355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Веллингтон » Тринадцать пуль » Текст книги (страница 14)
Тринадцать пуль
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 04:15

Текст книги "Тринадцать пуль"


Автор книги: Дэвид Веллингтон


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

36

Кэкстон спала.

Ее тело все-таки сдалось, паника отступила, силы ее покинули, и сон обрушился на нее, как темные волны, бьющиеся о берег на планете, на которой никогда не бывает солнца. Внутри гроба ее дыхание стало легким, глаза закрылись. Она крепко спала.

Если ей что-то и снилось там, в темном забытьи, потом она ничего не могла вспомнить. У нее было чувство, будто она катится во тьму, катится, летит через бесконечное, лишенное света пространство. Во сне страха не было, хотя ей казалось, будто она кричит, дрожа от ужаса, а пульс ее бешено стучит. Глаза Лоры распахнулись, она проснулась и замерла, тихо лежа на обивке гроба. Прокашлялась, моргнула и попыталась смириться с тем, куда она попала, пробудившись к жизни. Это было нелегко.

Крошечный лучик света просачивался сквозь дырку от пули в крышке гроба. Он был таким бледным и призрачным, что показался ей галлюцинацией, но чем дольше она смотрела, тем ярче он становился. Он плясал и колебался из стороны в сторону, и вскоре к нему присоединился звук, повторяющийся, шлепающий, шаркающий на два такта: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп.

По камню ступали босые ноги. А свет качался из стороны в сторону и был теплого желтого цвета пламени свечи.

– Эй, – шепнула Лора, но горло у нее пересохло, пересохло до боли, будто оно было наглухо забито.

Кэкстон попыталась сглотнуть, но горло не прочищалось. Она все кашляла, кашляла, и тут шаги замерли. Лора затаила дыхание в надежде, что шарканье раздастся снова, боясь того, что ее оставят одну в этом гробу, хотя знала: кто бы ни издавал этот звук, какой бы кошмар ни подступал к ней, это не друг, не спаситель, это чудовище.

Шаги приблизились, свет стал ярче. Он передвинулся на одну сторону и замер на месте, словно тот, кто нес свечу, поставил ее на пол возле гроба. Кэкстон попыталась дышать как можно спокойнее.

Гроб качнулся из стороны в сторону, когда незримое чудовище схватилось за крышку. Оно не издало ни звука, ни хрипа, ни вздоха. Гвозди в дереве взвизгнули и вырвались. Крышка тут же отошла в сторону, воздух хлынул в гроб, а Лора зажмурила глаза даже от небольшой по яркости свечи. Она увидела над собой потолок, наверное, футов пятнадцати высотой, купол, сложенный из кирпичей, который поддерживали крепкие квадратные колонны. С обеих сторон она увидела стены погреба, уставленные стеллажами, полками, ломящимися от банок, картонных коробок и свернутых одеял. Она совершенно не понимала, где находится.

В поле зрения Лоры появилось бледное лицо. Лора надеялась, что это немертвый, но надежды были тщетны. Она увидела круглую, безволосую голову, треугольные уши, и лицо Эфраина Райса глянуло на нее сверху вниз. Глаза у него превратились в темные щелки, отливавшие красным в колеблющемся свете. Его рот был полон тошнотворных зубов. Лора почувствовала, что Райс только что проснулся, что он еще наполовину сонный, как и сама она. Неужели она пробыла в гробу целый день наедине со своими снами?

Райс был одет только в спортивные штаны. Его кожа была белоснежной, лишь чуточку тронутой оттенком розового, отчего вид был не здоровый, а лихорадочный. Он нагнулся ближе, пока лицо его не оказалось дюймах в восемнадцати от ее лица. Лора почувствовала то же отсутствие тепла или человечности, которое она запомнила, когда стояла возле Жюстины Малверн. На этот раз это ее не удивило.

Райс смотрел ей в глаза. Она попыталась отвернуться, но он схватил ее за подбородок и держал так уверенно и крепко, будто ее лицо было намертво прикреплено к ею руке. У нее ни за что не хватило бы сил разорвать эту хватку.

Глаза Райса расширились, и она увидела, что по его зрачкам скатываются кровавые слезы, словно кровь заменила в его теле любую другую жидкость. Она увидела, как стали расширяться его зрачки, становясь все больше и больше, пока не заполнили собой половину ее обзора. Ее и раньше гипнотизировал вампир, но теперь это было ничто по сравнению с параличом, который наступал вслед за этим. Тогда главным было то, что все чувства ее словно омертвели и притупились. На этот раз она абсолютно ясно, почти до боли осознавала все происходящее. Что-то протянулось из его сознания в ее. Это что-то двигалось тихо, почти незаметно, но было абсолютно реальным. Все происходило в ее мыслях, конечно, но это сопровождалось физическим ощущением, очень неприятным ощущением проникновения.

Кэкстон никогда не насиловали. Правда, был в средней школе мальчишка, который не понял, что она имела в виду, когда сказала, что хотела бы подождать, сберечь себя. По правде говоря, она и сама себя не понимала и не знала, как остановить его, когда он совал свои руки ей под одежду и хватал ее, больно стискивая. Однажды после школы они пришли к ней домой, и он достал свой член и стал тереться им о тыльную сторону ее ладони, умоляя ее повернуть руку и потискать его так же, как обычно он тискал ее. От этой просьбы, от его отчаяния ей стало дурно, и она отдернула руку. Тогда он встал возле кровати и навис над Лорой. Она очень испугалась, ведь никого, кроме них, дома не было, а отец вернется только после шести.

– Отсоси, – сказал он, и его достоинство оказалось перед ней. – Отсоси.

Его голос был каким-то надломленным, резким и потенциально опасным.

Она разразилась слезами, жуткими паническими рыданиями, и пристыженный мальчишка ушел. Больше он никогда не разговаривал с ней. Это был последний раз, когда она пыталась сходить на свидание с мальчиком. Шестью месяцами позже она впервые втрескалась в девчонку и поняла наконец, кто она такая. И каждый раз теперь при мысли о парнях ее передергивало.

Впрочем, то, что делал Райс, было куда большим насилием, чем то, которое мог причинить какой-нибудь малолетний рукоблуд. Райс вторгался в ее самые сокровенные мысли, ее тайны, проник в самые потаенные и темные уголки ее души. Он читал ее, как книгу, роясь в ее воспоминаниях. Он нашел воспоминание о мальчишке и ее слезах, и Лора поняла, что оно его позабавило. Она чувствовала его так, словно он лежал сверху на ней, его холодную вощеную кожу, еле ощутимый жар крови, запах, окутывавший его. Она была совершенно в его власти. У нее не было воли сопротивляться ему, даже чтобы вырваться и попытаться сбежать.

Через некоторое время вампир закрыл глаза. Вторжение мгновенно прекратилось, но Лора все еще ощущала какой-то остаток присутствия Райса в своем сознании. От этого она чувствовала жжение в голове. Амулет Весты Полдер не сделал ничего, чтобы помочь ей. Вампир потянулся к гробу, вероятно чтобы вытащить Лору оттуда.

Ждать лучшего шанса она не собиралась. Она подняла «беретту» на уровень его сердца и выстрелила, еще и еще, с грохотом, разорвавшим тишину, и вспышки выстрелов были намного ярче свечи, будто в помещение проникло солнце. Отработанный газ заклубился, словно дым, у лица Кэкстон, и вонь от него была ужасной. В ушах, и без того поврежденных, зазвенело, а вампир зарычал, словно дикий зверь.

Она перестала стрелять, и Райс схватил одной рукой дымящийся ствол пистолета и отшвырнул его в угол комнаты. Ее выстрелы не причинили ему вреда. Лора вспомнила, что Аркли говорил ей: когда в нем столько крови, даже базука, скорее всего, не оставит на нем ни царапины. Впрочем, кое-что ей удалось. Часть его в ее сознании взорвалась от ярости. Лора знала: она вывела Райса из себя, она чувствовала, как изнутри ее жжет его гнев. Он протянул к ней руки, вытащил из гроба и швырнул о стену.

Лора врезалась спиной в деревянные полки, сухие и пыльные, которые сломались от удара. Стеклянные банки посыпались ей на плечи, разбиваясь на полу. Боль одновременно привела ее в чувство и согнула пополам, и как только Лора полностью пришла в сознание, она тут же захотела его потерять.

Она решила, что Райс хочет убить ее. Он оторвет ей голову и будет пить из обрубка шеи. Или же просто сдерет ей лицо. Он мог убить ее множеством способов. Слезы брызнули у нее из глаз, и ей не осталось ничего другого, кроме как бояться. Она даже не могла выкрикнуть имя Дианы, у нее не было времени побеспокоиться о том, что же подумает Аркли о той каше, которую она заварила. У нее не было сил больше ни на что, кроме страха.

Райс двинулся к ней на своих мускулистых ногах, выпучив от ярости глаза. Потом остановился на самой середине погреба и уставился на нее. Она понятия не имела, что он делает, но чувствовала, что ему больно. Через мгновение его тело содрогнулось в сильнейшем порыве рвоты, потом рот распахнулся, и сгусток свернувшейся крови выскользнул из него и пополз по подбородку.

Райс упал на колени, ударившись о пол сводчатого погреба со звуком, подобным раскату грома. Он кашлял и задыхался, выхаркивая старую кровь на мощенный камнем пол. Он вцепился себе в грудь и жуткими ногтями раздирал кожу, оставляя поперек груди длинные красные полосы. Он неистово затрясся, а потом рухнул на пол ничком, повалившись в собственную блевоту.

Кэкстон только и смогла, что вздохнуть раз-другой, глядя, как он скорчился от боли. Часть Райса у нее в голове заходилась визгом, и она зажала ладонями уши, но звук шел изнутри ее. От него нельзя было спрятаться.

В конце концов Райсу полегчало. Лора же не сдвинулась ни на дюйм. Он встал на ноги, обхватил ее поперек талии, вскинул на плечо и начал подниматься по ступенькам.

37

Райс не хотел убивать ее – по крайней мере не сейчас. Он все еще был полон непереваренной крови после опустошения Битумен Холлоу. Вздумай он выпить ее кровь, его одолела бы необратимая рвота.

Она ощущала это. Проникнув в ее мозг, Райс что-то оставил там, прежде чем отстраниться, какой-то отпечаток, образ самого себя. И теперь она могла чувствовать его мысли. Это были не слова и даже не образы. Хотя она могла чувствовать, как бьется его нечеловеческое сердце, бьется сильно, гоняя по кругу всю ту сгустившуюся кровь, и как ему плохо. В ней были теперь маленькие осколки, крошечные намеки и обрывки мыслей. Это была связь, и Лоре ее хватило, чтобы чувствовать его настроение и понимать какие-то мотивы его действий.

Он не собирался убивать ее, ибо ее кровь была бы пролита напрасно. Она вспомнила, как Хазлитт кормил Малверн. Он говорил, что кровь должна быть теплой и свежей. Если Райс убьет ее, то кровь пропадет даром. Выпить он ее не смог бы и хранить тоже.

Впрочем, было и еще что-то. Он не собирался убивать ее, потому что хотел от нее чего-то. Это пугало ее, но страх уже стал привычным. Теперь, если Кэкстон не боялась, она чувствовала себя как-то странно. Когда страх исчезал, ей казалось, будто чего-то не хватает.

Райс нес ее вверх по лестнице. Когда она спускалась по ней в темном гробу, она казалась бесконечной. Наверху перед ними открылось широкое пространство, огороженное со всех сторон высокими стенами. Бетонный пол был сплошь растрескавшимся, а снизу пробивались зеленые побеги.

Размеры и пустынность этого места навели ее на мысль о заброшенном заводе, и как только глаза привыкли к лунному свету, косо падавшему через высокие окна, Лора начала различать детали. С потолка в огромном количестве свисали цепи. Металлические матрицы и оборудование для литья загромождали пол, словно игрушки какого-то гиганта, уже выросшего, чтобы играть в них. Высокие окна были разбиты во многих местах, куски матового стекла были заменены фанерой или вентиляторами. В отдалении, на другом конце бетонированного зала, стояла коксовая доменная печь, остывшая десятки лет тому назад. Черпак шириной тридцать футов – огромная прочная чаша, которая вмещала когда-то сотни тонн расплавленной стали, – висел перед домной на толстой цепи, другая цепь была оборвана. Край ковша касался пола, увязнув в широкой волне застывшего шлака. Убежище Райса находилось на заброшенном сталелитейном заводе. Таких в Пенсильвании было много, в основном около Питтсбурга, однако Лора не думала, что ее унесли так далеко. Она могла быть и во многих милях от кукурузного поля, где они поймали ее, и всего в нескольких сотнях ярдов. Лежа в гробу, Лора совершенно не могла определить расстояние. Мысли у нее разбегались в тщетной попытке понять, как далеко ее унесли.

По крайней мере, она была где-то там, где был свет и звук, и ум ее не блуждал во тьме. Она старательно изучала окрестности, болтаясь за спиной вампира. Райс с его немертвыми использовали только небольшой угол зала с растрескавшимся бетонным полом. Безлицые прислужники разожгли костер, в котором горела всякая рухлядь: старые кресла, диваны с вылезшими сквозь прогнившие подушки пружинами. Немертвых было около пятидесяти, они собрались вокруг огня, глядя, как пляшут и мечутся языки пламени, хихикая между собой над какой-то мерзкой шуткой. Когда Райс приблизился, они сразу притихли. Райс швырнул Кэкстон в мягкое кресло, покрытое пятнами плесени, и присел на корточки у огня. Он не стал ни связывать, ни как-либо иначе ограничивать свободу ее движений.

– Если вы не… – начала Кэкстон, но тут же заткнулась, как только все повернулись и посмотрели на нее.

Все эти обезображенные лица выводили ее из себя, наводя на мысль о собственной смерти.

– Если вы не собираетесь меня убивать, то я бы хотела сходить в туалет, – сказала она.

Она ждала, что немертвые поднимут ее на смех, они так и сделали. От их визгливых, пронзительных издевательских голосов у нее запылали щеки, хотя на самом деле в туалет ей не хотелось.

– Мочись в свои грязные трусы, сука, – выкрикнул один из немертвых.

Его кожистая челюсть отвалилась в приступе веселья.

– Давай, вперед, я хочу на это посмотреть. Мочись в трусы! – Он выкрикивал это снова и снова, и к нему присоединились и другие.

Райс встал и схватил немертвого одной рукой за голову, а другой – за плечо. Он скрутил ему руки, и немертвый разорвался на две части. Райс кинул их в огонь. Пламя взмыло вверх, и изуродованное тело сгорело дотла, а по телам остальных прошла волна ужаса.

После этого всякое завывание прекратилось. Райс немного поковырялся в куче мусора и вернулся с ржавым жестяным ведром. Он кинул его Лоре, и она поймала его.

– Ну, спасибо! – ответила она и пошла прочь от костра.

Вампир даже не посмотрел на нее, когда она отошла по бетонированной площадке довольно далеко от немертвых. Ему это было не нужно. Она чувствовала его в своей голове и знала: больше ей от него не избавиться. Он был с ней даже тогда, когда она присела над ведром. Она закрыла глаза и попыталась отгородиться от него, но это было невозможно.

Она оставила ведро там, куда принесла, и вернулась к костру. На неотапливаемом заводе было жутко холодно, и она решила, что лучше уж смириться с мерзостью своего тюремщика, чем умереть от переохлаждения.

У костра ее ждал немертвый с пакетом фастфуда в руке. Она взяла его и только тогда поняла, как проголодалась. Она не ела весь день, и хотя раньше адреналин обманывал ее тело, заставив забыть о еде на некоторое время, но продолжаться бесконечно это не могло. Она открыла пакет и нашла там холодный гамбургер и помятую бутылку водянистого лимонада. Гамбургер уже был надкушенным. Лора не была уверена, достал ли немертвый эту еду из мусорки или же кто-то из них откусил кусок. Это не имело значения. Она съела бургер и залила сверху приторной газировкой. От жажды у нее потрескались губы.

Сделав дела первой необходимости, она снова забралась в кресло, обхватив себя руками. Что делать дальше, она не знала.

Усталость брала свое, и Лора быстро заморгала, чтобы разогнать песок в глазах. Спать ей совершенно не хотелось – ведь она проспала целый день. Но ощущение усталости вернулось вместе с волной апатии, от которой руки потяжелели, и она уронила их на колени. Шея болела от тяжести головы.

Это все Райс, поняла Лора. Вампир проделывал какие-то трюки с ее сознанием. Может, он просто демонстрировал ей свою силу, а может, и в самом деле по какой-то причине хотел, чтобы она уснула.

Она подумала о немертвом, которого пытала и убила на полу своей спальни. Он сказал ей о чарах, с помощью которых они заставили Диану разбить окно. Оно работало только во сне, сказал он. Сны. Чтобы видеть сны, надо заснуть. Чего бы Райс ни хотел от нее, чтобы добиться этого, он воспользуется магией, а его магия работала только тогда, когда Лора была почти без сознания и не могла сопротивляться ей. Она угрюмо посмотрела на вампира.

– Я не хочу спать. Я хочу бодрствовать до рассвета, – сказала она. – Чтобы посмотреть, как ты растечешься лужей липкого дерьма.

Он ответил ей тем, что сила давления выросла вдвое. Конечности тянули ее назад, в кресло, тело само собой сворачивалось в клубок, веки слипались. Лора сопротивлялась, и у нее едва хватало сил отбивать магию, чтобы остаться в сознании. Но она знала: если он еще раз попробует проделать это, у нее не хватит сил сопротивляться.

Он все еще не сказал ей ни слова. Когда Питер Лэрс тащил Аркли в свое логово, он тоже не разговаривал с ним. Что это означает, Кэкстон не знала и сожалела об этом.

Райс на нее даже не взглянул. Вместо этого он встал на колени у костра и сунул одну руку в огонь. Мгновенная боль хлынула в него, а тело Кэкстон сжалось в ответ. Она чувствовала лишь малую часть того, что ощущал он, но и этого хватило, чтобы она задохнулась от мучительной боли. Когда он вытащил руку из огня, она потемнела от гари. Часть плоти на пальцах сгорела, обнажив под собой узкие кости. Через несколько мгновений плоть восстановилась, но гарь осталась, запачкав его белые пальцы. Райс подошел, глухо ступая, к Лоре и протянул пальцы к ее лбу и щекам. Лора попыталась отвернуться, но противиться ему было ей не под силу. Он мог удерживать ее совершенно неподвижной, так что она даже не могла пошевельнуться.

Его руки пахли дымом и жареным мясом. Лора чувствовала нетерпение, с которым он сажей из-под ногтей рисовал на ее лбу сложные символы. Он писал на ее лице слово, поняла она, одно слово:

SUENO[28]28
  Сон (исп.).


[Закрыть]

Заставить ее принять проклятие не потребует большого труда. Достаточно и одного взгляда, одного случайного взгляда. Она слишком сильно сопротивлялась, и это затянулось слишком надолго.

– Какое еще проклятие? – спросила она.

Глаза Райса расширились. Очевидно, она не должна была услышать так много его мыслей. Он нахмурился и схватил ее голову обеими руками. Лора попыталась закрыть глаза, но он большими пальцами оттягивал веки, не давая им закрыться.

Его красные глаза вонзились в нее, словно сверла, буравящие мягкую древесину. Он отбросил прочь ее сознание так, словно сорвал с нее одежду. У нее не было сил сопротивляться. Она только и смогла, что пробормотать слабый протест, прошептав еле слышно:

– Нет…

Через мгновение она спала.

38

Тьма охватила ее, тьма намного более густая, чем та, когда она лежала в гробу. Опоры под ней не было, как не было ничего ни по сторонам, ни над ней. Лора лежала неподвижно, бездумно, безвольно. Потом что-то изменилось.

Во тьме внезапно появился свет. Единственная тусклая оранжевая искра теперь плыла в темноте вместе с ней. Она пульсировала и на мгновение вспыхнула яркой желтизной, будто Лора дохнула на уголек, но потом угасла до тусклой рыжины. Лора потянулась к ней, попыталась сохранить ее, живую, она знала: не сделай она этого, не сделай хоть что-нибудь, и искра погаснет, и Лора снова останется одна-одинешенька.

И искра ожила, когда Лора влила в нее свою волю. Она стала расти, разгораться, Лора почувствовала запах дыма и обрадовалась. Искра превратилась в уголь, потом в лужицу горячего сияния, и внезапно она выплеснула столько света, что Лора увидела, где находится.

Она была на заводе, в том месте, где заснула Искра, которую она, как ей казалось, лелеяла, горела в тридцати ярдах на дне обрушившегося ковша. Лора увидела: это был не просто маленький уголек, он лишь казался таким, ибо находился на большом расстоянии. Это было целое сверкающее озеро расплавленного металла, все увеличивающееся, пока она наблюдала. Оно ширилось, становилось глубже и вскоре перелилось через толстую стенку ковша.

Жидкий металл потек по канавкам, вырезанным в полу. Он заливал формы и заполнял огненными линиями трещины в бетоне. Он собирался в огромных пылающих горах шлака, остывая и чернея, но лишь для того, чтобы снова хлынуть волнами раскаленного металла, все льющимися и льющимися из ковша.

Красные отблески рдели на всех металлических поверхностях. Черный дым наполнил легкие Кэкстон, и она зашлась в кашле. Льющийся металл грозил поглотить ее, и ей пришлось взобраться на самый верх большой литейной формы, пока не сгорели ступни.

Облака красных искр наполнили воздух возле ковша. Столбы черного дыма затягивали потолок точно так же, как расплавленный металл огненным озером затягивал пол. Пекло только усиливалось: оно опалило Кэкстон брови и обожгло горло. Она почти не могла дышать.

– Нет, – удалось ей выкрикнуть, прежде чем удушливый дым заполнил ее легкие.

– Это неправда! Это все сон!

Впрочем, этот сон был совсем не похож на те сны, какие она видела когда-либо. Лора повторила:

– Это все в моей голове.

Это была правда, и она это знала. Но это не имело значения. Если она упадет в озеро расплавленного металла, она все равно сгорит. Ее кожа потрескается и слезет с мышц, волосы охватит пламя. Боль все равно будет невыносимой.

Жидкий металл все поднимался. Кэкстон схватилась за цепь, свисающую с потолка. Металлические звенья были такими горячими, что обожгли ей ладони, но Лора знала: если придется лезть по цепи, она полезет. Воздух вокруг ревел, горящее железо выделяло углеводород. Легкие Лоры стали сохнуть и рваться в груди, стоило ей только сделать вдох. Начавший таять пол стал уходить из-под ее дрожащих ног. Держать равновесие становилось все труднее, потому что из-за дыма она непрестанно кашляла пронзительным сухим кашлем, который только рвал ее легкие. Она снова схватилась за цепь, и металл так сильно обжег ей руку, что она рефлекторно отдернула ее и тут же потеряла равновесие. Ноги заскребли по земле, пытаясь найти точку опоры, а раскаленный металл хлынул, спеша дотронуться до ее ботинок…

…и она открыла глаза.

Лора проснулась.

Она лежала на полу, лицом вниз, прижавшись щекой к холодному цементу. На дальнем конце зала находился пустой и холодный ковш. Рядом все еще хихикали у костра немертвые. Как ей удалось уползти так далеко от них во сне, для нее было загадкой. Она услышала звук, похожий на льющуюся воду, и подняла глаза.

В дюжине футов от нее стоял Райс. Спустив штаны ниже ягодиц, он отливал на груду старого ржавого металла, но выходила из него не моча, а кровь. Когда он закончил, он подтянул штаны и двинулся туда, где лежала она.

Сил встать у нее не было. Она даже была не в состоянии оторвать лицо от ледяного пола. Она видела только его бледные, белые ступни. Ногти на больших пальцах были толстыми и обломанными. Судя по виду, они могли воткнуться в тело не хуже ножей для резки мяса.

– Тебе меня не испугать, – удалось прохрипеть ей.

Лора думала, что ее горло обожжено – она все еще чувствовала запах дыма во рту. Но конечно, все это привиделось ей во сне.

– Когда-то ты был человеком. Ты был печальным маленьким человечком, который сидел дома и дрочил, разглядывая журналы с рекламой лифчиков…

Он оторвал одну из ног от пола и двинулся прочь, но потом вернулся и пнул ее в живот. Она не была к этому готова. Она почувствовала, что ее внутренности будто разжижаются, пытаясь одновременно и выплеснуться из горла, и выйти через прямую кишку. Она сжалась и каким-то образом удержала их.

– У тебя ничего не было и нет. Ты никто, – выкрикнула она. – А теперь ты стал еще ничтожнее. Ты противен природе. Ты таешь от солнечного света, ты…

Он занес ногу для нового удара. Лора вскрикнула, и он остановился, нога замерла на цементном полу, готовая ударить ее, если она скажет то, что придется ему не по вкусу. Она с радостью сказала бы что-нибудь, но понятия не имела, как найти правильные слова.

– Который час? – спросила она, пытаясь протянуть время.

Он снова пнул ее ногой. Это было все равно что попасть под машину, едущую на полном ходу. Она почувствовала, как ребра треснули у нее в груди. Боль хлынула наверх, в мозг, и внезапно она..

…открыла глаза и увидела черный дым, тянущийся к потолку. Она посмотрела вниз и опять увидела красное свечение расплавленного металла. Она снова оказалась во сне.

В те несколько минут, пока она не спала, ее альтер-эго из сна трудилось вовсю. Не обращая внимания на жгучую боль в руках, Кэкстон взобралась наверх по толстой цепи и повисла в десяти футах над поверхностью раскаленного металла. Обхватив цепь ногами и руками, она на минуту осталась там, где была, в безопасности, не зная, что делать дальше. На полу не было ни одного свободного пятачка – жидкая сталь разлилась по всему заводу до самых литейных форм и инструментов, лишь край ковша еще оставался над поверхностью горящего, курящегося металла. Форма, на которой она стояла до того, превратилась в черное пятно посреди оранжево-красного кипящего моря внизу. Пламенеющее озеро все еще поднималось вверх – Лора видела, как оно взбирается по окнам, толстая линза тускло мерцающей лавы расползалась по кирпичным стенам, а из ковша вытекало все больше расплавленного железа.

Делать было нечего, только лезть наверх. Лора попыталась проснуться. Она попробовала ущипнуть себя за бок что есть сил. Боль отозвалась у нее в животе, но больше ничего не произошло. Она стащила одну перчатку и бросила ее в поднимающееся море металла. Она с шипением ударилась о поверхность, занялась огнем и исчезла навсегда. Тогда Лора вонзила зубы в чувствительную перемычку между большим и указательным пальцами и сильно укусила ее. Потом еще сильнее. Так сильно, что пошла кровь.

Боль не разбудила ее. В отчаянии Лора закрыла глаза и представила, что всего этого не существует, она попыталась найти путь в мир бодрствующих только силой своей воли. И опять ничего не удалось.

Она подумала о холодном заводе, в реальности давно не работающем, где немертвые только и ждали, чтобы поиздеваться, а Райс продолжал жестоко измываться над ней. И удивилась: неужели она и в самом деле хочет туда вернуться? Неужели там было лучше, чем на горящем заводе из ее сна?

Отчаявшаяся, одинокая, едва способная видеть и дышать из-за дыма, она сжала горячую цепь и разрыдалась. Она больше этого не вынесет. Мир снов превратился в огненный ад. Реальность несла ей боль и пытки. Но был и третий путь, она знала.

Нужно было просто выпустить цепь из рук.

Она попыталась оттолкнуть эту мысль, не обращать на нее внимания, но та настойчиво возвращалась. Просто выпустить. Выпустить и падать, падать в бесконечность.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю