Текст книги "Крыло смерти (сборник) (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Гэв Торп,Уильям Кинг,Йен (Иен) Уотсон,Константин Сторм,Нейл Макинтош,Чарльз Стросс,Брайан Анселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Конечно, она пришла, постучав в дверь его каюты, когда он беспокойно лежал в своей спальной ячейке, уставший до смерти, но не способный заснуть. Конечно она пришла со словами утешения.

– Отдыхай спокойно, Солонэйц. Это единственное, что мне нужно.

Конечно, это была ложь. И она, гибкая аватара утешения, накинула шаль своих смуглых волос на его грудь, и погладила его лоб.

– Посмотри на меня, навигатор. Посмотри своим оком, что может узреть мою душу!

Она сняла его повязку и поцеловала закрытое веко, возвращая воспоминания об аромате лакриматы. Она была так прекрасна и умела в своей тёмной чувственности, что в разгар их ласк он открыл свой третий глаз. «Та ли это женщина, которую я вижу?» – подумал он.

Сама женственность; накладывающиеся на её образ потоки души могли бы посоперничать даже с хаосом варпа. Он никогда не думал о таком, никто никогда не просил о таком. Его глаз был опасностью и загадкой. Один взгляд мог убить. Шивания была защищена от этого своей слепотой, однако закричала, почувствовав излучаемый из его лба свет, который она сравнила в яркости с маяком самого Императора. Ересь? Может быть.

– Если бы у нас был образчик груза, – сказала она. – Подумай, Солонэйц, какие наслаждения мы могли бы разделить?

– Или, какую боль? – добавил он.

Дрожь предчувствия вызвала видение следующего варп перехода: он в одиночку, в своей капсуле, в темноте, а внизу плещется жидкая лакримата, поющая свою коварную песню вечно бдительным силам Хаоса.

– Ты боишься! – засмеялась Шивания. – Лёд и страсть раненого навигатора! – она погладила шрамы на его груди и животе. – Я завидую твоему взору.

Она свернулась в его объятиях, напевая странную мелодию, и поглаживая его гладкую, белую кожу и длинные, тонкие волосы.

– Божественный мутант, – пропела она.

– Эй! Не говори так.

– Но ты же такой. Как и я, по правде. Нас терпят только из-за нашей полезности. Благословлён будь Отец Империума за то, что мы смогли найти утешение друг с другом.

– Иногда, Шивания, ты говоришь опасные вещи.

– Верный навигатор всегда охотно исполняет приказы, гнёт свою спину под кнутом Имперской доктрины, – высмеяла она ласково.

– Шивания! – он попытался отстраниться от неё, внезапно почувствовав, что она стала чем-то обвивающим и удушающим. – Что ты говоришь? Прислушайся к себе!

– Я делаю это в течении многих лет! – резко сказала она. – Всегда слушаю только себя с тех пор, как чёрный корабль пришёл и забрал меня из дома!

– Ты астропат. Привилегированный, уважаемый! Твоя душа связана с Императором!

Она усмехнулась.

– Ха! Это выжгло мои глаза. Связывание – разве не синоним рабства?

Солонэйц покачал головой в замешательстве.

– Я не буду спорить с тобой. Но когда говоришь подобные вещи, помни, какой могла бы стать твоя судьба.

– И ты думаешь, что это лучше?

Она села и зачесала волосы назад. Её голос звучал сухо, будто голос опытного, утомлённого убийцы; женщины, чья плоть была покрыта шрамами. Солонэйц осознал, что нельзя по-настоящему узнать кого-либо, пока не разделишь с ним постель.

– Тебе легко быть таким благодушным, – сказала она горько. – Корабль здесь, корабль там. Можно менять места, пользуясь влиянием большой семьи. А что я? В сравнении – просто рабыня, сданная в аренду Схоластикой. Я не выбирала своё назначение сюда, навигатор. Твоя жизнь принадлежит тебе. А моя?

Она повернулась к нему лицом, и белые глаза между прикрытыми веками показались змеиными.

– Я принадлежу Фиддеусу и его клану. Моя свобода на борту этого корабля – лишь иллюзия.

– Ничего хорошего из этой беседы не выйдет, Шивания.

Она пожала плечами.

– Неважно. Я тебя обидела, шокировала. За это я прошу прощения. Ты мне нравишься. Тем не менее… – она вздохнула, её голос приобрёл задумчивый оттенок. – Наверное, было ошибкой покинуть корабль. Понимаешь, я не хочу возвращаться.

Солонэйц прикоснулся к ней.

– Забудь. Не говори ничего. Вернись ко мне.

Неохотно она прижалась к его боку.

– Иногда, великий страх приходит ко мне. Я чувствую, как бездонная пропасть ждёт, чтобы открыться у моих ног.

– Не сейчас, – прошептал Солонэйц и крепко обнял её.

Граян Фиддеус руководил размещением груза, беспокойно шагая по грузовому трюму, в то время как члены экипажа тщательно закрепляли ящики. По настоянию Граяна в трюм, пыхтя и ворча, также спустился брат Габреус, сжимая в руках курящееся кадило с приобретенным в Ассирионе ладаном, и горсть недавно протравленных талисманов.

– Мы не можем быть слишком осторожными, – сказал Граян. – Этот материал, при всей своей ценности, довольно опасен. Я опасаюсь, что это может вызвать варп-протечку внутрь корабля. Габреус, я хочу чтобы вся Дэа Брава была освящена заново; каждый уголок, каждый проход, каждая руна должна быть благословлена и умащена. Это понятно?

– Как ореол туманности, капитан. Не бойтесь, беспримерный дух Габреуса сокрушит и подавит любые миазмы варпа, ищущие входа!

Граян улыбнулся и похлопал по грузному плечу жреца.

– Я знаю, что могу доверять тебе, брат. Теперь я должен выследить нашу маленькую «коммуникационную систему» и попросить её передать сообщение моему отцу. Я намерен попросить его устроить банкет для моего экипажа в знак признательности от клана Фиддеус!

– Он наверняка успеет вырастить несколько поколений бычков к тому времени, как мы будем дома, – усмехнулся Габреус.

От Граяна не укрылось, что между его навигатором и астропатом имеет место чувственная связь. По некоторым причинам это вызывало у него сильный дискомфорт. Он решил, что внутри Шивании кроется разнузданность. Быть может поэтому он не доверял ей. Иногда, когда он отдавал ей приказ, он чувствовал недоброжелательность в её поведении, в мимике лица. Он опасался, что она может изменить смысл его сообщений, когда она передаёт их, просто из озорства, чтобы вызвать конфуз и неудобство. Могло ли действительно такое случится? Шивания могла быть лазером, по сравнению с ровной но маленькой свечой Бассоса, но Граян не мог заставить себя полагаться на неё.

Также он боялся, что она может плохо повлиять на Солонэйца. Кто знает что твориться в голове навигатора? Ни для кого уже не секрет, что в прошлом он получил ужасные ранения, и после этого душевный срыв. Гомери просил его относится к навигатору с заботой, и приглядывать за ним. Инстинкты Граяна натягивались как удила, когда он представлял себе Солонэйца, находящимся в тисках непредсказуемой Шивании. Он решил что серьёзно поговорит об этом с отцом по возвращении; нельзя больше брать на борт эту девушку. Экипаж корабля – закрытое сообщество, существующее почти что вне времени и пространства, поэтому для благополучия всего экипажа на корабле нужно, чтобы отношения между его членами были гармоничными. Один эксцесс – и вся деликатная структура может развалиться, особенно при возможности враждебного вмешательства варпа. Эта возможность тревожила Граяна больше, чем отказ двигателя или варп-шторм. Дэа Брава была его царством, и он был чувствителен к его настроениям.

Спустя несколько дней корабль приблизился к точке прыжка в варп, чтобы наконец отправиться на Землю. Граян, одолеваемый своими тревожными мыслями, сопровождал Солонэйца к навигационному блистеру, заодно пытаясь увидеть признаки напряжения и утомления в нём.

– Ты разобрался со своей шеей?

– Что? Ах, да. Фосс поработал над ней. Теперь всё в норме.

Граян выпятив губу, стоял на рампе, ведущей к навигационному посту, и внимательно наблюдал как Солонэйц втискивает себя в тесное пространство блистера и опускается на кресло.

– Сол, могу я говорить с тобой…честно?

Солонэйц повернул голову и посмотрел вниз на рампу.

– Это приказ?

– Сол!

– Извини, в чём дело?

– Шивания…

– Ох…

Солонэйц начал возиться с органами управления на варп-дисплее, его лицо приняло упрямое выражение. Граян нервно заёрзал.

– Я должен сказать, Сол, как друг и капитан. Будь осторожен.

Солонэйц посмотрел на него снова, выражение лица осталось прежним. Он хотел сказать: «Кто дал тебе право называть себя моим другом?», но излил раздражение с другими словами.

– Я не инвалид, Граян! Я хочу, чтобы ты перестал относиться ко мне, как к полупьяному, покалеченному ветерану! Откровенно говоря, ещё немного, и я буду вынужден уйти со своей должности. Я вполне осознаю что произошло. Это не делает меня уязвимым. Я взрослый и…

– Хорошо, хорошо! Я должен был с тобой поговорить, пойми меня.

– Она знает, что ты её не любишь, – резко сказал Солонэйц, снова уставившись в экран. – Как этот разговор исправит ситуацию?

– Рискуя дальнейшими упрёками: как серьёзно это… дело у тебя с ней?

– Так серьезно, как могут быть любые отношения для людей в похожих условиях. Мы живём одним днём. Тебя это не касается, Граян. Не бойся, что это повлияет на мою работу, или её. Теперь, мог бы я заняться подготовкой к следующему варп-переходу?

Граян пожал плечами, протянул руку и похлопал по бедру Солонэйца в качестве успокаивающего жеста, и отправился обратно в camera operati[4]4
  Рабочий кабинет (лат.)


[Закрыть], где он поработает с бумагами, оставляя Дэа Брава в распоряжении Солонэйца. Разговор состоялся совсем не так, как он планировал.

Солонэйц вздохнул и откинулся на спинку кресла, зажмурившись от яркого мерцания звёзд. Если бы только Граян знал, какие сомнения относительно Шивании гложут его, сомнения эти, однако не могли конкурировать с искушением её тела, её сладостным успокоением. Что-то в ней отталкивало Солонэйца, также сильно, как и привлекало. Это, сказал он себе, просто потому, что время от времени она вела неразумные еретические речи. Она была молода, обижена. С его помощью она сможет преодолеть обиды. Эти короткие темпераментные вспышки не могут означать чего-то худшего, чем недовольство. Это было бы немыслимо, ведь она была обучена Адептус Астра Телепатика. Их процесс отбраковки испорченного материала был непогрешим; должен быть.

– Должен быть, – сказал он вслух, снимая повязку.

Варп был тих. Потоки чистого имматериума лениво бурлили по обе стороны корабля, но было непохоже, что они смогут объединяться в вихрь. Варп-дисплей также не показывал ничего угрожающего. Солонэйц посмел надеяться, что это будет лёгкое путешествие. Несколько мыслеформ мелькали из варпа, но эти психические выбросы были незначительными. Солонэйц вознёс молитву Императору, чтобы получить защиту и изгнать страхи. Спокойная психика была очень важна для путешествий в варпе. Он поцеловал тотемы и сосредоточился на путешествии. Короткий прыжок. Дэа Брава никогда не ставилась на карту, чтобы совершать дальние прыжки.

Солонэйц начал напевать мантру в импровизированном ритме. Это подняло ему настроение, и он дрейфовал в возвышенной связи с кораблем, становясь единым с её телом. Быстрее света, быстрее мысли, как ликующая серебряная рыба на просторе этого скрытого моря. Он вдохнул эссенцию соли и морской пены в эйфории оседлав волну Астрономикона, что несёт его домой. Соль. Море. Дюны. Песчаные цветы. Цветы. Фрукты. Мускат. Сандал… «Сандал?» Солонэйц сглотнул и вернулся в сиюминутную реальность. Он вдохнул. «Что это? Сладкая кровь Императора, что это было? Лакримата? Невозможно!» Он сверился с варп-дисплеем, голова кружилась от коварного парфюма. Блистер был полон этим! Экран пульсировал, что означало высокую активность варпа. Но где? Солонэйц был в состоянии отчаянного удивления. «Позади нас? Перед нами? Где? Так близко. Так близко!»

Он устремил свой взгляд в варп. Ничего определенного, и все же что-то назревает. Имматериум был взволнован! Солонэйц проверил наличие эманаций Хаоса. Возможно, что-то прицепилось к кораблю. Экран казалось завис, будучи не в состоянии вывести информацию, лишив его знания обстановки. Он напрягал свои чувства, чтобы проникнуть в причину происходящего, в то время как парфюм тёк вокруг него восхитительными, злыми волнами, извращая чистоту его концентрации. Его кожу защипало от пота. «Груз! Нужно сконцентрироваться!» Он должен игнорировать эту отраву, изгнать её. Запах был иллюзией. Он должен…

– Солонэйц! – послышался хриплый зов.

Копьё боли пронзило мышцы его шеи, когда навигатор повернул голову к выходу из блистера. Люк был открыт вовнутрь и через него вползала обнажённая и сияющая, как горячее пламя, Шивания. Рот её был приоткрыт, красный язык облизывал губы, волосы текли как облако, пальцы лениво поглаживали её грудь. Волны парфюма снова атаковали его. Он попытался заговорить. Шивания засмеялась и открыла сморщенные веки. Думал ли он, что там будут мёртвые молочно-белые глаза? Нет, они были похожи на опалы, горели и мерцали сотней оттенков.

– Солонэйц, – сказала она, качая головой так, что её блестящие волосы бурлили как гнездо меховых гадюк.

– Иди ко мне. Эссенция – есть плоть моя. Она дала мне зрение! Я помазала ей глаза! Я вижу! Я вижу так много! Я вижу тебя, Солонэйц!

– Нет! – сдавленно произнёс навигатор. Он чувствовал, будто сама субстанция Дэa Брава таяла перед глазами. Всем, что ещё существовало, были бледная, сияющая сущность астропата и отвратительные соблазны варпа, желающие наконец сжать его в свои вечные объятия.

– Нет, Солонэйц? Что значит нет? Мы на своём месте, разве нет? Мы мутанты! Я слышу зов моих сестёр, он парит на волнах варпа! Здесь все те, кто умер, Солонэйц! Все те, кто умер! Ты скользишь на этот корабле в потоках их крови! Открой свой большой глаз, увидишь это! Посмотри на меня! Прикоснись ко мне! Открой блистер и отвези меня домой!

Несколько мгновений Солонэйц думал, не галлюцинации ли это, отражают его скрытые желания. «Это то, чего я хочу, чего я всегда хотел?» Шивания протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, её пальцы сжимались, застывшие глаза вяло моргали и слезились. Она зашипела и улыбнулась.

– Я плюну твоё семя в Хаос! – крикнула она, и рванула вперёд, чтобы броситься в блистер над ним.

Действуя рефлекторно, Солонэйц отшатнулся назад, а затем, собрав всю силу мышц и воли, швырнул себя со стула и захлопнул ногами входной люк. Он услышал мучительный визг, и бесконечность агрессивных оттенков ударила в его варп-взор, вызывая раскаты агонии, боль, которую он не мог себе представить и в худших кошмарах. Его тело скорчилось и желудок наполнился конвульсиями. Внешняя поверхность блистера кишела нечестивыми формами, все они улыбались и скребли плас-хрусталь, показывая ему омерзительными жестами, что планируют сделать с его телом, когда доберутся до него.

Солонэйц почувствовал солёный вкус и понял, что прокусил язык. Он стукнулся головой о консоль и закричал.

– Граян! Габреус! Кто-нибудь! – но узел связи находился словно на расстоянии в миллион миль от него. Изменил ли корабль курс? Его глаз не видел пути, только клубок чувственных форм, которые манили и искушали, обещали вечную боль, вечный экстаз. Он слышал как Шивания царапала люк, её голос был хриплым шёпотом желания.

– Господь Император! – закричал Солонэйц. – Помоги мне! Помоги!

Сконцентрированный луч чистейшей мысли пробился к нему, словно меч сквозь ряды врагов.

– Возьми меня за руку, – сказал он. – Я с тобой, навигатор. Возьми меня за руку.

И он сосредоточился на этом луче, его сознание потекло с ним, слилось с ним. Хотя Солонэйц знал, что Император замурован в своем дворце на Земле и его престарелое, измученное тело продолжают питать машины, дух навигатора увидел фигуру, шагающую по лучу Астрономикона. Это был блестящий путь, спасающий Дэa Брава от опасности, развевая миазмы варпа силой и скорбью своей души. Это был мираж, вызванный верой? Но для Солонэйца это был сам Император, его дух, бороздящий пустоту.

Некоторое время спустя он пришел в ясное сознание и обнаружил, что флюиды имматериума снаружи были чисты, варп-дисплей не показывал никаких сгустков. Никаких звуков не доносилось из-за люка, и аромат лакриматы покинул блистер. С ним была только Дэа Брава, и они плыли на волне Астрономикона, подхваченные духовной сущностью тысяч мучеников. Они плыли домой.

– Ты звал меня, Солонэйц?

Снова в реальном пространстве. Граян Фиддеус был в блистере ещё до того, как Солонэйц отстегнул себя от кресла.

– Я думал, что слышал, как ты вызываешь меня, но разум корабля сказал что это не так. Несмотря на это, я решил, что лучше проверить. Ты в порядке?

Солонэйц выглядел ужасно, его белое лицо было покрыто потом, вокруг глаз были тёмные тени. Он даже не снял свою повязку, просто лежал в кресле как труп, третий глаз пялился на варп-дисплей. Отводя взгляд, Граян втиснулся в блистер рядом с ним и осторожно повязал платок на лбу навигатора.

– Что случилось? Сол?

Он потряс навигатора. Солонэйц вздрогнул, а затем заглотнул воздух. Воздух корабля на вкус был слегка металлическим, резиново-сладким, и к счастью, свободным от парфюма.

Он вздохнул и на мгновение наклонился к капитану. На несколько секунд повисла тишина, не нарушаемая даже биением сердец, затем он отстранился.

– Многие умирают, чтобы не дать Астрономикону погаснуть, не так ли? – сказал он.

– По своей воле. Ты знаешь это, – Фиддеус ужасно испугался, что Солонэйц перенёс дальнейший нервный срыв. – Что…?

Солонэйц покачал головой, заставляя капитана замолчать.

– Нет. Груз. Он был вскрыт.

– Что?! Невозможно! Я был бы в курсе!

– Тем не менее, я говорю правду.

– Он же был защищён.

Солонэйц посмотрел на него мрачно.

– Да, ты прав. Как и я. Поверьте мне, Граян, я не ошибаюсь.

Фиддеус потёр лицо, чувствуя себя неловко.

– Ты болен, Солонэйц. Вылезай отсюда. Я отведу тебя к Фоссу.

Солонэйц откинулся на спинку стула и издал низкий, горький смешок.

– Я? Болен? Отведи меня туда, где мы сможем поговорить, Граян Фиддеус. Сыграй роль хорошего друга, которым себя называешь. У меня есть просьба к тебе.

Она была в своей каюте, одетая в лучшие одежды, расчёсывая свои волосы. Маска была на ней, уставив свои нарисованные глаза в никуда.

– Я думала, когда же ты придёшь, – сказала она, опуская гребень.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказал Солонэйц. – Подарок. Это лучшее, что я могу дать тебе в сложившихся обстоятельствах, Шивания. Я знаю, ты поймёшь и используешь его мудро.

Она приняла подарок, сжимая пальцами маленький, хрустальный флакон. Зазвучал тихий смех.

– Ах, Солонэйц! Это твоя премия, подозреваю я? Какая щедрость!

– Не щедрость, Шивания. Я любил тебя по-своему. Это сострадание. Всё потому, что когда мы вернёмся, в Схоластику будет представлен доклад. Ты знаешь, каков будет вердикт и каковы его последствия. Ты испорчена и знаешь это. Ты жаловалась на свою неволю. Но если ты достигнешь Терры, твоя жизнь на борту этого корабля покажется тебе раем. Они пошлют тебя кормить душу Императора. Благодаря тому, что мы разделили, я хочу отдать тебе это. Поблагодари меня за это. Я исполню твоё заветное желание: полный глоток девы забвения. Если тебе повезёт, на мгновение ты получишь взор, которого жаждала.

Он немедленно вышел, и некоторое время Шивания сидела неподвижно, держа флакон на коленях. Она не могла плакать, несмотря на то, как сильно этого хотела. Её губы беззвучно прошептали его имя. Она обладала силой, о которой не подозревала раньше. Эта сила была ей отвратительна.

Она открыла флакон.

Томный, чувственный аромат хлынул в её каюту сладостным желанием, ядовитой потерей. Его крещендо показало последние влажные пожары осени, когда до прихода зимы всё сжигалось: мусор с полей, мёртвая древесина. Шивания почувствовала запах тёмной почвы и приветствовала это. Отчасти.

Трясущимися руками она наклонила флакон, плеснула на палец и облизала. Лунная кожа, лакримата, леди слёз, тёмная сестра. Это не для слабых, о нет.

С громкостью сирены заблагоухали розы в охватывающем её облаке. Шивания наклонила назад свою прекрасную голову, сидящую на совершенной шее и вылила содержимое флакона в горло. В течение нескольких жгучих секунд её тело танцевало маниакальный танец, исполненный невыносимой красотой и страстью. Но только несколько секунд.

Это была быстрая смерть.

– Я знаю, это было тяжело для тебя, – сказал Габреус, – но ты поступил благородно, Солонэйц. Священник заботливо похлопал по плечу навигатора. Они сидели в его часовне-убежище, под сенью благословения. Это была трудная исповедь.

– Ну же, подними голову, юнец, – пробубнил Фиддеус, прохаживаясь снаружи, словно охраняющий потомство леопард. – Не давай ему повода для беспокойства. Будь сильным!

– Почему? – беспомощно спросил Солонэйц. – Почему она? Она была так…

– Испорчена! – резко прервал его Габреус. – Верь, Солонэйц! Лакримата была лишь катализатором, и нам повезло, что всё случилось так. Могло быть и хуже, подумай об этом. Ты одолел силы Хаоса своими действиями. Не тривиальное свершение, уверяю тебя. Ни одна система не бывает непогрешима, всегда будут ошибки. Адептус Астра достаточно дотошны, но их владения слишком обширны, поэтому их система отбора дала сбой. Да, это правда, она могла никогда не поддаться варпу, если бы не эссенция. Но это не имеет значения. Живи своей жизнью, навигатор. Забудь о ней! Скоро мы прибудем домой и твоя семья будет ждать, – он улыбнулся. – И не забудьте про торжество, которое Фиддеус обещал нам!

Солонэйц кивнул, поцеловал пояс священника и вышел из часовни.

Граян ждал снаружи, как и сказал ему Габреус.

– Ещё одна вещь, которую я должен знать, – сказал Солонэйц увидев Граяна. – Лакримата, для чего она? Адептус Терра никогда не позволит свободно продавать такое вещество. Кто заказал доставку?

Граян Фиддеус почесал шею и поморщился в нерешительности.

– Хорошо… Гвидо Палама связан с одной организацией на Терре, только с одной. Дисперсия парфюма, настоящая лакримата, строго учитывается.

– Кто это купил, Граян?

– Инквизиция, – вздохнул Граян.

Солонэйц рассмеялся.

– Я должен был догадаться! Орудие пыток!

– Вряд ли это смешно!

– Думаешь нет? Мы живём во вселенной противоречий, друг мой, к нашему постоянному восхищению. Теперь, мы проследуем в camera recreata, чтобы полюбоваться на священную Терру, когда она покажется. Инквизиция! – он покачал головой.

– Ты выглядишь лучше, Солонэйц, – холодно сказал Фиддеус.

Навигатор уже шагал прочь. Он бросил замечание через плечо.

– Это ненадолго, друг мой, ненадолго.