Текст книги "Воин вереска(СИ)"

Автор книги: Денис Луженский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Серые тени, между тем, неспешной трусцой следуя вдоль берега, поравнялись с человеком. Сверху они и впрямь казались призраками, бесплотными сгустками тумана, летящими над самой землёй. Две... три... пять тварей – целая стая, небольшая, но крайне опасная не только для одиночки, но и для нескольких путников сразу. Зимой с голодухи могли бы даже их небольшой обоз на клык попробовать, но сейчас вряд ли рискнут... да и не учуют вовсе – ветерок от стаи к лесу веет.

Словно подслушав мысли притаившегося на круче наблюдателя, один из волков замедлил бег и повернул голову, втягивая ноздрями воздух. Он, казалось, смотрел прямо на Рэлека, его глаза сверкнули отраженным лунным светом. Нет, не могла тварь уловить его запах, не могла и разглядеть – серые тени видят очень плохо, больше полагаясь на обостренные чутье и слух. И всё-таки Рэлеку помнилось: каким-то образом его присутствие ощущают. Он теснее прижался к стволу дерева, укрылся за ним... И тут же скрайт взвыл. Звук был тем самым, что они с Дмиртом слышали у костра – странный, жуткий, пронзительный вой. Вблизи от него прямо-таки зазвенело в голове и даже зрение слегка помутилось, будто мешком приложили – набитым мягким тряпьём, зато от души.

Человек подождал пока слух вернётся, проморгался... И убедился, что стаи след простыл. Вот только что ещё рядом была – рукой подать, ан исчезла, растворилась в ночи. И впрямь, тени... обретшие плоть призраки тёмного прошлого, из которого по сей день с завидным упорством лезут все эти выродки, страшненькие порождения Безлюдных земель.

Отчего-то стало вдруг зябко, захотелось вернуться к костру, относительно уютному и безопасному. Вон он, совсем недалеко, подмигивает сквозь заросли рыжими огоньками. Рэлек заставил себя оторваться от сосны и пошёл обратно в лагерь. Он лет пять не ходил по настоящему лесу, но навыков не растерял – шёл тихо, ни одна ветка под ногой не хрустнула... Да только чужак, подобравшийся почти к самому лагерю, двигался ещё тише. Рэлек увидел его на расстоянии каких-нибудь трёх шагов и застыл на месте в полуприседе. Рука, мгновенно скользнув за голенище, нащупала костяную рукоять ножа...

Незнакомец сидел на поваленном дереве, сильно ссутулившись и опустив длинные руки вниз, между поджатых ног. Разглядев его получше, Рэлек невольно вздрогнул: на пришлеце не было совсем никакой одежды, обнажённое тело прикрывала разве что грязь да налипшие местами иголки и листья. Всклокоченные тёмные волосы торчали спутанной паклей, а вот лицо бородой не заросло. Ясное Небо, да он же совсем ещё мальчишка! Или... только выглядит, как мальчишка. Из-под тёмной гривы тускло блестели глаза, лишь с виду подобные человеческим. Рассудка в них не смог бы разглядеть даже целитель из лечебницы для душевнобольных. Не дикарь, не сумасшедший – зверь в людском обличии. А то и хуже, чем зверь...

Сомневаться, кто именно расселся перед ним на дереве, не приходилось. Внимательный глаз быстро отметил странности: слишком короткие волосы и ногти для того, кто от рождения не знавал цирюльников, и хоть впотьмах кожу толком не разглядишь, но наверняка под грязью она гладкая – ни царапин на ней не найти, ни ссадин, ни синяков. В отличие от виданных пару раз скрайтов, о таких Рэлеку прежде доводилось лишь слышать. И ведь хоть смейся – в последний раз слышал тоже совсем недавно, у того же костра и из тех же уст. Старый приказчик будто подманил тварей своими разговорами о них. Вот уж воистину, не поминай нечистого – он и не явится!

Страха почему-то не было. Скорее уж любопытство ощущалось. Да и душеед сидел спокойно – похоже, совсем его, Рэлека, не боялся. А ведь об этой породе выродков по сей день больше слухов ходит, чем правды. И вовсе не потому, что живых свидетелей твари не оставляют, просто осторожны они до крайности и людей обычно сторонятся. Непонятно, что этот здесь забыл, в каких-нибудь двадцати шагах от костра. И почему не сбежал при появлении Рэлека. Не учуял его? Вот уж вряд ли. Может, больной он? Раненый? Вспомнив, с кем имеет дело, Рэлек отбросил нелепую мысль.

Он выпустил из пальцев рукоять ножа и медленно выпрямился.

– Ступай с миром.

Звук человеческого голоса словно высвободил незримый стопор. Душеед встрепенулся, подскочил на месте, блеснул невыразительными глазами... и только ветви дрогнули, скрывая метнувшееся в чащу тело. Ни треска, ни топота – будто и вовсе не было никого. Прямо как та стая серых теней на речном берегу. Нет, так ни люди обычные, ни звери не могут, только выродки, истинные наследники Тёмного века.

– Эй! Кто там?! – донёсся от костра полный тревоги окрик. – Рэлек, это ты?! Отзовись, лешак тя заешь!

– Я это, – отозвался Рэлек, – не стреляйте.

"И всё-таки, почему он подпустил меня так близко?" – думал бывший "мотылёк", возвращаясь в окончательно разбуженный вторым воем скрайта лагерь.

7 .

Глет встретил их промозглым мелким дождиком и давкой при въезде в город. Сразу двум обозам «посчастливилось» встретиться прямо перед большими, окованными бронзой воротами. Обозы были немаленькие, по семь-восемь возов в каждом, и оба их хозяина непременно жаждали попасть за стены первыми. В итоге полтора десятка повозок разом превратили размеренное неторопливое движение через ворота в кромешный хаос и толчею. Стражники слишком поздно сообразили, что творится у них под носом, и их вмешательство лишь добавило сумятицы в общий бедлам. Взмокшие и охрипшие, они метались среди сбившихся в кучу возов, орали и потрясали кулаками, но толку добиться не могли.

Когда подъехали Дмирт и его люди, над сгрудившимися возами стоял невообразимый гвалт: отборная ругань смешивалась с отчаянными призывами прийти хоть к какому-нибудь согласию. Орали люди, ржали лошади, блеяла и мычала привязанная к задним телегам скотина.

Еще издали весь этот многоголосый гул достиг ушей обозников и привел к недолгому, но оживлённому спору. Осинко предположил, что на город, верно, напали дружины беспокойных северных баронов и прямо сейчас идут на приступ. Хэм возразил, что шум больше похож на пожар. Дмирт... велел балаболам умолкнуть, но сам заметно посмурнел и принялся всех подгонять.

Когда дорога вывела их, наконец, к городским стенам, он приказал остановиться и поехал разбираться, что случилось, сопровождаемый одним лишь Стонигом. Вернулись оба донельзя мрачные и красные от злости.

– Здесь не проедем, эти олухи до самой темноты ещё разбираться будут, чтоб им пропасть!

– И что теперь? – растерянно спросил Видка.

– Что теперь? – передразнил его раздражённый отец. – Теперь едем к южным воротам, вот что!

– Но это же...

– Едем, говорю! Всяко быстрее выйдет, чем попусту здесь стоять!

До вторых ворот и впрямь крюк вышел немалым. Дорога пролегала не ровно вдоль стены, а уходила по изрядной дуге в объезд глубокого оврага. Зато Рэлек полюбовался на город со стороны. И убедился в том, что размерами Глет едва ли уступает большим южным полисам Кезиса и Хеда, а родной Гезборг, пожалуй, превосходит вдвое. Правда, укрепления его оставляли желать лучшего – стены всего лишь в три человеческих роста высотой, а башни уже порядком обветшали. И здешний наместник, похоже, это понимал – две из трех каменных башен, обращенных на запад, густо опутывали строительные леса.

Южные ворота оказались поуже западных, зато было здесь тихо и спокойно. Пока подъезжали, под мощную каменную арку проскакали, опередив обоз, только два всадника. Укрытые мокрыми дорожными плащами, они спешили попасть в тепло. Мечтал о крыше над головой и Рэлек, его собственный плащ уже, кажется, весь пропитался водой. Дождь зарядил ещё с полудня, и он порядком продрог в тряской телеге. Хорошо, хоть не осенний холод стоял на дворе, а то пришлось бы совсем худо.

Перед воротами возы остановились. Трое стражников в казённых кольчугах и круглых железных касках заступили им дорогу. Молодой сержант, щеголяющий пышными рыжими усами, деловито поинтересовался, кто такие и зачем явились в город. Дмирт тут же сунул ему под нос какую-то бумагу:

– Товар особый. По особому заказу.

– Я умею читать, – сухо бросил сержант. – Проезжайте.

Про людей, сопровождающих обоз, стражник спрашивать не стал, а сам Дмирт ничего ему не сказал. Так Рэлек и въехал в Глет на телеге торговца, избежав лишних расспросов. А кварталом подальше он с обозниками расстался – просто соскочил на ходу, и тобургский приказчик, заметив это, придержал коня.

– Благодарствую, – сказал ему Рэлек и коротко поклонился.

Дмирт помолчал несколько секунд, глядя на него с задумчивостью. Потом неопределенно хмыкнул и обронил:

– Не стоит благодарности. Удачи тебе, "ночной мотылёк".

"Спасибо, что напомнил", – подумал мрачно Рэлек, глядя вслед удаляющимся телегам. Ему не очень нравился явственный интерес местных к людям с татуированной бабочкой на щеке. Пока причины этого интереса оставались туманными, стоило поостеречься. Он плотнее надвинул на голову капюшон и торопливо зашагал по улице, оглядываясь в поисках какого-нибудь постоялого двора или трактира.

Улочки в Глете были под стать улочкам большинства других городов, отстроившихся, что называется, "с пустого места" в последние десятилетия Тёмного века, поодаль от руин старой жизни. Обыкновенные, в общем-то, улицы – не слишком узкие и не слишком широкие, чтобы и от тесноты не задыхаться, и защитные стены не растягивать на лишние лиги. Застройка аккуратная, никаких лабиринтов из многочисленных тупиков-переулков. Сразу видно: возводили всё по единому плану, основательно и рационально. Первые дома тоже, наверное, походили друг на друга, как единоутробные братья, и были они преимущественно деревянными. Но из тех старичков мало кто дожил до сего дня. Нынешние здания Глета разве что шириной фасадов мало отличались между собой, а вот в остальном разнились – кто в два этажа высился, кто в три, кто из кирпича, кто из камня перестраивался; дерево, впрочем, тоже попадалось – где по бедности, а где напротив – чтобы красивее и богаче. Стены не только по материалу, но и по цвету отличные, окна и двери разные, о затейливости резьбы и формы ставен, да карнизов впору книги писать. Только крыши все, как одна, красные, не иначе – согласно особому указу властей. Богатый город Глет, ладно живёт, крепко.

Трактир Рэлеку долго разыскивать не пришлось – выросло прямо на пути широкое крыльцо с подпирающими алый козырёк массивными витыми столбами. Из столбов торчали рахитичные бронзовые руки, мёртвой хваткой вцепившиеся в резную вывеску: "Тёмный прыгун". Ну и ну. Любопытно, видел ли хоть кто-нибудь в этих краях живого гайфера, иначе именуемого "тёмным прыгуном"? Рэлеку, вот, повезло – не встречал ни разу.

Тем не менее, привередничать он не стал и вошёл внутрь, наконец-то укрывшись от нудной холодной мороси. В трактире оказалось дымно, сумеречно и довольно-таки многолюдно, несмотря на дождливый день. А скорее всего, благодаря ему. Пропустить кружечку горячего грога да обсудить последние новости собралась публика самого разного сорта: от троицы мужиков в типично фермерской одежде с одной стороны барной стойки до почти щеголеватого господинчика с другой. Щеголеватый поглядывал на "деревенщин" с брезгливостью, свойственной зажиточным лавочникам или солидным цеховым мастерам. За длинным столом слева от входа веселилась большая компания плечистых парней в потёртых кожаных куртках – каких-нибудь докеров, не иначе. Двое стражников что-то тихо обсуждали, склонившись над кружками с пивом и миской солёных сухарей. Здесь, пожалуй, при желании можно было отыскать и чернорабочих, и художников, и ткачей местной мануфактуры, и свободно промышляющих плотников, и солдат, и... любого другого, кого не отпугивало упоминание гайфера на вывеске и у кого не сводило желудок от щедрот здешней кухни.

"Авось и я выживу после снятия пробы", – подумал Рэлек, нос которого с трудом выхватывал из густого табачного дыма заманчивые мясные ароматы. Он облюбовал один из столов возле самого дальнего от стойки окна и уселся на широкую деревянную скамью. Мокрый плащ пришлось снять, но в сумраке зала, как он надеялся, рассмотреть его татуировку будет непросто. На всякий случай сел правым боком к окну.

Скоро подошла официантка – пухленькая невысокая девушка лет двадцати, довольно миловидная. Рэлек поставил на ребро медную монету в четверть лера и щелчком превратил её в жужжащий "волчок".

– Дежурное блюдо и чего-нибудь согревающего... глинтвейн здесь варят?

– Вишнёвый? Из смородины? – "пышка" ловко подхватила монетку и приветливо улыбнулась. – С мускатным орехом? С ромом? С бренди?

– Вишнёвый, – буркнул Рэлек. – Большую кружку, с бренди и корицей. Без муската. Вместо сахара – ложку мёда. Сделаешь – с меня ещё четвертак. Сделаешь быстро – четвертак сверху.

– Не сомневайтесь, господин, – сверкнула улыбкой официантка и умчалась на кухню.

Не прошло и десяти минут, а перед Рэлеком уже красовался исходящий паром глиняный горшок, изрядный ломоть свежего ржаного хлеба и глиняная же кружка, от одного лишь запаха содержимого которой блаженно закружилась голова. Гость пригубил напитка, удовлетворенно кивнул и одарил расторопную "пышку" обещанными пятьюдесятью таленами. В горшке обнаружились куриные потроха, тушёные с грибами и картофелем в сметанном соусе...

"Будь я проклят! – подумал Рэлек, внезапно обнаружив, что ложка его уже скребёт по дну посудины, а от глинтвейна в кружке остался разве что аромат. – Кажется, целую вечность не ел приличной еды!"

Он удовлетворенно вздохнул и откинулся назад, чувствуя приятную тяжесть в желудке и разливающееся по телу тепло. Прикинул, не заказать ли ему ещё одну кружечку этого обжигающего глотку нектара. По здравому размышлению, решил соблюсти осторожность – с непривычки от лишней порции горячительного может развезти, а в незнакомом месте это чревато пробуждением на улице без кошелька, оружия и хоть чего-нибудь ценного в карманах. Нет уж, довольно с него на сегодня. Умеренность – вот лучшая из людских добродетелей... Эх, если у них тут ещё и чистые простыни имеются!..

Рэлек мечтательно прикрыл глаза... Ясное Небо, до чего же хорошо! Неужели, можно теперь хоть немного расслабиться, перевести дух и просто отдохнуть? Хотя бы пару дней отлежаться, ни о чём не думая, никуда не шагая, ничего не делая. Усталость, копившаяся последние два месяца, наконец-то нашла себе выход. Слабый укол тревоги Рэлек проигнорировал и с наслаждением позволил себе провалиться в мягкую обволакивающую черноту...

8 .

Трое... Их трое... Прямо здесь, в сенях... а там, снаружи, сколько ещё? Не рассмотрел...

Нет, не справиться, даже с одним из них вряд ли совладать, а уж со всеми разом... Все при оружии, собранные, хладнокровные. Движения хищников, взгляды убийц... Только бы не тронули сестру!

Что же делать, Врата небесные?! Выход, нужен выход... Запереться в комнате и выбраться обоим в окно? Нет, не успеть, этим высадить дверь – что чихнуть, и даже если успеешь... куда бежать-то? Вокруг – голые холмы, пустоши, а эти все на лошадях...

Может, всё-таки повезет, и они не тронут? Может, кто-то поможет, выручит?

Нет, глупо надеяться... Едва лишь увидел их на пороге, сразу понял: беда явилась...

Выхода нет...

У старшого холодные, равнодушные глаза – будто осколки серого льда. А этот, что пониже, всё время ухмыляется и смотрит, как...

Боль обжигает правый бок... Что это?.. Что... На губах сероглазого слабое подобие улыбки...

"Сладких снов, парень".

Низкорослый прячет куда-то себе за спину тускло блеснувшую полоску стали, от его ухмылки веет равнодушием...

"З-за чт-т-т..."

Вопрос, детский, беспомощный, застревает в горле. Хочется отступить от убийцы, но ноги не слушаются, подгибаются. Глаза заволакивает зыбкая тошнотворная муть...

Всё!.. Неужели, всё?!.. Конец?!.. А как же...

Свет вокруг меркнет, звуки увязают, будто в подушке. Только и остаётся – топот трех пар подкованных сапог, удаляющийся вглубь дома, где... Сестра, милая сестрёнка!.. О, Небо-о-о-о!..

Превозмочь надвигающуюся черноту смертного беспамятства, разорвать усилием сжавшую горло судорогу, выдавить из себя, вытолкнуть:

"Беги-и-и!.."

Не крик выходит – стон... шёпот...

А потом – ничего...

* * *

Кажется, Рэлек всё-таки удержался от крика. Во всяком случае, никто из посетителей на него не глазел недоуменно – хоть это хорошо... И больше, думается, ничего хорошего. Он провёл рукой по лицу, вытирая выступивший пот. Долго ли спал? Вроде, всего несколько минут, за окном ещё не успела сгуститься темнота. В правом боку медленно, неохотно остывала боль.

"Он проткнул мне печень, этот ублюдок с отвратной ухмылочкой... Сила бесовская, да что же это со мной творится?!"

Рэлек тяжело поднялся из-за стола. От его расслабленности не осталось и следа. Захотелось уйти из этого места, ещё совсем недавно казавшегося таким уютным и безопасным. Уйти прямо сейчас. Прямо на ночные улицы, под всё ещё изображающий мировую лейку дождь. А потом – вовсе из города. Прочь! Он надел непросохший плащ и поднял капюшон, скрывая лицо.

– Вы уходите, господин?

Это была давешняя официантка.

– Ухожу, – буркнул Рэлек, бросая ей серебряный лер. – Это за ужин.

– Мне показалось... – "пышечка" замялась. – Вы ведь приезжий, господин? Может, даже только сегодня и приехали?

Стоило признать, глаз у девицы намётанный. Видно, не первый год обслуживала здесь клиентов, поднаторела угадывать.

– Да. И уже еду дальше.

– Прямо сейчас? – на лице официантки отразилось самое натуральное смятение. – Но ведь ворота... Их ведь уже закрыли на ночь! Вас не выпустят до утра, господин! Да и непогода на дворе... Почему бы вам не переночевать здесь? У дяди Гарбиуса есть свободные комнаты, и он недорого с вас возьмёт – всего три лера за ночлег и завтрак!

Рэлек заколебался. Звонкий голос девушки, её ясный взгляд и искреннее (он чувствовал это) беспокойство о госте... ему словно прохладной водой в лицо плеснули, смывая остатки кошмара. Вдруг стало мучительно стыдно перед собой за эту глупую панику, за суету и проявленную слабость.

"Когда это ты бежал от опасности, Тихоня? А ведь тут – всего лишь глупый странный сон!"

– Что ж, – нехотя выдавил он из себя, – может, и правда... до утра не спешить.

– Я провожу! – обрадовалась девушка. – Только упредим дядю, и отведу вас в комнату... господин?

– Рэлек.

– А меня Мрысей зовут, господин Рэлек.

Вслед за радушной Мрысей он подошёл к стойке, получил у румяного здоровяка трактирщика масляную лампу и большой железный ключ с прицепленной к нему деревянной биркой. В центре бирки красовалась аккуратно вырезанная цифра "8". Что ж, всё понятно и без слов.

На второй этаж вела широкая деревянная лестница. Уже ставя ногу на первую ступеньку, Рэлек скользнул взглядом по человеку, сидящему неподалёку за маленьким квадратным столиком. Человек был один и, судя по стоящим перед ним трём опустевшим кружкам, зашёл он в "Тёмный прыгун" отнюдь не голод утолить. Выглядел мужик помятым, волосы на голове топорщились в беспорядке, глаза бессмысленно уставились в одну точку, затерявшуюся где-то между пустых сосудов. Пьяница показался Рэлеку смутно знакомым... или просто похожим на кого-то, кто был ему знаком? Он отчего-то почувствовал раздражение, словно занозу в палец засадил и никак вытащить не получается.

"Какого черта мне сдался этот малый?! Да пусть сидит и накачивается своим пойлом, как ему заблагорассудится!"

Выругавшись сквозь зубы, он поднялся по лестнице вслед за бойкой официанткой. Второй этаж встретил их прямым узким коридором, в конце которого горел единственный светильник. Дверь с медной "восьмеркой" на косяке оказалась примерно посредине коридора, где сумрак был плотнее всего. Мрыся посветила, и Рэлек открыл замок. Критически окинул взглядом скрывавшуюся за дверью комнатушку... Ну что ж, не так плохо за три лера. Кровать, по крайней мере, имеется вполне приличная, а в углу он даже приметил бронзовый рукомойник и таз на табурете. Просто роскошь после ночевок под открытым небом.

– Вержек принесёт вам бельё и горячую воду, – пообещала девушка. – Доброй ночи, господин Рэлек.

– Доброй, – кивнул он ей, и Мрыся, сверкнув напоследок улыбкой, упорхнула.

А Рэлек сбросил с плеча свой походный ранец, положил на низкий дубовый стол перевязь с саблей и, не дожидаясь неизвестного Вержека, растянулся на кровати. Усталость его никуда не делась. Недавний сон, доставивший ему столько неприятных минут, язык не повернулся бы назвать отдыхом. Сон... Увидеть кошмар единожды – невелика беда, а вот дважды – тут уж впору призадуматься... Или он видел его уже трижды, этот странный и какой-то чужой кошмар?

М-да... И с чего бы вдруг Рэлеку видеть третий раз подряд то, что он, кажется, видеть вовсе не должен? Жизнь свою он худо-бедно помнил с самого детства: дом в ремесленном квартале Гезборга; товарищи по играм и шалостям; скучная работа в столярной мастерской отца; ссора с родителем; вербовочный пункт; Семнадцатый пехотный полк Восточного Союза; Особый Парламентский; "Ночные Мотыльки"... Нет, не припоминалось в собственном прошлом ни дома в степи, ни родной сестры, ни входящего в правый бок ножа. Да и самому убивать безоружных парней и их сестёр не случалось. В полках, где Рэлеку служить довелось, конечно, разное бывало, но лично он как-то вот уберегся, не растерял остатки человечности. А значит, и совесть вряд ли мучить должна... Ведь не должна же, а?

В дверь постучали. Потом она чуть приоткрылась, и молодой голос спросил:

– Я принёс вам воду, господин. Можно войти?

Вержек оказался подростком лет пятнадцати, белобрысым и изумительно конопатым. Явился он, как и было обещано, с ведром кипятка и другим – колодезной воды. Через плечо свисали две аккуратно сложенные простыни и длинное полотенце. Рэлек расщедрился на мелкую монетку, и паренёк умчался довольный, попросив звать его, ежели что понадобится. Ежели, скажем, господин пива испить захочет или кто из знакомых господина пожалует, спрашивать станет, то он, Вержек, всегда тут, внизу, при стойке.

"Из знакомых? Вот уж навряд ли", – подумал Рэлек, запирая дверь на ключ... и вдруг понял, на кого показался ему похожим тот пьянчуга в зале.

* * *

Кажется, дождь зарядил надолго. Может статься, не на один день даже. Вишь, как небо тучами обложило – ни малейшего просвета в сплошной серой пелене. По такой погоде в путь лучше не трогаться. Не ровён час простынешь и, не приведи Врата, окочуришься. Закалка закалкой, а только бережёного, как известно, само Ясное Небо бережёт.

Впрочем, Рэлек уже и сам никуда не торопился. Ночь прошла спокойно, и утром ему было вдвойне стыдно за вечерний испуг. Спешно уехать из города – это больше всего походило бы на бегство. А ведь трусом он себя никогда не считал. И потом, причём здесь Глет? Два предыдущих сна пришли к нему ещё в дороге... М-да... Как ни крути, а получается: запаниковал, растерялся. Стыдно, приятель! Очень стыдно!

"А как быть с предчувствием?" – робко попытался возразить он сам себе.

"Оправдаться пытаешься, – безжалостно одёрнул себя же Рэлек. – Вчера запаниковал, а сегодня объяснения ищешь. И не более того".

Отбившись таким образом от собственной осторожности, он оделся и спустился в зал, вкушать обещанный Мрысей завтрак. Как и в любом подобном заведении, здесь привыкли ко всяким чудакам, и на то, что постоялец изволит завтракать, натянув на голову капюшон, никто даже бровью не повёл. День стоял пасмурный, и в трактире было по-прежнему сумрачно, даже лампы горели, как и вечером накануне. Зато табачного дыма поуменьшилось. Да и посетителей за столами наблюдалось немного, человек семь всего. Рэлек равнодушно глянул на этих "ранних пташек"... и приметил давешнего пьяницу. Тот сидел за другим столом, и кружек перед ним сегодня было только две. А вот поза та же, и взгляд снова упёрся во что-то, видимое лишь ему одному. То ли заявился сюда к самому открытию, то ли и не уходил вовсе, лишь пересел в самый дальний и тёмный угол.

"Вердаммер хинт! Он или не он?!"

Разрешить сомнения можно было только одним способом. Рэлек прошёл мимо стойки, что-то буркнул невпопад на приветствие трактирщика и сел за стол напротив пьянчужки. Внимательнее вгляделся в черты опухшего, искажённого долгими возлияниями лица: узкие скулы; чуть раскосые глаза, "украшенные" ранними морщинами и тёмными кругами; в русых с редким стальным отливом волосах – обильная седина. Шрамов никаких нет... но их и прежде не было, вроде. А вот правая щека... Длинные спутанные пряди закрывали то место, которое интересовало Рэлека больше всего.

Между тем, этот малый, как оказалось, всё же в состоянии был замечать не только пивные кружки и собственные видения. Он медленно поднял глаза на человека, подсевшего к нему за стол. Прищурился. Взгляд его обрел некоторую осмысленность, а волосы от движения головы качнулись назад...

– Проклятье, – глухо буркнул Рэлек.

– Дела-а... – пробормотал донельзя сиплым голосом длинноволосый. – Вроде, не так много выпить успел сегодня... А может, я наконец-то подох... Эй, Тихоня, ты мне только видишься или правда тут сидишь?

– Правда сижу, – подтвердил Рэлек, едва слыша собственные слова. – Здравствуй, Красавчик...

* * *

Русоволосый, зеленоглазый, высокий, сложённый, как бог... Ангвейла Вельда за броскую внешность в полку называли Красавчиком. Поговаривали, родом он с западных Побережий, и в его жилах течет кровь эльта. Балагур и весельчак, любимец женщин и хладнокровный бретёр, он не вёл счёта ни романтическим победам, ни отправленным на тот свет соперникам и обидчикам.

Рэлек хорошо помнил историю, случившуюся в пятом гвардейском корпусе Восточного Союза, когда тот стоял на отдыхе в Канде. Целый месяц стоять в маленьком захолустном городишке, притаившимся всего в сорока милях от границы между Кезисом и Северным Хедом, ждать хоть какой-нибудь определённости в планах... тут даже в самых крепких и дисциплинированных частях начинаются "случаи". Скандалов, конечно, ожидали уже, и один не замедлил грянуть: какой-то кавалерийский лейтенант избил плетью местную крестьянку. За что? Да теперь уж не суть важно. А тогда о заурядном происшествии весь корпус узнал за каких-нибудь пару часов. Кезис лет двадцать как числился в союзниках, и жителей пограничных городов командование строжайше запретило обижать. Более строгий запрет был лишь по поводу дуэлей в полках. Понятно, что лейтенанту за его выходку ничего хорошего не светило. Однако же оказался этот любитель воевать с женщинами родным племянником командира полка и сор из дома предпочли не выносить: избитой крестьянке щедро заплатили, дело замяли, а проштрафившегося офицерика упрятали на неделю под арест. Тем бы всё и закончилось, но семь дней спустя у ворот гауптвахты лейтенанта встретил Красавчик. Любезно улыбаясь, Ангвейл прилюдно назвал парня "недоноском", а полчаса спустя в присутствии секундантов и доброго десятка свидетелей проткнул ему рапирой живот.

Красавчику тогда повезло трижды: во-первых, раненый лейтенант выжил; во-вторых, за Ангвейла просили не только все офицеры "Ночных Мотыльков", но и лично Лас Кладен, не желающий терять своего лучшего бойца; и в-третьих, корпусу пришел-таки долгожданный приказ выдвигаться под Зейн. По совокупности этих уважительных причин виновнику дуэли дали шанс "искупить кровью".

* * *

Рэлек смотрел на помятое, опухшее от пьянства лицо, прямо в выцветшие зелёные глаза. За четыре года Ангвейл постарел лет на двадцать. Ссутулился, усох, растерял всю свою щеголеватость.

"О, Небо, Анг, что ты с собой сделал... Почему?"

– Будь я проклят, Тихоня, а ты совсем не меняешься, – отголоском собственных мыслей прозвучали слова Красавчика. – Чем ты занимался с тех пор, как сбежал от нас? Грелся на жарком солнышке?

– Вроде того.

– Ну, надо же... А на кой сюда притащился? Неужто, соскучился по друзьям, а?

– Нет. Случай привел.

– Да ну? – Ангвейл неприятно усмехнулся. – Так-таки и случай? Спустя четыре года и "случай"... Хе-хе... Ты всегда был никудышным лжецом, Тихоня.

– Устал я от "жаркого солнышка". Решил податься туда, где не так припекает. Глет оказался на пути. Точка.

– Просто на пути? Хе... Это Глет-то, да?

– Да, – отрезал Рэлек, уже жалея, что подошел к столу Красавчика. – Я больше не "мотылёк".

– Но клеймо-то не свёл.

"Вердаммер хинт! – Рэлек почувствовал злость. – И этот туда же!"

– А как насчет тебя? – спросил он жёстко. И Ангвейл вдруг утратил всю свою язвительность, осунулся и сразу как будто постарел ещё больше. Угас даже слабый блеск в его глазах.

– А мне... – голос Красавчика упал почти до шепота, – Мне... уже не отмыться. Да и толку? Я кончился, Тихоня. Умер. Думаешь, перед тобой Ангвейл Вельд? Нет больше никакого Вельда. Я – мертвец. Ходячий покойник. А скоро, наверное, стану просто покойником... Эй, Тихоня, выпьешь со мной за упокой моей души? А?.. Ну, как знаешь. А я выпью...

Ангвейл припал к той из кружек, что была ещё полной, его кадык судорожно дернулся. Злость Рэлека разом куда-то пропала, её сменила брезгливая жалость. Он решил, что завтракать станет наверху, в своей комнате. Здесь – просто кусок в горло не полезет. Ни в одной компании с Красавчиком, ни даже за соседним с ним столом. Он уже собрался было уйти, когда Ангвейл опустил кружку и спросил:

– Чем всё-таки заняться здесь думаешь, а?

Отвечать наверняка не стоило. Во всяком случае, отвечать правдиво. Но, с другой стороны, зачем ему было скрывать?

– Огляжусь пока, – буркнул Рэлек. – Может, что подыщу.

– Ага, – снова ухмыльнулся Красавчик, – ты подыщешь, это уж наверняка. Ну, бывай тогда. Можешь от меня поклониться Когтю. Хотя... нет, лучше не кланяйся. Обойдётся.

– Что? – Рэлек опешил. – О чём ты?

Несколько секунд Ангвейл просто смотрел на него и молчал.

– Хех... Да ты, похоже, и правда не знаешь... Просто смех.

Но улыбки на его лице не было.

– Выкладывай. Что тут творится?

– Э, нет, – покачал тот пальцем с напускным озорством, – не стану портить сюрприз. Тебе всего-то и нужно – выйти отсюда и идти налево, а через две улицы свернуть направо и дальше уже топать прямо, до самой ратуши. Там в это время наверняка есть кто-то, кто всё тебе растолкует.

– Думаешь, я хочу играть в твои игры?

– А мне плевать, – зло осклабился Ангвейл. – Твое дело – идти или нет. Можешь сделать, как я сказал, а можешь хоть сейчас убраться из города и обо всём забыть. Знаешь... – он наклонился вперед и прошептал заговорщически: – На твоем месте я бы так и сделал – убрался бы, да забыл.

– К бесам тебя, – бросил Рэлек, встал из-за стола и ушёл. В спину ему ударил сиплый невесёлый смех.

"Проклятый пьяница! – поднимаясь по лестнице, он в бешенстве сжимал кулаки. – Все вокруг будто сговорились, чтобы сделать из меня дурака! Сначала тот тобургский приказчик, теперь ещё этот... Сила бесовская, да что вокруг творится, в самом деле?!"