Текст книги "Короткая победоносная война"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Графиня! – фыркнул Паркс. – Да это всего-навсего политический жест, чтобы угодить грейсонцам и прибавить веса тем наградам, которыми они ее засыпали!

– Допустим, сэр, это больше, чем простой политический жест, хотя я не отрицаю, что Грейсон он порадовал. Хотя, если бы ей пожаловали титул, положенный почетному гражданину Грейсона и соответствующий размерам ее владений на Грейсоне, графиней ее делать не следовало. Она стала бы герцогиней Харрингтон.

Паркс пристально посмотрел на него и молча прикусил губу. Сарнов был прав, и он понимал это. Младший по рангу адмирал выждал минуту и продолжил:

– Подвожу итоги, сэр. По всем имеющимся сведениям, с теми, кто не устраивал ей провокаций, она всегда была вежлива и учтива. Нет никаких данных о ее небрежном отношении к своим обязанностям. А на ваше высказывание о том, что вы не хотите, чтобы она служила под вашим командованием, я могу сказать только, что рад заполучить такого подчиненного. И если она останется моим флагманским капитаном, то ее положение и заслуги требуют, чтобы к ней относились с должным уважением.

Оба замолчали, и Паркс, видя в глазах Сарнова ультиматум, почувствовал, как медленной, бурлящей лавой в нем поднимается гнев. Избавиться от Харрингтон можно было, только избавившись от Сарнова, и Паркс это понимал. Он знал это с самого начала – с той минуты, когда Адмиралтейство решило назначить к нему обоих и отдало Харрингтон «Нику». Хуже того, Сарнов был вполне способен подать официальный протест, если Паркс попытается уволить Харрингтон, а за исключением ее очевидной неспособности или нежелания обуздывать дурной характер, у него не было никаких оснований для ее увольнения. Особенно если учесть, что Сарнов будет характеризовать соответствие Харрингтон занимаемой должности в исключительно превосходных степенях.

Он бы очень хотел в ответ уволить контр-адмирала за нарушение субординации и отослать обоих, но не мог. Глубоко в душе он понимал, что им движут его собственное самолюбие, гнев и разочарование. Не только потому, что ему придется теперь терпеть Харрингтон, но и потому, что он сам себя загнал в идиотское положение, позволив этому нахальному молодому человеку читать лекции о флотских правилах приличия… и ведь тот был абсолютно прав, черт его побери!

– Хорошо, адмирал Сарнов, – произнес он после бесконечной минуты грозовой тишины, – чего вы хотите от меня?

– Я прошу только, сэр, чтобы капитан Харрингтон пользовалась таким же уважением и таким же доступом к разработке операций нашей группы, какие гарантированы любому другому капитану флагманского корабля, находящегося под вашим командованием.

– Ясно. – Паркс расслабил мышцы, посмотрел на контр-адмирала с явным неудовольствием и вздохнул. – Очень хорошо, адмирал. Я предоставлю капитану Харрингтон возможность доказать мне, что я ошибался на ее счет. И я надеюсь, что ей это удастся. Ради вас обоих.

Глава 13

Три телохранителя президента Гарриса вышли из лифта, чтобы осмотреть коридор. Сам президент, как обычно, терпеливо ждал. Родиться Законодателем, а особенно одним из Гаррисов, означало с рождения быть окруженным служащими Министерства госбезопасности. Он всегда так жил, а с тех пор, как унаследовал президентский пост, охрана стала еще более плотной, те, кто ее обеспечивал, сменились. Благополучие президентов Народной Республики было слишком важным делом, чтобы доверять его гражданам этой самой Республики.

Персонал личной охраны президента набирали из полка наемников с планеты Новая Женева. Солдаты и телохранители на Новой Женеве были высокопрофессиональны, отлично тренированы и отличались преданностью работодателям. Эта преданность была их поистине профессиональным качеством, главной причиной, по которой правительства предпочитали платить высокие гонорары наемникам, а не полагаться на собственных граждан. А тот факт, что и в глазах граждан НРХ, и в своих собственных они были чужаками, совершенно исключал возможность иной точки приложения их лояльности. Никакая сила не могла использовать личную охрану против президента, охранять которого они клялись ценой собственной жизни.

К сожалению, это означало также, что личная охрана не пользовалась особой симпатией силовых структур НРХ, которые полагали (и совершенно справедливо), что использование услуг новоженевцев означает отсутствие доверия со стороны правительства.

Начальник личной охраны Гарриса выслушал по рации доклад наблюдателя – коридор безопасен – и дал знак своему помощнику двигаться дальше. Президент вышел из лифта. Его приветствовал бригадный генерал морской пехоты.

Выражение лица генерала было вежливым, но Гаррис почувствовал, что тот еле сдерживает внутреннюю неприязнь к людям из охраны президента, которые вторглись в его владения. И подумал, что бригадного генерала можно понять. Высокий черный шпиль Октагона, сердца военных операций НРХ, казался крайне неподходящим местом для засады убийцы. С другой стороны, Гаррис готов был стерпеть и более неприятные вещи, чем простая обида флотского офицера, тем более что после убийства Франкеля все звенья МГБ резко ужесточили режим охраны. Но подчеркивать это незачем, и президент протянул генералу руку.

– Добро пожаловать, мистер президент, – немного натянуто сказал офицер.

– Благодарю вас, бригадный генерал… Симпкинс, так ведь?

– Так точно, сэр.

Бригадный генерал Симпкинс улыбнулся, обрадованный тем, что глава государства запомнил его имя, и Гаррис улыбнулся в ответ.

Как будто охрана могла допустить, чтобы он неожиданно, как бы случайно, встретился с человеком, о котором ему заранее не доложили! Но обращение по имени уменьшило обиду Симпкинса, и когда он приглашал Гарриса следовать за ним по коридору, голос его звучал уже более естественно.

– Адмирал Парнелл ждет вас. Позвольте проводить вас?

– Конечно, генерал. Пойдемте. Путь оказался недлинным, и дверь в конце его ничем не отличалась от других, кроме вооруженной охраны, стоявшей по бокам. Один из охранников открыл дверь президенту, и люди, уже собравшиеся в небольшой комнате, встали, когда он вошел.

Незаметным жестом он остановил своих телохранителей у порога. Они посмотрели на него огорченно, как делали всегда, когда он отправлялся куда-нибудь без них, но повиновались молчаливому приказу с привычной покорностью. По мнению президента Гарриса, любая секретная информация, известная более чем одному человеку, автоматически подвергалась опасности утечки, независимо от того, насколько близко подобрался к ней враг, а информацией, которую предстояло сейчас обсудить, рисковать ни в коем случае было нельзя. Вот почему в комнате находились только три человека. Остальные члены кабинета будут, без сомнения, обижены, когда обнаружат, что их обошли, но с этим президент тоже заранее смирился.

– Господин президент! – приветствовал его адмирал Парнелл.

– Амос. – Гаррис пожал руку командующего флотом и обратился к военному министру и министру иностранных дел. – Элейн, Рон, рад вас видеть.

Его гражданские коллеги поклонились в ответ на его приветствие, и он снова обратился к Парнеллу.

– У меня мало времени, Амос. Мой секретарь составил фальшивое расписание, согласно которому в данный момент я нахожусь в другом месте – на тот случай, если это кого-нибудь заинтересует. Но мне нужно вскоре снова объявиться на людях во избежание подозрений, так что давайте начнем.

– Конечно, сэр.

Адмирал жестом пригласил гостей занять свои места, а сам встал во главе стола.

– Итак, мистер президент, я буду очень краток, поскольку могу оперировать только общими понятиями. Расстояния, с которыми нам придется иметь дело, означают, что доставка сообщений туда и обратно займет слишком много времени, следовательно, любое детальное управление отсюда невозможно. Мне надо передислоцироваться на Барнетт.

Гаррис кивнул в знак согласия. Действительно, Хевен находился на расстоянии трехсот световых лет от Мантикоры и более ста пятидесяти – от западной границы своих владений. Даже курьерским кораблям, которые обычно летали в опасной тета-полосе гиперпространства, требовалось почти шестнадцать дней, чтобы доставить сообщение из столицы Хевена на базу Барнетт, – они преодолевали расстояние в сто двадцать семь световых лет.

– Я полагаю, вы мне кое-что расскажете, прежде чем отправитесь туда, – сказал президент.

– Конечно, сэр.

Парнелл нажал кнопку на панели управления, и над столом появилась огромная голографическая карта. Она вся была усеяна крошечными искрами разноцветных звезд и других объектов, но взгляд притягивали мерцающие красные точки вдоль всей границы между НРХ и Мантикорским Альянсом.

– Красные точки указывают места запланированных провокаций, мистер президент, – Парнелл нажал другую кнопку, и некоторые красные точки обрели зеленую кромку. – Это системы, в которых, по нашим сведениям, первоначальные операции прошли успешно. Конечно, у нас есть график последующих вторжений, потому что даже начальный успех еще не гарантирует, что все получится как надо, но пока все выглядит очень хорошо. Время и деньги, которые мы инвестировали в сеть «Аргус», щедро окупились информацией, которой располагали наши стратеги на момент начала операции. На текущий момент, по всей видимости, мы идем почти точно по графику и, судя по донесениям, не имеем потерь. В то же время, мистер президент, важно помнить, что в любом месте границы на нас могут напасть, как бы ни были хороши наша разведка и наши стратеги. Это неизбежно при таких размерах и масштабе действий.

– Понятно, Амос… – Гаррис посмотрел на голографическую карту, смакуя широту размаха операции, потом обратился к Рону Бергрену: – У нас есть подтверждения, что противник пойдет по нужному нам пути, Рон?

– Вообще-то нет, Сид. – Бергрен слегка пожал плечами и провел рукой по усам. – Каналы нашей разведки имеют гораздо меньшую скорость передачи информации, чем донесения Флота. Я уж не говорю о том, что шпионам значительно сложнее добыть нужную информацию, чем адмиралу – опросить своих командиров. Боюсь, что разведка Флота и мои люди были в целом правы, когда указывали, что мы не можем рассчитывать на независимое подтверждение. Но, судя по косвенным данным, мантикорские средства массовой информации нервничают. Они не в курсе, что именно происходит, а это значит, что существует исключительно строгий правительственный контроль над информацией. С учетом этого, а также моего понимания Кромарти и его правительства я бы сказал, что наши шансы даже лучше, чем мы рассчитывали. Теперь многое зависит от рекомендаций их военных.

Министр иностранных дел вопросительно посмотрел на Элейн Думарест, и настал черед военного министра пожимать плечами.

– Я могу только повторить, что разведка Флота свое слово уже сказала. Замена Вебстера на Капарелли в качестве Первого Космос-лорда – очень обнадеживающий знак. Судя по его досье, по сравнению с Вебстером он больше похож на слона в посудной лавке. Его коллеги придерживаются о нем высокого мнения как о хорошем тактике, но он хуже координирует и распределяет сферы ответственности, и к тому же аналитические способности у него слабее, чем у Вебстера. Он не склонен просить чужого совета, предпочитает быстрые лобовые решения, и это дает основания предположить, что его действия не выйдут за рамки той общей схемы, на которую мы рассчитываем.

– Боюсь, это лучшее, что мы сможем сказать по этому вопросу, мистер президент, – сказал Парнелл, оказывая уважительную поддержку своему начальнику. – Мы покажем ему приманку, на которую, мы надеемся, он клюнет, – но никто не может гарантировать, что он непременно это сделает. Я мог бы сказать точно, если бы Капарелли был предоставлен самому себе, но ведь он работает не в вакууме. Всегда существует возможность, что кто-нибудь – например, адмирал Гивенс (которая, судя по докладам, работает очень хорошо) – поймет то, чего не поймет Капарелли, и убедит его прислушаться. Тем не менее им придется поступить так, как мы хотим, кто бы из монти не стоял у руля.

– А я боялся, что вы будете настаивать на ограниченном характере наших действий. – Кривая улыбка Гарриса смягчила возможную колкость его слов, он вздохнул. – Вот что я больше всего ненавижу в моей работе. Жить было бы гораздо проще, если бы другие люди были всегда глупы и предсказуемы!

Его подчиненные вынужденно улыбнулись, а президент посмотрел на часы.

– Ну ладно, мне скоро уходить. – Он искоса посмотрел на командующего. – Амос, мы рассчитываем, что на Барнетте ты закончишь подготовительный этап. Постарайся предупредить нас заранее, чтобы к моменту Икс мы успели подобрать все хвосты. Но, как я понимаю, у тебя может не хватить на это времени. Вот почему я прямо сейчас даю тебе полномочия приступить к последнему этапу, когда ты сочтешь ситуацию благоприятной. Не подведи нас.

– Я отдам все свои силы, мистер президент, – пообещал Парнелл.

– Я уверен в этом, Амос. – Гаррис перевел глаза на Бергрена. – Рон, перепроверьте все позиции по линии внешней политики. Когда начнется стрельба, наши отношения с нейтральными государствами, особенно с Солнечной Лигой, резко осложнятся. Мы делаем все, чтобы избежать утечки информации, но на всякий случай примите меры. Если все же что-то пойдет не так, используйте наших послов и атташе. Мы должны быть уверены, что наша версия событий попадет в нейтральные средства массовой информации прежде, чем кто-нибудь из их проклятых корреспондентов просочится в тот район и выдаст «независимый» репортаж. На следующей неделе я введу в курс Джессапа, после чего его люди в информационных агентствах смогут приступить к составлению первых материалов, а затем передадут вашим людям в посольства. Бергрен кивнул, и президент повернулся к Думарест:

– Вы сказали, что все еще сомневаетесь, стоит ли вам сопровождать Амоса на Барнетт, Элейн. Вы уже определились?

– Да. – Думарест потрогала нижнюю губу и нахмурилась. – Мои чувства говорят, что я должна ехать, но, честно говоря, не стоит висеть у него над душой. К тому же, если мы оба исчезнем, кто-нибудь может заинтересоваться, куда это мы подевались, и, сопоставив факты, сообразит, в чем дело. Думаю, с учетом этих обстоятельств мне лучше остаться дома.

– Я и сам придерживаюсь того же мнения, – согласился Гаррис. – И конечно, вы мне нужны. Подключайтесь к Джессапу и Рону, поможете им толково сочинять наши выпуски новостей. Я не хочу, чтобы это выходило за рамки кабинета министров до тех пор, пока мы не запустим нашу операцию, а потом нам будет катастрофически не хватать времени. Чем больше нужных мыслей мы заранее забьем в подготовленные для писак подробные руководства и официальные сообщения, тем лучше.

– Конечно, мистер президент.

– Тогда с этим все, я думаю. За исключением, – он снова перевел глаза на Парнелла, – пустячка.

– Пустячка, мистер президент? – удивленно переспросил Парнелл.

Гаррис натянуто рассмеялся.

– Это не связано с операцией, Амос. Мы говорим о Робе Пьере.

– А что с господином Пьером, сэр? – Парнеллу не удалось замаскировать недовольство в голосе, и Гаррис снова засмеялся, уже более естественно.

– Он ведь может стать настоящим геморроем, а? К сожалению, у него слишком большое влияние на Кворум, чтобы я мог его игнорировать, – и этот сукин сын знает об этом. В настоящий момент он изводит меня из-за нескольких писем к сыну, которые служба безопасности флота вернула, так и не доставив адресату.

Парнелл и Думарест обменялись красноречивыми взглядами, но в глазах адмирала не было и намека на сочувствие. Все знали, что в Народной Республике исчезают даже очень известные люди, и нервничающих родственников при слове «безопасность» бросало в пот. Флотская служба безопасности пользовалась лучшей репутацией, чем большинство органов безопасности НРХ (а Полиция чистоты помыслов имела наихудшую славу во всех отношениях), но и она несла на себе отпечаток инфернальности спецслужб. И хотя лично Парнелл ненавидел и Роба Пьера, и его сына Эдварда, но о любви старшего Пьера к своему единственному ребенку знали сотни людей. И какие бы чувства ни испытывал Парнелл, он все же руководил операциями Флота, а Пьер-младший был его офицером, и Парнелл отвечал за него, как и за любого другого подчиненного ему офицера.

– Мне не докладывали об этом, мистер президент, – сказал Парнелл после минутного молчания. – Но эскадра адмирала Пьера участвует в наших текущих операциях, и мы перекрыли каналы связи для обеспечения секретности.

– Вы можете сделать исключение в данном случае? – спросил Гаррис таким тоном, что было ясно: он не будет настаивать, если Парнелл ему откажет, и адмирал с чистой совестью замотал головой.

– Я бы предпочел не делать этого, сэр. Во-первых, потому что действительно важно сохранить операцию в секрете. А во-вторых, если быть до конца откровенным, накопилось очень много нареканий на то, что отец адмирала Пьера нагло пользуется своим влиянием для продвижения сына по служебной лестнице. А это особенно неуместно, потому что, несмотря на мою личную неприязнь к адмиралу Пьеру, он и в самом деле является очень способным офицером, хотя и излишне вспыльчивым и высокомерным. Но если я сделаю для него подобное исключение, это вызовет недовольство у остальных офицеров.

Гаррис согласно кивнул, нисколько не удивившись. Законодатели часто использовали влияние для помощи детям в их карьере и очень ревниво относились к своим прерогативам. Президент являлся частью этой системы и не мог ее осуждать (в конце концов, вспомнить только, как много семья вложила в него), но он с сожалением смотрел, как эта традиция оборачивается против даже весьма достойных «чужаков». Однако он не стал бы лить слезы по поводу Роба Пьера. Человека, которого он очень точно назвал настоящим геморроем. Хуже того, глубоко законспирированные агенты Палмер-Леви в Союзе гражданских прав сообщали о нарастающем недовольстве тем, что Роб норовит намазать маслом обе стороны своего бутерброда, пытаясь объехать лидеров СГП на кривой. Из осторожности он ограничил свои контакты с «легализованной» фракцией СГП в Народном Кворуме. Президент уже предвкушал, как, выразив сострадание, поставит Пьера-старшего в известность, что «интересы оперативной безопасности» делают невозможным удовлетворение его запроса.

– Хорошо, я скажу ему, что ничего не вышло. – Гаррис поднялся и снова протянул руку. – И на этом позвольте проститься. Удачи, Амос. Мы на вас надеемся.

– Да, мистер президент. – Парнелл пожал протянутую руку. – Благодарю вас и за добрые пожелания, и за ваше доверие.

Гаррис попрощался с министрами и вышел за дверь, к ожидающей его охране.

Глава 14

Капитан Брентуорт, не вставая с командирского кресла, взял планшет для сообщений. В капитанской рубке «Джейсона Альвареса» было тихо, но под этой тишиной скрывалось легкоуловимое напряжение, похожее на тихое ворчание камышовых котов. Он очень хотел бы знать, как долго надо терпеть, чтобы притупилось пронзительное, болезненное воспоминание.

Он напечатал ежедневный рапорт, подтвердил его, приложив палец к панели для считывания отпечатков, и вручил планшет связисту, кивнув в знак благодарности. Затем по привычке посмотрел на оперативный экран.

Фактически все корабли флота Грейсона (силы, по галактическим стандартам, небольшой, но куда более мощной, чем даже год назад) образовывали огромную тонкую сферу: сто пятнадцать световых минут в окружности, радиус четырнадцать световых минут, центр – звезда Ельцина. Новые сенсоры – мантикорского производства – покрывали даже большую зону действия, однако их присутствие было лишь маскировкой.

Разведка монти была абсолютно уверена: хевы до сих пор и понятия не имеют о том, что Мантикора нашла способ передавать сообщения с удаленных сенсорных станций на сверхсветовой скорости. Их радиус действия по-прежнему не превышал двенадцати световых часов, но специально спроектированные излучатели на борту новейших мантикорских платформ и управляемых беспилотных капсул позволяли генерировать гравитационные импульсы направленного действия. А поскольку гравитационные волны распространяются быстрее световых, можно было рассчитывать на своевременное предупреждение о появлении неприятеля.

Флот Грейсона был посвящен в эту тайну, ибо существование гравитационных передатчиков стало козырем леди Харрингтон в ее легендарной обороне системы Грейсона, но Мантикора и ее союзники лезли вон из кожи, чтобы скрыть сверхсветовую связь от Народной Республики. Именно этой причиной объяснялось сегодняшнее размещение флота вокруг Грейсона.

Распылив свои силы, они фактически лишали себя возможности задержать нарушителей, если у тех окажется больше одного корабля, но перехват и не был их целью. Они должны были держаться на виду – этакие легавые собаки для тяжелых эскадр монти, державшихся в тени. Любой хевенитский капитан, сунувший нос в систему Ельцина, увидит хлипкий заслон грейсонцев задолго до того, как заметит первый из мантикорских кораблей, и, совершенно очевидно, сделает вывод, что засекли его грейсонцы и быстренько доложили о нем союзникам. После чего будет проклинать судьбу, приведшую одну или две эскадры КФМ (несомненно, по чистой случайности, в результате каких-нибудь обычных учебных маневров) в удобную позицию для перехвата, который они не замедлили осуществить после сигнала грейсонцев…

Брентуорт неприятно улыбнулся при этой мысли. Сенсорные платформы засекали любое перемещение в нормальном пространстве в радиусе более тридцати световых часов и гравитационными импульсами передавали полную информацию в центральный командный пункт. А с этими данными Гранд-адмирал Мэтьюс и адмирал д'Орвиль, командующий флотом монти, смогли бы передислоцировать войска, чтобы встретить нарушителей в том месте и в то время, которое выберут сами… и с теми силами, которые потребуются.

Конечно, сохранялся риск того, что хевы сбегут, едва завидев тяжелые мантикорские корабли. На достаточно большом расстоянии от Ельцина при скорости меньше трех десятых световой они могут сразу прыгнуть в гиперпространство. Однако если скорость будет выше указанной, им придется сначала уменьшить ее до безопасной. А с такими оговорками бегству в гиперпространство будут предшествовать некоторые неприятности… и разве это так уж плохо?

Простой капитан, безусловно, не должен был быть посвящен в планы высшего командования, но Брентуорт имел связи, какими мало кто мог похвастаться. Он знал, что Мэтьюс и д'Орвиль специально сконцентрировали здесь серьезные силы, чтобы не оставить хевам другого выбора, кроме отступления… но он также знал, что если вектор приближения сделает бегство невозможным, то адмиралы Альянса намереваются уничтожить противника.

Именно поэтому после хладнокровного расстрела каравана судов «Майк-Гольф-19» капитан Брентуорт каждую ночь просил Бога прислать ублюдков на скорости достаточно большой, чтобы они не смогли уйти в гиперпространство прежде, чем их перехватят супердредноуты.

* * *

– …местам! По местам! Все по местам! Это не учения! Повторяю, это не учения!

Хриплый голос, записанный на пленку, и резкий пронзительный вой тревоги звучали в каждом уголке КЕВ «Звездный рыцарь», а команда тем временем с грохотом мчалась на места по боевому расписанию. Капитан Шеймус О'Донелл быстро отступил в сторону, чтобы избежать столкновения с ракетчицей, которая тут же скрылась в туннеле, ведущем на ее пост, затем вошел в лифт и нажал кнопку. Он еще застегивал защитный костюм, когда дверь открылась на капитанском мостике и старпом с видимым облегчением выбрался из командирского кресла.

О'Донелл опустился в кресло едва ли не раньше, чем коммандер Роджерс из него встал. Он привычными движениями на ощупь застегивал шлем, а глаза уже были прикованы к высвечивающейся на тактическом экране информации, и губы Шеймуса все сильнее сжимались.

«Звездный рыцарь» был первым кораблем новейшей серии самых мощных тяжелых крейсеров мантикорского космофлота. При весе в триста тысяч тонн наступательной мощностью он уступал только линейному крейсеру, а в благоприятных условиях мог даже вступить в бой с таким кораблем, имея шанс на победу. В конце концов так и было. Однажды.

Но сегодня на него надвигалась слишком явно превосходящая сила.

– Идентификация? – бросил он тактику.

– Ничего определенного, сэр, но предварительные анализы характеристик объекта говорят, что это хевы.

В сдержанном докладе тактического офицера послышалась скрытая тревога, и О'Донелл хмыкнул в ответ.

– Никакого отклика на наши позывные, связь?

– Никак нет, сэр.

О'Донелл снова хмыкнул, и мысли его пошли вскачь. Систему Пойктерс едва ли можно было назвать имеющей большое стратегическое значение. Мощная база, построенная на Талботе, превратила Пойктерс всего лишь во фланговый дозор для размещенной в регионе оперативной группы. Но Пойктерс по-прежнему оставалась обитаемой системой с населением почти в миллиард человек. И Звездное Королевство обязано было защищать этих людей. Именно поэтому здесь и находились «Звездный рыцарь» и остальные корабли эскадры, но все корабли в данный момент были разбросаны в пределах нескольких световых минут.

– Система обработки информации дала положительный ответ об опознании, сэр, – доложил артиллерист. – Это хевы, ошибки нет. Корабли класса «Султан».

– Проклятье! – тихо выругался О'Донелл. Несколько мгновений он барабанил пальцами по ручке своего кресла, затем взглянул на главного артиллериста. – Вектор противника?

– Почти совпадает с нашим, сэр: один-семь-три, ноль-один-восемь относительная. Их базовая скорость точка-ноль-четыре-три световой, а ускорение в данный момент – четыре-семь-ноль g. Расстояние – один-точка-три-ноль-восемь световой минуты. Они вывалились из гиперпространства менее двух минут назад, сэр. Но мы даже не предполагали, что они могут появиться.

О'Донелл кивнул, молчаливо проклиная судьбу, которая вывела его на эту позицию. Впрочем, судьба ли это? Эскадра в течение нескольких месяцев придерживалась одного и того же расписания патрулей. Может, хевы незаметно провели дальнюю разведку и проанализировали их перемещения? Он надеялся, что нет, – ибо если они это сделали, то сейчас шли на умышленный перехват, а «Звездный рыцарь» никак не мог противостоять сразу четырем линейным крейсерам.

Он смоделировал позицию на экране и стал искать пути к отступлению. Его корабль шел почти прямо им в пасть на предельной скорости, более 33 000 километров в секунду, а диаметр сферы эффективного действия ракет при таких условиях составлял порядка 19 миллионов километров. Это означало, что, если он не найдет способа увернуться, менее чем через две с половиной минуты «Рыцарь» попадет в сектор обстрела. Но компьютерная программа маневрирования подтвердила то, что он уже и сам знал: избежать встречи он не мог. У него было небольшое преимущество в ускорении: около пятидесяти с лишним g – но даже если бы он летел прочь от врага, понадобилось бы более семнадцати часов, чтобы начать отрываться. И даже при максимальном торможении «Рыцарь» проскочит мимо врага через тринадцать минут, даже меньше. Но если целью хевов является атака, их бортовые орудия разнесут его корабль в клочья намного раньше.

– Рулевой, поверните корабль и выводите нас на ноль-девять-ноль по ноль-девять-ноль на максимальном ускорении, – приказал он.

– Есть, сэр. Идем ноль-девять-ноль на ноль-девять-ноль, ускорение пять-два-три g, – подтвердил рулевой.

О'Донелл впился взглядом в экран, наблюдая за реакцией хевов. «Звездный рыцарь» лег на бок, подставив врагам непроницаемое брюхо импеллерного клина и резко, в косом развороте, ушел вниз и вправо. Это была явная попытка избежать боя, и она могла бы сработать… если бы хевы не разделились и не устремились в погоню.

– Связь, отправьте рапорт коммодору Уиверу, – сказал О'Донелл, не отрывая взгляда от экрана. – Сообщите ему, что мы четко опознали четыре хевенитских линейных крейсера класса «Султан», ворвавшихся в систему Пойктерс. Приложите наши координаты, тактический анализ и направление в данный момент. Запросите помощи и сообщите ему, что я пытаюсь избежать боя.

– Есть, сэр.

О'Донелл рассеянно кивнул, все еще вглядываясь в экран, в следующее мгновение его руки непроизвольно сжались. Светящиеся точки вражеских импеллерных клиньев легли на новые векторы – не только относительно «Звездного рыцаря», но и по отношению друг к другу. Они меняли курс для перехвата… и, рассредоточившись, приближались под такими углами, что он никак не мог загородиться клином от всех сразу.

– Внесите поправку в сообщение, связь, – тихо сказал он. – Сообщите командующему Уиверу, что я, наверное, не смогу уклониться от боя. Скажите ему, что мы сделаем все, что в наших силах.

* * *

Контр-адмирал Эдвард Пьер с кровожадной улыбкой откинулся на спинку своего командирского кресла: четыре его корабля приближались к гипергранице системы Талбота. Много лет ему твердили, как хороши мантикорцы, какие у них традиции военных побед, как потрясающе они подготовлены, как хитроумны их специалисты по тактике, как легко их аналитики и планировщики справляются с любыми уловками. И весь этот треп всегда его чрезвычайно раздражал. Он не видел ни одного их кладбища, но если они так чертовски хороши, почему тогда Народная Республика Хевен пользуется каждой возможностью отгрызть очередной кусок звездной недвижимости, оказавшийся в пределах досягаемости, а они – нет? И почему они так чертовски боялись нажать на курок, если их преимущество так велико?

Пьер не был похож на большинство старших офицеров флота Народной Республики, это не очень ему нравилось, но в то же время он необычайно гордился своей непохожестью. Политическое влияние его отца могло объяснить быстрый подъем Эдварда по служебной лестнице. Но борьба Роба Пьера за то, чтобы выцарапаться из пресловутой Доли, еще с молодости наполнила его жгучим презрением к «его» правительству, и сын унаследовал это презрение вместе с привилегиями власти. Это была одна из многих причин, по которым адмирал Пьер примкнул к существующей на флоте фракции «немедленной войны».

Невидимая стена разделяла флот Народной Республики Хевен. Тот, кто хотел добиться более высокого звания, чем контр-адмирал, должен был родиться Законодателем. Один этот факт мог заставить Пьера ненавидеть большинство стоящих над ним офицеров, но у него были и другие причины для ненависти. Адмиралы-Законодатели, находясь под защитой своих привилегий и потому неподвластные конкуренции, становились толстыми и ленивыми. Они слишком долго жировали – и теперь до поноса боялись рискнуть своей властью, здоровьем и комфортом, выступив даже против моносистемного государства, такого как Мантикора. Пьер презирал их за это и пришел в восторг, когда его выбрали для этой миссии, – это был шанс показать, насколько безосновательны их страхи.