Текст книги "Школа для негодяев"
Автор книги: Дэнни Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
24. Ласковые сети
– Джинни, спасибо, что согласилась помочь, – сказал я, глядя, как сестра заканчивает наносить боевую раскраску перед зеркалом в ванной комнате Мартина.
– И все же, Уэйн, я считаю, что вам следует обратиться в полицию. Этот глупый план только прибавит проблем, а мне очень не хочется, чтобы твое положение осложнилось.
– Я ведь объяснял: мы не можем идти в полицию с пустыми руками. Думаешь, в суде нас погладят по головке, после того как мы разгромили всеми обожаемый музей и сперли национальное достояние? Другого выхода у нас нет, – убеждал сестру я, хотя меня самого внезапно одолели сомнения.
Два часа назад план казался мне великолепным. Дабы заручиться поддержкой сестрицы, я сыграл на чувстве вины, которое она, несомненно, испытывала в отношении меня. Теперь же, когда она пришла и пообещала (правда, крайне неохотно) сделать все возможное, чтобы вытащить младшего братишку и его товарищей из огромной кучи дерьма, в которую они вляпались по собственной воле, меня вдруг пару-тройку раз тоже что-то кольнуло – по всей видимости,; новорожденная совесть.
По телефону я вкратце описал Джинни суть затеи и попросил ее одеться соответствующим образом. Я помнил, какое потрясающее впечатление произвела на нас мисс Говард перед визитом к инспектору, и прикидывал, сумеет ли моя сестра добиться подобного эффекта при помощи тряпок.
Насчет «добиться» не знаю, но меня своим видом Джинни добила. Особо сексапильных шмоток у нее никогда не было, поэтому по приезде в Лондон ей пришлось потратить на экипировку часть денег, отложенных на учебу в университете. Нет, я, конечно, понимал, что она моя сестра и все такое, но, глядя на нее, хотелось сказать не «блеск», а скорее «вырви глаз».
Начать с того, что она обула красные лакированные туфли на высоченных шпильках, устойчивость которым не смогла бы придать и пара гироскопов. Кроме того, на Джинни были надеты черные чулки в сеточку, впивавшиеся в кожу, черная кожаная мини-юбка (кожи на нее пошло меньше, чем на мой бумажник) и крошечный, в обтяжку, топик из лайкры, которым вполне можно было удавить котенка. Поверх она напялила огромный белый джемпер, делавший ее похожей на Бибендума после двух недель на строительстве бирманской железной дороги. В довершение всего Джинни густо покрыла ресницы черной тушью и примерно обозначила зону рта, истратив не меньше полтюбика кроваво-красной помады.
– Полный улет, – расплылся в глупой улыбке Крыса, прислонившись к дверному косяку и в мыслях уже овладевая моей сестрой.
– Вали отсюда! – рявкнул я, дал ему пендаль и вытолкал за дверь.
– Ну как? – поинтересовалась у меня Джинни, отлипнув наконец от зеркала.
Я не знал, что ответить. С одной стороны, я сам хотел, чтобы она нарядилась как можно вульгарней и вызвала вожделение наших несговорчивых приятелей со стадиона (первую часть задания можно было считать завершенной); с другой стороны, я испытывал острое желание двинуть в глаз любому, кто бросит на мою сестру похотливый взгляд.
– Кгхм… в общем пойдет, – пробормотал я, стараясь не думать о том, что ждет мою бедную сестрицу и ее бедную мини-юбку.
Открыв дверь, я обнаружил, что Крыса так и трется возле ванной комнаты. Он попытался было заглянуть мне через плечо, чтобы еще разок увидеть Джинни, но я развернул его и пинками прогнал через весь коридор.
– И застегни ширинку, – грозно предупредил я. – Повторять не буду.
Я привел Джинни в гостиную, и все парни, как один, поднялись на ноги. Трансформация моей сестры произвела впечатление даже на Мартина, который дерзко присвистнул, щелкнул языком и чуть подостыл, лишь наткнувшись на мой ледяной взгляд.
– Отпадно выглядишь, – вновь отвесил комплимент!
Крыса, заранее выбрав благоразумную дистанцию между своей задницей и моей ногой.
– Спасибо… э-э… Крыса, так, кажется? – отозвалась Джинни.
– Ладно, давайте перейдем к плану, – буркнул я, обозленный на жизнь еще более, чем обычно.
– Хорошо. Джинни, скажи, пожалуйста, Бампер объяснил тебе нашу цель? Ты знаешь, что надо делать? – спросил: Мартин.
– Я должна узнать у людей, которые работают в конторе стадиона, где сидит ваш мистер Шарп, – спокойно ответила она.
– Гм, пожалуй, можно сказать и так, – задумчиво произнес Мартин. – Серьезно, Джинни, нам кровь из носу нужна эта информация. Справишься?
Джинни состроила оскорбленное лицо и заявила, что нет ничего такого, чего бы она не смогла сделать.
– Вопрос не в том, смогла бы или не смогла, а в том, сделаешь или нет, – нахмурился Мартин.
Джанни минутку поразмыслила, а затем понимающе кивнула.
– Вы имеете в виду, что я должна переспать с этим человеком? – уточнила она.
– Да нет, просто подрочить ему, – ляпнул Крыса.
В моем воображений мгновенно пронеслась сцена: бедняжка ДЖИННИ гоняет шкурку какому-нибудь потному, жирному управляющему, а тот стоит, широко расставив ноги, мерзко хихикает и презрительно пускает ей в лицо клубы дыма от своей сигары. «Сильней, детка, сильней!»
Картина мне страшно не понравилась. Тем не менее, все эти года она стоит у меня перед «глазами. Я так и не смог выкинуть ее из головы, и «Милуолл» до сих пор ассоциируемся у меня не со «Львами» или Бермондси, не с финалом розыгрыша кубка и даже не с Тео Пафитисом. Я неизменно представляю себе, как моя сестра стоит на задворках «Берлоги» и без устали дрочит, дрочит всем и каждому.
– А что я такого сказал? – оконфузился Крыса, заметив нашу реакцию.
– Джинни, не слушай его. Ты не обязана делать ничего такого, что тебе неприятно. Когда попадешь в контору, сама сориентируешься, как поступить и что сказать, советовать или давить на тебя никто не вправе. В общем, действуй по обстановке, используй женские чары.
Боже святый! Женские чары? У моей сестры? Не смешите меня.
– Может, на всякий случай дадим ей те две сотни фунтов? – предложил я, но Мартин не одобрил эту идею, сказав, что Джинни справится и без денег.
– Не волнуйтесь, я не девственница. Я уже два раза занималась этим, – вдруг сообщила она, и я едва не поперхнулся. – Что, не веришь? – спросила Джанни, глядя на мое побледневшее лицо, и принялась посвящать нас в подробности.
Чтобы не слышать эту гадость, я заткнул уши и начал громко орать какую-то песню, ожидая, пока Джинни замолчит.
– Спасибо, Бампер. – Мартин чуть не повалил меня, пытаясь отодрать мою руку от моего же уха.—Джинни, поступай так, как сочтешь нужным, только добудь нам информацию, хорошо?
– Хорошо, – кивнула сестра. – У меня, правда, есть один вопрос: Шарп – настоящая фамилия мистера Шарпа? По-моему, он вряд ли стал бы представляться своим настоящим именем, и тогда как же мне выяснить, где он сидит?
У Мартина отвалилась челюсть. Несколько секунд он ошеломленно таращился на Джинни, затем похвалил ее за сообразительность.
Вот дерьмо! Подумать только, Джинни нашла изъян в доселе безупречном плане!
Десять минут или около того ушло на мозговой штурм. Идеи подавались разные, включая самые нелепые. В конце концов Мартин предложил приемлемый вариант. От Джинни требовалось узнать, кто занимается продажей сезонных абонементов, потом закадрить одного из парней, работающих в конторе, и добиться разрешения просмотреть личные карточки держателей этих самых абонементов.
«Понимаете, я ищу отца. Я не видела его с четырех лет, а сейчас мне очень нужно связаться с ним, чтобы пригласить на мою свадьбу. У меня только одна ниточка – его абонемент. Я буду очень, очень признательна, если вы мне поможете».
«И насколько же признательна?» «Ну, я ведь еще не замужем, так?» «Хи-хи, еще нет. Хочешь сигаретку, пташка?» После этого Джинни останется лишь просмотреть все личные карточки, пока она не найдет фотографию Шарпея. Как только она это сделает, у нас будет все, что надо: имя, фамилия, адрес, телефон и номер места на трибуне. План нравился нам все больше и больше. К сожалению, Джинни видела Шарпея всего пару раз и серьезно сомневалась, что сумеет узнать его лицо среди трех или четырех тысяч фото, которые ей придется проглядеть.
– Бампер, ты пойдешь с ней.
– Чего? Как ты себе это представляешь?
– Очень просто, – сказал Мартин. – Разговор пойдет примерно в таком духе…
– Постой, а это еще кто?
–Уэйн, мой младший братишка. Разве я про него не говорила?
– Э-э… вообще-то нет. Просто когда ты сказала, что хочешь вернуться в офис, я подумал, что мы займемся… – не договорил этот придурок. Да знаем мы, дружище, о чем ты подумал.
– В самом деле? Ах, проказник! – противно захихикала моя сестрица, и внутри у меня все перевернулось. Придурок отступил назад, хмуро поглядев на меня; Джинни тоже замедлила шаг и погладила его по заднице.
Она не ошиблась с выбором. Чудак был едва ли старше ее по возрасту и являл собой ходячее недоразумение, рыжее, веснушчатое и долговязое. От него так сильно веяло обреченностью, что у меня буквально резало глаза. Если этот лох когда-либо и занимался сексом, то исключительно в прошлой жизни, за что Господь немилосердно карал его в этой.
– Тут такое дело… понимаешь, меня могут уволить, если застукают в офисе после работы. Нет, я, конечно, привел бы тебя туда, но… – мямлил он, пока ладонь Джинни не скользнула в задний карман его джинсов.
– Не могу же я бросить своего маленького братика на улице, да еще в таком районе, – промурлыкала моя сестра.
Придурок, надо сказать, весьма резонно заметил, что это не помешало ей весь вечер держать меня на улице, пока они сидели в пабе.
– Это совсем другое, – применив чисто женскую логику, отмахнулась Джинни.
Днем мы пошли к «Берлоге», и Мартин показал нам окна конторы, где занимались продажей сезонных абонементов. Джинни поднялась наверх и задала несколько вопросов, внимательно рассматривая сотрудников. Среди них она выбрала самого явного неудачника (хотя, несомненно, при этом сильно рисковала) и подождала, пока закончится его рабочий день.
– Большое спасибо, вы сегодня мне очень помогли. Позвольте угостить вас пивом в знак благодарности.
– Меня? Эм-м, с удовольствием, только не могли бы мы встретиться попозже? В семь часов мама обычно ждет меня к чаю и очень рассердится, если я вдруг не приду, не предупредив ее заранее.
Да уж, Джинни выбрала лоха из лохов.
Рандеву состоялось в пабе, расположенном недалеко от стадиона. Джинни усердно накачивала своего кавалера алкоголем и под столом гладила его по ляжкам, в то время как остальные посетители заведения чесали затылки, гадая, с каким расчетом она действует. К закрытию паба сперма уже била этому придурку в голову, и он был готов на все ради странной девушки, завладевшей его сердцем и ширинкой. Верней сказать, почти на все, поскольку встреча со мной подействовала на недотыку, как ведро холодной воды.
– Кроме того, сам подумай, – очаровательно улыбну-лась Джинни, – сколько времени может мне потребоваться на то, чтобы найти папу в такой толстой стопке карточек? А если вся ночь? Лучше пусть ищет Уэйн, а мы с тобой побудем вдвоем… покажешь мне офис, хорошо?
Лох клюнул на эту удочку и засеменил быстрее. Мы прошмыгнули к конторе, убедились, что поблизости никого нет, и воспользовались ключами.
Наш недалекий приятель определенно имел вид человека, у которого не бывает иных ключей, кроме как от велосипедного замка, но Джинни так горячо уговаривала его, что он побежал к ближайшему телефону-автомату и чуть не выпрыгнул из штанов, стараясь заполучить ключи от офиса. Около одиннадцати вечера какой-то тип подъехал к пабу и передал их лоху, поставив тысячу и одно условие. Наш друг с радостью согласился исполнить самые дикие требования. Демонструя Джинни связку ключей, он трясся от возбуждения.
– Идем.
Ворота за придурком закрылись с громким лизгом. Сестра слегка шлепнула его по спине и велела вести себя потише.
Сто раз ИЗВИНИВШИСЬ, он провел нас через коридоры к офису повернул ключ в замке, а потом набрал на встроенной в дверь клавиатуре комбинацию цифр, которая была записана на тыльной стороне его ладони. Лох сделал нетерпеливый знак, показывая, чтобы мы входили, после чего закрыл дверь и заперся изнутри.
– Ну, вот и пришли, – заговорщицки прошептал он. – Данные по сезонным абонементам хранятся в этих двух шкафчиках, все отсортировано по алфавиту, на каждой карточке есть фотография.. Миссис Тэтчер постаралась, скажите спасибо ей.
Лох отпер шкафчики и велел, чтобы я положил все бумаги обратно точно в таком же порядке, как они лежат, иначе ему не поздоровится (ага, как будто меня это волновало).
– Неволнуйся, я аккуратно, – пообещал я, завидев шанс убить двух зайцев одним выстрелом. Точнее, одного убить, а другого гарантированно оставить без работы.
Я включил фонарик и принялся перебирать карточки на букву «А», тогда как придурок, не теряя времени, переключился на бедра моей сестрицы. Воркование и кудахтанье Джинни, мягко говоря, немного сбивало меня с нужного лада, зато по крайней мере дело двигалось.
Сестра удерживала дистанцию при помощи стандартного набора девчачьих приемов так долго, насколько вообще было возможно, но в конце концов наш придурок начал возбухать.
– Теперь-то, блин, что не так? Каково хрена ты выпендриваешся? – взорвался он, после того как его рука в надцатый раз наткнулась на преграду. За последние двадцать минут он испробовал всевозможные варианты тактики, дабы потрогать что-нибудь существенное, однако поскольку в качестве самоучителя бедолаге достался «Путеводитель по психологии неуклюжих девственниц», особого успеха он не добился.
– Я вовсе не такая, – довела до его сведения Джинни.
Проживи она миллион лет, и то сие заявление стало бы самым правдивым в ее жизни.
– Ты же сама сказала, что мы… – запинаясь от возбуждения, произнес лох, не смея более откровенно выразить мысли в присутствии брата своей подружки.
Я поспешил помочь Джинни и ткнул фонариком прямо в физиономию этого урода.
– Извини, не расслышал, что она сказала?
– Знаешь, нам пора убираться отсюда. Не дай бог, еще заловят. – Он резко поднялся, злой и раздосадованный, с твердым намерением не позволять более глумиться над собой. Увы, я еще не дошел даже до буквы «К», поэтому любые варианты насчет убраться попросту не рассматривались.
– Да ладно тебе, давай еще немножко посидим. – Джинни ободряюще похлопала по соседнему сиденью. – Здесь так уютно.
– Нет, хватит. Мне пора домой, – решительно заявил придурок, оттесняя меня в сторону и пытаясь запереть шкафчик.
– Эй, погоди, погоди, – возразил я и навалился на металлическую дверку. – Почему бы тебе не устроить Джинни небольшую экскурсию, а? Готов поспорить, ей понравится.
Лох вопросительно посмотрел на мою сестру.
–Аг-хм… ну, пожалуй… мы могли бы… если только недолго, – неуверенно залепетала она. Мне пришлось отвести ее в сторонку и выторговать еще тридцать минут.
– Что я буду с ним делать целых полчаса?
– Не знаю, сестренка. Блин, задержи его, чего бы это ни стоило, – попросил я.
Лох, даром что лох, быстренько увел ее прочь. Теперь офис был полностью в моем распоряжении. Я вывалил все карточки на пол и стал рыться в этой груде с пылом девственника, преодолевающего сопротивление кожаной мини-юбки. В конце концов, среди личных дел на букву «П» я наткнулся на физиономию Шарпея, не глядя, сунул папку за пазуху и вылетел в коридор, чтобы отыскать Джинни.
В третьем по счету кабинете я обнаружил сладкую парочку. Лох усиленно гладил мою сестрицу по спине, а та ревела белугой.
– Пожалуйста, не плачь. Вытри слезы, все будет хорошо, – упрашивал он.
– Что тут происходит, блин на фиг? Ты что с ней сделал? – потребовал ответа я.
– Ничего я не делал, честное слово! Твоя сестра вдруг расплакалась ни с того ни с сего. Я пытаюсь ее успокоить, а она все ревет и ревет, – начал оправдываться лох, чья злая досада сменилась чувством вины и смущения. – Не понимаю, что с ней такое. Все бормочет что-то про своего первого парня, но в чем дело, не говорит.
Надо же, я недооценил Джинни! Сестренка развела придурка по всем женским правилам и умело отвлекла его внимание.
– Все нормально, мне уже лучше, – всхлипнула Джинни, подняв мокрое от слез и перепачканное растекшейся косметикой лицо. – Мы можем идти?
– Да, пожалуй, нам пора, – кивнул я.
Наш неудачник вконец приуныл.
– Но… как же… Погоди, если бы я хотя бы… – забубнил он, а потом шепнул что-то Джинни на ухо.
– Не очень удачная мысль, – скривилась она.
И тут лоха прорвало.
– Ну ты, стерва, решила просто подразнить меня? Мне надоели твои отмазки! Весь вечер динамила, а теперь собралась слинять? – бушевал он, а я подумал, что ночь понравится этому мудаку еще меньше, когда он увидит, в каком состоянии находятся личные карточки. – Небось считаешь себя красоткой, да? Хрен там, корова ты облезлая!
– Эй, повежливей, – предупредил я.
– Да что ты мне сделаешь, засранец! – Лох грубо отпихнул меня к стенке.
– Не смей трогать моего брата! – ринулась Джинни на мою защиту.
– Заткнись, сучка фригидная! Можешь засунуть себе…
Мы так и не узнали, что и куда она должна засунуть, поскольку мысли лоха на этом резко иссякли. Еще бы, получить лампой по башке.
– Ч-черт, – простонал он, рухнул на четвереньки и блеванул на ковер.
Джинни оседлала его и принялась шарить по карманам, пока не нашла ключи от конторы {они лежали рядом с его поникшим, неудовлетворенным прибором), потом ткнула урода мордой в мамашин чай и предложила делать ноги.
– Нашел?
–Да.
– Отлично. У меня от рева уже горло болит.
– Хороша что только горло.
Мы заперли офис, закрыли за собой ворота и швырнули ключи в ближайшую канаву. Один звонок, и Мартин тут же подобрал нас и отвез обратно в Норвуд,
– Как ты? – спросил он Джинни, заметив ее состояние.
– Спасибо, хорошо, – отозвалась она и обняла меня за плечо. – Ну что, займемся твоим мистером Шарпом.
Честно скажу, мы с Джинни далеко не всегда горой стояли друг за дружку, порой я просто ненавидел ее, но тогда, на заднем сиденье машины Мартина, по-дружески обнимая сестру, я был полон любви к ней. Да, я испытывал любовь, гордость и искреннее восхищение.
Даже мисс Говард не справилась бы лучше Джинни, хотя кому-кому, а уж мисс Говард наверняка приходилось проделывать такие штуки не один раз.
25. 1:0 В нашу пользу
Пару дней спустя я впервые в жизни посетил настоящий футбольный матч. После ограбления прошло четверо суток, все газеты пестрели нашими фотографами, но мы с Крысой, Четырехглазым, Трамваем и Бочкой защитились от холода и копов, тщательно спрятав лица при помощи шарфов и шапок с символикой «Милуолла».
Мы прошмыгнули мимо трех десятков дюжих полицейских, заплатили за входные билеты у турникета и прошли на стадаой. Внимания на нас никто не обратил, разве что вслед Бочке с главной трибуны понеслись оживленные возгласы: «Эй, жиртрест!»
– Видел объявление на будке? – подмигнул он мне. –
«На постоянную работу в кассу требуется сотрудник. За подробностями обращаться сюда».
– Наверное, кто-то недавно уволился, – предположил я.
–Ага. Интересно, кто бы это мог быть? – фыркнул Бочка.
Народ постепенно прибывал, и чем вернее стрелки приближались к трем часам, тем громче становились песни и шум. Мы внимательно следили за сектором где находилось место Шарпея, но того все не было видно, и я уже начал опасаться худшего.
– Может он и правда сгорел на пожаре, – высказался Крыса. – Ну, если Грегсон заранее решил замочить вполне мог отделаться и от остальных.
– Не исключено, – задумчиво ответил я, хотя сильно в этом сомневался. Фодерингштайн не очень-то походил на типа, от которого можно легко отделаться.
Разумеется, мы сходили по адресу, указанному в личной карточке Шарпея, однако ни в пятницу, ни в субботу с утра он там не появлялся. Матч между «Милуоллом» и «Чарльтоном» был нашей последней надеждой.
Публика взревела, мы закрутили головами по сторонам. Игроки обеих команд – в красной и синей форме – вышли на грязное поле. На трибунах начали толкаться.
Поскольку ростом мы были сантиметров на сорок ниже прочих счастливчиков, то и линию обзора имели, соответственно, неважную, но упорно переводили взгляд с одного лица на другое, выискивая в толпе хорькообразную физиономию нашего старого приятеля. С каждой минутой задача становилась все сложней и сложней, и в какой-то момент в глазах просто зарябило – шутка ли, опознать кого-то среди пяти тысяч человек!
– Он может быть где угодно. Ты уверен, что его место в этом секторе? – заныл Крыса.
– Да, да, не хлопай глазами, ищи, – с досадой ответил я и начал протискиваться вдоль рядов, стартовав сверху, с левого края. Кстати сказать, выяснилось, что футбольные фанаты – те еще козлы.
Судья дал свисток к началу матча, зрители снова взревели, а потом пустили «волну». Через десять секунд на стадионе поднялся невообразимый шум: болельщики вопили, бешено свистели и махали руками, отчего я совершенно перестал ориентироваться. Причиной возмущения послужило то, что один из игроков в синей форме катался по полю на спине, держась за лодыжку, и орал как резаный. Судья демонстративно заложил руки за спину и пошел прочь от него, спровоцировав лавину брани из десяти тысяч фанатских глоток и шквал неприличных жестов с гостевой трибуны, где располагались болельщики «Чарльтона».
– Судью на мыло! Судью на мыло! – Крыса присоединил свой голос к мощному хору. Я влепил ему хорошего тумака и велел сосредоточиться.
Вскоре большая часть публики на трибуне в Шарпеевском секторе угомонилась и заняла свои места, так что мы получили возможность еще раз пробежаться взглядом порядам.
– Он там! Блин, даже не верится. Я вижу его, вижу! – хрипло крикнул Трамвай примерно через двадцать минут. От возбуждения он схватил меня за плечо и встряхнул.
– Где, где?
– Там, справа. Четвертый ряд сверху. Смотри, вон его башка. Рядом с чуваком в дутой куртке.
Я просканировал глазами толпу в той стороне, куда показывал Трамвай, наткнулся на знакомую физиономию и обомлел. Этот засранец действительно пришел на матч. Мистер Шарп, наш бывший преподаватель, тренер и стратег, стоял менее чем в тридцати метрах от нас, яростно грыз ногти и глядел на поле так, словно кроме футбола в мире вообще больше ничего не существовало.
– Вот с-сука, – сквозь зубы процедил Бочка, и я полностью с ним согласился.
Мартин оказался прав по всем статьям. Пожар, трупы, золото. Нас подставили и заперли в горящем здании, а теперь один из тех, кто это сделал, был совсем рядом. Если прежде я еще в чем-то сомневался, то сейчас передо мной стояло живое доказательство того, что пожар произошел не случайно и что наша гибель изначально входила в план.
– Сучара! – вновь выругался Бочка.
Сучара, иначе не скажешь.
– Что будем делать? – подергал меня за рукав Крыса, но я был слишком ошеломлен, чтобы ответить ему. – Бампер, ну что делать-то будем? – не отставал он.
Я подавил бурлившую во мне ярость и коротко объяснил:
– Пойдем за ним. Мы нашли Шарпея, теперь найдем Грегсона.
Мы рассредоточились и заняла позиции в разных местах, чтобы уж точно не потерять Шарпея из виду. Я поплотнее закрыл лицо шарфом и залез на трибуну. Нас разделяло не больше пяти метров. Суета на поле и постоянная активность болельщиков позволили мне оставаться незамеченным.
Без двадцати пять зрители начали расходиться. Игра еще продолжалась, однако народ все равно потянулся к выходам. Я испугался, что Шарпей тоже решит уйти пораньше, но он стоял как вкопанный и продолжал терзать ногти. Наконец судья дал финалами свисток. К этому времени Шарпей должно быть, обглодал свои чертовы пальцы до костей.
Меня увлекло движением толпы; по счастью, Шарпей находился всего на метр впереди, и я буквально шел за ним па пятам.
– Гляди, куда идешь, – раздалось у меня над ухом.
– Пошел ты, – мгновенно отреагировал я.
– Эй, ты наступил мне на ногу!
– Поздравлявляю.
– Чего толкаешься?
– Шевели задницей!
На середине лестницы я заметил Четырехглазого в натянутой на очки шапке. Он пропустил Шарпея, а затем присоединился ко мне, и мы вдвоем повисли на хвосте у нашего хищника.
Когда толпа наконец выплеснулась на более широкое пространство у нас появилась возможность немного увеличить дистанцию. Набрав скорость, Шарпей шагал впереди, мы в том же ритме двигались за ним. Слева, облокотившись на перила, стоял Крыса. Завидев нас, он выплюнул леденц и тоже пристроился позади Шарпея.
С темного неба моросил мелкий холодный дождь, который заставил людей поднять воротники и опустить головы. Шарлей, лавируя, пробирался сквозь медленно ползущую массу и на выходе из широких ворот поравнялся с Трамваем.
Мы свернули на Колдблоу-лейн, толпа поредела. Шарлей направился в сторону Бермондси.
Продавцы гамбургеров, программок, шарфов и значков вовсю пытались облегчить его бумажник, а отряд конной полиции постарался забрызгать грязью его ботинки, но Шарлей для них был слишком проворен.
Мы прошли всю Колдблоу-лейн и двинулись дальше по Меркуриуэй. В конце улицы, спрятав щеки за хот-догом, стоял Бочка, последний из нашей пятерки. Шарлей даже не посмотрел в его сторону, и Бочка спокойно присоединился к нам. Одним решительным движением он запихал хот-дог в рот, после чего швырмул обертку в общем направлении мусорной урны.
Мы вновь рассредоточились до ширине улицы. Толпа пока что отдаляла нас от Шзрпея, но чем больше мы удалялись от стадиона, тем слабее становилось наше прикрытие Шарлей петлял, как заяц: свернул на Суррей-канал-роуд, потом на Индертон-роуд, а мы держались метрах в двадцати, буравя глазами его спину.
Так Шарлей привел нас к железнодорожной станции Саут-Бермондси, потом к вокзалу Лондон-бридж, вышел на первую платформу и сел в электричку, идущую в Дартфорд. Разумеется, мы последовали за ним. В вагоне мы сняли шарфы, сменили шапки с символикой «Милуолла» на неприметные серые и черные шапочки, которыми снабдил нас Мартин, и все вместе отправились в неизвестность.
Противная морось перешла в настоящий ливень. Ветер швырял в окна потоки дождя, капли громко барабанили по стеклу.
– Не удивлюсь, если пойдет снег, – звучно проговорил какой-то мужик на противоположном сиденье. Я пропустил его слова мимо ушей и сосредоточил внимание на макушке Шарпея. – Я говорю…
– Да слышал я, что вы говорите. Мне плевать, – сообщил я и продолжил наблюдение за объектом.
– Просто поразительно, молодежь ни в грош не ставит старших! Современные подростки… – бубнил старый педик – судя по одежду, метеоролог.
К счастью, Шарпей увлеченно читал футбольную программку и не обращал никакого внимания на разглагольствования идиота в дальнем конце вагона. Вскоре электричка подъехала к первой остановке, Дептфорду.
Шарлей поглядел в окно и вновь уткнулся в свою программку, а занудный сосед напоследок выдал еще одну тираду:
– В мое время за такое поведение ты бы схлопотал подзатыльник, а потом бы еще и извинился!
– Правда? Значит, в мое время жить лучше. Пошел вон, педрила, – лениво ответил я, едва повернув голову.
Старый козел запыхтел, как чайник, но между нами внезапно оказалась дверь вагона, и он уже ничего не мог поделать. Через окошко он обозвал меня маленьким негодяем и пригрозил заявить в полицию. Я выставил средний палец и демонстрировал этот жест до тех пор, пока электричка не тронулась.
Следующей станцией был Гринвич. Шарлей высунулся из-за программки, поглядел в окно и продолжил изучать статистику.
В Мэйз-хилле, однако, сценарий изменился. Шарлей вскочил со своего места и вышел в тамбур, едва электричка начала замедлять ход. Он распахнул дверь, немного подождал и спрыгнул, не дожидаясь остановки. Мы высыпали на платформу, вслед за ним покинули станцию и двинулись по направлению к Хай-стрит.
Дождь поливал вовсю, но Шарпея непогода не смущала. Он натянул воротник пальто на голову, сделав из него капюшон, и пересек Трафальгар-роуд. Теперь преследование действительно превратилось в проблему. Обзор с тротуаров закрывали зонтики, а по проезжей части сновали машины. Даже под дверными козырьками спрятаться было почти невозможно: мокрые и разочарованные посетители предрождественских распродаж мгновенно занимали свободные места у входов, стараясь укрыться от дождя.
Шарлей резво шагал метрах в двадцати пяти впереди, мы, в свою очередь, шлепали по всем лужам, чтобы не отстать. Трамвай даже перебежал обратно через дорогу и помчался вперед, чтобы подловить Шарпея в конце Трафальгар-роуд. Маневр, однако, не принес успеха, поскольку Шарлей свернул налево, и со всех сторон нас окружили дома. Мы упорно тащились за ним по узким переулкам и в конце концов вышли к Темзе. С другого берега блестел огнями Собачий остров, внизу плескалась темная вода. Шарлей не снижал скорость, не снижали ее и мы. Через десять минут, высунувшись из-за угла заброшенного пакгауза, мы уже наблюдали, как Шарлей осторожно спускается по крутым и скользким сходням.
У сходней на воде покачивался катер. Насколько я мог разобрать, выглядел он довольно прочным, но для Темзы все равно был утлым суденышком и подпрыгивал на сердитых черных волнах, как деревенский дурачок на родительской кровати.
Шарпея окликнули, он что-то крикнул в ответ и спустился в качающийся катер. Ветер унес голоса, мы едва разобрали несколько слов, но и их было достаточно, чтобы убедиться: перед нами не кто иной, как наш досточтимый директор.
Стараясь остаться в тени, мы подобрались поближе.
– Это был Грегсон? – немного погодя спросил Крыса.
– Похоже, да, – сказал я. – Ну что, пойдем звонить Рыжему.
