Текст книги "Грядущая буря"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Что бы ни произошло, по крайней мере Флот Солнечной Лиги знает, как сохранить хорошую мину, подумал он.

Мысль развлекла его, черный юмор как ни странно, все же он обнаружил что гораздо больше предпочитает такое отношение Штайнберг, чем паническую реакцию, которую, он подозревал, сообщение манти породило в другом месте. Не то, чтобы небольшая паника не пошла бы на пользу определенным офицерам Боевого Флота. Хотя, в данный момент…

– Запуск ракет! – Внезапно объявил один из рядовых Штайнберг. – БИЦ регистрирует множество ракетных пусков в три ноль миллионов километров!

* * *

КЕВ «Слоун Томпкинс», так же как и его собратья «Бристоль К. Яковлев» и «Гепард», был тяжелым крейсером класа «Саганами–С», и имел двадцать ракетных установок с каждого борта. Благодаря способности КФМ стрелять с двух бортов, это давало ему возможность сделать сдвоеный двухбортовой залп мощностю сорок ракет, и он был вооружен пусковыми установками предназначеными для двухдвигательных ракет Марк–16. Благодаря этому, его пусковые (и, что не менее важно, каналы наведения) могли использовать смену профиля и отсроченую активацию двигателя Марк–16, что на деле давало возможность делать счерверенные залпы – залп мощностю восемдесят ракет, а не «всего лишь» сорок – что бы «сложить» их огонь и насытить противоракетную оборону противника.

В настоящее время у кораблей Хирама Иванова также было буквально десятки ракетных подвесок прикрепленых к их корпусам, и эти подвески были загружены полнофункциональными многодвигательными ракетами Марк–23, с более мощными системами прорыва и большей дистанцией атаки (и с более тяжелыми лазерными боеголовками) чем Марк–16. Но МДР было намного меньше чем Марк–16, и Иванов не собирался тратить их без крайней нужды. Таким образом в плане «Залп Альфа» использовались только бортовые установки крейсеров, и даже приданные его пикету эсминци класа Роланд были в этот момент лиш зрителями. У них было едва ли чверть боезапаса крейсеров, и у Иванова было не больше желания тратить свой ограниченый боезапас, чем МДР.

Именно поэтому «только» двести сорок ракет, запущеные поочередно и активировавшие двигатели в тщательном шахматном порядке, что бы привести все их в одном залпе, с воем пошли в направлении линейных крейсеров контр-адмирала Лиама Пьюна.

* * *

– Двести с лишним ракет на подходе, – сообщила сухо Жозетт Штайнберг. – Ускорение примерно четыре-пять-один кмс в квадрате. Активировать все Гало платформы!

– Есть активировать Гало.

– Черт, – сказал Стивен Гилмор, так тихо, что только Пьюн смог это услышать. – Это должен быть предупредительный выстрел, сэр!

– Ты так думаеш? – Глаза Пьюна были обращены на тактический дисплей, наблюдая за алыми полосами траектории мантикорских ракет по направлению его команде.

– Должен быть, сэр. – Гилмор покачал головой. – Даже если предположить, что у них есть возможность добраться до нас, не идя по баллистике, их огневое решения на такой дистанции должно быть совсем никудышним.

– Полагаю, что Сандра Крэндалл дамала так же. – показал свои зубы Пьюн. – Естественно, если принять, что битва при Шпинделе произошла на самом деле.

Гилмор начал отвечать, но новый отчет Штайнберг оборвал его.

– Адмирал, предполагая что их показатели движения сохранятся, эти штуковины будут на отметке превышающей сто семьдесят тысяч километров в секунду, когда они будут здесь. – Она посмотрела через плечо на Пьюна. – Это похоже на то, что я была неправа о том, смогут ли или нет, они достать нас, сэр.

– Время до атаки в районе четырех минут, мэм, – сказал ей один из ее рядовых, и она кивнула.

– Гало активно, – подтвердил другой рядовой.

* * *

– Это не хорошо, – пробормотал лейтенант-коммандер Аустелл Поучард себе под нос.

– Я думаю, мы все могли бы согласиться с этим, лейтенант, – заметила коммандер Гиацинта Покок, старший помощник на «Бель Поль», едко, и Поучард скривился, когда он понял, что говорил громче, чем он хотел.

– Извините, мэм, – сказал он. – Но если эти числа…

Он покачал головой, и настала очередь Покок гримасничать. Поучард был старшим тактическим офицером флагмана. По существу, он, как и Покок, был назначен в Браво Контроль, эквивалент на ФСЛ вспомогательного контроля на мантикорском флоте. Браво Контроль – полный дубликат командной палубы капитана Зиндрама – брал контроль на себя, если что-нибудь неблагополучное случалось с Альфа Контролем. В связи с этим, персонал Браво Контроля должен был быть так же полностью погружен в тактическую обстановку, как и любой в Альфа Контроле, готовым принять на себя командование мгновенно в чрезвычайной ситуации. На практике, однако, наметилась тенденция для Браво Контроля быть немного обособленным. Стоять чуть-чуть позади и смотреть поток симуляций или тренировочных упражнений, глядя на модели.

За исключением, конечно, того, что это не симуляция.

Тем не менее, Поучард имел занятие. Если те приближающиеся ракеты смогут сохранить свои текущие показатели ускорения весь путь, останавливая их нужно быть охрененным сукиным сыном. Но она как-то не могла убедить себя, что манти сделали «предупредительный выстрел» столь массивным. Даже с подвесками, три тяжелых крейсера не имели неограниченный боезапас, и она не представляла их расходующими так много ракет, если только у них не было ног, чтобы достичь своих целей с тем временем для маневра что еще есть на их часах.

В теории, чисто баллистическая ракета с областью поражения современной лазерной боеголовки была столь же точна, как и та, которая все еще могла маневрировать. Даже корабль с импелерным приводом не способный выдать достаточное изменение скорости, чтобы сменить свою предсказанную позицию достаточно, выйдя из эффективной области конуса поражения лазерной боеголовки в течение трех минут, или около того, полета ракеты. Но теория имела тенденцию становиться слабее, когда ракета неслась в реальности против маневренности того же самого корабля с импелерным приводом в области конуса поражения в сочетании с непроницаемостью его импелерного клина. Фактические уязвимые аспекты современного военного корабля были удивительно небольшими, кроме возможной атаки горла его клина, а способность судна делать радикальные маневры на четырехстах или пятистах g могла сделать многое, чтобы не предоставить приближающимся ракетам благоприятный угол атаки. Ракета, которая не могла маневрировать, чтобы преследовать свою цель, едва ли могла, мягко говоря, добиться такого угла. Даже не рассматривая общую уязвимость баллистической цели на заградительный огонь. Нет. Как торпеда старого докосмического морского флота в самом конце своего бега, ракета, которая исчерпала свою продолжительность движения до достижения дальности атаки, представляла незначительную угрозу для любой маневренной цели.

Вот почему Гиацинта Покок была омрачена фактом, что их показатели ускорения продолжали нарастать.

* * *

– Хорошая телеметрия с ракет и с платформ «Призрачного Всадника», сэр, – сообщил лейтенант-коммандер Брокхерст. – Гало эмиссия совпадает с отчетами адмирала Золотого Пика почти идеально.

Капитан Иванов только кивнул. Его внимание было на его обзорной голограмме.

* * *

– Адмирал, БИЦ обнаружил что-то…

Лиам Пьюн повернулся к капитану Штайнберг. Глаза начальника операционного отдела были обращены на монитор, затем она посмотрела на контр-адмирала.

– Это идет на главной голограмме сейчас, сэр, – сказала она, и взгляд Пьюна метнулся обратно на дисплей. Новые иконки пульсировали, чтобы привлечь внимание, помогая ему отделить их от хаоса, и он нахмурился.

– Что, черт возьми, это такое? – потребовал он, так как они регистрировались на абсурдно малом расстоянии. Эти штуки были менее чем за десять тысяч километров от его флагмана!

– Мы не знаем, сэр, – призналась Штайнберг. – Все что мы знаем, это то что они, кажется, были там все время. Они просто выскочили секунду назад, когда они убрали свой стэлс-режим.

– Убрали свой стэлс? – повторил капитан Гилмор. – Ты имеешь в виду, манти получили разведывательные платформы, которые настолько близко к нам, а мы их даже не видим?

– Это выглядит именно так, – резко проскрежетала Штайнберг. – И я подозреваю, что они только что сбросили свой стелс безо всякой причины вообще. Они хотят, чтобы мы знали, что они там.

– Мэм, – сказал один из ее помощников, – Мы обнаружили гравии-пульсации по всей местности. Десятки точечных источников.

– А это – Пьюн использовал световой указатель, ткнув на новые иконки на главной голограмме – некоторые из этих точечных источников, старшина Эллиот?

– Э-э, да, сэр. Я думаю это они, – признался главный старшина.

– Вот дерьмо, – пробормотал Гилмор.

Мы все-таки собираемся получить обухом по голове, сказал тихий голосок на задворках разума Пьюна.

– Как, черт возьми, они установили сверхсветовые излучатели в что-то столь маленькое? – спрашивала Штайнберг почти жалобно.

Вопрос явно был риторический, и, вероятно, был очень хорош, поскольку для Пьюна ответ не напрашивался сам собой. Не то, что бы это имело какое-либо значение в данный момент. Важно то, что манти удалось это сделать. Если он не сильно ошибался, они должны были быть разведывательными платформами – десятки из них, как только что отметил старшина Эллиот – и если они были способны на то, что безумные теоретики предполагали, они снабжали те манкикорские крейсеры детальной информацией слежения на сверхсветовой скорости. Это означало, что их контур управления ракетами был только что сокращен вдвое, и последствия этого…

«Бель Поль» завибрировал, когда начался запуск противо-ракет, но Пьюну было уже очевидно, что на его кораблях установлено слишком мало противо-ракетных установок и кластеров точечной обороны, чтобы иметь дело с этим залпом.

* * *

– Выходим на точку Альфа, – объявил Брокхерст.

– Выполнить как оговорено, – формально сказал Иванов.

– Есть, принято, сэр. Выполнение… сейчас.

* * *

На борту КФСЛ «Бель Поль» была небольшая паника, но только потому, что его экипаж был слишком занят для этого. Не было времени для тех, кто реально мог видеть дисплеи, распознать, что же эти показания значат, по-настоящему признать то, что случилось, ошеломляющее осознание того, что они действительно были превзойдены как указывали «нелепые» отчеты со Шпинделя.

И они были превзойдены.

Мантикорские ракеты приближались мерцая, все еще на том невероятном – невозможном – темпе ускорения, и как раз, прежде чем они вошли в зону действия противо-ракет, платформы электронной борьбы посеяли среди атакующих птичек неразбериху. Из двухсот сорока ракет, запущенных тремя крейсерами Хирама Иванова, пятьдесят служили только для цели проникновения, и они были тщательно сохранены для этого момента. Теперь платформы «Зуделки» ослепляли соларианские датчики, тогда как сопровождающих их «Драконьи Зубы» внезапно распространяли произведенное множество ложных целей, чтобы запутать и насытить оборону своих целей. Экипажи соларианских линейных крейсеров никогда не видели, никогда не представляли, ничего подобного. Не зная энергетического запаса предоставляемого мини-энергетическими установками КФМ, они просто не могли представить, как такие мощные глушилки могут быть втиснуты в такие крошечные платформы. Угроза полностью превзошла параметры их доктрины и их системы, разработаные чтобы справляться с этим.

Крейсерам Пьюна удалось остановить ровно семнадцать приближающихся противокорабельных ракет во внешней зоне. Другие сто семьдесят три промчались мимо каждой противо-ракеты, которую соларианцы могли запустить, с почти презрительной легкостью.

* * *

Лиам Пьюн наблюдал на своем месте как разрушительное превосходство проникает через его оборону. Он всегда более охотно, чем большинство его сослуживцев офицеров, рассматривал возможные подробности иностранных отчеты, возвращавшихся с бесконечной Мантикоро-Хевенитской войны. Он должен был быть осторожней с ее восприятием чем он был, учитывая презрение, с которым практически все те другие офицеры приветствовали такие «панические» слухи, но теперь он знал, что даже самые причудливые из этих докладов занижали истинные величины угрозы. Неудивительно, что манти сумели выбить флагман Бинга так чисто в Нью-Тоскане!

Его люди делали все возможное, борясь с неистовым профессионализмом, что бы преодолеть фатальные недостатки своей доктрины и подготовки, в мимолетные минуты, что они имели. Они не собирались добиться успеха, и он знал это, но они не собирались также просто сидеть там, парализованные ужасом, и он почувствовал горькую гордость за них, даже когда он проклинал себя за то, что шел прямо к этой катастрофе.

Но как я мог знать? Как я мог действительно знать? И даже если бы я знал…

А потом мантикорские ракеты прорвались сквозь внутренний край противо-ракетной зоны. Они продвигались через безнадежный, последний оплот, последнюю минуту огня кластеров точечной защиты линейных крейсеров, и лазерные кластеры были почти так же бесполезны в условиях РЭБ манти, как были противо-ракеты. Им удалось подстрелить еще двенадцать ракет, но все еще оставалось сто шестьдесят три противокорабельные ракеты и Пьюн почувствовал, что его брюхо стягивается твердым узлом, когда палачи его кораблей скучно двинулись к глоткам их клиньев. Они собирались…

Сто шестьдесят три ракеты Марк–16, каждая с лучшей частью оставшегося тридцатисекундного времени для их движения, свернули вдруг, в идеально синхронизированном маневре, и взорвались как одна.

* * *

– Славно сделано, БиБи, – сказал Хирам Иванов одобрительно, когда сверхсветовые отчеты поступили с зондов «Призрачного всадника» и БИЦ «Слоун Томпкинс» обновил главную тактическую голограмму. – Очень славно. На самом деле, я думаю, что это показатель – «хорошо сделано» – для всего вашего подразделения.

* * *

– Они ударили в наши клинья! – выпалила Штайнберг. – Боже мой, они ударили в наши клинья!

Ее тон был как недоверчивым – так и оскорбленным – тем самым противоречив сам себе, Пьюн, действительно почувствовал, что его рот подергивается на краю улыбки. Оперативный офицер смотрела недоверчиво на свои дисплеи, когда бесстрастные компьютеры БИЦ обновили их.

Это было правдой. Это случилось так быстро, рентгеновские лазеры ниспали каскадом в такой массивной волне, что бы принять это Штайнберг (и Пьюну, если на то пошло) понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы понять, что произошло на самом деле – осознать, что они все еще были живы – даже если это было правдой.

Контр-адмирал очень бы желал поверить, что Гало выполнило успешно свою функцию приманки. Это ракеты манти были введены в заблуждение сложной системой радиоэлектронной борьбы его линейных крейсеров. Но, несмотря на то, что он предпочел бы, он знал различия. Нет оборонительной системы в Галактике, что смогла заставить каждую ракету в атакующем залпе тратить свою ярость на крышах и днищах импеллерных клиньев его кораблей. Нет. Единственный способ, которым это могло случиться, был тот, что люди, которые стреляли теми ракетами, устроили, то что случилось.

– Боже! – капитан Гилмор покачал головой, как человек, которого ударили одновременно много раз. – Как, черт возьми… ? – он остановился и дал своей голове очередную встряску, затем скривился. – Извините, адмирал.

Пьюн только взглянул на него, потом развернулся обратно к Штайнберг на невнятный звук оперативного офицер о недоверии. Она подняла глаза и увидела взгляд адмирала на ней.

– Я… – теперь была ее очередь трясти головой. – Сэр, согласно БИЦ, «Мститель» получил один удар и «Дерзкий» получил два. Вот так. Это все!

– Потери? – Пьюн услышал свой собственный голос, задающий вопрос.

– Не сообщалось до сих пор, сэр.

– Но это смехотв… – начал Гилмор, потом заставил себя остановить.

– Смехотворно, – мрачно согласился Пьюн. – За исключением незначительного факта, что это случилось. Как предполагаю это то, что манти подразумевали произвести с самого начала. На самом деле, попадания в «Мстителя» и «Дерзкого» должно быть были непреднамеренными. – Он улыбнулся очень, очень тонко. – Я полагаю, приятно знать, что даже управление огнем манти не является совершенным.

Штайнберг оглянулась на него, а Гилмор глубоко вдохнул.

– Сэр, вы предлагаете, они преднамеренно поражали наши клинья? – очень осторожно спросил начальник штаба. – Это была какого-то рода… демонстрация?

– У меня нет какого-либо лучшего объяснения для этого, Стив. А у вас?

– Я…

– Извините меня, капитан, – почтительно прервал лейтенант Тернер – но мы получаем передачу. Я думаю, адмиралу лучше послушать.

– Какого рода передачу? – спросил Пьюн.

– Она от манти, сэр. Но это не прямая передача от какого-либо из их корабля. Она исходит от… куда-то еще.

– От куда-то еще?

– Да, сэр, – офицер связи, казалось, разрывался между облегчением за свое дальнейшее существование и несчастьем от чего-то еще. – Сэр, я думаю, это передается с другой платформы. С нескольких других платформ, фактически. – Пьюн только посмотрел на него, и Тернер вздохнул. – Сэр, это выглядит для меня, как если бы они имели, по крайней мере, десять или пятнадцать ретранслирующих платформ там, и они перебрасывали бы передачу между ними, чтобы помешать нам, разглядеть их. И, сэр, я думаю, их передача для нас в реальном времени.

Пьюн начал было протестовать. Они все еще были более чем в световой минуте с половиной от манти. Там должно быть девяносто секунд – плюс задержка передачи. Но затем он вспомнил все те гравии-импульсы, и его протест умер.

– Очень хорошо, – сказал он. – Выведите ее на основной дисплей.

– Да, сэр.

Появился тот же зеленоглазый шатен, и Пьюн почувствовал, что мышцы его челюсти напряглись.

– Я полагаю, – сказал капитан Иванов – что вы понимаете, что мы именно сознательно не уничтожили ваши корабли. Как я уже сказал, моя императрица предпочла бы урегулировать разногласия между Звездной Империей и Лигой без дальнейшего кровопролития. Это не значит, что больше крови не прольется, так или иначе, но я действительно предпочитаю, что бы этого не случилось здесь, сегодня. Однако, если вы будете упорствовать в приближении к этому терминалу, у меня не будет выбора, кроме как продолжить это столкновение, и следующий залп не будет направлен на ваши клинья. У вас есть десять минут, чтобы обратить ускорение или переместиться в гипер. Если вы не сделаете этого в конце тех десять минут, я открою огонь еще раз, и на этот раз мы будем стрелять на поражение. Иванов, конец связи.

Было очень тихо на флагманском мостике Бель Поль. Никто не сказал ни слова. На самом деле, в течение нескольких секунд, никто даже не дышал. Все взоры были устремлены на Лиама Пьюна, когда он стоял, продолжая смотреть на пустой экран, с которого исчез Хирам Иванов. Затем адмирал расправил плечи, сделал глубокий вздох и отвернулся от экрана.

– Капитан Гилмор, проинструктируйте капитана Зиндрама обратить ускорение немедленно. И скажите ему, пусть выводит в режим наш гипергенератор.

Глава 4

– Это – ску-у-у-у-у-учно! – обьявила Яна Третьяковна.

Высокая, привлекательная и чрезвычайно опасная блондинка откинулась в потертом кресле. Она потянулась, скрестила руки и посмотрела свозь кристопластовую стену на то, что всякий непредвзятый человек, назвал бы величественным видом Туманности Ямато.

В настоящее время она была менее чем впечатлена. С другой стороны, она уже видела достаточно, чтобы не быть впечатленной. И у нее также было в запасе много времени, для того чтобы не впечатлиться снова.

– Я уверен, что Вы могли найти что-то, чтобы развлечь себя, если бы действительно захотели, – сказал Антон Зилвицкий мягко, отвлекшись от шахматной проблемы на его миникомпе. – Это – один из самых больших и самых тщательно продуманных развлекательных коплексов галактики, как знаете.

– Это был одним из самых больших развлекательных комплексов галактики, – бросила Яна. – В эти дни это – одно из самых больших гиблых мест галактики. Если не вспоминать, о противоестественной переполненности террористами Баллрум и коммандос Беовульфа, ни у одного из которых не наблюдается функционирующее чувство юмора!

– Ну, если бы вы не повредили плечо того замечательного лейтенанта Беовульфа во время спарринга в армрестлинге, то, возможно, узнали бы, что у них были лучшее чувства юмора, чем вы думаете о них.

«Болтовня, болтовня, болтовня» – нахмурилась Яна. – «Это уже не забавно, дразнить Виктора дальше!»

Глубокий смешок прогрохотал из массивной груди Зилвицкого. Вначале, когда Яна только подписалась на участие в его и Виктора Каша рискованной миссии на Мезу, она была, по крайней мере, наполовину напугана (в независимости от того, призналась ли она в этом какой-либо живой душе или нет) участием хевенитского секретного агента. Она согласилась на участие, – главным образом, из-за желания отомстить за смерть подруги Лары, – и она была стальной душой, была Яной. Тем не менее, представление о лучшей подруге (хотя древнее понятие «подельница», на самом деле, больше подходило) для кого-то, кого большинство людей могли бы было описать как хладнокровных сумасшедших убийц-социопатов, очевидно, беспокоило ее больше, чем она бы признала. На самом деле, размышлял Зилвицкий, Каша никогда не казался ему ни хладнокровным или сумасшедшим, но он мог видеть, где другие люди могли бы сформировать такое впечатление, навешивая ярлык на его хевенитского коллегу. Что же до социопатии, скажем так, внутреннее суждение Зилвицкого оставалось вне этого в некоторых отношениях.

Не то чтобы он не знал, некоторых совершенно замечательных социопатов. Кроме того, Зилвицкий отмечал, что суждение о том, кто социопат и кто защитником всего того, что правильного и достойного, часто, казалось, зависит во многом от точки зрения наблюдателя.

А иногда сигара и действительно является сигарой, конечно, подумал он. Это одна из вещей, которые делают жизнь такой интересной, когда Виктор рядом.

В течение их длительной миссии на Мезе Яна сумела оставить в прошлом большую часть ее собственного беспокойства о хевенитах. а четырехмесячное путешествие от Мезы назад к Системе Хайнувель покончило и с этим. Конечно, поездка в любом случае не должна была занять так много времени. Старое, разбитое, и обветшалое грузовое судно «Хали Саул», предоставленное их эревонскими контактами, в свое было контрабандистом, и былооборудовано гипер генератором военного образца. Это не было очевидно, поскольку его прежние владельцы пошли на значительное удлинение, чтобы замаскировать это, и, несмотря на то, что его импеллерные узлы коммерческого образца и частичное экранирование не подверглись переделке, это позволяло ему подниматься до Тета Полосы, что сделало его намного быстрее огромного большинства торговых судов. К сожалению, обслуживание рассматриваемого гипер генератора, различными владельцами, через руки которых прошло судно, было отлично от идеального с того времени, когда он былтолько установлен, и он полностью отказал после того, как им удалось сбежать с Мезы в гипер. Им удалось пережить данный опыт, но это заняло у Эндрю Артлета целую вечность, чтобы произвести на скорую руку необходимый компонент, в котором они нуждались.

Они дрейфовали фактически неподвижные в межзвездном пространстве, в то время как он и Антон управляли ремонтом, и даже после того, как они вернули к жизни генератор, использование гипер перехода Меза-Визигото было вне рассмотрения. Они были ближе, чем в девятьсот шестьдесяти световых годах от своей базы в Хайнувеле (и более чем в тысяче световых лет от Факела), но с учетом… фейерверка, который сопровождал их побег, они не осмелились вернуться к Терминалу Мезы и выбрать короткий путь, мог бы их доставить на расстояние меньше шестьдесяти световых лет от Беовульфа. Вместо этого они были вынуждены идти в обход через управляемый ОФС Терминал Сью-Танга перехода Сью-Танг – Оливия, а затем пересекать четыреста восемьдесят и сколько-то-там световых лет от Системы Оливии к Хайнувелю сложным путем.

Поездка дала им много времени, чтобы заточить свои навыки карточных игр, и то же самое принужденное заключение дало смертельный удар любому вялому страху, который, возможно, чувствовала Яна о настоящих интересах Виктора Каша. Это также дало Каша и Зилвицкому много времени, чтобы опросить Доктора Симойнса, физика Мезы, который дезертировал от Уравнителей Мезы. Ну, хотя понятие «много времени», вероятно, было бы слишком сильно сказано. У них было достаточно времени, но для того чтобы должным образом разработать представленные Симойнсом сокровища могли уйти, и это было, откровенно говоря, задача, которая требовала кого-то с намного большим количеством знанием физики, чем Зилвицкий обладал.

Достаточно было явлено ответов Симойнса и из невыносимо дразнящих фрагментов, которые были предложены Джеком Макбрайдом, офицером охраны Мезы, который спроектировал отступничество Симойнса, чтобы сообщить им, что все и, возможно, особенно, что лучшие и спецслужбы галактики всегда знали о Мезе было Ложью. Та информация должна стать особенно противным шоком для разведки Беовульфа, подумал Зилвицкий, но Беовульф едва ли станет одним в своей реакции. И несмотря на то, что им удавалось соединить вместе все больше частей мозаики, обнаруженной ими, никто не знал, сколько их всего вряд ли кто-либо мог сказать, отчего ползущее продвижение к дому становилось еще более тягостным.

Были моменты – и довольно много – когда Зивицкий неистово желал, чтобы они направились напрямую к Терминалу Рыси Мантикорской Туннельной Сети, вместо этого. К сожалению, их уклончивое направление движения было более или менее выбрано ими первоначально, и, пришлось бы затратить еще больше времени, чтобы вернуться к Рыси чем продолжать движение к Сью-Танг. И также был достаточно деликатный вопрос, если быть точнее, что произойдет с Виктором Каша, если они внезапно объявятся в Двойной Системе Мантикоры, особенно после прямого нападения Хевена на вышеупомянутую звездную систему, информация о которой достигли новостных каналов Мезы только через два с лишним стандартных месяца после их поспешного отъезда. Это казалось маловероятным, что один из главных агентов Хевена будет принят с распростертыми объятьями и выражениями любящего приветствия по меньшей мере.

В этом отношении, оставался щекотливым вопрос о том, в чьей юрисдикции было принятие решений по Симойнсу (и бесценному источнику разведанных, что он представлял). Их операция совместно спонсировалось Королевством Факела, Республикой Хевен (в независимости от того, знал ли кто-либо в Новом Париже об этом, или же нет), Одюбон Баллрум, Беовульфский Биологический Корпус Надзора и эревонские контакты Виктора Каша. Не было абсолютно никакой причастности мантикорских должностных лиц, хотя вклад Принцессы Руфь Винтон уж точно не был незначащим. Офицально она представляла собой начальника разведки Факела, однако, неофициально – члена правящего дома Звездной Империи Мантикора.

Однако, по размышлении здравом, Антон приходил к выводу, что возможности напрямую направиться на Мантикору никогда и не было. Именно поэтому ими и был выбран Хайнувель, как находящийся на прямом пути к Факелу. Это была самая близкая безопасная гавань, учитывая доступные туннельные связи, и они надеялись обнаружить одно из замаскированных десантно-диверсионных судов Беофульфа в системе, чтобы использовать его в качестве посыльного, когда они доберутся до туда. Однако, они были разочарованы в этом отношении, однако; когда они прибыли, единственным судном на станции был эревонский корабль «Кустис», строительное судно, которое только закончило преобразование Станции Пармали в надлежащую базу для операций коммандос Беовульфа и Баллрум против межзвездной торговли в генетическими рабами.

Ремонт Артлета и Зилвицкого не дотягивал до отличного, и «Хали Саул» прихромал в Хайнувель на том, что было, очевидно, последними ногами его гипер генератора. Капитан «Кустиса» был оторван от мира в течение двух или трех месяцев, пока его строительные команды работали над Станцией Пармали, но он был в состоянии подтвердить, насколько далеко зашли активные боевые действия между Хевеном и Мантикорой, пауза взаимного истощения наступила после Битвы за Мантикору. И Антон, и Виктор сбросили значительный груз с плеч, обнаружив, что никто больше активно не стрелял в друг друга, учитывая то, что они узнали на Мезе, но было очевидно, что хороший капитан был не так обрадован, осознанав свою вовлеченность в клубок интриг интриг, которые, казалось, преследовали следовали команду Зилвицкого и Каша повсюду. Он очевидно подозревал, что его эревонские работодатели не одобрят его продвижение глубже в болото, которое, он был вполне уверенным, «Хали Саул», и его пассажиры представляли. Они, возможно, убедили бы его передумать, если бы рассказали ему, что они обнаружили на Мезе, но они не осмеливались нарушить безопасность на этом в этом точке своего пути. Это означало, что лучшее, которое он был готов сделать – отправиться на своем корабле назад к Эревону (который, честно говоря, был следующей лучшей вещью и на двадцать световым лет ближе к Хайнувель, после Факела) и доставить обратно генератор на замену для «Хали Саул». В процессе, он был готов взять зашифрованное послание от Виктора Шарон Джастис, которая представляла для него Старшего Республиканского офицера в Секторе Эревон, но это зависело от того, насколько далеко он был готов зайти.

Зилвицкий даже для себя не пытался притвориться, что не счел отношение капитана раздражающим. К счастью, он был по своей природе терпеливым, методическим, аналитическим человеком. И были, по крайней мере, некоторые нюансы ситуации. Ни он, ни Каша не хотели терять Симойнса из вида, и в то время как у них не было никакой особой причины не доверить капитану или команде «Кустиса», у них не было никакой особой причины доверять им, также. Если даже малая часть того, что Джек Макбрайд и Доктор Симойнс сообщили им, подтвердится, она собиралась сотрясти до основания все звездные нации всего исследованного космического пространства. Они буквально не могли позволить рисковать, чтобы что-либо случилось с ним, пока не предоставят ему возможность, чтобы сообщить свою историю-в-деталях их собственным национальным звездным разведывательным службам. Более того, поскольку они могли только завидовать месяцу или около того, что займет у «Кустиса» на путь до Эревона, они предпочли оставаться на месте, где были, пока Шарон Джастис сможет организовать безопасный транспорт до Факела. Они и вздохнут с огромным облегчением только тогда, когда только смогут благополучно оставить Симойнса в безопасности Факеле, чтобы заняться рассылкой осторожных запросов, чтобы все соответствующие Службы безопасности послали старших представителей на Факел.