Текст книги "Чья-то сестра"

Автор книги: Дерек Марлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Используя трюк с зеркалами, фотограф учел, что выбирать позицию надо очень осмотрительно, иначе в зеркале отразится и он. С этим он справился успешно: на фото виднелась только тень его руки. Но в комнате присутствовал третий, не столь искушенный в мастерстве фотографирования. На снимок попало его лицо, крошечное, но все-таки лицо. Мираж за левым плечом девушки. Перед Брэкеттом был свидетель…

И чего это толкачу наркотиками вздумалось идти и кино? Это была его первая ошибка. И нечего было усаживаться в нейтральный ряд. Вторая ошибка. А коли так, и винить некого – только себя. Он почувствовал укус ножа и услышал шепоток под музыку, льющуюся с экрана:

– Забирай-ка свою кукурузу, Крошка, и топаем. Машина ждет.

– Работа обойдется в два пятьдесят.

– Раньше стоила доллар.

– Никогда и ничего не стоило доллар. Даже сам доллар.

– На сколько сумеешь увеличить?

– Где фото?

Брэкетт протянул снимок через стойку.

– Пять долларов.

– Только что сказал – два пятьдесят!

– А в таком наряде – пять!

– Ты про что?

– Вы англичанин?

– Когда нравится.

– Ну так я ясно говорю – пять долларов.

– Слушай, выкинь девушку к черту. Мне нужен только правый угол.

– О’кей. За девушку – четыре доллара. За весь набор. Кому какое дело?

– Я ж тебе толкую – девушку не надо. Только правый угол.

– Твоя взяла. Рад? Твоя взяла. Три доллара.

Через десять минут Брэкетту вручили увеличенный снимок: на теле девушки четко выступали каждая веснушка и каждое пятнышко. Брэкетт стал обладателем фотографии мертвой девушки чуть ли не в натуральную величину и знакомого лица – крупным планом, – улыбающегося ему из-за голого плеча. Брэкетт заплатил, скатал еще влажный снимок и позвонил Горовитцу. Того не было. Пришлось звонить Хендерсону.

– Сержант Хендерсон? Уолтер Брэкетт. Хотел спросить вас…

– Минуточку, Брэкетт. Тут все-таки морг, а не теледетектив «Голливудские ребята».

– Хендерсон, я насчет той девушки. Мэри Малевски. Помните?

– А как же? Зубы ее сейчас обрабатываем. А что, ниточка какая отыскалась?

– Терпение, сержант. Мне нужно узнать про парнишку, который работает в тюремном загоне. Знаете его?

– Билли Кента? Конечно.

– Он, наверное, уже ушел?

– Само собой. Они в семь кончают.

– Случайно не знаете, где он может быть?

– Билли? Скорее всего в спортклубе. Он вечно отирается по спортклубам.

– А в каком?

– Слушайте, Брэкетт, я-то думал, что ребята вроде вас знают все. Всезнайки-супермены. Такими вас показывают по телеку. Шикарная…

– Сержант…

– Блондинка, пистолет за поясом, дерьмо собачье…

– Сержант, мне нужно название клуба…

– Сами, черт вас дери, и ищите!

Трубку бросили. Послушав мертвые сигналы, Брэкетт тоже положил трубку. Билли Кент. Парень, который так здорово соображает в машинах.

Пожав плечами, детектив взял свернутое фото и вышел.

На улице уже стемнело.

Неожиданно задние колеса скользнули по песку и завязли, машина рванулась вперед, фары осветили пляж, белую полоску пены: кренясь, машина выбралась на каменистый островок и поехала к кабинкам. Шины вильнули вбок, машина опять набрала скорость, и только сейчас стало видно бегущую женщину. Она метнулась в панике назад, вперед, наконец, решила, что спастись можно только в море. Машина въехала в воду, расплескав каскад бурунов, и затормозила. Распахнулись дверцы.

Женщина остановилась, обернулась, почти надменно, и протянула руку, словно хозяйка вечеринки в старинном доме, готовая приветствовать первого гостя в сезоне.

– Она, – шепнул толкач наркотиками пассажиру сзади, – Норма Уитли.

– Спасибо, Крошка.

Девятая

Как-нибудь, устало подумал Брэкетт, надо будет подсчитать для разрядки, сколько спортклубов в Сан-Франциско. Он побывал уже в девяти. Билли знали везде, но сегодня вечером не видели. По пути Брэкетт заглянул в бар подкрепиться перед работой. Через час у него вдруг кончился бензин, прямо посреди Маркит-стрит, и ему пришлось толкать машину два квартала, прежде чем удалось снова завести «бьюик». Обнаружилось, что и деньги на исходе (день для выплаты выдался что-то плоховатый), одна надежда, что нужные люди будут говорить, не требуя взамен платы. У Билли, к счастью, оказалось золотое сердце.

Войдя в спортклуб, Брэкетт увидел, что здесь ничего не изменилось. Тот же запах, тот же пот, красный деревянный барьер справа, за барьером на стене фотографии, иные с автографами. Они тоже прежние – только чернила выцвели да подзабылись имена.

Две крепкие перегородки отгораживали от вялого оптимизма зала письменный стол, телефон и старика в галстуке-бабочке. Старика звали Дикси – он был родом из Бруклина.

Когда Брэкетт вошел за перегородку, Дикси, узнав его, театрально протянул руки. Он не изменился – такой же лысый, такой же близорукий, все в том же, если Брэкетту не изменяла память, жилете.

– Нет, не может быть! – воскликнул Дикси, глаза за очками тоже удивились. – Лицо, которое я помню всегда! Гарри Кембл!

– Ох, Дикси, лошадку угадали, да не с того конца, – улыбнулся Брэкетт. – Уолтер Брэкетт.

– У-о-л-т-е-р Брэкетт! Как же это я? Конечно, Брэкетт! Все держишь отель?

– То был Гарри, старина. Я никогда…

– Бросил? И правильно, Уолтер, я всегда говорю – не можешь держать «Фейэрмонт» или там «Сан-Франциско», лучше вообще бросить. Хилтон! Помнишь Конрада Хилтона? Смекалистый такой был. Купил отель «Плаза» в Нью-Йорке. И ничуть не зазнался. Есть над чем поразмыслить, а?

– Кажется, сейчас владелец этого отеля – Сонеста…

– А?

– Да так, пустяки…

Дикси вгляделся в гостя, точно в страницу, набранную петитом, и спросил:

– А ты каким ветром? Да садись. Вот сюда.

– Парня одного разыскиваю. Билли Кента.

– Билли? – Дикси не смотрел на него, но Брэкетту стало ясно, что старик вспомнил Кента. – Билли – хороший мальчик.

– Разве я что говорю? Он мне просто нужен.

– Славный парнишка. И боксер хороший. Ему поднабрать еще пару-другую фунтов, и может выступать в тяжелом весе.

– Он тут?

Дикси задумчиво покрутил сигару между пальцами.

– В раздевалке. Переодевается.

Брэкетт двинулся к двери.

– Уолтер! – беспокойно окликнул Дикси. – Не лишай меня боксера!

Улыбнувшись, Брэкетт покачал головой и отправился в раздевалку. Название слишком пышное, всего-навсего бывшая душевая – отбитые плитки кафеля, скамейка и маленькое, забранное решеткой оконце. Билли стоял спиной к двери, застегивая «молнию» на небольшой парусиновой сумке.

– Хэлло, Билли! – прикрывая дверь, окликнул его Брэкетт.

Парень быстро обернулся (мгновенная настороженность в глазах, плечи оборонительно развернулись), узнал Брэкетта и щелкнул пальцами.

– Фокусы машины, а? На тюремном дворе!

– Правильно.

– Тоже боксер?

– Нет.

– А похоже. Стойка, как у боксера.

Казалось, Билли успокоился, но Брэкетт чувствовал его настороженность. Будто ненароком, паренек пристроил сумку на скамье, высвобождая руки.

– Зашел с тобой поговорить.

– Про «тойоту»?

Нет. Билли. Про девушку. Вот эту.

Брэкетт протянул снимок, не отрывая глаз от парня. Поднеся фотографию к лампочке, тот сосредоточенно хмурился.

– Знаешь ее?

– Нет, никогда не видел.

– Ни разу?

– He-а, ни разочка. А кто такая? Мисс Америка?

– Это ты мне скажешь. Ты же был в комнате, когда ее снимали.

Парень смахнул волосы со лба и взглянул на Брэкетта.

– Да? И кто же это говорит?

– Я.

Билли приподнялся на носки, примеряясь к Брэкетту.

– Пожалуй, что пошлю вас в нокаут.

– Может быть. Но что изменится? Ты был там. Посмотри повнимательнее. В зеркале твое лицо. Правильно?

– А вы точно не коп?

– Точно. Мне нужна твоя помощь, и только.

– Ничего противозаконного?

– Разумеется, нет.

– Да, что-то новенькое. Друг Дикси?

– Уже двадцать лет. Хочешь – сам спроси.

– Ну ладно. Чего требуется?

– Кто эта девушка?

Билли снова взял снимок, ухмыльнулся, щелкнул по нему пальцами.

– Грудь – блеск. Правда?

– Как ее зовут?

– Ее? Джин.

– Джин?!

– Ага.

– Не ошибаешься?

– Вы спросили, я ответил. А как, по-вашему, ее зовут? Роки?

– Джин, а дальше?

– Джин Харлоу.

– Слушай, не юли. Выкладывай правду.

– Да я и говорю. Джин Харлоу.

– Но Джин Харлоу – киноактриса, – заметил Брэкетт.

– И девчонка эта – тоже. В фильмах не снимается, но актриса. Понимаете, о чем я?

– Значит, Джин Харлоу.

– Сама так говорила. Джин Харлоу. Может, придумала?

Брэкетт вздохнул. Легко представить себе выражение лица Хендерсона.

– Билли, мне она назвалась Мэри Малевски. Еще одному тину – Салли Фитцджеральд. А теперь ты заявляешь, что она Джин Харлоу.

– Очень даже может быть, – засмеялся Билли.

– Почему?

– А, черт! – Парень замялся. – Девчонка вечно все выдумывает. Понимаете? Как ненормальная. Зачем только?

– Ты ее хорошо знаешь?

– Вроде бы. Мечтает стать моей старушкой… Но… Я же боксер.

– Бокс стоит денег. И немалых. Снаряжение, реклама…

– Выкручиваюсь.

– Деньги она дает?

– Джин, что ли? He-а. – Парень ухмыльнулся. – Ладно. Иногда она. Знаете, так, по-дружески.

– Где же девочка раздобывает их?

– Не заметете ее? – впился в него глазами Билли.

– Нет, не сумею. Она мертва. Это она разбилась в «тойоте».

Билли не шевелился. Не отрывая глаз от Брэкетта, он медленно опустился на скамейку. Из зала доносилось шарканье ног по мешковине, выкрики болельщиков. Кто-то заглянул в раздевалку, но Брэкетт навалился на дверь, снаружи поругались и ушли. Детектив закурил сигарету и протянул Билли, но парнишка не обратил на нее внимания.

– Прости, Билли. Но это правда.

– Чертова девчонка! Дура! Шлюха!

Он не плакал, как Пломер. Сидел неподвижно, уставясь в пустоту и понося погибшую. Брэкетт присел рядом – какое-то зловещее повторение сцены с Лумисом. Только парень расстроился больше, хотя и старался не выдавать себя.

– Так, Билли… кто же все-таки снимал?

Ответа не последовало, и Брэкетт положил фотографию ему на колени.

– Билли, девушка погибла, я веду расследование. Кто ее снимал?

Нехотя повернувшись, парень изучающе посмотрел на Брэкетта.

– Играете честно?

– Да.

– Я о себе. Мне вовсе не светит влипнуть в историю, понимаете?

– Даю тебе слово.

– Но вы не… ах, черт, зовут-то вас как?

– Уолтер Брэкетт.

– Старушка имеется?

– Была. Умерла.

– Вот так оно все в жизни.

– Давай, Билли, рассказывай про девушку.

– Боже, дерьмо собачье, господи… Ну… она ловила старичков. Слышали бы, что она рассказывала! Попадались прямо свихнутые. И… потом… они ведь не знали, что ей еще и восемнадцати нет, правильно? Может, и догадывались, да…

– Ты знал кого-нибудь из них?

– Нет. Она много не болтала. А я и не спрашивал. Иногда кое-что рассказывала, но имен не называла. Черт, я же старался отвадить ее. Но она наркотики потребляла…

– Какие?

– Все без разбору. Кололась, нюхала… Жаловалась, что расклеивается без них… – Парень беспомощно пожал плечами.

– А снимал ее кто?

– Он был… спать он с ней не хотел. Понимаете? Хотел просто смотреть. Может, не мог. Не знаю. Черт, дерьмовое дело. Выйдем?

– Почему бы и нет? У меня машина. Могу тебя подбросить.

Открыв дверь, Брэкетт ждал, пока Билли возьмет свою сумку.

Парень казался хрупким и очень юным.

– Мистер, вы меня не надуваете?

– Нет, я ездил на опознание. Она погибла.

– Может, и к лучшему, а? Жизнь у нее была… Последнее время мне казалось, она вообще уже себя не помнит. Живет, как во сне…

– Двинули, Билли.

Они прошли через зал. Брэкетт заметил, что за ними наблюдает Дикси. На улице Билли остановился и прислонился к стене, глубоко вдыхая ночной воздух.

– А знаете, – сказал он, – я ведь к ней сегодня собирался. Субботний вечер, большой сбор…

– Билли, кто же снимал ее? – Брэкетт вытянул у него из рук снимок.

– Коп!

Ответ прозвучал напористо и ошеломляюще.

– Да ты что? Коп?!

– Ага.

– Не верится что-то. Да и не признался бы он. Даже если и вправду коп.

– А чего признавать, мистер? Я копа за миллион миль чую. И ни одной промашки.

– А со мной?

– Исключение подтверждает правило. Вроде так говорится.

– Так ты утверждаешь, что снимал коп?

– Правильно. С головы до пят – коп. Ничего явного, но у меня на них нюх, понимаете? Как на ринге. Стоит гонгу ударить, и ты уже все знаешь о противнике, если мозгов хватает. Все. Про копов я выучился, еще когда вот таким был. Знаю, кто на стороне закона, а кто – нет. Знаю, и все тут. Понимаете?

– Хорошо. Значит, коп.

– Да я присягнуть могу!

– Какой он из себя?

– Вот этого не скажу… Темно было, да и видел я его недолго. Ему вроде лет сорок пять. Хотя нет, малость постарше. Не разглядел толком.

– Говорил что-нибудь?

– При мне почти ничего. Велел убираться. «Потеряйся, Крошка». Только и сказал.

– А как зовут, не знаешь?

– Ох, ну конечно! – расхохотался Билли. – Имя у него есть. Подумаешь! Назваться можно хоть Мэри Поппинс! Сказал – Хэл Иордан.

– Эл?

– Эл, Хэл. Какая, к черту, разница!

– Хэл Иордан, – повторил Брэкетт. – Имечко – с ходу не выдумаешь.

– Может, опять кинозвезда какая? Вроде Джин Харлоу?

– Все может быть.

Когда они зашагали к центру, начал накрапывать дождь (необычный дождь района Залива, падающий тяжело, точно притягиваемый к земле силой тяготения). Паренек, похоже, начал нервничать – без конца тревожно поглядывал через плечо, но в этот ранний вечерний час улица была абсолютно пуста.

– Билли, – Брэкетт старался шагать с парнем в ногу, – а ты больше не встречал этого Хэла Иордана?

– Нет. Только тогда. Даже не знал, что его так зовут. Джин мне потом сказала.

– А слышал о нем?

– Само собой. Поговорите с любым наркоманом: о нем слышали все. Он для них – мистер Пророк. Понимаете, о чем я?

– Наркотиками их снабжает?

– Ага. Но его никто никогда не видел.

– Девушка видела. И ты видел.

– Черт! – Билли точно споткнулся и тут же глянул через плечо. – Думаете, я не соображаю?

– Боишься?

– Нет… Да… Вроде и говорить неловко, но мне как-то спокойнее, что я работаю в тюремном загоне. Все время копы крутятся… Да. – Он смущенно отвернулся. – Я боюсь.

– Билли, он белый или черный?

– Иордан-то? Белый.

– Уверен?

– На сто процентов.

– Ладно, пойдем в машину. Дождь идет.

– Нет, спасибо. Добегу. Мне тут всего два квартала.

– Билли! Еще минутку! Когда ты последний раз видел Джин? Девушку свою?

– Вчера вечером.

– Вчера? Где же?

– У «Джими». В Норт-Бич.

– Эй, погоди!

– Послушайте, не люблю я улиц! Нервничаю всегда. В другой раз.

– Да минуту всего!

Брэкетт ступил в темный подъезд магазина. Пахло мочой и вином. Билли помялся, вздохнул и прижался в угол ниши.

– Вы что, хотите до Иордана добраться?

– Пока нет. Но при случае попробую.

– И думать забудьте.

– Билли. – Брэкетт пропустил мимо ушей его совет. – Когда она была у «Джими»?

– Не помню.

– Поздно или рано?

– Поздно. Ага, точно поздно.

– Очень поздно?

– Да. Часов около четырех утра.

– Ты с ней говорил?

– Нет. Она заскочила на минутку. Как бешеная была.

– И ушла?

– Да.

– Одна?

– Нет. С одним типом. Он вроде посредника. Курьер.

– У Иордана?

– Ага. Верно.

– Значит, ушла с ним?

– Да. Заскочила в уборную и тут же смоталась. Минут через десять.

– А курьер этот? Раньше ты его видел?

– А как же. Тысячу раз.

– А его как зовут? Не знаешь?

– Вы очень любопытны.

– Да, все так считают. Так как же?

– Джо. Джо Большой Город.

– Странное имя. А фамилия у него есть? У тебя – Кент. А у него?

– Конечно. У всех есть.

– Уж не Лумис ли?

– Точно. – Билли уставился на него. – Точно, Лумис. Послушайте, откуда вы знаете?

– Сложил два и два, и все дела, – ответил Брэкетт. – Но ты точно заметил, что она ушла с Лумисом? Лет сорок, носит костюм, при галстуке, аккуратная стрижка, золотые запонки…

– Ну вылитый Лумис. Вечно в Саусалито отирается.

– А кто еще видел, что они уходят вместе?

– Там с вами не станут разговаривать.

– Назови хотя бы. А я просто взгляну.

– Ладно. Есть там один ямаец. Зовут Муррей. Большой, черный. Он там всегда. Только, чур, меня не впутывать.

– Хорошо, спасибо.

Паренек шагнул из темноты и быстро осмотрелся.

– Если еще что узнаешь, – окликнул Брэкетт, – Дикси знает, где меня найти.

Обернувшись, Билли усмехнулся и ушел. Брэкетт стоял, пытаясь выстроить события дня и последнего часа. Если верить Билли, он вторгся в расследование смерти Лумиса, по вкусу это Симмонсу, Йохансену и всей их братии или нет. В его планы это не входило, но, честно говоря, он не жалел, что так все обернулось. Потому что с самого начала знал, что заинтересовался не Мэри Малевски, неизвестной девушкой, а Джозефом Лумисом.

«Бьюик» высвечивался уличным фонарем. Брэкетт неожиданно почувствовал прилив бодрости и энергии, готовность работать ночь напролет. Он сел в машину и, потянувшись к переключателю скоростей, наткнулся на что-то холодное. Что-то качнулось и медленно скатилось на пол.

Нагнувшись, он поднял снимок, и внутри у него похолодело. Он понял, что задевает его не только Лумис, но и человек по имени Хэл Иордан. Живой Иордан. До того живой, что даже чересчур. Не просто убийца, а вдобавок коп. Значит, Брэкетта можно извинить за то, что у него разгулялись нервы.

Когда Брэкетт добрался домой, было девять часов вечера. Либерман запирал кулинарию на ночь, он читал сообщения про уличные преступления, смотрел все, что разыгрывалось актерами по телевидению, и не собирался рисковать.

– Никто не звонил, мистер Либерман? – осведомился Брэкетт.

– Я, мистер Брэкетт, все под пепельницу положил.

Двадцать пять лет знакомы, а все обращаются друг к другу, точно партнеры в водевиле.

– Значит, звонили?

– Да, мистер Брэкетт.

– Кто же?

– Женщина. Я все записал и положил под пепельницу.

Брэкетт поблагодарил его и пошел к себе. Комната, как всегда, была незаперта, на случай, если ему вдруг достанется (как кто-то однажды пошутил) «темпераментный клиент». Прикрыв дверь, Брэкетт включил настольную лампу и взглянул на клочок вощеной бумаги. На сей раз записано поразборчивее. Брэкетту звонили. Два раза, оба раза одна и та же женщина. Он прочитал язвительное послание, смял и бросил его в корзинку: миссис Маркстейн и ее пропавшая собака. Придется обеим потерпеть и пожить в разлуке.

Приняв душ, Брэкетт оделся в тот же костюм, положил остаток скудных сбережений в бумажник, налил виски и, присев за стол, проглядел записи о Лумисе. Перечитал все дважды, особенно внимательно разговор о морге, и подчеркнул слова «заднее сиденье». В тумане сплошной вроде бы невнятицы проступили четкие контуры. Конечно, беседа эта – лепет перепутанного человека. Но кое-какие определенные догадки уже напрашивались. Факты есть факты. То, что Лумис стоял на мосту, якобы намереваясь броситься в воду, всего лишь предположение Брэкетта. Он воображал, что это жутко умное дедуктивное заключение, а все оказалось не так: Лумис сам недвусмысленно сообщил ему, что сидел в «тойоте». И даже уточнил – не на переднем сиденье, а сзади. Но почему он так перепугался? Чему был свидетелем? Может ли прояснить что-нибудь его заявление в полицию? Вряд ли. Если Хэл Иордан – его хозяин – действительно служит в полиции, он же может все прочитать. А это значит, что Лумису грозил смертный приговор, и он даже подписать заявление не успел бы. Поэтому Лумис так бессвязно разговаривал с Брэкеттом.

Брэкетт записал выводы на чистом листке бумаги, добавил несколько вопросов, вероятные ответы и приписал пониже: «Хэл Иордан». Вот так:

Хэл Иордан

Хэл Иордан

Хэл Иордан.

Машинально дописал еще одно имя и тут же быстро зачеркнул: такие завитушки могут дорого обойтись.

Хлебнув виски, он взял телефонную книгу, отыскал фамилию Иордан – их было несколько, – выписал всех подряд: цветочника, водителя такси – и захлопнул справочник. Иордан – имя, конечно, вымышленное. Иначе и быть не могло. Наконец, следуя споим мыслям, он вышел к «бьюику», взял фотографию, вернулся и пришлепнул ее на стенку. Внимательно вглядываясь в снимок, он видел только то, что и прежде: обнаженную девочку и улыбающееся лицо Билли. И больше ничего.

Зазвонил телефон.

– Уолтер? Это Херб.

– Хэлло, Херб. – Брэкетт присел на стол, не отрывая взгляда от фото.

– Как продвигаются дела?

– Так себе. А у тебя?

– Понимаешь… Слушай, Уолтер, я специально звоню, чтобы извиниться за сегодняшнее. Не помог тебе с пропуском, и вообще..

– Да ладно. Херб. Я уже забыл…

– Ты, конечно, считаешь, что я дерьмо…

– Да брось, – раздраженно прервал Брэкетт. – Забудь.

– Ну, в общем… хотел вот извиниться и узнать, как у тебя там вышло с загонами?

– Отлично, Херб, отлично.

– Вот и ладненько. Отлично, значит?

– Да. Отлично.

– Хорошо…

– А у тебя?

– О, мы завязли. Симмонс уже беседовал с наркоманами…

– И никакой ниточки?

– Ни волоска.

– Худо. – фальшиво посочувствовал Брэкетт.

– Если чем могу помочь…

– Послушан, Херб, – чуть помедлив, спросил Брэкетт, – тебе не знаком некий Хэл Иордан? Возможно, коп.

Долгая пуза. Брэкетт подумал, уж не разъединили ли их.

– Херб? Ты у телефона?

– Да. Иордан, говоришь?

– Угу…

– Нет. Ведь сейчас в Сан-Франциско полно новеньких. Всех и не знаю.

– Он не из новеньких. Да ладно, я спросил на всякий случай. Пока, Херб.

Брэкетт не клал трубку, пока не услышал щелчок. Он потянулся за пальто, но, одеваясь, вдруг опять разнервничался. Не от испуга или там дурных предчувствий. Волновался он, точно парень, отправляющийся на первое свидание. Ужасно нелепо. Может, поэтому он и решил позвонить Горовитцу. Так, подстраховаться…

– Сидней? Уолтер…

– А, Уолтер, – откликнулся запыхавшийся Горовитц; в трубке слышались голоса, кто-то попросил кофе. – Мне сейчас некогда. Знаешь, про девушку кое-что всплыло.

– Выяснили, кто она?

– Знаю только – отдел уголовных дел трясет. Минуточку… Что? Иду. Уолтер, меня зовут.

– Сидней, еще секунду! Встретимся попозже, а?

– Не могу… послушай, может, вырвусь, тогда прибегу. Куда?

– Я буду у «Джими», в Норт-Бич. Знакомое местечко?

– Да. Пока.

Брэкетт положил трубку, выключил свет и поспешил вниз.

В кулинарии Либерман подсчитывал дневную выручку.

– Мистер Либерман, если кто спросит, я буду в клубе «Джими». Можете запереть. Когда вернусь, пройду боковым ходом. Возможно, задержусь…

– Хорошо, мистер Брэкетт. Доброй ночи.

На улице шел дождь, но небо уже прояснялось. У Брэкетта мелькнула мысль, не захватить ли пистолет. Нет, чересчур мелодраматично, да и срок лицензии истек. Он забрался в «бьюик» и поехал в клуб.