Текст книги "На балу грёз"

Автор книги: Дэй Леклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Вот именно, – последовал спокойный ответ. – В своих расчетах ты не учел одного.

Уверенность Дональда смутила Рафа. Что же упустил он и что не укрылось от старика Монтегю? Он мысленно перебрал все пункты своего плана, выискивая слабое место. Его глаза сузились. Нет, он предусмотрел решительно все.

В чем же оплошность?

– Ты не учел самого главного: сердцу не прикажешь. Иначе ты не повел бы мою дочь под венец.

– Какая чушь! – прорычал Раф, напрягая все силы, чтобы не взорваться. – Я никогда не позволю слюнявым сантиментам вмешиваться в мои решения.

– Что ж, – отец Эллы покачал головой, – продолжим наш разговор на Юбилейном балу. Увидим, кто прав.

– Как-как? – Раф не понял.

– А ты разве не знаешь? – удивился Дональд. – Ровно через год мы приглашаем всех поженившихся на Юбилейный бал, чтобы вместе отпраздновать первую годовщину. Такая традиция.

– А Шейн, – озираясь, Раф убедился, что Элла их не слышит, и понизил голос, – знала об этом?

– Сожалею, – сказал проникновенно Дональд, – но она знала.

– Так вот куда она поехала в ту ночь…

– Мне искренне жаль, – с неподдельным чувством повторил Монтегю. – Если тебя утешит, даю слово, что Элла ничего не знала. Мы сами об аварии узнали потом и не стали ей говорить.

– Я ждал, что Элла позвонит, – признался Раф. – И дело не столько в том, чтобы поддержать сестру…

– А как Шейн? Поправилась? Как ее дела?

– Судя по всему, неплохо. – Ответ был неточным, но это было лучшее, что Раф мог сейчас предложить.

– Ты, надеюсь, понимаешь, почему мы скрыли от Эллы. Ей и так было тяжело. – Его тон стал осуждающим. – Вот уже пять лет, как она тащит на себе этот груз. Незаслуженно.

Раф безучастно смотрел на Дональда. Казалось, арктический холод и пустота сковали его душу. Когда он станет другим, когда научится спасать, а не губить тех, кто ему дорог? Отстраненным взглядом он следил за Эллой. Вот золотистое пламя, способное растопить самое ледяное сердце. Он судорожно стиснул зубы. Но как растопить сердце, которого нет…

– Я не должен… – прохрипел он.

– Должен, – рубанул Дональд. – И, парень, не смотри на меня такими круглыми глазами. У меня свои резоны на эту женитьбу.

– Какие же? – Взгляд Рафа стал хлестким.

– Мне не понять, почему мою дочь до сих пор влечет к тебе, но ни разу за эти пять лет она не отступилась от своей любви. Как можно требовать большего?

– Вы раскусили меня, – Раф пропустил мимо ушей последний вопрос, – и как никто должны понимать: ее мечта рухнет.

– Есть и такая возможность. Если это произойдет…

– Когда это произойдет…

– … тогда посмотрим. Пусть рассудит время.

Раф не отрывал глаз от Эллы.

– Быть по сему. Вы берете на себя ответственность за свое невмешательство? – с холодной учтивостью спросил он.

– А ты? За содеянное тобой?

Раф согласно кивнул и встал рядом с Эллой.

– Начинайте, – подал он знак священнику, взяв ее под руку.

Церемония шла своим чередом. Но настало время обменяться кольцами, и случилась заминка.

– Прости, amada, у меня нет кольца, – признался Раф.

Элла кивнула, словно была готова.

– Ты не думал о женитьбе, когда шел сюда?

– Нет, – открыто сказал он.

– У нас есть кольца, – предложил святой отец. – Воспользуйся этими, а после купите по душе.

В раздумье Элла покачала головой, потом запустила руку в складки платья и вытащила тонкий золотой прямоугольник – билет на бал. Его билет, кольнуло Рафа. Еще не ведая, зачем он пришел на бал, она взяла себе золотую пластинку.

Теперь Раф знал, что она задумала, и ему хотелось протестовать всей мощью своих легких. Но поступить так – жестоко. Даже в этом Элла увидела счастливую примету. А вот его от романтических жестов увольте.

Элла подержала билет в ладонях и взглянула на Рафа.

– Дай мне твой складной нож!

– Нож – в смокинге?

Нисколько не уязвленная его иронией, Элла лишь улыбнулась.

– Я помню, ты с ним никогда не расстаешься?

Раф капитулировал и достал нож из верхнего кармана.

– Вам помочь? – галантно спросил он.

– Да, пожалуйста. – От волнения глаза Эллы стали медового оттенка. – Разрежь пластинку на две полоски – поуже и пошире.

– И?..

– Мне кажется, металл мягкий и свернется в кольцо, – бесхитростно объяснила Элла.

Острая боль, как удар в сердце, пронзила Рафа.

– Попробуем. – Раф заметил на столе у священника шариковую ручку. – Позволите?

– О, конечно.

Раф раскрутил ручку. Вынул медный стержень. Ножом легко рассек билет. Попробовал согнуть пластинку – не вышло. Концами выдвижных ножниц он зажал полоску поуже и занес над пламенем свечи. Почти сразу металл стал мягким. При помощи стержня Раф свернул аккуратный цилиндрик.

– Получилось, – выдохнула Элла. – А вторую половинку – для себя.

Раф воспротивился было этой трогательной просьбе, но, видя восторг девушки, осекся. Почему бы не надеть обручальное кольцо? Пусть порадуется маленьким свадебным формальностям. Тем больнее будет урок.

Он молча свернул второе кольцо и передал Элле, но заглянуть в глаза невесте, когда она надевала его ему на палец, не смог: сработал инстинкт самосохранения. Диковинное кольцо приковало его взгляд и жгло, как свежее клеймо. Это потому, что оно еще не остыло после огня, уговаривал он себя, прекрасно зная, что оно уже не горячее, иначе он не позволил бы Элле взять его в руки.

Как будто издалека Раф слышал голос священника, провозглашавшего торжественные обеты, потом звеневший от волнения голосок, повторявший его слова, свой собственный, звучавший ниже и глуше. Наступила тишина. Эллы Монтегю больше не было. Рядом с ним теперь стояла его жена.

Элла Бомонт.

– Жених, можете поцеловать невесту. – Святой отец улыбнулся. Его ярко-голубые глаза весело сверкнули.

Раф взял в ладони лицо жены. Ему не терпелось со всем покончить, а эта часть церемонии радовала тем, что предвещала финал. Он предпочел бы поменьше глаз. Но надо быть терпеливым и дождаться, когда они с Эллой вернутся в его номер в «Гранд-Отеле» и доведут эту ночь до логического конца.

Он склонился, желая скрепить их брак быстрым поцелуем. И неожиданно для себя подарил ей поцелуй, полный бесконечной нежности. Губы Эллы раскрылись навстречу, как цветок, и он вкусил их сладкий нектар.

В тот же миг Раф почувствовал, что дошел до точки. С невнятным возгласом он оторвался от Эллы и отступил назад, проклиная себя за то внезапную слабость.

– Раф? – Элла смотрела недоуменно.

– Мои извинения, amada, – сухо сказал он. – Прощайся с родителями. Скажи, мы уходим.

Худо-бедно ему удалось вытерпеть новый приступ объятий и поцелуев. Внутреннее напряжение росло. Еще немного, и он взорвется. Раф втянул носом воздух, приказывая себе продержаться оставшиеся минуты.

В самых дверях Дональд опять пожал ему руку.

– Что ж, интересно, кто победит в этой игре – разум или сердце.

– Только дурак поставит на сердце. – Глаза Рафа вспыхнули мрачным предупреждением.

– Надеюсь, ты не прав. Ради моей дочери.

– Ради вашей дочери надейтесь, что я прав, – процедил он;

Рукой собственника Раф обхватил Эллу за плечи и увел.

Глава четвёртая

– Роскошный номер. – Элла из-под длинных ресниц взглянула на Рафа, в который раз задаваясь вопросом, что с ним: может, засомневался в разумности их брака? С тех пор как они приехали в «Гранд-Отель», от него было не добиться и слова.

Весь во власти терзающих демонов, Раф просто не слышал ее. То и дело оттягивая рукой узкий воротник, шагал взад-вперед по гостиной.

Наконец он остановился у высокого, от пола до потолка, окна. Элла подошла и встала рядом. В свете полной луны черты лица Рафа казались особенно резкими и холодными.

– Раф, в чем дело?

– Удивляюсь твоему отцу, – сказал он, отсутствующим взглядом обводя пейзаж.

Элле стало легче: дело не в свадьбе, а в словах отца.

– Вы так бурно разговаривали перед обручением.

– Я был уверен, он остановит церемонию. Неприятный холодок побежал по позвоночнику Эллы.

– Почему?..

Раф резко обернулся и скрестил руки на груди, отчего в расстегнутом вороте рубашки стал виден тонкий шрам, проходивший через левую ключицу. Пять лет назад его не было.

– Он должен был остановить церемонию, чтобы защитить тебя.

– Защитить? – Элла удивленно замигала. – От чего?

– От кого. – Раф передернул плечами, глаза мрачно сверкнули. – От того, за кого ты вышла замуж.

– Ты не обидишь меня – отцу это прекрасно известно. – Элла не могла отвести взгляд от шрама и хмурилась. – Ты не женился бы, если б хотел меня обидеть, – уверенно сказала она.

– Я женился, потому что хочу тебя. – Раф схватил Эллу за плечи. – Я женился потому, что только так могу затащить тебя в постель и удерживать до тех пор, пока мы не насытимся друг другом.

– Насытимся? – Брови Эллы взметнулись вверх. – По-твоему, заниматься любовью – это как утолить жажду или…

– …или голод, – отрезал Раф.

– Не знаю, как ты, а я, насытившись, через некоторое время опять хочу есть.

– Не дразни меня, – проскрежетал он. – Думаешь, я не знаю, как желать женщину, заниматься с ней любовью и, получив удовольствие, даже не взглянуть ей вслед?

– Трудно сказать. – Элла изучающе склонила голову. – Роман мог быть неудачным, потому что вы не подходили друг другу. Но просто попользоваться и бросить, даже не убедившись, что ей было хорошо, – это не ты.

– Все делаешь из меня святошу? – Акцент стал заметнее. – Тебе же будет тяжелее смириться с правдой.

– С какой правдой? Что стоит нам заняться любовью – и все? Все кончено? – Элла рассмеялась. – Неужели наши чувства так мелки?

–  Si! No hay duda [8]8
  Да! Без сомнения (исп.).


[Закрыть].

– Видно, папа раскусил тебя? Поэтому и должен был прервать свадьбу?

Раф отвернулся и забарабанил кулаком по окну – стекло заходило ходуном.

– Знать, что за женишок, и преспокойненько стоять рядом? Как можно?!

– Он любит меня и желает только добра, – веско сказала Элла.

– Вздор! – Мускул задергался на его щеке. – Если любит, то отчего не уволок тебя прочь, не спрятал так, чтоб мне вовек не сыскать?

– Но зачем?

– Затем, что я обижу тебя. – Рука пробороздила волосы. – Пойми, он должен быть начеку, должен оберегать тебя от малейшей боли. В этом его обязанность, его долг! Как он посмел не исполнить его?!

– Послушай, я – взрослая женщина…

– Я заметил. – Его глаза странно блеснули.

– …и у меня своя голова на плечах. Папа считается с этим. Разумеется, я не застрахована от ошибок, но на ошибках учатся.

Раф скривился.

– Твоя дочь не видит, что на нее несется махина грузовик; как здорово стоять в сторонке и мудрствовать: врежется – будет наука: впредь смотри в оба! От дочурки костей не соберешь? Что поделать: на ошибках учатся.

– Грузовик – это ты? Впечатляющее сравнение, – промурлыкала Элла и, не давая себя перебить, продолжила: – А если серьезно: я знаю, в трудную минуту мой папа всегда будет рядом. Но оборачивать меня в ватный кокон – не дай Бог, порежусь, – трястись надо мной изо дня в день – это бессмысленно. Он просто рядом, вот и все.

Раф зажмурился, зримо сотрясаясь от войны противоречий. Элла не торопила, дождалась, пока его глаза не раскрылись: теперь они не были свинцово-матовыми – сумрак отступил, – сверкали как серебро. Раф обхватил ладонями ее лицо, обводя большим пальцем, таким шершавым, припухлость ее нижней губы.

– Я не такой. Мне не все равно, если над близким человеком нависла угроза.

– Ты – не угроза.

– Святая простота! – Раф скривился. – Твою доверчивость, amada, да увековечить.

– Все оттого, что я доверяю тебе? – Элла покивала головой, взгляд стал серьезный. – Ты – мой муж. И, знай, я доверю тебе даже жизнь.

Выдох со свистом вырвался из его легких.

– Святые небеса, станьте ей заступниками!

– Зачем мне небеса, когда у меня есть ты?

– Ты хоть представляешь, что я замышляю? – Нежность, с которой Раф обнял и прижался щекой к виску Эллы, сказала ей во сто крат больше, чем он мог подумать.

– А что ты замышляешь?

– Я замышляю, – шепот под самым ее ухом бередил чувствительную кожу, – свести тебя с ума, пока один за другим не сниму каждый лоскуток твоей одежды…

– Как не стыдно?.. – Улыбка блуждала на ее губах.

– …а потом отнести тебя в постель и не отпускать, пока луна и звезды не погаснут на небе.

– Ясно, зачем ты призывал небеса мне в заступники, – прошептала Элла. – Меня ждет участь пострашнее смерти. – Ее пальцы скользнули в черную гущу его волос – искушение, которое не давало ей покоя с того самого мига, как он возник перед ней, – и она прижалась губами к выемке под шеей, наслаждаясь вкусом его кожи.

– Ах, amada, – Раф слегка откинулся, облегчая ей доступ, – за все это я заплачу кровью.

– С чего такая непомерная цена? – прерывисто спросила она. – Я тоже этого хочу.

– Ты уверена?

– Как никогда.

Раф сдался. Потянул за бретель платья в греческом стиле. Лиф свернулся на талии. Страх на мгновение сковал Эллу – и она жарко задышала: перед ней Раф – ее мужчина.

– Dies! До тебя страшно дотронуться. Мое долготерпение… оно иссякает, amada, почти иссякло.

– Пусть. Я все равно доверяю тебе.

– Ты ведешь себя опрометчиво, – эхом отозвался Раф.

– Похоже, сегодня я только и делаю, что веду себя опрометчиво… – Элла высвободилась из его рук и в подкрепление своих слов стала распускать боковую молнию на платье.

– Только и делаешь. – Он проводил взглядом ее движение.

– …начиная с опрометчивого решения выйти за тебя замуж… – Ревнивец шелк никак не желал покидать изгибы ее тела.

Рука Рафа потянулась помочь.

– Очень опрометчивое решение, – угрюмо вторил он.

– …и заканчивая… – Смирившись с неизбежным, потоками расплавленного золота туника упала на пол.

– Заканчивая?! О, нет, mi alma, это не конец, это всего лишь начало. – Раф не выдержал дразнящей игры с ее платьем.

Он сдавленно задышал, когда увидел то, что так мечтал увидеть.

– Тогда… – в знак абсолютного доверия Элла опустила руки вдоль тела, – дело за тобой.

– Твое первое неопрометчивое решение. – Дрожащие пальцы остановились в сантиметре от ее груди. Тихое проклятье – и они сжались в кулак. – Рядом с тобой я как сопливый школьник. Благодарение Богу, я не знал, как мало на тебе надето.

– Что тогда?

– Тогда мы так и не ушли бы с той поляны. – Раф посмотрел ей прямо в глаза.

– Не знаю, возражала бы я.

– Тебя бы никто не спросил, – отчеканил он. – Я всегда гордился своей способностью держать себя в руках, но видеть тебя такой и не дотронуться… – Он покачал головой. Кулак разжался. Пальцы уже не дрожали. В глазах полыхали серебристые молнии желания. Как только он коснулся ее, об отступлении больше не могло быть и речи.

Пришел черед Эллы задрожать – мысли спутались и закружились листьями в осеннюю бурю. От его бархатных поглаживаний она не сдержала удивленного вскрика.

– Не спеши. – пробормотал Раф. – Не торопись. Все будет так медленно, как ты захочешь. Как тебе нравится, скажи мне, esposa!

Esposa.Жена. Элла знала это красивейшее из слов.

– Поцелуй меня, – руки сами обвились вокруг его шеи, – поцелуй, и мне уже будет хорошо.

– Всего лишь поцеловать? – Выпустив темные кудри из искусного узла, Раф глубже зарылся в них. Как прохладные ночные ручейки, шелковистые нити скользили между его пальцев, обвиваясь вокруг ее молочных плеч. – Неужто это все, что ты хочешь от меня?

– Я хочу от тебя не просто поцелуя. – «Он улещивает меня, словно малое дитя!» Губы Эллы скользнули по его напряженной скуле. – Я хочу поцелуя, которым муж целует жену в их первую ночь. Поцелуй любимого – упоительный и бесконечно долгий.

–  Mi amada у mi alma [9]9
  Моя возлюбленная и моя душа (исп.).


[Закрыть]… – с хрипом вырвалось из его легких. Ее нежности не успокаивали, а только распаляли: руки Рафа напряглись, сердце бешено стучало. – Те adoro [10]10
  Обожаю тебя (исп.).


[Закрыть], – жарко прошептал он и медленно, мощно обхватил ее снизу и поднял выше. Элла замерла, ощущая утонченную пытку, когда ее груди коснулись мягкого хлопка рубашки. Этот шокирующий контраст: ее полуобнаженность, его полная облаченность – невероятно возбуждал. Расплавленным серебром своих глаз Раф выжег на ней печать собственности прежде, чем, не мешкая с приготовлениями, вторгся, с отчаянием гонимого человека, в теплую темницу ее рта.

Голод Эллы, такой же неутолимый, мог поспорить с его. В этот поцелуй она вложила все свое сердце и душу, на языке губ говоря о том, что он отвергнет на языке слов. Она любит его! Любит!

– Такого поцелуя ты хотела? – Раф отпустил губы Эллы, хищно куснув напоследок за нижнюю.

– Для начала неплохо.

Кто его знает, как у нее вышло это подстрекательство, но результат оказался непредсказуемым. Почувствовав вызов, Раф с проворностью ястреба бросился на добычу. Он подхватил Эллу на руки и прижал к себе.

Несколько шагов, и из гостиной они переместились в спальню. Раф кинул девушку на кровать и выпрямился.

– Хватит. Я больше не намерен ждать! – Грудь вздымается. Рубашка разошлась. Глаза горят предвкушением, воспламеняя и ее. Вырванные золотые запонки летят на ковер За ними – рубашка, ремень…

И тут Элла увидела дюжину бледных шрамов на его груди и плечах. Она вскочила и потянулась к ним.

– Раф! – Трепетные пальцы ощупывали рубцы. – Откуда это? Ты попал в аварию?

– Нет.

– ?..

– Я был свидетелем.

– Боже мой! Ты кого-то спас?

– Не приписывай мне лишних заслуг. – Раф прильнул к Элле, успокаивая поцелуем. – Я вытаскивал Шейн. Боялся, машина загорится. Будь на ее месте другой, я бы десять раз подумал.

– Неправда, – слезы выступили на глазах Эллы, – не подумал бы. – Ее голос сорвался. – А Шейн? Сильно… сильно пострадала?

– Остались шрамы, как и у меня.

– Мне так жаль. Я не знала… Я бы обязательно навестила ее. – Элла поцеловала тонкую белую линию, проходящую через ключицу. – Страшно подумать, как хрупки наши жизни, как мало нам отпущено. И как внезапно все может оборваться.

– Тогда не будем терять время. – Раф вдохнул сладкий аромат ее волос, кожи. Голова закружилась, и он забыл обо всем.

Обхватив ладонями ее груди, он прильнул к нежным персиковым окружьям, языком и зубами отдавая должное каждому. Соски напряглись, встали, блестящие и влажные после его рта. Ему было мало. Он хотел большего, хотел всю ее. Раф сдвинулся ниже и, тепло дыша на ее живот, снял последнюю кружевную полоску, скрывающую ее наготу. Поглаживая гладкую кожу бедер и ягодиц, он чувствовал, как подрагивают ее гибкие мышцы.

– Раф, пожалуйста. Ты нужен мне.

Его пальцы проникли в самое средоточие ее женственности. Внутри было горячо и призывно влажно. Невыразимое сочетание трепетной невинности и распаленной чувственности. Стоит ее подтолкнуть, и Элла загорится огнем в его руках. Уже сейчас ее дыхание было быстрым, прерывистым. Поглаживая, он чувствовал под рукой возрастающее, просто непереносимое напряжение. Раф уложил Эллу на покрывало. В ее глазах цвета расплавленного золота – немая мольба.

– Сейчас, amada, сейчас.

Не спуская с нее глаз, Раф поспешно разделся. Увидев его обнаженным, Элла замерла – такая ранимая в своей невинности, такая сильная своей женственностью. Он лег, обнимая. Страстное желание обуревало его, грозя разрушить то малое, что осталось от его выдержки. Как не напугать Эллу, как предстать человеком чести, которого она видит в нем, а не мстителем, которым он является? Исполнить хотя бы эту мечту прежде, чем она столкнется с жестокой действительностью?

– Не бойся, – шептал он. – Я постараюсь не сделать тебе больно.

– Я не боюсь. – Элла обхватила ладонями его лицо и задумалась, подбирая подходящие слова. – Знаю, тебе не нужна моя любовь… Но она твоя. Я отдаю свое сердце и всю себя. – Элла накрыла его губы пальчиком. – Пожалуйста, дай мне сказать. Ты даже не представляешь, чем для меня были эти пять лет. Казалось, я навсегда потеряла тебя…

Раф перехватил ее запястье.

– Есть вещи, о которых лучше промолчать.

– Нет. Я люблю тебя, – с силой повторила Элла. – Неужели ты не понимаешь, какое это чудо?

– Чудес не бывает. – Раф отвел взгляд, отвергая ее щедрый дар.

– Бывают. – Ее смех был подобен звону колокольчика. – Ты знаешь, эта ночь была моим последним шансом на это чудо. – (Обернувшись к ней, Раф странно замер.) – За пять лет я чуть не потеряла веру. Наверно, звучит странно, но… я почти разочаровалась в «Золушкином бале» – в волшебстве, чудесах, истинной любви. Ты помог поверить мне вновь.

– Только послушай, что ты городишь.

– Послушай ты… Ты сам доказал: мне нечего предложить другому. Это правда. – Элла прильнула к Рафу, горячие груди коснулись его руки. – Ты забрал все – мое сердце, душу, будущее. Все принадлежит тебе.

–  Basta [11]11
  Довольно! (исп.).


[Закрыть]! – Раф оттолкнул ее, перекатился на край кровати и сел к ней спиной. Элла подползла и положила прохладную руку на его разгоряченную кожу. – Не трогай меня! – прошептал он. – Пока я не свернул тебе шею. – Он сглотнул. Руки на коленях сжались в кулаки. – Дай мне время прийти в себя. – Он встал, достал шелковый халат откуда-то из-под кровати и бросил его Элле. – Прикройся.

Девушка машинально поймала халат и завернулась в его складки.

– Пожалуйста, скажи мне, что не так. – Ее голос дрожал.

– Это все слишком для меня, – без обиняков ответил он. – Я думал, что смогу, но ошибся.

Он повернулся к ней. В нем бушевала злоба на себя, на Эллу за эту ее наивность и доверчивость. Когда она, наконец, поймет, что он не заслуживает ее доверия, не говоря уж об иных утонченных чувствах?

– Как ты думаешь, почему я женился на тебе?

– Ты сказал, что хочешь меня… – Элла протянула руку, обращаясь к нему. – Я знаю, ты думаешь, что между нами всего лишь физическое влечение, но мне кажется, со временем…

– Не угадали, миссис Бомонт. Вторая попытка.

Раф ждал. От его глаз было не скрыться. Он заставлял себя смотреть, как к Элле приходит понимание, как мертвеют ее черты от разочарования.

– Раф, не надо, не заставляй меня.

– Отвечай. – Раф зажал все свои чувства в кулак, запрещая себе замечать все еще теплящийся огонек надежды в ее глазах. – Зачем я пришел сюда?

– Ты пришел отомстить, – прошептала Элла с болью. Лучик надежды погас.

– Именно местью я жил все эти годы. Но главное, зачем я пришел сюда, – положить конец «Золушкиным балам».

– Женившись на мне? – Элла яростно вздернула подбородок. – Какое это имеет отношение к балам?

Раф не отвечал. Не мог. Язык не поворачивался описать свой замысел и то, как он намеревался его осуществить. Элла молчала, что-то обдумывая. И вот опять к ней пришло понимание, и опять Раф заставил себя смотреть, как сереет ее лицо.

– Ты… – кончик языка смочил пересохшие губы, – ты все-таки правда веришь, что стоит нам один раз заняться любовью, как все чувства умрут, а вместе с ними и наш брак? – Элла плотнее запахнула халат на груди.

– Разумеется, не за один раз, – жестко парировал Раф. – Уйдет месяц или два. Пока ты не уразумеешь, что замужество – никакое не чудо любви, и не сбежишь к мамочке с папочкой. Разобиженная, но поумневшая.

– А мой развалившийся брак так огорчит родителей, что они прекратят балы? – Элла была поражена. – Послушай…

– Не сработает это – по problema, amada. Если они такие непонятливые, можно проучить и по-другому.

– Напоминаешь о том плане, о котором сказал на поляне?

– Умница! Когда хочешь, можешь смотреть на вещи реально… Играть так жестко не хотелось бы, но я должен разобраться с балами.

– Из-за Шейн?

– Да, из-за Шейн! – Раф не выдержал и схватил Эллу за плечи. – И я сделаю все, слышишь, все, чтобы другим не выпала такая судьба. Ты удивлена?! Конечно: для тебя, чья жизнь сплошная иллюзия, замок на песке!

– Неправда! – Элла вырвалась и откатилась на середину широченной кровати.

– Разве? Пока ты не завела старую песнь, princesa [12]12
  Принцесса (исп.).


[Закрыть], разуй глаза и оглянись. В твоем волшебном замке столько комнат, что и сама не помнишь. Вокруг пустыня, а внутри цветут тропические кущи, которым не обойтись без армии садовников и без воды, которой хватит, чтобы напоить города. От трудностей жизни ты бежишь на лужайку с зеленым газоном, который услаждает твои холеные ножки, и с раскидистыми деревьями, тень которых укрывает твою белоснежную кожу. Сладкая, ненастоящая жизнь, – презрительно сказал он. – Спроси Шейн.

В глазах Эллы блестели слезы, которые она силилась сдержать.

– И что теперь?

– Если твои родители подпишутся под тем, что балов не будет, – ничего. Ты прямехонько едешь домой, и брак аннулируется.

– А если нет?

– Если нет, в скором времени они не смогут давать балы по финансовым соображениям. И запомни, слов на ветер я не бросаю.

Раф не отрывался от золотистых глаз Эллы, гаснущих как лучи заходящего солнца перед безжалостным наступлением ночи. Он старался вобрать в себя эти прощальные мгновения, зная: для него это в последний раз, и теперь собрался с силами, чтобы довести начатое до логической развязки.

– Теперь ты уйдешь… – Это был не вопрос, а утверждение. Элла тихо лежала на кровати – колени поджаты к груди, кулачки стискивают отвороты халата.

– Есть смысл остаться? – Раф не знал, как он удержался и не прижал девушку к себе, пытаясь исправить страшное зло, причиненное ей. Вместо этого он подобрал с пола одежду и оделся. – Прямо сейчас я не требую твоего согласия относительно «Золушкиных балов», – Раф ходил по комнате, собирая вещи, – но советую не тянуть.

– Хорошо.

– Номер записан до утра. Можешь не торопиться.

– Хорошо. – Ответ был безжизненно-вежливым.

Никакие раны, полученные при спасении Шейн, не могли сравниться с теми пятью минутами, в течение которых он собирал чемодан. Раф почти желал испытывать физические муки за причиненные им страдания. Если ты выжил, раны когда-никогда затянутся. Раны душевные – он предчувствовал, судьба не будет так к нему милосердна, – не закроются никогда.

В дверях Раф обернулся, чтобы посмотреть на Эллу. Страшная, невиданная боль пронзила его.

В ее глазах золотой закат угас и спустилась непроглядная тьма.

Ворота ада открылись перед ним.