Текст книги "Летучая мышь"

Автор книги: Дерек Картун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Они ушли вдвоем, оставив мне карту с пометками.

Вторую половину того дня я провел, бродя по улицам. Дул пронизывающий ветер. Начал я с Левого берега, двигался последовательно, следуя карте, – и не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающего то, что искал. Единственное, в чем я убедился – расстояние до Эйфелевой башни я определил точно.

На такси я доехал до авеню Эмиль Золя, это уже на Правом берегу, и снова двинулся в обход. Возле каждого дома, где, согласно отметке Жана, был подземный гараж или хотя бы ворота, за которыми такой гараж мог оказаться, останаваливался и подолгу рассматривал здание напротив. Ни одно из них не оказалось кирпичным, вот невезение, я облазил все окрестные закоулки – и вышел, наконец, на улицу Коммерс как раз к тому времени как начало смеркаться. Здесь тоже ничего подходящего. Я поужинал в одиночестве – сидя в маленьком кафе возле Люксембургского сада, я так и так прикидывал, в чем могла быть ошибка, вспоминал в деталях ту бредовую поездку вдоль реки в рассветных сумерках – и ничего нового добавить к этим воспоминаниям не сумел.

На следующее утро я продолжал поиски. Пришлось продираться сквозь людской поток, вышел я рано, когда все спешат на работу. Взял старт с перекрестка возле здания ЮНЕСКО и двинулся к северу по авеню Суффрен. Жан проставил здесь четыре отметки – я проверил их все: безрезультатно. Оставалось авеню Мотт-Пикю – длиной около километра, на карте целых семь отметок. Ветер свистел вдоль улиц ещё злее, чем накануне, я поднял воротник и пожалел, что не захватил перчаток. Все семь отметок Жана – пустые номера. Я продрог до костей. Усевшись в блаженном тепле кондитерской, заказал кофе со сливками и в который уж раз принялся искать ошибку в наших действиях. В чем неправ Жан, в чем я? Что если мы ошибаемся оба и только мешаем друг другу? Но ведь есть определенная логика в его построениях. Может, слишком много логики? Что-то в этой программе следует изменить... Я внезапно почувствовал потребность в Изабел, в её парадоксальном уме и незаурядном воображении. И поэтому прямо из кафе, вопреки своим правилам, позвонил к ней на службу:

– Поужинаем вместе? Ты мне позарез нужна. Если согласна, заеду за тобой в восемь.

Она была согласна. Выйдя из кафе, я снова зашагал вдоль улицы, заворачивая на пересекающие её бульвары, и в конце концов остановил проезжающее такси. Добравшись до своего отеля, я позвонил Бауму.

– Результат нулевой.

– Чем собираетесь заняться дальше?

– Завтра с утра ещё раз, метр за метром, обойду эти улицы, в том числе и те, что вычеркнуты из списка.

– Кстати, – сказал мой собеседник ничего не значащим тоном, – Вы помните, мы разыскивали водителя такси?

– Разумеется, помню.

– Вчера вечером нашли. Он вспомнил этого пассажира. Доставил его на бульвар Тур-Мобур – знаете, это рядом с Дворцом инвалидов. Пассажир вышел возле музея. Кто его знает, может, вы с ним идете по одному и тому же адресу?

– Не понимаю, он-то чего там ищет?

– И я не понимаю, но обращаю ваше внимание на то, что он вышел из такси в районе ваших поисков.

– Не вижу связи, – возразил я, но это была лишь полуправда.

Место для ужина я выбрал поблизости от английского посольства. В ожидании заказа растолковал Изабел свою проблему. Она, слушая, не проронила ни слова и продолжала молчать, пока нас обслуживали.

– Беда в том, – произнесла она наконец, – что вы все твердо уверены в собственной правоте. Люди Баума – в правильности своего метода, а ты – в точности своих впечатлений. Хочешь, чтобы я, как третья, незаинтересованная сторона с этим разобралась?

– Вот именно.

– Ладно, не стану говорить банальные вещи о том, что любой способен ошибиться. Допустим, ты прав и эти ребята тоже. Но что-то могло произойти в период между твоей поездкой и началом поисков.

– Хочешь сказать, что дом за это время снесли?

– Хотя бы.

– Или метро сдвинули чуть левей.

– А Эйфелеву башню правей.

– Ха-ха!

– Я серьезно. Подумай сам, что могло измениться за эти три недели. Расписание поездов, к примеру.

– Проверили. Оно осталось прежним.

– Тогда не знаю. А идея все же неплоха.

Заканчивая ужин в сумрачном настроении, мы все же обменялись ещё какими-то предположениями, одно глупее другого.

Утром я поехал на перекресток, о котором накануне говорил Баум. Постоял там, где, по словам Баума, Хенк вышел из такси. И двинулся к перекрестку. По дороге пришлось обойти ограждение: здесь велись какие-то подземные работы, проезжая часть из-за этого сузилась, машины направлялись в боковые улицы. Обходя кучи мокрой глины, выброшенной на асфальт, я вернулся к словам Изабел. Что тут могло измениться за три недели? Ни метро, ни башня, ни дом, который я ищу, не сдвинулись с места. Уличный транспорт? Вполне возможно. Раньше, до начала работ, потоки машин двигались иначе. Надо повнимательнее осмотреть обе стороны авеню Мотт-Пикю.

Ясно, что из-за недавно вырытых глубоких ям движение транспорта через перекресток претерпело изменения. Водителю, который собирается свернуть с авеню на бульвар, приходится следовать по одной из боковых улиц с односторонним движением. Туда и направляется весь поток машин. Таких улиц три, в списке Жана их не оказалось. Осмотр двух первых ничего не дал. Зато третья... Она называется улица Дювивье – короткая, обычно тихая. Как раз перед поворотом на авеню Мотт-Пикю я увидел сложенное из камня здание, построенное Бог весть в какие времена и занятое сплошь конторами. Выезд из двора загорожен металлическими воротами, тротуар возле них понижается до уровня проезжей части, чтобы машины проезжали беспрепятственно. Выглядит это подходяще, однако здание напротив тоже сложено из серого камня. По логике вещей мне следовало удалиться, пожав плечами в знак разочарования. Однако вся эта моя странная одиссея больше не располагала к логике. Я несколько раз переходил с одной стороны улицы на другую, пристально разглядывая заинтриговавшие меня дома. Не знаю, что мною двигало: скорее всего, до смерти надоело болтаться по холодным ветреным улицам в соответствии с указаниями юного сподвижника месье Баума. У входа в официального вида здание красовалась большая металлическая плита. Первые два этажа, как следовало из того, что было на ней выгравировано, занимали отделы министерства общественных работ, далее значилось:

"Общество Софранал. Галленбург, Хант инк., Хьюстон. Торговые брокеры, нефтяные продукты, нефтехимикаты".

Стоя у входа, я изучал дом напротив: обтесанные каменные блоки. Сверху донизу? Я вгляделся повнимательнее – вот оно, то, что я ищу: здание надстроено, два верхних этажа после шестого – желтый кирпич!

Войдя, я обратился к охраннику:

– Меня ждут в Ассоциации страховых обществ. Это на седьмом этаже.

– Здесь нет такой организации. На седьмом – "Софранал", это общество занимает целиком три верхних этажа.

– Это номер шесть по улице Дювивье?

– Номер четыре.

– Простите, ошибся...

Я повернул было к выходу, но, будто вспомнив что-то, снова обратился к вахтеру:

– А подземный гараж здесь есть?

– Почему вас это интересует? – удивился тот.

– Видите ли, я подыскиваю помещение для офиса. Может быть, как раз "Софранал" сдаст мне – у них много места. Но не хотелось бы держать машину на улице.

– Есть у нас гараж, – обрадовал меня мой собеседник. – Им пользуются все, кто работает в здании.

– Спасибо, – сказал я. – Пожалуй, поднимусь и поговорю с администрацией.

– Это на пятом, – сообщил бдительный страж.

В лифте я нажал кнопку "7" – и сразу вспомнил, как той жуткой ночью двое бандитов затаскивали меня в тесную кабину. Тот самый лифт, в этом я уверен. Дверь отворилась, коридор был пуст и едва освещен – похоже, на этом этаже никто не работает, но света достаточно, чтобы рассмотреть серые стены, убогие фанерные двери. Вот куда меня привозили. Я сделал несколько шагов по коридору. Табличка с двери, за которой находился кабинет Баума, снята, но комнату я узнал – в ней ничего не изменилось. Я поспешил обратно к лифту.

На первом этаже вахтер дожидался меня с нетерпением.

– Куда это вы пропали? В "Софранале" говорят, что к ним никто не заходил.

– Решил сначала осмотреть подземный гараж. Надо бы ещё подумать. Спасибо за помощь, – я ринулся к выходу, услышав позади:

– Эй, постойте-ка!

Но я был уже на улице. И вскоре звонил Бауму из соседнего кафе, подробно описывая свое приключение, не забыв упомянуть и общество "Софранал".

– Надо встретиться, – предложил Баум. – Завтра утром, идет? К тому времени разузнаю, что это за общество такое. Что-то я о нем слышал. Вроде бы.

Баум ввалился в мой номер с утра пораньше, принеся на своем пальто уличную сырость. Расположился в кресле, извлек из кармана свернутые в пачку бумаги.

– Сначала – насчет общества "Софранал". Хант инкорпорейтед, вы сказали, Хьюстон, Техас. Что-то мне вчера смутно припомнилось, а теперь уж, когда я навел справки и порылся в картотеке, подозрение перешло в уверенность.

– Так чем они занимаются?

– Всякими хитроумными бартерными сделками, трехсторонними торговыми переговорами, короче, посредничают между странами коммунистического блока и Западом. Потому они нам известны – вечно нарушают эмбарго, устанавливаемое госдепартаментом Соединенных Штатов.

– Вы имеете в виду перечень запрещенных к продаже стратегических изделий и материалов?

– Вот именно. Если, к примеру, Польше понадобились запчасти для радарных установок, то "Софранал" найдет в Италии подставную фирму, которая закажет их в Штатах. Привезут товар в Геную, а потом уж в ход пойдут поддельные сертификаты. Переадресуют изделия в Польшу – и они прибудут туда под видом каких-нибудь там автоматических выключателей итальянского производства. Это только один способ обойти закон, есть и другие.

– Кто, интересно, управляет этой лавочкой?

– Скользкий субъект, Ион Радеску, он же Рамон Лупеску, он же Борис Симянский. В качестве Симянского в военное время сотрудничал с немцами и занимался экспроприацией собственности евреев. Вам наверняка знаком этот тип – без гражданства, говорит на шести языках – бегло, но с ошибками, зато одинаково ловко, обманет вас на любом из них. Таких подонков много развелось в Европе во время войны и после.

– Он на самом деле руководит фирмой или сама фирма – чье-то прикрытие?

– Мы считаем, прикрытие. Их главный учредитель – швейцарская холдинговая компания, которая носит название "Софранал". Американская фирма "Галленбург Хант" имеет сорок процентов акций французской компании. Последний раз "Софранал" проверяло ЦРУ – через "Галленбург". Ничего не нашли – частная компания, торгует с большой выгодой для себя, бухгалтерия в порядке, сто тридцать семь служащих, четыре директора. Словом, составили банковский отчет, а не доклад о безопасности страны. И выходит, об американском отделении мы практически ничего не знаем.

– А о швейцарском?

– Выглядит, как обычная холдинговая компания, офис в Цюрихе, респектабельные партнеры, банковский счет в "Швейцарском кредите" окутан тайной, как положено в швейцарских банках.

– Кто за этой фирмой стоит, как вы полагаете?

– Не могу сказать. Коммунистов они снабжают стратегическими товарами, но ведь и кому-то из американцев это весьма выгодно. Не секрет стратегических перечень только для того и составлен, чтобы заткнуть рот русофобам в Конгрессе. К национальной безопасности и тем более к подлинным задачам западной политики он отношения не имеет.

– А может, под личиной "Софранала" скрывается КГБ?

– Может быть. Но тогда надо разогнать всю французскую контрразведку мы до этого не докопались.

– Они, похоже, действуют на свой страх и риск...

– Кто их знает... – Баум помолчал, почесал в затылке. – Надо бы пригласить кое-кого на допрос, но сначала следует решить, кого именно. Я установлю за служащими "Софранала" наблюдение – вы наверняка опознаете кого-нибудь по фотографии. Заодно проверим автошколу Марсо и общество "Луна".

– Вавра не боитесь?

– Патрон на следующей неделе отправляется с официальным визитом в Габон, – ухмыльнулся мой собеседник. – А я остаюсь на хозяйстве. Стало быть, можно уладить наше маленькое дельце к всеобщему удовольствию. Узнай Вавр о нашем расследовании, немедленно бы его запретил, однако результатами он останется доволен. Надеюсь – а то мне не сдобровать.

ГЛАВА 23

В понедельник, явившись на Смит-стрит, я встретился с Гарри, который пребывал в наилучшем настроении.

– Ну мы и попотели! – заявил он, – Джордж хоть и неприятный тип, но дело знает туго. Крутой профессионал.

– Поговорим после обеда, ладно? – сказал я. – А пока я растолкую шефу то, что сам искал.

Этим я и занялся в кабинете Пабджоя, пока он пил кофе, приготовленный Пенни, и ел булочку с сыром. Шеф не комментировал мой рассказ, однако, выслушав до конца, сообщил:

– Сегодня к шести нас с тобой вызывают в министерство иностранных дел.

Джордж прямо презентацию устраивает, – сказал я, когда мы после обеда собрались в конференц-зале. Здесь не продохнуть было от застарелого табачного дыма. Не знаю уж, кому там платят деньги за то, чтобы уносили чашки из-под кофе, но никто их не унес. Документ, на котором значилось крупными буквами: "Строго секретно", валялся тут же на длинном столе, покрытым зеленым сукном. Пепельницы были полным-полны.

Пришлось немало повозиться со всеми этими чашками, стульями и электрическими пробками, пока, наконец, удалось установить на столе проектор. Пабджою предоставили единственное кресло и самое удобное место как раз напротив экрана.

– Начинайте, – распорядился он.

Джордж Робертс – проворный малый с соломенными волосами и мозгами, вгрызающимися в дело, будто круглая пила. Там, где он учился – в Бирмингаме, кажется, – Джордж считался первым по статистике. Он просто гений количественных исследований и анализа. О такой штуке, как интуиция, он и не слыхал никогда. Может, поэтому – и не располагает к себе.

– Показывать данные на экране буду, когда сочту нужным. Если мистер Сатклифф добавит что-то по ходу моего рассказа, возражать не буду.

– Идет, – согласился добродушный Гарри.

– Сначала определим предмет исследования. Перед нами поставлена задача – установить наличие на околоземной орбите спутника, запущенного с целью трансляции и ретрансляции сигналов передатчика, установленного на юго-востоке Франции, в Конше. Так?

– Ну так, – буркнул Пабджой. – Это всем известно.

– Сначала рассмотрим общую картину, – Джордж нажал кнопку, на экране возникла схема, озаглавленная "Объекты в космосе – июль 1981".

– Данная таблица показывает что на тот момент в космосе по различным орбитам передвигались 4887 различных тел, из которых 988 несли эффективную полезную нагрузку – я исхожу из данных НОРАД. Кроме искусственных спутников здесь фигурируют остатки ракет-носителей, кабелей-привязок, куски металла все это выявлено и заложено в память компьютеров. Другими словами, вокруг Земли вращается множество предметов. Полной картиной располагают только Соединенные Штаты и Советский Союз.

На экране появилась новая схема – перечень спутников: их названия, принадлежность, назначение и прочие сведения.

– Данная схема постоянно обновляется американским космическим центром, который расположен, как вам известно, на горе Шейен. Возьмем к примеру, вот этот спутник – "Космос 21", запущенный русскими 11 ноября 1967 года, указка Джорджа ткнула в какую-то точку.

– Мы видим его орбитальные данные: период обращения вокруг Земли, перигей, апогей, отклонение. А вот его дальнейшая судьба: распался 14 ноября того же года.

– Лопнул, как мыльный пузырь, – хихикнул Гарри. Джордж Робертс игнорировал это высказывание.

– Или вот, – продолжал он, снова тыкая указкой в схему, – "Реле – 2", выведен на орбиту НАСА 24 января 1968 года с помощью ракеты-носителя "Дельта", сто семьдесят два килограмма, орбитальные данные указаны вот тут, эксперимент продолжался до сентября шестьдесят восьмого. Теперь это мертвое оборудование, которому суждено сгореть при возвращении в атмосферу. Если этого до сих пор ещё не произошло.

– Многовато подробностей, – проворчал Пабджой.

– При всем моем уважении, сэр, вы неправы, – возразил Джордж. – Я считаю необходимым доказать, что американцы и русские располагают точными данными о том, что творится в космосе.

– Неужели они не могут чего-нибудь там не заметить?

– И те, и другие утверждают, что это исключено. Не могу судить, скажу только, что технология слежения отработана отлично.

– Могут американцы что-нибудь запустить на орбиту и никому об этом не сообщить? – спросил я. Мой вопрос поверг Джорджа в полное изумление. Он из тех людей, для которых действия армии США – почти что божественный промысел.

– Такого быть не может! – воскликнул он. – Это полностью вывело бы из строя всю систему.

– Продолжайте, – велел Пабджой. – Я склонен с вами согласиться.

– Благодарю, сэр, – ответил Джордж. – В своем расследовании мы исходим из данных американского космического центра, и я всего-навсего остановился на аномалиях, которым впоследствии было придано немалое значение.

– Кто именно придал им немаловажное значение?

– Разведывательные службы, сэр, – невозмутимо ответил докладчик.

– Продолжайте!

– Я хотел бы обратить ваше внимание вот на этот спутник. Дата его запуска 14 февраля 1968 года. – Он провел указкой по цифрам. – А вот графа "Название" пуста. Это случается крайне редко, тем более, что, как видите, в графе "руководство проектом" значится "НАСА". Заметьте: всем спутникам, запускаемым этой американской ассоциацией с коммерческими или научными целями, присваиваются названия: "Рейнджер", "Бикон", "Эксплорер", "Тайрос" и так далее. Естественно, данная аномалия привлекла наше внимание. А теперь приглядитесь к техническим параметрам этого безымянного спутника, – указка снова прошлась по экрану. – Ракета-носитель "Атлас-Аджена-В", которая, как вам известно, способна поднять весьма значительный груз на большую высоту.

Мы покивали головами, как будто нам и в самом деле известно.

– Вес, который здесь обозначен, – сто двадцать килограммов характерен для спутников связи. Однако следующая графа, где следует быть описанию орбиты, снова пуста. Объяснение этому, сэр, находим в следующей, последней графе: "Недостаточная скорость на третьей стадии". Напрашивается вывод, что аппарат распался на части или сгорел, – мы бы так и решили, если бы не показалось подозрительным отсутствие названия.

– Вы что-нибудь предприняли?

– Да. НАСА ведет специальную картотеку аварий. Мы её просмотрели этот случай отражения не имел. Более того – в НАСА вообще нет сведений о запуске спутника в феврале того года. – Джордж доложил об этом с безразличным выражением, будто сообщил, что дважды два – четыре. Ему интересно было само по себе расследование, смысл происходящего его не волновал.

– Установив этот факт, мы обратились в управление военно-воздушных сил и управление военно-морского флота – поскольку они тоже являются спонсорами космических исследований. – Он сделал паузу, но не ради драматического эффекта, а чтобы высморкаться.

– И что там ответили? – рявкнул Пабджой.

– Что никаких спутников в тот день не запускали. Эти сведения абсолютно точны.

– Стало быть, никакого запуска и не было?

– Совершенно верно, сэр, это первое, что приходит на ум. Однако у мистера Сатклиффа есть близкий приятель, который занимает значительный пост в организации "Западные и Восточные испытательные полигоны". От него мы узнали, что в тот день все же имел место запуск. Известно, кто из сотрудников этим занимался и какие были использованы средства. Следовательно, мы должны признать, что запуск состоялся.

– Но три организации, которые обладают правом на подобные акции и ведут контроль за космическим пространством, этот факт отрицают, не так ли?

– На данной стадии исследований все выглядит именно так, сэр. Однако нашему информатору в Вашингтоне известен случай, когда ВВС передали один из своих проектов другому ведомству.

– Какому ещё ведомству?

– Оно называется ЭСА – "Западное космическое агентство". В списках организаций, связанных с космическими полетами, его нет. В НАСА о нем не знают. В правительственных каталогах оно не упоминается. Мы даже проверяли в космических центрах Маршалла и Годдарда и в Линкольновской лаборатории в Массачусетсе – там и слыхом не слыхали о таком агентстве.

– Объясните, – перебил его Пабджой, – зачем могли понадобиться такие сложности? Почему тот, кто запустил этот спутник, не поступил проще? Можно же сделать это под прикрытием ВВС или флота, обычным образом поставить в известность центр наблюдения – ведь не обязательно сообщать, чем они там собираются заниматься.

– Именно этого следовало ожидать, – подтвердил докладчик. – Тот факт, что этого не было сделано, особенно настораживает. Система обнаружения спутников и слежения за ними охватывает весь земной шар, включает множество радаров, камер, радиоприемников, сосредоточенных в самых разных точках – в Гренландии, к примеру, на острове Асенсион, в Новой Зеландии, на Британских островах, не говоря уже о территории Соединенных Штатов. В компьютер центра наблюдения поступает ежедневно около двадцати тысяч показателей. Пришлось бы модифицировать всю программу, чтобы исключить из общей картины данные, поступающие от объекта, о котором идет речь. Это большие хлопоты, если это сделано, стало быть, кому-то очень важно сохранить в тайне само существование данных.

Джордж Робертс снова высморкался – простудился, должно быть.

– С вашего позволения, сэр, вернусь к "Западному космическому агентству". По нашим ощущениям именно здесь кроется разгадка, поэтому мы поставили перед собой цель установить его местонахождение и принадлежность, соблюдая при этом, естественно, правила, регулирующие деятельность иностранных разведок на территории Соединенных Штатов.

– Вы что, орудуете тайными методами за моей спиной? Тоже мне рыцари плаща и шпаги! – возмутился неожиданно шеф.

Гарри неловко задвигался на стуле, а Джордж Робертс изобразил на физиономии легкое удивление:

– Я полагал, сэр, что мистер Сатклифф уполномочен проводить расследование.

– Не совсем так, радость моя, – с деланным смешком промолвил Гарри. Ничего я не расследовал, просто у меня есть приятели, я задал им пару вопросов. А уж их дело отвечать или нет. Никаких мы правил не нарушаем, иной раз и они меня могут спросить, а я отвечу, что тут такого?

– Ответишь, значит? Ну-ну! – многозначительно сказал Пабджой. Наступило тяжкое молчание, никто не решался его нарушить. Наконец Пабджой велел Джорджу продолжать.

– Как я уже сказал, мы установили, что спутник принадлежит ЭСА Западному космическому агентству. Самое забавное – его существование зафиксировано в печатных источниках. Это такой легкий путь – слишком легкий, мы даже готовы были его отвергнуть: не поверили, что так бывает. Дело в том, что в Соединенных Штатах публикуются сведения абсолютно обо всех новых разработках.

– Покажите результаты – я уж сам как-нибудь решу, насколько они достоверны.

Джордж нажал кнопку, на экране появилось изображение зала контроля. Справа треть картинки занимал пульт с телевизионными дисплеями, слева видна была часть стены, на которой висели таблицы. Под картинкой надпись: "Вид центрального зала контроля. Центр космических полетов Годдарда". Еще ниже две колонки типографским шрифтом набранного текста. "Это страница информационного листка "Спейс", выпущенного в центре Годдарда. Я хотел бы обратить ваше внимание, что центр находится в Гринбелте, штат Мериленд всего в тридцати милях от Вашингтона. Это важно, сейчас объясню, почему.

Он перевел изображение, и перед ними предстала в увеличенном виде та самая часть стены: почти во весь экран таблица озаглавленная: "Контакты". Графы под заголовком смазались и читались с трудом. Одна строка была подчеркнута красным.

– Это перечень лиц, с которыми надлежит связаться в случае, если возникнут вопросы касательно космических программ. Вы видите в графе "НАСА" три имени и три телефонных номера, а также названия: "Комсат", "Марисат" и "Интелсат". Это три спутника, запущенные центром под эгидой НАСА. А следующая графа – я выделил её красным – ЭСА. Сейчас рассмотрим эту строку.

Картинка сменилась, теперь перед нашими глазами оказалась одна-единственная машинописная строка. Во много раз увеличенные буквы кое-где расплывались и были аккуратно обведены красными чернилами. Одна или две полностью выпали, но прочесть можно было: "Р. Кокер-младший, 703-51-110. 1461".

Я узнал первый номер и тронул Пабджоя за локоть:

– Это коммутатор Ленгли. Они что там, с ума посходили?

Я имел в виду ЦРУ, а не Гарри с Джорджем, но не уверен, что Пабджой понял меня именно так.

– Это телефонный номер ЦРУ, – объявил между тем Джордж своим насморочным голосом. – Боюсь, стремление американцев к гласности идет на вред секретности. Здесь уместна параллель с русскими – фотография, опубликованная ТАСС в 1974 году, выдала нам их сеть слежения за спутниками8.

– Есть подтверждающие факторы? – ледяным голосом осведомился Пабджой.

– Целый ряд подтверждающих факторов, сэр. Представляют интерес также некоторые данные о программах ЭСА. Но прежде всего прошу вас обратить внимание вот на что. Мы имеем дело с Центром Годдарда, расположенным в нескольких милях от Ленгли, штат Вирджиния. Между тем, спутником такого рода – я имею в виду характер его запуска и объявленые задачи – должен был бы заниматься Центр Маршалла, который находится в Хантсвилле, штат Алабама.

Джордж вывел на экран новое изображение: отрывок печатного текста с заголовком: "То появляется, то исчезает".

– Вырезка из американского журнала "Авиэйшн Уик и Спейс Текнолоджи" за 10 мая 1968 года. Позволю себе прочитать начало данной статьи. "Директор штаб-квартиры НАСА отказался прокомментировать таинственное исчезновение спутника, запущенного 14 февраля и адресовал репортера к сотрудникам станции на горе Шейен. А там ему объяснили, будто спутник сразу же потерпел аварию, поскольку больше о нем сведений не поступало. И, стало быть, слежение за ним не ведется. Репортер попросил представителя НАСА прокомментировать данный факт. И получил исчерпывающий ответ: никаких комментариев. То же самое – в космических центрах Маршалла и Годдарда. Спутник запущен – и концы в воду".

– Остальное в статье нас не касается, – продолжал Джордж, – Я прочел автор критикует космические ведомства за неразбериху в отчетах.

– Все это неубедительно, – произнес Пабджой кисло, – Нет связующих звеньев между этим запуском и самоубийством Маршана. Даже если все, что мы тут услышали, полностью соответствует действительности, то мы имеем дело с попыткой укрыть от посторонних глаз запуск спутника-шпиона. Я видывал уловки и похлеще, но нам-то что до этого?

Однако Джордж Робертс снова проявил невосприимчивость к ледяному душу, которым то и дело окатывал его Пабджой. Он только высморкался и сказал невозмутимо:

– А мы и не рассчитывали вас убедить. Нам нужно ваше разрешение, чтобы продолжить расследование. Технические данные передатчика, обнаруженного во Франции, позволяют точно определить, какие устройства и приборы установлены на спутнике, с которым он связан. Тогда останется только выяснить, было ли подобное оборудование на спутнике, запущенном в феврале.

– И есть способ это выяснить?

– Есть способ, – вмешался Гарри.

– Я о нем знать не желаю, только смотрите чтобы ваши делишки против нас не обернулись!

– Ни в коем случае, начальник, – успокоил его Гарри.

Пабджой уставился на него испытующе:

– Сколько ещё времени понадобится?

– Пару дней.

– Ладно, действуй.

Все поднялись, потягиваясь, и направились к дверям. Гарри подмигнул мне – ему явно доставляли удовольствие шпионские игры. Я его чувства не разделял.

В коридоре по пути к себе Пабджой сказал:

– Пока нет никакого смысла просвещать на этот счет нашего американского друга Хенка. Не стоит его огорчать. А этот Робертс мне не нравится. Нет в нем никакого уважения к начальству.

Джентельмены, могу я предложить вам шерри? – спросил министр иностранных дел. – У меня есть очень неплохой подарок испанской делегации, они тут вчера скандалили из-за Гиблартара. Как будто мне под силу сдвинуть эдакую глыбу, – он засмеялся над собственной шуткой и вообще явно был доволен жизнью. Вивиан по-прежнему в полосатом костюме обошел присутствующих с бутылкой и бокалами.

– Благодарю, не надо, – отказался Киллигрю.

– Сегодня у меня куча неприятностей, – сообщил министр, – Третий мир, сами понимаете... Мы все поддерживаем идею, что этим странам нужна постоянная помощь. Но лучше бы отправлять её почтой, честное слово. Итак, обратимся к проблемам собственного континента – надеюсь, вы не увеличите бремя моих сегодняшних неприятностей. – Он отпил шерри и бодро огляделся, Ну, Эндрью, чем порадуете?

– Пока особо нечем, господин министр. Есть кое-какие нити, но нужно время, чтобы их раскрутить.

– Как долго?

– Еще с неделю, скажем.

Киллигрю дернулся, будто желал высказаться, но передумал.

– Досадно, Эндрью, – произнес министр, – Знаете, премьер меня просто затрахал. Не могу отрицать, что у нашего премьера множество достоинств, но терпение – не в их числе. Напористость, сила убеждения – это да. Но он нетерпелив. Никак в толк не возьмет, почему наши спецслужбы так долго не могут дать простой ответ на простой вопрос. Необходима секретность – я это понимаю, а он нет. Да и ни к чему ему это – у него своих забот полно. Так что, судите сами, джентельмены, какое на меня оказывается давление, министр отхлебнул из бокала, никто не решился вставит слово. Он медленно обвел взглядом присутствующих.

– Что, Денверс? – обратился он к тому, кого Пабджой счел кэгэбэшником. – У вас есть соображения по этому поводу?

– Нет, господин министр, – Денверс не проявил волнения, но постарался спрятать глаза за своим бокалом с шерри.

– А у вас?

– Ничего, сэр, – браво отрапортовал Киллигрю.

– Требуется моя помощь, джентельмены? – ядовито спросил министр.

– Позвольте мне, – решился я. Киллигрю глянул на меня с изумлением, будто впервые обнаружив мое присутствие.

– Пожалуйста, Кэри, – пригласил министр, – Что там у вас?

– Я думаю, нам было бы полезно ознакомиться с протоколами встреч, которые состоялись у Маршана здесь, в Лондоне.

Министр почесал в затылке.

– Гм, это не так-то просто. Это ваш департамент, Денверс. Можно получить протоколы?

– Только заключительные выводы, – Денверс предвидел международные осложнения, он их вовсе не жаждал.

– Мне тоже так кажется. Но постарайтесь сделать все, что можно. Проясните вопрос в службе безопасности НАТО, не ставя их в известность, зачем нам понадобились протоколы.

Денверс не ответил. То ли он собирается выполнить просьбу министра, то ли готов убить его на месте – по виду не скажешь.