее сердце забиться быстрее. Она подошла к краю бассейна и присела на корточки. Найси тут же отплыл подальше, и Джун решила, что испугала его. Но дельфин повернул обратно, и теперь на его носу балансировал полосатый мяч. Дельфин бросил ей мяч, который Джун, растерявшись, не поймала.

– Он хочет, чтобы вы с ним поиграли, – объяснил Бретт, усаживаясь на противоположной стороне бассейна.

Джун заставила себя смотреть ему в глаза, только в глаза, а не на мускулистый выразительный торс, с которого стекали потоки воды. Она бросила Найси мяч, и тот вернул ей полосатую игрушку. Когда мяч снова оказался у него, дельфин послал мяч Бретту. Так игра и продолжалась: сначала мяч летел к Джун, потом к Бретту.

Когда Найси устал, он стал выпрашивать у Бретта вознаграждение. Бретт решительно покачал головой и, только дождавшись, когда дельфин нырнет в воду, бросил ему рыбу.

Джун раньше и в голову не приходило, что кормить животное так волнующе интересно. К тому же сегодня в ее отношениях с Найси появилось нечто новое: вчера она просто кормила его, а сегодня он выказал ей особое доверие – захотел поиграть с ней.

Размышляя об этом, Джун не сразу заметила, что Бретт пристально наблюдает за ней.

– Хотите еще покормить его? – спросил он.

– Да, – ответила она и почему-то смутилась.

Боже праведный, когда я в последний раз ощущала нечто подобное?! Смутиться от простейшего вопроса. Ну и ну.

Бретт бросил ей макрель, но Найси на лету перехватил рыбину и скрылся под водой.

Джун рассмеялась, стирая брызги с лица.

– Надо сказать, со вчерашнего дня вы с ним проделали большой путь, – заметила она.

Взгляд серых глаз Бретта мешал ей подняться и уйти, пришпиливал ее к облупившемуся краю бассейна, сбивал дыхание.

– Но он по-прежнему одинок.

Джун медленно кивнула.

– Могу себе представить, как это грустно.

– Настолько одинок, что ищет общества людей, – продолжал Бретт менторским тоном, которым разрушил все очарование трогательного единения всех участников этой сцены. – Но вам-то, миз Джун, одиночество, похоже, не грозит.

Джун оглянулась. К ним направлялся Робин, рядом с которым, отстав на шаг, шел полный мужчина в яркой шелковой рубашке и в широких легких брюках. Мужчина настойчиво поправлял аккуратно подстриженные темные волосы, которые снова и снова ерошил поднявшийся ветер. Низкие тучи бросали мрачную тень на дорожку и на человека, который уже издали протягивал Джун руку, сопровождая свой жест широкой доброжелательной улыбкой.

– Миссис Росс, – он завладел ее рукой и крепко энергично пожал, – я Уолтер Хьюстон. Очень рад с вами познакомиться. Мы активно сотрудничаем с крупной риэлторской фирмой, которая занимается развитием Восточного побережья.

– Очень приятно, – отозвалась Джун, сразу почувствовав, что перед ней джентльмен. Может быть, Бретт чему-нибудь у него научится, мелькнула у нее нелепая мысль. – А это… – Она повернулась, чтобы представить Бретта, но тот уже опять был в воде, с дельфином. Извините. Давайте пройдем в контору, – предложила Джун.

До чего же приятно разговаривать с воспитанным человеком, подумала она, когда они обсудили все интересующие стороны вопросы. И все же неизвестно почему Джун отклонила предложение Уолтера пообедать под предлогом, что ей нужно упаковать вещи отца, хотя сделала это еще вчера вечером.

– Тогда, может быть, накануне вашего отъезда? – предложил Уолтер с любезной улыбкой.

– Возможно, – неопределенно отозвалась Джун.

Она проводила его до ворот. Уолтер Хьюстон сел в великолепную машину – таких Джун в этом городке еще не видела – и, отъезжая, помахал ей рукой. Захоти я завести легкую интрижку, мелькнуло в голове у Джун, этот мужчина – как раз то, что надо. Преуспевающий, интересный во всех отношениях, человек моего круга. Не то что какой-то там болтающийся в бассейне в крошечных плавках, игнорирующий меня, обхаживающий дельфина нахал. А если это так, то почему я опять иду к бассейну?

– Вы ведь не собираетесь продать парк этому парню, а? – вторгся в ее мысли Робин.

– А почему бы и нет? Он представляет инвестора, который собирается построить здесь прекрасный отель. На этой земле он куда более уместен, чем парк.

Робин фыркнул.

– Он и к Майлзу подъезжал с этим разговором.

– Да, мистер Хьюстон об этом упоминал?

– Майлз ненавидел этого парня. Хьюстон не давал Майлзу проходу и подбивал его продать землю, чтобы построить на его месте отель. Но ваш отец любил этот парк.

Джун уже поняла, что Робина нельзя считать надежным источником информации. Кто-то из них двоих – или Хьюстон, или Робин – лгал об отношениях с ее отцом, и скорее всего – Робин. Но она предпочла ухватиться за вторую часть фразы.

– Так вы говорите, мой отец любил это место?

– Да, мэм. Оно значило для него все.

Взгляд Джун, задержавшись на Бретте, скользнул с одного конца парка до другого. Бассейн нуждается в ремонте, необходимо также изменить систему подачи в него воды, здание конторы обветшало, большинство надписей выцвело…

– Он странно обращался с тем, что любил, – заметила она. – Очень странно…

– Он любил и вас, миз Джун, тоже любил. Ему всегда нравилось наблюдать за детьми, особенно за девочками с рыжими волосами, и он всегда делался потом таким грустным… И еще он бывало говорил о вас.

– Правда? – прошептала Джун.

Робин кивнул.

– Он рассказывал всем и каждому, какая у него замечательная девочка, как он ею гордится. Мы про вас много слышали.

Джун опустила голову, чтобы Робин не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы.

Робин взглянул на небо.

– Похоже, посетителей у нас сегодня не будет. Шторм. Видите? Никто в такую погоду не захочет рисковать.

И в самом деле: тяжелое темное покрывало уже нависло над бухтой. Слышались отдаленные раскаты грома. Ветер яростно трепал кудри Бретта, рвал у него из рук рубашку, которую он как раз надевал на себя.

Джун оторвала от него взгляд и заставила себя повернуться к Робину.

– Что делал отец в такие дни, как этот? – спросила она.

– Если непогода грозила затянуться на весь день, вот как сейчас, он просто закрывал тут все. И никто не жаловался. Кроме тех, кого туристы подкармливают, – рассмеявшись, добавил Робин.

– Хорошо. Будем закрываться.

– Ура! – радостно вскричал Робин, выбрасывая в воздух кулак. – Сейчас всех покормлю и – на свободу!

– О какой это свободе он толкует? – заинтересовался Бретт. – Разве ваш шоумен женат?

– Пока не знаю.

– Вы закрываетесь на весь день? – спросил он, тряхнув мокрыми волосами.

Джун взглянула на огромные серые валы, несущиеся к берегу.

– Сегодня мы вряд ли дождемся посетителей. Едва ли кому-нибудь захочется погибнуть от удара молнии или промокнуть до костей, – сказала она.

– Ну, тогда я отбываю к Джеку. – И, не попрощавшись, Бретт зашагал к воротам.

Джун уныло подумала, какой пустой и длинный день ожидает ее. Сидеть ли здесь, в конторе, или в квартирке отца – выбор невелик и одинаково тосклив.

Она наблюдала за удаляющимся Бреттом, как вдруг он остановился и обернулся.

– Думаю, вы не захотите переждать шторм у Джека, поскольку я направляюсь именно туда?

Легкая улыбка скользнула по губам Джун.

– Это следует расценить как предложение?

Бретт как будто колебался.

– Ну… можно сказать и так.

– Тогда я полагаю, что могу принять его.

Бретт кивнул на мопед.

– Думаю, нам лучше отправиться туда до дождя.

– На этой штуковине? Ни за что!

Озорной огонек блеснул в глазах Бретта.

– Бьюсь об заклад, миз Джун, вам еще никогда не приходилось рисковать. Вот и попробуйте. Может, понравится.

– Мне никогда не приходилось рисковать?! – возмутилась Джун. – Еще как приходилось! Я начала заниматься бизнесом сразу после колледжа. Надо вам сказать, это было весьма рискованное занятие.

– О-о-о, потрясающе. И все же попробуйте рискнуть еще разок. Пока придет такси, разразится вселенский потоп. Так что лучше едем.

И Джун с удивлением обнаружила, что покорно плетется за Бреттом к воротам и запирает их. Закончив возню с замком, Джун скептически осмотрела предлагаемое Бреттом средство передвижения и подумала: нет, это не риск, это чистое безумие.

Вскинув голову, она подошла к мопеду и неуверенно пристроилась за спиной Бретта, стараясь не придвигаться к нему слишком близко.

– Готовы?! – крикнул он, перекрывая шум ветра и рев мотора.

Джун коротко вздохнула.

– Думаю, что да. Я хочу сказать: готова.

– Покрепче держитесь за меня, а то свалитесь.

И с этими словами он сорвался с места на самой высокой скорости. По крайней мере, так показалось Джун. Чуть качнувшись назад, она вскрикнула от неожиданности, обхватила Бретта за плечи и наклонилась вперед, прижавшись к нему куда плотнее, чем ей хотелось бы.

– Вы… вы… – попыталась возмутиться она, но он, должно быть, ее не расслышал.

Когда мопед свернул за угол и напор ветра чуть-чуть ослабел, Джун немного пришла в себя, ее руки начали искать более подходящее положение: держаться за широкие плечи Бретта было явно неудобно. Оказалось, что лучше всего для этих целей подходит талия, которую Джун и обхватила. Поскольку мопед без конца подбрасывало на многочисленных выбоинах дороги, пальцы Джун то и дело непроизвольно впивались в Бретта, а сама она сильнее вжималась грудью в широкую спину, чувствуя, как переливаются в нее его теплота и уверенность. Ох, сколько же времени она не ощущала даже такой невинной физической близости мужчины? Лучше не считать.

– Как вы там?! – прокричал Бретт, слегка повернув голову.

– Прекрасно! – отозвалась Джун, хотя вид стремительно бегущей дороги, огни проносящихся машин вызывали у нее головокружение, и она для надежности прижалась к широкой спине Бретта еще и щекой. Каждая неровность дороги, каждая рытвина заставляли ее прижиматься к нему все теснее.

Гулкая вибрация мотора ввела Джун в состояние схожее с трансом. Она закрыла глаза и погрузилась в мир странных, волнующих ощущений. Ей казалось, что между их телами перетекают незримые потоки воздуха, то холодные, то теплые, соединяя их крепче, чем ее вцепившиеся в талию Бретта пальцы. И, уступая этой неведомой силе, Джун плотнее придвинулась к широкой спине той частью своего тела, которая помимо ее воли с настойчивой требовательностью тянулась почему-то именно к этому мужчине.

Острое чувственное удовольствие было столь велико, что Джун, испугавшись, заставила себя сделать пару глубоких вдохов и выдохов и открыть глаза. Откачнувшись от спины Бретта и выпрямившись, она пробормотала в свое осуждение какие-то слова и решительно тряхнула головой.

– В чем дело? – спросил Бретт, повернув к ней голову.

– Ни в чем.

В самом деле: ни в чем. Просто нашло вдруг на нее какое-то наваждение.

– А почему вы краснеете? – не унимался Бретт, опять повернув к ней голову.

– Я не краснею. Пожалуйста, следите за дорогой. Мы тут на открытом пространстве и каждый может видеть… Я хочу сказать, может сбить нас.

Руки Джун снова легли на его талию, и под развевающейся на ветру рубашкой она почувствовала крепкую мускулистую плоть. Она решила не изображать из себя школьницу-скромницу и не стала одергивать рубашку. Просто теперь она будет держать себя в руках. Никаких наваждений, никаких всплесков эмоций. Она не позволит, чтобы…

И все-таки они не убереглись от дождя. Он хлынул раньше, чем они успели оказаться под крышей. Джун невольно рассмеялась, увидев, как все посетители паба – правда, их было немного – дружно обернулись к вошедшим, с которых стекали потоки воды.

– Милости просим! – приветствовал их бармен, уже другой, не тот, от общества которого Джун в прошлый вечер несколько раз бросало то в жар, то в холод. – У нас тут есть чем согреться. Обещаю, это в два счета разгорячит вашу кровь.

У Джун кровь и без того кипела, поэтому она заказала только апельсиновый сок.

– А мне виски с содовой, – попросил Бретт, пробираясь в глубь паба, подальше от входа, занавешенного пеленой дождя.

Джун следовала за ним по пятам и вдруг замерла, увидев, как он снял насквозь промокшую рубашку и выжал ее прямо в открытое окно. Она невольно провела руками по своей блузке, которая буквально прилипала к телу.

– Как несправедливо, что женщина не может позволить себе поступить так же, – пробормотала она, садясь.

Бретт встряхнул рубашку, расправил ее, повесил на спинку стула и повернулся к Джун.

– А что мешает? Вперед!

Она прищурилась.

– Не сегодня.

Бретт уверенной походкой направился к бару. У него был вид человека, живущего в полном согласии с собой. Вернувшись к столику, он поставил перед Джун сок и, протянув руку, убрал с ее щеки мокрую прядь. В этом жесте не было ничего особенного, но Джун, почувствовав прикосновение его пальцев к своей коже, оцепенела.

– У вас волосы… – Он неопределенно помахал в воздухе рукой и, порывшись в кармане, извлек несколько монеток. – Хочу немного музыки. Без музыки здесь чего-то не хватает.

– Позвольте мне, – попросила Джун.

Бретт вручил ей деньги, и она отправилась к музыкальному автомату. Когда она возвращалась к столу, нежная скрипичная мелодия уже плыла под низким потолком паба.

За то время, что она отсутствовала, Бретт успел снять сандалии и поставить их на подоконник.

– Очень люблю эту мелодию, – сказала Джун. – Она напоминает мне о… А, неважно. – Джун тряхнула головой.

– О чем она вам напоминает?

Джун ни с кем не говорила об этом.

– Так, о всяких глупостях.

Бретт не сказал ни слова, но его молчание красноречиво говорило о том, что он ждет продолжения.

– Понимаете, я практически не знала своего отца. Знала только, что в один прекрасный день он сел на корабль и уплыл куда-то: то ли на Багамы, то ли еще дальше. Как оказалось теперь – в Австралию. Вот я и нарисовала себе романтическую картинку: бурный океан, белый парусник и мой отец – то ли пират, то ли одинокий морской волк. И, когда я слышу эту мелодию, я снова вспоминаю всю эту сентиментальную девчоночью чепуху. Смешно, правда?

– Вовсе не смешно, – возразил Бретт и, не отрывая от нее взгляда, отпил виски. – Вы говорили, что не знали про этот парк.

– Не имела ни малейшего понятия. Я вообще почти ничего об отце не знала. Мать, как могла, препятствовала нашему общению.

Джун откашлялась – ей не хотелось, чтобы голос выдал ее чувства, – и посмотрела в окно: сплошная стена дождя.

– Давайте лучше поговорим о вас, – предложила она.

– Давайте лучше помолчим.

– Но у вас, наверное, такая интересная жизнь: океан, спасение дельфинов и все прочее.

– Да, у меня потрясающе интересная жизнь. Просто удивительная. Я разъезжаю по всей стране, в основном вот по таким замечательным местам, – он указал на окно, и оба рассмеялись, – и общаюсь исключительно с интересными людьми: чиновниками, хозяевами аква-парков, гостиниц и с иной подобной публикой. Но мне нравится то, что я делаю.

– Однако вы мало на этом зарабатываете. И у вас нигде нет дома.

– Почему же? У меня есть небольшой домик в Литлстоуне, у самой воды. Но я не люблю долго оставаться на одном месте. А на деньги мне наплевать.

Джун выпрямилась.

– Извините, но мне кажется, это чистой воды бравада. Как можно плевать на деньги? Я хочу сказать, мы должны иметь деньги, чтобы жить на них. Чтобы сделать нашу жизнь максимально комфортной. Деньги позволяют нам иметь вещи, которые делают нас счастливыми.

Бретт наклонился над столом и, положив подбородок на сжатый кулак, спросил:

– Ваш «мерседес» и вся прочая чепуха делают вас счастливой, миз Джун?

– Конечно. И даже очень. Я люблю садиться в свою красивую машину, вдыхать запах кожи и мчаться на высокой скорости. Мне нравится, что я могу купить все, что захочу. Мне нравится иметь твердый распорядок дня: вставать по утрам и знать, что я должна ехать на работу. – Она не собиралась говорить о той пустоте, что давно уже поселилась в ней.

Бретт опять откинулся на стуле.

– Допустим.

– Допустим? – удивилась Джун.

– Раз вы так говорите…

– Но это так и есть. Не представляю, что бы я делала, если бы у меня не было тех целей в жизни, к которым я шла. Хотя допускаю, что это результат воспитания, которое я получила. Во мне, как и в моих двух сводных сестрах, родители постоянно развивали дух соревнования, желание достичь максимума того, чего можно достичь.

– Я уверен, что вы их не разочаровали.

Джун показалось, что в его голосе прозвучали покровительственные нотки. Интересно знать почему? Этого человека, похоже, не так-то просто понять. Не то что ее бывшего супруга.

– Верно, не разочаровала, – отозвалась Джун. Ей решительно расхотелось говорить о своем стопроцентном счастье и она спросила: – А как насчет вас? Вы счастливы?

– Да.

– Счастливы просто так, без всяких там «полностью», «безмерно», «невероятно»?

– Да, просто счастлив.

По-видимому, он не лгал. Ему не нужно было в отличие от нее защищать свое счастье.

– Почему вы любите дельфинов больше, чем людей? Почему вы не любите засиживаться на одном месте?

– Потому что я заурядная, скромная личность, которая не любит, когда ей задают слишком много вопросов.

– Но почему… – Джун осеклась, осознав, что Бретт имел в виду. – А можете вы рассказать мне, по крайней мере, как вы оказались в тюрьме?

Бретт поморщился, но на его губах промелькнула легкая улыбка.

– Вы ведь все равно не отстанете, не так ли?

Джун поводила пальцем по столу.

– Я хочу знать, вы рядовой убийца или… кто-нибудь еще. – Она пожала плечами. – Просто так, на всякий случай.

– И что вы предпочитаете: кровавую историю или красивую драму?

Джун задумалась, рассматривая плюсы и минусы обоих вариантов.

– Предпочла бы услышать кровавую версию.

Бретт встал и направился к бару за новой порцией выпивки.

Дождь начал стихать, в темном скоплении туч появились просветы. Если прислушаться, можно было услышать шум океанских волн, набегающих на берег.

Однако же хорошенькую передышку я себе устроила, подумала Джун. Сижу в конторе, решаю судьбу нескольких сотен морских обитателей, а заодно и двух людей, Робина и Элис, хожу кругами вокруг человека, который то не замечает меня, то старается разозлить, и у меня – немыслимо такое представить! – даже нет времени, чтобы осмотреть окружающие меня красоты. Хм.

Неожиданно Джун осознала, что она рассматривает влажные кольца русых волос, которые в беспорядке спускаются на шею Бретта, его широкую загорелую спину и узкие бедра, обтянутые еще не просохшими шортами. Нет, кое-что из окружающих ее красот я все-таки рассмотрела, усмехнувшись, поправила себя Джун. И они не вызывают у меня раздражения. Наоборот, мне приятно ими любоваться.

Бретт вернулся с бутылкой пива в одной руке и с еще одним стаканом сока для Джун в другой.

– Давайте прогуляемся, – предложил он и направился к двери, выходящей на пляж.

Джун не двинулась с места, подавив порыв немедленно вскочить и броситься за Бреттом. Нет, Джун Росс не позволит какому-то красавчику взять ее на поводок и ради его собственного развлечения водить по пляжу. Другое дело, если она, выждав несколько минут, неторопливо поднимется со стула, небрежной походкой выйдет в ту же дверь, что и Бретт, и тогда, быть может, ей захочется присоединиться к нему, если он идет в том же направлении, в котором надумала пойти она.

Джун заметила Бретта в нескольких ярдах слева от себя и решила, что, вероятно, лучше всего пойти в этом направлении.

– Вы обещали рассказать мне, как попали в тюрьму, – напомнила она. – Желательно кровавую версию.

– Правда? – Бретт покосился на нее.

– Истинная правда.

Мокрый песок набился в ее сандалии, ветер накинулся на ее волосы.

Только что перевалило за полдень, но казалось, что уже наступил вечер. Небо серое, и океан затянут тем же серым покрывалом. На пляже почти никого не было. Бретт зашагал к какой-то цементной конструкции, торчащей из воды. Казалось, вода притягивает его, как рыбу. Он шагал чуть впереди Джун, и она не могла отвести глаз от его все еще влажных спутанных волос, от обнаженной загорелой спины, от крепких мускулистых ног. Естественный в каждом своем движении, он выглядел бесстрашным, неукротимым созданием живой природы, и Джун пришлось признать тот факт, что он чертовски привлекателен.

Бретт дошел до дальнего края этой непонятной площадки и сел, свесив ноги. Джун устроилась рядом с ним. При этом она случайно – так ей показалось – коснулась его ноги. Они сидели молча, прислушиваясь к шуму плещущей у их ног волн. Как-то так получилось, что их ноги начали покачиваться в едином ритме, при этом Джун остро ощущала щекочущее прикосновение волосков на ноге Бретта к своей коже.

– Вы не очень-то разговорчивы, – заметила она, когда молчание стало невыносимым.

– Тишина – самое замечательное, что есть на свете. В тишине лучше понимаешь окружающее.

– А вам не кажется странным, когда два человека сидят рядом и не разговаривают друг с другом?

Бретт вскинул голову.

– А что тут странного?

– Ну… не знаю, – растерялась Джун. – Странно, и все. Когда вы сидите с кем-то, то чувствуете, что должны поддерживать разговор.

– Видите ли, я давным-давно сбросил с себя цепи социальных условностей. Фактически самые лучшие отношения были у меня с женщинами, которые не знали английский язык. Мы просто наслаждались обществом друг друга, не затрудняя себя никакой словесной мишурой.

Джун тут же увидела, как он сидит напротив какой-нибудь полуголой красотки, и они молча любуются друг другом, прежде чем… Додумывать мысль ей не захотелось.

– Мне кажется, такие отношения не могут длиться долго, – заметила она.

– Они долго и не длились.

– И, похоже, вас это не очень волновало.

– Не очень.

Бретт оторвал взгляд от воды и огляделся. Джун заметила, что бутылку пива он отставил в сторону.

– Вам не интересно посмотреть, что там, внизу?

– Я уже видела аквариумы в парке.

Бретт покачал головой.

– Но видеть эти существа в естественных условиях – совсем другое дело. Там, внизу, их великое множество.

Джун склонилась над водой, при этом задев Бретта плечом, что послало ей новый чувственный импульс, и постаралась разглядеть этот доступный ее глазам кусочек подземного мира: скалы, кораллы, беспрестанно колышущиеся водоросли, похожие на длинные пальцы, двух маленьких рыбок, то ли занимающихся любовными играми, то ли дерущихся друг с другом. Почему-то рыбешки показались Джун похожими на них с Бреттом.

– И все эти существа, – сказал он, искоса взглянув на Джун, – счастливы в своем мире. Так же, как вы счастливы в своем. Мы, люди, решили, что можем безнаказанно вторгаться в их мир, но мы не должны этого делать. Вот почему я попал в тюрьму.

Джун удивленно взглянула на него.

– Больше восьми лет я работал в большом дельфинарии, не будем его сейчас называть, и думал, что дельфины, живущие там, очень счастливы. Большинство людей именно так и думает. Я полагал, что знаю о дельфинах все, считал себя их другом, и они доверяли мне. Затем в парке, где находился этот дельфинарий, сменились хозяева, и для дельфинов настали тяжелые времена. Новые владельцы экономили на качестве рыбы, которой мы кормили дельфинов, сократили часы дрессировок и расселили их по отдельным бассейнам.

– Хотя дельфины животные социальные, – вставила Джун, вспомнив слова Бретта.

Его взгляд потеплел, он был заметно тронут ее словами.

– Так вот, я попытался втолковать владельцам самые необходимые вещи о содержании дельфинов, но они и слышать ни о чем не хотели. Наоборот, открыли еще несколько бассейнов. Я проводил с дельфинами каждую свободную минуту, чтобы скрасить их одиночество, но, разумеется, это не решало проблемы. Однажды, когда я занимался подводным плаванием, мне встретилось стадо дельфинов. Они ныряли, играли, общались друг с другом. И я понял, как они отличаются от тех, с которыми я работал. Эти свободные дельфины по-другому себя чувствовали. Они были счастливы. – Бретт заглянул Джун в глаза. – По-настоящему счастливы.

– Счастливы… – повторила тихонько Джун.

– Для меня после этого все изменилось. Я решил освободить четырех дельфинов, четырех пленников, и стал говорить об этом с менеджером, с владельцами парка, но все оставались глухи к моим словам. Я обратился в газеты. Появилась статья о неправильном содержании дельфинов, после чего я был уволен. Мысль о том, что теперь некому помочь этим дельфинам, была невыносима. И однажды я вошел в загон, который располагался на открытой воде, и перерезал проволоку, отделяющую их от свободы. Но дельфины не хотели уходить. Я их дразнил, силой выталкивал из загона, но они возвращались обратно. Вот тогда-то я и понял, что нельзя просто взять и освободить их. Привыкнув к мороженой рыбе, они не смогут ловить живую и погибнут от голода. Новые владельцы предъявили мне обвинение в вандализме. Я обратился к общественности, рассказал о высокой смертности дельфинов, живущих в неволе, и обо всем прочем, что всегда вызывает у людей сострадание. Но все-таки мне пришлось три дня провести в тюрьме. Потом мы заключили с владельцами парка соглашение: они снимают с меня обвинение в вандализме, я отступаюсь от своих требований. Затем появилась серия статей на эту тему, была развернута большая дискуссия на телевидении, ну а я… я вступил в общество защиты животных и, – Бретт улыбнулся, – начал бороться за права дельфинов. Прежде всего, конечно, за права тех дельфинов, которых я не смог тогда освободить. Ну а потом появились другие дельфины, которым требовалась помощь. Так я и втянулся в это дело. – Должно быть, он разглядел что-то во взгляде Джун, потому что, пожав плечами, мягко сказал: – Не смотрите на меня так, Джун. – Он впервые произнес ее имя без этого иронического «миз». – Только этим я и занимаюсь. Всего лишь.

– Знаю-знаю, вы не герой.

– Абсолютно не герой. Я просто возвращаю дельфинов туда, где они должны жить.

Джун глубоко вздохнула, вконец растревоженная чувствами, которые вызывал в ней этот мужчина. Загадка. Настоящая загадка. Его вера в правоту того, что он делал, была гораздо выше ее веры в то, что делала она. Я продаю стиральные порошки, а он спасает дельфинов. На каких весах можно взвесить полезность нашего пребывания в этом мире? – подумала она.

Их взгляды снова встретились. Бретт наклонился вперед и с жадностью голодного, не отрываясь, смотрел на губы Джун. И такой же голод, то же призывное желание он видел в ее глазах. Не мог не видеть. Джун потонула в неожиданно потемневшей, влекущей глубине его глаз, таинственной и непонятной, как та, в которую она только что пыталась вглядеться.

Поцелуй застал Джун врасплох, хотя каждая клеточка ее тела взывала о нем. Он был коротким, но жарким, и ее возбужденное либидо сразу извлекло на свет Божий самые потаенные желания: страстные объятия на белом остывающем песке, обнаженные тела под яркой полной луной… Но хотя ее губы раскрылись навстречу Бретту, а истомившаяся ожиданием плоть отозвалась мучительной сладостной болью, Джун высвободилась из его объятий и, стараясь прийти в себя, пробормотала первые пришедшие в голову слова:

– Вы поцеловали меня.

Бретт ни на минуту не задержался с ответом.

– А вы вернули мне поцелуй.

Он встал, протянул к ней руки и быстрым сильным движением поднял Джун на ноги. У нее закружилась голова, и она, чтобы не упасть, уткнулась ему в грудь. Он обнял ее за плечи.

– Но начали все-таки вы, – напомнила Джун.

Его губы искривились в усмешке.

– Тут ничего не скажешь: мы немного сбились с пути, но теперь можем вернуться обратно, к нашим прежним, мягко говоря, не очень теплым отношениям.

Бретт посмотрел на небо. Тучи ушли, оставив после себя лишь рваные серые полосы.

– Давайте возвращаться обратно. Похоже, гроза миновала. Мне еще нужно поработать с Найси.

К не очень теплым отношениям? – удивилась Джун. После такого поцелуя? Ну и ну, действительно непонятный мужчина.

– А мне надо подумать о предложении мистера Хьюстона. – И об этом поцелуе, мысленно добавила она.

– Неужели вы собираетесь продать парк этому типу? – спросил Бретт.

– А почему бы и нет?

– Он напоминает скользкого угря.

– И вы предлагаете мне сказать ему что-нибудь вроде: «Вы похожи на скользкого угря, и потому я не хочу иметь с вами никаких дел»?

– А почему бы и нет?

– Извините, это не мой стиль.

– Разумеется, не ваш. И что это мне только пришло в голову?

Джун испытующе взглянула на него.

– Похоже, вы снова начинаете меня дразнить. А я было подумала, что мы заключили… э-э-э… перемирие. В конце концов, вы же меня поцеловали. Значит, я должна вам хоть немного нравиться.

Бретт провел пальцем по ее щеке.

– Мы оба знаем, что люди, которые совсем не нравятся друг другу, так не целуются. И если мы так хорошо целуемся, подумайте, что еще мы могли бы так же хорошо делать? Подобные мысли не должны отвлекать нас от дела: меня – от дельфинов, вас – от парка. Думаю, нам надо забыть об этом поцелуе и притвориться, что его просто не было.

Притвориться, что его просто не было? Прекрасно. И забыть о том, как он, глядя на ее губы, медленно провел пальцем по своим губам, будто предвкушая поцелуй? Очень хорошо.