Текст книги "Феникс (СИ)"
Автор книги: Денис Штаев
Жанры:
Историческая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
ФЕНИКС
Я вас ценил и в прежнем вашем виде.
Я рад, что вас мой звон сюда привлёк.
В простой личинке, в нежной хризалиде1
Уж будущий таится мотылёк.
И.-В. Гёте, «Фауст»
Часть I
Глава 1
Маллингем
Однажды зимой 1738 года в западной части Англии под Маллингемом в имении Сандерсов заканчивалось семейное чаепитие.
– Отец, разреши поохотиться перед сном, – спросил Джозеф, – не то я от скуки тут совсем помру.
– Конечно, – поспешно ответил отец, но заметив неодобрительный взгляд жены, добавил: если мать разрешит.
– Я ведь уже не маленький! Вечно вы о моем здоровье печетесь! – начал возражать сын, предугадывая отрицание матери.
– Ну как же нам не беспокоиться?! – включилась в разговор мама. – Ты же наш единственный сын! Да и вообще существует масса других более безопасных и менее скучных способов убить время. Почему бы тебе не пойти на праздник в город. Общество ведь все-таки. Во всяком случае, повеселей твоей охоты.
– У меня нет повода для веселия.
– Может, познакомишься с кем-нибудь…
– Опять вы меня женить собираетесь?! – рассержено воскликнул Джозеф, поняв к чему клонит мать. – Эти застолья, балы и вульгарные дамы мне просто надоели. – Он вспомнил тех девушек, к которым его, если можно так сказать, сватали родители. На разных празднествах их сажали за стол рядом или друг напротив друга. Все они были, разумеется, дочерьми богатых и влиятельных людей города. Одна – утонченная красавица, но непреступная «крепость», набивающая себе цену; надеется выйти не меньше как за графа или принца. Другая – краснощекая пышка-кокетка была вовсе не равнодушна к Джо. Но, увы, эта лицемерная улыбка, приторная красота, основа которой – сплошная пудра и огромное декольте – его раздражали. – И вообще всему свое время.
– Ну ладно погуляй, сынок, – смирилась мать.
В ту же секунду Джозеф вышел из-за стола, оставив чай недопитым, сказал дворецкому Роберту, чтобы он запрягал коня, а сам отправился в комнату.
– Ему просто хочется побыть одному, – тихо сказал отец.
– Но, Чарльз…
– Я уверен, что это ему скоро надоест. Развеется и вернется.
– …
Пока родители болтали, их сын зашел в свою комнату на втором этаже, переоделся и взял любимое ружье из оружейной комнаты отца. Он спустился по широкой лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой, попрощался с родителями и направился к псарне. Там он отцепил своего любимца Артура, гладкошерстного кобеля черной масти. У ворот уже стоял готовый к отъезду конь по кличке Франц. Джозеф вскочил на него и помчался по чистому снегу в окрестности деревни Фоксфилд, на восток – туда, где начинаются леса.
Маллингем – обычный английский городок графства Шропшир, расположенный в 37 милях3 на юг от Ливерпуля. Уже несколько веков он стоит на этих холмах, окруженных полями, лесами и болотами, по которым течет небольшая речка Лелинг. Кое-где, на окраинах Маллингема встречаются развалины древних замков. Суеверные жители считают их обиталищем злых духов, поэтому обходят стороной.
Сам город древний, так что основным материалом для всех построек служил камень, привозимый с Кембрийских гор, а так же местный кирпич. В условиях сырого переменчивого климата это лучший материал, но и непомерно дорогой в сравнении с традиционной древесиной, из которой строят свои жилища бедняки. Поэтому около половины всех зданий города – деревянные. Дома в несколько этажей здесь, словно нарочно поставлены близко друг к другу, образуют узкие проходы, мрак в которых сохраняется даже днем. В таких улочках в два-три метра шириной вымощенных камнем от недостатка света даже трава не растет. Только лишайники, покрывающие выщербленные в основании стены, оживляют этот каменный серый лабиринт, в котором вполне можно заблудиться. Таковы лишь некоторые районы города, но они самые большие и наиболее плотно заселенные. Маллингем уже давно не строился, а население его все росло за счет приезжих переселенцев.
Все эти люди, которых влечет обманное представление о прекрасной жизни в городе, прибывают в основном из близлежащих деревень и сел. Они составляют почти половину всего населения Маллингема и живут в самых неблагополучных его районах, где грязь и помои за отсутствием канализации выливаются прямо на улицу, а затем распространяют мерзкий смрад. Здесь брань слышна на каждом углу и из-за большой перенаселенности, дефицита воды, света и чистого воздуха нередки заболевания холерой и туберкулезом. Так в 1567 году от страшнейшей эпидемии чумы в Маллингеме умерло под тысячу человек, это почти треть населения города. Переносчики этих смертоносных болезней, мыши и крысы, селятся рядом и питаются отбросами пищи, которые им поставляют сами люди, не замечая в этом причины распространения болезни.
Если вы окажетесь в узком проулке такого района, будьте осторожны! И не потому, что вам придется переступать кучи гнилых отходов и лужи грязи или переходить через них по дощечкам, положенным для этого специально, а потому, что в любой момент с верхних этажей на вас могут вылить помои или того хуже – содержимое ночного горшка.
Высока здесь преступность и беспризорность детей. Многим из этих людей, признанных отбросами общества, за неимением какого-либо образования приходится работать на фермах и заводах за очень низкую плату. Часто бедняков безнаказанно ущемляют в правах и избивают за малейшую провинность. Они живут семьей-двумя в комнате, имея из имущества лишь мебель: стол, лавку, сундук, кровать, чаще тюфяк или вовсе клок соломы; кухонную утварь: квашню для теста, сковороду, котелок, а иногда и этого не имея. Стекло в окне является признаком достатка. В очень бедных домах вместо него в окна вставляется промасленная бумага. А мытье – это уже роскошь. Лишь богатые и люди среднего достатка могут позволить себе вымыться в кадке с горячей водой. Что касается питания, то оно в основном растительное. Мясо на стол бедняка попадает не часто, максимум раз в неделю. Рыба, конечно, употребляется чаще, но основной пищей все же являются супы и каши. О белом хлебе бедняки могут только мечтать.
Центр Маллингема всегда оживлен. Здесь, на рыночной площади, почти каждый день собираются толпы народа, съезжаются торговцы продуктами, тканями и другими товарами. Нижние этажи домов на центральных улицах заняты торговыми лавками, мастерскими и пабами с яркими вывесками. Кругом снуют повозки и разносчики. Здесь решаются все важные и «неважные» дела: заключаются сделки и распространяются сплетни. Кто-то приехал из деревни со своими овощами, кто-то из соседнего города с посудой или дорогими тканями. Драка из-за некачественного товара, например, протухшей рыбы, или воровство – дело здесь обычное.
Вокруг площади расположились правительственные здания, биржа, ратуша с часами и другие учреждения, а так же собор Св. Петра 1423 года в готическом стиле, уходящий пиком своей башни в небо на сорок три метра. Несколько в стороне стоят мануфактуры и фабрики.
Другие районы города отличаются своей «малоэтажностью» и просторностью. Дома здесь простенькие с высокими черепичными крышами. Рядом с некоторыми есть даже свой сад и подсобные постройки. Такие вот домики обычно занимают богатые горожане – купцы, фермеры, чиновники.
Глава 2
Семейство Сандерс
В таком-то особняке на краю Маллингема и живут наши герои. Дом их двухэтажный, относительно новый по сравнению с другими строениями города. Кирпичные стены его оштукатурены, а крыша покрыта черепицей из красной огнеупорной глины. Словом, все выполнено просто, практично и со вкусом. За домом есть прекрасный сад. Так же имеются конюшня, маленькая псарня, дровяник и другие хозяйственные постройки.
Вход во двор открывается красивыми коваными воротами. Двор представляет собой цветник-розарий, сквозь который проложена широкая дорожка к центральному входу, затем разделяющаяся на две огибающие дом вокруг. Крышу крыльца поддерживают две колонны, образуя как бы портик в античном стиле. Парадные двустворчатые двери, словно специально предназначенные для прохождения в них не малого количества гостей, открывают нашему взору огромную залу, отчасти служащую еще и гостиной, стены которой облицованы дорогими породами бука и щедро украшены витиеватой резьбой. На полу лежал ковер с геральдическим узором. Напротив входа у дальней стены на второй этаж восходит широкая лестница с изящно изгибающимися, гладкими, до блеска отполированными перилами, покрытая зеленой ковровой дорожкой. По обеим сторонам от нее располагается два больших окна, обрамленных темно-желтыми портьерами с кисточками. Над лестницей есть так же окно, но более вытянутое и смещенное вверх и поэтому занимает стены обоих этажей. В общем, в освещении недостатка не было. Поворачивая отсюда направо, мы можем попасть на кухню или в столовую, уставленную изысканным фарфором. Если же мы направимся налево, то попадем в гостиную часть залы, выполненную в классическом стиле: перед большим камином стоит круглый стол из красного дерева, обставленный мягкими стульями с высокими спинками, обитыми кожей шоколадного оттенка, у самого очага – кресло-качалка с накинутым на него пледом; на каминной полке – портрет хозяина дома кисти талантливого художника в широкой раме и два серебряных подсвечника; на стенах висят различные картины и охотничьи трофеи. По лестнице, разделяющейся на уровне середины первого этажа, мы попадаем в прихожую на втором, откуда можно пройти на балкон или в одну из четырех комнат: спальную Джозефа, его родителей, библиотеку или кабинет.
При таком большом доме, разумеется, должна быть прислуга. В ее число входят: толстушка-кухарка – миссис Морган, дворецкий – Роберт и садовник – Петерсон. Хозяин всего этого, Чарльз Сандерс – человек лет сорока восьми с задумчивыми голубыми глазами. Он носит усы и отличается округлыми чертами лица. Еще давно он подобрал Роберта бездомным мальчишкой и приютил его. Со своей женой, Хеленой, Чарльз познакомился, когда его отец был при смерти. К тому времени он стал отличным фермером и охотником, накопившим немалое состояние, которого в сочетании с наследством оставленным отцом, вполне хватало на постройку отличного дома. До этого они с отцом жили в жалкой лачужке. Осенью у старика случился очередной приступ, после которого он больше не смог поднятья. Хелена тогда была сестрой милосердия городского госпиталя Святого Петра. Заботливому сыну пришлось нанять ее ухаживать за своим престарелым отцом, так как у него самого на это не было времени, да и необходимых навыков тоже. Чуткая сиделка не отходила от старика ни на шаг. А когда больной засыпал, она с радостью проводила время в беседах с Чарли за чашкой чая у теплого камина. Девушка говорила, что здесь ей гораздо уютнее, чем дома, где царил полный хаос. Поэтому она подолгу засиживалась «на работе». Хелена была очаровательной голубоглазой блондинкой с неповторимой улыбкой, которая не изменилась и сейчас на слегка постаревшем лице беспокойной матери. Фермера удивляла ее нежная, абсолютно бескорыстная забота об отце. А ведь он для нее был совершенно незнакомым человеком, очередным пациентом. Девушка подбадривала и веселила старичка каждое утро, беседовала с ним, так что Джон Сандерс радовался каждому ее приходу, словно сошествию ангела с небес. Хелена прижилась в этой семье и стала совсем своей. Не остался без внимания и Чарльз. Он был просто заинтригован ее великодушием и каждый раз ожидал встречи с ней. Как оказалось чувства были взаимными: сиделке так же нравился молодой трудолюбивый человек.
Как-то вечером Джон Сандерс, заметив, как весело воркуют молодые, подозвал их и намекнул, что из них получится хорошая пара. Они, конечно, все поняли и согласились с ним. Тогда он предложил им обручиться, пока жив, добавив, что больше ему ничего не надо в жизни. Чарльз и Хелена не могли отказать последнему желанию старика. Благословив их на брак и долгую счастливую жизнь ночью того же дня Джон Сандерс беззвучно скончался. Как горестно рыдали обрученные, особенно Хелена. За какие-то два месяца он стал для нее отцом более, чем был для нее настоящий отец, и как печально было его тут же потерять. Некоторое время спустя, по прошествии траура, мисс Хелена Готхорд превратилась в миссис Сандерс. Чарльз и Хелена обвенчались и счастливо зажили в достроенном доме.
Всем своим видом Хелена представляет человека постоянно чем-то занятого, обо всем хлопочущего. Бывало, она даже управлялась с хозяйством на ферме, пока муж уезжал по делам в соседнее графство.
Так шло время: она дома, в саду, у подруг; он на ферме, с приятелями, на охоте. У них практически не было родственников, но их заменяли многочисленные друзья. Это семейство у многих было в почете и производило на всех приятное впечатление, внушало доверие. В то время и родился Джозеф. Вскоре этот малыш стал проказником, подшучивающим над миссис Морган и садовником. Шли годы, мальчик взрослел, учился верховой езде, этикету, письму, языкам и другим наукам, которые ему преподавал нанятый родителями гувернант. Они не жалели на обучение сына ни пенса, зато разрешали ему дружить с уличными мальчишками, в противоположность некоторым богатым родителям, да и были-то они тогда не так богаты как теперь. Случалось, что пацаненок ввязывался в неприятные истории. Еще несколько лет спустя родители отдали его на военную службу, с которой позже он уволился. Впрочем, все это не важно. Сейчас это стройный высокий парень двадцати трех лет с глазами отца и улыбкой матери, продолжающий дело деда.
И вот сейчас Джозеф отправился на охоту в лес, что близ деревни Фоксфилд. Они с отцом и его друзьями часто охотились там.
Глава 3
Чудесное спасение
Тем временем в одном из ближайших к городу сел, девушка с огромной сумкой бежала за отъезжающей повозкой.
– Стойте! Подождите! – кричала она ей вслед.
Повозка остановилась, и сидящий в ней мужичок оглянулся.
– Вы в деревню? – спросила девушка запыхавшимся голосом.
– Нет, в город! – отрезал извозчик.
– Но как же так?! Что же мне теперь делать?! – расстроилась она.
– Опоздали на последний кэб?
– Да, – еле слышно прошептала она.
– Ну, это не беда: от города до деревни еще ближе. Солнце уже садится, следующего экипажа вы вряд ли дождетесь, так что полезайте ко мне.
Молодая особа огляделась вокруг и влезла в двуколку. Деревня Фоксфилд, равно как и Маллингем, отстоит от неизвестного поселка, в котором оказалась девушка мили на четыре4. Следовательно, на этот путь приходилось потратить весь остаток дня. Дорога имела направление на северо-запад. Кругом были только поля, покрытые снегом, к которым по безоблачному бледно-голубому небу медленно склонялось по-зимнему ослепительное, но не греющее солнце.
– А где же я там остановлюсь? – спрашивала, словно сама себя девушка, – Думала – сегодня дома буду.
– Не расстраивайтесь вы так. Приедем, увидим, я вам помогу.
– А может, вы все-таки заедете в Фоксфилд? – робко спросила девушка, – Сами ведь говорили: там недалеко.
– Нет, увольте! – протянул со смехом мужик.
– А если я вам заплачу?
– Не стоит. Я все равно не соглашусь. Дома заждались.
В то время лошадь везла их уже рядом с лесом, начавшимся справа и продолжавшимся до самой деревни, а там охватывающим ее еще и с севера. Лес этот в основном дубовый, но также здесь встречаются бук и ясень. Он отчетливо вырисовывался своими черными, словно обугленными стволами деревьев на белом снегу. Тишину леса нарушали только вороны, летавшие над вершинами деревьев и беспокойно каркавшие.
На вид девушка была лет двадцати, кареглаза, с темными каштановыми волосами, покрытыми платком. Одета она была простенько, почти как все деревенские, но в очень чистую и хорошо сидящую одежду: в кожаные туфли, местами потертые, судя по всему ношенные не первый год, обычную строгую темно-синюю юбку из толстой ткани и светлую короткую курточку с яркими узорами и рюшами на женский манер. Иногда она улыбалась, видимо вспоминая о родном доме.
Когда до деревни оставалось пять километров, на повороте в Маллингем двуколка остановилась. Девица и ездок продолжали спорить. Она его уговаривала и так, и эдак. Ничего не получалось. А домой хотелось.
– Всего пять километров! – твердила она.
– Ну не могу я. Не хочу.
– Чего вам стоит? Всего пять километров!
– Пять – туда, Пять – обратно, потом еще до города.
– Ну пожжаалуйста! – стала она уже умолять.
– Вот именно, что пять километров. Пешком пройти можно, – раздраженно выпалил он.
Элизабет (так ее звали) задумалась.
– Мы так до ночи спорить будем. Значит, пешком пойдете или со мной едете?
– Пойду! И без вас справлюсь, – гордо ответила девушка, спрыгивая с повозки.
– Ну и идите! Давно бы так, – сказал мужик и хлестнул лошадь, которая тут же помчалась по дороге, сворачивающей на запад, в Маллингем.
– Спасибо, что хоть досюда довезли! – крикнула она ему в спину, он что-то буркнул в ответ.
Через несколько минут повозка превратилась в темную точку на заснеженном горизонте. Девушка развернулась в сторону Фоксфилда и побрела по колее, оставленной повозкой, которая, судя по припорошенному снегом, шедшим после полудня, следу, проехала здесь утром.
Был вечер. Солнце садилось, и становилось немного холодней. От деревьев потянулись длинные синие тени и залили все вокруг. Так она прошла километр, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Стали сгущаться сумерки. Как только стемнело, где-то вдалеке послышался волчий вой. В городской суете, там, где она жила и училась все это время, Элизабет совсем забыла, что ее родная деревня – дикая местность. Она, конечно же, испугалась этого воя, стала думать, как быстрее добраться домой, пока еще хоть что-то было видно.
Человек всегда считал волка своим врагом и даже проявлением нечистой силы, панически боялся его и всячески пытался истребить. Для этого были основания. Волки часто нападают на домашний скот, а случается и на человека, но такое бывает реже, обычно в голодные зимы. Известное выражение «волк-одиночка» лишено всякого смысла, так как волки ведут групповой образ жизни. Они чуют запах за полтора километра и охотятся стаями, поэтому они такие живучие.
На волков шли гонения не только крестьянами, которых разоряли эти звери, но и церковью. Их считали слугами дьявола. В деревнях царили множественные суеверия по этому поводу. Пахать не начинали, пока поле троекратно не обходили вокруг с хлебом и зажженной свечой. Семена просеивали на волчьей шкуре, проделав в ней обязательно ровно тринадцать дыр. С 1520 года началось преследование оборотней. Верили, что укушенный заражался и вскоре должен был превратиться в волка. Поэтому укушенного сразу отправляли на виселицу. С тех пор сложился культ волка, как сверхъестественного существа, и началось его безжалостное истребление.
По этому поводу несколько лет назад высказался доктор Роберт Спенсер, едва ли не единственный настоящий ученый в городке. Это было после публичного повешения оборотня.
Одного молодого охотника из деревни покусал волк. С ним начали случаться припадки, проявляющиеся болезненным состоянием и неожиданными вспышками злости. Его жена скрывала причину болезни от друзей и родственников, пока в приступе ярости муж ее не убил. Тогда его арестовали и, обнаружив следы укусов, передали в руки инквизиции. На суде преступник вел себя неадекватно, не понимая ничего из происходящего, не говорил, а лишь корчился в судорогах и бросался на всех, пытаясь освободиться от кандалов. Доктор защищал его, объясняя суду, что он всего лишь болен, но признав, что науке неизвестно, как лечить эту болезнь, он потерпел поражение. Как впоследствии ученый ни старался переубедить суд, инквизитор все равно объявил обвиняемого животным, одержимым дьяволом, то есть оборотнем, и вынес приговор – смертная казнь. На следующий день человек был публично повешен. Может он этого и заслуживал за убийство жены, но ведь он сделал это не нарочно. Он ее любил, так же, как и она его, о чем свидетельствует то, что жена не выдала его властям.
Доктор Спенсер выступил на «заседании» охотников графства с докладом о ликантропии5. Обычные люди даже не представляли себе, что это такое, объясняя все легендами об оборотнях, тем самым сея панику над и без того страшными событиями.
Помещение представляло собой обычный деревянный домик с двумя большими окнами по бокам. Изнутри стены были украшены различными трофеями и оружием. У дальней стены находилась кафедра для выступлений, а перед ней несколько кресел, обшитых кожей, и простых скамей, которые обычно ставили вокруг большого стола перед камином, те немногие охотники, что обсуждали свои приключения по вечерам. Сейчас же был день, много посетителей и лавки стояли вряд.
Сначала поднялся старый авторитетный мужчина – председатель охотничьего клуба, и зачитал распоряжение из Лондона многолетней давности об отстреле волков и размерах вознаграждений за это. Затем он привел свою статистику, обращая внимание слушающих на тот факт, что количество убитых животных за год заметно снизилось. Этому были объяснения: популяция волков на территории графства действительно уменьшилась, а немногих оставшихся уже не так легко выследить и убить, тем более, что многие уже махнули на это рукой. Охотник добавил, что, если ничего не предпринимать, они могут снова расплодиться. Высказывались различные предложения. Люди обсуждали создавшуюся ситуацию, спорили. Некоторые просто поворачивались и уходили. Можно было даже не загадывать, что дело кончится ничем, как и в большинстве таких случаев, потому что скоро это начало подтверждаться.
– От волчьего укуса оборотнем может стать каждый из нас, – рассказывал доктор с невысокой кафедры охотничьего клуба, – Но не стоит поддаваться панике. И я сейчас объясню почему. Ученые выяснили основные симптомы заболевания, так пугающие вас. Начало приступа у «пораженного луной» схоже с лихорадкой и параличом, сопровождаемыми изменением процессов, происходящих в коже. Затем, особенно в полнолуние, ликантропом овладевает жажда крови, подавляя все остальные чувства. Наверняка вы будете иного мнения, но дальнейшего превращения не следует. Человек остается человеком, волк – волком. Не стоит казнить человека за это. Пока он не совершил злодеяний, его надо изолировать и лечить. По сути, волки являются распространителями опасного заболевания – ликантропии, нечто вроде тяжелой формы бешенства и не более. Здесь нет никаких проделок дьявола. У меня все. Решения и действия остаются за вами.
И тут доктор поспешно удалился, недовольный реакцией слушателей, мало что понявших из его лекции, перебивавших его и выкрикивавших осуждения.
Но мы-то понимаем, что все это лишь суеверия. Хотя никто не возражал против отстрела волков, они ведь наносят урон фермерам и крестьянам, загрызая скот. Уже давно на них объявлена охота до полного уничтожения. За это дают даже денежные премии. Во многих графствах Королевства волков истребили еще в прошлых веках, но в таком диком, далеком от цивилизации месте, как видите, один клан все-таки сохранился.
Элизабет зашагала быстрее. Волчий вой пробудил в ее мыслях давнее воспоминание, внезапно выплывшее из тумана, словно страшный сон. Когда-то ее дед поздно вечером вернулся с охоты с огромным серым зверем, положил его у порога и прошел в комнату. Бетти, бывшая тогда еще маленькой и очень любознательной девочкой, подошла к нему и потрогала за мягкую шерсть. Как часто бывает, ребенка с детства пугали лесными хищниками, специально преувеличивая исходящую от них опасность, чтобы он не совершал глупостей. От прикосновения труп волка сполз с порога на пол и перевернулся кверху мордой. Бетти сильно напугалась и закричала. Она еще помнит эту серую вздыбившуюся шерсть, кровавые оскаленные зубы и яростные глаза. Сейчас для нее это показалось бы не более чем смешным случаем. Но тогда она перепугалась не на шутку.
Тревожно каркающие вороны оповестили о приближении хищника. Не успела в памяти Бетти пролететь эта история, как перед ней предстал, словно оживший из прошлого, бешеный, свирепо оскалившийся зверь. Недалеко на бугре выскочил еще один волк, немного меньше этого. Он, поведя носом по воздуху, завыл и оглянулся назад. Вслед за ним выскочили еще два. Время будто остановилось на мгновение. Сердце девушки учащенно забилось и хотело вырваться из груди, отдавая ударами в пятках. Ее охватил такой ужас, что хотелось кричать, но голос не подчинялся, будто его парализовало. Мурашки пробежали по всему телу до самой макушки. Ноги, как и голос, ее не слушались. Но инстинкт самосохранения преодолел страх. Элизабет побежала к ближайшему дереву, при этом чувствуя спиной догоняющих. И вдруг раздался оглушительный выстрел, а затем скулящий вопль волка. Когда девушка, успевшая залезть на первую ветку дерева, оглянулась, то увидела, что один волк убит наповал, а другие испугались выстрела и разбежались. Затем она услышала собачий лай и стремительно приближавшийся галоп лошади. Вскоре из темноты показался молодой человек на коне. Высокий, стройного телосложения, одет он был как охотник и держал в руке ружье. Его рыжий конь выказывал беспокойство, постоянно фыркая, а собака обнюхивала убитую жертву, но, к сожалению, для нее волк был уже мертв.
Джентльмен подал руку даме, в испуге забравшейся на дерево, и помог ей спуститься.
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Д…да, – дрожащим от страха голосом ответила Элизабет.
– Если бы я не разогнал их, – со смехом говорил охотник, – они бы караулили вас под деревом всю ночь и весь следующий день.
– Спасибо большое! Не знаю даже, как вас отблагодарить… Вы охотник?
– В некотором роде. Я провожу так свободное время, отвлекаюсь от дел. Как вы попали сюда в такой час?
– Опоздала на последний кэб, попутчик довез только до поворота, и так хотелось домой попасть, что решила пешком от поворота пойти.
– О чем же вы думали, смелая леди? Получается, вы в деревне живете?
– Да, я ехала домой к маме от тетушки.
– А я из Маллингема.
На миг они замолкли, не зная, что сказать.
– А можно поинтересоваться, как звать моего спасителя? – вышла из положения, снова развеселившаяся путешественница.
– Джозеф… Джозеф Сандерс.
Девушка засмущалась, когда посмотрела в его глаза, сверкнувшие расширенными зрачками, и улыбнулась.
– Ах да! – вдруг вспомнила она. – А меня – Элизабет Хоулингстон.
– Очень приятно. Будем знакомы… Вас подвезти? – спросил Джозеф и стал привязывать волка сзади, к седлу. А затем, не дождавшись ответа, продолжил, – Даже и не думайте. Как я могу оставить вас здесь одну на растерзание хищникам.
– Зачем же тогда спрашивали, брали бы сразу да везли.
– Видите ли, – начал Джозеф с намеренно ученым видом, – я не могу распоряжаться свободой выбора человека без его согласия.
Такой разговор забавлял их обоих.
Они забрались на лошадь и поскакали к деревне. Точнее помчались быстрее ветра. Элизабет, сидевшая сзади, держалась, крепко обхватив Джозефа, и прижавшись к нему. За его широкой спиной она чувствовала себя защищенной от любых неожиданностей.
Глава 4
Хоулингстоны из Фоксфилда
Когда они подъехали к деревне, наступила ночь и в окнах многих домов уже горели огни. Хоть этот факт и выказывал присутствие здесь людей, этого нельзя было сказать по пустынным безмолвным улицам. Кругом ни души! Вскоре путники приблизились к дому Элизабет. Из окон исходил теплый желтый свет, на фоне которого отчетливо вырисовывался силуэт, неподвижно сидящей, старенькой женщины. Ее звали Хильда Хоулингстон и как вы, несомненно, догадываетесь она – мать нашей героини. Одинокая, уже поседевшая женщина, услышав, наконец, цокот копыт у своего домика, выбежала наружу. Элизабет, завидев свою заждавшуюся мать с растрепанными волосами и всю сияющую от радости, широко распахнув руки, бросилась в ее объятия. Они долго обнимались, целовались и радостно разговаривали, пока девушка не вспомнила о госте, который, уже было, собирался уходить.
– Мам, позволь представить тебе этого молодого человека…
В эту минуту в голове у матери пронеслась странная мысль.
– …, который сегодня спа… – начала торжественно ее дочь.
– Да нет же, не преувеличивай, – оборвал ее на полуслове и засмущался всадник, а затем представился с поклоном, – Джозеф Сандерс!
– Ааа… вы должно быть из семьи фермеров, что в Маллингеме, недалеко от нас? – вспомнила Хильда.
– Да, – кивал молодой человек.
– Очень приятно с вами познакомиться, Джозеф.
– А это моя мама – Хильда Холуингстон, – вставила Элизабет.
– Я тоже очень рад знакомству, миссис Хоулингстон, – сказал он, наклонив голову.
– Может, зайдете к нам в гости, выпьем по чашечке чая, если не торопитесь? – предложила мать девушки.
– Ну, если только ненадолго.
Войдя в дом, Джозеф заметил небольшой беспорядок, но с другой стороны в нем чувствовалась забота хозяйской руки. В отличие от прихожей, кухня показалась ему самой чистой и ухоженной. Видимо, это та комната, где хозяйка проводила большую часть времени, да и зачем одному человеку так много комнат. Кухня находилась слева от прихожей. В каждой из трех основных стен комнаты находилось по небольшому квадратному окошку. Под окном, из которого была видна дорога, стояло кресло-качалка, в котором Хильда частенько сидела вечерами за пряжей и в бесконечных раздумьях засыпала, но просыпаясь от внезапных звуков, всегда смотрела в окно в ожидании приезда дочери. Так и сегодня: когда прибыли наши путешественники, радости женщины не было предела. Чуть правее от центра комнаты находился большой грубовато сделанный дубовый стол. Напротив него, у окна расположен посудный шкаф, а по другую сторону – большой камин, от которого исходило тепло. На окнах – обычные белые занавески.
Пока гость разглядывал дом, хозяйка приготовила чай и подала его на стол, покрытый белоснежной скатертью.
– Ну, Джозеф, рассказывайте: что же вас свело с моей дочерью? – начала разговор Хильда.
– Случай, чистейшей воды, но в некотором роде судьбоносный…
– Я сама виновата, – добавила неопределенности Элизабет.
– Ну не томите! – возмутилась женщина.
Джозеф молчал, не желая хвастать своим поступком.
– Какая я все же дурочка: не успела на попутный кэб в деревню, и пришлось ехать в город, но подумала, что запросто пешком от поворота дойду – и пошла. А тут на тебе: волки на опушке.
– О господи! – вырвалось у Хильды.
– Я думала – все: конец мне. Но нет, Джозеф вовремя подоспел. Подстрелил гада! – все это она протараторила с нескрываемым восхищением.
– И как тебя только угораздило?! – выражала свое недовольство дочерью мать, – Человека заставила беспокоиться. А вам, мистер Сандерс, огромное спасибо! Теперь мы вам обязаны.
– Да нет, что вы, – отвечал Джо, – не надо меня благодарить. Я только исполнил свой долг. Любой другой сделал бы то же самое на моем месте.
