Текст книги "Новая трилогия Возвышения. Том 1"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 84 страниц)

Ариана была довольна реакцией Незнакомца. С удовлетворенным выражением пожилая женщина посмотрела на Сару.

Он никогда здесь не был. Даже причиненный ущерб не смог бы стереть яркие воспоминания о Библосе. Либо он из какой-то далекой отсталой деревни, либо…

Они миновали последнее укрепление, и Незнакомец удивленно уставился на сами здания Архива. Деревянные сооружения были построены как копии знаменитых памятников земного прошлого. Здесь были Парфенон, замок Эдо и даже Тадж-Махал, чьи минареты переходили в четыре мощных столба, поддерживающих каменную крышу. Очевидно, у основателей было чувство драматической иронии, потому что все оригиналы были созданы, чтобы стоять вечно, тщетно противиться времени, тогда как эти здания имели противоположную цель – они должны выполнить свою функцию и исчезнуть, словно никогда и не существовали.

И даже это для некоторых было слишком много.

– Какое высокомерие! – произнес Джоп, древесный фермер, который, узнав об экспедиции, решил отправиться с ней. – Если мы хотим быть благословенны, все это должно исчезнуть.

– Да, со временем, – кивнула Ариана Фу, предоставляя гадать, имеет ли она в виду следующую неделю или тысячу лет.

Сара видела у оснований нескольких гигантских столбов свежезамазанные глиной отверстия. Точно как дома, поняла она. Взрывники проверяют, все ли готово.

Она не могла удержаться и оглянулась. Последними из пассажиров “Гофера” шли молодой Джома, сын Хенрика, и его дядя Курт. Старший взрывник показывал какие-то особенности сооружения мальчику, его жесты напомнили Саре куски древнего гранита. Она подумала, понимает ли Незнакомец, радостно разглядывающий все вокруг себя, как немного нужно, чтобы превратить все это в развалины, неотличимые от городов, которые уничтожили буйуры, когда улетели и предоставили планете возвращаться к природе.

Сара чувствовала, как привычно напрягаются ее плечи. Быть учеником в таком месте нелегко, особенно вначале. Даже когда она уносила книги наверх, чтобы читать их в тени напоминающего о доме дерева тару, никак не могла избавиться от мысли о том, что все плато может вздрогнуть и обрушиться под ней. Какое-то время страшные фантазии мешали ее занятиям – пока не появился Джошу.

Сара поморщилась. Она знала, что, когда вернется в это место, снова все испытает. Воспоминания.

– Нет ничего вечного, – добавил Джоп, когда они приблизились к афинскому портику Центрального зала. Он не подозревал, насколько совпадают его слова с тайными мыслями Сары.

Ариана согласилась.

– Так желает Ифни. Ничто не может противиться богине перемен.

Если женщина-мудрец хотела, чтобы ее замечание прозвучало сардонически, ей это не удалось. Но она слишком глубоко погрузилась в размышления, чтобы заметить это. Они подходили к гигантской двойной двери. Дверь – дар квуэнов. Она вырезана из древесины лучшей породы. Затем уры покрыли ее своей бронзой, треки отлакировали своими выделениями, и художники г'кеки раскрасили. Дверь высотой в десять метров покрыта символическим изображением того, что наиболее ценят все расы, самым последним, лучшим и с таким трудом завоеванным достижением джиджоанской Общины в изгнании.

Великий Мир.

Но на этот раз Сара едва обратила внимание на восхищение Незнакомца. Она не могла разделить с ним его наслаждение. Для нее все это место погрузилось в печаль.

Аскс

Портретист даже не стал просить отдыха после тяжелого пути от пристани Канду. Он немедленно принялся за работу, начал готовить материалы – кислоты и твердые металлические пластинки, настолько неподвластные ходу времени, что они становились недопустимыми по законам Общины. Однако для шантажа они прекрасно подходят.

Здесь уже находились и другие представители его гильдии, которые явились на собрание, чтобы продавать бумажные изображения посетителей, мастеров гильдий, победителей игр – всякого, кто пожелает тщеславно сохранить свой портрет на всю жизнь или в течение двух поколений. Некоторые из этих ловцов сходства предлагали и изображения чужаков, но с какой целью? Бумажные портреты созданы так, что блекнут и разлагаются, они не продержатся целые эпохи. Лучше не рисковать: чужаки могут их увидеть и тем самым откроют некоторые наши тайные умения.

Но Ариана, Блум и молодая Сара Кулан, кажется, явились с чем-то совершенно иным, не правда ли, мои кольца? Несмотря на усталость после дороги, Блум сразу выступил перед нами, демонстрируя дагерротип. Неправдоподобно точное изображение на металлической пластинке с бороздками, возрастом в несколько столетий. Уд-Джа с дрожью разглядывала точное изображение великой татуированной воительницы древности.

– Если мы попробуем, необходимо соблюдение тайны. Наши враги не должны знать, как мало у нас таких изображений, – заметил Фвхун-дау, когда осы тайны заполнили нашу маленькую палатку для секретных совещаний. Их дрожащие крылья ярко блестели. – Небесные боги должны решить, что у нас надежно спрятаны сотни таких пластинок – спрятаны далеко отсюда, там, где они никогда не смогут их найти.

– Верно, – добавил Вуббен. Его глазные стебельки исполняли танец осторожности. – Но нужно кое-что еще. Чтобы это сработало, нужно не просто изображение лиц людей-чужаков. Какой толк нам в этом свидетельстве миллион лет спустя? На пластинках должны быть машины чужаков, заметные черты джиджоанской поверхности, а также местные животные, которых они осматривают как кандидатов на похищение.

– И их костюмы, их кричащие одеяния, – настойчиво заговорил Лестер Кембел. – Все, что может показать, что они люди– изменники. А не представители нашей расы на Джиджо или на Земле.

Мы все согласились с этим последним замечанием, хотя осуществить его почти невозможно. Как несколько бороздчатых пластинок могут показать столь тонкие различия, когда нас уже давно не. будет?

Мы попросили Блума расспросить наших агентов, не забывая эти критерии. И если из этого что-нибудь получится, это будет подлинное чудо.

Мы верим в чудеса, не правда ли, мои кольца? Сегодня мой/наш реук очнулся от состояния забытья. То же самое произошло с реуком Вуббена, нашего Председателя Загорания. Остальные мудрецы отметили, что их реуки шевелятся.

Можно ли это считать основанием для надежды? Или они пробуждают, как это иногда бывает с заболевшими реуками, чтобы вскоре свернуться и умереть?

Двер

Тропа через Риммер крутая и неровная.

Во время предыдущих походов Двера на дикий восток это не имело никакого значения. В этих разрешенных мудрецами путешествиях он нес с собой только лук, карту и самое необходимое. В первый раз, сразу после того как ушел в отставку старый Фаллон, Двер был так возбужден, что буквально бежал вниз, к туманным равнинам, позволяя нести себя тяготению, с криком перепрыгивая с одной ненадежной опоры на другую.

Ничего подобного сейчас нет. Никакого оживления. Ни испытания молодости и мастерства, соревнования с дикой природой Джиджо. Это серьезное дело. Приходится вести дюжину тяжело нагруженных ослов по трудным дорогам, решительно и твердо преодолевая приступы упрямства этих животных. Двер дивился тому, как легко это проделывают торговцы-уры, когда резкими короткими свистами направляют свои вьючные караваны.

И говорят, эти твари происходят с Земли? удивлялся он, одного за другим вытаскивая ослов из беды. Дверу совсем не нравилась мысль о своем близком генетическом родстве с такими существами.

К тому же у него есть и подопечные-люди, о которых тоже нужно заботиться в этой дикой местности.

Честно говоря, могло бы быть и хуже. Дэйнел Озава – опытный путешественник, а две женщины сильны и обладают каждая своим особенным мастерством. Тем не менее ничто на покоренном Склоне не может сравниться с таким походом. Дверу все время приходилось идти вперед или назад вдоль каравана, чтобы помочь спутникам.

Он не знал, что раздражает его больше: спокойное равнодушие Лены Стронг или неловкое дружелюбие Дженин Уорли, которая часто ему улыбалась. Они были самыми очевидными кандидатами, поскольку Дженин и Лена уже были на Собрании, где добивались одобрения своей идеи “туризма”. Они надеялись заручиться помощью Двера и получить поддержку мудрецов, чтобы начать переводить группы туристов через Риммер.

Иными словами, людей, у которых слишком много свободного времени и на которых подействовало чтение старинных земных книг.

Я должен был противиться этому. Даже группы, состоящие из лиц одного пола, нарушают закон о сунерах.

А теперь – я принимаю участие в плане, нарушающем закон, который я клялся защищать.

Он не мог сдержаться и все время оглядывался на двух женщин, как и они посматривали на него.

Они выглядят такими… здоровыми.

Ты теперь поистине дикарь. Научился ценить достоинства диких женщин.

В Серых холмах тоже есть женщины, но Рети говорила, что они начинают рожать в четырнадцать лет. А к тридцати у них нет больше половины зубов.

Предполагалось, что за первой группой пройдет вторая – добровольцы-изгнанники. Ради нее примерно через каждые полмидура Двер делал на заметных местах мазки пасты порла, оставляя след, по которому сможет пройти любой умеренно подготовленный житель Джиджо. В то же время галактические грабители или их всевидящие машины этот след не заметят.

Двер предпочел бы остаться дома и вместе с другими солдатами милиции Шести готовиться к безнадежному сражению с чужаками. Но он лучше всех подготовлен для того, чтобы вести эту экспедицию в Серые холмы, и он дал Дэйнелу слово.

И вот в конце концов я все-таки стал гидом, думал он.

Если бы только он чувствовал, что поступает правильно.

Что мы делаем? Бежим туда, где нам не место, точно как наши грешные предки? У Двера от таких мыслей болела голова. Только бы Ларк не узнал, что я делаю. Это разобьет ему сердце.

Когда они из гор вышли в высокогорную степь, идти стало немного легче. Но, в отличие от других своих походов, на этот раз Двер повернул на юг, к обширным просторам горькой желтой травы. И вскоре они шли по прерии, где трава доходила до колен, а у ее мелких цветов такие острые края, что люди и даже ослы должны были передвигаться в защитных кожаных покровах на ногах.

Никто не жаловался и даже не говорил о неудобствах. Дэйнел и остальные без вопросов приняли его руководство, шли рядом с ослами, временами вытирая пот с краев шляп и воротников. К счастью, разбросанные островки настоящего леса помогали Дверу переводить караван от одного источника воды к другому, оставляя знаки для следующей группы.

Рети должна была проявить немалое упрямство, чтобы преодолеть все это, гонясь за проклятой птицей.

Двер предложил подождать девушку.

– Она будет вашим настоящим проводником, – сказал он Дэйнелу.

– Нет, – возразил Дэйнел. – А ты бы ей доверился? Она может увести нас в сторону, чтобы защитить своих близких.

Или чтобы никогда не видеть их снова. Тем не менее Двер очень хотел, чтобы Рети вернулась вовремя, до выхода группы. Ему не хватало ее мрачноватого сарказма и всего остального.

За час до заката он сделал знак остановиться в большом оазисе.

– Горы рано отрезают дневной свет, – сказал он спутникам. На западе вершины уже окружал желто-оранжевый ореол. – Вы втроем очистите источник, накормите животных и разбейте лагерь.

– А ты куда идешь? – резко спросила Лена Стронг, вытирая лоб.

Двер отстегнул свой колчан.

– Поищу чего-нибудь на ужин.

Она показала на кажущуюся безжизненной степь.

– Что, здесь?

– Стоит попробовать, Лена, – сказал Дэйнел, срубая палкой стебли желтой травы. – Ослы не могут это есть, и нам зерна должно хватить до холмов, где они смогут пастись. Немного мяса для нас четверых может очень помочь.

Двер не стал ничего добавлять к этому. Он пошел вниз по узкой звериной тропе, обходя заросли высокой травы. Пришлось пройти довольно далеко, чтобы избавиться от запаха ослов и не слышать голосов спутников.

Опасно шуметь, когда вселенная полна существ сильнее тебя. Но людей это никогда не останавливало, верно?

Он принюхивался и следил за раскачиваниями высокой травы. В такой прерии еще важнее охотиться против ветра – не только из-за запаха, но и потому, что ветер уносит шум продвижения – в данном случае от выводка перепелов. Он слышал впереди, всего в десятке с небольшим метров, как эти птицы перекликаются и царапают землю.

Двер наложил стрелу и старался ступать как можно тише, задерживая дыхание, пока не стали слышны и другие звуки: скрежет когтей о землю… резкие удары клювом по семенам… мягкое материнское квохтанье… ответный писк птенцов, ищущих пернатую грудь… легкое дыхание молодых птиц-часовых, сообщающих, что вокруг все спокойно. Все хорошо.

Вдруг один из часовых изменил свой отчет. Пробный сигнал тревоги. Двер прижался к земле и застыл. К счастью, сумерки сгущаются у него за спиной. Если он хоть еще немного не спугнет их…

Неожиданный шум поднял птиц, они взметнулись в воздух. Другой хищник, понял Двер, поднимая лук. Большая часть выводка рассыпалась в траве и исчезла, но несколько птиц по спирали поднимались в воздух, отвлекая врага, спасая мать с птенцами. Двер быстро выпустил несколько стрел, сбив одного, потом другого часового.

Шум стих так же быстро, как начался. Степь снова выглядела так, словно ничего не случилось.

Двер повесил лук на плечо и достал мачете. Теоретически в такой траве не может спрятаться хищник, который стал бы для него серьезной угрозой, кроме, разве, корневого скорпиона. Но существуют легенды о необычных и страшных существах, которые водятся к юго-востоку от Склона. Да и изголодавшийся лиггер может быть опасен.

Двер отыскал место, где упала птица.

Лена на какое-то время будет довольна, думал он, понимая, что, возможно, отныне ему всю жизнь придется этим заниматься.

Возле того места, где он подстрелил вторую птицу, снова закачалась трава. Двер бросился вперед, держа мачете наготове.

– О нет, ты, вор!

Он резко затормозил, увидев гладкое существо с черным мехом, которое сжимало в челюстях второго перепела. Окровавленная стрела свисала в траву.

– Это ты, – вздохнул Двер, опуская нож. – Я мог бы и догадаться.

Темные глаза Грязнолапого блестели так красноречиво, что Двер вообразил себе его ответ:

Верно, босс. Рад меня видеть? Не благодари меня за то, что я поднял птиц. Просто в награду я возьму себе самую сочную.

Он покорно пожал плечами.

– Ну, ладно. Но стрела мне нужна, слышишь?

Hyp улыбнулся, как всегда, не показывая, насколько он понял.

Когда они направлялись к оазису, уже спустилась ночь. Под защитой дерева блестел костер. Ветерок доносил запахи ослов, людей и кипящей овсянки.

Нужно держать костер небольшим, чтобы он напоминал естественный, напомнил себе Двер.

Но тут ему пришла в голову другая мысль.

Реши говорила, что нуры никогда не переходят горы. Но что этот здесь делает?

Рети не обманывала, когда говорила, что к юго-востоку от Риммера водятся целые стаи глейверов. После двух дней быстрого перехода, когда приходилось почти бежать рядом с ослами, Двер и его спутники увидели отчетливые следы – украшенные фигурками груды, в которых глейверы обычно прятали свои испражнения.

– Черт возьми… ты прав, – согласился Дэйнел, отдуваясь и опираясь руками о колени. С другой стороны, обе женщины совершенно не запыхались.

– Кажется… положение… еще более усложняется.

Еще бы, подумал Двер. Долгие годы работы таких охотников, как он сам, оказались напрасными. Мы всегда считали, что заросли желтой травы могут преодолеть только хорошо экипированные путники, но не глейверы. И поэтому все поиски вели дальше к северу.

На следующий день Двер сделал знак остановиться, увидев на расстоянии стадо глейверов, кормящихся в конце заросшего кустарником вади – высохшего русла реки. Все четверо людей с помощью бинокля урской работы, принадлежавшего Дэйнелу, рассматривали стадо. Светлокожие, с выпуклыми глазами существа как будто пожирали мясо степного галлеитора, крупного длиннорогого животного, типичного для этой местности. Туша животного лежала на участке вытоптанной травы. Это зрелище поразило всех, кроме Дженин Уорли.

– Разве ты сам не сказал, что здесь можно выжить только так? Поедая мясо животных, которые могут есть это. – Она показала на степь, поросшую жесткой желтой травой. – Глейверы просто адаптировались к новому образу жизни. Разве и нам не это же придется делать?

В отличие от Дэйнела Озавы, который с печалью покорялся необходимости, участвуя в экспедиции, Дженин почти наслаждалась ею, особенно потому, что знала: эта экспедиция может способствовать сохранению человеческой расы на Джиджо. Видя фанатичный блеск в ее глазах, Двер чувствовал, что крепкая, с квадратной челюстью Лена Стронг ему ближе. По крайней мере Лена смотрит на все это так же, как он сам: еще одно дело, которое необходимо выполнить в мире, равнодушном к любым их желаниям.

– Это… удивительно, – ответил Дэйнел, опуская бинокль. Выглядел он расстроенным. – Мне казалось, глейверы не могут есть красное мясо.

– Приспособляемость, – резко заметила Лена. – Один из показателей предразума. Может, это означает, что они на обратном пути, снова начали долгий подъем.

Дэйнел, казалось, серьезно отнесся к такой возможности.

– Так быстро? Но в таком случае я думаю… Может ли это значить…

Двер прервал его, прежде чем мудрец смог закончить свое философское рассуждение.

– Дайте мне. – Он взял увеличивающий прибор из стекла и стволов бу. – Скоро вернусь.

Пригибаясь, он двинулся вперед. Естественно, Грязнолапый увязался за ним, сначала пробежал вперед, потом стал кружить, изображая засады. Двер стиснул зубы, но решил не показывать зверю, что реагирует на его действия. Не обращай внимания. Может, он уйдет.

До сих пор не выходило. Дженин как будто очень нравилось считать Грязнолапого талисманом экспедиции. Дэйнела заинтересовала его настойчивость. А Лена Стронг тоже проголосовала против, когда Двер хотел прогнать зверя. Он почти ничего не весит, сказала она. Пусть едет на осле, пока сам добывает себе пищу и не попадается мне на пути.

Hyp так и делал: старательно избегал Лену, разрешал Дэйнелу разглядывать себя и довольно урчал, когда по вечерам Дженин гладила его у лагерного костра.

А по отношению ко мне он ведет себя так, словно мои желания его раздражают.

Пробираясь к вади, Двер мысленно отмечал характерные особенности местности, состояние хрусткой травы, непостоянство ветерка. Делал он это в силу профессиональной привычки, а также на случай, если когда-нибудь эти сведения пригодятся, если понадобится преследовать глейверов с наложенными на тетиву стрелами. Иронично, что это произойдет только в случае хороших новостей. Если придет сообщение, что на Склоне все в порядке, что чужаки улетели и предполагаемого геноцида не было, тогда эта экспедиция превратится в традиционную миссию сбора: милиция должна будет очистить весь этот район от всех глейверов и людей, предпочтительно путем пленения, но, если понадобится, то и другими способами.

С другой стороны, если случится самое худшее и все Шесть рас будут уничтожены, их маленькая группа присоединится к семье Рети, к группе изменников, ушедших в дикую местность. Под руководством Дэйнела они смирят родичей Рети и создадут мудрые спокойные традиции, чтобы жить в гармонии со своим новым домом.

И одной из таких традиций станет запрет охотиться на глейверов ради пищи.

Именно эту ужасающую несовместимость Дверу принять было трудней всего. Впрочем, у него не было выбора. Хорошие новости сделают его массовым убийцей. Напротив, ужасные известия превратят его в доброго соседа глейверов и людей.

Долг и смерть с одной стороны. Смерть и долг – с другой, думал Двер. Стоит ли этого выживание?

На небольшом возвышении он поднес к глазам бинокль. Два семейства глейверов кормятся галлейтером, а остальные как будто наблюдают. Обычно такую аппетитную тушу быстро очистили бы до скелета – вначале лиггеры или другие крупные хищники, затем хикулы, мощные челюсти которых позволяют перемалывать кости, и наконец птицы, известные просто как стервятники, хотя они совсем не похожи на рисунки таких птиц со Старой Земли.

И сейчас на периферии видно несколько хикулов. Один из глейверов бросил камень, и звери, питающиеся падалью, отступили.

Ага. Теперь понятно, как они это делают.

Глейверы нашли уникальную возможность выжить в этой степи. Не в состоянии переварить жесткую траву или бу, есть красное мясо, они используют туши мертвых животных, чтобы привлекать тучи насекомых со всей окружающей местности. Одни поедают этих насекомых, а другие в это время отгоняют конкурентов.

Глейверы наслаждались, поднося извивающихся насекомых к выпуклым глазам, потом сжимая их челюстями. Двер никогда не видел, чтобы глейверы действовали с таким… энтузиазмом. Они не бывают такими там, где их считают святыми придурками и позволяют рыться в помойках Шести.

Грязнолапый посмотрел в глаза Дверу, в его взгляде было отвращение.

Ифни, какие свиньи! Не напасть ли на них прямо сейчас? Прогнать их, босс. И вернуть к цивилизации, хотят они того или не хотят.

Двер сдержал свое воображение. Вероятно, нуру просто не понравился запах.

Но он все же негромко отругал Грязнолапого.

– Кто ты такой, чтобы находить других отвратительными, мистер-оближи-себя-с-ног-до-головы? Пошли. Расскажем остальным, что глейверы все же не стали хищниками. И нам нужно идти, если хотим оставить к вечеру эту траву за собой.