Текст книги "Чужое лицо"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

– Извините. Не подумайте, пожалуйста, что мне скучно вас слушать. Продолжайте ваш рассказ и допивайте пиво.

Холли откинула назад еще одну прядь рыжих волос, кинула на него раздраженный взгляд и продолжала.

– Оперативная тактическая группа 160 – ото секретное армейское подразделение, предоставлявшее авиацию "Дельте", а также войскам особого назначения и "рейнджерам". У нее были большие грузовые вертолеты "Чинук", различные универсальные вертолеты. Что касается "Морских брызг", то это было абсолютно нигде не фигурировавшее, абсолютно засекреченное армейское авиационное подразделение, которое покупало самолеты через гражданских посредников, негласно их переоборудовало по последнему слову спецтехники (глушители моторов, инфракрасные радары, ракетные пусковые установки и тому подобное) и использовало в секретных операциях небольшого масштаба. Посредников, через которых группа "Морские брызги" заключала сделки, поставляло ей ЦРУ, а часть выполняемой работы делалась еще для одной гражданской организации, Управления по борьбе с наркотиками. Думаю, что именно здесь и начались неприятности. Гражданские и военные работают в тесном сотрудничестве, но скрывают этот факт и от Пентагона, и от конгресса.

Бьюкенен еще раз приложился к своей второй бутылке пива и посмотрел на часы.

– Уже почти полночь. Если вы к чему-то клоните, то предлагаю вам переходить прямо к этому – пока я не заснул.

– Мне не кажется, что риск здесь так уж велик. Я даже думаю, что все это интересует вас гораздо больше, чем вы хотите показать.

– Меня интересуете вы. Правда, я предпочитаю, чтобы мои партнерши были не столь разговорчивы.

– Слушайте внимательно, – оборвала его Холли. – Следующей проблемой для Отдела особых операций было получение разведданных. Когда в семьдесят девятом году иранский шах лишился власти, ЦРУ потеряло там почти все свои позиции. Во время кризисной ситуации с заложниками оно оказалось не в состоянии дать достаточно надежную информацию о том, где содержались заложники и как охранялись. Ясно, что группе "Дельта" нужна была подробная информация о тех ситуациях, с которыми ей пришлось бы столкнуться. Поэтому была сформирована ГРП. Группа разведывательной поддержки.

Бьюкенен опять ощутил, как у него судорожно сократились мышцы. Проклятье, подумал он. Откуда эта чертова баба берет свою информацию?

– Это было еще одно секретное военное подразделение, – продолжала Холли. В ее задачи входило засылать военнослужащих под видом гражданских лиц на территорию иностранных государств в случае возникновения там чрезвычайных ситуаций – например, действия террористов в аэропорту. Там они вели разведку возможных объектов для "Дельты", но не только поставляли ей разведданные, а в случае необходимости могли оказать и тактическую поддержку. Это было уже нечто новенькое. Оперативное военное подразделение, работающее под гражданским прикрытием и поставляющее информацию такого сорта, какую обычно поставляет ЦРУ. Десантники, которые одновременно и разведчики. ГРП была настолько нетрадиционной и сверхсекретной, что о ней знали лишь считанные единицы в верхнем эшелоне Пентагона. Теоретически ее вообще не существовало.

Бьюкенен открыл свою третью бутылку пива. Он собирался скоро закрыть глаза и притвориться, будто алкоголь усыпил его.

– Слушайте внимательно, – напомнила Холли.

– Я слушаю, слушаю.

– Эта часть вам понравится. Отдел особых операций обнаружил, что стоит перед проблемой. Как сохранить в тайне все эти секретные подразделения, в том числе и от Пентагона, который никогда не одобрял нетрадиционных действий? Ответ: надо создать опять-таки секретное подразделение безопасности. Его название – "Желтый плод". И вновь военный персонал использует гражданское прикрытие. Эти люди одеваются в штатское. Делают вид, что занимаются гражданским бизнесом. На самом же деле они обеспечивают безопасность "Морских брызг", ГРП и еще нескольких секретных военных подразделений. Задача "Желтого плода": сделать так, чтобы тайное оставалось тайным.

Холли внимательно смотрела на него, ожидая реакции. Бьюкенен поставил бутылку на столик и придал своему лицу самое рассудительное выражение, на которое был способен.

– Захватывающе.

– Это все, что вы можете сказать?

– Ну, по всей видимости, эта операция была успешной, – предположил Бьюкенен, – если принять, что все рассказанное вами – не фантазия. А думаю я так потому, что в жизни не слышал ни о "Желтом плоде", ни о Группе разведывательной поддержки, ни об Оперативной тактической группе 160.

– Знаете, мне впервые кажется, что вы, может быть, говорите правду.

– Вы полагаете, что я мог бы и солгать?

– В данном случае, может быть, и нет. Эти подразделения были разгорожены и перегорожены. Часто члены одной группы не знали о существовании других. Что касается ГРП, то она была разгорожена даже внутри самой себя. Ее члены не знали, кто их коллеги. К тому же "Морские брызги" и "Желтый плод" были в конечном счете раскрыты и распущены. Они больше не существуют. По крайней мере, под этими названиями. Я знаю, что позднее "Морские брызги" были временно воссозданы под кодовым названием "Квазаровый талант".

– Но если они не существуют...

– Некоторые из них, – сказала Холли. – Другие же все еще функционируют, как обычно. Но были созданы и новые группы, гораздо более секретные, в еще большей степени разгороженные, с еще большими претензиями. Например, "Виски с содовой".

8

– "Виски с содовой"? – У Бьюкенена по шее поползли мурашки.

– Таково кодовое название еще одной засекреченной военной группы, пояснила Холли. – Она сотрудничает с ЦРУ и Управлением по борьбе с наркобизнесом, добиваясь внедрения своих людей в сеть торговли наркотиками, существующую в Центральной и Южной Америке, чтобы взорвать ее изнутри. Но поскольку правительства стран этого региона не санкционировали присутствие на своей территории американских военнослужащих, переодетых в штатское, вооруженных и снабженных фальшивыми документами, то эта операция является абсолютно противозаконной.

– Либо у вас чертовски богатое воображение, либо источники вашей информации находятся, должно быть, в палате для душевнобольных, – сказал Бьюкенен. – Но, так ила иначе, меня это не касается. Мне ничего об этом неизвестно, так для чего же...

– Вы работали в ГРП, но полгода назад вас перевели в "Виски с содовой".

У Бьюкенена перехватило дыхание.

– Вы один из многочисленных военнослужащих Отдела особых операций, которым поручено выполнять секретные задания, которые одеты в штатское, но вооружены и снабжены фальшивыми документами и функционируют, по существу, как военное подразделение УБН и ЦРУ за границей.

Бьюкенен медленно выпрямился.

– Ладно, с меня хватит. Точка. То, что вы мне говорите... в чем меня обвиняете... это нелепо. Если вы начнете городить подобную чепуху где попало, то какой-нибудь идиот – кто-то из политиков, например, – может, чего доброго, действительно вам поверить. И тогда я окажусь в дерьме по самые брови. Мне придется отвечать на вопросы всю оставшуюся жизнь. Из-за дурацкой фантазии.

– Какая же здесь фантазия? – Из своей сумки Холли извлекла копию его портрета, сделанного канкунской полицией, а также несколько копий тех фотографий, которые Большой Боб Бейли показывал Бьюкенену в Форт-Лодердейле. Все это не кажется мне фантазией.

У Бьюкенена заболело в груди, пока он рассматривал свой сделанный в полиции портрет и фотографии, где он в сопровождении Бейли сходит с самолета во Франкфурте и где стоит перед зданием тюрьмы в Мериде вместе с Гэрсоном Вудфилдом из американского посольства. Некоторые из снимков не были ему знакомы. На них он был изображен в моторке на канале возле пирса 66 в Форт-Лодердейле, рядом с другой лодкой – когда разговаривал с Бейли. Этот последний снимок был сделан с берега (Бьюкенен вспомнил, что обернулся и увидел, как Холли опускает фотоаппарат), причем ракурс был выбран так, чтобы в кадр вошла и табличка с названием Форт-Лодердейла.

Ради всего святого, подумал Бьюкенен, ведь эти фотографии предполагалось уничтожить. Что произошло в Форт-Лодердейле после моего отъезда? Не сработала группа поддержки?

– Итак? – спросил он, силясь не выдать своего напряжения. – Что все это должно означать?

– Вы просто удивительный человек.

– Это почему?

– Сидите тут, не моргнув глазом, и... Вы будете все отрицать, несмотря на силу имеющихся против вас улик?

– Это никакие не улики. О чем вы говорите?

– Да будет вам. На этих снимках вы – и в то же время это три разных человека.

– На этих снимках я вижу трех немного похожих на меня людей, и, чем бы они ни занимались, в них определенно нет ничего общего ни с какими секретными агентами и прочей ерундой.

– Джим Кроуфорд. Эд Поттер. Виктор Грант.

– Хьюи, Дьюи и Луи. Кэрли, Лэрри и Мо. Я не понимаю, о чем идет речь. Кстати, о вопросах – которые вы очень горазды задавать, но на которые явно не любите отвечать, – я повторяю свои вопросы к вам. Откуда вы знаете мое имя? Откуда вы знаете, что я военный? Откуда вы, черт побери, узнали, что я еду этим поездом?

Холли покачала головой.

– Из конфиденциального источника.

– А все то, что вы тут нагородили обо мне, это не конфиденциальная информация? Послушайте, есть очень хороший способ удостовериться, что вы ошибаетесь в отношении меня. И очень простой. Проще пареной репы. Вы знаете, что моя фамилия Бьюкенен. В доказательство того, что мне нечего скрывать, я даже предъявил вам свои водительские права. Вам известно и место моей службы Форт-Брэгг. Вот и справьтесь там обо мне. Вы узнаете лишь то, что я капитан и что моя специальность – полевая подготовка. И это все. Больше ничего. Ничего темного и таинственного. Никакой этой чепухи с плащами и кинжалами.

– Я уже справлялась. И вы правы в одном. Я узнала только то, что вы мне сейчас сказали. Там о вас много всяких бумаг. Но вы так много разъезжаете по этим мифическим курсам подготовки, что я не нашла ни одного человека, который бы когда-нибудь действительно с вами встречался.

– Вы не у тех спрашивали.

– А у кого же, скажите на милость, можно спросить? Хотя вряд ли это что-то даст. Полагаю, что любой, кого вы мне порекомендуете для расспросов, определенно окажется участником заговора.

– Леди, вы знаете, на что все это смахивает? Еще немного, и вы, наверно, скажете, что я причастен к убийствам обоих Кеннеди, не говоря уж о Мартине Лютере Кинге.

– Оставьте вашу иронию при себе.

– Да я просто зол.

– Или прикидываетесь. У меня такое впечатление, будто вы весь из дыма и зеркал, внутри каждого слоя у вас еще один слой. Ваша фамилия. Ваши документы. Как я могу быть уверена, что Бьюкенен – не просто очередной псевдоним?

– Ради всего святого...

– Возьмем группу "Дельта", которая засекречена, но о ней знают все. С точки зрения секретности и работы в тени она намного уступает ГРП или "Виски с содовой". Члены "Дельты" живут вне базы. У них обычные квартиры среднего уровня. Они ездят на обычных машинах среднего Уровня. Когда они утром встают, то это выглядит так, будто они собираются на самую обычную работу, хотя их работа состоит в отработке того, как, например, лучше порваться в захваченный угонщиками самолет и освободить заложников. Они одеваются в штатское. У них гражданские документы. Фальшивые. Вымышленные имена и биографии. Никто из живущих в округе не имеет ни малейшего представления о том, кто они такие на самом деле и чем в действительности занимаются. В сущности, даже большинство живущих в самом Форт-Брэгге не имеют об этом представления. Если членам "Дельты" обеспечивается такое прикрытие, то насколько глубже оно будет для человека, принадлежащего к еще более секретной группе вроде ГРП или "Виски с содовой"?

– Придется остановиться на чем-то одном, Холли. Вы говорите, что хотите услышать правду, но явно не собираетесь верить ни одному моему слову. Предположим, я скажу, что являюсь членом этой штуки, которая называется "Виски с содовой". Вероятно, вы скажете, что я лгу и принадлежу в действительности к чему-то другому.

– Вы очень искусны. Честное слово. Поздравляю вас.

– А что, если вы правы? – спросил Бьюкенен. – Не глупо ли с вашей стороны утверждать, что я нечто вроде шпиона? Вдруг я почувствую для себя угрозу? Вдруг решу, что надо заставить вас замолчать?

– Едва ли, – сказала Холли. – Вы не станете пытаться что-то сделать со мной, если не будете уверены, что вам это сойдет с рук. Я позаботилась о своей безопасности.

– Похоже, вы уверены в себе. – Бьюкенен потер лоб. – Неужели вы думали, что я посмотрю на эти снимки, впаду в растерянность и сознаюсь? Даже если бы все так и произошло, я позднее мог бы отказаться от своих слов. Ваше слово против моего. Разве что...

Бьюкенен протянул руку к ее сумке для фотоаппарата.

– Эй, что вы делаете?

Он потянул к себе висевшую у нее на плече сумку. Она попыталась помешать ему, но он левой рукой сжал оба ее запястья, а правой открыл сумку. В сумке лежал маленький магнитофон. Светился красный глазок, и слышалось легкое жужжание.

– Ну и ну. Никак я перед беспристрастным объективом. То есть в данном случае перед беспристрастной аудиокассетой. Ай-ай-ай, как нехорошо. Некрасиво обманывать.

– Кто бы говорил.

Бьюкенен вынул магнитофон из сумки и увидел, что от него идет провод к маленькому микрофончику, спрятанному в застежке с наружной стороны сумки.

– Как вы записываете? На сверхмедленной скорости ленты, чтобы не беспокоиться, как ее перемотать? А если бы вам все-таки нужно было перевернуть ленту, то вы ведь всегда смогли бы сделать вид, что идете в туалет, верно?

– Попытка не пытка.

Бьюкенен выключил аппарат.

– И что это вам дало? Я же сказал, что не имею никакого отношения ко всем этим вещам, о которых вы рассказываете. Именно это и записано на пленке отрицание моей причастности.

Холли пожала плечами. Она казалась уже не такой уверенной в себе.

– Игры кончились. – Бьюкенен подошел на шаг ближе. – Раздевайтесь.

Она резко вскинула голову.

– Что?

– Раздевайтесь, или я сам вас раздену.

– Это что, шутка?

– Леди, когда пристаешь к мужчинам в поездах, то следует ожидать, что им захочется и чего-то еще кроме разговора. Раздевайтесь. – Бьюкенен стукнул кулаком по столу.

– Оставьте меня в покое!

Снаружи кто-то забарабанил в дверь купе.

– Впечатляет, – констатировал Бьюкенен. – Быстрее, чем я ожидал.

Выражение лица Холли было смесью испуга, облегчения и недоумения.

– Что вы хотите этим... Быстрее, чем вы... что?

Бьюкенен открыл дверь. Высокий мужчина лет тридцати пяти или около того, квадратный подбородок, широкие плечи, массивная грудь – тип бывшего футболиста – уже собирался плечом вышибать дверь. Он замигал, удивленный внезапным появлением Бьюкенена.

– Кто вы такой? – спросил Бьюкенен. – Муж?

Громила посмотрел через плечо Бьюкенена, желая убедиться, что с Холли все в порядке.

– Или приятель? Ну же, говорите, а то у меня уже кончается запас категорий для классификации, – сказал Бьюкенен.

– Заинтересованная сторона.

– Тогда вам стоит присоединиться к нам. – Бьюкенен открыл дверь шире и жестом пригласил человека войти. – Нет смысла стоять в коридоре и беспокоить соседей. Надеюсь, мы все поместимся в этом крошечном купе.

С выражением подозрительности, искажавшим грубые черты его лица, мужчина медленно вошел внутрь.

Бьюкенен почувствовал, как мимо него протиснулись широкие плечи гостя. Ему удалось закрыть дверь.

– Хороню, что с вами больше никто не пришел. А то нам могло бы не хватить кислорода.

– Заткнитесь с нашими шутками, – буркнул мужчина. – Что значит "раздевайтесь"? Вы что себе позволяете?

– Я только позволил себе пригласить вас. Здоровяк открыл рот.

– У этого магнитофончика слишком уж торчали ушки, – объяснил Бьюкенен и повернулся к Холли. – Я подумал, что вы и хотели, чтобы я его нашел. Найдя его, я почувствую, что могу говорить без опаски, все равно-де потом от всего отопрусь, и будет ваше слово против моего, но я не буду знать, что добротный материальчик будет передаваться через микрофон, который вы прячете на себе, в соседнее купе вашему партнеру. Единственным способом найти этот микрофон было произвести личный обыск с раздеванием, поэтому я решил, что подам такую мысль и посмотрю, что из этого выйдет. – Он повернулся к здоровяку. – И вот вы здесь.

– Ах вы... – Холли не договорила ругательства.

– Послушайте, то, что я сказал вам – правда. Я не имею никакого касательства к этим делам с тайными агентами. Но это не значит, что я круглый идиот, – сказал Бьюкенен. – Хотите спросить меня о чем-нибудь еще? А то время уже позднее. Я устал. Хочу немного поспать.

– Ах вы...

– Да, возможно, вы и в этом правы, – согласился Бьюкенен.

– Пошли, Холли, – приказал ее компаньон. Бьюкенен посторонился, чтобы пропустить их. С трудом открыл дверь.

– Спасибо, что заплатили за пиво и сандвичи. Вы действительно умоете сделать мужчине приятное.

Глаза Холли сузились.

– Я остаюсь.

– Не сходи с ума, – вмешался компаньон.

– Я знаю, что делаю, – ответила она.

– Ладно, это все очень интересно, – зевнул Бьюкенен. – Но я говорю вполне серьезно. Я устал.

– И я говорю вполне серьезно. Я остаюсь.

– Хорошо, – сказал Бьюкенен. – Я готов на все, чтобы убедить вас в своей искренности. Оставайтесь и удостоверьтесь, что я не произнесу во сне ничего предосудительного.

– Подумай хорошенько, Холли, – предостерег ее компаньон.

– Все будет нормально, Тед.

– Верно, Тед, – подтвердил Бьюкенен. – С ней ничего плохого не случится. Обещаю вам, что не буду ее раздевать. Спокойной ночи, Тед. – Бьюкенен выпроводил его за дверь. – Оставайтесь на приеме. Надеюсь, мой храп не помешает вам спать.

В покачивающемся коридоре из расположенного справа от них купе выглянула пожилая седовласая дама в ночной рубашке. Она поправила очки и пристально посмотрела на них.

– Извините, если мы разбудили вас, мэм, – вежливо произнес Бьюкенен. Он смотрел, как Тед идет по коридору и входит в последнее купе справа. Помахав на прощание ему и пожилой даме, Бьюкенен шагнул обратно в свое купе и закрыл дверь.

Заперев ее, он повернулся к Холли.

– Ну, где вам больше нравится? Наверху или внизу?

– Не берите себе в голову ничего такого из-за того, что я осталась. Тед на самом деле очень крутой. Если ему покажется, что мне в вашей компании небезопасно, то он...

– Полки.

– Что?

– Я говорю о полках. – Бьюкенен протянул руку вверх, взялся за рычаг и опустил верхнюю полку. Потом стал устраивать нижнюю. – Не знаю, чего вы рассчитываете добиться таким путем. Но предлагаю бросить монету, чтобы определить, кто первый идет в туалет.

– О-о!

– И если окажется, что у вас нет зубной щетки, можете воспользоваться моей.

– По зрелом размышлении...

– Не сомневайтесь. – Бьюкенен открыл дверь. – Спокойной ночи, Холли.

– Спокойной ночи.

9

Откуда она узнала мое настоящее имя? Откуда узнала столько моих псевдонимов? Как узнала, где меня найти? Я задавал ей, эти вопросы несколько раз.

Бьюкенен стоял в телефонной будке на Лойола-авеню недалеко от вокзала в Новом Орлеане. На улице было очень шумно. Синее октябрьское небо было затянуто легкой дымкой. Погода стояла теплая и влажная. Но Бьюкенена интересовало лишь то, что он слышал в трубке, и нет ли за ним слежки.

– Мы это выясним, – услышал он низкий голос своего офицера-связника. Делайте, что собирались делать. Не меняйте своих планов. Мы сами с вами свяжемся. Но если возникнет что-то новое, звоните нам немедленно. Просто помните, что улики, которые у нее якобы есть против вас – эти фотографии, неубедительны.

– Но у нее вообще не должно быть этих фотографий. Что случилось в Форт-Лодердейле после того, как я уехал? – напористо спросил Бьюкенен. – Ведь предполагалось, что этой проблемой займутся и решат ее.

– Мы думали, что эту женщину просто временно наняли. Никто не подозревал, что она журналистка. Когда она больше не появилась в поле нашего зрения, мы решили, что она важной роли не играет.

– Как знать, может, и Бейли приложил к этому руку.

– Нет, – твердо произнес голос. – Не приложил. Не теряйте присутствия духа. Наслаждайтесь отпуском. Сейчас эта женщина ничего не может доказать.

– Передайте полковнику, что я видел его на одной из фотографий, которые она мне показывала.

– Не беспокойтесь. Я обязательно ему передам. А пока, на тот случай, если у нас возникнет необходимость связаться с вами, не уходите далеко от своего гостиничного номера сегодня вечером от шести до восьми. После этого времени наведывайтесь на возможные места встречи, о которых мы условились перед вашим отъездом.

Напряжение не отпустило Бьюкенена. Он повесил трубку, поднял свою дорожную сумку, открыл дверь будки и вышел.

Из-за деревьев расположенного неподалеку парка показались рыжеволосая женщина и сопровождавший ее мужчина.

"О Господи!" – подумал Бьюкенен.

Он подошел к ним.

– Ну, хватит. Я не позволю вам испортить мне отпуск этим хождением за мной по пятам.

Холли Маккой была явно раздосадована тем, что ее обнаружили.

– Кому вы звонили? Вышестоящим начальникам? Доложить, что вас разоблачили?

– Старому другу, который сюда переехал. Но это вас совершенно не касается.

– Докажите это. Давайте сходим к нему.

– Его приятельница сказала мне, что ему пришлось уехать в Хьюстон, на срочное деловое совещание.

– Весьма кстати. А как его зовут?

– Слушайте, дамочка, я и так расстроен, что не увижусь с ним, а тут еще вы с вашими бреднями.

– Холли. Пожалуйста, называйте меня Холли. Я хочу сказать, раз уж мы почти что провели вместе ночь, то можем называть друг друга просто по имени.

Бьюкенен повернулся к ее спутнику.

– Сколько бы вам ни платили, этого все равно мало. Вы же вынуждены без перерыва слушать этот бред. Неужели вам еще не захотелось сунуть голову в петлю и положить этому конец?

Он повернулся и направился ко входу в находившееся рядом почтовое отделение.

– Брендан! – окликнула его Холли. Бьюкенен никак не отреагировал.

– Брен! – не отставала она. Бьюкенен продолжал идти, куда шел.

– Эй! – крикнула она. – В каком отеле вы остановились?

Бьюкенен так давно не слышал, чтобы кто-то называл его просто по имени или употреблял его прозвище, что не отнес эти слова к себе. Но постепенно они дошли до его сознания. Он обернулся.

– С какой стати я буду облегчать вам жизнь? Узнавайте сами, черт вас возьми!

Перед почтовым отделением из такси только что вышел какой-то, мужчина. Бьюкенен быстро юркнул внутрь и сказал таксисту, куда ехать. Такси устремилось в поток уличного движения, и он успел лишь услышать, как Холли еще раз крикнула: "ЭЙ!"

10

Брендан. Брен. Слова Холли эхом откликнулись в нем. Бьюкенен внезапно осознал, как давно он перестал быть самим собой.

На этот раз действие разворачивается по нестандартному сценарию. Если раньше от него требовалось войти в роль другого человека, то теперь задача вдвое сложнее: необходимо превратиться в Питера Лэнга, оставаясь при этом Бренданом Бьюкененом. Впрочем, шизофрения ему не грозит – первая личность не вытесняет вторую. Напротив, они располагаются на разных уровнях сознания и существуют вместе. Вместе. В одно и то же время. Но независимо друг от друга.

Он должен стать Питером Лэнгом, чтобы выполнить задание, ради которого приехал в Новый Орлеан: узнать, что случилось с Хуаной. Ведь это Питер Лэнг обещал ей спою помощь. Питер Лэнг любил Хуану. Питер Лэнг... Бьюкенен отчаянно хотел стать Питером Лэнгом, потому что больше всего на свете боялся быть самим собой.

Но за Питером Лэнгом не следила Холли Маккой. Питер Лэнг не служил в Управлении особых операций и не числился в группе "Виски с содовой". Хотя Лэнг и был тайным агентом, он никогда не принадлежал к этим спецподразделениям. И не Лэнгом, а Бренданом Бьюкененом заинтересовались в редакции "Вашингтон пост". Поэтому именно Брендан Бьюкенен должен нейтрализовать и сбить со следа Холли Маккой.

Таким образом, Питер Лэнг сыграет роль Брендана Бьюкенена, а Брендан Бьюкенен... В самом деле, не сидеть же ему в гостинице сложа руки, а то Холли Маккой, чего доброго, подумает, что он струсил. Бьюкенен перевоплотится в Питера Лонга и побывает в местах, где тот любил появляться шесть лет назад.

Хотя Бьюкенен знал, что настоящий Лэнг на его месте остановился бы во Французском квартале, сам он попал в Новый Орлеан "впервые" и "плохо был знаком" с городом. Поэтому он решил выбрать любую первоклассную гостиницу неподалеку от торгового центра и местных достопримечательностей. Высокое сверкающее здание отеля "Холидей Инн-Краун Плаза" показалось ему идеальным вариантом. Заполнив анкету, Бьюкенен в сопровождении служащего поднялся на двенадцатый этаж в свой номер и, дождавшись, пока тот уйдет, запер дверь на замок. Достал из саквояжа пистолет и паспорт на имя Виктора Гранта. Комнату могут обыскивать. Он опустил паспорт в карман плаща, а пистолет сунул за пояс.

Две минуты спустя Бьюкенен вышел из номера и по лестнице черного хода спустился в холл. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что Холли Маккой поблизости не видно, он вышел на улицу и сел в такси.

– Куда едем, сэр? – гортанным голосом спросил водитель, пожилой негр с седыми волосами.

– Метеерское кладбище.

– Похороны, сэр?

– Каждый день чьи-нибудь похороны.

– Истинная правда, сэр, истинная правда. Ему было приказано обязательно находиться в гостинице с шести до восьми вечера на случай, если понадобится передать сообщение. Однако до шести оставалось три часа свободного времени, и Бьюкенен не хотел сидеть на одном месте. Необходимо делать то, что стал бы делать Питер Лэнг, окажись он в Новом Орлеане. Бьюкенен откинулся на спинку сиденья и притворился, что увлечен видом города. Такси проехало улицу Чаупитаулас, свернуло на скоростную магистраль и смешалось с потоком машин, направляющихся в сторону Метеерского шоссе. Огромное кладбище возникло еще в 1873 году на месте ипподрома, располагавшегося здесь до войны между Севером и Югом. Подобно многим старинным кладбищам Нового Орлеана, оно представляло собой ряды длинных каменных усыпальниц с нишами, в которые опускали и замуровывали гробы. Такой способ захоронения вошел в обычай в прошлом веке из-за топкой почвы и постоянной угрозы разливов Миссисипи. Хотя с тех пор современные сточные системы позволили рыть могилы в земле, традиция сохранилась, и горожан зачастую хоронили по старинке.

Питер Лэнг любил бывать на старинных кладбищах, а Метеерское пользовалось у него особенным вниманием. Официальным предлогом для столь мрачного времяпрепровождения считался его интерес к истории и склонность ко всякого рода мистике. Однако на деле все обстояло гораздо проще: укромные аллеи и потрескавшиеся могильные плиты служили прекрасным местом для тайников, где, не нарушая вечного покоя обитателей кладбища, можно было оставить сообщение для курьера.

Изредка, в дни большого наплыва посетителей, Бьюкенену и пришедшему на встречу связному удавалось незаметно переброситься парой слов. Руководитель Бьюкенена-Лэнга отличался своеобразным чувством юмора, и идея использовать для связи кладбище казалась ему невероятно смешной.

Однако на этот раз Бьюкенен-Лэнг приехал сюда по другой причине. Воспоминания об этом кладбище связаны с Хуаной. Она часто сопровождала Лэнга в его экскурсиях и не меньше чем он интересовалась старинными надгробиями. Бьюкенен вспомнил, с каким восторгом рассматривала Хуана миниатюрные гранитные факелы на усыпальнице богатой горожанки Джози Арлингтон. Бьюкенен-Лэнг остановился и прислушался. Ему почудилось: еще миг, и он услышит серебряные переливы знакомого голоса. Дымка в небе развеялась, проглянула яркая синь, и солнце осветило унылые силуэты покосившихся памятников.

Бьюкенен представил, как Хуана стоит рядом, улыбается, и ее рука покоится на его плече. Ему так хотелось ее обнять!

И он сделает это сегодня вечером.

Зачем я позволил тебе уйти? Моя жизнь могла бы сложиться совершенно иначе.

Я ни за что не повторю той ошибки. Я просто не представлял, как много ты для меня значишь.

И то, что я обещал шесть лет назад, – не пустые слова. Я люблю тебя.

Я или Питер Лэнг?

А как же Бьюкенен-Лэнг?

А как же Бьюкенен?

Голова раскалывалась от боли. Он потер виски, но боль продолжала его мучить.

11

Шесть часов вечера

Вернувшись в отель, Бьюкенен стал нетерпеливо дожидаться, когда руководство соблаговолит выйти с ним на связь. Он собирался заказать в номер ужин, но есть совсем расхотелось. Решил включить телевизор и посмотреть Си-эн-эн, но передумал. Хуана. Все его мысли были заняты предстоящей встречей с Хуаной. Он снова и снова вспоминал события шестилетней давности и в который раз винил себя в том, что случилось.

Комната погрузилась в темноту. Бьюкенен поднялся с кресла и раздвинул шторы, чтобы полюбоваться закатом, но небо было непроницаемо черного цвета. Всего миг назад в окно заглядывали пурпурные отсветы заходящего солнца, и вдруг такая невероятная перемена. Он обескураженно посмотрел на светящийся циферблат наручных часов.

Шестнадцать минут десятого?

Нет. Здесь какая-то ошибка. Должно быть, с ним сыграли злую шутку сгустившиеся в комнате тени. Бьюкенен зажег настольную лампу и поднес часы к свету. Удивительно, но они в самом деле показывали шестнадцать минут десятого. Выходит, он не заметил, как прошли три часа и шестнадцать минут.

Боже, со мной это уже в третий раз за последние три дня. Нет, не в третий. В четвертый. Что происходит?

Бьюкенен встал. Прошелся по комнате, разминая затекшие ноги, и внезапно заметил, что на телефоне мигает красная лампочка сообщения, – выходит, ему звонили.

Но я не слышал телефонного звонка.

Что, если его руководитель пытался передать ему срочные инструкции? Бьюкенен быстро снял трубку и нажал на ноль.

Сначала он услышал три гудка, затем женский голос:

– АТС.

– Я звоню из номера 12-14, – Бьюкенен старался не выдать своего волнения. – Кто-то оставил для меня сообщение.

– Одну секунду, сэр, сейчас посмотрю... так... есть.

Сердце учащенно забилось.

– Звонила Холли Маккой, – снова заговорила женщина. – В семнадцать сорок пять. Вот текст: "Мы остановились в одном отеле. Почему бы нам вечером не встретиться?" Если хотите, сэр, я могу связаться с ее номером.

– Нет, спасибо. В этом нет необходимости.

Он положил трубку.

Бьюкенен испытывал смешанные чувства. Прежде всего – облегчение: важного сообщения он не пропустил. Кроме того, ему звонили в семнадцать сорок пять. До того, как он вернулся в гостиницу. До того, как сел в кресло и отключился на целых три часа. По крайней мере, он не настолько ушел в себя, чтобы не услышать звонка.

Но одновременно с облегчением в нем проснулась тревога: Холли Маккой удалось его выследить. И дело даже не в раздражающей настойчивости журналистки. Каким образом она сумела его найти? Неужели она обзванивала все гостиницы в городе и спрашивала?..