Текст книги "Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность"

Автор книги: Дэвид Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

V
Любящий и любимый

Сознание развивается на двух взаимодействующих уровнях. На каждом из них существуют два полюса – позитивный и негативный, то есть симпатический и волевой нервные центры. Первый уровень устанавливается между полюсами симпатического нервного центра – солнечного сплетения – и волевого нервного центра – поясничного ганглия. Этот первый, активный, уровень является уровнем субъективного бессознательного, из которого и развивается сознание как целое.

Параллельно первому уровню субъективного динамического сознания (и во взаимодействии с ним) немедленно возникает соответствующий первый уровень объективного сознания, представляющий собой объективное бессознательное, поляризованное в ганглии грудной клетки, то есть, попросту говоря, в груди. Устанавливается совершенное взаимодействие по принципу единства противоположностей между первым уровнем в брюшной полости и первым уровнем в грудной клетке. Эти два уровня, поляризующие друг друга в системе четырехкратной полярности, и составляют первое основание индивидуального, самодостаточного сознания.

Каждый из полюсов активного бессознательного выявляется в специфической деятельности и дает начало специфическому виду динамического, или творческого, сознания. На каждом уровне негативный волевой полюс дополняет позитивный симпатический полюс, однако сознание, берущее свое начало от этих двух, дополнительных по отношению друг к другу, полюсов, не является простым сочетанием позитивного и негативного – оно является принципиально иным и противостоит уже другому уровню сознания. При этом сознание каждого уровня является чистым и совершенным само по себе.

Однако в тот момент, когда оба эти уровня – верхний и нижний – вступают в область взаимодействия, достигается принципиально новый уровень их взаимовлияния. Верхний, динамически-объективный, уровень является дополнительным по отношению к нижнему, динамически-субъективному. Между обоими уровнями возникает и постоянно поддерживается гармония противоположностей, и это единство противоположностей между двумя уровнями формирует первое целостное поле сознания. В каждом индивиде существует эта четырехкратная полярность, а во взаимоотношениях двух индивидов – уже восьмикратная.

Теперь, прежде чем мы сможем так или иначе выстроить некую стройную систему научной, «понимающей», психологии[18]18
  «Понимающая психология» – одно из влиятельных направлений научной психологии начата XX века Разработка его основ, как и сам термин «понимающая психология», принадлежат немецкому психологу и философу, одному из представителей «философии жизни» Эдуарду Шпрангеру (1882–1963), хотя идея разработки такого направления и применения подобной методологии в науке о человеке принадлежала еще немецкому философу второй половины XIX века Вильгельму Дильтею (1833–1911), который подчеркивал центральную рать не объективного «объяснения», а субъективного «понимания». По-видимому, Лоуренс имеет здесь в виду именно его мысль о том, что «природу мы объясняем, а душевную жизнь понимаем», ибо Лоуренсу была близка идея «понимающих» психологов о важной роли интуиции в постижении закономерностей психики. В то же время острие полемики автора «Психоанализа и бессознательного» в данном случае направлено на недооценку «понимающими» психологами экспериментальной психологии и ее естественнонаучного основания, а также (далее в этом абзаце) и на их теорию воспитания, задачу которого они видели в «адекватном» соотнесении внутренних индивидуально-смысловых образований (переживаний) с миром культурно-исторических ценностей.


[Закрыть], мы должны объяснить природу сознания на каждом из его динамических полюсов – природу сознания как направление динамико-витального потока, как результирующую физически-органического развития и деятельности индивида. И мы должны это сделать прежде, чем начнем размышлять об «адекватной» системе воспитания. Наука о воспитании нынче повсюду переживает период разброда и шатания. Больше не уповая на путеводную звезду разума, не стремясь нагрузить интеллект, она без руля и без ветрил носится по волнам в океане абсурда и отчаяния. И не стать ей серьезной наукой до тех пор, пока не будет как следует понята человеческая психика. А человеческую психику мы так никогда и не начнем понимать, прежде чем не осмелимся ступить на темный континент бессознательного. Приступив же к исследованию бессознательного, мы обнаружим, что должны идти от центра к центру – или, пользуясь древним эзотерическим термином, от чакры к чакре[19]19
  Чакра (санскр. «колесо») – Некоторые разновидности индуизма и буддизма под этим понятием действительно подразумевают психические центры, расположенные в определенных местах человеческого тела, хотя и не называют точного количества всех чакр. Однако обычно индуисты выделяют семь, а буддисты – всего четыре основные чакры, каждая из которых ассоциируется с определенным цветом, формой, органом чувств, природным элементом, божеством и «биджа мантрой» (односложной молитвенной формулой). Среди этих основных чакр, в свою очередь, важнейшими являются две: нижняя (mulad-hara) – в зоне крестца – и высшая (sahasrara) – на макушке.


[Закрыть]. Мы должны терпеливо выявлять психические проявления каждого центра и, более того, по ходу дела выяснять психические результаты взаимодействия (взаимодействия по принципу противоположности) между динамическими центрами – взаимодействия как внутри одного индивида, так и между разными индивидами.

Вот достойное поле для научной деятельности – деятельности на долгие времена. Однако начинать можно хоть завтра. Такая деятельность, по крайней мере, освободит нас от самых ужасных оков – оков идей и идеалов. Это великая цель для тех. кто вечно трудится над высвобождением спонтанной психики – истинной души человека.

В предыдущих главах мы надеялись хотя бы обозначить основные вехи становления первой сферы бессознательного, для чего пытались разобраться в природе сознания, проявляющего себя на каждом из указанных полюсов, а также в сложном разнообразии динамического напряжения, возникающего между различными полюсами. До сих пор мы высказали всего лишь предположение о природе первого уровня бессознательного и попытались подойти ко второму, или верхнему, уровню. При этом мы не стремились к научной точности, по крайней мере в терминологии. Все, к чему мы стремились, – это к вразумительной постановке вопроса.

Для обеспечения уравновешенной деятельности солнечного сплетения пробуждается большое сплетение в грудной клетке. В нынешнюю эру это сплетение можно считать огромной планетой в нашей психической Вселенной. В предыдущую, симпатическую, эру цветок Вселенной расцветал в пупке. Но, начиная еще с древнеегипетских времен, солнце творческой активности сияет из груди, из сердца Высшего Человека. Именно оно является для нас источником света: любящее сердце. Святое Сердце. Именно ему мы противопоставляем темную бездну низшего человека, всепоглощающий водоворот его «животной» сущности («живот» – это то, что за пупком). Даже теософы[20]20
  Теософы – приверженцы теософии (от греч. «theos» – «бог» и «sophia» – «мудрость»), популярного во времена Лоуренса религиозно-мистического учения Е. П. Блаватской (1831–1891) о единении человеческой души с божеством и о возможности непосредственного общения с потусторонним миром. Блаватская вместе с Г. Олкоттом основала в 1875 г. в Нью-Йорке Теософическое общество (вскоре его центр переместится в Индию, где существует и поныне). Активным его членом до 1913 г. был Р. Штайнер – создатель отпочковавшегося от теософии учения антропософии (с этим учением Лоуренс также быт хорошо знаком). Теософия сочетает в себе элементы эзотерической науки и мистической практики, ставя себе целью выявление в индивиде «скрытых сит», его духовно-божественного ядра. Именно на эти поиски теософами «ядра», «центра сил» человека и намекает автор «Психоанализа и бессознательного».


[Закрыть] не поняли, что именно там, в животе, на самом деле и расцветает универсальный лотос и что «низший человек» с его «животной» сущностью, этот темный всепоглощающий водоворот, был некогда творческим истоком в истинном понимании этого слова.

Называя сердце солнцем и источником света, мы, однако, нисколько не грешим против биологии. Ибо корень видения, то есть зрения как такового, – в сердечном сплетении. Если же мы будем рассматривать само сердце, а не нервное сплетение, то мы должны будем говорить уже не об одной только нервной системе. Ну а если мы будем иметь дело со всем бурлящим потоком кровообращения, то нам придется залезть в такие дебри, где наш неопытный ум просто станет в тупик. Для наших целей достаточно будет иметь в виду, что солнечное сплетение является первым и главным ключом к той грандиозной пищеварительно-сексуальной деятельности, которая совершается в человеке, деятельности одновременно функциональной и творчески-эмоциональной.

Что же до сердечного сплетения, то оно есть первый и главный ключ к дыхательной системе и всей активно-продуктивной деятельности. Рот и ноздри – ворота в каждый из этих двух великих центров, нижний и верхний: даже грудной области свойственна эта двойственность. Ключ к дыханию и работе рук находится в груди, в то время как ключ к пищеварению, к чувственным проявлениям, к сексу – в нижних центрах. Эта двойственность заходит очень далеко и глубоко. Так же, как и полярность. Все в организме – от основных органов до малых лимфатических узлов – зависит для каждого от своего собственного, особого центра в бессознательной сфере: каждый открывается в сознании своим собственным, особым динамическим ключом, который почти с полным правом можно назвать «клеточкой души». Врожденное бессознательное, или душа, – это первая делимая клетка, и производные от нее клетки, также способные к воспроизводству, образуют органы, узлы и нервные центры человеческого организма. Вот наш ответ материализму, равно как и его противоположности – идеализму. Клеточное бессознательное производит органы, точно так же как и сознание. И эти великие производящие клетки бессознательного и дальше сохраняют активность внутри жизненно важных нервных центров, каковые нервные центры, начиная с первого по происхождению – солнечного сплетения – и заканчивая венчающим все это сложное строение мозгом, образуют одну гигантскую цепь двойственной, дуальной полярности и разветвленного сознания.

Все это, конечно, попутные, поспешные, поневоле сбивчивые умозаключения. Вернемся, однако, к основной линии наших рассуждений. Итак, сравнивая сердечное сплетение с солнцем и светом, мы не просто прибегаем к красивой метафоре (метафоре в первоначальном значении этого слова: перенос). Ибо эманация сознания из этого первого верхнего центра, расположенного в грудной клетке, действительно сравнима с волнами света, омывающими вечный предмет своей любви и высвечивающими сквозь оболочку его суть. Такой перенос объективного знания в глубины души – почти то же самое, что зрение. Это корневое зрение. Оно возникает прежде, чем открываются глаза. Это первый гигантский опыт постижения, пока еще темного, но движущегося к свету. Это око груди. Психически – это основное объективное знание. Динамически – это любовь, преданная и верная любовь.

Таким образом, мы почти уже определили двойственность природы этого первого, верхнего сознания. Сначала из груди исходит эманация любви, эманация любящего «я», всего себя отдающего любимому. А затем эта любовь превращается в обогащенное новым знанием объективное сознание, первое объективное содержание души.

Этот процесс является доказательством и иллюстрацией дуальной полярности. Из позитивного полюса сердечного сплетения проистекает та эманация, которую мы называем самоотверженной любовью. На самом же деле она не самоотверженная (отвергающая все свое «я»), а самоотдающая (отдающая любимому свое «я»). И это единственная признаваемая нами форма любви. Но из мощного плечевого ганглия исходит негативная эманация, которая испытующе «ощупывает» любимого, возвращаясь к чисто объективному восприятию – не критическому и рассудочному, а эмоционально проницательному.

Вдумаемся в природу этого различного действия двух верхних полюсов. Из симпатического нервного узла в районе сердца проистекает, подобно солнечным лучам, чистая и преданная любовь. Но из мощного плечевого ганглия исходит сила отрицания, сила, воздействующая на предмет своего внимания разделяюще и в конце концов переносящая внутрь себя объективный образ этого предмета. И это вторая половина преданной (самоотдающей) любви – совершенное знание любимого.

И теперь это знание само по себе может явиться причиной противопоставления любящего и любимого. Оно – дух такого противопоставления, подобный оттиску на любящем всего того, что не поддается, сопротивляется ему в любимом. Объективное знание – это всегда знание именно такого рода: знание об отличиях, которые невозможно сгладить, точное знание о пропасти, пролегающей между двумя самыми близкими друг другу существами.

Таким образом, деятельность бессознательного на первом высшем уровне состоит, собственно, из двух видов деятельности. Первый дает то блаженное состояние безраздельной слитности с любимым, которое мы и называем любовью и которым наша эпоха, кажется, насладилась сполна. Это в высшем смысле объективный вид деятельности сознания, хотя такая деятельность и не сохраняет в памяти (даже в динамической памяти[21]21
  Динамической памятью Лоуренс, видимо, именует ту гипотетическую подсистему памяти, которую современная психология называет сенсорной памятью. Она обеспечивает удержание в течение очень короткого времени (в пределах секунды) продуктов сенсорной переработки информации, поступающей в органы чувств.


[Закрыть]) никакого объективного образа. Объективно это просто мощный поток, эманация «я» в блаженном самозабвении, подобная истечению солнечного света.

При наличии одного только этого вида деятельности происходит крайнее удаление «я» от его собственной целостности: оно отступает и растворяется в любимом (не это ли мечта всех восторженных влюбленных?). И все же целостность свойственна каждому живому существу, и поддерживается она деятельностью негативного полюса. Бессознательное отправляется на поиски любимого также и из ганглия грудной клетки. Но что именно хочет оно отыскать? Действительное объективное знание. Хочет найти такие дива дивные, каких нет в нем самом, и как оттиск запечатлеть их в себе самом. И одновременно определить также и пределы своего собственного существования.

Такова вторая часть деятельности верхней, или духовной, самоотдающей любви. В этом исследовании и открытии любимого существа заключается огромная радость. Ибо что такое любимая? Она является тем, чем не являюсь я сам. Сознавая брешь, непроходимую пропасть между мной и любимой, я в самой этой бреши узнаю ее черты. Если первый вид деятельности верхнего сознания полностью устраняет ощущение разобщенности между «я» и любимым, то во втором самое открытие черт любимого является осознанием этой непроходимой, неустранимой пропасти. Таково объективное знание – в противоположность объективной эмоции. Оно всегда содержит в себе элемент самораспространения, как если бы «я» посредством познания любимого обретало способность к расширению, распространению. Кроме того, оно всегда должно по необходимости содержать в себе осознание пределов «я».

То же самое относится и к Божественному Младенцу, запечатленному на картинах старых мастеров. Любопытное впечатление оставляют его изображения на полотнах и фресках Леонардо[22]22
  Леонардо да Винчи (1452–1519), итальянский живописец, скульптор, архитектор, инженер, ученый; универсальный ренессансный гений, теоретик и практик Высокого Возрождения. Мадонн Леонардо принято считать образцами гуманистического идеала женской красоты и материнства. Живописи Леонардо свойственна продуманная композиции, ясная система жестов и мимики персонажей.


[Закрыть], Боттичелли[23]23
  Сандро Боттичелли (настоящие имя и фамилия – Алессандро Филипепи) (1445–1510) – итальянский живописец, один из последних представителей Раннего Возрождения. Его произведения на религиозные темы отмечены одухотворенной поэзией, игрой линейных ритмов, тонким колоритом.


[Закрыть] или великолепного Филиппе Липпи[24]24
  Филиппо Липпи (около 1406–1469) – итальянский живописец Раннего Возрождения. Его картины на религиозные сюжеты проникнуты светской жизнерадостностью и любовным бытописанием («жанризмом»). Лоуренс, очевидно, имеет здесь в виду знаменитую работу Ф. Липли «Поклонение Младенцу», написанную в конце 50-х – начале 60-х годов XV столетия.


[Закрыть]. На них мы видим Мать, в знак покорности и во внимании сложившую руки на груди, и Младенца, пристально вглядывающегося в нее с такой удивительной объективностью, вдумчивостью, с таким глубоким проникновением в материнскую сущность, которые, с нашей северной точки зрения, просто непостижимы. Глаза Младенца, вне всякого сомнения, полны невинности и в то же время какой-то глубокой, довизуальной проницательности, так что становится ясно, что он смотрит на Мать именно через разделяющую их пропасть. В его взгляде настолько запечатлена эта пропасть, о чем мы судим по интенсивности этой довизуальной проницательности, что северянину в этом внимательном взгляде обычно чудится антипатия, и объективность этого взгляда кажется нам почти жестокой.

Очевидно, между любящими (в объективном смысле понятия любви) обычно преобладает один из двух видов деятельной любви – «любовь притягивающая» и «любовь отталкивающая». Мы у себя на Севере обожествляем первую из них. Но на Юге все иначе: там более естественным представляется «объективный», рассудочный стиль любви. И сверх того, на лице Младенца в изображении старых итальянских мастеров почти всегда лежит темная печать изначального сознания нижнего, телесного, уровня, сознания мощного, субъективного, «эгоцентричного» – так называемой «чувственности».

Возьмем пример с нашими собственными детьми. Посмотрим на младенца, который только-только научился направлять внимание на тот или иной предмет. Нам часто кажется, что он вглядывается в свою мать с какой-то отстраненностью и даже отчужденностью! На его лице написано такое выражение, будто он видит мать с другого берега широкой реки и она представляется ему каким-то одиночным предметом, привлекающим и в то же время раздражающим его внимание. Мать, целуя и лаская его, вскоре прогонит эту тень с его лица. Но ей при всем желании не остановить неудержимого потока независимости и негативизма, который и порождает это объективно-критическое восприятие.

Более того, по временам она и сама впадает в своего рода полутранс, и ребенок на ее руках кажется ей каким-то странным и отделенным от нее предметом. Она не воспринимает его ни аналитически, ни критически. Она его вообще никак не воспринимает, не чувствует и не ощущает. Как будто в забытьи, она видит: вот он лежит перед ней, непостижимо и загадочно реальный, вне ее существа, и никогда ей его не понять и не включить в пределы своего «я». Она застигнута врасплох этим неожиданно конечным и объективным впечатлением. Именно ощущение конечности и объективности – вот результат этого недолгого переживания. Произошло нечто окончательное. У нее возникает странное чувство определенности, когда ничего уже нельзя изменить, – чувство одновременно глубокого удовлетворения и какого-то отчуждения. Она нечто приобрела, некий запас изначального, досознательного понимания. Ребенок может становиться каким угодно, но ее понимание этого существа является ее собственностью, отныне и навсегда. Оно дает ей ощущение богатства и силы. Но в то же время оно дает ей ощущение бесповоротности. Это ощущение возникает непосредственно из самой этой удовлетворенности объективностью и окончательностью понимания. Это понимание иного существа, и в нем содержится окончательная уверенность в вечности и непреодолимости той пропасти, что разверзлась между двумя существами, и пропасть эта – одиночество каждого «я», ее и его.

Таким образом, первый уровень верхнего сознания – это полностью направленное на другого, абсолютное и несказанно радостное чувство единства, дополняемое объективным осознанием любимого, осознанием всего, что в нем есть отдельного и отличного. Это осознание – самое ценное в объективном сознании, это обогащение собственного «я» другим «я» посредством работы сознания. Благодаря этому динамичному и объективному осознанию, которое в наши дни мы все чаще именуем воображением, человек со временем, последовательно развивая в себе изначальное чувство универсального, сумеет вобрать в свое «я» всю целостность Вселенной. Мистики это называют постижением бесконечности – чем лишний раз подтверждается чисто мужская сущность современного мистицизма. Древний, женский мистицизм подразумевал под бесконечностью нечто совершенно иное.

Так или иначе, обретение бесконечности, по поводу которой мистиками было сказано столько напыщенных слов, есть на самом деле конкретный процесс развития бессознательного, но лишь его объективно-сознающих центров, то есть процесс, который в естественных условиях, сам по себе, отдельно, не имеет места.

Точно так же душа не может обрести самое себя, стать самой собой посредством одной только любви и одного только единения. Сосредоточиваясь лишь на одном виде деятельности – симпатическом – и превышая хотя бы немного его меру, она разрушает собственную целостность, и это разрушение охватывает весь живой организм. На обоих уровнях любви, верхнем и нижнем, оба вида деятельности – «притягивающая» и «отталкивающая» – должны взаимно дополнять друг друга. Именно полная неспособность достижения такой гармонии расколола надвое современный мир: одна его половина непримиримо сражается за волевой, рациональный, разделяющий контроль над чувством, другая – за безраздельную, ничем не контролируемую его чистоту. Так разделенная душа индивида разделила также весь мир, и это бедствие будет разрастаться все больше и больше – до тех пор, пока не назреет необходимость примирения половин и восстановления целостности.

Цель жизни – совершенствование каждого отдельно взятого индивида. А это невозможно без мощного взаимообмена любовью между всеми четырьмя большими полюсами первого, базового поля деятельности сознания. Необходима двусторонняя эманация симпатической любви: как субъективной – направленной на себя, так и объективной – самоотверженной. И точно так же необходима двусторонняя эманация процесса осознания, играющего разделяющую роль, – как нижнего, витального самоосознания, так и верхнего, интенсивного осознания, осознания всего того, что находится извне, осознания, включающего в себя признание индивидом бесконечной непохожести на других. Сосредоточиться лишь на одном виде деятельности или взаимообмена – значит препятствовать им всем и в конце концов вызвать разрушение всего организма. Душа человека должна обрести необходимые ей силу и достоинство, чтобы понять и принять целостную четырехстороннюю природу своей собственной творческой активности.

VI
Человеческие взаимоотношения и бессознательное

Цель этой небольшой книги – наметить хотя бы какую-то точку опоры в той зыбкой области, что ныне известна под именем бессознательного. В конце концов, после всех вышеприведенных рассуждений и наблюдений, мы приходим к выводу о том, что бессознательное действительно существует. Оно представляет собой ту деятельную спонтанность, которая пробуждается в каждом индивидуальном организме в момент слияния родительских клеток и которая, будучи связана с внешним миром, как с противоположным полюсом, постепенно развивает и вырабатывает свои собственные, индивидуальные душу и тело. Таким образом, может оказаться, что бессознательное – всего лишь еще одно слово для обозначения жизни. Но жизнь – вселенская, универсальная сила, в то время как бессознательное по самой своей сути единственно и неповторимо в каждом индивидуальном организме: оно – то же самое, что деятельная, саморазвивающаяся душа, порождающая как свою собственную телесную оболочку, так и способы своей самореализации. В этом телесном воплощении и в этой самореализации скорее всего и состоит вся цель существования бессознательной души – и вся цель жизни. И, таким образом, бессознательное порождает не одно лишь сознание, но также живые ткани и органы, причем в каждый момент своей деятельности каждый жизненный орган зависит от первичного спонтанно-сознательного центра, от которого он произведен, – от этого, если угодно, душевного центра. Сознание же возникает и действует, как паутина, сотканная разумом из разнообразных шелковых нитей, исходящих от первичного центра бессознательного.

Однако бессознательное – это не только не абстракция, но и нечто принципиально неабстрагируемое. Оно всегда конкретно. В самом начале – это вспышка новой индивидуальности в оплодотворенной яйцеклетке. Далее – это цепочка или созвездие клеток, берущих свое начало от этой вспышки. А затем – это большие нервные центры в человеческом теле, в которых непосредственным образом выявляется все то, что проделано теми же первичными, или изначальными, клетками. Эти клетки – центры спонтанного сознания. Скорее всего, их прозрачные гранулы и есть зачатки сознания, вновь и вновь возрождаемого. Если все это звучит загадочно, то моей вины в этом нет. И никакой мистики в этом тоже нет. Это очевидный, наглядно доказуемый научный факт, в котором можно убедиться, заглянув хоть раз или в микроскоп, или в свою собственную душу, то есть убедиться как объективно, так и субъективно. Впрочем, люди привыкли отмахиваться от субъективных доказательств. Узколобые идеалисты не выносят никаких апелляций к недрам своего собственного человеческого восприятия.

Между тем соприкоснуться с человеческим бессознательным можно вполне осязаемо. Мы можем проследить его истоки и центры в больших ганглиях и узлах нервной системы. Мы можем установить природу спонтанного сознания в каждом из этих центров: определить полюса и направление движения тока между полюсами. Благодаря этому мы можем понять действие и индивидуальные проявления психики как таковой, можем уяснить характерные особенности и ритм работы основных органов тела. Ибо природа психики человека и характер функций его организма во многом подобны, с чем мы сталкиваемся на каждом шагу. Стоит лишь на миг затаить дыхание, чтобы понять двойственный характер их природы и двойственный характер обоих полюсов. Но здесь не место вдаваться в подробную характеристику двойственности и полярности жизнесозидательной деятельности и механико-материальной деятельности. Эти два вида деятельности представляют собой как бы два в одном, но одновременно это и полюса, диаметрально различные между собой.

Занимаясь первым полем деятельности человеческого сознания – первым уровнем бессознательного, – мы определили местоположение четырех больших спонтанных центров: два из них ниже, а два выше диафрагмы. Эти четыре центра контролируют четыре важнейших органа. И они же дают жизнь всему фундаменту человеческого сознания. Они одновременно и функциональны и нематериальны: в этом состоит первая полярная противоположность между ними.

Но эта полярность развивается и дальше. Горизонтальное сечение по диафрагме навсегда разделило человека между его индивидуальными полюсами – разделило на «верхнего» и «нижнего» человека, то есть на два больших вместилища – верхнего сознания и нижнего сознания, верхних функций и нижних функций. Это горизонтальная разграничительная линия.

Вертикальное сечение между волевыми и симпатическими системами, линия, отделяющая спинные ганглии и большие сплетения в передней части человеческого тела, представляет собой вторую линию двойственной природы человека. Существует огромное различие между мягкой, восприимчивой передней частью тела и твердой, словно стена, задней частью, то есть спиной. Передняя часть тела – это живой полюс магнита. Задняя часть тела, спина – это закрытость и противостояние. И здесь опять-таки мы имеем два параллельных потока функций и проявлений сознания, разделенных в этом случае по вертикальной линии. Это вертикальная разграничительная линия.

Две эти линии, горизонтальная и вертикальная, образуют крест всего человеческого бытия и вообще всего сущего. И даже в этом нет никакой мистики – или, во всяком случае, здесь ее не больше, чем в древних символах, используемых в ботанике или биологии.

На первом уровне деятельности человеческого сознания, который является основой всей жизни и всего сознания, находятся четыре полюса спонтанного движения. Они создают ту четырехкратную полярность внутри каждого индивида, которую схематически можно представить опять-таки в виде креста. Но индивид ни в коем случае не является вещью в себе. Он способен существовать лишь благодаря поляризованным взаимоотношениям с внешним миром, взаимоотношениям как функциональным, так и психически-динамическим. Развитие личности возможно лишь при циркуляции динамического бессознательного между внутренними и внешними полюсами Должен существовать некий дополнительный полюс, внешний по отношению к индивиду, и между ним и индивидом должна устанавливаться такая циркуляция.

Таким дополнительным полюсом может быть только другой индивид. Должна существовать поляризованная взаимосвязь с другим индивидом – или даже другими индивидами. На первом поле деятельности человеческого сознания у каждого индивида есть четыре внутренних полюса. Соответственно первое, основное поле сверхиндивидуального сознания содержит восемь полюсов: устанавливается восьмикратная полярность и четырехкратная циркуляция. Но возможно, что между двумя индивидами, даже между матерью и ребенком, будет установлена только четырехкратная полярность, дуальная циркуляция. Также возможно, что один из видов циркуляции спонтанного сознания между индивидами так никогда и не установится. Для ребенка это означало бы определенную недостаточность развития, психическую неадекватность.

Таким образом, мы снова сталкиваемся лицом к лицу с проблемой человеческого поведения. Ни одно человеческое существо не может развиваться иным образом, чем посредством поляризованного взаимодействия с другими существами. Эта взаимообразная циркуляция предшествует любому разуму и любому знанию. Она существует ранее человеческой воли, а с ее появлением господствует над ней. И все же и разум и воля способны вмешиваться в ход циркуляции: даже одна-единственная мысль способна нарушить его и. подобно камешку, попавшему внутрь сложного механизма, заблокировать психическое взаимодействие и спонтанный рост.

Почему? Да потому что не одним хлебом живет человек[25]25
  «…не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» – эту истину из Ветхого Завета (Второзаконие, гл. 8. ст. 3) Иисус Христос произносит во время искушения Его сатаною (Евангелие от Матфея, гл 4. ст. 4 и от Луки, гл. 4. ст. 4) – ср. дальше в этой главе рассуждения Лоуренса о том было ли «в начале Слово».


[Закрыть]. Пора бы уж нам поскорее разделаться с хлебным вопросом, который, в конце концов, есть лишь азбука общественной жизни, и все свое внимание переключить на гораздо более глубокий и жизненно важный вопрос: каким образом может быть достигнута и стабилизирована нормальная циркуляция витальной полярности, от которой и зависит прежде всего состояние человеческой психики – точно так же, как состояние человеческого тела зависит от циркуляции пищеварения и дыхания. Мы достигли той стадии общественного развития, на которой проблемы пищеварения и дыхания решаются почти что походя. И все же мы снедаемы скорбью, мы несказанно мучаемся от своей собственной неспособности установить и поддерживать жизненно важный психический взаимообмен с другим существом, другими существами и всем внешним миром.

Муки психического голода, на которые обрекли себя цивилизованные люди, едва справившись с проблемой более или менее сносного и постоянного наполнения своих желудков, – эти муки непереносимы, и их нельзя устранить простым усилием человеческой мысли. Прекрасные творческие побуждения, рассылающие свои тонкие и нежные сигналы в поисках того истинного полюса магнитного притяжения, который они должны обрести в другом человеческом существе или в других человеческих существах, – сколько помех встречают они на своем пути! Сколько препон в виде идей, идеалов, условностей они должны преодолеть, пока, не выдержав всего этого, не иссякнут или полностью не умрут!

Каким же образом нам избежать неврозов? Психоанализ нам этого не подскажет. Но даже малейший проблеск понимания истинной природы бессознательного уже дает нам некоторое облегчение и некоторую надежду.

Наша эпоха до смешного недооценивает восхитительно сложный и жизненно важный мир человеческих взаимоотношений. Вся эта бессмыслица о бескорыстной любви по сути своей грубей и отвратительней дикарского фетишизма[26]26
  Фетишизм (фр. fetiche – амулет, волшебство) – культ неодушевленных предметов-фетишей, наделенных, по представлениям верующих, сверхъестественными свойствами. Распространен у «диких» народов, стоящих на первобытной стадии развития, однако пережитки его сплошь и рядом встречаются в «цивилизованном» обществе (в чистом виде это вера в обереги и талисманы), часто неотделимые от фетишизма в сексопатологическом значении этого слова – «интимных отношений с неживым предметом».


[Закрыть]. Любви следует учиться[27]27
  «Любви следует учиться» – одна из любимых мыслей позднего Лоуренса, ставшая лейтмотивом его последнего романа «Любовник леди Чаттерлей», где ее на все лады повторяют персонажи.


[Закрыть], обретать ее веками терпеливых усилий. Это сложный и многосторонний процесс поддержания индивидуальной целостности посредством бесчисленного множества взаимодействий, взаимообменов витальной полярности между людьми. Уже на первом большом уровне сознания в каждом индивиде действуют четыре основных полюса и возможны четыре вида взаимообмена между двумя индивидами. Течение каждого из них необходимо довести до совершенства и в то же время привести в полную гармонию со всеми остальными. Кто это умеет? Да никто. Но всем нам придется этому научиться, а иначе мы обречем себя на муки нравственного голода и душевных лишений или же на извращения, изнуренность и постепенное сползание к гибели в катастрофе морального разложения. Вся наша жизнь – одна долгая и непрестанная попытка вслепую наладить эту циркуляцию токов между собою и внешним миром, человеческим и неодушевленным: между тем вся наша современная жизнь – вопиющая неудача в этой попытке. И в этом никто не виноват, кроме нас самих.

Ведь на самом деле развитие каждой индивидуальной души представляет собой результат взаимодействия между индивидом и внешним миром. А это означает, что точно так же. как внутриутробное развитие поддерживается движением материнской крови, за счет которой удовлетворяются все жизненные потребности плода, – так и каждый рожденный человек, мужчина или женщина, растет и развивается за счет циркуляции жизненных токов между его или ее спонтанным «я» и каким-то другим иди какими-то другими «я». Именно за счет этой циркуляции жизненных токов между индивидом и другим существом или другими существами происходит развитие и совершенствование каждой индивидуальной души и психики. Это закон жизни и творения, закон, над которым мы не властны. Аскеты и сластолюбцы пытаются, каждый со своей стороны, увернуться от его действия, и это им удается на какое-то время – время жизни одного поколения. Но уже в следующем поколении – обвал, катастрофа. Ибо не одним хлебом живет человек. Его существование даже более чем хлебом, поддерживается животворным творческим потоком между ним самим и другим человеком или другими людьми.