Текст книги "Точка Бифуркации XII (СИ)"

Автор книги: Дейлор Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

– Евгений Константинович, – входя в помещение, произнёс я, привлекая внимание князя.

– Привет, Алексей, – хмуро бросил Белорецкий, пересекаясь со мной взглядом.

За те полчаса, пока меня здесь не было, в гостиной многое разительно изменилось. В ожидании хозяина здесь явно успели навести небольшой порядок, хотя чтобы это заметить, мне пришлось здорово приглядеться, ведь гостиная ныне превратилась в настоящее ледяное царство: под ногами толстая корка льда, а стены и потолок белы от инея и ледяных наростов. В воздухе висел промозглый холод, пробирающий до костей. Дышать с непривычки было трудно. Лёд на стенах переливался в свете нескольких установленных внутри фонарей, создавая призрачное, завораживающее сияние.

Но больше всего внимания привлекали фигуры зависших в воздухе бойцов охраны княжны. Их лица выражали крайнюю степень горечи и сожаления. А ещё, они слегка посинели. Телохранители князя старались не смотреть в их сторону, будто опасаясь спроецировать судьбу этих бедолаг и на себя.

Обстановка явно была крайне напряжённой: в помещении царила гробовая тишина, периодически нарушаемая лишь хрустом льда под ногами, неизбежно возникающим при перемещениях. Охрана князя изучала следы произошедшего нападения, время от времени обмениваясь взглядами и перебрасываясь редкими фразами. Белорецкий стоял напротив не справившихся со своей задачей телохранителей и злобно буравил их взглядом. От него веяло яростью, похоже, сдерживаемой лишь на грани самоконтроля. Губы хозяина дома вытянулись в тонкую линию, а пальцы рук медленно сжимались и разжимались, будто он пытался унять настойчивое желание что-то размозжить.

– Можно вас на минуту? – бросил я, про себя добавляя: «пока ты никого здесь не заморозил к чертям собачьим».

– Если ты не видишь, я малость занят, – голос князя прозвучал холодно, почти ледяным эхом отразившись от стен комнаты. Морозные вихри пробежались по полу, подчиняясь невидимой силе его гнева.

– Все дела подождут, когда на кону жизнь дочери, – твёрдо произнёс я, делая шаг вперёд и выдерживая его взгляд.

Князь предельно раздражённо меня оглядел, его глаза сверкнули, но я заметил, как на долю секунды в них мелькнуло сомнение. Наверняка он и сам прекрасно понимал, что сейчас не лучшее время для вспышек ярости и наказания виновных, но так легко и просто унять охватывающую его разум волну гнева, судя по виду, у аристократа не выходило.

– Говори, – процедил он, поджав губы. В голосе князя теперь звучала не просто злость – в нём был предупреждающий холод, предвещающий возможный взрыв.

– Вы бы хотели, чтобы я сделал это наедине, – настойчиво произнёс я, не отводя взгляда.

В глазах стоявшего напротив человека будто смешивались два явно одолевающих его чувства: раздражение от моей настойчивости и, возможно, тона речи, и осознание того, что в подобных ситуациях точно не стоит терять времени на споры.

– Я надеюсь, это того стоит, – заключил Белорецкий, одарив меня очередным многозначительным взглядом, и следом, посмотрев на одного из своих охранников, коротко кивнул.

Отвечать ему я ничего не стал. Просто первым вышел из помещения и направился в коридор в сторону крыла для персонала. Позади под тяжёлыми шагами князя раздавался хруст льда – он следовал за мной, молча, не пытаясь догнать или заговорить. Его тяжёлое присутствие ощущалось за спиной, как раскалённое лезвие, готовое вонзиться в затылок в любой момент. Впрочем, на этот раз это однозначно были лишь игры моего воображения – если этот человек и захочет на меня когда-нибудь напасть, вряд ли он станет бить подло и сзади.

Оказавшись возле «мониторной», где не так давно мне показывали записи камер наблюдения, я без стука отворил дверь и вошёл внутрь. В помещении стояли широкие столы, на которых были разложены технические устройства и расставлены экраны, мерцающие кадрами с разных участков поместья.

За столами сидели несколько бойцов, погружённых в анализ фрагментов видеозаписей. Они переговаривались короткими фразами, разглядывая экраны с напряжёнными лицами, а неподалёку скучали брошенные холодные чашки с недопитым кофе – никто так и не удосужился их убрать.

Дождавшись, пока князь вслед за мной окажется в дверном проёме, я оглядел лица бойцов и спокойным голосом произнёс:

– Парни, оставьте нас с Его Светлостью.

Бойцы удивлённо переглянулись с князем, но заметив его утвердительный кивок, поднялись со своих мест и направились к дверям. В комнате повисла тяжёлая тишина, сопровождаемая приглушённым шумом работающей аппаратуры. Дождавшись, когда мы останемся одни, я сразу же произнёс:

– Не моё дело, как вы будете обходиться со своими людьми, но скажу, что шансов у них особо не было, – я пристально оглядел Белорецкого и, не дожидаясь пока он что-то ответит, тут же продолжил. – Не далее как этим утром, чуть ли не из моих рук таким же образом вытащили князя Наумова. Тот проигрывал в бою и должен был умереть, как вдруг, минуя все преграды из моих бесов, рядом с нами выскочил какой-то демон, схватил князя и утащил в неизвестность, напрочь игнорируя даже мои собственные попытки его перехватить.

Евгений Константинович сузил глаза, его подбородок напрягся – было видно, что новая для него информация стала поводом для размышлений.

– Ты прав – это не твоё дело, как я буду с ними разбираться, – оглядывая меня из-под бровей, бросил князь, тем не менее, вид его всё же несколько смягчился.

– Наверняка вам уже доложили, что мне известно где сейчас находятся Алиса и Виктория. Город, улица, дом, – продолжил я, переводя разговор в другое русло. – Единственное, чего я не понимаю, так это с кем мы столкнулись. Собственно, именно поэтому я и не спешу лезть внутрь, опасаясь спровоцировать врага на непоправимое.

Повисла длинная пауза, во время которой я несколько секунд побуравил взглядом Белорецкого, а затем сел за пульт и, вглядываясь в один из мониторов, стал искать нужную мне запись.

– Они в Москве? – догадался князь, нарушив молчание и впервые сменив тон с раздражённого на задумчивый.

– Да, – коротко ответил я, не отвлекаясь от экрана.

– Но… как?

– Противник уже не раз демонстрировал нам возможность открывать порталы во время боёв за столицу, – произнёс я, на мгновение повернув голову в его сторону. – Но меня сейчас больше смущает другое.

На этих словах я наконец нашёл нужную запись и включил её, указывая Евгению Константиновичу на экран.

– Обратите внимание на эту фигуру. Как он появился и как исчез.

Белорецкий слегка подался вперёд, напряжённо вглядываясь в изображение. Несколько секунд он внимательно следил за движениями беса, но, судя по нахмуренному лбу, ничего особенного заметить так и не смог.

– Вот здесь… – я вернул запись на несколько кадров назад и замедлил воспроизведение, – его тело трансформируется в дым. Ну и, собственно, из него так же ранее и материализовалось.

Князь недовольно нахмурился и качнул головой.

– Алексей, не ломай мне мозг. Мне ни о чём это не говорит.

Я усмехнулся, коротко кивнув. А ведь и правда, откуда такие нюансы знать людям, не обладающим даром супрессора?

– Понял. В общем, он появился и исчез как самый обычный демон. И это, вроде как, с первого взгляда вполне вписывается в картину произошедшего, – я внимательно следил за реакцией Евгения Константиновича.

– Но?..

– Но посмотрите, что происходит вот здесь.

Я нажал на кнопку, и изображение вновь ожило. Следующим кадром демон подошёл к границе артефактной защиты и, словно не замечая её существования, телекинезом разрушил сразу две точки расположения артефактов.

Белорецкий едва заметно выпрямился, его зрачки сузились. Мы вновь оба замолчали.

– Создаёт порталы, игнорирует артефакты светлых, владеет телекинезом… – задумчиво пробормотал он, медленно осознавая весь масштаб проблемы. – Крайне необычный бес… Больше похоже на одержимого демоном одарённого.

– Как бы не так, – качнул головой я. – Возвращаемся в самое начало, – с этими словами я отмотал видео назад и вновь нашёл кадр появления демона. – Одержимые так не перемещаются. Тёмному в таком случае нужно проделать целый квест: вылезти из тушки, переместить её куда нужно и вновь занять. Только вот с последним пунктом почти гарантированно может случиться промашка – одарённый постарается назад его не впустить. По крайней мере, мы бы стали свидетелями борьбы.

Лицо Евгения Константиновича теперь обратилось в ледяную маску, он сцепил пальцы в замок так крепко, что костяшки его рук слегка побелели. Только вот в глубине глаз читалось нечто иное – беспокойство и страх, которые он явно не хотел демонстрировать.

– Что предлагаешь, Алексей? – наконец спросил князь, с легким ожиданием в голосе.

Я молчал ещё пару секунд, просто изучая выражение его лица. Впервые с момента начала разговора я почувствовал, что он действительно слушает. К слову, аристократы его величины практически всегда держатся намного сдержаннее и безэмоциональнее, чем сегодня демонстрировал Белорецкий. Но правило быстро перестаёт работать, когда речь заходит об их детях. И на поверхность проступают эмоции вполне обычного человека.

Тишину нарушил стук в дверь. Мы с Белорецким синхронно повернулись на вошедшего внутрь слугу, застыв в немом вопросе. Его выражение лица было строгим, а осанка напряжённой, что уже само по себе говорило о срочности сообщения.

– Телефон, Ваша Светлость. Какой-то неизвестный. Утверждает, что ведает судьбой вашей дочери, – быстро и обстоятельно доложил вошедший мужчина, протягивая трубку.

– Любопытно. Я думал, мне первому позвонят, – бросил я, отмечая, как князь, не произнося ни слова, вытянул перед собой руку, в которую помощник поспешно положил телефон.

В очередной раз обменявшись взглядами, я коротко кивнул Белорецкому и застыл в ожидании. Его лицо не выражало ни удивления, ни беспокойства, но я точно знал – внутри него бурлило настоящее ледяное пламя, жаждущее вырваться наружу. Князь, как и все внутри помещения, отлично понимал, что сейчас его будут шантажировать жизнью дочери. Впрочем, это был тот звонок, который сейчас ожидался.

– У аппарата, – низким басом произнёс князь, прежде включая микрофон на телефоне и переводя звонок на громкую связь.

– Приветствую тебя, Евгений Константинович, – донеслось из динамика голосом с лёгкой хрипотцой. Он был неторопливым, слегка растянутым, будто говорящий смаковал каждое слово, твёрдо зная, что его собеседник вынужден слушать и никуда не денется. – Моё имя тебе знать не нужно. А вот то, что твоя дочь находится у меня в гостях – для твоего дома знание исключительно важное.

Белорецкий даже бровью не повёл. Взгляд его стал ледяным, а голос – ровным и бесстрастным. Могу ли я считать это его состояние своей заслугой или всё же следствием высоких навыков самоконтроля самого князя – уже не так важно. Главное, что теперь он способен здраво вести этот опасный диалог.

– Допустим, – бросил Евгений Константинович в трубку, не сводя взгляда с монитора, на котором на паузе завис силуэт нашего теперь уже общего врага. – Какие-то доказательства этим словам будут? Или мне предложено верить на слово тому, кто боится назвать своё имя?

– Получишь видеозапись на свой телефон после нашего разговора, – собеседник не колебался ни секунды. В его голосе звучала уверенность и неприкрытая угроза. – С этой же минуты тебе даются ровно сутки, чтобы ты вывел армию из Москвы и отправил назад в своё княжество. Иначе получишь дочь по запчастям.

На этой мерзкой, режущей слух ноте звонок резко оборвался. В воздухе повисла зловещая тишина, и только слабый статический шум в динамике напоминал, что ещё секунду назад здесь звучал чей-то голос. Я заметил, как у Белорецкого дрогнуло левое веко – едва уловимое движение, но оно говорило о многом.

Князь молчал. Его челюсть была сжата, а взгляд метался, словно зверь, пойманный в капкан и ищущий выход. Его дыхание, до этого ровное и размеренное, стало чуть глубже. Я мог почти слышать, как он мысленно прокручивал десятки возможных вариантов, выходов, решений.

Но затем… его руки медленно разжались, пальцы дрогнули, и он, казалось, на мгновение снова обрёл контроль над собой. Лишь глаза всё ещё выдавали ту первобытную ярость, что бушевала внутри этого сильного человека.

– Полагаю, будут и другие подобные атаки. Надо предупредить императора, – задумчиво бросил князь, уставившись на монитор, где вновь продолжалось воспроизведение записи с нападением на усадьбу.

Я внимательно наблюдал за ним. Даже сейчас, когда противник угрожал самой дорогой для него ценностью, Белорецкий не позволил себе показать слабину и мыслил отчётливо.

В этой комнате теперь было два человека, готовых идти до конца. И война, что устроил враг, уже точно не закончится для него мирным соглашением.

* * *

Кабинет дышал выдержанной строгостью и отголосками прошедших эпох. Здесь каждый квадратный метр был пропитан историей, вековыми традициями, стойким запахом полированного дуба и кожаных переплётов. Высокие окна с готическим орнаментом, украшенные тонким морозным кружевом, пропускали внутрь приглушённый свет зимнего утра, который ложился на пол причудливыми тенями. Портьеры из тёмно-зелёного бархата тяжело свисали по бокам оконных проёмов, скрывая за собой пейзаж за стеклом – серый, туманный город, молчаливый свидетель всех политических интриг, плетущихся за этими стенами.

Мужчины сидели молча, каждый занятый своими мыслями. Напротив окна, ближе к центру помещения, в тяжёлом кресле с высокой спинкой, сложив сцепленные в замок руки перед собой, восседал герцог. Его взгляд, острый и цепкий, скользил по столу, по бумагам, по лицам двух других присутствующих, при этом не задерживаясь на чём-либо ни на секунду. Вильям Ратленд всегда производил впечатление человека, которому не нужны лишние слова. Его жёсткие черты лица, коротко остриженные волосы, ровный пробор, идеально выглаженный костюм и шёлковый галстук тёмно-синего цвета – всё в облике этого уже далеко не молодого мужчины говорило о строгом порядке в голове, делах и работе.

По правую руку от него, в чуть более расслабленной позе, сидел граф Сондерс – невысокий, поджарый, с цепким взглядом светлых глаз. Его пальцы медленно барабанили по столу, вероятно выдавая лёгкую нервозность, которая лишь слегка прорывалась сквозь тщательно отстроенный внешний образ спокойствия. Седые волосы, зачёсанные назад, чуть тряслись при каждом движении головы, но его взгляд, вопреки всему, выглядел крайне безмятежным.

– Полагаю, мы можем начать?

– Да, мистер Ратленд, всё готово, – кивнул граф Беркли, слегка наклонившись вперёд. Его голос, густой, с хрипотцой, резонировал в пространстве кабинета.

Герцог коротко кивнул на услышанное, откинулся на спинку кресла и устремил взгляд на стационарный телефон, стоявший в центре стола. Его чёрная глянцевая поверхность отражала свет люстры и, казалось, едва не задрожала от в один момент перекрестившихся на ней взглядов. Будто предчувствуя момент, телефон зазвонил.

Ратленд выждал ровно два гудка. А затем его пальцы неспешно потянулись в сторону аппарата, принимая вызов и нажимая кнопку громкой связи. Следом же в кабинете раздался новый голос – хриплый, с характерным русским акцентом.

– Приветствую вас, мистер Смит.

– И я вас приветствую, господин Иванов, – уголки губ герцога едва заметно дрогнули в улыбке, одновременно холодной и скупой. – Полагаю, настал момент обсудить нюансы финального раунда нашей операции?

– Именно так, – ответил собеседник, голос его прозвучал напряжённо. – Я жду активизации действий с вашего направления уже больше недели. Просветите меня, в чём причина этой странной задержки?

– Мы всё так же без имён, мой друг? – уточнил Ратленд, слегка поморщившись, как от совершенно бесполезного каприза.

– Да, мистер Смит. Я не доверяю этой связи.

– Окей, мой друг, – улыбка на лице герцога стала шире, он даже позволил себе усмехнуться, коротко взглянув на своих коллег. – Что касается вашего вопроса, то ответ прост: работает аналитический отдел, который прорабатывает различные стратегии и вероятности событий. При имевшихся на тот момент исходных данных вероятность победы была крайне мала. Поэтому решение не принималось. Сейчас же, после обновления вашего плана, всё иначе. Как видите, я стараюсь быть с вами предельно честным, господин Иванов.

– Вероятность победы была бы невероятно высока, если бы вы сразу открыли четвёртый фронт и ударили по императору, – не пытаясь быть любезным, твёрдым голосом бросил в трубку собеседник.

– При текущих вводных, господин Иванов, это бы означало полномасштабную войну с Российской Империей. Это очень дорого и не соответствует нашим стратегическим интересам, – ни капли не смутившись, ответил герцог и следом добавил: – Мы можем помочь вам совершить переворот, но не желаем делать всю работу за вас. В конце концов, советую вам быть благодарным за то, что уже сделано. Мне стоит только приказать – и наши польские друзья свернут свои военные операции. А это, господин Иванов, очень быстро приведёт к тому, что у императора освободится много войсковых резервов. Дальше, думаю, объяснять не нужно.

– К чёрту угрозы, – бросил в трубку голос, и выдержав небольшую паузу, уже более спокойным тоном продолжил. – Я думаю, мы все здесь для того, чтобы обговорить финальный аккорд нашего победоносного плана, мистер Смит. Потому сообщаю, что уже завтра к вечеру почти полтора десятка поддерживающих императора княжеств отзовут свои войска от Москвы, и между мной и дворцом императора не останется никого кроме имперской армии. Что на это скажут ваши аналитики?

– Ответ известен, мой друг, – довольно улыбнувшись и оглядев не менее довольных Сондерса и Беркли, промолвил Ратленд. Голос герцога вновь стал мягче. – Как только это произойдёт, ничего не помешает нам начать свою операцию. Вы получите всю необходимую поддержку, господин Иванов.

– Хорошо, услышал вас. Ждите новостей.

– До связи, мой друг.

Сбросив вызов, герцог оглядел присутствующих в кабинете аристократов и несколько раз задумчиво кивнул собственным мыслям. В комнате повисла тишина, густая и тягучая, будто воздух наполнили свинцом.

– Готовьтесь, господа, – негромко произнёс сидевший во главе стола мужчина. – Возможно, завтра нас ждёт исторический час. Если этот русский не подведёт, мы с вами войдём в историю как архитекторы нового порядка.

– Да, мистер Ратленд.

– Всё будет сделано, – по очереди отозвались аристократы, от предвкушения поглаживая вспотевшие ладони.

В пространстве кабинета звенело то самое сладкое предвкушение, с которым профессиональные игроки ждут момента сорвать банк.

)

Глава 20

В центре помещения располагалось большое кресло из гладкой тёмной кожи, в котором сидел мужчина в безупречном чёрном костюме. Его пальцы мерно и ритмично постукивали по подлокотнику, а взгляд был устремлён в пустоту, будто он обдумывал что-то сложное, многослойное, одновременно контролируя в уме сразу несколько процессов.

– И всё же не понимаю, как вы их терпите, господин? – разорвал тишину грудной бархатный голос демоницы. Её фигура медленно вынырнула из клубов тьмы прямо посреди комнаты. Пламя свечей слегка дрогнуло, как будто само пространство отозвалось на её появление.

– Легко, Ламия, – совершенно не удивляясь её появлению, без малейших эмоций ответил мужчина, не поворачивая головы. – Они для меня никто, всего лишь винтики в моём плане. Инструмент, ничего более. Когда отыграют свою роль, я просто от них избавлюсь.

Демоница на мгновение склонила голову, её рыжие волосы скользнули по обтянутому кожей плечу. Она задумалась, облизнув сухие губы кончиком языка, словно взвешивая следующий вопрос. Её кошачьи глаза блеснули лёгким сомнением.

Бесовка не сразу продолжила. Её тонкие пальцы с длинными чёрными когтями медленно прошлись по бархатной обивке кресла, в которое она так и не позволила себе сесть. Несколько секунд она напряжённо размышляла, а затем вновь заговорила:

– И вас не смущают их условия? Ведь если всё пойдёт по нашему плану и верные императору князья отступят, зачем нам вообще помощь этих жалких червей? В таком случае и без них можно будет легко справиться.

Мужчина наконец соизволил повернуть голову. Его взгляд был тяжёлым, тёмные глаза будто видели демоницу насквозь. Он чуть подался вперёд, упираясь локтями в подлокотники, и ледяным голосом произнёс:

– Ты ещё слишком мало прожила в этом мире и катастрофически недооцениваешь императора и его силу, – хозяин кабинета слегка склонил голову, словно сочтя нужным всё же прояснить ситуацию. – Тебе кажется, что корона держится лишь на силе подчинённых вассалов, привязанных к ней клятвами? Увы, но нет. Эта власть заняла своё место по праву сильного. И смогла пронести и приумножить эту силу через столетия. Просто с ними точно не будет. Думаю, скоро и сама убедишься, – добавил он с лёгкой усмешкой в голосе.

Мужчина вновь откинулся в кресле, давая понять, что урок окончен. Демоница покорно опустила взгляд, сжав руки в замысловатом жесте покорности. Плотная кожа её перчаток хрустнула.

– Я поняла, господин. Как скажете, господин, – послушно произнесла бесовка мягким, почти вкрадчивым голосом.

– Докладывай по моему заданию, – бросил хозяин кабинета, вновь уставившись в пустоту.

– Мы всё сделали, как вы приказали, – сразу перешла к сути Ламия. – Все указанные цели находятся в нашем распоряжении. На текущий момент вам осталось сделать всего несколько звонков, и операцию можно считать завершённой. Всё идёт по плану.

Мужчина одобрительно кивнул, проведя пальцем по идеально гладкой лакированной кромке стола. Это движение выдавало в нём строгость ума – он любил полный контроль, любил свои продуманные до мелочей планы и наслаждался их гладким исполнением. Будто хороший дирижёр, что смакует момент перед первым взмахом палочки.

– С кем было сложнее всего? – голос мужчины звучал ровно, но в глазах читался явный интерес.

Ламия чуть улыбнулась, её губы вытянулись в хищную, слишком острую для человека улыбку.

– Как и предполагалось, с Черногвардейцевой и Белорецкой. Только благодаря вам и справились, – услужливо добавила Ламия.

Мужчина медленно выдохнул, прикрыв глаза. В уголке его губ мелькнула едва уловимая тень удовлетворения. Он знал, что именно так и будет.

– Что ж… – тихо произнёс он, словно самому себе, но затем уже громче добавил: – Осталось дело за малым. Отправляйся в зал, где держат пленников, и не спускай с них глаз. Мне нужно, чтобы наши дорогие гости встретили утро в полном составе и добром здравии.

– Будет исполнено, – бесовка тут же поклонилась и хотела было уже отправиться исполнять полученный приказ, частично успев даже растаять в воздухе, но в последний момент задержалась, обратив процесс вспять. Спешно заглянув своему господину в глаза, Ламия произнесла: – Позвольте последний вопрос, господин?

– Говори, – лениво качнув запястьем, бросил восседающий в кресле мужчина.

– Почему вы дали так много времени нашим врагам?

– Намеренно, – пересекаясь взглядом с бесовкой, ответил собеседник. – Чтобы кто-то из них попытался спасти своих отпрысков и показательно потерпел неудачу. А заодно посмотрю на что способна ты и твои прихвостни.

Ламия сделала изящный поклон, и её тело снова растаяло в темноте, на этот раз уже окончательно. Мужчина проводил её взглядом, выдохнул и снова вернул внимание к столу, на котором была разложена карта столицы. Его игра ещё не закончилась, но он уже чувствовал сладкий вкус победы на губах.

* * *

Тишина давила на уши, словно невидимый груз, намертво пригвоздивший нас с Белорецким к этим массивным стульям у длинного, щедро сервированного стола. Даже наше дыхание казалось громким, а звук часов на стене – оглушительным. Стол практически ломился от еды на любой вкус: свежий хлеб, тарелки с колбасами, сыр, фрукты, какие-то замысловатые блюда, источающие слабый аромат специй. Но ни я, ни Белорецкий к этому манящему великолепию даже не прикоснулись. Аппетита не было – его напрочь вытеснили мысли. Тяжёлые, вязкие, не отпускающие ни на секунду.

Тюменский князь сидел напротив, чуть отклонившись назад, с расстёгнутым воротником сорочки и руками, сложенными на груди. Он не пытался завести разговор и не смотрел в мою сторону, но его напряжённая поза и чуть поджатые губы говорили больше любых слов. Мы оба ждали. Ждали, когда закончится эта пауза и появится возможность наконец-то действовать, а не бесцельно просиживать штаны.

Звонок моего телефона резко разорвал тишину. Белорецкий чуть повёл бровью, но ничего не сказал. Я молча достал аппарат, взглянул на экран – номер был неизвестен. Впрочем, догадаться кто сейчас может мне звонить было нетрудно.

– Слушаю, – произнёс я максимально спокойно, хотя внутри всё напряглось до предела.

– Не спишь, Алексей Михайлович? Отрадно, – донеслось из динамиков телефона низким хриплым голосом.

– С кем я говорю? – наивно поинтересовался я, хотя прекрасно знал, что нормального ответа на этот вопрос не получу.

– С тем, кто взял в плен твою драгоценную сестру и, полагаю, невесту? – голос оставался спокойным, даже чуть насмешливым.

– Невесту? – нахмурившись, переспросил я, невольно пересекаясь взглядом с Белорецким, который при этих словах слегка шевельнулся.

– Такая идёт молва, – спокойно констатировал собеседник. – Впрочем, мне глубоко плевать на ваши шашни. Главное, чтобы к сегодняшнему обеду в Москве твоего духу не было. Собирай вещи и возвращайся в свой Темногорск. Сделаешь всё как сказано – и через несколько дней получишь сестрёнку с доставкой до порога. Я не кровожадный.

В голосе не было ни нотки злобы, ни других эмоций – только холодная деловитость, всегда свойственная тем, кто держит в руках слишком много чужих судеб.

– Насколько известно, всем остальным ты даёшь время до вечера. Почему же ко мне особое отношение, или это какая-то дискриминация? – бросил я, стараясь сдержать в голосе злую иронию.

Вопрос, возможно, был немного глуповат в текущих реалиях, но я хотел хоть как-нибудь зацепиться за разговор и продолжить его как можно дольше. Нужно было попытаться хоть что-то выведать, а может и вовсе спровоцировать врага на откровения. Вышло, конечно, так себе, но собеседник, как ни странно, всё же ответил.

– Я даю людям реальные сроки и возможности исполнить требуемое. Что-то не заметил твоей армии под Москвой, в отличие от остальных князей, – голос в трубке остался ледяным. – И да, попробуешь какую-то глупость, как в прошлый раз – получишь гору трупов.

Связь резко оборвалась. В воздухе ещё витали его последние слова, обволакивая меня с головы до ног, словно ядовитый дым. Я медленно положил телефон на стол и вдохнул полной грудью, пытаясь совладать с нахлынувшей злостью.

Белорецкий молчал, но его взгляд говорил сам за себя. В его глазах смешались ярость, отчаяние и готовность к любому безумству ради спасения дочери. Мы оба прекрасно понимали, что время сейчас работает против нас.

Впрочем, долго эта тишина не продлилась, и уже через минуту в помещение стремительно вошёл Романов.

К слову, это было очень раннее утро, и мы стали буквально первыми кто оказался на пороге дворца с визитом к императору. Монарх, как и все сейчас, работавший до поздней ночи, в то время спал, и нам было предложено дожидаться его за завтраком. Только вот еда в горло отчего-то совсем не лезла.

Поднявшись с мест, мы поочередно поприветствовали Романова, на что тот молча дал знак рукой присаживаться. Лицо Владимира Анатольевича выдавало усталость, под глазами виднелись мешки, а взгляд был хмур.

– Алексей прибыл объясниться, я полагаю? – начал разговор император, занимая своё место за столом.

За всеми этими событиями, я едва и не забыл как спешно покидал дворец прошлым вечером, совсем не заморачиваясь положенным в общении с императорскими особами этикетом. Впрочем, Романов совсем не выглядел раздражённым или обиженным на меня, скорее просто усталым и невыспавшимся.

– Да, Ваше Величество, – начал я, делая глубокий вдох. – Вдобавок, к сожалению, я сегодня с плохими новостями. Как и сообщил вам ранее, у нас произошла чрезвычайная ситуация. И если прошлым вечером мне думалось, что это коснулось только нас с Его Светлостью, – на мгновение переводя взгляд на Белорецкого, произнёс я, – то сегодня выясняется, что это, увы, не так.

В следующие пять минут я подробно пересказал все события прошедших суток – от налёта на усадьбу Белорецких до текущей ситуации с местоположением пленниц. Евгений Константинович сидел рядом, молча, даже не двигаясь, только глаза его время от времени вспыхивали ледяным огнём, когда речь заходила о деталях похищения.

Я также поведал о том, что это не единичный случай, а часть масштабной операции по запугиванию лояльных монарху родов. Упомянул и доклады своих бесов о том, что с каждым часом в здании, где удерживали девушек, появлялись всё новые пленники. Кто именно, сказать сейчас было трудно, но факт оставался фактом.

Романов прикрыл глаза, на секунду потерев переносицу.

– Полагаю, раз вы меня тут дожидаетесь с самого раннего утра, уже есть какой-то план? – произнёс император, подперев подбородок сцепленными пальцами.

Мы с Белорецким переглянулись.

– Есть, Ваше Величество, – кивнул я. – Он требует вашего одобрения и личной санкции.

Романов кивнул в ответ, устало выдохнув.

Я взглянул на императора, на еду, которая так и осталась нетронутой, на узоры инея на окнах, медленно тающие от тепла в обеденном зале. И начал объяснять нашу задумку.

* * *

Тяжёлые дубовые двери кабинета плотно закрылись, отсекая шум внешнего мира и оставляя внутри только звон телефонного аппарата, который мелодично разносился по просторному помещению. Протянув руку к кнопке принятия вызова, император коротко вздохнул и немедля её нажал.

– Здравия желаю, Твоё Величество, – хмурым голосом донеслось из динамика, едва монарх принял звонок и откинулся в кресле.

– Признаюсь, когда мне сказали, кто звонит, я даже переспросил, – Романов был спокоен, хотя в его тоне и чувствовалось скрытое раздражение.

– Времена меняются, меняются люди, меняются и их взгляды, – с легкой грустью ответил собеседник.

– Вечна только Российская Империя, – стальным голосом бросил Романов, слегка нахмурившись.

– Ничто не вечно, – отозвался голос из аппарата, не скрывая своего скепсиса.

– Кроме Империи, – отрезал монарх, быстро утомляясь этой беседой.

На том конце провода повисла небольшая пауза, прежде чем голос снова продолжил:

– Я звоню не для того, чтобы спорить с тобой о концепциях, Владимир. Хочу обсудить условия моего выхода из текущего конфликта.

Последняя фраза прозвучала неожиданно, словно гром среди ясного неба. Император, не сдержавшись, выгнул бровь, переводя взгляд на сына, который стоял чуть в стороне, стараясь не пропустить ни единой детали разговора. Но следом же взяв эмоции под контроль, государь неспешно произнёс: