Текст книги "Воин вереска(СИ)"

Автор книги: Денис Луженский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Я с самим Ласом в Глет поехал, – закончил рассказ Нейт. Через тургийские Пустоши – оттуда нас наверняка не ждали. Три недели шли, троих парней там оставили, зато появились в нужном месте и точно в срок. Здешний упырь и охнуть не успел, как оказался в холодной, а кто вздумал ерепениться, тех мы всемером живо угомонили. Непривычные они тут оказались к таким поворотам, совсем закисли без твёрдой руки. Размякли.

"Ещё бы, – мысленно усмехнулся Рэлек, – когда по твою душу являются матёрые головорезы, обученные убивать без раздумий и колебаний, мало кто сможет оказать достойное сопротивление".

Ему не было жаль Парламент, подмятый своевольным герцогом. Если подумать, обретший почти монаршую власть Куно ничуть не хуже сотни спорящих до хрипоты из-за любой ерунды "избранников народа".

– Ты как сюда добрался-то, дружище? – вдруг полюбопытствовал Нейт. – Морем шёл до Эгельборга или вдоль западной границы Пустошей через Млану и Тобург?

– Как вы шёл. Через Пустоши напрямик.

– Один? – Нейт недоверчиво покачал головой. – Ну, коли так, то счастливая твоя голова. Наткнулся бы на разъезд тургов, тебе за "бабочку" на щеке руки-ноги бы переломали и в степи кинули б одного. Мы этих навозников пощипали пару раз, чтобы место своё знали, теперь они от порубежья стараются держаться в стороне, но на своих землях чужаков шибко не любят... м-да... крепко тебе повезло, Тихоня. Так что насчёт моего предложения?

– А что ты предлагаешь?

Нейт моргнул озадаченно, потом всё понял и медленно покачал головой.

– Нет, Тихоня, дело слишком непростое, чтобы о нём вот так вот запросто болтать. Тут я тебе так же скажу, как нам тогда в лагере у Ченгри Коготь говорил: либо ты согласен и весь целиком с нами, либо... извини уж. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Значит, не судьба, – Рэлек пожал плечами.

– Ты не подумал ещё. Пойми, дурилка, тебе такое дважды не предложат.

– С Ласом Кладеном у меня дел больше не будет, – отрезал Рэлек, которому перестал нравиться этот разговор.

– Тогда зачем ты всё-таки к нам заявился?

– Сказано, случай привел.

– Ах, пень жареный! – Нейт хлопнул себя ладонями по коленям, – И верно ведь, ты говорил уже! А я было решил, шуткуешь. Не, правда наобум в Глет пришёл? Ну, тогда давай ещё по одной. За случай.

– За случай, – Рэлек в два глотка допил то, что оставалось в его кружке, и поднялся. – Богато живёшь, Нейт. Красиво. И эль добрый... Намекни, сколько стоит, и я пойду. Дела.

– Обижаешь, – укорил его Нейт, – Я позвал, я и угощаю. И потом... у меня здесь свои расчёты. Личные. Захочешь кости погреть – только свистни, всё будет, как на блюде. А насчет предложения всё же подумай денёк. И учти, Тихоня, только ради тебя время даю, кому другому уже ручкой бы помахал. Цени.

– Сочтёмся, – кивнул ему Рэлек. – Бывай здоров, Щербатый.

– Бывай и ты, Тихоня.

Уходя, он чувствовал спиной пристальный взгляд Нейта.

1 2 .

Уже на выходе из банного дома, Рэлек едва не столкнулся с высоким господином лет тридцати, одетым во всё чёрное, начиная от сапог и заканчивая перчатками тонкого шёлка. Над левой бровью незнакомца красовался длинный, уходящий под волосы бледно-розовый шрам. А на обшлаге лёгкой кожаной куртки – две алые молнии, вонзившиеся в двойной круг. Адепт Бастиона, чёрный пастырь.

– Прошу прощения, брат, – посчитал нелишним извиниться Рэлек, отвешивая короткий поклон. Пастырь в ответ уставился на него с таким откровенным интересом, что Рэлеку стало маленько не по себе, и он даже усомнился: не брякнул ли что-то такое, что могло быть принято за бестактность? Но спустя секунду "чёрный" вдруг рассмеялся и тоже наклонил в поклоне белокурую, коротко стриженную голову:

– Пустое, брат. Ясного тебе Неба.

На том и разошлись.

* * *

"Я, верно, проклят, – думал Рэлек, шагая по утопающим в вечернем сумраке улицам. – Не понимаю, что со мной, откуда ко мне приходит это. Схожу с ума..."

От выпитого в голове шумело и окружающий мир нет-нет, да норовил качнуться то влево, то вправо. Мысли текли медленно и как бы заторможено, нехотя. Мозг равнодушно спрашивал сам себя: "Что со мной?" и спокойно, даже отстраненно сам себе отвечал: "Схожу с ума".

В какой-то момент появилось ощущение, что за ним кто-то идёт, искоса, будто случайно покалывая вниманием затылок. Хотел даже обернуться, но передумал: "Охота ему – и бес с ним, пусть идёт".

Над головой проступали в темнеющем небе Дракон, Щит Гиганта и Огненное Колесо.

"Жаль, я так и не запомнил их все, Эрвель. Все, что ты показывал мне тогда. Так жаль..."

Пока дошёл до "Тёмного Прыгуна", в голове маленько прояснилось, и неожиданная мысль заставила его остановиться прямо перед входом:

"Мне нечего делать в этом городе. Расклад таков, что либо я с Кладеном, либо мне лучше здесь не мелькать. Ни к чему дразнить собак. Я узнал, что хотел, теперь можно брать ноги в руки и убираться подальше... и это уже не будет похоже на бегство".

– Вердаммер хинт, – пробормотал Рэлек, берясь за дверную ручку, – иногда нужно напиться, чтобы принять трезвое решение.

* * *

Он открыл глаза и долго лежал, пытаясь успокоить дыхание. Воздуха не хватало, сердце колотилось в груди погибающей птицей. Бунтовал желудок. Хотелось сдохнуть... а лучше – заставить сдохнуть тех ублюдков из сна. Удавить одного за другим голыми руками! Сколько их там было? Пятеро? Семеро? Лучше всего запомнились холодные глаза Кладена и похотливая щербатая улыбка Нейта. Остальные вспоминались смутно, какими-то расплывчатыми тенями, глумливо хохочущими, наваливающимися поочередно, вдавливающими избитое тело в ломкий вереск...

Нет, лучше не вспоминать. Больно, муторно, гадко...

"Ненавижу! Ненавижу вас, твари! Нелюди!.."

Рэлек заставил себя обуздать собственные чувства, подчинить их себе все до единого. А чувства чужие отделить, отодрать с кровью и зубовным скрежетом...

"Прочь! Прочь из моей головы! Вас нет! Вы – ложь! Проклятое наваждение!"

Он встал с кровати, подошёл к тазу и долго умывался, плеща в лицо холодной водой. Тошнота понемногу отступила, стало полегче.

"Ещё одна такая ночь, и я просто свихнусь, – мрачно решил Рэлек. – Либо сопьюсь, как Анг, пытаясь отупеть и перестать вообще что-либо чувствовать. Либо отправлюсь к Ласу и прикончу его... а потом всё равно свихнусь".

Есть он не хотел, даже думать о еде было неприятно. И всё-таки решил спуститься вниз, в общий зал. Там, по крайней мере, хоть можно будет увидеть перед собой обычных живых людей и перекинуться с ними парой ничего не значащих слов.

Рассудив таким образом, Рэлек оделся и вышел в коридор.

* * *

Было уже не рано, но большинство столов ещё пустовало, ожидая посетителей, что начинали подтягиваться лишь ближе к вечеру. Наверное, именно поэтому он заметил его сразу – сперва внимание привлекло чёрное пятно на том самом месте у окна, что Рэлек облюбовал для себя вчера. Он бросил более внимательный взгляд, и за смутным неудовольствием неожиданно пришло узнавание. Пастырь! Тот самый, с которым он давеча столкнулся возле «Жаркого часа»! Вот так совпадение... Совпадение ли?

Высокий блондин в чёрном одеянии изволил завтракать тушёным мясом с картофелем и зеленью, маринованными грибами и белым овечьим сыром, запивая всё это красным вином из высокого стеклянного бокала (оказывается, водились и такие у Гарбиуса, не иначе – для особых гостей).

Рэлека пастырь тоже заметил и особого удивления не выказал. Приподняв приветственно бокал с вином, он весьма недвусмысленно указал им на пустующую скамью напротив. Дескать, "присаживайся". И Рэлек почему-то решил приглашение принять. Он не испытывал к Бастиону ни большого почтения, ни какой-то особой неприязни. Обычно предпочитал просто держаться подальше от людей в чёрной одежде, помеченной алыми молниями. Впрочем, так поступало большинство, да и сами адепты Ясного Неба не больно-то подпускали к себе посторонних, пребывая в своём собственном замкнутом мирке и поглядывая оттуда на окружающих с раздражающим высокомерием.

В другое время Рэлек десять раз подумал бы, прежде чем заводить разговоры с "чёрным"... и, скорее всего, не стал бы подсаживаться к нему за стол. От греха подальше. Но сейчас он был по-настоящему напуган и растерян, не понимал, что с ним творится, и готов был говорить с кем угодно, лишь бы не оставаться наедине с собственной паникой. Есть он всё ещё не хотел, поэтому заказал Гарбиусу кружку пива – просто чтобы не сидеть перед жующим чистильщиком за пустым столом.

– Вольд, – представился блондин в чёрном и расщедрился на улыбку, приправленную иронией ровно настолько, чтобы она не показалась собеседнику откровенно насмешливой. – А твоё имя я, представь себе, уже знаю. Рэлек, не так ли?

Получив сдержанный кивок, пастырь продолжил:

– Мне почему-то показалось, ты не прочь поговорить.

– Мне тоже так показалось, – парировал Рэлек.

Вольд негромко хмыкнул и, подцепив вилкой ломтик картофеля, принялся его разглядывать так внимательно, будто перед ним было нечто очень необычное и прежде не виданное. Потом вдруг спросил:

– Плохо спал этой ночью?

"Неужто, заметно?" – Рэлек поморщился, а вслух спросил:

– Ты чующий?

– Что? – выказал удивление Вольд и тут же снова улыбнулся: – Ах, нет... увы, я не ментат. Среди мужчин достойные ментаты вообще редкость. Я всего лишь скромный витал. Целитель. Но если толком не видишь, что у человека внутри творится, как его прикажешь лечить? Э?

"Ага, – подумал Рэлек с неудовольствием, – ты мне ещё расскажи про то, что целители у вас в Бастионе – вроде мальчиков на посылках. Ну-ну..."

– Мне-то почём знать? – мотнул он головой. – Я лечить не обучен. Поуродовать – другое дело.

Вольд негромко рассмеялся. Можно было подумать, что у него и впрямь отличное настроение, вот только во взгляде чистильщика угадывалась настороженность, никак не подходящая к внешней беспечности.

– Стало быть, ты головорез, брат Рэлек. Что ж, сгодится и головорез... лишь бы своя голова на плечах имелась. Хе-хе... У меня к тебе есть интересное предложение.

– Ты предлагай. Интересное оно или нет – то я сам решу.

– Резонно, – Вольд прищурился на собеседника, будто прицелился. – Обмен предлагаю. Взаимовыгодный. Ты мне расскажешь кое-что, а я... я тебе помогу с твоей бедой управиться.

Рэлек почувствовал легкий озноб от этих слов.

– С чего ты взял, что у меня беда?

– Если бы не было беды, ты бы за мой стол не сел.

– Ты позвал, вот я и сел.

– Нет, брат Рэлек, – Вольд наклонился вперёд, и глаза у него вдруг стали очень серьёзными, а улыбка на губах вовсе перестала значить что-либо, кроме обычной маски для окружающих.

– Нет, – повторил он, – не сел бы. Я таких, как ты, повидал на своём веку: вас пальцем не поманишь, как щенят голодных. Вы не щенки, вы – волки-одиночки, всегда сами по себе и цену свою знаете хорошо. Но даже одиночкам иногда нужна помощь.

Пастырь снова откинулся на спинку стула и принял расслабленный вид. Рэлека так и подмывало ответить, что таких, как Вольд, он тоже перевидал немало – самоуверенных, дерзких, знающих цену не только себе, но и другим. Случалось ему таких прямо в гробу видать, уже готовых к отправке на корм земляным червям... Нарушать планы людей вроде Вольда – это особое удовольствие. Сказать им "нет" на любое их предложение, даже самое щедрое, и посмотреть, как что-то изменяется у них в лице...

Он вдруг очень ясно, отчётливо вспомнил искажённое похотью лицо Нейта. Красное, с бисеринками пота на сломанном носу...

– Ты... правда можешь помочь? – выдавил Рэлек неохотно.

– Я привык играть честно, – пожал плечами "чёрный". – Если бы не мог, не стал бы и предлагать. Впрочем, у тебя ведь нет причин верить мне на слово... Давай сделаем так: я даю тебе слово, что уже сегодня ты сможешь спать без опасения увидеть... уж не знаю, что ты там видишь в своих снах.

Вольд вопросительно приподнял бровь, и Рэлек решился.

– Там убивают... – сказал он. – Двоих людей.

– Ты их знаешь?

– Нет, – Рэлек скривился, – не знаю, не видел никогда... Правда, во сне их тоже не вижу. Я... во сне я – это они... То один, то другой.

– Любопытно, – заметил Вольд. – А тот, кто убивает...

– Их трое. И... да, их знаю, если ты об этом.

– Твои друзья? Враги?

– Раньше по-всякому было. Сейчас – никак.

– Стало быть, просто знакомые, без особой привязанности, но и не враждуете... Так-так... А ты кого-нибудь из них видел недавно?

– Видел.

– И как?

– Чуть за нож не схватился, – признался Рэлек и попытался объяснить, сбиваясь через слово: – Я... в общем, только когда лица их увидел, только тогда будто "вспомнил". И так явственно, что... словом, едва руку удержал. Во сне я их... как бы иначе вижу. Наяву не так совсем.

Объяснение вышло непривычно многословным и каким-то по-ребячески сумбурным. Раздосадованный на себя самого, Рэлек нахмурился и замолчал. Но Вольд всё прекрасно понял. Он с рассеянным видом отправил в рот кусочек жаркого и проглотил, не жуя; затем поднял бокал, подержал его на весу пару секунд и, не донеся до рта, поставил обратно. Потом целитель снова взглянул на собеседника – как-то по-особому взглянул, словно кинжал всадил с размаху. Через нутро холодком протянуло, стало неуютно. Рэлеку показалось: его в единый миг вывернули наизнанку и изнутри каждую косточку, каждую жилку очень быстро и внимательно рассмотрели. И, похоже, "чёрный" увидел где-то там, внутри Рэлека всё, что хотел, поскольку удовлетворенно кивнул и заявил:

– Очень, очень любопытно... Хотя что-то в этом роде я заподозрил ещё вчера, когда мы встретились у бани.

– Может, теперь и меня просветишь? – вопрос прозвучал, пожалуй, грубовато, но Вольд не обиделся.

– Поздравляю, брат Рэлек, – сообщил он не без иронии. – Кто-то тебе "хвостик накинул", сделал "подсадку" из чужих, либо вовсе выдуманных воспоминаний. Очень сильную, надо сказать, "подсадку". Да-а, лихо сработано, ничего не скажешь. Воспоминания приходят во сне, мучают, но по пробуждении ты помнишь лишь то, что тебе положено помнить: боль, страх... что ещё?

– Беспомощность, – Рэлек даже зубы стиснул, вспомнив это безнадежное отчаяние жертвы, уже не надеющейся на спасение.

– Вот-вот, беспомощность... Вспоминаешь ты конкретные лица только тогда, когда они оказываются перед тобой наяву. И сразу, как ты сам сказал, за нож хватаешься... Понял, куда я клоню?

"Да уж яснее ясного, – с горечью подумал Рэлек. – Кто-то моими руками решил покончить с Кладеном и его ближайшими дружками. Кому-то старина Коготь попёрек горла встал... И почему я не удивлён?"

– Кто? – спросил он вслух.

– Вот это уж не ко мне, – развёл руками Вольд. – Будь я ментатом, мог бы потянуть за ниточку, которой тебя повязали. Но, увы, чего не могу – того не могу.

– А что можешь?

– Могу закрыть "подсадку" временным барьером. Сны видеть перестанешь по меньшей мере на неделю. Будет время съездить... м-м-м... Да хоть в тот же Тобург. Там есть наша миссия, при ней состоит толковый ментат, мой хороший знакомый. Я напишу рекомендательное письмо, с которым он тебя примет. Тогда уж и от "подсадки" совсем избавишься, и узнаешь, быть может, кто тебя ею одарил... Хотя, если за "хвостик" кто-то держит с той стороны, а это наверняка так, он оборвёт все связи раньше, чем их успеют отследить.

– Жаль, – Рэлек поморщился. – Хотелось бы... узнать. Ты правда избавишь меня от снов?

– Избавлю, – подтвердил витал, – но не раньше, чем ты мне тоже что-нибудь дашь. Я уже кое-что для тебя прояснил и могу повторить ещё раз: твоя беда поправима, и я её обещаю поправить. Поверь, выбор у тебя небогатый. Ты, конечно, можешь попытаться найти в этом городе практикующего ментата, не связанного с Бастионом, и выложить ему немалые деньги за снятие «подсадки». Только учти: времени у тебя остаётся не так уж много. Кто бы ни сделал тебе этот «подарок», он на силу внушения не поскупился; видать, рассчитывал на быстрый результат. Давление на твой рассудок возрастает с каждым твоим сном-видением. Если продолжишь сопротивляться ему, оно так и будет возрастать, пока не сломает тебя изнутри. Поддашься – рука твоя уже не остановится, схватившись за нож. Так или иначе, либо умрут те, кого ты должен убить, либо умрешь ты сам. Честно говоря, удивлён, что ты вообще ещё держишься – похоже, у тебя очень недурная сопротивляемость. Наследственная, возможно... Ну, что думаешь? Решай, брат Рэлек. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Это ведь честная сделка, не так ли?

– Согласен, – скрепя сердце, признал его правоту Рэлек. – Спрашивай, что хотел.

– Вот и славно, – Вольд провел ногтем мизинца по бокалу, отчего стекло издало тонкий мелодичный звук. – Чем ты занимался последние два года, "мотылёк"?

Вопрос оказался неожиданным. Мягко говоря, неожиданным. Впрочем, когда имеешь дело с чёрными пастырями, лучше ничему не удивляться. Поколебавшись всего секунду, Рэлек ответил:

– Сперва Кезис, Четвертый Вольнонаёмный полк лёгкой пехоты. Потом – Южный Хед, "Песчаные Буйволы"...

– Резал повстанцев Фарадиха?

– Воевал.

Вольд хмыкнул с сомнением, но Рэлек злость выказывать не стал. Всё равно без толку.

– Почему вдруг подался на север? В песках Хеда наёмники ещё долго будут в цене, а здесь для них работы негусто... пока.

– Устал.

– Просто устал?

– Просто.

– От чего? От песков? От... войны? От чернокожих генералов?

– И от змей – тоже.

Позабавленный ответом, Вольд фыркнул, но тут же снова стал серьёзным.

– Итак, из пустыни – на север... Откуда ты родом, Рэлек?

– Из Гезборга.

– Хм... Значит, от Хеда плыл на корабле вдоль побережья?

– Нет, – копившееся раздражение едва не прорвалось наружу. Какого беса надо этому "чёрному"?! Если хочет узнать, как и зачем Рэлек оказался в Глете, пусть просто спросит. Отвечать на этот вопрос в последнее время уже вошло у Рэлека в привычку: "Случай привел... Случайно заглянул... Попался на пути..." А что всем им ещё говорить? Не рассказывать же, что в Гезборге и Пограничье для него давно не осталось ничего привлекательного, что Глет ничем не лучше и не хуже других городов Союза, что единственной серьёзной причиной тащить кости в этот проклятый город стали слова Рыжего Эйба: "Если доведётся заглянуть в Глет, узнаешь, что ребята вроде нас с тобой там надолго без работы не останутся". И это – всё. Точка.

– Я прошёл через Пустоши, – спокойно объяснил Рэлек. – Мне показалось – так будет быстрее.

– Однако... впрочем, почему бы и нет, – Вольд, в отличие от Нейта, был само хладнокровие. – Какие у тебя дела с господином наместником?

– Никаких.

– Уверен?

– Знай я, что здесь заправляет Лас Кладен, держался бы отсюда подальше.

– Заба-авно, – протянул Пастырь. – Ты говоришь, что не имеешь дел с Ласом, однако приезжаешь в город вместе с его людьми.

1 3 .

«Вот оно что, – Рэлек внутренне напрягся, – Похоже, этот малый знает про меня куда больше, чем я думал. За мной следили? Или следили за обозом Дмирта? Или ещё проще – наблюдают за всеми, кто въезжает в город?»

– Зачем мне врать? – он пожал плечами, демонстрируя недоумение. – Я встретил обоз в лесу, и меня просто довезли до города.

– Любезность исключительная, учитывая характер их груза.

– Я не знаю об их грузе, – отрезал Рэлек, – на этот счёт они помалкивали. А меня на телегу пустили из-за этого, – он демонстративно повернулся к виталу правой щекой. – Я, пока Ласа не увидел, сам понять не мог, откуда такое почтение к "ночным мотылькам".

– Ты встречался с Ласом Кладеном?

– Просто видел на площади. Слышал, как его назвали "господином наместником". Точка.

– Так-так... – целитель почесал пальцем кончик носа. – Значит, тебя приняли за человека Ласа... Может быть, может быть... Говоришь, что не знаешь, какой груз везли наместнику...

Вольд прищурился с хитрецой.

– Но ведь ты не дурак, Рэлек. Может, что-то кто-то сболтнул? Или сам о чем-нибудь догадался?

"Я ведь не нанимался в шпионы к пастырям. Я ничем им не обязан. Если они почему-либо интересуются Кладеном – это их дело, не моё..."

– Спирт, – нехотя произнёс он.

– Что?

– На возах были какие-то мешки и бочонки. Думаю, в бочонках везли спирт.

– А в мешках?

– Точно не знаю... Но старшина упомянул разок тухлые яйца.

– Та-а-ак, – протянул Вольд, откидываясь назад. – Вот и ниточка... Одна-а-а-ако... Ты знаешь, брат Рэлек, для чего нужны спирт и сера?

– Сдаётся мне, спирт и сера много для чего нужны.

– Это верно. Скажем... порох делать. Ружейный.

– Зачем? – Рэлек с сомнением покачал головой. – Кладен – не сумасшедший.

– Разумеется, нет. Он просто очень, очень верит в силу одного человека...

Вольд фыркнул и замолчал. На лице его играла тонкая, чуть отстранённая улыбка, пальцы медленно гладили стекло бокала. Он походил на лису, поймавшую и съевшую большого жирного суслика.

– Ладно, Рэлек, – сказал, наконец, витал, – на этом мы закончим. Считаю, ты свою часть сделки выполнил. А я, само собой, выполню свою. Скоро снова будешь радоваться жизни и в охотку резать чужие головы. Если повезёт, может, даже узнаешь, кто тебя пытался натравить на твоих бывших друзей.

– Уже сам догадываюсь, – буркнул Рэлек, думая о вчерашнем разговоре с Нейтом, о связи Кладена с герцогом и о врагах Куно в Парламенте – они вполне могли попытаться лишить герцога поддержки самых верных из его людей...

– Вот как? – с вялым любопытством отозвался Вольд, все больше уходящий в собственные мысли и теряющий интерес к сидящему напротив "мотыльку". – Что-то вспомнил? Это, кстати, тоже неплохой способ – банально порыться в собственной памяти и сопоставить факты... Давно ты начал сны видеть?

– Дня три... может, четыре назад.

– Однако же, совсем недавно, – Пастырь хмыкнул, явно озадаченный. – И уже при встрече с "мишенью" за нож готов хвататься? Си-и-ильно тебя всё-таки подцепили. И весьма. Кто-то с очень хорошими ментальными способностями. Непохоже, однако, что кроме "подсадки" тебе ещё и закрывали часть памяти, чтобы убрать образ внушавшего. То ли исподволь работали, то ли просто не посчитали нужным возиться... Вспоминай, брат Рэлек. Если времени прошло немного, то и вспомнить будет легче, с кем встречался, кого видел. Необычные встречи были?

– Была одна, – буркнул Рэлек, и правда силясь что-нибудь припомнить. – Необычнее не придумаешь. Столкнулся в лесу ночью. Вроде, тогда первый раз сон и увидел... Нет, не первый, первый был накануне...

– С кем столкнулся-то?

– С душеедом.

– Ого! – Вольд недоверчиво уставился на него... и вдруг расхохотался, почти беззвучно, но явно без прежнего притворства, искренне. – О-хо-хо! Уморил, брат! Ты что же, часто видел душеедов?!

– Не приходилось, – вынужден был признать Рэлек.

– Вот и мне не приходилось, представь себе, – витал покачал головой. – А уж я, поверь, выродков повидал – тебе и не снилось. Вот с чего ты взял, родной, что видел именно душееда?

"И в самом деле, с чего? – лишь теперь спохватился Рэлек. – С того, что перед этим как раз мужики о них у костра говорили? Вот и пришло в голову..."

– Опиши хоть его, – в улыбке целителя сквозила снисходительность мастера перед дилетантом. Уняв мимолётное раздражение, Рэлек рассказал о той памятной ему встрече и, как мог, подробно описал сидевшего на поваленном дереве голого бродягу. По мере его рассказа улыбка Вольда становилась всё бледнее и вскоре вовсе сошла на нет. Пастырь выглядел по-настоящему озадаченным.

– М-да... По описанию похоже, однако. Ты не перестаёшь меня удивлять, брат Рэлек. Просто-таки кладезь сюрпризов, клянусь Небом. Удача твоя из редких будет, и грех ей не попользоваться для благого дела.

– Так кто это всё-таки был?

Вольд потер нос и призадумался. Ответил он не сразу.

– Тот самый и был, о ком мы тут говорили... М-да... По принятому в Бастионе "Классификатору" – фельх. В народе их кличут душеедами, а мы между собой чаще зовём душеловами.

– И в чём разница? – не удержался поддеть "чёрного" Рэлек.

– В количестве букв, – отрезал тот. – Уверен, бредней крестьян и страшных сказок ты знаешь предостаточно. Желаешь и дальше оставаться в мире благоглупостей или будешь просвещаться, пока я в настроении просвещать? Э? То-то же... Само собой, принятое у нас название правильнее отражает суть этих созданий. Душа человеческая – не кусок мяса, её не сжуешь в охотку под пинту кезийского.

Витал демонстративно ткнул вилкой в бокал с вином и поинтересовался:

– Ты верующий человек, Рэлек? Сдается мне, догматы Ясного Неба – вовсе не первое, что ты вспоминаешь по утрам. Я угадал? Ладно, не отвечай, здесь не исповедь, а я не легат... Вернёмся к душе. Или, если угодно, к нашему эфирному телу, содержащему в себе всю суть нашей личности. Она – объект нематериальный, незримый и от человека до самой смерти неотделимый. А как насчёт "после смерти"?

– Покамест не проверял, – хмыкнул Рэлек.

– Ничего, проверишь ещё, – без намёка на улыбку заверил его Вольд, – всем нам эту проверку не обойти. И может статься, что доведется тебе, перейдя последнюю черту, не раствориться мгновенно в небесном сиянии, а налюбоваться вдоволь на собственное бездыханное тело. Потому как ты, брат Рэлек, не из тех, кто покидает эту юдоль грехов в мире и спокойствии. Ты – человек страстей, а страсти "уплотняют" душу, делают её "тяжелее", сильнее привязывают к бренной плоти. Чем больше ты ценишь жизнь, тем труднее тебе с ней расстаться. А того хуже, если смерть придёт слишком тяжело, слишком болезненно и внезапно. Боль, ненависть, ужас, отчаяние – они способны приковать душу к земле и не отпускать достаточно долго.

"Достаточно для чего?" – подумал Рэлек, но спрашивать вслух не стал. Остерёгся. Да и целитель не затянул с пояснениями.

– Итак, вернёмся к нашим душеловам. Иначе – фельхам. Ещё столетие назад пастыри об этих выродках знали куда меньше, чем о каких-нибудь мелькуртах или скрайтах. Слишком мало было сведений. Одно время и вовсе считалось, что живут они только в страшилках, коими деревенские мамаши своих детишек потчуют. Но потом у нас всё же смекнули, что даже в нелепых сказочках может оказаться малая толика истины...

Рэлек слушал "чёрного" со смешанными чувствами. В разное время он наслушался рассказов о людях Бастиона, но самому до сего дня не приходилось проверять их истинность. И вот перед ним сидит в обманчиво расслабленной позе человек с красными "молниями" на чёрной одежде и рассуждает о священных материях. Вальяжно рассуждает, небрежно, почти цинично... Но попробуй ответить ему в таком же духе – враз получишь суровый укорот. Это на себе проверяли многие; случалось, обретали опыт в ущерб собственному здоровью. То, что дозволено избранным, то избранные не дозволяют больше никому... Странные всё-таки люди, эти пастыри. Страшные. В чём-то по-настоящему безумные. Невероятно могущественные. И при этом – отчаянно уязвимые на избранном ими поприще. Чистильщикам прощают многое; именно прощают, а не смиряются перед превосходящей силой – ибо мало кто из них умирает в своей постели от старческих немощей.

– Больше ста лет назад, – продолжал рассказывать Вольд, – у нас к фельхам появился серьёзный интерес. Такой, что даже награду объявили среди вольников за поимку живого душелова...

– И? – не удержался от вопроса Рэлек. Ответом ему было холодное высокомерие в глазах "чёрного".

– Глупо ставить под сомнение возможности Бастиона, мой друг. Само собой, нескольких тварей отловили и доставили для изучения в Нойнштау. И скоро там знали о фельхах всё... или почти всё.

Вольд с задумчивым видом отпил из бокала, покатал напиток на языке и медленно проглотил.

– Когда-то давно душеловы были людьми. Ты сам мог убедиться, что они и теперь похожи на нас. Это сходство, само собой, только внешнее. Тело фельха намного совершеннее человеческого – оно сильнее, гибче, его жизненные силы поистине невероятны. Фельх может всего лишь за несколько часов залечить рану, от которой ты или я неминуемо умрём. Мелкие царапины и ушибы бесследно затягиваются на нём за какие-то минуты. Два душелова из тех, что когда-то привезли в Восточную Цитадель, пережили не одно поколение своих тюремщиков. Сам я, правда, их не видел, но мне говорили, будто выглядят они сейчас по человеческим меркам лет на сорок, не более.

– Они всё ещё живы? – впервые Рэлек по-настоящему изумился. Всё, что перед этим рассказывал о душеедах Вольд, он так или иначе слышал раньше.

– Более чем живы, – усмехнулся, довольный произведённым эффектом пастырь. – Можешь быть уверен, они и нас с тобой переживут. Только вдумайся, за сотню лет ни один из них не заболел даже обычной простудой. Это ли не воплощение мечты о телесном совершенстве?

– Плата слишком велика, – Рэлек позволил себе небольшой сарказм, и Вольд его, конечно же, уловил.

– Ирония судьбы, не так ли? По сути своей фельхи – не более чем животные. Человеческий рассудок не перенёс того адского горна, где закалялись их сверхтела, он выгорел дотла, остались лишь самые примитивные желания и звериные повадки, помогающие душеловам выживать за Межой. И всё-таки у них есть один крохотный шанс...

Рэлек слушал очень внимательно.

– Видишь ли, у фельхов не только физические тела превосходят человеческие. Не имея разума как такового, они имеют врождённые способности, которым завидуют наши ментаты. Они крайне восприимчивы к чужим эфирным телам, могут их чувствовать на расстоянии и даже некоторым образом взаимодействовать с ними. Отсюда их легендарная неуловимость: не имея звериного нюха, выродки издалека угадывают приближение человека, а при случае способны и повлиять на него. Скажем, заставить пойти другой дорогой или "глаза отвести" охотнику. Собственно, если бы сто лет назад поимкой фельхов не занялись ментаты Бастиона, мы бы до сих пор только мечтали их для изучения заиметь. Так-то, брат Рэлек.

От пристального взгляда "чёрного" некуда было деться. И ведь без слов ясно, о чем думает Вольд: "Тебя неуловимый выродок подпустил вплотную, брат Рэлек... почему?" Впрочем, открыто допытываться витал не спешил, видимо и сам понимал, что ответ на этот вопрос его собеседник хотел бы узнать не меньше, чем он.

– Почему всё-таки "душеловы"? – рискнул нарушить повисшую паузу Рэлек. Вольд пояснил:

– Я ведь уже говорил, что люди умирают по-разному. Кто-то легко прощается с жизнью, а кого-то вырывают из неё жестоко и болезненно. Такая душа отнюдь не сразу отбрасывает ненужные уже ей материальные связи. Её "плотность" уменьшается слишком медленно, иногда – фатально медленно. Такая душа никак не хочет смириться с неизбежным, она жаждет вернуться в прежнее состояние, снова обрести оболочку из плоти и крови. Иногда эта жажда оказывается настолько сильна, что в материальном мире эфирное тело "уплотняется" до состояния, при котором его может различить человеческий глаз. Ты наверняка слышал рассказы о таких случаях.

– Призраки.

– Верно. Из сотни никчемных выдумок о них одна-две на поверку вполне могут оказаться правдой. И лучше всего это, несомненно, известно душеловам. Ведь ни один ментат не умеет так ясно "видеть" эфирные тела. Как привязанные к ещё живущей плоти, так и свободные от неё. Собственное эфирное тело фельха – очень тонкое и неустойчивое, души как таковой у него нет, есть лишь её зародыш, подобный чистому листу бумаги, не способному самостоятельно стать книгой. И вот представь себе, что получится, если фельх окажется поблизости от души, отчаянно тянущейся к ушедшей жизни? Концентрат человеческой личности и податливое, изменчивое эфирное тело фельха? Квинтессенция страстей без возможности удовлетворения желаний, и живая плоть, этих желаний не знающая... Ну же, Рэлек, прояви фантазию!