Текст книги "Чья-то сестра"

Автор книги: Дерек Марлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Двенадцатая

Осторожно ступая, Брэкетт вошел в кулинарию через боковую дверь и поднялся к себе.

Оглядев комнату и убедившись, что никто не заходил, он машинально заглянул под пепельницу, где лежала записка. Ему звонили. Дважды. Миссис Марнстейн, конечно, и кто-то еще. Не назвался. Брэкетт раздумывал, кто бы это мог быть. Оказалось, что список кандидатур бесконечен, и он бросил бессмысленное, одуряющее гадание.

Как ни взгляни, день был утомительный, хлопотный, события его определялись разными людьми и случайными разностями. На данной стадии Брэкетту хотелось подумать, слепить все воедино и проанализировать события, преобразовав их в привычную и простую цепочку.

Он разделся, с облегчением обнаружив, что отделался легкими синяками. Прихватив папку с делами Лумиса, ручку, сигареты и пепельницу, он бочком вскарабкался на постель, взбил подушки и принялся за записки. Кое-что перечеркнул, кое-что оставил. Подтвердил прежние ответы – где полновесной точкой, где осторожным знаком вопроса. И удивился: сколько исписано страниц, сколько прибавилось имен!

Его тревожило обилие версий. Особенно прибавилось их за последний час.

Брэкетт отложил листки. Сквозь дремоту он неожиданно услышал шаги. Кто-то расхаживал в комнате наверху. И не тайно, украдкой, а очень даже в открытую, безбоязненно.

Может, Либерман? Нет, непохоже (Либерман пришаркивает, а наверху ходят резко, энергично.). В комнате уже десять лет никто не жил. Она принадлежала Гарри Кемблу.

Брэкетт настороженно прислушивался: шаги остановились в углу, прямо у него над головой. Он уставился на потолок – тихо, может, все-таки почудилось? Уж не его ли возня с убийством исказила реальность? Но нет! Шаги были! Он уже не сомневался, набрасывая плащ и мешкая у окна, – правая рука соблазнительно близко от ящика стола. Он медленно выдвинул ящик, тронул пистолет, и вот оружие уже в кармане. Брэкетт открыл дверь и шагнул в темноту коридора.

Комната Кембла находилась на самой верхней площадке. Подойдя ближе, Брэкетт увидел свет, пробивавшийся из-под двери. Пришелец вел себя вызывающе нагло. Или он имел на это право? Странно, но именно это соображение тревожило Брэкетта больше всего: не то, чтобы он боялся увидеть в комнате Гарри, нет. Его страшил глубинный смысл возвращения Кембла. Вряд ли Брэкетт сумел бы облечь опасения в слова, да и к чему? Он приостановился, переложил пистолет в левый карман, бесшумно повернул ручку, распахнул дверь и шагнул в комнату. Мужчина обернулся – спокойно, точно его присутствие было здесь вполне обычным и нормальным.

– А, вот и вы! – воскликнул он, не давая Брэкетту опомниться. – А я уж гадал, куда же вы запропастились!

Брэкетт растерялся: перед ним стоял лейтенант Симмонс.

– Мне страшно неловко, – Симмонс присел на стол, – но, честно говоря, я думал, что комната ваша.

Они спустились вниз и стояли теперь в кабинете Брэкетта. Брэкетт потихоньку закипал, злясь на поведение Симмонса и на то, что сам он одет в пижаму.

– Нет, комната не моя. Но в любом случае вы не имеете права вламываться в дом. Не важно, днем или ночью.

– Но, Брэкетт, я не вламывался, – Симмонс позвенел ключами. – Я открыл! Ключом! Звонил вам, да не застал.

– Может, и звонили, но не предупредили, что собираетесь зайти.

– Ну да? – Легкий взлет бровей. – Я просил какого-то иностранца сообщить вам о моем визите.

– Либерман – венгр.

– Венгр? Может быть, может быть.

Симмонс улыбнулся, а Брэкетту стало неловко, что карман плаща оттопыривает пистолет. Если Симмонс что и заметил, то промолчал, только, небрежно оглядев стол, взял пепельницу, повертел ее в руках и поставил на прежнее место.

– Что же вы хотите? – спросил Брэкетт.

– Значит, наверху – комната Кембла.

– Да.

– Угу… А вы, похоже, надеетесь, что он вернется… Как там называется это местечко? Вы мне еще говорили… «Осенние пастбища»… Ах. нет, «Осенние поляны».

– И не думал ничего говорить…

– Нет? Ну не важно. Так вы все-таки…

– Что?

– Надеетесь, что Кембл вернется?

– Конечно. Послушайте, зачем вы пришли так поздно? Неужто нельзя было потерпеть до утра?

Симмонс изобразил недоверчивое изумление.

– Брэкетт… я же пришел поблагодарить вас!

– За что? – подозрительно поинтересовался Брэкетт.

– За помощь. Мне рассказали о ваших теориях про машину девушки, и я проверил отпечатки пальцев на сиденьях…

Брэкетт молча ждал.

– И знаете, что обнаружилось? Лумис точно был в машине. Факт бесспорный. Но сидел он не за девушкой.

Сказано буднично, будто Симмонс знал, что для Брэкетта это не новость. И все же лейтенант добавил:

– А вы,похоже, не удивились.

– Нет.

– Значит, уже вызнали про второго пассажира?

– Да.

– Знаете, кто он?

– Нет.

– Мы тоже – нет. Ни одного отпечатка. Только размазанное пятно перчатки поверх отпечатков Лумиса.

– Убийца девушки был в перчатках?

Чуть поколебавшись, Симмонс стремительно повернулся к нему.

– Так вам уже известно, что девушку убили?

– Да. – Брэкетт смаковал каждое мгновение.

– Похоже, я вас недооценивал, – Симмонс пытался вернуть свое превосходство. – Все-таки вы детектив. Вон, табличка на двери. Но помнится, я не велел вам вмешиваться.

– А я и не вмешивался. Занимался девушкой. Не мог же я знать, что оба дела перехлестнутся. Верно?

Лейтенант порывался возразить, но передумал.

– А как вы раскопали? – спросил он. – Про убийство?

– Сказали.

– Кто?

– Сидней Горовитц.

– Ах да! Он ваш старый друг?

– Знакомы уже несколько лет.

– Он бывает у вас?

– Частенько.

– Так, так… – Симмонс поджал губы, оглядел комнату.

Они беседовали еще минут десять. Вернее, говорил Симмонс, а Брэкетт односложно отвечал, пока, наконец, совсем не замолчал. И немудрено, если учесть предшествующие события. Брэкетт недоумевал, зачем он понадобился Симмонсу. У того в распоряжении все полицейские силы. Лейтенант свернул разговор на Кента. Он наведался к нему домой, прочесал все спортклубы, но парень исчез. Как в воду канул. По словам Дикси, он одолжил у него пятьсот долларов и обещал звякнуть из Нью-Йорка.

– Знали об этом? – спросил Симмонс.

Брэкетт покачал головой и заметил, что удивляться нечему – Билли был уверен, что убийца – коп. Брэкетт нарочно выложил это, злясь на Симмонса, но, как ни странно, лейтенанта это не тронуло.

– Все болтают одно и то же. Любой мальчишка, обиженный чем-то, норовит ткнуть в нас пальцем. Им пришили дело. Их избили. Им подбросили наркотики. Каждый день одно и то же.

– А я впервые слышу.

– А когда, интересно, вы занимались убийствами?

– При чем здесь это? Кенту незачем было возводить напраслину.

– Поверили ему?

– Поверил, что он искренне думал… Человек не показался ему сборщиком винограда или там балетным танцором. Нет. Копом. Не без причины, как считаете?

– Может, ему по душе сборщики винограда и балет?

– Я передаю его заявление. И только.

– А если он такой важный свидетель, как же вы допустили, чтобы он удрал?

– Тогда я не знал… – Брэкетт отвел глаза. – Согласен, я промахнулся. Но где были вы?

Симмонс глазом не моргнул.

– Вы всерьез считаете, что убийца – полицейский?

– Я знаю одно – Билли был твердо уверен, что человек, которого он встретил у девушки, вел себя как полицейский. Что он был на стороне закона.

– Как вы, да? – Симмонс пристально смотрел на Брэкетта.

– Пусть так. Как я.

– Как бы там ни было, сейчас он уже по другую сторону закона. А из-за вас, Брэкетт, наш главный свидетель на полпути в Неваду.

– Слушайте, Симмонс, не надо делать из меня козла отпущения. Я играю один, а у вас вся полиция. Нужен вам свидетель, ступайте и разыщите Норму Уитли.

– Разыскали. Она убита.

Брэкетт оторопел.

– Господи, и как это меня угораздило встрять в такую передрягу?

– Главное, никто вас не умолял. Вы сами. Нам не привыкать, это наши будни. Но нам хоть платят. А вас что потянуло?

Не дожидаясь ответа, Симмонс подошел к бюро, но ничего не стал трогать, только провел рукой по металлическому верху.

– Не даю вам спать?

– Да ладно.

– Ну что ж… Скажу, зачем я пришел. Минутное дело.

– Уж полчаса тянете.

– Ну еще пару минут. Если не возражаете.

Возражать-то Брэкетт возражал, но его одолевало любопытство. Он сел за стол и налил еще виски.

– Опять насчет девушки. Кто она, Бог ее ведает. Сержант Хендерсон сказал, что она заходила сюда, к вам.

– Верно.

– Когда?

– Не помню точно, месяца три назад.

– Вы записали ее адрес. Он в папке?

– Да.

– Но папка потерялась. Или пропала?

– Пропала.

– Ее украли?

– Мне кажется, да.

– А еще какие-нибудь пропали?

– Вроде нет.

– Значит, тот, кто украл папку, – Симмонс принялся выбивать на бюро дробь, – знал, что она тут.

– Очевидно, – вздохнул Брэкетт.

– А кому вы рассказывали про девушку?

– Хендерсону.

– А еще?

– Никому. Единственно… – Брэкетт запнулся.

– Так кому же? – насторожился Симмонс.

– Кемблу. Но ему я говорю все.

– А почему вы колебались?

– Вам показалось.

– Нет. Почему же?

– Послушайте, – Брэкетт повысил голос. – Сюда приходят десятки людей. Это же контора. Она открыта целый день. Всякому понятно, что я клиентов записываю.

– А девушка была клиенткой?

– Не совсем.

– Не понял…

– Она больше не пришла. Я записывал кое-что. На этом все оборвалось. Может, сама и стянула, кто ее знает.

– Не исключено. Только зачем?

– Не знаю.

– Ей надо было зайти так, чтобы никто не заметил…

– Естественно…

– А единственный ход сюда – через кулинарию. Ее бы засекли.

– Верно.

– Она могла пройти через боковую дверь. Тогда бы ее не заметили. Но ведь дверь заперта?

– Вы же вошли.

– Не забывайте – у меня есть ключ. Отмычка, правда, но все-таки.

– Войти нетрудно.

– То есть – если человек на стороне закона?

– Или по другую его сторону.

– Правильно. Значит, мы установили: чтобы взять папку, нужен ключ. И мне кажется, тот, кому она потребовалась, тревожился, не сболтнула ли девушка лишнего. А это снимает подозрение с самой девушки. С чем она к вам приходила, Брэкетт?

– Так, ничего особенного.

– А поточнее?

– Слезливая историйка. Наплела, что она Мэри Малевски. А оказывается, имен у нее было – на любой вкус.

– Тогда вы про это знали?

– Да нет! Откуда же? Назвалась Малевски, и я ей поверил.

– Вы верите всему, что вам говорят?

– Иногда. Я видел ее первый раз. Пришла, наговорила, что хочет разыскать отца. На самом деле ей требовалось одно – деньги.

– И вы дали?

– Да.

– Не поинтересовавшись, зачем ей отец понадобился?

– Не успел.

– Как это?

– Так уж вышло. Девушка почему-то всполошилась и удрала.

– Чего ж это вдруг?

– Даже не пойму… струсила, наверное.

– Когда же она ударилась в панику? – Симмонс смотрел озадаченно. – Может, вы что сказали?

– Да нет. Поначалу все шло гладко. Спросил ее о том, о сем, она говорила спокойно. Потом она села, а он начал писать, и вдруг – ее как ветром сдуло.

– Вам это не показалось странным?

– Я, конечно, удивился. Но ведь и ко мне, как и к вам, заглядывают психи.

– И на том кончилось?

– Да. Я решил, что ей требовались деньги. Выкачивала монету.

– Но с чего вдруг такая паника?

Брэкетт пожал плечами: он тоже был в тупике. Но тогда он не придал происшествию особенного значения. Не копался в нем, как Симмонс. Он наблюдал, как детектив расхаживает по комнате. Наконец тот опустился в кресло и задумался.

– А вот это вы зря, – заметил Брэкетт. – Не стоит так уютно устраиваться. Я вас сейчас выгоню.

Симмонс поднял глаза, намереваясь встать, и замер, взгляд его впился в стенку у двери.

– Как странно!

– Что такое?

– Слушайте, я и не заметил этих фотографий, а ведь я здесь уже давно.

– И что в них особенного?

– Ничего. Просто я тут так долго, а только сейчас увидел. Странно, а?

– Подумаешь!

– На верхнем снимке ваша жена?

– Да.

– Разведены?

– Нет.

Симмонс не стал уточнять.

– А на другой – вы и Кембл?

– Да.

– Странно.

– Да что это вы заладили «странно да странно»? Что тут странного?

– Ничего… Девушка сидела в этом кресле? Перед тем как удрать?

– Да. А кресло тут при чем?

– Спокойной ночи, Брэкетт, – произнес Симмонс вместо ответа и вышел из комнаты. Брэкетт застыл у кресла, но смотрел он не на открытую дверь, а на фотографии.

Заснуть ему удалось только через два часа, и то со снотворным. Очнулся он в холодном поту – вещественный след его сновидений. На ночном столике клочок бумаги, на нем нацарапано одно слово: «Почему?»

Брэкетт оделся в тот же костюм, что и накануне. Он не побрился, отказываясь от заведенного ритуала. Заперев дверь, он вышел на сумеречный свет утра. Воскресенье. Либермана он избегал, не хотелось пустых разговоров. Хотелось одного: взять такси и съездить за своей машиной. А потом – в «Осенние поляны».

Тринадцатая

Под фиговым деревом устроились четверо. Дерево взирало на всех надменно, будто давным-давно поняло, что окружающий пейзаж не Эдем, только подделывается под него. По тропинке, обсаженной кустарником, Брэкетт подошел к сидящим – они играли в карты.

В лечебницу Брэкетт не торопился, нарочно медлил, тянул время, выбрал дорогу подлиннее.

Странно (даже неестественно) ехать к Кемблу в воскресенье. Как и в какой-либо другой день, кроме субботы. Притормозив у аптеки, Брэкетт купил комиксы: не приезжать же с пустыми руками. Взял и газету, прочитал об убийстве Лумиса. Ничего нового. Так, мелкие подробности. Многое в газету не попало. Про Симмонса ни слова. О Мэри Малевски, как о жертве убийства, тоже ничего. Всего несколько строчек, не связанных с Лумисом, – катастрофа на мосту; заметка терялась в гуще других. Симмонс, явно по своим соображениям, напустил туману, преподнес первоначальную версию: полиция считает аварию несчастным случаем.

Тасуя карты, старик в клетчатой куртке взглянул на Брэкетта.

– Имеются деньжата – подсаживайтесь.

– Нет, спасибо. Я приятеля ищу. Гарри Кембла.

– Кембла?

– Верно.

– Что-то его сегодня не видно. Взгляните, может, у себя в комнате?

– Нет, там его нет.

Теперь на Брэкетта со слабым любопытством смотрели все четверо. Им было уже за шестьдесят, но их это явно не трогало. Не тревожило, судя по ставкам на столе, и будущее. Словно пожилые римские сенаторы, доживали они жизнь, тупо безразличные ко всему, что выходило за узкий круг их бытия.

– Его может и не быть, – вступил второй, – ведь сегодня воскресенье.

– Ну и что? – удивился Брэкетт.

– А вы правда его друг?

– Да. Я же сказал.

– Тогда должны бы знать. По воскресеньям Гарри надо искать вон там. – Он ткнул на здание, стоящее поодаль в тени кипарисов.

– А что это?

– Это, – объяснил первый, прикрыв карты ладонями, – церковь.

По архитектуре здание походило скорее на трехъярусный цирк, нежели на церковь. Оказалось, церковь вмещает чуть ли не десять вероисповеданий: от чопорной американской тайной секты до римского католичества. В разные святые дни на разных этажах в ней служили равви, священник и проповедник, празднуя дни самых именитых святых: базар для агностиков и новичков, которым позволялось свободно бродить из зала в зал, прицениваясь к ритуалам, прикидывая преимущества верований или отвергая их. Все здесь было напоказ, кричаще и безвкусно.

Брэкетту атмосфера показалась гнетущей. Церковь напомнила ему городской банк, там тоже все было чересчур пышно, чопорно и загадочно, вселяло чувство, что кредитоспособность даже самого богатого клиента под сомнением. Пожалуй, такие чувства уместны и в церкви, но Брэкетт был не в настроении забавляться пикантными аналогиями. Он искал Кембла, а не спасения души. Искать же Кембла в церкви – занятие само по себе достаточно пикантное. Они так давно знакомы, а Брэкетт и не подозревал, что Гарри – верующий. Даже в моменты кризиса не замечал, чтобы тот обращался к религии. Вскоре он разыскал Кембла, и не в синагоге, а в самом большом зале – католическом. Тот стоял на коленях у пустой скамейки. Кембл молился. А может, дремал?

По боковому проходу, невольно ступая на цыпочках. Брэкетт подошел к Кемблу, смущенно оглянулся и, пробравшись между рядами, встал рядом.

– Гарри? – шепнул он.

Партнер не шелохнулся. Из ризницы появился священник, поймал взгляд Брэкетта и кивнул, как бы приглашая в убежище. Брэкетт поймал себя на том, что кивает в ответ, и поскорее отвел глаза.

– Гарри! – громче шепнул он, опускаясь на колени. Обнаружив, что держит в руках комиксы, он попытался пристроить книжки на подставку для молитвенников, но комиксы шумно посыпались на пол. Когда Брэкетт поднялся, чтобы подобрать их, Кембл обернулся.

– Уолтер? Как ты тут оказался?

– Пришел к тебе.

– Навестить? Какой ты добрый.

Брэкетт коротко улыбнулся и уставился на комиксы в руках.

– Вот, принес. – Брэкетту остро захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места.

– Комиксы принес? Поэтому и пришел?

Кембл смотрел на Брэкетта в упор, точно стараясь проникнуть в его тайные помыслы. Брэкетт хорошо знал этот взгляд. Сколько раз он наблюдал, как под взглядом Кембла задиристость вилявших свидетелей оборачивалась заиканием, а здоровенные парни моргали и с готовностью выкладывали все.

– Ну не совсем, Гарри…

Кембл ел Брэкетта глазами, сторожа малейшее его движение. Чтобы хоть как-то перебить напряжение, Брэкетт произнес, обводя рукой зал:

– Знаешь, Гарри, а я всегда думал, что ты еврей.

– Здесь спокойнее.

– О! А они не возражают? Я про…

– Уолтер, в моем возрасте не мешает обзавестись лишней религией. Про запас.

Брэкетт смущенно улыбнулся.

– Чего ж ты хочешь?

– Может, еще где поговорим? Неудобно шептаться…

– Что-то тебя грызет… Правда? Связано с делом, которое ты расследуешь? Твой клиент?

– В общем, да.

– Всегда рад тебе служить.

– Гарри, мне обязательно надо с тобой поговорить…

– Тише, начинается месса.

Брэкетт досадливо взглянул на Кембла и медленно опустился на скамейку. Священник у алтаря листал молитвенник.

– Гарри, – не вытерпел Брэкетт, – ну пойдем, в саду поговорим.

– Здесь лучше всего сбросить груз забот и тревог.

Вздохнув, Брэкетт уставился перед собой. В соседнем зале зажгли свечу. У колонны торговали новейшей энциклопедией: 50 центов штука.

– О Дороти думаешь? – шепотом осведомился Кембл.

– Нет.

– Твоя жена на моей совести.

– Брось, Гарри. Все забыто. Договорились же.

Мужчина, стоящий перед ними, посмотрел на них и отвернулся, шея у него покраснела. Брэкетт не обратил на него внимания.

– Врач сказал…

– Ты говорил с врачом?

– Да. Только что. Я же беспокоюсь о тебе. О твоем здоровье. Он сказал, что ты в отличной форме. Первый сорт.

– Так и сказал?

– Да. Слушай, Гарри, давай выйдем? Трудно без конца шептать.

– Поздно, Уолтер.

И правда, зазвонил колокол, прихожане преклонили колени. Брэкетт тоже опустился на колени и придвинулся ближе к Кемблу.

– И еще – он очень доволен, что ты снова можешь водить машину.

– Кто доволен?

– Врач.

– Незачем было выбалтывать. – Кембл чуть отодвинулся.

– Почему же? Ведь это правда?

– Да.

– Так почему же?

– Сюрприз тебе готовил.

Все поднялись, а Кембл с Брэкеттом пересели на скамью.

– Гарри, почему ты скрывал, что уже здоров?

– Говорю же, сюрприз готовил.

– Только поэтому?

– Нет…

– Так почему?

– Боялся, что ты приезжать перестанешь.

– Не пойму.

– Тут ко всем приходят. Мне нравится, что и меня навещают. Я всегда тебя очень жду.

– Но, послушай, если ты уже можешь водить машину, приезжал бы сам.

– Нет, Уолтер, фирма теперь твоя. Я хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты работал один. Разве непонятно? Охота посмотреть, как ты сам справишься. Сам. Мой ученик. И ты меня не подвел.

– Считаешь? – вызывающе взглянув на соседей, громко спросил Брэкетт. И снова понизил голос: – Я врал тебе. Все время. Россказни мои… Сплошное вранье.

– Я не слышу тебя. Мои уши закрыты. Сегодня воскресенье. Воскресенье.

– А ты слушай. Я врал тебе. Клиенты… Их можно по пальцам пересчитать. А ты мне врал? Не про машину, а вообще?

– Не понял.

– Вчера. Где ты был вчера?

– С тобой сидел.

– А потом?

Кембл оцепенел.

– Чего ты добиваешься от меня?

– Врач сказал, что ты пропадал весь день.

Хотя в зале было прохладно, Брэкетта прошиб пот. Он попытался отстраниться от происходящего, притвориться, будто он сторонний наблюдатель. Кембл медленно повернул к нему голову:

– Раз врач так говорит, значит, так оно и есть. Чего тебе еще?

– Ничего. До свидания. – Брэкетт встал.

– Приедешь ко мне еще? Приедешь?

Не отвечая, Брэкетт зашагал к дверям. Теперь он не старался идти на цыпочках. Наоборот, хотя месса продолжалась, он шумно захлопнул дверь за собой…

Между его «бьюиком» и ближайшим коттеджем притулился черный «форд», водитель оперся о капот и курил сигарету. Это был Симмонс.

– Какого черта вы за мной таскаетесь? – закричал Брэкетт, не обращая внимания на врачей, пациентов и игроков в покер. Чувство бессилия обернулось злостью, и он не спешил унимать ее.

– Ей-богу, Брэкетт! Чего вы кипятитесь? Я о вас забочусь.

– Пошли к черту! – Брэкетт зашагал к «бьюику». Он заметил полицейскую машину, стоящую у ворот. Мотор был на ходу.

– А эта, надо полагать, – тихо произнес он, – приехала не ради меня.

Симмонс промолчал.

– Что ж, он ваш. Весь, – Брэкетт взглянул на церковь. – Даже священник есть. Сгодится в свидетели.

Забравшись в машину, Брэкетт захлопнул дверцу.

– Брэкетт… – Детектив подошел к машине.

– Отойдите, лейтенант. Хотя, может, и меня желаете арестовать?

Симмонс чуть покачал головой и отступил, глядя, как «бьюик» покатил к воротам и, чуть не зацепив полицейскую машину, выехал на улицу.

– Что ж, пора его забирать, – медленно произнес Симмонс, усаживаясь в «форд».