Текст книги "Путь Дракона"

Автор книги: Дэниел Абрахам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Юноша влетел в гущу битвы, как брошенный в окно камень, не разбирая ванайцев и антейцев. В десятке шагов от знаменщика, приподнявшись на стременах и воздев сияющий меч, стоял лорд Терниган, отгороженный от врага пятью рядами солдат.

– Лорд Терниган! – крикнул Гедер. – Терниган!

Его крик потонул в шуме битвы. Маршал двинулся вперед, где ожесточеннее всего кипела битва, и у Гедера от ярости побагровело в глазах: Каллиам и остальные сражаются и гибнут за него, Тернигана! Мог бы и прислушаться!.. Юноша пришпорил дрожащего от усилий мерина и отчаянно рванул вперед, расталкивая по пути маршальскую стражу. Все поле битвы сжалось до единственного лорда верхом на коне; край зрения померк, словно Гедер ехал по туннелю. За три шага до командующего он вновь крикнул:

– Маччия, милорд Терниган! Маччия с запада, нас бьют!

На сей раз маршал услышал. Повернувшись к Гедеру, он нахмурил брови. Гедер замахал руками в сторону запада: не на меня смотреть, не на меня, на Маччию…

– Кто вы, сэр? – спросил лорд Терниган низким, как рокот барабанов, голосом, от которого разносилось эхо. Остальные звуки словно притихли.

– Сэр Гедер Паллиако. Меня прислал Джорей Каллиам. На западном фланге не наемники, милорд. Там Маччия. Нам их не удержать. Каллиам велел идти к вам за помощью.

Терниган что-то крикнул через плечо, сигнальный рог взревел совсем близко и так мощно, что Гедеру показалось, будто его ударили в лицо. Он даже не заметил, как зажмурился, а когда разлепил веки – вокруг уже все пришло в движение: бежали бойцы, скакали на запад рыцари. Кажется, на запад… Лорд Терниган, стоя вплотную к Гедеру, крепко держал его за локоть.

– Вы можете сражаться, сэр? – откуда-то издалека спросил маршал королевства Антея.

– Могу, – ответил Гедер, поворачиваясь в седле. Скользкий от крови сапог вырвался из стремени, истоптанная земля вдруг поднялась – и не успела его ударить: мир померк еще раньше.

Маркус

Для обеда караван остановился на прогалине, рядом с которой тек широкий медленный ручей. Тощий парень, Микель, сидел на поваленном бревне рядом с Ярдемом в таком же, как у тралгута, кожаном панцире, точно так же расстегнутом у ворота. Оба склонились каждый над своей тарелкой с бобами и колбасками. Широко развернутые плечи Микель держал так, словно на его щуплом теле было втрое больше мускулов, все его движения отдавали медленной спокойной силой, которой в тщедушном пареньке неоткуда было взяться. Ярдем чуть склонил голову, чтобы посмотреть на Микеля. Парень с той же степенностью чуть поднял лицо и взглянул на тралгута.

– Капитан, – позвал Ярдем, откинув уши назад. – Пусть прекратит.

Маркус, который скрестив ноги сидел на земле, подавил улыбку.

– Прекратит что?

– Уже который день, сэр.

– Изображает из себя воина, да?

– Изображает меня! – рявкнул Ярдем.

Микель хмыкнул басом. Маркус кашлянул, чтобы скрыть смешок.

– Мы наняли этих людей разыгрывать роль стражников, – ответил капитан. – Они и разыгрывают. У кого им перенимать приемы, если не у нас?

Ярдем крякнул, повернулся к пареньку и, дождавшись, пока тот на него взглянет, старательно дернул ухом.

Лес состоял из дубов и ясеней вдесятеро выше человеческого роста. Несколько лет назад здесь, по-видимому, прошел низовой пожар, который выжег весь подлесок и опалил стволы деревьев, но не добрался до крон. Маркус представил себе, как тянулся вверх дым, просачиваясь сквозь летнюю зелень. Теперь же земля под деревьями пропиталась сыростью, палая листва почернела от плесени и наполовину превратилась в гниль, которая удобрит почву для будущих цветов и трав. Сухие листья оставались лишь на дороге. На восточном краю поляны стояло каменное изваяние короля-южнеца в шестиконечной короне, частью вросшее в дубовый ствол. Старая кора наполовину скрыла властное лицо, корни накренили каменный пьедестал, плющ окутал плечи. Маркус так и не понял, кому и зачем понадобилось ставить здесь памятник.

За неполную неделю караван прошел изрядный путь. Дорога была наезженной, местные крестьяне ее регулярно чистили, и все же местами попадались заваленные палой листвой участки, тянущиеся несколько лиг. Тогда разговоры затихали, только шуршали под копытами листья да трещали колеса повозок. Караванщик оказался неплох. Правда, страницы Писания, зачитываемые во время ужина, Маркус по большей части пропускал мимо ушей, а когда тимзин выбирал тексты совсем уж невыносимые – молитвы за семью и детей, или примеры божественной справедливости, или хоть что-то напоминавшее Маркусу о судьбе жены и дочери, – тогда капитан поскорее проглатывал еду и надолго уходил вперед, якобы разведать обстановку. Караванщик не обижался. Путники, что приставали на время к обозу, повиновались одному взгляду Маркуса или Ярдема и держались смирно. Все шло пока спокойнее, чем Маркус предполагал, – правда, караван не проделал еще и четверти пути до границы Биранкура.

Капитан медленно дожевывал кусок колбасы. Повозки сгрудились на прогалине, кони и мулы по большей части стояли здесь же, поедая фураж из привязанных к головам торб, а между поляной и ручьем то и дело сновали возницы, отводившие прочих животных на водопой. Погонщики в основном знали дело вполне сносно, лишь старик, везущий оловянную руду, оказался туг на ухо, да мальчишка с высоким фургоном шерсти был то ли новичок, то ли бестолочь – а может, и то и другое. Актеры вписались в роль превосходно: по обыкновению оглядывая лес, Маркус краем глаза то и дело цеплялся за стражников, отличая их по одной осанке.

У края дороги стояла длинноволосая Кэри – руки скрещены, через спину перекинут гигантский роговой лук. Вряд ли ей хватит сил его натянуть, но по виду любой скажет, что с луком она не расстается многие годы. Сандр, молодой актер на главных ролях, прохаживался между повозками с гордо поднятой головой, хмуря брови. Он успел наплести погонщикам героических баек о том, как сломал ногу во время турнира в Антее, и так вжился в роль, что начал еле заметно прихрамывать. А рядом с толстой женой караванщика сидел ведун, мастер Кит. Не будь его, Ярдем сейчас сражался бы за Ванайи, которые все равно не спасти, а Маркус сидел бы в тюрьме или даже гнил в могиле.

Свисток караванщика отвлек Маркуса от размышлений. Прищурившись, капитан взглянул наверх, в просвет между деревьями, где виднелась тонкая полоска белого облачка. Хоть лесной полумрак не давал толком определить время, Маркус все же подозревал, что обед чересчур затянулся. Впрочем, он подряжался довести караван до Карса в целости. А вовремя или нет – не его, Маркуса, дело. Хлебной коркой он сгреб с тарелки остатки еды и нехотя встал.

– Вперед или назад? – спросил Ярдем.

– Я вперед, – ответил капитан.

Тралгут кивнул и грузно зашагал к повозке торговца железом, которая замыкает караван и тронется последней. Маркус по давней привычке тщательно, как перед битвой, оглядел меч и доспех – и двинулся к высокой и широкой первой подводе. Взобравшись на сиденье рядом с женой караванщика, он настроился на очередной перегон, теперь до самого вечера. Тимзинка, приветственно кивнув, моргнула прозрачным внутренним веком.

– Прекрасный обед, – заметил Маркус.

– Вы очень добры, капитан.

Обмен любезностями на этом закончился. Тимзинка, прикрикнув на коней, щелкнула плетью, повозка выкатилась к дороге и свернула на запад, в густую полутьму под вековыми деревьями. Маркус вдруг вспомнил Ванайи – интересно, пал город или еще держится? Если держится – сколько ему осталось? Судя по всему, немного. Впрочем, это тоже не его, Маркуса, дело.

Стражу капитан расставлял одним и тем же нехитрым способом. На первой и последней повозках чередовались Ярдем и Маркус. Мастер Кит со своим фургоном, яркий полог которого замаскировали неброской тканью, держался в середине каравана. Остальные ехали по трое слева и справа от повозок, не сводя глаз с леса. При малейшем подозрении они крикнут Маркусу или Ярдему. За всю неделю крик раздался лишь раз – когда Смитт, актер на все роли, сам себя застращал историями о бандах диких дартинов-убийц. Маркус сощурился и откинулся на жесткую деревянную спинку сиденья. Пахло гниющей листвой, ветер явно навевал непогоду – то ли дождь, то ли снег.

У подножия лесистого холма, где дорога резко петляла, поперек пути лежало дерево – Маркус насторожился даже раньше, чем увидел свежие следы топора у корней.

– Останови караван, – велел он.

Тимзинка не успела переспросить: от фургонов уже неслись крики Смитта, Сандра и Опал. Маркус вскочил на верх повозки и посмотрел назад. Зачем здесь бандиты – с каравана же нечего взять!.. Караванщик на белой кобыле несся вперед от задних повозок, а из леса выходили четверо в кольчугах и кожаных доспехах, держа наготове луки. Лица терялись в тени капюшонов, но по фигурам Маркус заподозрил либо ясурутов, либо куртадамов. То, что сразу четверо вышли в открытую, могло значить что угодно – то ли пускают пыль в глаза, то ли за деревьями прячется еще десяток.

Хорошо хоть, не обстреляли для начала.

– Эй! – раздался скрипучий голос спереди. – Кто тут главный?

На дороге у поваленного дуба стояли всадники. Трое – то ли недомытые цинны, то ли недокормленные первокровные, все верхом на клячах. Впереди на отменном сером жеребце красовался широколицый, с крепкой челюстью ясурут в бронзовой чешуе. Под стальным панцирем – кольчуга, за плечом – роговой лук, в ножнах – изогнутый на южный манер клинок.

Караванщик-тимзин, подскакав к передней подводе, остановился впереди обоза.

– Я главный, – крикнул он. – Что тут происходит?

Маркус пожал плечами, чтобы расслабить спину. Восемь врагов на виду, половина верхом. У него восемь стражников, конных из них шестеро. Перевес невелик, а уж если дойдет до драки, то защитникам не выстоять, все кончится в считанные мгновения. Главное сейчас – чтобы тимзин держался помягче.

– Я лорд-рыцарь Тьерентуа, – громко заявил вожак разбойников. – Это моя дорога, я пришел взять дань.

Маркус, поборов желание закатить глаза, сел обратно, на место возницы. Ничего хорошего ждать не приходилось – всадник, конечно, самозванец и бахвал, но при нем воины с мечами и луками.

– Это драконья дорога! – крикнул в ответ караванщик. – А ты – придурок и выскочка, и доспех на тебе краденый. В Биранкуре рыцарей-ясурутов отродясь не бывало!

Надежды Маркуса на дипломатию караванщика пошли прахом. Вожак бандитов громко и фальшиво захохотал; капитан, положив ладонь на рукоять меча, лихорадочно подыскивал способ выбраться из передряги с наименьшими потерями. Если актеры нападут на лучников по бокам каравана, то есть шанс, что те обратятся в бегство. Тогда ему останется только четверка всадников…

Рядом незаметно вырос Ярдем с луком в руке, безмолвный как тень. Значит, по двое всадников на каждого. Если за деревьями не спрятана засада.

– День, когда ты поднимешь мятеж и примешь командование?.. – шепнул Маркус.

– Не сегодня, сэр.

Караванщик уже заходился в крике, и бронзовое лицо самозваного рыцаря наливалось зеленью от ярости. Маркус спрыгнул с подводы и пошел вперед. Всадники заметили его лишь тогда, когда он поравнялся с караванщиком.

– Сколько вы хотите? – спросил Маркус.

Тимзин и ясурут, оба пылая яростью, обернули к нему гневные лица.

– Простите, что прерываю такую вдохновенную беседу, но сколько вы хотите?

– С кем разговариваешь, сопляк?

– Сколько вы хотите, милорд? – подчеркнув последнее слово, повторил Маркус. – Караван беден, это видно с первого взгляда, много не возьмешь. Разве что ваша милость и благородные соратники вашей милости согласятся принять плату оловянной рудой и железом.

– За меня не обещай! – едва слышно прошипел тимзин.

– Не добивайся, чтобы нас перебили! – так же тихо бросил Маркус.

– А ты кто таков, первокровный? – спросил ясурут.

– Маркус Вестер. Начальник стражи каравана.

На этот раз ясурут расхохотался куда искреннее, к нему присоединились остальные всадники. Наконец вожак тряхнул головой и ухмыльнулся, во рту мелькнул черный язык и острые, как иглы, зубы.

– Ты Маркус Вестер?

– Да.

– Надо же. А там сзади никак лорд Хартон, восставший из мертвых? Тогда я – Дракис Грозовран!

– Да из тебя такой же Дракис, как и лорд-рыцарь, – выпалил караванщик.

Маркус на него даже не глянул.

– Значит, обо мне тут слыхали.

– Я был при Водфорде, и хватит с меня издевок, – заявил ясурут. – Все деньги – сюда. Всю еду. Половину женщин. А остальные пусть тащатся обратно в Ванайи.

– Перебьешься! – выкрикнул караванщик.

Ясурут уже потянулся за клинком, как вдруг откуда-то сзади прогремел новый голос.

– Мы – пройдем!

На первой подводе стоял мастер Кит. Складки черно-пурпурных одежд Оркуса, повелителя демонов, застыли на нем, как сгустки тьмы, в руке актер держал жезл с черепом на конце. Голос его звучал ясно и четко, словно исходил из окружающего сумрака.

– Эти люди под моей защитой. Ты не причинишь им зла.

– Что еще за дьявольщина? – процедил ясурут, явно сбитый с толку.

– Ты не можешь нам навредить, – продолжал мастер Кит. – Твои стрелы пролетят мимо. Твои мечи нас не коснутся. Ты над нами не властен.

Маркус вновь обернулся на ясурута – лицо разбойника исказилось смятением и тревогой.

– Чушь, – растерянно выдавил кто-то из его троицы.

– Кто это? – спросил ясурут.

– Мой ведун, – ответил Маркус.

– Услышьте же! – возвысил голос мастер Кит, и стихло все, даже лес. – Деревья – наши союзники, тень дубов оградит нас от зла. Ты не причинишь нам вреда. И мы – пройдем.

По спине капитана пробежал холодок; на бандитов голос Оркуса явно подействовал так же, и в душе Маркуса затеплилась слабая надежда. Ясурут уже расчехлял лук.

– А ну повтори, придурок! – крикнул он, накладывая стрелу на тетиву.

Маркус даже в сумерках увидел, как улыбнулся мастер Кит. Актер поднял руки, и темные складки мантии зашевелились будто сами собой, как во время представления в Ванайях, – Маркус знал, что причиной тому какой-то особый способ шитья, однако в сочетании с замогильным голосом и властной позой эффект завораживал. Мастер Кит вновь заговорил – медленно, отчетливо, уверенно:

– Ты не причинишь мне зла. Стрела пролетит мимо.

Ясурут помрачнел и натянул тетиву. Роговой лук слегка скрипнул.

«Что ж, – подумал Маркус, – актер сделал что мог». И вдруг через миг увидел, что ясурут промахнется.

Оперенное древко пронзило сумрак – мастер Кит не шевельнулся, стрела пролетела мимо уха. Ясурут облизнул губы черным языком и перевел взгляд с мастера Кита на Маркуса, в глазах явно читался страх.

– И как бы то ни было, я действительно Маркус Вестер.

На четыре вдоха повисла тишина, затем ясурут повернул коня и поднял руку.

– Здесь толку не будет, парни! – крикнул он. – Эти придурки того не стоят!

Всадники мигом скрылись в лесу. Маркус стоял на дороге, прислушиваясь к глухому отзвуку копыт, и пытался поверить в то, что сегодня его не убьют. Сцепив руки за спиной, чтобы не дрожали, он обернулся к караванщику. Тимзина тоже трясло. Что ж, хотя бы в этом Маркус не одинок. Он отступил к краю дороги и глянул на обочину: лучники исчезли.

К нему подошел Ярдем.

– Диковинно вышло.

– Да, – кивнул Маркус. – Лебедки у нас нет? Дерево-то придется поднимать…

В тот вечер на ужин было мясо. Не колбаски, не солонина, а свежая баранина, купленная караванщиком на ферме у последней опушки, – темная сочная мякоть с изюмом под острым желтым соусом. Погонщики и Маркусовы стражники окружили гудящий костер у обочины. Особняком держался лишь мальчишка-погонщик Таг, который во время еды вечно норовил уйти подальше, да еще в стороне от прочих сидели у отдельного огня Маркус и мастер Кит.

– Этим-то я и зарабатывал себе на жизнь лет… наверное, лет немногим меньше, чем вы живете на свете, – говорил актер. – Стою перед людьми, обычно на сцене фургона, и пытаюсь их убедить. Говорю, что я свергнутый король или моряк после кораблекрушения. Они, видимо, понимают, что я говорю неправду, но мое ремесло – убедить их, даже если они не верят.

– А там, на дороге? – спросил Маркус. – Бандит наставляет на вас стрелу, а вы ему втолковываете, что он промахнется? Это не чары?

– Я бы сказал, что словом внушить человеку неуверенность – тоже некий род волшебства. Вам так не кажется?

– Нет, не кажется.

– Очевидно, здесь мы расходимся во мнениях. Еще глоток?

Маркус взял протянутый бурдюк и отхлебнул терпкого вина. Несмотря на свет двух костров – общего, полыхающего поодаль, и небольшого огня у ног, – щеки и глаза старого актера оставались в тени.

– Капитан, если вам это поможет, я готов поклясться в одном. Я умею убеждать других и обычно распознаю попытки убедить меня. Вот и все, другим волшебством я не владею.

– Скрепим кровью?

Мастер Кит рассмеялся:

– Лучше не надо. Если кровь попадет на костюмы – потом не отчистишь. А вы-то сами? На что надеялись, встревая в разговор с бандитом?

Маркус пожал плечами.

– Не знаю. Ни на что конкретно. Просто караванщик явно гнул не туда.

– И вы бы стали драться? Если бы дошло до мечей и луков?

– Конечно, – кивнул Маркус. – Долго бы не продержался, конечно, с таким перевесом. Но дрался бы. И Ярдем, да и ваши люди тоже. Нам ведь за это и платят.

– Дрались бы, даже зная, что дело безнадежно?

– Да.

Мастер Кит кивнул, в углах его губ мелькнула то ли улыбка, то ли тень от костра.

– Я решил, что пора обучить кое-чему ваших актеров, – сказал Маркус. – Час тренироваться утром перед дорогой, час вечером. Настоящих бойцов из них не сделаешь, но им хоть что-то надо знать о мече кроме того, за какой конец его держать.

– Судя по всему, мудрое решение, – кивнул мастер Кит.

Маркус посмотрел на небо. Звезды роились в вышине, как снежинки в снегопад, низкая луна бросала на землю длинные бледные тени. Лес остался позади, однако ветер по-прежнему навевал непогоду. «Все-таки дождь, – решил Маркус. – Скорее всего дождь».

Мастер Кит дожевывал баранину, с отсутствующим видом устремив взгляд на огонь.

– Не тревожьтесь, самое страшное мы сегодня миновали, – ободрил его Маркус. – Опасения теперь позади.

Мастер Кит не поднял глаз и вежливо улыбнулся сполохам пламени. Маркус решил было, что старик промолчит, однако расслышал тихий рассеянный голос:

– Вероятно.

Гедер

Гедер ожидал, что Ванайи окажутся просторным каменным городом, как Кемниполь или Эстинпорт. Вместо этого он теперь удивлялся и тесно поставленным деревянным домишкам, и широким каналам. Даже главная площадь покоренного города уступала размером обширным пустырям Кемниполя, а самые богатые кварталы кишели людьми, как кемнипольские трущобы. Кемниполь – город, Ванайи – непомерно разросшийся фанерный домик, своеобразно красивый и по-чужеземному загадочный. Нравятся ли ему Ванайи – Гедер до сих пор так и не понял.

Он брел, прихрамывая, по темным от дождя улочкам захваченного города, при каждом шаге опираясь на черного дерева трость, инкрустированную серебром. Торжественная речь лорда Тернигана вот-вот начнется, и хотя с такой раной Гедеру вполне позволено отсиживаться в тепле, он не хотел пропускать выступление – и без того кампания прошла мимо, дома останется рассказывать лишь о том, как он в бою грохнулся без чувств и всю двухдневную осаду провалялся в постели под присмотром ведуна, лечившего ему ногу.

Канал у восточного края непритязательной главной площади занесло опавшими листьями, воду словно выстлали ало-золотым покрывалом. Черепаха, к панцирю которой прилип красный лист, высунула из воды черную головку и важно проплыла мимо чего-то похожего на бревно – трупа очередного ванайского солдата, одетого в цвета бывшего герцога: тело вывезли с поля битвы и бросили в канал в назидание местным жителям. Другие тела свисали с деревьев и с арок колоннад, лежали на ступенях дворца, на рынках и на площади у городской тюрьмы – где бывший герцог теперь ел, спал и дрожал перед собственными подданными. Когда бы не осенние холода, запахом гниющей плоти насквозь пропитался бы весь город.

Как только герцога отправят в ссылку, трупы соберут и сожгут – то, что служит сейчас политической скульптурой, все-таки когда-то было людьми.

– Паллиако!

Гедер поднял голову. С главной площади ему сердито махал Джорей Каллиам. Отвернувшись от черепахи и трупа, Гедер мужественно захромал по мостовой. Цвет антейской знати уже застыл парадным строем на площади, дожидались лишь нескольких опоздавших вроде Гедера. Перед строем на голой земле сидели представители Ванайев, которым сохранили жизнь: тимзины – купцы и члены гильдий – и первокровные – ремесленники и городская знать. Одежду (в основном подчеркнуто имперского фасона) у них не отобрали, и они походили скорее на изысканных гостей религиозной церемонии, чем на униженных граждан завоеванного города. Содай Карвеналлен, секретарь лорда Тернигана, скрестив руки, стоял на каменном возвышении лицом к остальным антейцам. Гедер его не видел с той самой попойки – с ночи, когда Клинн сжег книгу. Гедер тряхнул головой, прогоняя воспоминание, и встал в строй.

Пышные обновки бросались в глаза. Сэр Госпей Аллинтот – в плаще с застежкой из кованого серебра, сверкающей рубином. Меч Зоцлу Верена вложен в ножны из драконьего нефрита и пожелтелой кости, сделанные добрую тысячу лет назад. Вокруг шеи Джорея Каллиама вьется золотая цепь, на которую не хватило бы и месячного дохода со всех владений Ривенхальма. Одежды выстираны и вычищены, сапоги сияют даже в сумраке хмурого дня: благородные антейские воины явно не прочь гордо явить миру боевые трофеи. Гедер украдкой взглянул на тонкую трость – единственное приобретение, хоть как-то похожее на победную добычу.

– Ну и денек, – заметил он, кивая на низкие серые тучи. – С утра даже снег шел. Хорошо, что мы не в походе. Впрочем, наверное, скоро в путь? Везти дань королю?

Джорей Каллиам, не глядя на него, что-то утвердительно промычал.

– Нога лучше, – сообщил Гедер. – Гной уже доброкачественный. А у графа Хирена – слыхал? Порез на руке загноился, пытались отрезать, а он и умри прямо во время операции. Сегодня ночью. Жаль его, хороший человек.

– Да, – кивнул Джорей.

Гедер попытался выяснить, с кого же он не сводит глаз, но Джорей только бессмысленно водил взглядом по толпе. Ах нет, не бессмысленно – кого-то высматривает… Гедер тоже оглядел толпу.

– Что-то не так? – тихо спросил он.

– Клинна нет.

Гедер вгляделся внимательнее. В строю тут и там зияли просветы – одних рыцарей убили, другие лежат раненые, третьих услал с поручением лорд-маршал. Каллиам прав: сэр Алан Клинн должен стоять во главе своего отряда, а вместо него, гордо вздернув подбородок, красуется перед строем сэр Госпей Аллинтот.

– Может, заболел? – спросил Гедер.

Джорей усмехнулся, словно в ответ на удачную шутку.

Барабанная дробь возвестила прибытие лорда-маршала. Высокородные антейские воины подняли руку в приветствии; лорд Терниган, чуть помедлив для пущей важности, ответил им тем же. Оказавшиеся между ними ванайцы приняли ритуальное уничижение молча и с достоинством. Джорей угрюмо хмыкнул – Гедер, проследив его взгляд, увидел Клинна рядом с секретарем маршала, на том же каменном возвышении. Шелковая рубаха, темно-красные штаны и черный шерстяной плащ подобали скорее государственному мужу – никак не воину.

У Гедера екнуло сердце.

– Нас оставят здесь? – тихо спросил он.

Джорей Каллиам не ответил.

– Лорды Антеи! – Голос Тернигана разнесся по площади не так гулко и мощно, как обычно: лорд-маршал охрип от простуды. – Выражаю вам благодарность от имени короля Симеона. Ваше мужество отвратило от империи угрозу, Антея вновь незыблема, как и прежде. Теперь мы возвращаемся в Кемниполь с данью, которую Ванайи задолжали антейской короне. Зима на пороге, а путь неблизок, выступим до исхода недели. Сэр Алан Клинн назначается протектором Ванайев до тех пор, пока король Симеон не назовет постоянного правителя. Все, кого сэр Алан вел в битву, остаются здесь под его началом.

Отдав приказания, Терниган кивнул сам себе и обратил взор на ванайцев, сидящих на мостовой. Пока он пересказывал предысторию антейских претензий к Ванайям и оправдывал захват города военными традициями и соглашениями шестивековой давности между давно сгинувшими династическими ветвями и независимыми парламентами, Гедер пытался уложить в голове происходящее.

Значит, в Кемниполь ему не вернуться по меньшей мере до весны – а может, и вовсе никогда. Он окинул взглядом низкое хмурое небо, и деревянные дома под острыми крышами, тесно жмущиеся вдоль улочек, и широкий канал с баржами и лодками, снующими от города к реке и обратно. Приключение закончилось. Жить придется здесь. Тысяча неотчетливых планов – наведаться в Кемниполь, вернуться в Ривенхальм к отцовскому очагу – рассыпались на глазах.

Терниган сошел с возвышения, взял у секретаря запечатанное письмо и вручил его Алану Клинну, протектору Ванайев. Выступив вперед, тот вскрыл печать и огласил полномочия, которыми наделил его лорд-маршал. Гедер покачал головой. Каждая фраза лишь усугубляла отчаяние: он и не подозревал, как сильно мечтал отделаться наконец и от кампании, и от Алана Клинна.

Пока Клинн вещал, что все расы Ванайев для него равны и что верность Антее будет вознаграждена, а изменники жестоко поплатятся, рана Гедера ныла все больше. Восхваления в адрес Антеи и лично короля Симеона заняли еще добрый час, от нетерпения изнывал не один только Гедер. Под конец Клинн поблагодарил лорда-маршала за назначение, официально принял должность и вскинул руку в воинском приветствии. Строй немедленно разразился ликующим криком – в восторге не столько от речи, сколько от ее завершения. Ванайцы наконец встали, разминая затекшие ноги, и принялись обсуждать новости, как купцы на зеленном рынке.

Гедер оглядел имперских аристократов – кое-кто завидовал Клинну и новой роли его подчиненных, сэр Госпей Аллинтот чуть не светился от счастья.

Джорей Каллиам, глубоко задумавшись, направился прочь, Гедер едва за ним поспевал.

– Нас сослали, – наконец буркнул он, когда прочие антейцы остались позади. – Мы выиграли битву, а нас за это в изгнание. Не хуже ванайского герцога.

Джорей взглянул на него с досадой и жалостью.

– Клинн с самого начала сюда целил. Только об этом и мечтал.

– Почему? – спросил Гедер.

– Королевский наместник – это власть. Даже в Ванайях. А если Клинн хорошо себя зарекомендует, то при следующих дележах, когда город отдадут другим, его не забудут. Извини, мне нужно написать отцу.

– Конечно, – кивнул Гедер. – Я тоже своим напишу. Не знаю, правда, что им сказать.

Джорей горько усмехнулся:

– Скажи, что разграбление города ты все-таки не пропустил.

Если кто и сомневался, к кому из своих людей благоволит Алан Клинн, то сразу после отъезда лорда Тернигана все сомнения развеялись. Новый секретарь Клинна, сын влиятельного тимзинского купца, явился к Гедеру в лазарет и проводил его в новое жилище – три комнатки в тесном особнячке, который некогда служил складом и успел провонять крысиной мочой. Впрочем, здесь был камин, а крепкие стены ограждали от ветра – не то что в палатке.

Каждый день Гедер получал новый приказ от лорда Клинна: закрыть и перегородить сход к каналу, собрать с купцов дань за право рыночной торговли, доставить в тюрьму сторонника низложенного герцога в назидание горожанам. Для оглашения и исполнения приказов хватило бы и солдат, но процедура требовала, чтобы за всем следил антейский дворянин – в знак того, что аристократия Антеи печется о новообретенном городе и не оставляет его без присмотра. Выслушивая поручения одно за другим, Гедер подозревал, что еще до исхода зимы его неминуемо возненавидят все жители.

Закрыть известный публичный дом? Отряд возглавляет Гедер. Выселить из лачуги жену и детей герцогского приверженца? Гедер. Арестовать крупного купца?..

– Могу ли я спросить, в чем меня обвиняют? – спросил магистр Иманиэль, глава Медеанского банка в Ванайях.

– Сожалею, – ответил Гедер. – Мне велено привести вас к лорду-протектору добровольно или силой.

– Велено, – горько повторил невысокий человечек. – А вести меня по всей улице в цепях?

– Часть приказа. Сожалею.

Ванайский филиал Медеанского банка ютился на боковой улице в доме, где разместилась бы средней руки семья. И даже при таких невеликих размерах он казался запустелым – только щуплый, иссохший от солнца магистр и дородная женщина, ломающая руки у порога. Магистр Иманиэль встал из-за стола, оглядел солдат за спиной Гедера и оправил рубаху.

– Полагаю, бесполезно спрашивать, когда я смогу вернуться к своим делам, – произнес он.

– Мне не сообщили.

– За что его забирать?! – воскликнула женщина. – Мы вам ничего не сделали!

– Кэм, прекрати! – прикрикнул на нее банкир. – Я убежден, что это исключительно по банковским нуждам. Если будут спрашивать – скажи, что здесь ошибка и что я отправился к благородному лорду-протектору, чтобы ее исправить.

Женщина – Кэм – закусила губу и отвела взгляд. Магистр Иманиэль спокойно подошел к Гедеру и поклонился.

– Просьба не надевать цепи будет излишней, полагаю? – спросил он. – Моя профессия по большей части держится на репутации, и…

– Очень сожалею, – повторил Гедер. – Лорд Клинн мне…

– Приказал, – договорил за него банкир. – Понимаю. Тогда давайте закончим поскорее.

На улице уже собралась толпа – весть о появлении Гедера, судя по всему, облетела город как на крыльях. Стражники выстроились по бокам, в середине шел Гедер, за ним вышагивал банкир в звякающих кандалах. На лице магистра Иманиэля застыла маска снисходительного благодушия – то ли он искусно разыгрывал храбрость, то ли впрямь ничего не страшился. Встречные, попадавшиеся им на улицах и набережных, оборачивались поглазеть на закованного в цепи банкира; Гедер, решительно постукивая тростью, старался хранить невозмутимость. К полудню весь город будет знать, кто именно арестовал магистра Иманиэля. Мысль о том, что Клинн так и задумывал, не утешала.

Сэр Алан Клинн ждал их в просторном зале, где герцог прежде давал аудиенции. Старую символику частью убрали, частью завесили знаменами Антеи, короля Симеона и рода Клиннов. Пахло дымом, дождем и мокрой псиной. Сэр Алан с улыбкой поднялся из-за стола.

– Магистр Иманиэль из Медеанского банка?

– Он самый, милорд протектор, – с улыбкой ответил банкир и поклонился. По любезному тону никто бы не заподозрил, что Клинн только что опозорил магистра в глазах всего города. – Видно, я чем-то оскорбил вашу милость и должен, разумеется, принести извинения. Если мне сообщат, в чем моя вина, то я, конечно же, впредь постараюсь не повторять ошибок.

Клинн небрежно повел рукой.

– Ничего подобного. Я всего лишь побеседовал с вашим бывшим герцогом, препровожденным в ссылку. Он сказал, что вы не пожелали дать ему денег на военную кампанию.

– Он вряд ли вернул бы долг, – ответил магистр Иманиэль.