Текст книги "Насчет папайи"

Автор книги: Дэн Кавана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Подъезжая к воротам, он мысленно улыбался. Конечно, он нисколько не возражает, если станет тем, кого решат обыскать, дав отмашку ехать к поджидающему в сторонке полицейскому. Конечно, он понимает, что это обычная формальность. Конечно, так обыскивают не его одного. Ищите сколько угодно. Посмотрите в бардачке и под сиденьем, и не забудьте кармашек на дверце. Личный досмотр – да ради бога, никаких проблем, даже приятно. Полицейский прошелся руками по всему его телу; ну ты и нахал, подумал Даффи, когда тот стал шарить у него между ног. И полицейский, и охранник вели себя с ним очень любезно, и Даффи не остался в долгу. Конечно, он все понимает, и совсем не против, пожалуйста, в любое время, не стесняйтесь, до скорой встречи.

Отчаливая, Даффи вспомнил рассказ Уиллета. Что это было: научное чутье или выборочное? Или маленькая подсказка?

Хендрик открыл Даффи дверь с выражением крайней занятости на лице. Он молча повел его в холл, а затем на кухню; двум своим маленьким дочкам он велел пойти погулять во дворе. Когда хлопнула задняя дверь, Хендрик пустился в полные душевных переживаний рассуждения по поводу того, стоит ли ему давать Даффи ключ. Даффи была хорошо знакома такая ситуация: сначала ты нанимаешь кого-нибудь, чтобы что-то разузнать, рассказываешь ему о своих неприятностях, а потом начинаешь об этом жалеть. Обычное дело. Справиться с этим тоже труда не составляло. Не стоило изображать оскорбленное достоинство и засовывать клиенту в глотку свои рекомендательные письма; нужно было только немного помолчать, показать ему, что ты не так уж заинтересован, как он думает, а потом затронуть в нем деловую жилку.

– Как хотите, мистер Хендрик, дело ваше. Не буду обещать, что непременно что-то найду, если вы решите дать мне ключ. Это только, знаете ли, поможет сократить расходы, если мне удастся там спокойно осмотреться. Но решать все равно вам.

Просто безобразие, что это всегда работает, подумал Даффи. Хендрик сразу перестал ерепениться, извинился, согласился, вынул ключ и отдал его Даффи.

– Только два условия, мистер Даффи.

Это тоже было знакомо Даффи; клиенты любили показать, что они хозяева, что раз они платят, они и диктуют условия.

– Во-первых, я хочу знать, в какое именно время вы там появитесь и сколько пробудете. И второе. Я хочу, чтоб вы сразу, как закончите, вернули ключи назад.

– Ясное дело, – покладисто ответил Даффи, как того и требовала ситуация. – Я сегодня немного устал, так что собираюсь после обеда в воскресенье, часика этак в три. Пробуду там час или два. Точнее сказать никак не возможно, вы же понимаете (апелляция к соучастию; Хендрик, как ему и полагалось, кивнул), а потом завезу ваш ключ. Часиков, скажем, в шесть. Если вас дома не будет, подсуну под дверь.

Хендрик принялся в ненужных подробностях объяснять, как отключать сигнализацию, которая запускалась, когда открывали входную дверь. Даффи слушал вполуха, просто на случай, если имелась какая-то особая фишка, и, притворяясь сосредоточенным, смотрел в выходящее в сад окно. За окном был очень милый мощеный дворик, клумба с геранями и детская площадка для игр, включавшая в себя песочницу, мелкий бассейн и горку. Две девочки, лет семи или восьми, шумно возились на горке. Одна из них сейчас стояла на самом верху. Даффи заволновался: для взрослого падать невысоко, но для ребенка? На твердые плитки? Это беспокоило Даффи. Он перевел взгляд на кирпичную стену в конце сада – она была от него всего лишь ярдах в двенадцати – и ощутил беспокойство другого рода, какое, он и сам не знал, каким-то боком имеющее отношение к последним нескольким дням, но каким – непонятно. Между тем, Хендрик закончил свой инструктаж, и Даффи кивнул – так, словно, хоть и с некоторым трудом, он все же почти что понял то, о чем говорил ему Хендрик. Клиентам это нравилось. Это вселяло в них уверенность в надежности своей охранной системы.

Первое, что сделал Даффи, уйдя от Хендрика, это обратился в мастерскую, чтобы ему изготовили дубликат ключа. Он не хотел зависеть от настроений Хендрика, если ему понадобится нанести еще один визит, да и мотаться всякий раз в Фулхем было ему не с руки.

Он солгал Хендрику о времени своего визита на склад. Просто на случай, если Хендрик был с ним не вполне откровенен, он решил не откладывать дело в долгий ящик. Он подошел к складу в половине двенадцатого и открыл боковую дверь ключом, который только что сделал (никогда не мешает проверить дубликат и при необходимости отдать его на подточку). Система сигнализации на складе имела пусковой промежуток двадцать секунд – как раз достаточно, чтобы пробежать несколько ступенек и повернуть рычажок отмены.

Даффи начал с больших двойных дверей на южной стороне ангара. Пол был размечен цветными линиями, как бывает в спортивном зале, товары были разложены на своих полках цвета ржавчины – одни в квадратных ячейках, другие – в прямоугольных, некоторые секции были отведены для постоянных клиентов, под ними были подписаны имена: Фрейзер Мэтьюз, БЭМКО, Холдсуорт&Френч, и так далее. Таким образом, регулярные партии товара неделю за неделей, месяц за месяцем, отправлялись на одно и то же место, облегчая жизнь рабочим Хендрика, да и самим заказчикам, если товар забирали они сами.

Даффи осмотрел товар более внимательно, чем это у него получалось в рабочее время, но узнал немного. Ярлыки на ящиках если и говорили что-то, то лишь человеку посвященному, умышленно оставляя в неведении людей, к грузоперевозкам отношения не имеющих – таких, как Даффи. Транспортное агентство, вес, количество единиц груза, номер авиагрузовой накладной, пункт назначения (аэропорт, а не импортер или получатель). Что ж, ему это никак не помогло, но, по крайней мере, оформлено как полагается. Наименование, разряд, номер: особенно номер. На некоторых ящиках было указано название содержимого. Тут калькуляторы (как минимум, не все – Даффи заметил, что одна из коробок повреждена), там – американские еженедельники, мороженая рыба. Упаковочные контейнеры, ящики для чая, картонные коробки, обшитые мешковиной тюки. Прав был Хендрик – какого черта рассчитывал Даффи здесь найти? Неужели он, как Алиса в Стране Чудес с ее Съешь-меня-пирожками и Выпей-меня-пузырьками думал, что наткнется на большущий ящик с надписью «Стырь меня», залезет в него, дождется, пока придут его тырить, а потом выскочит наружу с болтающимися на ремне наручниками и закричит: «Стоять!» Неужели он хоть на минуту мог на это надеяться?

Что ж, если это ни к чему не привело, можно попробовать другое. Он прошел мимо угла, где торчал большую часть рабочего дня, и направился к шкафчикам. Рабочих было шестеро, шкафчиков – десять. Перочинным ножиком он поочередно открывал те, которые, как он знал, были в эксплуатации; в каждом содержалось несколько спецовок и чисто мужские полезные в рабочем быту предметы: сигареты, жвачка, спиртное, растрепанные порно-журналы, засаленные свитеры. В шкафчике Кейси он нашел бутылку полоскания для рта, что немало его удивило; может статься, был совсем другой, незнакомый ему Кейси, который поливал голову одеколоном и брил под мышками.

Затем Даффи открыл те четыре шкафчика, которыми никто не пользовался. В двух было пусто, в одном валялся экземпляр «Сан» двухлетней давности, еще в одном лежала непочатая банка собачьих консервов. Даффи аккуратно закрыл все шкафчики и уже собрался уйти. Тут у него вдруг сработало чутье. Он подошел к своему собственному шкафчику и заглянул внутрь. Хм. Он покачал головой. Все в точности, как он вчера оставил. Вот и верь после этого в чутье.

Замок на двери миссис Бозли отнял у него полторы минуты. Снова пришлось поторапливаться, чтобы отключить сигнализацию. Установив точное местонахождение кнопки аврального вызова (под столом), он уселся на хозяйский стул и попробовал обозреть помещение глазами миссис Бозли. Да, отсюда, конечно, все было видно куда как лучше, хоть возвышение и составляло не более четырех футов. Вон там был виден говеный угол Даффи, вот куда мы поставим этого маленького ублюдка, вот где мы заставим его тягать тачку и жрать дерьмо. Не хотите парочку калькуляторов, мистер Даффи? Только не забудьте, что надо еще миновать ворота, мистер Даффи. Как насчет пары недель в тюрьме, мистер Даффи?

Тут он одернул себя. Миссис Бозли не нравилась ему, но у него не было никаких доказательств, что она имела отношение к делу с калькуляторами. То, что он хотел, чтобы она имела к этому отношение, означало, что он должен дважды подумать, прежде чем и в самом деле ее обвинить. Кончай ненавидеть ее, Даффи. Лучше обыщи ее стол.

Он вынул блокнот и принялся не спеша разбирать на столе бумаги. Он пролистал подшивку со счетами и переписал имена и телефоны, принадлежавшие, по всей видимости, постоянным клиентам. Насколько мог судить Даффи, дело было поставлено очень крепко, хотя он не мог не признать, что не различил бы подтасовки в конторских книгах, даже если бы его ткнули в них носом.

Затем он просмотрел недавнюю корреспонденцию и понял, почему Хендрик решил его нанять. Некий оптовый торговец мехами писал, что счел за лучшее найти другого партнера – разумеется, товар был застрахован, но если такое случилось один раз, то нет никакой гарантии, что это не случится снова, не так ли, мистер Хендрик, и как ему неловко (хотя, конечно, ничего личного), одним словом, примите и проч. В другом письме, некий генеральный дилер уведомлял Хендрика о том, как серьезно он озабочен пропажей ящика итальянских солнечных очков.

Левый верхний ящик заменял миссис Бозли туалетный столик. Там были собраны пудреницы, лосьоны, кремы, губная помада, гребни, зеркальца; если бы он поискал получше, то, возможно, нашел бы жесткий воротничок, которым при разговоре с ним она подпирала щеки. Но вместо этого он перешел к следующему ящику, где нашел ее записную книжку с адресами и телефонами. Некоторое время он листал ее, но особой выгоды не извлек: ничего из ряда вон выходящего, в основном номера телефонов постоянных клиентов, что было, в общем, неудивительно. Он нашел здесь и телефоны всех работников Хендрика и переписал их к себе в блокнот. Он проверил букву «Б» – на предмет поиска фамилии Бозли, но она, похоже, не знала никого одной с ней фамилии. Он вернулся на самый первый листочек записной книжки и переписал оттуда домашний адрес и телефон миссис Э. Бозли. Это «Э» было единственным, что ему до сих пор удалось о ней узнать. «Э» наверняка значило «Эскимо».

Он проверил остальные ящики, но нашел только обычную офисную дребедень: сломанный степлер, истертые ластики, нераспечатанная упаковка канцелярских скрепок. В третьем ящике справа он, однако, нашел кое-что занятное: фотографию в рамочке, лежащую лицом вниз. Даффи очень медленно переворачивал ее, как фокусник переворачивает игральную карту, и при этом изобразил языком барабанную дробь: «Та-та-та-ТУМ!»

Лицо на снимке было ему незнакомо. Это был круглолицый мужчина лет сорока, лысеющий, в очках с золотым ободком; на губах застыла снисходительная улыбка; на мужчине был костюм в белую полоску с довольно искусно сооруженной бутоньеркой. Свадебная фотография? Мистер Бозли? А был ли вообще мистер Бозли? Снимок был сделан недавно, значило ли это, что она вышла замуж не далее, чем пять лет назад? Он не знал. Самым простым было, конечно, предположить, что это и в самом деле был мистер Бозли, и тот факт, что Даффи не хотел, чтобы это был мистер Бозли, а хотел, чтобы это был негодяй-любовник, садист, оборудовавший подземную темницу, заставлял его осторожнее относиться к своим фантазиям. Тревожило его и другое. Было понятно, почему она не поставила фото на стол – люди над этим посмеиваются, а миссис Бозли была явно не из тех, кто допустил бы, чтоб над ней посмеивались, но если уж вы кладете такую фотографию в ящик, чтобы в любой момент, когда вы почувствуете себя раздраженной, усталой, безнадежно одинокой, или когда вам захочется пофлиртовать, можно было бы без помех на нее глянуть, – зачем тогда класть этот снимок лицом вниз?

Уходя, Даффи вновь включил сигнализацию. Он поехал в пункт утилизации, куда звонил по поводу машины своего приятеля, навороченной «Кортины». Нет, мистер, вы разговаривали не со мной. «Кортина», говорите? Раскрашенная под тигра? Такую я бы, наверное, запомнил. Нет, мистер, похоже, вам с нами не повезло. Что ж, ладно, раз вы настаиваете, пойдемте посмотрим записи. Да, у нас есть какая-то «Кортина», но сейчас она уже вот-такая (жест рыбака-привиралы). Пресс, знаете ли, такая удивительная штуковина. Вы уверены, что ее прислали именно к нам?

В любом случае, надежды было мало с самого начала. И к семи часам это стало абсолютно не важно. Позвонила Кэрол.

– Извини, я еще вчера пыталась с тобой связаться, но тебя, похоже, не было.

– ….

– Это насчет машины.

– Отлично.

– Мне прочитали тот рапорт. Насколько они поняли, там было какое-то столкновение еще до того, как машина перевалилась через ограждение. На задней дверце были следы краски другого ТС и довольно большая вмятина.

– А шины?

– Они сказали, проколов не было.

– Механизмы управления?

– Говорят, что машина была в хорошем состоянии. Если не считать, конечно, аварии.

– И ничего по поводу другой машины?

– Ни малейшей зацепки. Никто не останавливался. Никто ничего не видел.

– Это просто неоценимые сведения. Спасибо, любимая.

На другом конце провода Кэрол улыбнулась. Эти два слова нечасто можно было услышать от Даффи. Какой же он все-таки милый, подумала она.

А Даффи подумал совсем о другом. Он думал о том, за что люди убивают друг друга – легко, походя, дескать, великое дело. Можно ли убить за ящик итальянских солнечных очков? Можно ли убить за пару ящиков копченой лососины?

4

– Точно, как обещал, мистер Хендрик.

Всегда полезно отметить перед клиентом свои достоинства.

– Ах да, спасибо, Даффи.

Открывший ему дверь Хендрик, протянул за ключом руку. Похоже было, что Хендрик не слишком рад его видеть.

– Честно говоря, мне бы хотелось зайти на пару слов.

– Хм. Да, конечно.

Хендрик провел Даффи через холл в кухню и снова безжалостно прогнал в сад двух девочек. На этот раз они вели себя более строптиво. Может быть, они слишком часто оказывались в саду против своей воли. А где же, интересно, была миссис Хендрик?

– Думаю, мне следовало расспросить вас об этом раньше, мистер Хендрик, но вы же не возражаете, если мы сейчас кратенько обсудим ваших сотрудников? Расскажите мне о них.

– Что ж, спрашивайте.

– Мистер Глисон.

– Вы же не подозреваете мистера Глисона? – вопросил Хендрик с таким выражением, будто Даффи привел к нему закованного в наручники Глисона, и у того карманы топорщились от золотых слитков, а из-за обшлагов сыпались брильянты.

– Я никого не подозреваю, мистер Хендрик, по крайней мере, никого конкретно. Но если вы не будете подозревать всех и каждого, это кончится тем, что вы вообще никого не будете подозревать и в результате ничего не выясните.

Это была не совсем правда, но клиентам такое объяснение нравилось, оно позволяло им со спокойной душой поливать грязью своих любимых работников. И Даффи не без умысла начал с человека, которому Хендрик, вероятно, доверял – он рассчитывал, что это поможет избежать новых возражений, когда речь зайдет о миссис Бозли.

– В любом расследовании есть некоторые стороны, которые могут показаться неприятными, но если вы хотите иметь профессионально выполненную работу, нельзя сбрасывать их со счетов.

Эта формулировка тоже им нравилась: в них признавали профессионалов, и они радовались, как дети.

– Конечно, конечно. Что ж, Глисон – отличный парень. Он со мной уже четыре года. Работящий, никогда не допускал прогулов, прекрасно ладит с остальными.

– Тан – китаец, верно?

– Нет, по-моему, он из Малайзии. Очень восточный парень. Желтый и мало говорит.

– Может, это оттого, что он плохо знает английский?

– Да нет, он знает, он здесь родился и вырос. Очень хороший парень, очень работящий. Очень сильный. Делает такие вещи руками, как они все там…

– Оригами? – (Осторожней, Даффи, подумал он, не стоит выпендриваться перед клиентом; но Хендрик и ухом не повел).

– Нет, ломает кирпичи и всякие предметы ребром ладони.

– Ага, понимаю.

Что ж, спасибо за предупреждение.

– Кейси?

– Чудесный парень – (Ох, да бросьте, мистер Хендрик) – очень работящий. Немного тугодум. Хороший водитель.

Даффи расспросил о двух остальных – Ботсфорде и МакЭндрю, – и, как бы нехотя, задал следующий вопрос.

– И еще, раз уж мы об этом заговорили, хотелось бы также выяснить насчет миссис Бозли.

Хендрик угрожающе воззрился на него, но Даффи только рукой махнул, словно говоря «Мы же с вами это уже обсудили».

– Что ж, ладно. Прекрасная женщина, очень компетентная, заслуживающая всяческого доверия, никогда никаких прогулов, великолепно ладит с сотрудниками.

А по вечерам верховодит в отряде волчат-бойскаутов под именем Акелы или кого там еще. Разговаривать с Хендриком было бесполезно. У него, по всей видимости, подобрались сплошь образцовые сотрудники – аккуратные, работящие, порядочные, крепкие и тому подобное. Вот только так случилось, что один из них его обворовывал. Даффи переменил тон – так, словно профессиональная часть разговора была завершена, и теперь они просто беседовали, как калякают за кружкой пива двое мужчин.

– Не могу не согласиться, мистер Хендрик, она потрясающая женщина. И так умеет указать каждому на его обязанности. Она с вами с самого начала?

– О да, уже пять лет.

– А что она делала до этого? Так, из чистого любопытства. Просто интересно, чем такая женщина могла заниматься прежде.

– Кажется, она была старшей стюардессой на одной из крупных авиалиний, – ответил Хендрик тоном человека, который знает больше, чем говорит.

– А почему она не осталась? Глядишь, сейчас была бы уже в руководстве «Бритиш эруэйз».

– Ну, с моей точки зрения, это вполне возможно, но я могу предположить, что она решила, раз она не может делать то, что ей нравится, лучше ей уйти. Видите ли, стюардессы не могут быть старше определенного возраста. Глупое правило.

– Согласен. Полагаю… – тон Даффи стал еще более задушевным, – существует и мистер Бозли?

Хендрик засмеялся, что случалось с ним нечасто, и его словно бы снятый с трупа костюм заходил ходуном в связи с приключившейся в его пределах турбулентностью. На лоб упала грязная белесая прядь.

– Теперь я вижу, к чему вы клоните, мистер Даффи. Должен вам сказать: шансов у вас немного.

Даффи тоже заставил себя расхохотаться.

– Да нет, я, в общем-то, и не претендую. Просто подумал: такая чудная женщина и приходится самой зарабатывать на жизнь.

Хендрик хитро посмотрел на него; он явно ему не верил.

– Кажется, есть и муж, но он, вроде бы, инвалид. Не люблю совать нос в чужие дела, но поговаривают, будто у него нет одного легкого. Бедная миссис Бозли.

Бедный мистерБозли, подумал Даффи, иметь только одно легкое, да в придачу миссис Бозли как единственный свет в окошке. Он снова перешел на деловой тон.

– А что насчет МакКея? Каким он был работником?

– О, очень работящий, хороший водитель, со мной не первый год.

Наверное, помогал миссис Бозли управляться с бойскаутами. Умело вколачивал колышки для палаток. Переводил старушек через улицу. Много работал на благотворительность.

– Таким образом, мистер Хендрик, все ваши сотрудники проработали у вас по крайней мере несколько лет?

– Да.

– А кражи начались всего лишь около полугода назад?

– Да.

– Хм. И еще кое-что. Полагаю, ни у кого из ваших служащих в прошлом не возникало проблем с законом?

Хендрик поправил упавшую на лоб немытую прядь.

– Я нисколько не сомневаюсь, что они перевоспитались.

Угу.

– Ответьте, мистер Хендрик, прошу вас.

Даффи был до крайности раздосадован, но старался, чтоб в его голосе звучал только упрек – ничего больше.

– Ну. Тан раз попался на поножовщине, но он тогда был совсем мальчишка, не понимал, что делает. Я уверен, что его спровоцировали. После этого он и стал учиться проделывать руками такие штуки. (Чтобы можно было ломать кости, а не пырять ножичком). И Кейси в свое время отдубасил несколько человек.

– И сколько судимостей?

– Четыре. Но если верить тому, что он мне рассказывал, шансы всегда были равные. Не думаю, что он стал бы колотить людей только потому, что ему некуда девать кулаки.

– А вам не кажется, что нужно было рассказать мне об этом в самом начале?

Чертовы клиенты.

– Я не думал, что это существенно. Ни один из моих служащих не привлекался за кражу. Никогда не возникало никаких драк, по крайней мере, на работе. Я не говорил вам потому, что боялся, как бы у вас не возникло предвзятого отношения.

– Все, что я могу сказать, мистер Хендрик, это что вы очень благодушный человек.

И настоящий осел.

Пожалуй, он верил Хендрику. Он считал его наивным ослом, но верил ему. Забавно, но он был с ним согласен. Принято думать, что раз преступивший закон всегда преступником и останется, что тот, кто однажды совершил преступление, хватается за все преступления без разбору, словно жадный покупатель в супермаркете. Даффи знал, что так не бывает. Одни преступления влекут за собой другие, а некоторые – нет. Финансовые злоупотребления, как правило, сопровождаются последующими финансовыми злоупотреблениями (неудивительно, ведь это так прибыльно). Или, например, поджигатели – вот уж действительно странная публика. Уж так любят совершать поджоги, ничего больше – одни поджоги. Дом выгорает дотла, и тебе уже не дают ловить в свое удовольствие воров и хулиганов, приходится искать чокнутого парня с коробкой спичек, который когда-то в детстве любил смотреть, как с воем мчатся пожарные машины, а сейчас вырос и, возможно, стал застенчивым юношей и вполне законопослушным гражданином – во всем, кроме того, что ему нравится смотреть, как горят люди.

Что же касается мордобоя и грабежа, то здесь вполне могла быть связь, могло и не быть связи. Иногда вы бьете людей, чтобы ограбить, иногда грабите и бьете, чтобы успеть удрать. Но есть очень много людей, которые бьют других, просто чтобы бить. Просто потому, что им это нравится. Им от этого хорошо. И люди, которые прежде им досаждали, схлопотав по морде, уже больше не будут им досаждать. Даффи это понимал. Если ты малаец, но вырос в Англии, практически себя малайцем и не считаешь – и при этом постоянно выглядишь как самый настоящий малаец, то после нескольких лет в английской школе ты сыт по горло тем, как все ребята вокруг строят тебе «узенькие глазки» и разговаривают тоненькими-претоненькими голосами, и показывают тебе приемы кун-фу – а так ведь недолго и в самом деле ногой в живот заехать, – и самое-то главное, они постоянно дают понять, что таких, как они, много, а таких, как ты, мало, и так будет всегда, и какая у тебя классная ручка, китаеза, мне пригодится. Разве тебе не захочется после этого оставить кое-кому из них на память пару шрамов? И если захочется, и ты и впрямь так поступишь, не значит же это, что десять лет спустя ты начнешь красть итальянские темные очки.

Хм. Даффи мог понять Хендрика, но все же это была слюнявая, сентиментальная теория. Тут могло сработать и то, что после того, как Тан порезал кого-нибудь в школе, ребята наверняка стали относиться к нему по-другому. Не связывайся с чокнутым китаезой: узенькие глазки и кун-фу остались в прошлом. Дети уважают жестокость и психов – конечно, не тихонь-шизофреников, а отчаянных, безбашенных, прущих на рожон. Можно не сомневаться, что эпизод с поножовщиной сильно облегчил положение Тана в школе. И можно не сомневаться, что для него был очевиден вывод, что совершенное преступление – пусть и косвенным образом – себя оправдывает. Это была простейшая логика, ничего больше. И если продолжать рассуждать логически, нетрудно было прийти к выводу: это оправдывает себя еще больше, если не попадаться. Даффи знал, как надо читать криминальное досье подследственного. Он поступал, как поступают все полицейские: считал все оправдательные приговоры за обвинительные, общее число умножал на два, все «чистосердечные признания» рассматривал с той точки зрения, что они были сделаны для того, чтобы получить обвинение по более легкой статье – и видел за рапортами о раскрытых преступлениях множество других, нераскрытых.

Испытывая острую нехватку фактов, Даффи позволил себе строить какие угодно гипотезы. Приходилось оперировать тем немногим, что у него было. Можно было, конечно, навестить в больнице МакКея, но это было бы слишком рискованно, слишком многие могли об этом узнать. Вместо этого он позвонил Кэрол и попросил ее поискать в полицейском компьютере полдюжины имен. Он хотел проверить те сведения, которые дал ему Хендрик. Поразмыслив, он прибавил еще одно имя – самого Хендрика. Чем черт не шутит.

Кэрол не хотела этого делать. Ей не нравилось, что Даффи использовал ее – как будто это входило в услуги, предлагаемые им клиентам. И это противоречило полицейским правилам. Ее могли за это уволить. Даффи преувеличил важность проверки, и она нехотя согласилась. В конце концов, это не так уж рискованно. А ему и впрямь это необходимо, и ведь они с ним, в конечном итоге, делают одно общее дело.

Еще он спросил, не одолжит ли она ему машину на вечер, но она отказалась. Он может взять ее завтра вечером, но не сегодня. Даффи не стал спорить, повесил трубку и представил ее на дискотеке с Джоном Траволтой, у которого ее в перерыве между танцами уводит Роберт Редфорд, чтобы сопроводить на опереточный ужин при свечах (и почему она до сих пор не сняла униформу?), а потом к себе домой, и там она постанывала и что-то шептала ему от радости и восторга. Между тем, Кэрол думала: в принципе, я могла бы разок не поехать к тете, но с мужчинами нужно проявлять твердость, а тем более с такими, как Даффи.

В понедельник предстояла непростая задача. Глисон. Даффи надеялся, что сумеет поставить себя, как надо. Предстояло взять верную ноту. Не выкладывать все сразу – пусть немного подергается, что там случилось, но и не тянуть, чтоб они не решили, что не случилось ровным счетом ничего. Часть дня Даффи провел, соображая, нужны ли малайцу в английском климате солнечные очки, и наконец, когда было уже хорошо за полдень, решил, что пора уже что-то делать. Он заметил Глисона с блокнотом в руках – тот проверял ящики – и не торопясь, направился к нему.

– Не поможешь мне с машиной?

Глисон, не глядя на него, продолжал сверяться со своим списком.

– Она стоит не там, где положено.

Глисон не обращал на него внимания.

– Она стоит не там, где положено.

По-прежнему ноль внимания. Глисон поджал губы, и его бачки встопорщились.

– Она стоит не там, где положено.

– Пошел к черту, Даффи, – негромко и почти дружелюбно проговорил Глисон.

Если он не может заставить его раскрыть карты, придется ему сказать все самому. Или сделать хотя бы что-то, чтобы только у него отпала охота посылать тебя к черту. Понизив голос, Даффи произнес:

– Как я понимаю, ты был в перчатках, Глисон, потому что я-то уж точно был.

И он не торопясь пошел прочь, через двойные двери и на парковку. Спустя минуту они оба стояли, уставившись в раскрытый капот принадлежащего Даффи фургона. Одно присутствие Глисона сказало Даффи, что он не был в перчатках.

– Ну, так что насчет пятницы?

– Какой пятницы?

– Вещи в моей машине.

– Какие вещи?

– Калькуляторы.

– Какие калькуляторы?

Бог ты мой, это было похоже на английский для иностранцев: повторяй за мной, но только преобразуй утверждение в вопрос.

– В пятницу в моей машине были калькуляторы.

– Так ты воруешь калькуляторы, приятель? Лучше тебе надеяться, что я об этом не доложу.

– Ты положил в мою машину шесть калькуляторов.

– Зачем бы мне это делать? У тебя что, день рождения?

– И чисто случайно меня тормознули на проходной.

– Хорошая здесь у нас охрана. Мухи не пропустят.

– Ты брал у меня в пятницу ключи от машины.

– Да неужто, приятель? Я, наверное, хотел ее переставить на другое место.

– Ты ее не переставлял.

– Тогда зачем бы я стал их брать? Ты что-то путаешь, приятель.

Даффи чувствовал, что пока ведет диалог неблестяще.

– А зачем ты пришел сюда, когда я сказал про перчатки?

– А ты что-то сказал про перчатки? Я слышал, ты что-то бормочешь. Я думал, ты хочешь, чтоб я помог тебе с машиной. Поэтому я пришел. А ты рассказываешь мне про то, что ты воруешь калькуляторы. Может, ты малость перетрудился, Даффи?

Глисон дружелюбно улыбнулся; он умел это делать, притом, что дружелюбия у него не было и в помине. Даффи решил, что пора менять тактику.

– Хорошо, начнем сначала. Притворимся, что все так, как ты сказал. Притворимся, что в пятницу ты просто переставил машину на другое место. Притворимся, что я не находил пакет, на котором, может быть, остались – а может, и не остались – чьи-то отпечатки пальцев. (Что, конечно, ничего не доказывало, и Даффи это понимал). Притворимся, что меня не обыскивали на выезде, и даже если обыскивали, то это просто случайность. Идет?

– Похоже, ты малость перетрудился.

Даффи упрямо продолжал.

– Посмотрим на это с другой стороны. Мне нужна эта работа, Глисон. Она нравится мне не больше, чем любая другая, но она мне нужна. Сейчас такое время – без работы не проживешь. Я не против, что ты загружаешь меня всяким дерьмом и заставляешь тягать ящики, про которые мы оба знаем, что их тягать не нужно. Я не против, что ты определил меня в этот поганый угол. Я не хочу играть в твои игры, потому что это не по мне. Я даже не хочу знать, почему ты не хочешь, чтобы я здесь работал, это дело твое. Все, что я хочу тебе сказать, это что я здесь работаю и буду работать, а тебе – тебе придется с этим смириться. И если ты будешь устраивать мне подлянки, я могу обещать, что и я устрою тебе такое, что мало не покажется.

Даффи надеялся, что то, как он перешел от пафоса к агрессии, а потом к маниакальной настойчивости возымело некоторый эффект. Проблема состояла в том, что у него в загашнике не было по-настоящему действенных угроз. «Или я спущу тебе шины…». «Или я наступлю тебе на шнурки». Детский сад. Оставалось надеяться, что для Глисона это звучит более убедительно и что знание нынешнего местонахождения калькуляторов дает ему хоть какое-то преимущество. Все, что он мог сделать, это стоять на своем, не высовываться и помнить о том, что вокруг полно людей, желающих устроить ему подлянку.

По крайней мере, когда они шли назад, Глисон был серьезен. Его кустистые брови сошлись на переносице; казалось, он о чем-то задумался. Когда они вошли внутрь, он повернулся к Даффи.

– Кстати, Даффи, на твоем месте я бы погодил пока с калькуляторами. Два раза подряд один и тот же товар – это западло, усек?

Позднее, занимаясь порученными ему делами, Даффи подумал, что этот разговор, сам по себе необходимый, будет иметь и нежелательный эффект: замедлит ход событий. Глисон (если это был один Глисон, или «они», если это были «они») теперь знает, что Даффи держит ухо востро, что он теперь не допустит, чтобы ему забили паклей выхлопную трубу или сделали еще какую-нибудь пакость. Он будет наблюдать за ними (если это, конечно, были «они»), а они будут наблюдать за ним. Они могут сыграть с ним какую угодно шутку, они могут просто оставить его стоять в его дурацком углу; что они точно не сделают, это не положат в его шкафчик еще пятьдесят фунтов (с другой стороны, может быть деньги с самого начала были всего лишь приманкой, чтобы он заглотил наживку – калькуляторы). Как бы то ни было, Даффи понимал, что так просто они ему распутать это дело не дадут. Придется ему посмотреть, не принесут ли какого результата сверхурочные вылазки.