Текст книги "Тринадцать пуль"

Автор книги: Дэвид Веллингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

24

Утром Лора немного поиграла с собаками. На улице было холодно, но вольеры отапливались хорошо, поэтому она задержалась у них, позволив собакам прыгать вокруг, щелкая зубами у лица и волос, в манере, в какой борзые выражают свою привязанность. Они были прекрасны, а текучие линии их тел – совершенны. Уилбур, у которого было только три лапы, но поистине прекрасный палево-голубой окрас, все крутился и крутился у ее колен, словно пытался завязаться узлом, прежде чем шлепнуться ей на скрещенные ноги. Лора почесала у него за ушами и назвала хорошим мальчиком. Лола, итальянская борзая, которой уже подобрали хороший дом севернее Нью-Йорка, все прижималась носом к двери, но стоило только Лоре открыть дверь, как собака отскакивала назад, прочь от клубов морозного воздуха, щелкая зубами, и с лаем вставала на задние лапы, борясь с ветром.

Когда Диана нашла ее тут, погруженную в игры с борзыми, Кэкстон уже практически пришла в себя. Диана только усмехнулась, будто застала ее с рукой, засунутой в банку с печеньем Она протянула Кэкстон ее КПК и исчезла, не сказав ни слова.

Пришел новый е-мейл от Cy_C@lcsd.paus, то есть, сообразила она, от Клары. Лора открыла его дрожащими руками: что, если Диана уже его видела? Что, если Клара позвонила бы, а не прислала письмо и Диана ответила? Но это лишь приступ паранойи. Потому что, во-первых, она не сделала ничего предосудительного. Во-вторых, она остановила Клару прежде, чем что-то по-настоящему произошло. В третьих, в Кларином письме не было ничего компрометирующего. Это было одно из самых деловых посланий, которые ей доводилось читать, и в нем не было ничего, кроме отчета из ведомства шерифа о Битумен Холлоу. Не было даже сердечного приветствия.

По правде говоря, Лора почувствовала легкое разочарование. Заигрывание Клары было для нее проблемой, но все же… это было так приятно. Лора выкинула из головы мысли о ней и принялась изучать рапорт. Он был сух и беспристрастен, и она попыталась сохранить это ощущение, отказываясь вникать в страхи всех тех, кто погиб прошлой ночью в сонной деревеньке. Большая часть рапорта основывалась на показаниях очевидца – помощника управляющего из лавки христианской литературы, того самого, который ударил ее большущим распятием. Как только он успокоился, он продемонстрировал отличную наблюдательность. Он видел, как вампиры вышли на главную улицу городка, оба были одеты в черные плащи с воротниками, поднятыми так, чтобы прикрыть их рты. Если они пытались сойти за людей, то не стоило и беспокоиться. В Битумен Холлоу, где все знали друг друга в лицо, они выделялись, как два бугра на ровном месте. Первой, обреченной ими на смерть, стала девочка-подросток Хелена Сандерс. Один вампир поднял ее с земли, а второй оторвал рукав ее куртки и вонзил зубы в руку, как сказал выживший, «словно в кукурузный початок». С этого момента дело приняло омерзительный оборот.

Не было ни единой попытки защитить городок. Никто даже не стал отбиваться, несмотря на то что под прилавком кофейного магазина нашли заряженную охотничью винтовку, а у женщины (жертва номер четыре), которая заведовала почтовым отделением, в машине был найден пистолет и лицензия на его ношение. Полиция добралась до городка, когда было уже слишком поздно. Этому Кэкстон не удивлялась. В таком маленьком городке не было собственного полицейского управления, вместо этого жители полагались на местного шерифа.

Большую часть рапорта Лора пропустила. Общее число жертв составляло четырнадцать человек, и ей совершенно необязательно было знать, как они погибли.

Четырнадцать. Два вампира, атаковавшие Битумен Холлоу, были полны сил. Их потребность в крови могла быть легко удовлетворена – им нужно было максимум по одной жертве на каждого. Но они вырезали деревню целиком. Лора вспомнила Питера Лэрса, который намеренно переедал, чтобы набить себя кровью и потом накормить своих стариков, включая Жюстину Малверн. Новые нападавшие (рапорт именовал их «исполнитель один» и «исполнитель два», так в полиции называли тех, кто совершал действия против жертвы) наверняка обжирались для того, чтобы накормить Малверн. Но для того, чтобы восстановить ее, требовалось четыре вампира. Во всяком случае, она благополучно лежала за каменными стенами госпиталя «Арабелла».

Насколько Лоре было известно.

Холодок пробежал у нее по спине при мысли о том, что вампиры могли напасть на пустынный санаторий, и уже сейчас Малверн могла оказаться на свободе, хотя Аркли, наверное, перезвонил бы ей и рассказал об этом.

Если только они не атаковали и не убили Аркли.

Лора быстро накормила и напоила собак и вернулась в дом. Ей не хотелось в припадке паранойи хвататься за оружие, но она знала, что именно так и следует поступить. Сведений о государственной лечебнице на Домне «Арабелла» в телефонном справочнике не было, и она даже не упоминалась в базе данных полиции штата, к которой Лора имела доступ через Интернет. Пока Кэкстон переодевалась, она позвонила в Бюро тюрем, чтобы получить телефон, но там сказали, что подобный запрос должен проходить по официальным каналам. Человек на том конце провода даже не подтвердил, что такое место вообще существует.

– Послушайте, есть риск для жизни людей. Я знаю все про это место. Я была там. Это больница всего для одного пациента, Жюстины Малверн, она вампир.

– Успокойтесь, барышня, – ответил служащий. – Мы не занимаемся больницами, наше дело тюрьмы.

Лора еле сдержалась, чтобы не наорать на него. Он сказал, что передаст ее сообщение. Повесив трубку, Кэкстон ворвалась в спальню.

– Ди-и-и!.. – закричала она. – Ди! Мне нужна твоя машина.

Диана была в гостиной, она лежала на диване и смотрела телевизор. Рука, в которой она держала пульт управления, спустилась на пол и наполовину зарылась в пушистый ковер.

– Ты мне снилась прошлой ночью, – сказала она.

Кэкстон с шумом вошла.

– Ты была привязана к столбу, и римские солдаты хлестали твою обнаженную спину. Кровь струилась по твоим бедрам длинными красными потеками, похожими на шоколадный сироп. Не думаю, что сегодня тебе следовало бы ехать куда-то.

Кэкстон сжала кулак и сунула в карман. У нее не было времени на споры.

– Мне очень, очень нужна твоя машина.

– Зачем? Может, у меня сегодня будут дела.

– Серьезно? – засомневалась Лора.

Обычно Диана ездила за покупками в другой день. Большую часть недели ее машина стояла без дела на парковке.

– Слушай, это жуть как важно. Правда, иначе бы я не попросила.

Диана пожала плечами и уставилась в телевизор.

– Ну хорошо, если тебе угодно держать меня пленницей в моем же собственном доме.

Кэкстон задержала дыхание, раздумывая. Потом выдохнула медленно, снова вдохнула. Ключи Дианы висели на крюке в кухне, сразу возле кладовки, где Кэкстон хранила пистолет. Она взяла и то и другое. Воздух на улице разве что не хрустел. Она запахнула куртку на груди и прыгнула в маленькую красную «мазду» Дианы. Лора сняла шляпу и хотела положить ее на пассажирское сиденье, но там, на вечно заляпанной обивке, были разбросаны остатки ланча из «Макдоналдса», в том числе и половина гамбургера.

Узкое заднее сиденье было полно банок с краской и нераспакованных упаковок с кистями и валиками, несмотря на то что Диана ничего не рисовала уже полгода. Она посвятила себя безымянному проекту в мастерской.

Кэкстон пристроила шляпу на открытой банке с краской, которая засохла до консистенции твердого пластика, и стала надеяться на лучшее. Выезжая задом со стоянки, она подправила зеркала и через несколько минут уже направлялась к Домне «Арабелла». По дороге она погоняла радио по каналам в поисках выпуска новостей. В Ираке был очередной взрыв самодельного взрывного устройства, какой-то скандал в гольф-клубе – Кэкстон спортом не интересовалась и никогда не понимала, о чем там они говорят. Новостей о нападениях вампиров на заброшенные туберкулезные лечебницы не было, как не было и траурных горнов, возвещавших о федерале, погибшем при исполнении, однако отсутствие новостей вовсе не подбодрило Лору.

К тому времени, как она доехала, уже перевалило за полдень. Накрапывавший дождь кончился. Солнце подмигивало с мокрой листвы, усеявшей шоссе, а узкая дорога, которая вела к лечебнице, превратилась в месиво. Маленькая «мазда» едва не застряла, но у Кэкстон за плечами были годы практики вытаскивания машин из дорожных ям. Она остановилась на лужайке под безликой статуей Здоровья, или Гигиены, или кем она там была, и ощутила небольшое, совсем небольшое облегчение оттого, что ее собственная патрульная машина была припаркована на том же самом клочке травы. Прошлой ночью Аркли приехал на Домну «Арабелла». После того как он заявил, что хочет ехать один, он, должно быть, отправился к Малверн.

Тут ей стало ясно, что он, взглянув одним глазом на Битумен Холлоу, понял, что вампиры наелись до отвала и той же ночью предпримут атаку. Но почему же он уехал один, оставив ее?

Конечно же, потому, что он ей не доверяет. Ибо она повела себя как тряпка, когда получила удар лопатой. Ибо не могла смотреть, как он будет пытать немертвого. Аркли решил, что она будет ему помехой.

Офицер службы исполнения наказаний, сидевший в приемной, узнал ее, но все равно заставил зарегистрироваться. Увидев его, Лора поняла, что ее наихудшие опасения не сбылись: Малверн все еще была под замком.

– Что тут произошло прошлой ночью? – спросила она, кладя ручку на листок регистрации.

– Произошло кое-что чрезвычайное, – ответил он, выпучив глаза.

– Кое-что? Что конкретно?

Он пожал плечами.

– Я в дневную смену работаю. Чтобы тут – и ночью? Ни за какие коврижки!

Лора хотела задать ему еще кучу вопросов, но решила, что тут должны быть осведомители и получше. Она попробовала найти палату Малверн по памяти, но заблудилась, и ей пришлось вернуться. В конце концов она пошла обратно по своим следам, свернула налево, а не направо и увидела пластиковый занавес, который закрывал палату. Большая часть огромного санатория была погружена в темноту. Если бы она не побывала здесь раньше, она могла бы проплутать и несколько часов.

Лора прошла через пластиковую загородку, и там, конечно же, был Аркли, терпеливо сидевший в кресле. Он выглядел вполне прилично, хотя, кажется, с тех пор как они виделись в последний раз, не принимал душ.

Малверн нигде не было видно, но крышка ее гроба была закрыта. Кэкстон направилась прямиком к Аркли.

– Ну, как вы, нормально?

– Разумеется, патрульный. У меня был прелестный разговор со старой приятельницей.

Он постучал по крышке гроба. Ответа не последовало, но Кэкстон решила, что Малверн благополучно лежит там.

– Почему бы вам не присесть?

Кэкстон кивнула. Она огляделась, но Хазлитта не увидела. Наверное, он спал весь день.

– Я подумала… Я знаю, это звучит безумно, но мне пришла в голову вот какая идея. Прошлой ночью вампиры, вырезавшие весь Битумен Холлоу, до отвала напились крови. Я решила, что они нападут на это место, ведь они собирали кровь для нее. Но кажется, выводы у меня получились дурацкие.

– Ничего подобного, – ответил Аркли. – Они действовали именно так, как ты подумала По крайней мере, пытались.

25

Прошлой ночью, пока Лора целовалась в баре с хорошенькой девчонкой, Аркли дрался как лев. Рассказал он об этом совершенно спокойно, без упреков. И ни разу не пожалел, что ее тут не было.

Аркли только разок глянул на трупы в Битумен Холлоу, чтобы понять: беда не за горами. Он знал, сколько человек растерзано и сколько вампиров ответственно за это. Мысленно произвел расчет. Вспомнив, как Лэрс кормил своих предков, Аркли аж передернулся от отвращения; он понял, что вампиры дожидаются подходящего момента. Двое не могли удержать количество крови, необходимое для ее полного восстановления, но они, по крайней мере, могли дать ей возможность передвигаться своим ходом. Они придут сюда той же ночью – в этом Аркли был уверен. Поэтому он взял патрульную машину и немедленно двинулся к Домне «Арабелла».

– Без меня, – сказала она с обидой.

– Дашь мне закончить рассказ или спорить будем? – поинтересовался он.

Он прибыл в лечебницу к девяти. Предупредил офицеров о том, что должно произойти, а потом отправился в палату Малверн. Он нашел ее еще больше разложившейся по сравнению с тем, что было в последний раз, когда он запретил подкреплять ее кровью. Сидеть она не могла и теперь полулежала в своем гробу. Большая часть кожи слезла с ее черепа, а единственный глаз был сухим и воспаленным. Одна рука лежала у нее на груди, другая безжизненно свисала из гроба, а пальцы с отросшими когтями лежали на клавиатуре ноутбука. Аркли решил, что она просто отбросила ее туда в припадке отчаяния, но указательный палец задрожал и ударил по клавише «Ь», а потом сник, словно это легчайшее усилие полностью вымотало ее.

Появился Хазлитт, судя по поведению чем-то сильно огорченный. Он объяснил, что Малверн набирала в среднем по четыре знака в минуту. Доктор дал Аркли прочитать то, что она уже успела напечатать.

Лишь капля одна твое есть исцеление

Капля капля одна лишь

– Аркли, вы ее убиваете, – сказал федералу доктор. – Я был бы не против, если бы она умерла. Я был бы не против, если бы она жила хоть вечность. Но такая жизнь хуже смерти.

– Если ей так хочется выжить, значит, ей придется беречь силы, – сказал Аркли. – Может, вам лучше убрать от нее этот компьютер.

Вид у Хазлитта был такой, словно его ударили.

– Это ее единственная связь с внешним миром, – продолжал настаивать он.

Аркли, пожав плечами, пропустил этот аргумент мимо ушей. Он отослал доктора домой в десять вечера, хотя Хазлитт дал понять, что хотел бы остаться со своей пациенткой. Аркли заверил его, что будет оберегать ее всю ночь.

Оставшись в ней наедине, в сопровождении редких постукиваний старческим ногтем по клавиатуре, Аркли вытащил свой пистолет и положил его на кардио-монитор, вне досягаемости Малверн. Впрочем, шанса воспользоваться им ему не представилось.

Вампиры, двое оставшихся из рода Малверн, окружили его в два часа ночи. Их щеки горели румянцем, а тела излучали ощутимое тепло. Они появились бесшумно, один – через главный вход в палату, другой – из синей тени комнаты. Аркли не видел, как они вошли, но ожидал их.

Один из вампиров попытался загипнотизировать особого представителя. Другой двинулся через комнату быстро, как молния, вытянув руки, чтобы вцепиться Аркли в плечи, с широко разинутым ртом, приготовившись откусить голову. Но оба замерли на середине атаки, увидев, что Аркли держал в руке.

Прежде чем они появились, он предпринял некоторые предосторожности, воспользовавшись хирургическими инструментами, которые были в палате.

Пилой для кости и парой кусачек он удалил часть грудной клетки Малверн. Молодой, сильный вампир практически моментально исправил бы повреждение, но Малверн умирала от нехватки крови и была слишком стара, чтобы вообще почувствовать, что он делает. Примитивная хирургия обнажила сердце Малверн, холодный сгусток черных мускулов, который лег в руку, как кусок угля.

Когда двое вампиров появились перед ним, он слегка сжал сердце. От легчайшего прикосновения оно начало крошиться. И, несмотря на всю ее слабость, Малверн нашла в себе силы откинуть голову, разинув зубастый рот в беззвучном крике.

Вампиры застыли на месте. Они переглянулись, словно молча совещаясь о том, что делать дальше.

– Предлагаю вам несколько вариантов, – сказал им Аркли.

Он так и не взглянул в глаза ни одному из них, хоть и был убежден в том, что способен противиться их воле, но не захотел искушать судьбу.

– Вы можете убить меня. Любой из вас может сделать это в секунду. К несчастью, последняя судорога в моей жизни пройдет по моей руке, и я сотру это сердце в порошок. Можете стоять тут всю ночь и ждать, когда у меня устанет рука, но у вас осталось только четыре часа до того, как взойдет солнце. Далеко ли остались ваши гробы?

Они не ответили. Они стояли там, красные глаза следили за ним и ждали третьего варианта.

– Можете уйти прямо сейчас, – сказал он, пытаясь придать голосу рассудительности. – В этом случае все останутся целы.

– Почему мы должны тебе верить? – спросил один из них.

Его голос был груб и сочен от крови, переполнявшей его горло.

– Ты убил нашего брата, – сказал другой, вонзая слова в воздух. – Ты можешь убить ее, стоит только нам уйти отсюда.

– Если я убью ее, мне придется предстать перед судом как убийце. Впрочем, мне это совершенно безразлично, – пояснил он, собираясь пожать плечами, но от этого жеста его рука пошевелилась бы и выдернула сердце Малверн у нее из груди. И в тот момент, когда это произошло бы, вампирам не было бы смысла оставлять его в живых. – Но если я умру сегодня, то и ее заберу с собой.

Вампиры растворились, не сказав ни слова, исчезнув так же быстро, как и появились.

Убедившись, что их больше нет, Аркли обошел охранников в лечебнице. Они сделали, как он приказал им. У вампиров не было нужды в крови – они и так были переполнены ею, – и, когда офицеры охраны не оказали им сопротивления, те просто прошли мимо. Во всей лечебнице ни у кого и волосок с головы не упал.

Когда Аркли вернулся в палату Малверн, он обнаружил, что она напечатала на своем компьютере новую строчку:

Мальчики мои мальчики хватайте его

К счастью для Аркли, ее потомки не получили этот приказ, и теперь было уже слишком поздно.

– У вас, – протянула Лора, после того как он закончил рассказ, – ни капли крови во всем теле нет. Только ледяная вода.

– Я рад, что ты так думаешь. Пока они тут стояли, я был уверен, что мне придется сжать кулак.

Он улыбнулся, но не этой своей снисходительной улыбочкой и не той, которую посылал подружке своего напарника. А нормальной, человеческой улыбкой. На его лице она казалась неуместной, но все же не такой уж отталкивающей.

– В конце концов взошло солнце. Она втянула руку, и я закрыл крышку гроба. Вот такие дела.

– Не надо было вам меня оставлять. Мы могли бы сразиться с ними вместе, – упорствовала Кэкстон.

– Не могли бы. В них было столько крови, что и базука не оставила бы на них и царапины. В этом как раз причина того, почему они едят перед боем. И обратная сторона этого есть тоже. Они несли эту кровь ей, чтобы исторгнуть все на Малверн, облить ее с ног до головы, точно так, как делал Лэрс той ночью на лодке. Теперь им придется употребить ее самим. Это сделает их сильными, но и ослабит тоже. Сегодня вечером, а может, и завтрашней ночью еда им не понадобится.

– Значит, вы не стали звать меня, потому что решили, будто я помешаю вам. Вы решили, что я разрушу ваш план.

– Я решил, – сказал он ей, – что ты ранена. Может, закончим на этом? Я не спал всю ночь.

Кэкстон вскипела, но спорить с ним сейчас передумала.

– Прекрасно. Вы со мной расстаетесь, это просто прекрасно. Я возвращаюсь домой, к своим собакам.

Аркли только головой покачал.

– Нет, специфику обязанностей мы тебе поменяем, но ты все еще в команде. Будешь координировать работу детективов, разыщешь мне некоторые имена, места проживания мальчиков милой Малверн. Тебе всегда найдется чем заняться.

– Ну, спасибо, удружили.

– Не вредничай. Мало у кого есть способности, чтобы охотиться на вампиров, патрульный. У тебя есть для этого все. И если раньше получалось неважно, это еще не повод невзлюбить себя. Эй, – он посмотрел на гроб, потом снова на Лору и приподнял брови, – хочешь взглянуть?

26

– Нет, – ответила она, но уверенности в этом не было.

Она даже не была уверена в том, отказывается ли она. Хотела ли она остаться в этом деле? Хотелось ли ей узнать еще что-то новое о вампирах? Каким гадким и отвратительным мог быть мир на самом деле?

– Это все равно что наблюдать за гусеницей, превращающейся в бабочку. Мерзко, но увлекательно, если только желудок крепкий.

Лора уже была готова сказать «нет». Она собиралась сказать «нет» и отвернуться.

– Так у нее начинается каждое утро, она трансформируется, словно личинка в куколке. Ее телу приходится меняться, чтобы восстановить ущерб, который она получила накануне.

Он поднял крышку.

– Вот что значит бессмертие.

Нет. Просто нужно сказать «нет», и он опустит крышку. Она с этим делом, с вампирами, покончила. Он хочет, чтобы она занималась бумажной работой, вот и отлично.

Но Лора шагнула к гробу. Аркли откинул крышку, и она заглянула внутрь.

Кости Малверн лежали вразброс на обивке гроба. Огромная нижняя челюсть отвалилась от верхней части черепа. Сердце, выглядевшее как сгнившая слива, лежало в грудной клетке, отдельно от всего остального. Оставшиеся ткани превратились в слизистую кашицу, заляпавшую шелковую обивку гроба, покрывая тазовые кости и часть позвоночника. Месиво это лужицами скопилось в углах гроба и заполняло одну из глазниц. Лоскуты того, что казалось обуглившейся кожей, плавали в жиже, а посреди всей этой мерзости сгрудились какие-то мелкие загнутые частички, похожие на обрезки ногтей. Запах был очень, очень силен, он практически валил с ног. Лора наклонилась немного вперед и присмотрелась к «ногтям». И тут ей удалось разглядеть маленькие крючочки и кольца, дробившие крошечные тельца.

– Личинки, – ахнула она.

Ее лицо находилось в нескольких дюймах от скопления личинок. Она отдернула голову, еле сдержав крик. Теперь, увидев их такими, какие они были, сложно было притвориться, будто это что-то другое. По коже побежали мурашки, ее так и отталкивало от гроба. Губы исказились в гримасе ужаса.

– Одно из величайших чудес эволюции, – сказал ей Аркли с видом абсолютно серьезным. – Если, конечно, ты сможешь выйти за пределы собственных предрассудков. Они поедают мертвое, оставляя без внимания живое. Их ротовые отверстия созданы так, чтобы они могли выживать на пище только определенной вязкости. Они так подчинены совместной работе по поеданию отмерших тканей, что можно сказать, будто у них общая пищеварительная система. Разве это не изумительно?

– Господи Иисусе, Аркли, – ответила она, борясь с подкатившей тошнотой, – вы своего добились. Прикройте ее, пожалуйста.

– Но ты еще столько всего не видела. Хочешь посмотреть, как она вернется к жизни до заката? Хочешь посмотреть, как восстановятся ее ткани, округлится глаз, забьется сердце?

– Просто закройте. – Она обхватила живот, но от этого стало только хуже.

Лора попыталась дышать ровнее.

– Ну и запах.

– Какой-то не такой, верно? Естественные объекты так не пахнут.

Лора услышала, как хлопнула за спиной крышка гроба. Стало немного легче.

– Личинкам-то все равно, но вот собаки как почуют его, так начинают выть, а коровы перестают давать молоко, если она пройдет мимо них. Иногда и люди его замечают. Что-то кажется в ней не так, что-то неправильно. Но конечно же, к тому времени, как они сообразят, в чем дело, она уже успеет вскрыть одну из артерий на руке и высосать всю кровь из тела.

– Вам это нравится, так ведь? – потребовала она ответа. – Вам же просто в кайф заставить девчонку почувствовать себя на ее месте.

Кэкстон отступила в дальний угол комнаты, как можно дальше от гроба.

– Вы себя от этого крутым чувствуете.

Тут он издал долгий, почти нескончаемый вздох. Лора обернулась. Радости на его лице не было. И, насколько она могла видеть, не было в нем и желания причинить ей боль. Просто усталость.

– Вы воспитывали меня, чтобы я стала вашей заменой, той, кто бы боролся с вампирами после того, как вас не станет.

Он покачал головой.

– Нет, патрульный, нет. Я никогда не рассматривал тебя в качестве кандидата на свое место. Я не стану дурить тебе голову. Я поступаю с тобой так потому, что ты была честной со мной.

Она кивнула через силу. В этом споре ей никак не выиграть. Это было все равно что спорить с отцом. Он тоже был хороший мужик, только правило гласило: в его доме прав всегда он. И когда она стала взрослеть, помнить об этом становилось все труднее.

Господи, подумала Лора, почему она в последнее время так часто вспоминает о своем отце? С тех пор как вампир, теперь уже мертвый вампир, загипнотизировал ее, она стала часто думать о нем. А Весте Полдер она рассказала о своей матери. Чтобы рассказать Диане о родителях, потребовались месяцы. Аркли же удалось вытянуть это из нее в рекордные сроки.

Хватит. Это уже чересчур. Она думала так, когда видела, как погиб первый вампир. Но теперь это и в самом деле было так.

– У меня тоже есть кое-что, что вам стоит увидеть, – сказала она, и Аркли выжидающе посмотрел на нее.

Этот спор его нисколько не волновал, ибо он знал: это расследование его и он прав.

«Ну что же, хорошо», – подумала Лора, зная, что вспылит позднее, когда его не будет рядом. Она вытащила КПК и нашла письмо Клары. Открыла две картинки, присланные вложениями, и разместила их одну возле другой.

– Вот что рассказал нам очевидец из Битумен Холлоу, – сказала она.

Аркли нагнулся ближе, чтобы рассмотреть две картинки на маленьком экране. Лора уже изучила их раньше и знала, что он увидит. Картинки были смонтированы в программе виртуального фоторобота, которая позволяла управлению шерифа создать цветные комбинированные портреты исполнителей № 1 и № 2. Как и все подобные портреты, они были неточные и выглядели квадратными и странными, скорее похожими на монстров Франкенштейна, чем на вампиров. Цвет лица и вовсе был неправильным, потому что в наборе идентификатора не было цвета для мертвенной бледности, как не было и красных глаз (какой-то темно-карий – это было лучшее, что он смог дать), и уж конечно, ничего похожего на абрис челюсти вампира и его зубов.

И все же портреты сразу задели Аркли.

– Да. Это они, – сказал он, поднимая взгляд. – Это хорошо. Это нам пригодится.

Кэкстон кивнула.

– Я тоже так думаю. Да, слушайте, еще у нас есть особая примета одного из них.

Художник-криминалист зарисовал длинные треугольные уши исполнителя № 2. Очевидец настаивал, что у исполнителя № 1 были нормальные человеческие уши, только сверху они были другого, почти черного цвета.

– У него другие уши.

– Потому что он обрезает их ежедневно, – согласился Аркли.

– Он – что?

Федерал взял КПК и поднес его к самым глазам.

– Уши – это постоянная угроза разоблачения. Некоторые вампиры, молодые, стараются прятать их, пытаясь выглядеть как можно более похожими на людей. Лэрс делал это, чтобы камуфлироваться. О других я читал, что они делают так из отвращения к себе. Они снова хотят выглядеть как люди. Они будут носить парики и контактные линзы и даже класть румяна на щеки и носы, чтобы выглядеть более похожими на нас.

– Но чтобы каждый день… этот парень отрывает себе уши каждый божий день?

Аркли пожал плечами.

– Каждую ночь. К закату, когда он просыпается, они у него отрастают снова.

Это заставило Кэкстон вспомнить о личинках в гробу.

– Наверное, некоторые из них ненавидят себя. Ненавидят себя и то, что они делают.

– Кто знает. В кино нам внушают, якобы они живут глубокой и насыщенной внутренней жизнью, вот только я не верю. Думаю, сидят они всю ночь напролет и думают о крови. О том, какая она вкусная и как им плохо, когда ее нет. И как достать новую так, чтобы тебя не обнаружили и не порешили. И о том, долго ли еще им будет не наплевать, обнаружат их или нет.

Кэкстон внезапно почувствовала холод. Обхватила себя руками.

– Как торчки, – сказала она.

В колледже она была знакома с несколькими девчонками, которые употребляли героин. До того, как они сели на наркотики, это были личности с мыслями и чувствами. Но когда они изменились, их личности полностью подчинились их потребностям.

– Как торчки, которые никак не могут завязать.

– Между ними есть разница. Торчки в конце концов умирают.