Текст книги "На пути в рай"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Глава девятая

Мастер Кейго подключил нас в сценарий.

«Сценарий 69: Дальний патруль».

Небо потемнело от «опару но тако», переплетающиеся стаи желтых, зеленых, коричневых и синих птиц протянулись от горизонта до горизонта. Дул влажный ветер, сильный, уверенный и мощный. Под его порывами машина вздымалась в воздух, и мы покачивались.

Вся поверхность усеяна большими пятнами голого белого камня цвета пожелтевших костей, кое-где виднелись красные «цветы пустыни», крошечные растения с толстыми листьями, размером с ладонь ребенка. А у нор, в которые легко проходит кулак мужчины, ждали четвероногие существа, похожие на гигантских муравьев, с блестящим черно – зеленым экзоскелетом. Почуяв нас, муравьи скрылись в своих норах.

Мы видели млекопитающее размером с дикого кота, с пушистой серой шерстью и одной длинной, с мою руку, конечностью, заканчивавшейся клешней, как у краба. Эту конечность животное запускало в норы и ловило муравьев.

Мы направлялись к небольшому красному холму, но местность начала опускаться, и вскоре мы оказались в низине, где на тонком слое почвы росли пучки сухой травы и небольшие кусты. Почти вся растительность земная. Невдалеке паслось стадо газелей и антилоп гну; в тени небольшого дерева лежали пять коричнево – рыжих львов. Низина казалось островком земной жизни среди странной флоры и фауны Пекаря.

– Слева от нас еще одна боевая группа, – сообщил Перфекто, когда мы въехали на участок, поросший высокой травой. Он помахал рукой кому-то, кого я не видел.

– Здесь Абрайра Сифуэнтес, группа один, – сказала в микрофон Абрайра.

– Пако Гарсиа. Минуту назад мы заметили на холме две машины ябандзинов, они движутся в нашем направлении. Поворачивайте направо и держитесь на одном уровне с нами. Хочу, чтобы мы действовали тандемом. Новая тактика. – Усиление было максимальное, и голос гулко отдавался у меня в ушах. На таком близком расстоянии звуковые волны создавали в шлеме фон, напоминающий рычание собаки.

– Si, – ответила Абрайра, поворачивая направо. Мавро и Перфекто привстали, стараясь разглядеть над высокой травой ябандзинов. Мы оказались в неудобном, низко расположенном месте. Если будем продолжать двигаться с прежней скоростью, то рискуем нарваться на засаду.

Наконец мы увидели вторую машину, и я посмотрел на экипаж. Одеты, как и мы, в пыльные тускло – зеленые защитные костюмы, похожие на экзоскелет насекомых. Огромные глаза, казалось, смотрят во все стороны. Теперь я уже привык к своему костюму и оружию. Они стали частью моего тела. Сражение и даже смерть превратились в безумное развлечение, и скоро я смогу сражаться без страха или предварительных расчетов. Я хорошо себя чувствовал и был готов к схватке. Мы свернули в заросли. Промелькнули два рыжих оленя с желтыми пятнами, и я неожиданно испытал странное ощущение, словно впереди нас ожидало нечто необычное.

Машина Гарсиа подошла ближе, все смотрели на нас. И тут я заметил – что-то не так: на переднем сиденье у пушки должен был находиться рослый химера Мигель. Вместо него там сидел какой-то маленький человек.

Я начал прицеливаться, и тогда их машина неожиданно повернула и нанесла нам удар, как тараном.

– Огонь! – закричал кто-то, близкий крик заполнил мой шлем, словно рев зверя. Люди в ударившей нас машине направили оружие в нашу сторону. Защита Перфекто и Мавро затрещала от залпов на таком близком расстоянии. Я выстрелил в ближайшего солдата с лазерным ружьем. Он протянул руку, вырвал мое ружье и прыгнул мимо меня.

Абрайра попыталась резко свернуть в сторону, я потерял равновесие и отлетел назад. В меня выстрелили плазмой, она прожгла мою защиту и обожгла грудь. Упав на спину, я, вместо того чтобы коснуться поверхности, отключился.

Перфекто и Мавро тоже уже отключились, потому что были убиты мгновенно; они стояли возле голограммы продолжающейся схватки и рассматривали ее. Те, что еще оставались подключенными к симулятору, расслабленно сидели на своих местах, изолированные от реальности. Их защитные костюмы напомнили мне коконы, а сами они – куколок, застывших в этом состоянии в день, когда они собирались превратиться в бабочек. Нет, не в бабочек, подумал я. В нечто более подходящее для этого сна о смерти. В стрекоз.

Кейго сидел на своем помосте, глядя на две идущие рядом машины: двое рослых солдат перепрыгнули в наше судно. Один сорвал с Завалы шлем и начал душить его. Второй стащил Абрайру с сиденья водителя. Абрайра кричала и бранилась; лицо Завалы напоминало спелый фрукт, готовый лопнуть.

Обе машины медленно приближались к баобабу, и лишенная управления машина врезалась прямо в ствол. И крошечные голографические фигурки, изображавшие нас, и те, кто еще был жив, посыпались от удара как тряпичные куклы, а вражеская машина пролетела мимо дерева, потом развернулась и направилась назад. Абрайра проползла несколько шагов, потом попыталась встать, но нога ее торчала под необычным углом. Один из врагов соскочил и схватил ее. Они покатились по земле. Другой «компадре» сел, потом пополз к Завале и снова стал душить его. Только одного человека я мог обвинить в таком нападении на нас в симуляторе.

Перфекто произнес его имя:

– Люсио. Теперь я понимаю, почему ты не объявил Поиск, когда мы вышли из спортзала, mamon [27]27
  Сосунок (исп. )


[Закрыть].

И я знал, что он прав. Люсио много недель планировал это нападение.

Завала отключился от симулятора. Он снял шлем, выпрыгнул из машины и пошел к нам сквозь голограмму, как гигант по пустыне, переступив через изображение двух крошечных машин ябандзинов в красных костюмах, приближавшихся с другого конца комнаты.

Люсио и его люди добрались до разбитой машины у баобаба и спрыгнули со своих мест. Люсио произнес:

– Хорошо! Хорошо! Разденьте эту суку Абрайру и начинайте трахать ее. Хочу, чтобы все участвовали по очереди. А где Мавро? – Маленький сержант отделился от группы и начал искать среди тел, пиная их. Четверо его людей окружили Абрайру. Она не могла стоять, но поднялась на одно колено; попыталась ударить одного из нападавших, он выругался. Кто-то толкнул ее сзади, опрокинул, прижал к земле и начал срывать защитный костюм. Она не кричала и не впадала в истерику. Тяжело дышала и отбивалась, не давая возможности раздеть ее.

Перфекто посмотрел на Кейго и спросил:

– Где боевое помещение группы Люсио?

Кейго вначале ничего не ответил, потом протянул руку, нажал кнопку у себя под ухом и привел в действие свой комлинк. Заговорил по-японски.

Люсио отыскал среди обломков мертвое тело Мавро. Сорвал шлем и посмотрел ему в лицо, чтобы удостовериться, что это именно тот человек; потом обнажил нижнюю часть тела Мавро и бросил его на землю лицом вниз. Затем расстегнул штаны.

– Мавро, я хотел бы, чтобы ты был включен в симулятор, когда я возьму тебя сзади. – Он навалился на тело и принялся ритмично тереться о него.

Люди Люсио раздели Абрайру, потом большой химера снял брюки и лег на нее. Она не кричала и не плакала. Химера сдвинулся, и я увидел ее лицо. Я видел его сверху, как Бог с облака, и даже с такого расстояния разглядел то, чего не ожидал увидеть в столь сильной женщине: бледное лицо с умоляющими глазами, с опустившимися книзу уголками рта, лицо совершенно опустошенное и лишенное надежды. Лицо грешницы в греческом аду, приговоренной к тому, чтобы ее вечно насиловали.

Перфекто вскочил на машину и вырвал из гнезда у основания черепа Абрайры вилку. Она упала на пол и подняла колени к подбородку. Перфекто осторожно попытался снять ее шлем, но она отбросила его руку.

Кейго отключил свой комлинк.

– Они в боевом помещении семьдесят девять, на девятом уровне.

Я побежал к двери, остальные за мной, никто даже не остановился, чтобы снять костюм.

– Подождите! – крикнул Кейго. Я остановился и посмотрел на него. Он опустил голову и взглянул на голограмму, на которой Люсио и его люди издевались над телами моих компадрес. Просвистел сквозь зубы:

– С-са-а! – Провел рукой по лбу. – Каждый человек важен для нашей борьбы на Пекаре, – сказал он. – Я не хочу, чтобы вы отбирали их жизни. Мы не должны быть врагами. – Он взмахнул рукой. – Вы должны отложить свои раздоры, пока мы не победим общего врага. Тогда наступит время для мести.

Мавро смотрел на него, желваки на его лице ходили от гнева.

– Честь требует мести сейчас! – сказал он, выразив и мою мысль, и я снова побежал к выходу.

– Не убивайте их! Я вам приказываю! – кричал нам вслед Кейго.

Но я не слушал его. Только кто-то один из нашей группы последовал за мной. Я оглянулся и увидел Мавро с мрачным и решительным лицом.

Я бежал изо всех сил, одолевая повышенную силу тяжести и стараясь опередить его, быть первым. Все было как во сне: тяжелое дыхание, звуки тефлексового снаряжения, ударяющего об пол, ощущение силы и гнева. Мы не сговариваясь действовали как один организм, бежали к Люсио и его людям по коридорам, и все жались к стенам, пропуская нас. Пробежали мимо открытой двери, из которой долетал сладкий запах сигарного дыма; в комнате громко смеялся мужчина в серебристо – красном кимоно. Я сорвал перчатку и нащупал нож у запястья. Нисколько не волновался. Все будет как в симуляторе. Умру первым, и все будет как во сне.

Я словно оказался в другом мире, в котором призрак Флако обретает плоть. Со мной должны быть призраки, подумал я, – и почувствовал, что они следуют за мной. Побежал быстрее. Услышал странный стук, но и не подумал оглядываться. Это начали стучать мои зубы, точно так же они стучали, когда я убил Эйриша. Мы пробежали по коридору и достигли лестницы.

Сзади закричал Перфекто:

– Подождите, я иду! – Но мы не стали ждать. Не обращая внимания на ступени, я схватился за перила лестницы и съехал на три уровня, только иногда хватаясь покрепче, чтобы затормозить спуск.

Когда мы оказались на четвертом уровне, Мавро крикнул:

– По четвертому коридору и направо в конце. Я последовал его указаниям. В конце коридора из-за поворота вынырнули люди в темно – синем – три самурая с мечами наголо, а за ними несколько латиноамериканцев. Я понял: Кейго предупредил их, чтобы они остановили нас, но на ближайшей двери я уже увидел надпись «Боевое помещение 79». Они опоздали. Я бросился в дверную нишу.

Добежав до двери, я открыл ее. И увидел вспышку серебра и красное кимоно сержанта.

– Тебе никто никогда не говорил, что нельзя бить женщину? – закричал я, понимая, что несу чушь.

Люсио смотрел на пол, спускаясь из машины. Увидев меня, он удивленно открыл рот. Мой хрустальный нож разрезал ему левый глаз, прошелся по носу и дошел до нижней челюсти. Порез был глубокий. Люсио упал навзничь, на меня брызнула кровь. Я удивился, как легко все произошло. Лезвие разрезало плоть и даже часть черепа, словно я резал торт. Кто-то за спиной Люсио закричал: «Боже!» и попытался оттащить его подальше.

Однако Люсио вскочил, прыгнул ко мне и пнул в грудь. Удар пришелся в верхнюю часть живота. Воздух вырвался у меня из легких. Я пошатнулся и увидел, как откуда-то со стороны выскочил Перфекто. Он ударил меня по голове с большим энтузиазмом, чем нужно, и отбросил на безопасное расстояние.

Я покачнулся, огни на мгновение вспыхнули очень ярко, и оказалось, что я сижу на полу и трясу головой, приходя в себя. У Перфекто из губы текла кровь, он склонился ко мне. Должно быть, я на секунду потерял сознание. Два самурая стояли между нами и людьми Люсио, оба с обнаженными мечами.

В глубине темного боевого помещения друзья поддерживали Люсио. Один из них сказал:

– Стой спокойно, амиго. Он тебя сильно порезал. Ты тяжело ранен.

Но Люсио вырывался, пытался броситься на нас, кричал:

– Иди сюда, ты, шлюха! Отпустите меня! Я убью этого старого козла! – И бил своих друзей.

Я понял, что он кричит мне, потому что я его порезал, и постарался встать, но сделал это слишком торопливо. Голова закружилась.

– Попробуй!

Мавро, который стоял за моей спиной, прошептал:

– Уходи отсюда, Анжело! Он спятил! В этом парне сильная кровь конкистадоров! – В голосе его звучали страх и уважение. Я повернулся и посмотрел на него. Возбуждение и гнев его уже улетучились. На лице поблескивали серебряные слезинки.

Я прыгнул к Люсио – не потому, что хотел ударить его, я хотел кричать ему в лицо. Перфекто удержал меня, но я прорычал:

– Во мне тоже сильна кровь конкистадоров, ты, mamon!

– Ты сумасшедший! – закричал Люсио. Я чувствовал, как меня схватило несколько рук, Перфекто и Мавро потянули меня назад, в коридор, стараясь увести. Люсио тоже никак не мог успокоиться:

– Я убью тебя и буду трахать твою женщину! Ты мертвец! Мертвец! Мертвец!

Я орал в ответ:

– Трахай свою мать! – и тут обнаружил, что еще не восстановил равновесие, и чуть не упал.

Перфекто поддержал меня, мы возвращались назад, к своему боевому помещению. Слышался только стук нашего снаряжения и тяжелое дыхание.

Я повернулся к Мавро.

– Почему ты сказал, чтобы я уходил от Люсио?

– Он сумасшедший. Плохо сражаться с человеком в таком состоянии. Ты можешь перерезать ему горло, а он еще пять минут будет рвать тебя, прежде чем поймет, что умер. Пусть успокоится. Тогда его будет легче убить.

– Жаль, что мы потеряли твой нож, – заметил Перфекто.

Я посмотрел на свою руку и понял, что это действительно так.

– А где же он?

– Его подобрал самурай. Однако в другой рукав он не догадался заглянуть.

Перфекто был прав. Нож на левом запястье по-прежнему был на месте. Но все равно было жалко. Нож был прекрасен. Мы шли и по пути подбирали части защитного снаряжения, которые я разбрасывал на бегу.

В боевом помещении нас ждал Кейго. Он посмотрел на нас и передал кому-то в комлинк:

– Они здесь.

Абрайра сидела на месте водителя, Завала – рядом с ней. Он протянул руку, чтобы коснуться ее, утешить, однако так и не решился. Шлема на Абрайре не было. Лицо было измученное и встревоженное. Серебряные паутинки в ее глазах, казалось, расширились, и глаза перестали быть человеческими.

Мавро хлопнул меня по спине и похвастал:

– Какой сюрприз! Видели бы вы дона Анжело! Он махал ножом, нисколько не заботясь о здоровье и самочувствии Люсио! И чуть не отрезал ему голову. Удивительно! Посмотрите: на нем кровь! Можно подумать, он забил свинью.

Мавро считал, что это забавно. Я взглянул на свою защиту и увидел, что она действительно забрызгана кровью.

Абрайра странно посмотрела на меня, будто собираясь сказать что-то, но передумала. Кейго скомандовал:

– Все вниз! На колени! – Он извлек меч и указал на пол перед собой. Мы осторожно подошли к помосту, глядя в землю, и склонились перед мастером Кейго. Он долго смотрел на нас.

Перфекто понимал самурая лучше нас всех. Он прижался лицом к полу и закричал:

– Прости их, хозяин, потому что они действовали в порыве гнева!

Кейго тяжело дышал сквозь зубы, потом спокойно спросил:

– Что они сделали?

– Напали на Люсио и разрезали ему лицо – но они помнили твой приказ и не убили его.

Наступило неловкое молчание. Кейго смотрел на нас. Потом сказал:

– Нужно было предварительно подумать. Нужно сначала думать, потом действовать.

– Но… ты сам учил нас, что не должно быть никакого разрыва между мыслью и действием, – сказал Мавро. – Ты хорошо научил нас.

Кейго закричал по-японски: крошечный прибор у него на воротнике ожил и начал переводить:

– Вы действовали безответственно и напали преждевременно. О чем вы думали? Где ваша честь?

Такая постановка вопроса мне показалась странной. Я не понимал, почему это мы поступили бесчестно, напав на Люсио.

Мавро заявил:

– Я бы отомстил за свою честь, только если бы убил их!

– Но ты обесчестил бы своих нанимателей, если бы преждевременно убил этих людей! – заорал Кейго. Потом он успокоился и сказал более мягким тоном, словно спорил с другом: – Корпорации «Мотоки» нужно, чтобы все были живы, ne? О чем вы думали? Если восстановите свою честь, убив этих людей сейчас, вам придется совершить харакири. Но этого не должно случиться! Если вы убьете их, а потом умрете от собственных рук, вы заберете у корпорации «Мотоки» десять жизней. Вы навсегда опозорите себя. Вы не выполните своих обязательств перед корпорацией! Или вы хотите убить этих людей сейчас, а потом героически умереть в битве? Хотите стать Божественным Ветром – камикадзе и умереть героически? – Кейго широко раскрыл рот, чтобы мы видели его язык. В отвращении сморщил лицо. – Никто не может с уверенностью ожидать героической смерти камикадзе. Вы не должны так думать.

Итак, я вижу только один путь, на котором вы сохраните свою честь… Конечно, можете убить их сейчас, потом отличиться в битве, а после войны совершить харакири. Но это очень неопределенный план, в нем нет уверенности. К тому же, даже если вы сумеете отличиться в битве, вы никогда не будете знать, какой ущерб могли бы нанести убитые вами люди нашим противникам ябандзинам. Вы можете показать чудеса храбрости в битве, но нельзя быть уверенным, что вы себя оправдали, что точно сделали больше, чем те люди из другой команды, которых вы собирались убить. Возможно, вы так считали в гневе, но сейчас он уменьшился, и вы видите, что ни один из этих путей не ведет к чести!

Мавро ответил с горечью в голосе:

– Я не об этом думал. Мне казалось: мы убьем этих людей, а потом ты простишь нас. Ты должен был понять, что мы должны отомстить за себя.

– Я… понимаю, – сказал Кейго. – Я тоже отомстил бы за себя. Но… единственный путь, на котором вы можете отомстить своим врагам и выполнить свои обязательства перед «Мотоки», единственный путь, который я вижу, – это ждать окончания войны. Вы сразитесь с ябандзинами, а потом убьете своих врагов. Так вы оплатите долг чести корпорации и отомстите за свою личную честь. Вы ведь не станете терять свои жизни в харакири, ne? Все очень просто. – Он улыбнулся, как будто объяснил простую истину умственно отсталым детям, и теперь надеется, что они поняли.

Все молчали. Я поразился тому, до какой степени японец нас не понимает. В свою очередь, мне его представление о чести, основанное на обязанностях перед корпорацией, было до того чуждо, что я с трудом его воспринимал. Я думал не о чести, а о мщении. В Панаме человек восстанавливает честь семьи, когда мстит за нее. Месть и честь – практически одно и то же. Но обязательства перед нанимателем к чести отношения не имеют. У самураев весьма странные представления…

Абрайра высказала вслух то, о чем я сейчас думал:

– Ты не понимаешь нас. «Мотоки» платит нам за работу, и мы стараемся выполнить эту работу. Таковы пределы наших отношений. Работа на корпорацию «Мотоки» не включает с нашей стороны понятие чести.

Лицо Кейго исказилось в гримасе боли, шока и недоумения, словно Абрайра произнесла немыслимое богохульство. Он быстро заговорил по-японски. Послышался перевод:

– У меня язык прилип от удивления! Как можно не исполнять обязательства перед корпорацией «Мотоки»? Родители дали вам жизнь, и вы у них за это в долгу, верно? Но теперь «Мотоки» дает вам еду, дает воду в глубинах пространства. Одежда на вас дана вам «Мотоки». Атмосфера, которой вы дышите, создана «Мотоки» на вашем единственном спутнике и с большими расходами перекачана на корабль. За каждый ваш вздох вы в долгу перед «Мотоки». Если забрать все, что дала вам «Мотоки», вы мгновенно умрете! Взорветесь в глубинах космоса! «Мотоки» сохраняет вам жизнь. Разве это не означает долг чести? Разве этот долг не больше долга перед семьей?

Прежде чем кто-нибудь из нас нашелся, Мавро отрезал:

– Нет. «Мотоки» использует нас как инструмент и платит за это.

Кейго ошеломленно молчал. Потом поднял руку и погладил макушку, пригладив свои черные волосы. Несколько раз раскрывал рот, словно собирался заговорить, но снова закрывал. Очевидно, ему было очень трудно понять слова Мавро. Я не мог видеть мир так, как видит его Кейго – своими хирургически преобразованными глазами, из – под идеологического покрова, наброшенного социальными инженерами корпорации. Он абсолютно предан «Мотоки», готов умереть по ее приказу. Признаться, раньше я не замечал чудовищной пропасти между нами: японец, в сущности, никогда не понимал нас.

Глаза Кейго остекленели, он с ужасом смотрел в пол, словно не мог осмыслить происходящее. Обычное деревянное выражение лица сменилось растерянным. Он махнул рукой в общем направлении симулятора. У нас оставалось еще несколько минут боевой подготовки. Мы подключились.

* * *

Мы плыли над волнистой поверхностью океана. Вода была чистой, как стекло. Со дна поднимались ленты красных водорослей и качались в прозрачной стихии. Стаи пластиковых птиц Пекаря сидели на водорослях, опустив концы сложенных крыльев в воду. При нашем приближении они расправляли их и улетали.

* * *

Кейго отключил нас. Он поднял голову и заговорил, словно наш спор не прерывался:

– Я обдумал ваши слова. Вы говорите, что у вас нет долга чести перед корпорацией «Мотоки», что нужды корпорации вам безразличны. Но если это так, как я могу убедить вас сохранить жизнь вашим врагам, пока мы не выиграем войну на Пекаре?

Мы не знали, что ответить, и потому ничего не сказали.

Он продолжал:

– Если вы начнете драку с химерой Люсио и его людьми, я убью вас за то, что вы не подчинились моим приказам. Я говорил с хозяином Масаи, тренером Люсио. Если Люсио и его люди начнут драку с вами, их убьет Масаи.

Абрайра пообещала:

– Мы будем сдерживаться до окончания войны на Пекаре. Но Люсио твое решение не остановит, особенно теперь, когда он ранен.

Кейго потер подбородок.

– Масаи говорил с людьми Люсио. Они понимают. Они тоже согласились на временное перемирие.

* * *

– Придурки! – сказала Абрайра, как только мы вышли из боевого помещения. – Люсио собирается напасть на нас. Вероятно, он сейчас смеется, думая, что одурачил нас этим перемирием! – Она быстро шла по коридору, держа руку возле рта. – Анжело, как сильно ты его порезал?

– Глубоко, – ответил я. – Я ему разрезал один глаз и нос. Большую часть ночи проведет в операционной. И несколько недель не будет видеть этим глазом.

– Хорошо. Сегодня вечером изготовим оружие. Можно расколоть твой сундук и сделать деревянные кинжалы – что-то, чем можно защищаться.

Я вздохнул – мне не хотелось терять семейное наследие. Но она права. Нам нужно оружие. Мы поднялись по лестнице на первый уровень, и к концу подъема я совершенно выбился из сил.

В коридоре мы увидели мертвеца: он лежал там же, где и раньше. Горячий ветерок по-прежнему дул на него, подымая волосы, а он смотрел в потолок, подняв одну ногу. Мы подошли к нему, и мне не хотелось сделать усилие и переступить через него. При тяжести в 1,5 g казалось каким-то адским замыслом оставить здесь тело и заставить нас перебираться через него.

Мавро шел первым. Подойдя к трупу, он пнул его в спину.

– Кто оставил здесь Маркоса? – закричал он. – Почему никто не убрал его? – Он снова пнул труп, на этот раз нога Маркоса упала. Мавро перешагнул через тело.

Мертвец черными, непрозрачными глазами смотрел в потолок. Я увидел в этом сходство с лицом Тамары, когда она глазами зомби так же смотрела в потолок. И снова почувствовал странную тягу, желание найти ее, удостовериться, что с ней все в порядке. Но желание было мимолетным, я подавил его и переступил через труп. Она уже несколько дней в сознании, но не связалась со мной. Я для нее ничто. И то, что я по-прежнему о ней думаю, показалось мне смешным.

Мы добрались до своей комнаты, Абрайра начала опустошать мой тиковый сундук. Достала сигары, лежавшие на дне, затем спросила:

– А эта книга тебе нужна?

Она держала в руках небольшую книгу красного цвета, в кожаном переплете, с потрепанными страницами. Я взял ее у Эйриша – «Святое учение Твила Барабури».

– Конечно, – ответил я, решив, что духовное просвещение мне как раз сейчас необходимо.

Она бросила мне книгу. Я подхватил ее, раскрыл наудачу и прочел строчку: «Истинно говорю: не грех для праведного убить неверного, ибо разве не сам Господь поклялся уничтожить злых? Поэтому убивай неверных и осуществляй дело Господа».

Я рассмеялся и бросил книгу на пол. Мне казалось, что святое учение должно быть несколько более святым. И какая ирония, что из всех книг на Земле я прихватил с собой именно эту! Но то, что она нравилась Эйришу, конечно, имеет смысл.

Мертвец в коридоре. Меня беспокоили его открытые глаза. Очень напоминают глаза Тамары.

Я вернулся и закрыл ему глаза. Но совершенно напрасно. Образ Тамары не так-то легко изгнать из сознания. Пока труп лежит здесь, он будет меня раздражать. И я подумал, не оттащить ли его в лазарет.

В лазарете есть специальный желоб, ведущий в отделение двигателей. Тело спустят по этому желобу, его масса будет преобразована в энергию и поможет двигать корабль или превратится в еду и воду. Но как я отнесу труп в лазарет? Там же Люсио. Поэтому мне пришло в голову оттащить тело к лестнице и сбросить вниз. Оно упадет на восемь уровней, и те, кто живет внизу, догадаются отнести его в лазарет.

Меня отыскал Перфекто. Он подошел, неслышно ступая босыми ногами.

– Что ты здесь делаешь один?

– Хочу избавиться от этого, – ответил я.

Он кивнул, схватил труп за ногу и развернул вдоль коридора. Я взял за вторую ногу. Тело уже расползалось и приклеивалось к полу. Без Перфекто мне бы никогда не дотащить его до лестницы. Мы подтащили мертвеца к колодцу и приготовились сбросить его вниз. Лестница похожа на те, что бывают в канализационном люке: круглая дыра и ступени, уходящие на восемь уровней вниз. Можно одновременно двигаться в двух противоположных направлениях. В любой момент на лестнице могут находиться двадцать человек. Мы смотрели, как люди поднимаются и опускаются, и ждали возможности сбросить труп.

Перфекто что-то задумал, но не решался сказать. Наконец он набрался смелости.

– Знаешь, Мигель говорит, что хочет чаще тебя видеть. Он к тебе привязался.

– Он и так держится поблизости. Меня это стесняет.

– Он очень хочет тебя видеть. Очень. Если Люсио начнет завтра Поиск, Мигель может помочь тебе.

Я колебался. Перфекто излишне опекает меня. Но я не мог представить себе, что и Мигель к нам присоединится. Однако кто знает? Большинству на корабле, кажется, все равно, если их убьют. Мигель может быть одним из таких людей. Неужели он бросится в огонь спасать меня только потому, что привязан ко мне?

– А каково это – быть привязанным? – спросил я.

Перфекто пожал плечами:

– Не знаю, смогу ли я объяснить. Слова редко могут выразить эмоции. Похоже… похоже вот на что: я был в больнице, когда родился мой первый сын. До этого у меня было две дочери, и я не очень надеялся на рождение наследника. Но когда я увидел ребенка, увидел, как он красив, – несмотря на то, что я его отец, я поднял мальчика и пожелал ему только добра. Хотел, чтобы в мире его ждало только хорошее. – Перфекто говорил хриплым голосом. Он редко упоминал о своей семье. – Такое чувство я испытываю и к тебе, Анжело, желание, чтобы тебя ждало только хорошее. И Мигель испытывает то же самое.

Умом я его понимал. У меня самого никогда не было детей, однако я мог разделить это ощущение вместе с Перфекто.

– Очень чистое чувство. Я бы хотел испытать нечто подобное. – Я порылся внутри себя и нашел только пустоту. – Я удивлен, как ты, испытывая такое, смог оставить семью.

В глазах Перфекто показались слезы, он помигал.

– Когда я узнал, что моя жена занимается любовью с другим мужчиной, я хотел умереть. И записался на Пекарь в поисках смерти. И так как корпорация «Мотоки» платит непосредственно моей семье, я решил, что мои дети будут хорошо обеспечены те двадцать два года, которые требуются, чтобы долететь до Пекаря. А после моей смерти получат страховку. Мне казалось это превосходным планом – пока я не увидел тебя. В тот момент у меня словно заново родился сын. Ты теперь моя семья. И то же самое испытывает Мигель. Ты позволишь нам защищать тебя? – Губы его дрожали от возбуждения, пока он ждал моего ответа. Я посмотрел на его густые волосы, на трехмерную татуировку зверя – зверь тоже возбужденно дрожал. И мне показалось странным, что он испытывает ко мне такое сильное чувство.

– Нет. Я буду сам сражаться в своей битве. И если меня убьют, вы с Мигелем через неделю найдете кого-нибудь еще. И забудете обо мне.

– Это не так легко. Привязанность нельзя порвать. Если тебя убьют, Мигель никогда не забудет чувства потери и своей вины.

Я пожал плечами. Мигель меня не интересовал. И на Перфекто у меня нет сил. Я не могу открываться навстречу боли других. За последние недели психическое напряжение симулятора, беспокойство, страх, усталость, шок от собственной жестокости и жестокости других превратились в поток, затопивший меня. Вначале мне казалось, что я справлюсь. Но я только защищался. Больше ничего не мог сделать. Чувствовал, что, если открою шлюзы, сойду с ума. Если позволю себе посочувствовать одному, беды всех остальных обрушатся на меня. И я подавлял собственное сочувствие, стараясь убить эмоции в зародыше.

В этот момент я хотел только одного – сбросить тело с лестницы.

Забота Перфекто обо мне казалась странной, несовместимой с тем, что я знал о химерах. Даже забавно. Этого можно было и не говорить, но я сказал:

– Ты ведь знаешь, что только генетическое программирование заставляет тебя заботиться обо мне?

– Знаю, – ответил Перфекто.

– Любовь с первого взгляда. Страсть, вызванная генетикой. Ну, наверное, это все же лучше, чем вообще ничего не чувствовать… – Мне показалось это остроумной шуткой. Моя собственная способность сочувствовать постепенно ускользала. В этом Перфекто лучше меня. Он по крайней мере способен хоть кого-то пожалеть.

Лестница освободилась, и мы столкнули тело вниз. Оно пролетело два уровня, ударилось, перевернулось в воздухе, зацепилось ногой и повисло. Висело и раскачивалось головой вниз.

Зацепилось оно у самого входа в лазарет. Даже если бы мы спланировали это нарочно, вряд ли справились бы лучше. Некоторое время мы смотрели, как оно качается, потом я, сам того не желая, спросил:

– Если бы там висела мертвая Абрайра… или Мавро, тебе не было бы все равно?

– Мне всегда нехорошо, когда умирает кто-то рядом, но я не стал бы особенно печалиться, – ответил химера.

– Почему?

– Я с того самого времени, как попал на корабль, знаю, что многие из нас умрут. В нашем контракте «Мотоки» гарантирует, что выживет 51 процент, но это значит, что половина из нас умрет. Поэтому я заранее решил не горевать.

Может, я подсознательно тоже заранее приспосабливался к неизбежности смерти многих? И потому-то и умерла моя способность к сочувствию? После смерти матери я опасался к кому-нибудь привязываться. И позже, когда мою сестру Еву изнасиловали, придушили и оставили у дороги, я научился обособляться от семьи, хотя в тот раз сестра выжила. После того как погибла моя жена Елена, я не сближался с женщинами – пока не встретил Тамару. Меня привлекло что-то в ее глазах, то, как она двигалась и улыбалась.