Текст книги "Конец войны (СИ)"
Автор книги: Денис Старый
Соавторы: Валерий Гуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 21
Следующие три дня слились в один. Мы отрабатывали разные схемы и тактики, стреляли, немного, но всё же занимались физической подготовкой. Было бессмысленно из нас сейчас делать спортсменов. Во-первых, наша Сила заключалась совершенно в ином. Во-вторых, просто было крайне мало времени. На всю подготовку нам выделялось две недели, а после должно было быть какое-то задание.
Вместе с тем, у нас уже сложилась система работы, при которой вперёд выдвигался Игнат, причём он держал в руках, как правило, пулемёт. Сил у мужика было не занимать, и он зачастую выглядел, как в дешёвых голливудских боевиках, где главного героя никак не могут подстрелить, несмотря на то, что он стоит на открытой местности и с наигранной яростью мочит своих недругов из какой-нибудь ядрёной пушки. Прикрывал в этом деле Игната Дед. Старшина был всегда хладнокровным, умел грамотно выбрать цель, при этом стрелял почти без промаха.
Ольга, как стало понятно, умеет целенаправленно бить своей силой. Она буквально влюбляла в себя любого, кто находится на расстоянии до ста метров. Таким образом, если говорить терминологией компьютерной игры, она дебаффила противника.
Якут мог быть и снайпером, и, если использовать дополнительные артефакты, умел прикрывать других от ментальных атак и даже физического урона. За три дня тренировок так и не определились, что для общего дела лучше. Чтобы прикрывать от ментальных атак Якуту нужно быть как можно ближе к членам группы, а, чтобы оставаться снайпером – находиться на расстоянии. Так что тут по обстоятельствам и в зависимости от тех задач, что перед нами будут ставиться.
Очень удачно вписалась в команду Лида. Девушка не обладала какими-то физическими особенными способностями, но при этом, даже находясь рядом, от неё шёл какой-то прилив бодрости, порой, она даже могла снять тревожность, помочь сконцентрироваться. Ну, а прикосновениями своих рук, как минимум, снимала синяки или моментально излечивала насморк. Были проведены эксперименты на тяжёлых больных с участием девушки, когда она за три сеанса изменила динамику умирающего от рака человека на положительную.
Не обошлось и без жестокости. Уже на второй день на базу привезли с завязанными глазами какого-то бандита, взятого милицией на мародёрстве, и в него начали стрелять. Вначале прострелили мужику руку, Лида её залечила, потом ногу, она залечила и её. Девушка просила поесть, чтобы восполниться, ведь и до эксперимента она и бегала и ретранслировала мои приказы, но Лиду никто не кормил, командование собиралось проверить предел возможности лекарки.
Так что последовал выстрел в грудь обречённого. И вот здесь сил Лиды не хватило, мужик умер, хотя и кровь она остановила и дважды запускала мужику сердце. Во время этого эксперимента тщательно замерялись показатели, определялся уровень Силы и воздействия Лиды. Да, это жестокость. Однако, теперь мы можем точно быть уверенным, что в двух ранениях Лида может нам помочь и не дать умереть.
Кроме того, девочка в веснушках на «отлично» справлялась с другой своей ролью – быть ретранслятором приказов. Эта возможность группы позволяла реагировать на любые изменения ситуации. Так что связь – едва ли не самая главная способность, которая имелась в нашем отряде. Да, можно было бы пробовать её заменить на какие-то радиопереговорные устройства, которые, возможно, только начинали разрабатываться, но я даже не уверен, есть ли уже в каких-либо войсках элементарная рация. Кроме того, наша связь была абсолютно беззвучной, мой голос слышали лишь те, кому был адресован приказ.
– Что чувствуете? – спросил Сенцов, когда привёл нас на места расстрельных ям.
Они находились в полутора-двух километрах от Базы на юг, в лесу. Причем специально, если не знать наверняка, обыватель прошел бы мимо закопанных ям, на поверхности которых, пусть и редко, но росла трава.
– Скверна! – свозь зубы прошипел я. – Вы правы комиссар госбезопасности тут проводились обряды.
Эманации Альфы, прозванной «наци», были столь очевидны, что все члены группы её почувствовали. Но они лишь осознавали, что здесь какая-то вредоносная Сила. А вот мне было крайне тяжело справиться со своими эмоциями и не превратиться в безумца. Хотелось убить всех и каждого, кто был наполнен скверной. Эти мои эмоции и жажда мести были похожими чем-то с теми силами, с которыми уже начинает договариваться Ольга. И ей было тяжело бороться с соблазном и не повторять секс до тех пор, пока тот, с кем она спит не умирал. Нечто похожее и у меня. Скверна, словно, манит, требует смерти. Вопрос только в способе убийств. Однозначно, у Ольги он приятнее.
Да, секс у нас случается и утром и обязательно ночью. Каждый раз, как в последний. И теперь уже кроме удовольствия, невероятно наполненного эмоциями, перерастающими в эйфорию, я ничего не чувствую. Мне не приходится бороться и побеждать. Я лишь наслаждаюсь моментом.
– Туман, тебе плохо? – спросил старший лейтенант Вороной.
– Нормально всё, – прошипел я.
Однако, понимая серьёзность ситуации и то, что мои эмоции должны быть понятны командованию, чтобы составлять статистику и приближаться к пониманию Альфы, я продолжил:
– Жажда убивать тех, кто это сделал. Повысилась температура и участился пульс, – кратко описал я своё состояние.
Неожиданно старший лейтенант подошёл ко мне, потрогал лоб, прижал сонную артерию, отсчитал секунды и удары моего сердца.
– Да, есть температура и учащённое сердцебиение, – констатировал Вороной, вглядываясь в сторону леса, как будто там кто-то должен быть.
После ко мне подошёл ещё и младший лейтенант Коротченко, также проверил пульс, но уже записал показатели в блокнот.
– Что чувствуешь? – спросил комиссар госбезопасности Сенцов у Вороного.
– Командир, вы же знаете, что уже тот факт, что я чувствую, говорит об опасности, – сказал старший лейтенант.
И тут меня поразила реакция Сенцова. Он моментально направил на Вороного пистолет, который держал в правой руке, а в левой достал ракетницу и пустил в небо красную ракету.
В этот момент я начал чувствовать резкое жжение во лбу, а после стал задыхаться. Пришло понимание, что меня отравили. Постепенно стали неметь конечности. Я стал пытаться противодействовать, купировать распространение яда Силой, но ничего не получалось.
– Стой там, где стоишь! – закричал Сенцов.
– Товарищ комиссар госбезопасности, но объясните! – сказал Вороной и в его голосе я даже услышал нотки обиды.
– Бах! – на грани слышимости прозвучал заглушённый выстрел.
Сенцова отбросило, он картинной развернулся в полете и рухнул на землю.
– Бах, бах, бах, бах! – из своего ППШ открыл беспорядочную стрельбу Дед.
Было сухо во рту, нёбо, словно склеилось, я не мог произнести ни звука, но настойчиво, не обращая внимания, что уже подкашиваются ноги, старался выкрикнуть. Всё же привычка – большое дело. Я не сразу понял, что слова мне никакие не нужны. Ну и соображал как-то медленно, даже для того себя, до обретения Силы.
«Игнат, идёшь на три часа к толстой сосне. Занимаешь оборону. Якут, всеми силами защищаешь Лиду. Лекарка! Не стой сама, беги к Якуту и вместе с ним подходите к Сенцову. Он не должен умереть! Спасай его!» – отдавал я мысленно приказы. – «Яга, Ольга, прячься ща дерево и работай!»
«А как ты?» – прозвучал растерянный девичий голос у меня в голове.
«Лида, твою Богу душу мать! Исполнять приказы! Яга, почему не посылаешь свою любовь в сторону, откуда пуля прилетела?» – мысленно кричал я.
Оказывается, что общаясь с телепатически, можно даже кричать! Или это я так думал, что кричу. Между тем, яд действовал и я вынужденно припал на одно колено. Словно какая-то слизь покрывала мою гортань. И я пробовал мысленно вызвать у себя рвоту, руками себе уже помочь не мог.
«Кто? Какая сука предала⁈» – проносилось у меня в голове.
Мог ли это быть Вороной? Сильно сомневаюсь. Я не чувствую в нем гниль, не наблюдаю того набора действий и поступков, которые обычно совершает предатель. Сейчас старший лейтенант сидел на коленях рядом с Сенцовым, сгорбившись, прикрывая своей спиной командира. Тем же временем он двумя руками зажимал рану на груди Сенцова. Это предатель? Нет, но предательство было.
Кто ещё? Какая-то очевидная мысль крутилась у меня в голове, но никак не могла раскрыться. Будто что-то мешало понять, что может происходить сейчас, или кто-то. Очевидно – чтобы меня отравить, нужно было либо распылить аэрозоль с ядом, либо прикоснуться ко мне, либо накормить меня чем-то.
Да! К моему лицу прикасалась Лида и старший лейтенант Вороной! И всё же, кто-то из них предатель?
– Бах, бах, бах, бах! – раздавались выстрелы.
Я нашёл себе силы и, приподнимая голову, увидел, что пули пролетают в опасной близости от Игната, который вышел на самый край поляны в направлении предполагаемого места стрелка. Теперь мне становится более чем понятно, зачем капитан Игнатов в моей группе. Он отвлекает диверсионную группу, которая пришла, чтобы нас уничтожить.
То, что работает не один человек, а целая группа, стало понятно и без применения способностей. Стрекотали автоматы, раздавались одиночные выстрелы. Против нас работали четыре или пять человек. И никого из них я не мог почувствовать. Мало того, так не сразу и приходили нужные мысли. И это был не ментальный удар. Меня никто не пытался взять под контроль гипнозом. Дело было в чем-то другом.
Тем временем Лида уже топталась за спиной Якута, который закрыл глаза и переминал свои чётки. Редкие пули летели и в их сторону, но они, будто бы вязли, замедлялись, а после и опадали. Может очередью из автомата такую защиту Якута и можно пробить, но пока все держались.
Девушка прикладывала обе руки на рану Сенцова, она будто светилась.
«Туман, без потери времени я больше ничего не могу сделать для комиссара. Десять минут он будет жить. Я иду к тебе» – прозвучало у меня в голове.
Одновременно с этим, у меня начало мутнеть в глазах, вырвало какой-то чёрной желчью, в которой я почувствовал Альфу. Нет, не скверну, но от понимания, что меня травят ядом с Альфой, мне не становилось легче. Я уже лежал на сырой, после утреннего дождя, земли, моё тело скрутило судорогами, уже не мог пошевелить даже пальцем. Я всё, или почти всё, чувствовал, даже понимал, пусть и замедленно, а вот сделать ничего не мог. Казалось, что сейчас яд подойдет к сердцу и, словно рукой рубильник переключить, отрава остановит главную мышцу организма.
И свою боль, и ту энергию, которую распространяла Ольга – все это ощущал. Наверное, Яга-Оля растерялась и била просто по площадям. Как бы не получилось так, что Якут станет оборачиваться на суккубу и не сможет сдерживать пока невидимых мне противников, как и их пули.
«Всем защищать Ольгу. Впереди тот, кто хочет её убить», – ретранслировал я ложный посыл.
Если и случилось так, что Якут с Игнатом резко возжелали Ольгу, то я их направлял в нужное русло – защитить всеми силами свою любимую. Возможно, после моих слов они не будут срываться с мест и отвлекаться от дела, а продолжат свою работу. Хорошо, что Дед полностью невосприимчив к магии суккубы.
Пожил не полный месяц в новой жизни, хватит? Вот так бесславно уйти? Я пробовал сопротивляться яду, но он просто не реагировал на мои потуги. И тут что-то воздушное, словно мягкая перина или пенка молока коснулась моего лба. Не трудно было догадаться, чьи это прикосновения.
«Я не могу сама справиться. Помоги мне! Дай прикоснуться к своей силе!» – услышал я в голове, но уже не мог даже мысленно ответить.
Нежные, ласковые, но всё равно щупальца, потянулись вначале к моей головой, а после к солнечному сплетению. Вероятно, я мог бы сопротивляться этому вмешательству. Вот только даже не помышлял об этом. Только что пришло понимание, что я умираю, а теперь забрезжила надежда, что меня могут спасти. И если без моей помощи спасение невозможно, то эта помощь, безусловно, будет мною предоставлена. Сперва я пошевелил мизинцем правой руки, потом смог согнуть в локте руку. Судороги отходили, в голове переставало шуметь, мысли начали постепенно раскрываться. Вот оно спасение! Ещё несколько минут, и я смогу встать вот тогда всем недругам несдобровать?
– На! – раздался истеричный крик за спиной Лиды.
Я уже смог приподнять голову и увидел, как нож вонзается в ключицу Якута. Он роняет чётки, и тот полог, который ещё недавно держал боец, спадает.
Я осознаю, что следующей на пути убийцы станет Лида, а потом придёт и мой черед. Но как же я не смог это узнать, понять, просчитать? Это же очевидно, что предатель – это Коротченко. Он был самым незаметным среди всех, вроде бы находился везде, но словно его и не было. Здесь явно не обошлось без чего-то магического.
Мои ноги всё ещё отказывали, но я увидел камень, который лежал в полутора метрах от меня. Наверное, на моём лице начали лопаться капилляры от того напряжения, которое появилось. Но я Силой, без физического воздействия, сдвинул с места камень, двигая его к своей правой руке.
– На! – выкрикнул и я, но в отличие от Коротченко, сделал это не до нанесения удара, а когда камень летел прямо ему в голову.
Предатель свалился.
– За меня прячьтесь! Якут, подползай! Как с Силой? Хватит вытянуть Сенцова? – когда в один миг вязкость и липкость во рту спала, я, соскучившись по своему голосу, стал раздавать приказы вслух.
– Поесть бы, – прижимаясь ко мне, скромно заметила Лида.
– Якут, твою Богу душу мать, щит давай! Лида, через меня подпитывай его! – кричал я.
Одновременно я старался рассмотреть обстановку. Трое оставшихся моих бойца заняли вполне удачные позиции и отстреливались. Проблема заключалась в том, что патронов при таком расходе может хватить только на пару минут боя. Пусть мы брали с собой оружие и даже с ним тренировались на Базе, но боеприпасов много не унесешь.
«Вывожу одного из леса!» – торжествующе сказала по телепатической связи через Лиду, суккуба Яга.
И, действительно, безвольным человеком с идиотской улыбкой на лице, из леса вышел мужик с автоматом, но не в руках, а диверсант волок оружие за ремень по земле.
– Лида можешь спросить у него что-нибудь? – спросил я у девушки.
– Нет, я вообще их не чувствую, – растерянно сказала Лида.
– Бах! – выстрелил я в плечо правой руки «влюбленного» диверсанта.
Убивать нельзя, еще спрашивать с них, кто такие.
И тут полетели мины.
– Бах-Бах! – два прилета случились в метрах ста в стороне.
Пристреливались. Следующими выстрелами накроют. Так что нужно действовать.
– Лида, я пошел вперед. Подлечи Якута и вот это… – я передал девушке две плитки шоколада. – Съешь! Работы еще далеко. Но не выпячивайтесь!
Сказав это, я перекатом ушел в сторону. Поле того, как сошли мои судороги, мне не то что хотелось ходить и кувыркаться, мне летать хотелось. Это опасное ощущение, когда перестаешь ощущать реальность и веришь в свою неуязвимость. Но здесь и сейчас я осознано не подавлял в себе такие эмоции.
Резко встаю и рваным бегом, быстро достигаю дуба, где стоял Игнат.
– Ну, как ты тут? – спросил я.
– Они оттянулись. Отрабатывать минометами решили. Нужно брать их, командир, – сказал Игнат.
Его голос звучал с упреком. Хочет обвинить меня в нерешительности? Наверняка, Игнат не понял, что я только что был и вовсе выключен из событий и прощался с жизнью. Но я не ищу оправданий, почему мы все еще не начали наступление. Не зря же Сенцов пускал ракету в воздух. К нам идут на помощь. Так что время на нашей стороне.
Но Игнат прав. Нужно действовать. Пришли явно за нами. Наверное, не получилось взять живыми, теперь будут просто убивать. Но за кем они пришли? За мной? Нет, меня они убивали. За?.. Лидой! Меня убить и забрать лекарку. Если она способна лечить все болезни, то стоит сильно большего, чем мы все, чем жизни тех, кто на нас напал.
И напали же не так и бездумно. Я должен был умереть, Сенцова так же убивали. Были после еще выстрелы снайпера, но уже по Вороному. Так диверсанты могли бы парализовать работу Особого Отдела. И зачем им это нужно сейчас? Скоро мы должны были узнать. А пока нужно решить насущные проблемы.
– Игнат ты идешь вперед, я следом. Постараюсь еще и щит поставить, – приказал я, не почувствовав, а, скорее догадавшись, где засели враги.
ФИНАЛ ГОЛОСОВАНИЯ, ПОУЧАСТВУЙТЕ: /post/630126
Глава 22
Мы стали выдвигаться вперед. Находится на поляне, в то время, как противник удивительно ловко скрывается в лесу – неправильное решение.
«Коротков может умереть», – телепатически сообщает мне Лида.
«Проверь Сенцова, а после подлечи Короткова. Можешь сделать так, чтобы он в сознание не пришел?» – успеваю передать я.
«Смогу», – коротко отвечала лекарка.
В то же время по нам стали стрелять настолько часто, что та защита, которую я все таки смог поставить, скоро перестанет спасать. Но пока мы шли вперед. Такая ситуация еще не отрабатывалась на учении, но, как видно, очень даже удачный вариант. Словно по нам стреляли лучшие стрелки и у них была задача максимально близко посылать пули, но только не в нас с Игнатом. И все равно нужны стальные яйца, чтобы идти под пулями и почти не скрываться.
– Командир, что-то мне дурно становится. Как бы не упал! – с тревогой в голосе сказал Игнат.
Я также начинал чувствовать себя не лучшим образом, понимая, что Сила на исходе, а еще предстоит биться. Я не стал отвечать Игнату, не было смысла в этом. Ситуация ясна, но необходимо еще немного продержаться.
Мы прошли ещё метра три, пока я, наконец, не понял наверняка, где расположились враги. Грамотные позиции и качественная у них маскировка. Хотя, не в ней дело, что-то мешало почувствовать противника.
Я вспомнил, как себя чувствовал, что делал, когда бил сгустками Силы. Закрыл глаза, попробовал потянуться к источнику Альфы. Точнее сразу ко всем источникам, так как он не один, хотя и складывается ощущение единения Силы в одном месте. Мне оказалось очень просто это сделать. И ощущение было такое, будто стоит огромный чан с водой или даже какое-то озерцо, где можно зачерпнуть Силу и будто после вылить её, как из ковша.
Такое впечатление, что если попробовать что-то однажды, и это получится, то впоследствии уже не будет особых проблем повторить. С помощью Лиды, когда она занималась моим лечением с использованием моей же Альфы, получилось в первый раз зачерпнуть Силу.
Вот и сейчас я, только пожелав что-то сделать, смог накопить Силу, сконцентрировать её в кулаке правой руки и швырнуть, как камень, в сторону, откуда раздавались автоматные очереди. Деревья не стали преградой для моей силы, две больших сосны с треском и грохотом, частью даже перекрывшими звуки выстрелов, начали заваливаться в сторону, где и находились наши противники. Наконец-таки, можно было уже полноценно чувствовать врага.
– Оставайся здесь, я сам! – сказал я Игнату, видя, что он мне сейчас не помощник.
Не то, чтобы я такой уж безбашенный герой. Однако, когда прошёл удар Силой, и следом завалились две сосны, нельзя было упускать возможность. Наверняка мои противники либо ошеломлены, либо вовсе их прижало деревьями. И теперь, если они придут в себя, то я уже не смогу отражать ни автоматную очередь, ни одиночные выстрелы.
– Всиу! – рядом с моей головой просвистела пуля.
Всё, пора атаковать!
Я вошёл в режим, который позволял мне почти мгновенно перемещаться. Более того, я старался сохранять и полог невидимости, сливаясь с тенью. Насколько получалось оставаться невидимым, судить не могу, однако, несколько пуль вышибали щепу из поваленного дерева в метрах пяти от меня. Я чувствовал их, противников было пятеро. Двоих, действительно, прижало деревьями, ещё один попал под удар моей Силы, и был, может, и на время, но выключен из борьбы. Но я почувствовал вожака, того самого, который привёл эту стаю волков.
Касалось, что меня не может достать брошенный нож, я всяко быстрее его должен перемещаться, между тем, по ноге резануло лезвие. А уже скоро я почувствовал приближение своего противника. Командир диверсионной группы, вопреки моим ожиданиям, не стал убегать, напротив, он приближался ко мне.
– Бах! Бах! – пистолетные выстрелы, но я уже спрятался за деревом.
– Уйди со мной! Ты будешь доволен. Всё будет: и деньги, и женщины, и собственный дом, и машина, – услышал я голос.
«Сюда идут наши бойцы, и мы, и те, кто против нас, все в окружении», – сообщает мне дед посредством телепатии.
– А уйти с тобой – это куда? – спросил я, скорее, чтобы выгадать время.
Если рядом бойцы НКВД, и они пришли по сигналу комиссара госбезопасности Сенцова, то перевес в силах всяко на нашей стороне. Да и не предполагался бой с нашим участием. У нас даже нет толком оружия.
– Ты не хочешь уходить? – констатировал противник.
Я резко смещаюсь в сторону и замираю, будто ухожу в тень, скрываюсь от глаз. И делаю это вовремя, так как туда, где только что я находился прилетают две пули. Ускоряюсь и почти что лечу прямо на своего противника.
Успеваю его рассмотреть. Это достаточно взрослый детина, одетый в маскхалат и с веточками, торчащими по всей спине, будто ёж. Удар… Казалось, противник должен отлететь от такого столкновения, но, наоборот, отлетаю от него я. И сразу же ориентируюсь, уворачиваясь от удара ногой. В лучах солнца мелькает лезвие ножа.
– Бах! – пуля рассекает одежду на плече и болезненно обжигает кожу.
В левой руке у врага пистолет, в правой нож. И он видит меня, он быстр. Но у меня есть еще одна способность. Зачерпываю горсть земли и метаю в противника, целясь и попадая ему в глаза. А после концентрирую Силу в правой руке и посылаю новый заряд в сторону диверсанта. Того отбрасывает на дерево и на сук. Он мёртв.
После такого удара он не мог оставаться живым. Вот только я потерял последние свои силы и, чтобы не рухнуть навзничь, опираясь о ствол дерева, сползаю по нему, распластавшись на мягком мху. Понимаю, что остаются ещё другие противники, они приходят в себя, ещё где-то вдали раздаются выстрелы, наверное была еще и группа прикрытия у этих диверсантов, но это всё происходит будто в кино, не со мной. Да и уходят они. После такого боя на скоростях, невидимых глазу, смерти вражеского командира, наверняка, оставшиеся решили уходить. Тем более, что не только командир был убит, действовал и Дед, Ольга, они в паре еще одного диверсанта угомонили.
– Держи, поешь! – неожиданно за спиной появилась Лида.
В голове возник вопрос, как она это сделала, что я её не почувствовал, а ароматное сало, которое она мне предложила, заставляло думать только о еде. Я никогда так раньше не ел сало, просто откусывая огромные куски от от увесистого шмата сала, не нарезая его. И в этот момент я мог поклясться, что ничего вкуснее в своей жизни не ел. И это, несмотря на то, что сало было плохо просолено и от него исходил небольшой душок.
Медленно, но силы стали восстанавливаться.
– Как ты подошла ко мне? – прожевывая достаточно жёсткое сало, спросил я.
– Не хотела, чтобы меня кто-то увидел, вот и подошла, – с какой-то наивностью отвечала девушка.
Вот и еще одна способность девушки. Что-то она мне начинает казаться самым полезным членом группы, при этом девчонка не боевая. Хотя… Кто, как не лекарь умеет убивать!
Вдали раздавались выстрелы, в небо периодически летели ракеты, скорее всего, таким образом бойцы обозначали, что видят противника и вступают с ним в бой. Меня же в данный момент более остального мучил вопрос, кто нам противостоял. Ведь никакой скверны я не чувствовал, между тем, против нас выступают те, кто наверняка знают Альфа. По крайней мере, их командир точно был иным.
Получалось, что на стороне немцев, а то, что это были гитлеровцы, сомнений не возникало, также есть и те, которые не используют скверну, но при этом обладают силой. И чему тут удивляться?
– У тебя кровь на ноге и из уха течёт кровь. Терпи теперь, а то я уже полностью пустая, всё потратила на комиссара и Якута. Если начну сейчас врачевать, могу свалиться без сил, – сказала Лида и отчего-то засмущалась.
Она смотрела мне прямо в глаза, будто утопала в них.
– Чего ты смущаешься? – спросил я, будто почувствовав настроение девушки.
– Ничего! – сказала Лиза, резко встала и пошла прочь.
– Ты мне тоже нравишься, – несколько шутливо сказал я, но почувствовал, что именно в этом дело.
Лида спешно ушла, а я встал, решив проверить труп командира диверсионной группы на предмет нужного мне. Но не могло быть так, что я его ранее не мог увидел. Если он наделен некой Силой или скверной, я должен был его чувствовать, точно знать, где он находится, определяя не менее, чем за сто метров.
Подойдя к поверженному противнику, я стал осматривать все его карманы, оружие. Пистолет, конечно, забрал, нож тоже. Ничего не указывало на то, что он пользовался каким-то артефактом. Хотя, деньги своего рода тоже артефакт, они позволяют уговаривать людей продать нужное. Так что я стал богаче на пять золотых советских червонцев и прихватил стопку купюр. Ему ни к чему, а мне пригодятся.
Я встал, отвернулся, собирался уже уйти, но что-то меня всё-таки дёрнуло ещё раз посмотреть и ощупать убитого врага. Если он мог скрываться от меня, тот артефакт, которым он пользовался обладает свойством оставаться невидимым. Ну нет иных объяснений.
Крест с дубовыми листьями. Его не было видно глазами, его не обнаружить Силой, лишь при тактильном контакте, когда я проводил рукой по одежде убитого, смог наткнуться на этот артефакт, бывшим нацепленным на плече.
Жаль, но в случае артефакта следовало бы рассказать командованию о находке. Нужно же изучать и противника и понимать, с чем можем столкнуться в будущем. И всей группе не мешало бы заиметь такие артефакты.
У меня зародились смысли о том, что нужно что-то похожее на взятый мною с диверсанта крест посмотреть и у предателя Коротченко. Он же тоже умело прятался, каким-то образом подавлял мысли других, что именно он может быть гнусным предателем. Со своим, казалось бы, ускоренным мышлением, я не смог прийти к выводу, кто именно пытался меня отравить. Тот факт, что Коротченко трогал мой лоб после Вороного просто выпал из памяти.
«Что со старшим лейтенантом Вороным?» – попробовал я телепатически спросить у своей команды.
Но мне никто не отвечал. Пришлось вернуться на поляну и задать в голос свой вопрос.
– Помёр. Изрешетили его пулями, – сказал Дед, баюкавший левую руку.
Вот и чёткий ответ, что Вороной не был предателем. Но у меня возникал другой вопрос: а кого пришли убивать? Мою группу или всё же руководство Особого Отдела? А, может, и всех решили порешить в один момент.
Нападающие не учли только одного фактора – Лиду. Можно было бы спрогнозировать, чтобы произошло, если бы девушки рядом не было. Во-первых, моя вторая жизнь прервалась бы. Комиссар госбезопасности Сенцов, тот, на котором, возможно, держится весь Особый Отдел, также был бы убит. Хотя его состояние и сейчас вызывает опасения. И, если бы не я, и без связи, которую обеспечивала Лида, опять она, то и группа была бы разгромлена, да и вовсе поставлен был бы вопрос о дальнейшем существовании Особого Отдела. А Вороного жалко. Насколько я понимаю, в нашем отделе крайне мало специалистов.
Вскоре на поляне и рядом с ней, в лесу, было не протолкнуться от бойцов НКВД. Нас, в сопровождении целого взвода солдат, сопроводили на базу. Ни о каких тренировках больше речи не шло. Хорошо, что не забыли и обильно накормили. После чего сказали готовиться к отправке по своим временным жилищам.
– Могу ли я с тобой поговорить, командир? – спросила Лида, когда я уже стоял около машины, собираясь залезать в её кузов.
– Отчего бы не поговорить? – сказал я, почувствовав гневный взгляд Ольги.
– Ты должен это знать, командир, – девушка замялась, а потом стала говорить шепотом. – Мой муж – это не совсем муж. Мы с ним не расписаны, и не венчаны. Он когда-то взял меня силой. Теперь я чувствую с ним какую-то связь, если нахожусь вдали, то начинаю тосковать. А Силы мои в это время тают. Его потому и привезли в город. Но я не люблю его. Просто у баб нашего рода так заведено – кто был первый, тот должен и оставаться на всю жизнь. Второго мужчины отродясь в моём роду ни прабабка, ни бабка, ни мамка никогда не заводили. А когда мамку силой взял председатель колхоза, так она потеряла свой дар.
– Почему ты мне это говоришь? – спросил я.
– Потому что я теперь чувствую, что и без тебя мне будет тоскливо – сказала Лида, развернулась и убежала прочь.
Мда… Я, конечно, понимаю, что сейчас выгляжу вполне привлекательным: рослый, сильный, уверенный в себе. К таким должны тянуться женщины, особенно когда наступают тяжёлые времена. Но все равно непривычно, что встречаю вторую девушку и она так же готова быть со мной. Или тут что-то иное? Все обладатели Альфы тянуться друг к другу?
Но, а чего хочу я? Семьи? А сколько за последний неполный месяц я был на грани жизни и смерти. И сколько мне будет сопутствовать удача? Вот я снова пришел к тому же вопросу, который ставил перед собой в прошлой жизни. Тогда я так и не обзавёлся семьёй, считая, что буду постоянно подвергаться опасности, подставляя под удар и собственную семью.
– Я хочу ее убить! – сказала Ольга, когда нас привезли на вокзал и мы уже направлялись к своему дому.
– Не всё, что мы хотим, можно делать. Не со всеми, с кем мы хотим, можно оставаться! – философски заметил я.
Настроение было поганым. С одной стороны, терять в бою товарища, даже если ты с ним не был близко знаком, не самое лёгкое чувство. Как это не звучит кощунственно, но к подобным смертям привыкаешь, если они случаются часто. Но я, признаться, отвык уже от смертей сослуживцев.
В прошлой жизни во всех крайних операциях, в которых я участвовал, долгое время получалось без потерь. Ну, а когда узнаёшь, что кого-то всё-таки пристрелили на задании, а этот человек тебе знаком только шапочно, то эти эмоции слабее, чем если бы человека убили в бою, когда ты мог его спасти.
Но не только смерть Вороного меня заставила испытать некую апатию. Всё вокруг стало казаться, словно унылым, по принуждению, даже слишком жёстким и жестоким. Прошла у меня та, я бы даже сказал, эйфория, когда всё вокруг нравилось, я видел во всём только лишь хорошее. Возможно, история Лиды меня несколько расстроила, а, может быть, и в большей степени даже огорчила. Она говорила о том, что тот безногий боец, еще два года назад взял ее силой, став первым мужчиной Лиды.
История Ольги, на самом деле, намного трагичнее, но она меня так не впечатлила. Не знаю, почему именно, возможно, где-то из-за интонации или степени тоски, которые слышались в словах Лиды. И не хочу я в этом разбираться. Устал, причем эту усталость едой не исправить.
– Пойдем, я хочу быть с тобой! – нетерпеливо сказала Ольга.
