Текст книги "Путь Дракона"
Автор книги: Дэниел Абрахам
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)
На пересечении полудюжины дорог поблизости от Кингшпиля носилки приостановились. Из каждого окна трех-четырехэтажных домов торчали лица, люди свешивались через подоконники, лишь бы взглянуть на Гедера. Девушка где-то в вышине распустила свернутый в ладони клубок лент, и концы, развеваясь, заплясали в воздухе. Гедер помахал ей рукой, от счастья кружилась голова.
Несмотря на содеянное, он – герой! Именно потому, что отважился на поступок! Ему даровали не просто облегчение – помилование, прощение, оправдание! Гедер воздел руки, всей грудью впитывая восторг толпы, и думал лишь о том, что если это сон, то лучше уж умереть, чем пробудиться.
– Решение было трудным, – громко заявил Гедер, склоняясь над столом. – Уничтожить город – чудовищное деяние, и выбор дался непросто.
– Конечно, – согласно закивал второй сын барона Нурринга. – В том-то и дело! Что за доблесть – выбрать легкий путь? А вот оказаться на распутье и принять решение…
– Радикальное решение, – уточнил Гедер.
– Именно, – поддакнул юнец. – Радикальное решение.
Празднество устроили в городских владениях Доусона, почти не уступающих роскошью бальным залам и садам главного поместья – и это при том, что в стенах Бессмертного города земля стоила втрое дороже таких же территорий вдали от столицы. Под высокими сводами тут и там горели свечи; тонкие шнуры, на которых висели светильники из дутого стекла, почти терялись в тени. Широкие двери, отворенные в сады, впускали в дом запах рыхлой земли и первоцветов. Пир и танцы шли своим чередом, полдесятка высочайших аристократов уже успели один за другим взойти на помост, дабы воздать хвалу Гедеровым достоинствам, явленным в Вольноградье.
В его деянии не было слабости, робости и продажности, которым так давно подвержены антейские военачальники, говорили они. Гедер Паллиако не только выказал себя героем перед Вольноградьем и всем миром – он продемонстрировал пример всем соотечественникам. Его поступок напомнил антейцам, на какие героические деяния может подвигнуть людей чистый, непорочный нрав.
Даже сам король прислал Гедеру гонца с приветственным письмом.
Кружили голову и аплодисменты, и знаки восхищения от людей, прежде едва удостаивавших его кивком, и бал. Танцев Гедер обычно избегал, однако жена Доусона, Клара, настояла, чтобы герой празднества прошел с ней хотя бы круг, и к концу он даже почти перестал спотыкаться. Правда, после следующих проходов с более юными незамужними аристократками ноги болели уже нестерпимо, так что танцевать Гедер больше не решился. Джорей привез ему вожделенный черный плащ, который в сгущающемся ночном холоде пришелся очень кстати. Пиво и вино лилось рекой.
– Качество настоящего вождя… – начал Гедер и тут же потерял мысль. – Качество вождя…
– Прошу прощения, – вмешался его отец. – Гедер, мальчик мой!
Гедер встал, и его собутыльник, кивнув, нетвердыми шагами направился прочь.
– Время позднее, не для стариков, – пояснил Лерер Паллиако, – но не мог же я уйти, тебя не повидав. Ты превзошел самые смелые мои чаяния. О нашей семье с таким почтением не говорили уже, наверное… да попросту никогда.
– Я пойду с тобой, – заявил Гедер.
– Нет! Нет-нет. Это твоя ночь, веселись и радуйся.
– Разговор с тобой – самая большая радость, – ответил Гедер, и взгляд отца смягчился.
– Ну хорошо.
Вместе они отыскали леди Каллиам и выразили глубочайшую благодарность за прием. Разговор, правда, повернулся так, что они сами выслушивали благожелательные слова и под конец остались в уверенности, что вечер был приятной встречей ближайших друзей, с которыми, к сожалению, не часто выпадает видеться. Леди Каллиам настояла, чтобы их отвезли домой в знакомых Гедеру носилках: на ночных улицах неспокойно, да и не подобает таким гостям идти пешком. Джорей подошел к Гедеру почти у самых дверей и протянул руку. Гедер, пожимая ее, чуть не прослезился.
Пока рабы-тралгуты тащили носилки по темному городу, Гедер, задрав голову, смотрел на рассыпанные по небу звезды. Вдали от ликующей толпы ощущение легкости изрядно померкло, юноша с удивлением обнаружил, что страх не исчез, разве что ослаб и стал привычным.
Отец откашлялся.
– Ты идешь в гору, сынок. Несомненно.
– Вот уж не знаю.
– Поверь мне. Я слыхал сегодняшние разговоры. Ты вклинился в придворные дела, а они сейчас на сложном повороте. Тебе грозит опасность стать символом, уж не знаю чего. – Голос отца звучал легко, однако Гедер распознал знакомый поворот плеч – как у человека, готового принять удар.
– Я не придворный бездельник, – ответил Гедер. – С удовольствием вернусь домой и засяду за книги, что привез. Для тебя там тоже есть. Я начал переводить эссе о последних драконах – вроде бы оно написано через считанные века после падения Морада. Тебе понравится.
– Конечно, – кивнул Лерер.
Передний тралгут подал знак, и носилки сделали изящный вираж на крутом повороте, лишь слегка накренившись.
– Лорд Клинн не пришел сегодня на празднество, – добавил Лерер.
– Я его и не ждал. – На миг в памяти Гедера всплыл мельничный пруд и ларцы с драгоценностями, которые спасли бы Клинна от разжалования. – Подозреваю, ему не так уж приятна вся суматоха. Он ведь правил Ванайями, а потом впал в немилость. Каково ему слышать такие славословия в мой адрес?
– Да. Конечно, ты прав. Лорд Терниган тоже не показывался.
– Его могли куда-нибудь услать.
– Верно, да. Конечно, так и есть.
На темной улице жалобно тявкнула собака. Ветер, приятно овевавший разгоряченное лицо во время бала, теперь ощутимо холодил.
– На придворных торжествах всем присутствовать не обязательно, – добавил Гедер. – Я даже и стольких собравшихся не ожидал.
– Да-да, конечно. Много народу, правда?
– Да.
Вновь повисла пауза. У Гедера болела спина – после такой скачки и танцев завтра наверняка будет ломить все тело.
– Гедер…
– Мм?
– Не доверяй этим людям, будь осторожен. Они часто не те, кем кажутся. Даже когда они принимают твою сторону, не теряй головы.
– Хорошо.
– И не забывай, кто ты. Кем бы тебя ни хотели сделать – не забывай, кто ты есть на самом деле.
– Хорошо.
– Вот и отлично. – Лерер Паллиако казался не более чем тенью на фоне тени, и лишь глаза блестели в звездном свете. – Вот и молодец.
Маркус
Маркус, расставив руки, склонился ниже; рукоять меча, выточенного из черного дерева, блестела от пота. Застывший напротив парнишка из первокровных – в бойцовских штанах и с серьезным взглядом – переступил с ноги на ногу. Маркус ждал. Парень провел языком по губам и двинул мечом.
– Не спеши, – предостерег Маркус.
Воздух над ареной был жарким, плотным и удушливым. Крики бойцов почти заглушали шум воды в трубах, подведенных к ваннам. Сражающихся набралось десятка два, по большей части куртадамы и первокровные; среди них выделялись двое тимзинов да еще Ярдем Хейн – запыхавшийся и мокрый от пота. Ни одного цинны.
Парнишка дернулся, решившись на атаку. Меч он держал на отлете, по-восточному – значит, прошел какую-никакую школу. Маркус отвел удар и шагнул под левую руку противника; тот повернулся, Маркус рубанул клинком сверху вниз. Парнишка отбил удар так яро, что мечи отскочили друг от друга, и Маркус, перекинув клинок в левую руку, сделал низкий выпад, следя за реакцией партнера.
Тот, осмелев после двух отбитых ударов, покрепче ухватил меч, сделал неловкий финт вправо и бросил тело влево. Маркус привычно отбил атаку и с размаху двинул мечом по грудной клетке парня – натертый мелом тренировочный клинок оставил на теле полосу от нижнего ребра до ключицы.
– Следующий! – крикнул Маркус.
– Больше никого, сэр, – доложил Ярдем.
– Благодарю, капитан Вестер, сэр! – отчеканил парнишка. Кожа по всей длине удара покраснела и начала вспухать, и Маркус почувствовал мимолетное сожаление: всерьез бить противника он все-таки не собирался.
– И тебе спасибо, сынок. Ты молодец.
Парень расплылся в улыбке.
Маркус, подтянувшись на руках, выпрыгнул за ограждение арены; тело болело от плеч до самых пяток, и капитана это только радовало. Ярдем перебросил ему тряпицу – вытереть пот с лица и шеи. Они отбирали людей в отряд уже третий раз. Сегодняшние претенденты, как и все предыдущие, составляли довольно пестрое сборище. Одни пришли от отчаяния – никаких навыков боя, зато непомерная тяга убивать. Другие – только для удовольствия побахвалиться, что дрались на арене с самим Маркусом Вестером. И лишь немногие пришли потому, что знали дело и нуждались в работе, так что клич Маркуса пришелся им кстати.
Именно из таких и был крепкий куртадам в золотисто-серой шкуре и с кабральским выговором. Маркус, поймав взгляд Ярдема, повел головой в сторону претендента, Ярдем кивнул.
– Ты, – окликнул куртадама капитан. – Забыл твое имя, дружище.
– Ахариэль, – ответил куртадам. – Ахариэль Аккабриан.
– Хорошо сражаешься. Как тебя занесло в Порте-Оливу?
– Нанялся в наринландский отряд. По большей части гарнизонная служба, только вот командир зачастил на ночь к пехотинцам. Пошли слухи, кто-то обиделся, я решил уйти. Думал податься в Вольноградье – после ванайского пожара там народ долго будет пуглив. Да услыхал, что вы набираете людей.
– Тут гарнизонной службы не будет, – предупредил Маркус.
Куртадам пожал плечами.
– Я решил, что вам-то опыта не занимать. Водфорд, Градис и все такое. Если вам эта работа по нутру – то и для меня сойдет.
– Да ты оптимист, – усмехнулся Маркус. – Если условия тебе подходят, берем.
– Кабы не подходили – стал бы я вас отвлекать от дела.
– Значит, включаем тебя в список караульных. Приходи завтра.
Ахариэль отсалютовал, повернулся и зашагал прочь.
– Мне он нравится, – заметил Маркус. – Немногословен.
– Как раз что нужно, сэр.
– Хорошо иметь полноценный отряд. Как в старое доброе время.
– Да, сэр.
Маркус бросил тряпицу на ограждение.
– Пора идти?
– Уже скоро, – кивнул Ярдем.
На улицах Порте-Оливы в эти летние дни царили зной и сутолока. На углах толпились нищие, от тесноты было едва ли не жарче, чем от щедрого морского солнца. Пахло океаном, медом, горячим маслом и тмином. Сменились и одежды: ни курток, ни плащей. Цинны – мужчины и женщины – плыли по улицам в воздушных одеяниях, из-за которых тонкие тела казались совсем бесплотными, как у теней или духов. Куртадамы сбрили шерсть, так что почти не осталось места для бусин, набедренные и нагрудные повязки едва создавали видимость приличия. Впрочем, Маркус больше следил за первокровными, которые из многослойных зимних одежд переоделись в ярко-зеленое, желтое и розовое. Длинные рубахи сверкали по бокам прорезями, сквозь которые к обнаженной коже проникал ветер, а вместе с ним и любопытные взгляды. Каждый день походил на праздник.
Маркусу это не нравилось.
Все слишком напоминало о его собственной юности, когда он не отличал любовь от вожделения. Память о прошлом неминуемо вела и к более поздней поре – к встрече с синеглазой девушкой по имени Алис. Ухаживание, героические рассказы, бледные цветы. Ночи томления, после которых наступила иная ночь, озаренная вешней луной, – одно яблоко на двоих, и поцелуй у водопада, и конец томлениям. Женщина, созданная для него, само совершенство. Будь мир справедлив и добр, она была бы рядом и поныне.
Мериам сейчас вошла бы в возраст такого же смятения плоти, и Маркус тоже оказался бы бессилен призвать ее к мудрости, как некогда его отец не сумел обуздать его самого. Хотя нет. Нынче она уже успела бы безрассудно выскочить замуж совсем юной, и в следующем году он уже трепал бы внука за щечки. Потому-то Маркус и не любил Порте-Оливу – слишком уж много здесь навевалось мыслей о несбывшемся. Впрочем, по той же причине Маркус недолюбливал и весь мир. И потому предпочитал не сидеть без работы – она помогала отвлечься от ненужных мыслей.
Вопрос о том, где устроить постоянную контору банка, решился сам собой после того, как Китрин поговорила с дочерью хозяина, державшего игорное заведение на первом этаже их дома. Дочь годами уговаривала отца отойти от дел, оставалось лишь довести начатое до конца. Ширина помещения позволяла устроить что-то вроде небольшой казармы для стражников, в подвале стоял железный сейф, вделанный в камень и утопленный в грунт. И теперь там, где некогда процветал игорный дом, со скромным изяществом расположился Медеанский банк Порте-Оливы. В день, когда прежний хозяин подписал необходимые бумаги, Китрин велела немедленно перекрасить стены в самый чистый белый цвет, какой только могла найти, а на улице, где раньше цинна-зазывала тянул свои унылые песни о ставках и выигрышах, теперь красовалась широкая жестяная чаша с черноземом, откуда тянулись к солнцу тонкие зеленые стебли и широкие листья полудюжины тюльпанов, вот-вот готовых зацвести.
– Сразу к ней? – кивнул Ярдем на ступени, ведущие на второй этаж – в комнаты, которые теперь безраздельно принадлежали одной Китрин. Маркус покачал головой.
– Сначала приготовиться.
Толстая деревянная дверь когда-то открывалась в общий зал с высокой стойкой в конце. Теперь стойку убрали, а на аспидной доске вместо ставок писали имена новых стражников, нанятых Маркусом, и расписание караулов. Сейчас все четверо новоприбывших ждали в бывшем игровом зале и вышучивали пешеходов, мелькающих в узких решетчатых окнах. При виде Маркуса смех разом стих, и новенькие – двое первокровных, куртадамка и юнец-тимзин, которого Маркус взял исключительно по наитию, – вытянулись в струнку.
Наверху скрипели доски: Китрин вышагивала по комнате.
– Мешок готов?
– Так точно, сэр! – отчеканила куртадамка.
Маркус кивнул, все мысли вдруг улетучились. У куртадамки, широкобедрой и широкоплечей, руки не уступали толщиной ногам, черная лоснящаяся шкура была даже темнее чешуи юнца-тимзина, а имя… имя… Эдир? Эден?
– Энен, – громыхнул Ярдем. – Ты берешь деньги. Барт и Коризен Маут идут спереди и сзади. Мы с капитаном – по бокам.
– А я? – спросил юнец тимзин, мигнув прозрачными внутренними веками. С тимзином было проще: его не сговариваясь прозвали Жуком.
– Останешься здесь и в случае чего разбудишь остальных, – велел Маркус. Жук сразу скис, и капитан добавил: – Если кто надумает взять сейф, то нападут, пока мы в отлучке. Дверь никому не открывай, держи ухо востро. Твое дело опаснее нашего.
Жук коротко отсалютовал, Энен постаралась не улыбнуться. Двое первокровных подошли к сундуку и принялись выбирать оружие – по возможности самое действенное из всего, что королевские гвардейцы позволяли носить на улицах. Маркус, повернувшись, пошел обратно к отдельной лестнице, ведущей в комнаты Китрин, Ярдем не отставал.
– Я этих имен никогда не запомню, – посетовал Маркус.
– Вы так всегда говорите, сэр.
– Да?
– Точно.
– Хм. Что ж, буду знать.
Квартирка, казавшаяся такой крошечной и загроможденной, пока в ней теснились он сам, Ярдем, Китрин и сложенное штабелями достояние Ванайев, теперь стала приличным жильем для нового главы Медеанского банка. Прежние небольшие комнаты – задняя с постелью и письменным столом и передняя, для посетителей, с уединенным чуланчиком сбоку – слегка переменились: тонкие шторы на окнах, маленькая иконка в углу, низкий лакированный столик, заваленный старыми отчетами об отгрузках товара и копиями накладных. Новыми штрихами создавалось впечатление, будто хозяйка вовсе не так юна; убранство квартиры – как и все, что делали для Китрин мастер Кит и его труппа – походило на театральный костюм, и Китрин он оказался впору.
– Мне надо поговорить с кем-нибудь из портовой канцелярии, – объявила Китрин вместо приветствия. – Корабли из Наринландии на подходе, нужно определиться. С ними связана чуть не половина торговых сделок в городе.
– Попробую что-нибудь устроить, – пророкотал Ярдем.
– Куда сегодня? – спросил Маркус.
– Пивоварня за городской стеной. С хозяйкой я познакомилась в харчевне. Гильдия позволила ей заменить чаны, а у нее нет столько денег.
– То есть мы даем ссуду.
– Хозяйка не имеет права брать ссуду под проценты, – пояснила Китрин, накидывая на плечи легкую шаль с бусинами и драпируя ее так, как учил мастер Кит. – Таковы правила гильдии. Но ей позволено брать деньги от компаньонов. Так что мы покупаем часть ее предприятия.
– Вот как, – кивнул Маркус.
– Если она не вернет деньги, мы можем вступить во владение ее производством. А если найти подходящего бочара и пару-тройку харчевен, то получится увязать дело в ладную цепочку и осчастливить всех участников, причем очень надолго.
– Надолго, – повторил Маркус, пробуя слово на вкус.
– И кроме того, вкладывать деньги в пивоварение – безусловная выгода, – добавила Китрин. – Магистр Иманиэль так и говорил. Спрос на пиво никогда не иссякнет.
Китрин оглядела комнату, поджала губы и кивнула – скорее себе самой. Все трое вышли на лестницу, Китрин заперла дверь. На улице стайка ребятишек гоняла пинками старый бурдюк и что-то наперебой кричала, у входа в контору Китрин чуть не столкнулась с каким-то куртадамом. Маркус молча добавил к списку неотложных дел новое: сделать внутреннюю дверь. Выходить на улицу, чтобы попасть из одного помещения в другое, – такое вполне годилось, пока нужна была секретность. Теперь же путь через улицу – ненужный риск.
Двое первокровных, Коризен Маут и Барт, над чем-то смеялись, однако при виде троицы разом посерьезнели. Энен стояла наготове: за плечами небольшой кожаный мешок с деньгами, руки свободны, на поясе изогнутый кинжал и утяжеленная дубинка. Выйдя на улицу, все шестеро выстроились в привычный порядок. Тесные людные улицы с их приближением замирали: жители Порте-Оливы жались к стенам домов, безропотно пропуская отряд и лишь вдогонку окидывая его любопытными взглядами. Даже нищие держались подальше – в этот раз подступили двое-трое самых смелых, да и те целили в Китрин: к Энен, несущей деньги, сунуться никто не посмел. Отряд вышел через северные ворота к предместью, улицы стали шире и многолюднее – в толчее Маркусу приходилось удваивать внимание. Со всех сторон неслась вонь от сточных канав и запах людского пота.
Пивоварня помещалась в двухэтажном здании, опоясывающем узкий двор с собственным колодцем. Широкие двери стояли отворенными; из темных углов, где торчали чаны и бочки, пахло дрожжами. Хозяйка – циннийка настолько дородная, что могла бы сойти за первокровную, – вышла навстречу, улыбаясь всем как родным.
– Магистра Китрин! Входите, входите!
Маркус, глядя, как расцеловываются Китрин с хозяйкой, кивнул Энен, та стряхнула с плеч кожаный мешок и передала его Китрин с таким видом, будто та и есть владелица банка. Из новых стражников никто и не подозревал, что банк совсем не то, чем кажется.
Китрин взяла мешок и знаком велела Маркусу и прочим остаться во дворе. Капитан коротко кивнул, и Китрин с хозяйкой, взявшись за руки, исчезли в полутемных глубинах помещения, беседуя как давние подруги. Юный цинна не старше Жука, опоясанный тонким кожаным фартуком, вынес стражникам по кружке свежего пива – более сладкого, чем любил Маркус, но с приятным, почти хлебным послевкусием. Маркус позволил троим новеньким присесть на каменное ограждение колодца, а сам, поймав взгляд Ярдема, показал глазами на противоположную сторону двора. Тралгут, опустошив кружку, неторопливо перешел через двор и присоединился к капитану.
– Хорошее пиво, – заметил Маркус.
– Ага.
– Как тебе ее план?
Ярдем в задумчивости дернул ушами назад, потом вперед. Маркус знал, что ответ тралгута уже изменился из-за самого вопроса: к плану, в котором Маркус не стал бы сомневаться, Ярдем относился по-иному.
– Вроде все идет как нужно, – проронил наконец тралгут. – В подвале драгоценностей еще многовато, но бойцов хватает, любое шальное нападение отразим. Я не очень-то разбираюсь в делах, но сдается мне, что Китрин не успокоится, пока не заработает денег столько же, сколько тратит, или около того.
– Чтобы потом, когда сюда нагрянет начальство из Карса, сумма более-менее соответствовала, – докончил за него Маркус. – Тогда Китрин просто вручает им деньги и умывает руки, никто не в убытке.
– Да, вроде так и задумывалось, – осторожно ответил Ярдем.
– Ты всерьез веришь, что она отдаст деньги банку?
Ярдем вытянул длинные мощные ладони, потом бросил тоскливый взгляд на пивоварню, будто она одна и мешала ему жить в свое удовольствие. Маркус молча ждал – тихо надеясь, что тралгут с ним не согласится, но уже зная, что этого не будет.
– Она попытается оставить деньги себе, – признал наконец Ярдем.
– Да. Хотя сама пока об этом не подозревает. Китрин хорошо управляется с банком. Может, даже слишком. И она не из тех, кто отказывается от любимого дела.
Ярдем неторопливо кивнул.
– Как она собирается все провернуть? – спросил он.
Маркус отхлебнул пива, прокатил жидкость во рту и выплюнул на камни двора. Десяток голубей снялись с крыши и закружились в широкой синеве неба.
– Я сейчас не понимаю и половины ее идей, – признался он. – А ты?
– Я тоже.
– Понятия не имею, что она затеет. Может, она и сама не задумывается. Но когда увидит такую возможность – точно не упустит. И даже не посмотрит, хороши или дурны для этого способы.