Текст книги "Огонь"
Автор книги: Дейтон Лайт
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– А вот скажи, почему так получается, что мы живем в пещерах, глубоко под скалами, а вы – посреди пустыни?
– Ну, мы тоже живем в норах, а не снаружи. А вообще, я думаю, каждый живет там, где ему привычнее. Я люблю пустыню, люблю небо, солнце, ветер…
– Но ведь там водятся скорпионы, фаланги – столько всяких опасных тварей!
– Так ведь и мы, пустынники, не такая уж легкая добыча.
– А что, если ночь застанет тебя в пустыне, а до дома далеко? Тогда что?
– Ежели найдется поблизости подходящая нора, то в ней можно переночевать, а если уж совсем некуда сунуться – прямо на песке спишь. Только в паутину надо завернуться, чтобы ночью сольпуга не подобралась. Паучий запах, говорят, их отпугивает. Я так пару раз спал, когда с Солончака сюда шел.
– Прямо на песке?
– Ну да.
– И не страшно было? Редар усмехнулся:
– Страшно. Только выхода другого не было. Я устал тогда, сил не было нору искать, да солнце уже зашло…
– А кто такая сольпуга?
– У нас на Солончаке некоторые так звали фалангу. Я помню, когда маленьким был, спросил у отца: почему так? Тот рассмеялся, ответил: она, мол, ночью охотится, а солнце, когда восходит, ее спугивает. И фаланга прячется в свою нору до темноты. Вот и получается: солнышко пугает – солпуга, или сольпуга.
– И ты поверил? – Кира хитро прищурилась.
– Нет, но объяснение понравилось…
– А на что она похожа?
– Кто, сольпуга?
– Ну, да…
Вопросы из Киры так и сыпались. Как-то Редар поведал об этом ее неуемном любопытстве Креггу. Тот рассмеялся:
– А ты что думал? У пещерников жизнь скучная, однообразная. Целую луну, а то и больше в каменных стенах сидят, наружу не выходят. Многие так вообще из своих пещер никогда на свет не показываются. Для них Близнецы – край света. А долина Ущелий, каменный лабиринт – так вообще другой мир. Вот и слушает девочка про обычные твои будни, открыв рот. Ну, примерно, как ты – пустынных бродяг, что сыплют направо-налево небылицами про Дельту и паучий город.
С того дня Крегг ходил какой-то мрачный, неразговорчивый, будто юноша перед ним чем-то провинился. Все попытки вызнать, в чем дело, разбивались, как о глухую стену. Лишь за две ночи до полнолуния Крегг неожиданно заговорил об этом сам. На следующий день Редар снова собирался в пещерный город, и немногословный разговор крутился в основном вокруг этого.
– Зачастил ты что-то к пещерникам… Редар смутился.
– Вот-вот, – продолжал Крегг, – новые интересы, новые знакомства. Скоро совсем меня забросишь.
– Да нет, ты что! Куда же я без тебя!
Крегг поймал себя на том, что начинает чисто по-стариковски брюзжать, и замолчал. На самом деле он очень боялся, что однажды юноша всерьез увлечется этой своей знакомой… как ее там? Кира… Глядишь, еще и в пещерный город уйдет жить. А что? Он молодой, сильный парень, хороший охотник – завидная пара какой-нибудь быстроглазой хохотушке… И тогда – снова одиночество, снова жизнь отшельника и изгоя.
Редар молча сидел и ждал продолжения. Но Крегг так ничего больше и не сказал.
Они прекрасно поняли друг друга без слов. Один дал другому свободу – делай, мол, как хочешь, я не буду против, – а второй поклялся первому в вечной преданности. Больше на эту тему они не разговаривали.
Но юного пустынника по настоящему тянуло в пещерный город. И хоть он себе и не признавался, Редар с нетерпением считал дни, когда опять можно будет наведаться в холодные и сырые пещеры, снова поболтать с Кирой.
Один раз девушка спросила:
– Знаешь, что к Угловой пещере есть тайный ход?
Гость не знал.
– Тогда пойдем, покажу, – сказала Кира и повела друга по какому-то извилистому узкому коридору, испещренному многочисленными ответвлениями. Девушка шла впереди и несла светильник, а Редар пробирался следом, стараясь не упустить из виду дрожащий огонек. Коридор все сужался и сужался, юноше уже приходилось пригибаться, чтобы не расшибить голову о каменный потолок. И вдруг после очередного поворота Кира исчезла, точно провалилась сквозь землю, пустынник прошел еще несколько шагов и увидел, что дальше дороги нет: путь преграждал огромный валун.
– Эй! – позвал пустынник. – Кира! Ты где? Никто не ответил, только эхо прокатилось по подземному лабиринту и увязло где-то в глубине.
Вбок от завала отходили сразу два таких же тесных и низких прохода. Но оба, как выяснил Редар, заканчивались тупиками. В главный коридор ему пришлось возвращаться задом наперед, потому что развернуться в этих норах не было никакой возможности. Юноша решил вернуться обратно, но тут же понял, что без Киры дороги назад ему не найти.
– Кира! – в отчаянии крикнул он.
И совершенно неожиданно для себя услышал голос девушки:
– Чего кричишь? Я тут.
– Кира? Ты где?
– Тут, прямо перед тобой. Редар вглядывался во все глаза, но, хоть убей, ничего, кроме гладкого валуна, впереди не видел.
– Тут тупик.
– Нет. Подойди поближе и увидишь.
Голос Киры доносился откуда-то из-за завала. Пустынник еще раз внимательно осмотрел валун и только сейчас заметил, что сбоку, между краем валуна и скалой есть довольно большое пространство, в которое вполне может пролезть даже взрослый мужчина. Втянув живот, Редар просочился в щель и увидел, что коридор продолжается дальше. Кира ждала его здесь.
– Ну что, испугался? – спросила девушка и задорно улыбнулась.
– Да уж… Думал, всё, не выберусь…
– Вот смешной! – рассмеялась Кира. – Я же просто пошутила, попугала тебя немного… Тут щель такая – с полшага не заметишь, хоть прямо на нее будешь смотреть. Я часто тут прячусь.
– Прячешься? От кого?
– Да ни от кого. Это игра такая… пряталки называется.
– Какая еще игра?
– Такая! Потом расскажу… Ты чего, обиделся?
– Нет… Просто ты пропала, и я тебя стал звать… Думал, все – не выйду…
– Извини, я совсем-совсем не хотела тебя расстраивать. Но у вас разве так не играют?
– Нет, у нас, когда играют, не прячутся. У нас прячутся, только когда опасность.
– Понимаю… – Кира опустила глаза.
Она взяла Редара за руку и почувствовала, что ладонь у него дрожит. Девушка на миг представила, что должен чувствовать пустынник, проживший столько лет среди открытых песков, когда остается один в тесной подземной галерее. Кира крепко сжала руку Редара и повела его дальше к Угловой пещере.
* * *
Приближались новые дожди. Над песками то и дело проносились страшные бури, разражаясь ослепительными вспышками молний. Ночами становилось все холоднее, и привыкшие к обжигающей жаре пустынники зачастили в пещерный город за выделанными шкурками гусениц-мохначей. Сгодятся и на накидки, и на одеяла. Навещая Богвара, Редар увидел такую накидку на плечах у Раймики. Решил справить похожую же в подарок Креггу, а то ночами старик мерзнет, ворочается, не может заснуть. Не жалуется, конечно – гордый он и слишком привык сам о себе заботиться, – но Редар много раз замечал, как старик ежится под полуистлевшим паучьим одеялом. А по утрам ходит, вытянувшись в струнку, как охотящийся богомол, – значит, снова болит спина. Минувшим днем удалось добыть двух бегунков, так что можно немного на мену выкроить.
Сказав Креггу, что подольше задержится в песках – охота, мол, нынче плохая, – чтобы не беспокоился понапрасну, Редар привычной дорогой направился в пещерный город. У самых отрогов его снова окликнули. Не иначе как на страже снова увалень Ремра, добряк и ленивец, с того дня относившийся к пустыннику почти по-дружески – в отличие от Малика, который с первого взгляда откровенно новичка почему-то невзлюбил. Правда, Кира как-то смеясь перечисляла своих «поклонников», и Малик вроде числился на втором месте…
Действительно, в дозоре был Ремра – из-за неприметного камня появился знакомый неуклюжий силуэт, взмахнул рукой.
– Эй, Редар, подожди!
Ремра кубарем скатился по склону. Споткнулся и, пытаясь удержать равновесие, пробежал еще несколько шагов. Чуть не налетел на Редара.
– У-фф! – пропыхтел парень, оттирая вспотевший лоб. – Извини.
Он уже вторые дожди ходил под началом Салестера, мастера дозорных секретов. Только все никак не мог приобрести невероятный загар, столь привычный у других стражников. Красный лоб, белый нос и подбородок – ведь сверху печет немилосердное солнце, а рот и нос охранники Угрюмых скал прикрывают тонкой тряпицей. Не привыкли изнеженные пещерники к песчаной пыли. Это не закаленные охотники с Кромки, что давно уже на нее и внимания не обращают.
– Ты на мену? Я тебя провожу… Салестер меня к Айрис послал.
– Что-то случилось?
– Не знаю точно. Салестер лишнего никогда не скажет. Иди, мол, к Правительнице. Пусть еще двоих пришлет – и все.
Что верно то верно: лысоватый невысокий мастер дозоров был скуп на слова, за что в пещерном городе его не особо любили. Впрочем, он не обращал на это внимания, да и в пещерах появлялся только после заката, чтобы малость поспать. А утром уходил снова на скалы.
– Малик сболтнул немного… Вроде как Аарт лазил на гребень, во-он туда, – Ремра небрежно ткнул рукой куда-то вверх. – Знаешь Аарта? Малика младший брат. Глаза у него дюже зоркие, вот Салестер его в дозорные и пристроил. Что-то он разглядел непонятное… Вроде темной полосы и вроде двигается…
– Куда? – совершенно без интереса спросил юноша. Салестеровы дозоры частенько поднимали тревогу без повода – от безделья. Сидишь весь день, уставившись в ослепляющую линию меж двумя мирами – желтым морем песка и голубым куполом неба. Глаз-то устает, еще и не то чудиться будет.
– Малик не сказал. Не знает.
У первой пещеры, той, что расходилась четырьмя широченными проходами – Редар уже знал, что местные почему-то называют ее Привратной, – они расстались. Ремра со всех ног кинулся к Правительнице, а пустынник знакомым путем зашагал к мене.
Естественно, Кира прознала о приходе пустынного охотника моментально.
«Ремра, что ли, проболтался?» – подумал он, когда столкнулся с запыхавшейся девушкой, вылетевшей из узкого неприметного прохода. Редар сегодня торопился домой, чтобы побыстрее порадовать Крегга обновой. Но, увидев, улыбающуюся Киру, ее сияющие необыкновенные глаза, он махнул на все рукой.
– Редик! Как здорово, что ты пришел! – Она протянула руку.
– Здравствуй, Кира! – Юноша с улыбкой смотрел, как узкая ладошка девушки в который раз безуспешно пытается обхватить его здоровенный кулак. Кира быстро сдалась, пробурчав только себе под нос:
– Вот лапы-то отрастил…
Конечно же, после мены, где Редару удалось выторговать неплохую накидку, она потащила его к Плачущему Потоку – подземной речке, что снабжала водой весь город. Поток бил из трещины в одной из южных пещер. С высоты двух человеческих ростов прозрачная вода ниспадала в огромную каменную чашу, а потом стекала через рукотворный водосток. А прозвали ее так за тихий, печальный шелест струй, что уже многие сотни дождей бессильно разбивались о равнодушное каменное дно.
Редар с улыбкой слушал веселую кирину болтовню и – странное дело! – домой ему совсем не хотелось. Он перестал ощущать себя чужим в этом странном подземном городе. Рядом был человек, с которым ему было хорошо. Думать ни о чем не хотелось.
Кира с жаром рассказывала про популярную в пещерах игру в пряталки и про Юрмика, своего друга-соперника, неизменного победителя.
–… и, представляешь, мы так и сидели все время – ждали его! Как последние рохли! А он обвел нас вокруг пальца и еще до того, как солнце коснулось Укушенной скалы, дома был.
– Хотел бы я сыграть с вами как-нибудь!
– Да тебе скучно, небось, будет… Но наши все будут рады. Я про тебя уже столько всем понарассказывала! Ликка, моя лучшая подруга, меня уже даже дразнить начала, – добавила Кира смущенно.
– Дразнить?
– Ну да! Влюбилась, говорит, наша неприступная Кира в пустынника! Смешно, да? Да у меня и в мыслях такого не было. Мне просто с тобой… Ну… не скучно, что ли? Ты какой-то другой, не то, что наши все. Совсем особенный.
Редар хмыкнул.
– Что ж во мне особенного?
– Не знаю, как объяснить. Мне бабушка Айрис сказала: ты с этим… колдуном живешь, с Креггом… Да? Сам в пустыню ходишь, сколько раз мне рассказывал. А у нас… на Ремру вон хотя бы посмотри или на Юрмика. Только в пряталки играть горазд, а когда хотели его в дозоры отправить, взвыл. Два дня не простоял, убежал. Жара, говорит, несусветная, дышать нечем, глаза болят. Да и кому, дескать, вообще это нужно! Салестер долго потом с ним не здоровался – не любит он неженок. – Кира пожала плечами. – А ты другой. Смелый… честный… по пустякам не хвастаешься… Бабушка о тебе очень хорошо отзывается. А это, знаешь… – она сделала неопределенный жест рукой, – мало кому удавалось заслужить. Я даже думаю иногда: вот здорово было бы, если бы Редик у нас жил! Редар удивился. Всегда смешливая, всегда готовая откликнуться на шутку, да и сама острая на язык, теперь Кира говорила необыкновенно серьезно, без тени улыбки.
– Правда, почему бы тебе не поселиться у нас?
– Но…
– Бабушка разрешит! Я знаю! Она мне говорила… – Кира неожиданно осеклась, поняв, что проболталась. – Ой… Ладно, я тебе скажу. Только ты никому-никому. Обещаешь?
– Подожди, – Редар даже привстал, – Правительница Айрис не против?
– Ну, да! Я же тебе говорю… Бабушка говорит, что только такие как ты… ну, одинокие… перебираются из пустыни к нам. У остальных семья, дети, обжитая нора. Она сказала, что человек может жить где хочет, только если у него никого нет, то есть он свободен и… Ой! – Кира испуганно зажала рот рукой. – Я тебя не обидела? Прости, Редик! Я не хотела…
– Да нет, все в порядке.
– Я, наверно, глупая, да?
– Да что ты, Кира! Скажи мне только: это ты хочешь, чтобы я жил у вас в пещерах или твоя бабушка?
– Ну… бабушка хочет. И я тоже. Ведь мы тогда будем видеться часто-часто, хоть каждый день, правда?
Это было бы здорово, обрадовался он. Но тут юноша вспомнил тот давнишний разговор с Креггом, свою клятву без слов. Будто кольнуло что-то в груди, стало нестерпимо стыдно. Он спросил:
– Но как же Крегг?
На короткое мгновение Кира будто окаменела. Редару показалось, что в глазах девушки заблестели слезы. Потом она вдруг вскочила, стукнула его кулачком в плечо и выбежала из пещеры. Только напоследок мельком обернулась и выкрикнула:
– Ну, и живи со своим… безумцем!
* * *
Обратная дорога показалась Редару раз в пять длиннее. Накидку он выменял удачно – даже удалось сохранить одну меру мяса, – но на душе будто тяжелый камень висел. И чего это Кира так взъелась? Ну, не может же он, в самом деле, бросить своего Учителя только потому, что пещерная Правительница жаждет заполучить нового подданного! Редар чувствовал, что все сказал правильно, но Кира-то обиделась! И не на шутку. Юноша пытался разыскать девушку, но безуспешно – никто ее не видел, подруги лишь зубы скалили: а мы, мол, чем плохи?
Теперь он себя чувствовал виноватым. Как-то задел он Киру, может, сказал чего не так. Надо будет с Креггом посоветоваться, а еще лучше – поговорить с Раймикой.
Вот и Близнецы. До крегговой норы, которую пустынник уже почти привык именовать домом, было рукой подать – пять-шесть перестрелов. Он уже предвкушал, как обрадуется подарку Крегг, хотя и поворчит, конечно, немного, поругает за расточительность. За это мясо, мол, можно было пять, а то и шесть глинянок орехового масла сменять.
Запах какой-то… Редар в недоумении остановился. Бывало, что после преддождевых гроз в пустыне разливался резкий, немного опьяняющий запах свежести. Опытный пустынник постарается побыстрее пройти такое место, а то потом долго болит голова, тело наливается слабостью. Но этот запах был иной. Густой, будто сладкий отвар, маслянистый, почти различимый на ощупь… Редар ускорил шаг, потом сбросил с плеча перевязь, побежал.
Весь песок вокруг норы был изрыт маленькими ямками, похожими на следы паука-верблюда или бегунка. Только их было невероятно много – и двух десятков бегунков не хватит, чтобы столько наследить.
Пауки! От этой мысли юношу бросило в холод. Все-таки добрались! Не задумываясь об опасности, он закричал:
– Кре-е-ег!
И, выставив впереди себя копье, свирепой молнией метнулся в нору.
Внутри все было перевернуто. Лежанки разворошены, одеяла из паучьей ткани разодраны в клочья. Глинянки на крегговой половине опрокинуты или разбиты – каменный пол усеивали черепки. Составы, нефть, все разлилось – к незнакомому терпкому запаху примешивался резкий привычный аромат.
Посреди разгромленного жилища, сжимая в руках бесполезный обломок копья, в подсыхающей багровой луже лежал Крегг. Бледное, без единой кровинки, лицо старика казалось спокойным. И, если бы не ужасные рваные раны на бедре и спине, можно было бы подумать, что он просто заснул.
Редар опустился на корточки, коснулся рукой шеи Крегга. Она была холодной – старик погиб еще до полудня. Может быть, в тот момент, когда он болтал с Кирой у Плачущего Потока, старый Учитель принял свой последний, безнадежный бой. Никто не пришел ему на помощь, даже собственный Ученик.
То, чего Крегг так боялся, случилось. Они все-таки нашли его. Проклятые смертоносцы!
Пустынник зарычал, как зверь в западне, обхватил голову руками.
Пауки убили его, убили жестоко, как до этого расправились с семьей Редара. В наказание. Предупреждая тех, кто смеет покуситься на их могущество.
– Спи, Крегг, – вполголоса, сквозь рвущиеся наружу слезы и ярость, сказал охотник. – Спи спокойно, воин. И не волнуйся ни о чем – у тебя же есть Ученик!
Он выбрался наружу, нашел брошенную впопыхах перевязь. Крегг все-таки получит свой подарок, пусть он ему уже больше и не нужен. Редар накрыл тело Учителя теплой накидкой из шерсти мохнача. И остановился пораженный. Он только теперь заметил, что на теле старика не видно следов укуса ядовитых паучьих хелицер. Нет синевы, столь характерной для яда смертоносцев. Что же это? Неужто…
Однажды Крегг рассказывал об охотничьих отрядах пауков, что рыщут по побережью Дельты. В них, как он говорил, почти нет смертоносцев, только бурые бойцовые пауки, бураки, как прозвали их прибрежные жители.
Их яд для человека почти неопасен, страшны бураки не этим. Мощные челюсти-хелицеры, быстрые ноги и крепкая хитиновая броня – копьем не пробить – делает их сильнее любого врага. Бураки – свирепые и опасные бойцы, человек против них бессилен.
Неужели на Кромку пробралась такая же вот охотничья партия? Значит, это не простой дозор? Бурые пауки приходят не за тем, чтобы наказать наглых людишек. Они ищут женщин, свободных женщин песков, чтобы увести их в города смертоносцев, заставить там служить Повелителям. Мужчины же им не нужны – их бураки почти всегда убивают.
Редар вздрогнул. Ему представилось, как бурые твари вихрем врываются в песчаные норы, под своды пещер. Раймику, непоседливую Баю, смешливую Киру, Айрис… – всю эту добычу бураки опутывают крепкими нитями, уносят в далекие паучьи города. А мужчины остаются неподвижно лежать, уставившись в небо мертвым взглядом.
Надо предупредить!
Юноша в три прыжка выскочил наверх, завалил вход в нору валуном.
«Подожди пока, воин Крегг, я вернусь и похороню тебя, как требует Закон Пустыни».
Он помчался что было сил. На пески уже спускались сумерки, солнце почти наполовину заползло за далекие дюны.
«Ничего, успею, – думал Редар. – Сначала в пески, скажу Богвару, Кисме, Ззару, – а они уж всех предупредят. Потом в пещерный город. Предупрежу Салестера и Правительницу Айрис…»
ГЛАВА 5
СТОЛКНОВЕНИЕ
В то утро Фефн, Младший Повелитель Третьего круга, единоличный хозяин западных владений смертоносцев пребывал в прекраснейшем настроении. И было от чего. Этот богатый и плодородный край, относительно недавно, всего полтора десятка лет назад, присоединенный к растущей империи смертоносцев, всегда был среди Младших Повелителей непопулярен.
Одно время даже считалось, что Смертоносец-Повелитель отсылает управлять Третьим кругом чем-то не угодивших ему сородичей. Несмотря на изобильные земли и полноводные реки, все здесь получалось не так, как в Старом Гнезде. Повелитель гневался, менял Младших одного за другим, но… все оставалось по-прежнему.
Когда же опальных владык Третьего круга спрашивали, в чем же дело, что за проклятие висит над этими богатейшими землями, они всегда жаловались на одно и то же: нехватка людей, двуногих слуг.
Повелитель строго-настрого запретил вывозить людей из Старого Гнезда. Там их и так не хватало – не зря же дозоры каждый рассвет вылетают прочесывать Дельту в поисках двуногих.
А местные слишком привыкли к свободной жизни. Они пользовались любой возможностью, чтобы убежать, дважды даже случилось смертоубийство: двуногие посмели поднять руку на своих Повелителей. Их, конечно, ловили, наказывали, казнили на глазах у всех… Страшно казнили – опальные младшие Повелители рассказывали, что явственно ощущали неподдельный ужас, переполнявший души согнанных к месту казни людей. Только действовали такие меры недолго – от силы до следующего новолуния. Потом двуногие снова принимались за старое.
Уж очень редко в этих местах появлялись дозорные шары, и люди Запада слишком привыкли к свободе. Многие годы власть смертоносцев воспринималась здесь неким абстрактным злом. И когда они, наконец, пришли на эти земли, люди, хотя и покорились внешне, так до конца и не признали владычество восьминогих. Потому и работали кое-как, некоторые даже умышленно ломали ценные орудия, лишь бы досадить новым хозяевам. Сотнями убегали назад, в свою пустыню при первой же возможности.
Старое-то Гнездо покинуть так просто не удастся – кругом море. А если и получится его каким-то образом пересечь – за ним расстилается бескрайняя мертвая пустыня. Здесь же, в землях Третьего Круга, где-то в глубине песков скрывается целый пещерный город. Там с радостью принимают беглецов, дают им кров и защиту. И каждый двуногий слуга знает, что за границами паучьих земель его ждут не страдания и смерть, а свободное сообщество людей, готовое встретить его с распростертыми объятиями.
Лишь Младшему Повелителю Фефну, прибывшему в Третий круг немногим более трех лет назад, удалось все изменить. Он сам воспитал Наю, Управительницу двуногих, и десяток молодых самок, ее помощниц. Они должны были править людским племенем от его имени. Еще зачинатели Старого Гнезда, Великие Патриархи, предупреждали своих потомков: двуногие слуги охотнее подчиняются себе подобным. Там, за морем, эти заветы воспринимались лишь как дань традиции, но Фефну довелось на деле это проверить и убедиться в их правоте. С появлением Наи и ее младших помощниц дела пошли намного лучше.
Кроме того, Фефн приказал поощрять трудолюбивых работников и жестоко наказывать лентяев. Он усилил паутину дозоров на южных границах – и горе двуногому беглецу, попавшему в их сети! Конечно, совсем прекратить побеги даже такие меры не могли, но в основном на это пускались новички-бунтари, бывшие пустынные охотники, которые вечно глядят в пески, сколько их ни корми. Зато искусные мастера и умелые работники, имевшие теперь в Третьем Круге многие недоступные пустынникам блага и вдоволь еды, отнюдь не собирались со всем этим расставаться. Так что земли Третьего Круга неуклонно продвигались к процветанию.
Потому Младший Повелитель Третьего Круга и был так доволен сегодня. С прошлых дождей все шло просто прекрасно, и с последним кораблем, что пришел из Старого Гнезда еще позавчера, Смертоносец-Повелитель передал Фефну свою личную благодарность и приязнь. Еще пару сезонов здесь – и можно рассчитывать на теплое местечко советника Повелителя в Старом Гнезде. Фефн довольно качнулся. Он это назначение заслужил.
Внезапно за стеной послышался какой-то шум. Младший Повелитель заметил, как встрепенулись две девушки-служительницы. Разума Фефна коснулась осторожная мысль одного из бурых стражей. Он с трудом подавил ответный импульс раздражения. Очень уж не хотелось, чтобы его беспокоили сегодня, не было никакого желания заниматься делами. Человек бы на его месте тоже не удержался от досадливого восклицания, вроде: «Ну что там еще!»
Оказалось, прибыл человек-посланец из дальнего поселка на море. Срочные вести от Управителя Соога. Какая-то неведомая опасность пришла с востока. Надо же!
Дальний поселок на море слуги называют Ютом. Он невелик: шестеро бураков, Управитель Соог и несколько гнезд двуногих – вот и все. Поселок стоит на берегу полноводной реки, люди уважительно зовут ее Большой Ителеей. В многочисленных протоках, веером расходящихся от главного русла, водится много этих удивительных скользких, серебристых, бескрылых мушек, которые так полюбились сородичам из Старого Гнезда. Двуногие ловят их, засыпают странными белыми крупинками и пакуют в похожие на коконы корзины из веток деревьев.
Слуги умело плетут их, ничего не скажешь, почти как сами смертоносцы паутину. Двуногие вообще хорошие подражатели. Зато, когда приходит за дарами корабль из Старого Гнезда, он увозит с собой немало плетеных корзин, полных серебристого деликатеса.
Двуногие ловят, восьмилапые приглядывают. Вот и весь Ют. Самый никчемный поселок Третьего Круга, в котором ничего никогда не происходит. Что же там могло случиться?
Фефн коротко распорядился впустить гонца.
– Повелитель Фефн! – Человек, хотя и еле держался на ногах, ворвался в комнату, как вихрь, упал на колено. Несмотря на сильнейшую усталость, которую сразу же ощутил Фефн, ярче всего этот слуга излучал другое. Страх! Волны панического ужаса так и выплескивались из него. Разум гонца казался не таким уж и примитивным – по меркам двуногих, конечно. Но от страха рассудок его помутился, в первые мгновения гонец даже забыл, что Повелитель все сам прочитает в его разуме, надо лишь расслабиться, молчать и стараться не думать ни о чем. А он принялся что-то сбивчиво говорить.
– Повелитель! Я из Юта, старший гонец Управителя Соога… Повелитель, помоги, будь милосерден! Защити наши дома, ты же всемогущ! Огромные хитиновые чудища окружили Ют, шестиногие гиганты в сверкающих доспехах… Их тысячи… несметные тысячи… куда ни посмотри – везде они… Мы не можем им противостоять, наше оружие бессильно против них… Управитель приказал запереть… ворота… а я…
Его голос мешал Фефну сосредоточиться на образах в голове гонца. Он едва заметно коснулся разума служительницы, отдал ей неслышный приказ. Подобные ей всегда находились рядом с Младшим Повелителем – обученные понимать его мысли, исполнять желания. Лично подобранные Управительницей Наей и воспитанные им самим, эти девушки были безупречны.
Служительница выступила вперед, взяла захлебывающегося словами гонца за руку.
– Подожди, гонец. Успокойся. Посмотри в мои глаза… Та-ак… Вдохни глубже… вот так… забудь свои страхи. Успокойся… Никто тебя не тронет здесь. Ты устал… Сильно устал. Отдохни… отдохни… сбрось с себя тяготы и тревоги…
Сначала ютянин в недоумении замолчал, неуверенно качнул головой. Девушка продолжала говорить, и от ее мелодичного и тихого голоса глаза гонца перестали панически бегать из стороны в сторону, а потом и вовсе закрылись, он бессильно осел на пол, привалился спиной к каменной кладке стены и захрапел.
Служительница поклонилась Фефну, снова заняла свое место справа от него.
Вот теперь можно спокойно просмотреть, что же такое увидел перепуганный гонец. Слой за слоем. Люди думают так непонятно! Что возьмешь с них – низшие существа!
Гонец не соврал и не преувеличил. Действительно, он видел все это!
Фефн сосредоточился на ощущениях человека, слился с его сознанием, представляя себя всего лишь двуногим слугой, низшим созданием. Яркие воспоминания и мысли гонца – люди меж собой называли его Имаром – заполнили Младшего Повелителя.
Может, по меркам двуногих, этот гонец Имар и умен… Фефн презрительно шевельнул кончиком лапы – все же, какое, однако, примитивное сознание!
Вот Имар, испуганно озираясь, лежит на неудобной лежанке в темной маленькой комнатке. Из-под двери по полу ползет узкая дрожащая полоска света. Гонец только проснулся, пытается понять, что же его разбудило. Он несколько раз в недоумении потряс головой.
– Имар, проснись! – донесся чуть приглушенный голос. – Проснись же!
Дверь содрогнулась от сильных ударов, засов слетел с упора, и плетеная створка просто упала вовнутрь комнаты.
– Да скорее же! Имар! Тревога!
Кто-то бесцеремонно трясет гонца за плечо. Сытое, немного опухшее лицо, глуповатые глазки… Память Имара услужливо подсказывает: это Хлом, помощник Управителя Соога.
Какое нарушение традиций! Помощник Управителя Юта – самец! Надо будет наказать Соога. Недовольство Фефна столь велико, что его мысль даже выплескивается наружу, случайно задевает одну из девушек. Она тут же склоняется перед ним: чего желает Младший Повелитель?
Фефн не отвечает, перед его внутренним взором – перепуганное лицо Хлома. Тот начинает что-то сбивчиво рассказывать Имару на этой их примитивной звуковой речи. Гонец сначала не верит, пытается даже неуверенно улыбнуться, но Хлом повторяет снова и снова, как заклинание: «… их тысячи… они огромные… неуязвимые… пойдем, скорее…»
Имар, все еще ничего не понимая, встает, брызгает на лицо холодной водой из неровно обрезанного кожистого яйца, стоящего на столе. И выбегает из комнаты вслед за Хломом, быстро нагоняет помощника. Тот пыхтит и обливается потом от стремительного бега, но не останавливается. Мимо мелькают убогие рыбацкие домишки, захламленные ветхой снастью и полусгнившим деревом дворики, потом – ступеньки шатающейся лестницы.
Фефн на миг зауважал двуногих – надо же, как они могут, оказывается, быстро передвигаться! А ведь у них всего две ноги…
Внезапно Имар выскочил на яркий солнечный свет, перед глазами – расстилающийся до горизонта зеленый ковер трав и таинственно мерцающие ленты шести протоков Большой Ителеи. Под ногами гонца грубые каменные валуны – сторожевая площадка наблюдательной башни. Рядом неуверенно топчется один из бураков – Имар, а через него и Фефн, почти физически чувствует удивление и обеспокоенность восьминогого. Хлом как-то беспомощно хватает гонца за локоть, другой рукой указывает против солнца.
– Вон там! Смотри!
Имар прищурился, вглядываясь в горизонт, – зрение у него уже не то.
А Младший Повелитель мимоходом, наоборот, даже позавидовал глазам гонца – смертоносцы ничего не различают уже в двух десятках шагов от себя.
Из-за изгиба самого широкого и ближнего из протоков – рыбаки звали его Неспешем – медленной, бесконечной и на таком расстоянии почти бесшумной вереницей вытекает монолитная река могучих шестиногих чудовищ. Чуть поменьше пауков, ростом примерно по грудь человеку. Литые хитиновые тела отсверкивают веселыми солнечными зайчиками, сильные лапы ступают мощно, уверенно, усики угрожающе шевелятся.
– Что… что это такое?
Имару эти насекомые были незнакомы – в своих нехитрых переходах с новостями и приказами между рыбацкими стоянками он с ними никогда не встречался. А вот Фефн мгновенно признал в этих неожиданных врагах обычных муравьев. И поразился. Смертоносцы никогда не принимали муравьев всерьез, не считали их противниками, несмотря на многочисленность и организованность. Люди казались им намного более опасными. Да они и в самом деле опаснее – разумные, хитрые, изворотливые, как бы ни принято было среди смертоносцев считать двуногих примитивными созданиями. Кроме того, люди – единственные существа, способные преодолеть свою природную слабость, изготовив себе искусственные клыки, когти…