Текст книги "На балу грёз"

Автор книги: Дэй Леклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Ты так думаешь?

– Я знаю.

– Считаешь, я несерьезно угрожаю твоим родителям? – полюбопытствовал он.

– Конечно, я…

Раф захватил ладонями щеки Эллы, большим пальцем запечатав ее губы.

– Слушай меня внимательно и запоминай. Ни ты и ни кто-либо другой никогда не отвратят меня от моей цели. Твои родители дадут письменное заверение? – Он обвел ее рот и отпустил.

– Пока не знаю. – Элла облизнула губы.

– Предупреждаю: их судьба в твоих руках.

– Нет, Раф. В твоих.

Промолчав, он вышел за дверь, подведя черту под их разговором. Кто победил, кто проиграл? – спрашивала себя Элла, когда вернулась в свою комнату. Она отстояла право остаться на la finca– и то на время, к тому же поставив под угрозу финансовое благополучие своих родителей. По-умному, отдать бы ему то, что он так хочет, и уехать. И поставить жирный крест на их отношениях? Ясно одно: их брак будет в силе до тех пор, пока она может ему что-то предложить.

***

Легкий стук в дверь прервал ее размышления.

– Элла? – Шейн заглянула в спальню, заплетая соломенные волосы на затылке. Ее огромные черные глаза смотрели удивленно. – Можно войти?

– Шейн! – Элла бросилась к молодой девушке и обняла. Шейн бурно ответила и сразу вырвалась. – Как давно мы не виделись!

– Пять лет. Целых пять лет. – Если не принимать в расчет нервно сплетающиеся пальцы, Шейн являла собой образец хороших манер.

– Я так рада тебя видеть. – Непрошеные слезы блеснули в глазах Эллы. – Только посмотрите на нее, – Элла рассматривала свою прежнюю подругу и поражалась, как сильно та изменилась, – ты стала выше и… – холоднее, отстраненнее, как Раф, – совсем взрослая, – немного натянуто закончила Элла.

– Рано или поздно это всегда случается. – Шейн неуверенно топталась на месте. – Вот пришла извиниться. За Рафа.

– Извиниться? Ты? – Элла отошла от двери. – Заходи. Давай я буду раскладывать вещи, а ты мне все расскажешь? С чего ты взяла, что должна извиниться?

Шейн опустилась на краешек кровати, спина прямая. Она выглядела очень серьезно и сдержанно для своих двадцати трех лет.

– Билет, по которому Раф попал на бал, был моим.

– Твоим?!

– Он так взбесился, когда раскрыл мой план.

Элла, сбитая с толку, покачала головой.

– Не пойму, как ты достала билет? Кандидаты задолго присылают бланки. Каждого тщательно проверяет охранная фирма. Я бы заранее знала о твоей заявке на участие.

– Обходные пути всегда найдутся, – изрекла Шейн. – Один мой друг заполнил бумаги для меня. Я хотела взять его билет. Но забыла: вы доставляете билеты на дом специальным курьером. Такая оплошность.

– Заявка была на чужое имя?

– Да. – Волосы Шейн рассыпались, и с гримаской недовольства она заправила их за уши. – Весь городок переполошился, когда появился курьер с билетом. Раф сразу прознал и догадался.

– Понятно… – Элла встревоженно смотрела на Шейн. – А зачем тебе пона…

– Догадаться не трудно. Там мог быть Чаз, – коротко ответила Шейн. – По этой же причине я и поехала на Юбилейный бал. Если б не авария… – Девушка откинула волосы. Ее плечи ссутулились.

– Вот как ты вся изранилась – по дороге на Юбилейный бал?

– Ты разве не знала? – Шейн удивилась.

– Только сейчас, от тебя. – Элла подсела к Шейн, взяла ее за руку. – Дорогая, если б ты только позвонила мне вместо того, чтобы сломя голову нестись на машине, я бы сказала тебе, что Чаза там не будет. – (Самые разные чувства отразились на лице Шейн и тут же исчезли, она вновь надела маску самообладания.) – Я лично проверила список.

Шейн повесила голову.

– Все так по-детски. И Раф не стал бы тебя преследовать. Он ведь из-за меня так настроен против «Золушкина бала».

– Обещай, что больше не будешь тревожиться. Ты еще не знаешь своего брата.

– Обещаю. Ради тебя. – Шейн сделала паузу и вдруг проговорила скороговоркой: – Скажи, ты никогда не рассказывала Рафу о том, как все было на самом деле?

– На балу? – уточнила Элла. – Нет, не рассказывала.

– Но почему ты не уличила меня? Не сказала, что не отсылала приглашение?

– Я никогда не встану между тобой и Рафом – вот и все.

– Я… – Шейн закусила губу. – Спасибо.

– Не благодари. – Глаза Эллы сверкнули. – Это не ради тебя, Шейн, это ради него.

– Хорошо. – Она оправилась от переживаний. – Я в таком долгу перед тобой. В огромном долгу. Использовать тебя, хуже того, разрушить отношения с моим братом… Что теперь говорить. Но мне так жаль.

– Тебе было всего семнадцать. Я понимаю.

– А Раф не понимает и не поймет, – посетовала Шейн. – Я причинила такую боль вам обоим. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

– Давно простила. – Элла улыбнулась и укорила: – Рафу ты тоже не рассказала правду?

– Пыталась. Я призналась, что сама во всем виновата. Но он и слышать не хочет. Не хочет слышать правду.

– Какую правду?

На миг выдержка изменила Шейн, и Элла увидела раздираемую страданиями женщину.

– Я до сих пор люблю Чаза Макинтайра. Пять лет, но все по-прежнему.

– Вот почему ты не отступаешься? Надеешься вновь обрести его?

Шейн кивнула.

– Раф аннулировал брак, так как я была несовершеннолетней. Знаешь, что самое смешное? – Шейн криво улыбнулась. – На следующий день мне стукнуло семнадцать. Будь бал на день попозже, кто знает, что за конец был бы у этой истории.

– Шейн…

Девушка распрямила плечи и выдернула руки.

– Давай не будем больше об этом. Я пойду. – Шейн задержалась перед дверью – осанка гордая, пальцы напряженно сжимают круглую дверную ручку. – Ужин в семь. Увидимся.

Дверь тихо закрылась.

Элла зажмурилась: нужно придумать, нужно что-то сделать, чтобы вернуть жизни этой девушки прежние краски.

Еще одно чудо, которое должна сотворить La Estrella.

Глава седьмая

– Как славно, что ты приехала, Элла. – Шейн решила разрядить гнетущее молчание, царившее за столом перед ужином. – Твой визит будет… долгим?

– Да, очень долгим.

– Нет, – одновременно воскликнул Раф. – Визит будет коротким.

Челита, наливая Рафу вино, застыла с перепуганным лицом.

– О, SeniorБомонт, не отсылайте La Estrella! Нам, жителям, она так нужна.

–  La Estrella? – взгляд Шейн вопрошал. – Вы о чем?

– У меня и в мыслях нет никого отсылать. – Раф раздраженно вздохнул. – Челита, вино!

Экономка едва успела отнять бутыль: вино чуть не плеснуло через край.

– Вот так всегда: никто ничего не скажет, – пожаловалась Шейн. – Где она? Кто это? Да расскажите же, что происходит?

– Видишь ли, Челита с Марвином убеждены, что La Estrella– это я, – призналась Элла.

– Ты?!. – Рот Шейн округлился.

– Челита, – встрял Раф с грозным видом. – Какое странное вино! Не шампанское, часом?

–  Si, Senor. Я так и думала, вы захотите отпраздновать приезд La Estrella.

– Так-таки и думала?!

– А что думать, – экономка не замечала сарказма, – такая радость. Раз La Estrellaздесь, считай, счастье и благоденствие не за горами.

– А если мой брат отправит ее домой? – сладким голосом изрекла сестра.

– Шейн, чертовка!

– Как – домой? – Челита звякнула бутылью о стол. Былая восторженность в мгновение ока сменилась подозрительностью. – Лишить нас La Estrella, SenorБомонт? Так-то вы печетесь о жителях Милагро?

– Повторяю, у меня и в мыслях нет ничего подобного. – Желваки на скулах Рафа заиграли.

– Значит, мне можно остаться, – вкрадчиво поинтересовалась Элла, – больше чем на неделю?

Все воззрились на Рафа.

Он залпом осушил вино и с таким размахом поставил фужер, что хрупкое стекло едва не треснуло.

– Я не потерплю допросов в моем собственном доме.

– Но, La Estrella… – заикалась Челита.

–  La Estrellaвольна уезжать и приезжать, когда ей заблагорассудится. – Взгляд Рафа перескочил на Эллу. В серых гневных глазах – немой приговор. – Скоро она сама домой попросится. Дискуссия окончена. Челита, накрывай ужин, рог favor [27]27
  Пожалуйста (исп.).


[Закрыть].

– Сперва пообещайте, что не отпустите ее. – Экономка демонстративно сложила руки на груди.

– Челита!

– Так и быть, иду. И вина принесу на хозяйский вкус.

Челита захватила бутыль и вышла на кухню, не прерывая ретивых испанских причитаний.

– Вот это шампанское! Блеск! И, по-моему, очень кстати, – поделилась Шейн.

– Ты еще не наговорилась?! – Раф хмурым взглядом смерил сестру – и вдруг оттаял. – Гляди-ка, ты оживаешь прямо на глазах. Может статься, в визите Эллы будут хоть маломальские положительные стороны.

– Один – ноль в мою пользу, – пробормотала Элла.

Ее ремарка не прошла даром.

– А ты, amada, ступаешь на зыбучий песок! Помнится, в конторе мы не закончили не только разговор.

Элла поспешила обратиться к золовке:

– Как поживают твои мозаики? Ужасно хочу увидеть последние работы.

Опять промашка. Алые пятна проступили на щеках Шейн. Она, точь-в-точь как Раф, одним глотком допила шампанское и обрушила фужер на стол. Тонкий хрусталь жалобно запел.

– Я не собираю мозаик… Уже давно. Учусь на бухгалтера.

– Бухгалтера! – Элла ахнула. – С твоим та…

– Ужин готов, – торжественно возвестила Челита и вкатила в столовую, толкая перед собой, деревянный сервировочный столик. Убрав напитки, она сняла серебристый купол с первого блюда и поставила дымящуюся тарелку перед Эллой. – Для вас, La Estrella, я приготовила casado. Это особенное тикоугощение.

Шейн прыснула.

– Элла, это местная шутка. С испанского casadoпереводится как «женатый мужчина». Блюдо символизирует все, чего в счастливом браке муж ждет от жены. Этакий горшочек удачи, где всего понемногу. Здесь и рис, и бобы, картошка, фасоль, мясо, помидоры… О, как пахнет… Все проворачивается и перемешивается со специями. Что еще положила Челита? Лапша, листья салата, яйца и… Это corvina, Челита?

–  Si, corvina.

– И морской окунь.

– Потрясающе. – Элла восхищенно улыбалась.

– А вкус – пальчики оближешь. Наша Челита – первая повариха.

Следующее блюдо было поставлено перед Шейн. И, наконец, перед Рафом. Потом Челита взялась за дужки столика и заторопилась на кухню.

– Челита, минуточку, – подозрительно мягко попросил Раф.

Элла знала этот тон, не суливший ничего хорошего. Видимо, знала и Челита.

– Мне на кухню…

– Будь так любезна, объясни, что это за черная субстанция? – Раф изрядно потрудился, прежде чем смог отрезать хоть кусочек.

– Жареное мясо, – прошептала Челита, виновато потупившись.

– Жареное мясо, – повторил он и поднес вилку к глазам. – Интересно. Новый рецепт?

– Нов… – Челита откашлялась. – Ага, Senior. Новый.

– Так-так. Жарить мясо на рашпере до каменноугольного, абсолютно неудобоваримого состояния – это новый рецепт?

– Так его готовят. – Челита исподтишка взглянула на Рафа. – Gusto usted [28]28
  Нравится? (исп.).


[Закрыть]?

– Нет, Челита, не нравится. – Раф бросил вилку на тарелку. – Унеси это с глаз долой и подай что-нибудь попроще.

–  Si, Senior, – покорилась экономка.

– И, Челита, – Раф выждал, когда все ее внимание будет целиком направлено на него, – подобных экспериментов я не потерплю. Уже сказано: La Estrella может гостить здесь столько, сколько пожелает. Сжигать мой ужин – плохой способ задержать ее noдольше. И убедить меня взять Мануэля обратно на работу это тоже не поможет. Ясно? – Не успела Челита кивнуть и умчаться, как Раф развернулся к Элле: – Вот результат твоих штучек. Челита никогда бы не рискнула своим местом, если б не была уверена, что за углом ее ожидают кисельные берега и молочные реки. Она же спит и видит, как La Estrella отвратит от нее все беды. Не исключая и потерю работы.

– Ну, уволить ее я тебе точно не позволю.

– Ишь ты? – Раф откинулся на спинку стула и с любопытством смотрел на Эллу. – И как ты мне не позволишь?

– Найму ее сама.

– Идея неплоха. Одно «но»: это мой дом, amada, и я, и только я, буду решать, кому работать здесь.

– А жена и слова молвить не может?

– Не может, – отрезал Раф. Повисла неловкая тишина.

Когда все отужинали, Челита подала tacita de cafe– чашечку кофе, традиционную, как поняла Элла, в конце трапезы.

– Это особый кофе, – сказала Шейн с гордостью. – Кроме нашего поместья, такого нигде не попробуешь. Так бережно не собирают ни один кофе. Сорт котируется как «арабика – сверхтвердое зерно» и на мировом рынке признается как один из самых изысканных.

– А кофе… как его делают? – загорелась Элла. – По пути нам попались деревья, но никаких зерен я не видела. Только ягоды.

– Зерна под кожицей, – объяснил Раф. – Если внутри два зернышка, то мы говорим «курочка», а если редко-редко одно, то «петушок». Когда ягоды покраснеют, их пора собирать. Тяжкий труд. Одно и то же дерево обирают по нескольку раз. Собранные ягоды многократно промывают специальные машины, очищая от кожуры и мякоти. Зерна на день оставляют бродить для того чтобы сделать вкус насыщеннее или специфичнее. И чашка кофе превращается в нечто неповторимое…

– И восхитительное, – согласилась Элла.

– Рад, что тебе нравится. – Раф встал со стула и поцеловал Эллу в щеку. – Прошу прощения, что ухожу, но у меня остался еще один неотложный телефонный звонок.

– Ничего страшного. – Элла никак не могла прийти в себя после поцелуя.

Раф вышел, и Шейн усмехнулась.

– Как первый урок по производству кофе? Тебе повезло: Раф ограничился сокращенной версией. На самом деле все во сто крат сложнее. – Шейн отставила пустую чашку и поднялась. – Слушай, хочешь покажу мозаику во внутреннем дворе? Знаю, мой дорогой брат не одобрит, но поскольку она про тебя… – Выражение лица Эллы рассмешило Шейн. – Шучу, но отчасти. Считают, что на мозаике изображена La Estrella. Хочешь увидеть портрет твоей тезки?

– Спрашиваешь!

***

Элла старалась не отставать, пока по лабиринту коридоров Шейн вела ее в самое сердце поместья.

– Мозаика твоя?

– Нет. – Черты лица Шейн вдруг стали резче. – Но я ее реставрировала.

Они вышли во внутренний двор. Над головами арки из лиловых бугенвиллей, по бокам изумрудные папоротники, пламенеющая геликония и ярко-розовый вьюн рождали буйство красок.

– Шейн, как получилось, – мягко спросила Элла, – что ты бросила любимое занятие?

Пронзительно-черные глаза Шейн стали холодными.

– Мозаики – это развлечение, а не профессия. Выучиться на бухгалтера куда практичнее.

– Твой брат так говорит.

– Примерно.

– Куда подевалась девчушка, которую я знала? – вздохнула Элла.

– Ее больше нет. – Шейн прибавила шагу. На шее забилась жилка. – Она повзрослела.

– Повзрослеть не значит отказаться от мечты.

Шейн расхохоталась. На фоне обступившей их красоты этот смех прозвучал как-то особенно цинично.

– Нет, значит! Мозаика – вот. – Девушка обвела рукой пространство вокруг фонтана. – Я бы составила тебе компанию, но мне нужно еще кое-что доделать на компьютере.

– Шейн, погоди. – Элла поняла, что переусердствовала. – Не уходи…

Но та не послушала.

Догонять Элла не стала. Еще есть время вернуть все на круги своя. Тяжело вздохнув, она принялась рассматривать мозаичный пол. И подивилась: казалось, все цвета радуги причудливо смешались вокруг чаши фонтана – яркие внизу и переходящие в один черный вверху. Постепенно сложился рисунок, и Элла обомлела.

Яркий водоворот красок был мантией женщины, преклонившей колени в молитве. Черное – ее волосы, из-за серебряных крапинок в плитке невероятно похожие на ночное небо. И две золотых звезды – глаза. Непередаваемого, между золотым и янтарным, цвета.

И встретятся две золотые звезды на черном небосводе, и счастье и благоденствие вновь поселятся в Милагро.

Если раньше Элле было невдомек, почему Марвин относит предсказание не к небесному явлению, а к человеку, то теперь все встало на свои места: то ли рука древнего мастера, то ли – Шейн, но лицо мозаичной женщины поразительно напоминало лицо, которое каждое утро смотрело на Эллу из зеркала.

Вдруг неясный шорох заставил Эллу обернуться и всмотреться в дальний, самый темный угол. Оттуда, в полосу сумеречного света, выступил Раф с бокалом бренди в руке.

– Вам обеим предстоит много работы. – Он махнул на мозаику.

– Пожалуй. – Элла неуверенно посмотрела на него. – Ты, кажется, собирался звонить? Давно здесь?

– Порядочно. Звонок не отнял много времени, и я пришел сюда полюбоваться закатом.

– Что же… не повезло.

– Все потому, что я ненароком услышал слова Шейн? – Раф сделал добрый глоток бренди. – Сестра не сказала ничего нового.

– Неужели ты допускаешь, что она будет счастлива, став бухгалтером, а не занимаясь любимым делом?

– Не важно, что я допускаю. – Раф сунул руку в карман брюк, и, хотя равнодушно пожал плечами, пальцы заметно сжались в кулак. – После аварии Шейн как подменили. Никаких художеств. А все твой треклятый «Золушкин бал». И не вздумай приставать к ней со своей верой! Вера – это страшно. Во имя веры жители Милагро готовы идти за La Estrella хоть в огонь, хоть в воду.

– Хоть в огонь, хоть в воду… – повторила Элла, невольно опустив глаза на мозаику, и почувствовала особенную важность этих слов Рафа.

– Элла, очнись, – заклинал Раф. – Вспомни, ради чего ты приехала в поместье «Esperanto». Уберечь родителей – только поэтому!

– Нет! – яростно воскликнула Элла. – Я приехала потому, что люб…

– Не произноси, – с силой выдохнул он. – Не надо.

– Не желаешь слышать? – горько спросила она.

– Это не любовь. Это вожделение. Не заставляй меня показывать тебе разницу.

– А мне бы хотелось. – Элла взглянула на Рафа из-под ресниц.

Раф, запрокинув голову, осушил бокал, поставил его на бортик фонтана и стал приближаться, в каждой черте лица – мрачная решимость. Опередив его, Элла скользнула ему под руки и обхватила ладонями его лицо.

Ночные сумерки сгладили резкость черт, смягчили напряженность скул. Но страсть, превратившая его глаза в два факела, жажда обладания лавой клокотали в его глазах. Отдавая Рафу то, что он так хотел, Элла притянула его голову к себе и поцеловала.

От него веяло теплом и хмельной страстью. Чуть повернув голову, Элла усилила поцелуй, шире разомкнув губы и все глубже погружаясь в сладостную теплоту. Его стон, полный первобытного требования, передался ей. Разбудил доселе неведомую силу, требовавшую только одного выхода.

Отдаться этому мужчине и телом, и душой.

Прерывисто дыша, Раф перевел дух. И сам смял ее губы – без намека на нежность, лихорадочно, безумно. Вторгнуться. Захватить. Покорить. Руки обхватили ее за ягодицы, вжимаясь чуть ли не до костей. С каждым сумасшедшим поцелуем его ласки становились все требовательнее. Ритмично раскачиваясь, он прижимал ее к себе все теснее.

Его чувственность возбуждала, доводила до безумия. Тело Эллы содрогнулось. Из горла вырвался хриплый возглас.

– О, Раф, – прошептала она. – Если это всего лишь вожделение, я согласна.

Раф отшатнулся, как от удара. Оттолкнув Эллу, он схватил бокал, и ей показалось, что он швырнет его сейчас об стену. Но бокал взорвался осколками в его побелевших пальцах. Раф долго смотрел, как струйки крови сбегают по руке. Его грудь тяжело вздымалась, он дышал с трудом.

– Раф! – Элла бросилась к нему, но он яростно закрутил головой, чтобы она не приближалась.

– Зачем ты приехала? – проскрежетал он. В его глазах, в которых только что тысячами свечей пылала страсть, теперь воцарилась непроглядная тьма. – Пока ты здесь, тебя некому защитить от зла. Некому защитить от собственного мужа. Я уже искалечил одну жизнь: не уберег самого дорогого мне человека. Если не остановлюсь, искалечу и твою.

– Нет.

– Да, amada. Мне это на роду написано. И что бы ты ни говорила и ни делала – все впустую. – Раф отвесил церемонный поклон. – Извини, пойду займусь рукой. – И исчез во тьме.

Время шло, а Элла так и стояла. Искалечил жизнь? Не уберег? Речь о Шейн и «Золушкином бале»? Элла задумчиво покачала головой. Есть что-то еще, что не дает его гневу угаснуть. До тех пор пока она не выяснит что, их браку грош цена. Горестно вздохнув, Элла опять посмотрела на мозаику.

– Раф прав, La Estrella: нас ждет много дел. Даже подсказал, как совершить первое чудо.

***

Ранним утром следующего дня Элла ступила на размытую дорогу в Милагро. День был чудесным. Воздух сухой, но не иссушающий, как в невадской пустыне. Буйство зелени поражало. Сделав шаг, так и хотелось остановиться и рассмотреть диковинное дерево, куст ли, цветок… Но она шла по делу. Первым, кто попался ей в Милагро, был Марвин.

– La Estrella, – удивился он. – Пришли нас проведать?

– Не совсем. Нужна ваша помощь.

– Неужто? Какая?

– Научите меня собирать кофе. Объясните, что да как, и одолжите нужный инструмент.

Глаза и рот Марвина изумленно округлились.

– Разыгрываете Марвина, да?

– Ни капельки. – Элла заметила, как за его спиной стали собираться местные жители, и поприветствовала их дружелюбной улыбкой: – День добрый.

Типично костариканские ответы послышались отовсюду – «рига vida [29]29
  Доброго здоровья (исп.).


[Закрыть] »и широкая улыбка. Марвин повернулся к жителям и передал им просьбу Эллы на испанском.

После недолгих прений он смущенно сказал:

– Тут такое дело, мы бастуем.

– Да-да, я в курсе. Я не прошу вас помогать. Но время сбора давно подошло, правда? Кто-то должен собирать кофе. – Элла повела плечами. – Боюсь, этим «кто-то» буду я.

– Это я начал, La Estrella. – Один из жителей выступил вперед. – Я возглавляю забастовку.

– Ты, должно быть, Мануэль? – Элла удивилась: вместо горластого зачинщика, каким она его представляла, перед ней стоял добродушный молодой человек с подкупающей улыбкой и живыми смышлеными глазами. Элла протянула руку.

– Очень рад. – Мануэль, не колеблясь, вложил свою.

– Ну что, расскажешь, как управляться с инструментом и какие ягоды собирать? Заодно и познакомимся поближе.

– Идет, – не задумываясь, согласился Мануэль. В его карих глазах читалось любопытство. – Нужна canasta. Это корзина. И фартук, а то перепачкаетесь.

И то и другое откуда ни возьмись явилось перед Эллой, да еще соломенная панама в придачу. Принимая каждый предмет с теплой улыбкой и словами благодарности, она снарядилась и зашагала рядом с Мануэлем назад по косогору.

– Да, мой муж и ты, как я погляжу, два больших упрямца. Из гордости ни один не уступит.

– Что верно, то верно. – Мануэль обаятельно улыбнулся. – Но есть ряд более серьезных причин, по которым я выступаю против вашего мужа.

– И прав не только ты, – возразила Элла, открыто намекая: как бы ни симпатизировала жителям городка, она всегда будет на стороне мужа. – Вот поэтому хочу проверить: если жители увидят, как La Estrella собирает кофе, не захотят ли они ей помочь?

Мануэль оглянулся.

– Захотят.

Крестьяне гурьбой шли вслед за ними.

– Если сборщики вернутся в поле, я смогу убедить Рафа снова нанять тебя.

– Каким образом? – Мануэль вопросительно поднял бровь.

– Что-нибудь придумаю.

– Снимаю шляпу перед вашей настойчивостью. Но пойти вместе с друзьями и родственниками в поле я не смогу. Будут работать другие, SeniorБомонт промолчит, но мне, пока наши разногласия в силе, не позволит. И с этим нельзя не считаться, La Estrella.

С каждым мигом впечатление, которое Мануэль производил на Эллу, становилось все сильнее. Она опасливо посмотрела на него.

– Ты прекрасно видишь, что я не La Estrella.

– Это не так важно, – пожал он плечами. Они остановились в тени бананового дерева на краю кофейного поля. – Важно то, что люди верят. И что бы вы ни сделали, для них это великий знак.

– И Раф так говорит. Но я предпочитаю что-то делать, чем сидеть сложа руки.

– Время рассудит. – Мануэль опять пожал плечами.

– Ты прекрасно говоришь по-английски. – Элла решила копнуть поглубже: – Чем еще занимаешься в жизни, кроме сбора кофе и забастовок?

– Учусь на ботаника в университете Сан-Хосе, – рассмеялся Мануэль.

Вдруг догадка осенила Эллу.

– И помогаешь юным, чахнущим от любви девам получить билет на бал?

– Было дело. Шейн так хотела увидеть мужа. – Легкий румянец окрасил его скулы. – Я не мог отказать. Если еще учесть, что и Челита присоединилась к мольбам вашей золовки.

– Вот как. – Элла вовсю старалась не рассмеяться. Она залихватски пристукнула по верху своей плетеной панамы. – Ну, ладно, я готова. Что делать?

– Что делать?! – Веселые чертики заплясали в его глазах. – Рвите все красное, бросайте в корзину. И берегитесь змей. – Бросив задорное «bueno suerte [30]30
  Всего хорошего! (исп.).


[Закрыть]»и озорно улыбнувшись, Мануэль развернулся и зашагал в деревню.

– Мануэль, стой! – завопила Элла. – Тут водятся змеи?!