Текст книги "Смерть любопытной"

Автор книги: Делл Шеннон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Хиггинс сказал, что Арден перепугался. Даррелл же если и напуган, то не сильно.

– Но он не выносит полицейских.

– Само собой. – Мендоса согласился. – Будем продолжать обрабатывать Ардена. Если он достаточно испугается, если удастся внушить ему, что мы знаем больше, чем на самом деле, то он наверняка выкинет какую-нибудь глупость, сделает ошибку. Я бы дал руку на отсечение, что это сделали они вдвоем, но моя уверенность – единственное доказательство, черт побери. Я собираюсь еще раз пугнуть его после похорон. Сейчас мне нужно несколько хороших парней, чтобы плотно посадить их нашим друзьям на хвост. Очень плотно. Очень явно. Кто у нас свободен?

Хиггинс сказал. Мендоса решил, что следить за Арденом начнет Скарни: он сможет прицепиться к нему у ворот Форест-Лоун… а к ночи его сменит Дуайер. Бейли будет наблюдать за Дарреллом, его сменит Глассер.

С самого начала дело пошло не очень гладко, потому что не нашли Даррелла. Когда Хиггинс с ним разговаривал, он был еще в халате, небритый. Сейчас он исчез. Бейли, который мог бы сообразить пораньше, немного помотался по городу – к Арденам, в «Викторианскую комнату», – прежде чем позвонил на киностудию, где работал Даррелл. Даррелл, как выяснилось, уехал с киношниками в пустыню около Палм-Спрингс, на съемки телебоевика. Да, решение было принято неожиданно, мистеру Дарреллу сообщили лишь около одиннадцати часов. Он, вероятно, вернется завтра вечером. Бейли позвонил в отдел спросить, надо ли ему ехать в Палм-Спрингс? Он не любил пустыню, особенно в июле. Достаточно жарко и здесь.

– Нет, – сказал Мендоса, – мы сосредоточимся на Ардене.

Арден доставил Скарни меньше неприятностей. Скарни засек серый «чевви» на выезде из Форест-Лоун в два пятнадцать. Арден прямиком направился на Детройт-авеню в Голливуде, и гнал лихо и неосторожно. Слежки он, по-видимому, не заметил. Когда, выйдя из машины и направляясь к квартире Даррелла, он мельком взглянул на Скарни, который подъехал и остановился совсем рядом, его лицо выражало лишь бесконечное страдание. Скарни ждал. Минут десять спустя Арден вышел – медленнее, чем входил. С растерянным и встревоженным видом он постоял у обочины. Мендоса предполагал, что Арден еще не слышал об отъезде Даррелла; очевидно, лейтенант оказался прав. Скарни не спускал с подопечного глаз. Наконец Арден двинулся с места, огляделся и увидел сидевшего в машине человека. Казалось, именно это вдруг придало ему решимости. Он подошел к «чевви» и завел двигатель. Скарни тут же повернул ключ зажигания. «Не прячься,– сказал ему перед выездом лейтенант, – дай ему заметить, что за ним хвост». Он держался к «чевви» очень близко, почти вплотную, и Арден вскоре понял, что его преследуют. «Чевви» панически рванулся вперед, притормозил, начал петлять.

Скарни позвонил в пять тридцать.

– Мы хорошо его держим и с большим шумом, лейтенант. Он какое-то время пытался от меня отвязаться. Потом снова попробовал ткнуться к Дарреллу. Затем еще покружился и в конце концов зашел в кафе, звонил по телефону-автомату – ловил Даррелла, я так думаю. Потом вернулся в «Викторианскую комнату»… Что значит, там ли я? Меня туда разве пустят? Я тут недалеко, в закусочной. Не думаю, что он вылезет раньше, чем приедет Берт. Он вошел туда минут пять назад.

Арден все еще оставался в «Викторианской комнате», когда Дуайер сменил Скарни.

Снова наступило время, когда она должна была прийти, и кот сидел в ожидании. Она в конце концов придет, сделает что-нибудь с донимающей болью в боку, где впивается репейник, и в его мисочках будет еда и молоко, и его спутанную шерсть расчешут, и будут нежные слова. Он терпеливо сидел, долго после того, как положенное время прошло.

Время снова придет, и он снова будет ждать.

Эль Сеньор потребовал внимания к своей особе, чтобы кто-нибудь сказал, какой он красивый кот, кто-нибудь погладил его лоснящуюся шерстку. Это был редкий случай, и оба человека, жившие с Эль Сеньором, должным образом ответили на его требование. Элисон сказала:

– Какой красавец этот кот!

– Un gato muy hermoso, mi gato elegante![41]41
  Очень красивый кот, мой элегантный кот! (исп.)


[Закрыть] – Мендоса передал ей маленький предмет, который они рассматривали, и взял Эль Сеньора на руки, убеждая его, что он король среди котов, другого такого красивого, умного и смелого, как сто величество Эль Сеньор, в природе нет.

– Что, – заметила Элисон, – довольно-таки глупо, потому что, честно говоря, он не…

– Тише, он тебя услышит, – сказал Мендоса. – Если он только узнает…!

Кот повозился и свернулся клубком у Мендосы на коленях, удовлетворенный тем, что ему воздали должное.

– По-моему,– сказала Элисон, рассматривая предмет с разных сторон, – если это ключ к разгадке, то самый маленький из всех ключей.

– Да это вообще никакой не ключ, черт его побери,– сказал Мендоса. – Как они могут быть связаны? В лаборатории говорят, он четырнадцатой пробы. Мы не можем считать его уликой до тех пор, пока не убедимся, что ни у кого из знакомых Маргарет не сломалось в ее машине какое-нибудь украшение. Думаю, такой случай должен запомниться, особенно если украшение было дорогое.

– Запомнился бы в любом случае, это всегда ужасно досадно, – сказала Элисон. – И еще, Луис, мне кажется, это случилось не так давно. Она ведь была немного похожа на тебя.

– Объясни, рог favor.

– Ты не только от природы аккуратен, ты к тому ж автоматически заботишься о вещах. В отличие от большинства мужчин тебе совсем не нужна жена, скажем, чтобы относить костюмы в чистку или следить, чтобы в шкафу были чистые рубашки. И каждую неделю ты ездишь мыть свое итальянское чудовище независимо от того, был дождь или нет. На станциях техобслуживания машины моют не только снаружи, но и очень тщательно чистят внутри. Маргарет, вероятно, довольно часто мыла свою машину, как и ты. И маленькая вещица вроде этой, прямо на полу… если только не завалилась в щель под спинку сиденья…

– М-м. Да. Думаю, тогда она не попала бы в наш пылесос – слишком мала. Да, это мысль. Но она ни о чем не говорит, черт возьми. Мы не знаем, кто такая эта блондинка. И пока не узнаем, не можем сказать, связаны или нет между собой два убийства. Проклятие, да и как они могут быть связаны, с какой стати, если это дело рук Ардена?

– Его причастность – лишь твоя версия.

– Да, я так думаю. Ведь тогда все четко. Арден и Даррелл. Только вот Маргарет…– Мендоса погасил сигарету. – Я только еще думаю, что Маргарет, как бы это сказать, была не то что невинна, но слепа – в сексе ничего не понимала. Потому что он ее саму не интересовал. Она должна была увидеть или услышать что-то совершенно явное, чтобы понять насчет Даррелла. Именно насчет Даррелла, а не об Ардене. Если б она поняла про своего жениха – а не заподозрить было бы трудно, дай она понять, что ждет от него поцелуя, – он, скорее всего, сразу бы себя и выдал, но она не ждала, ее интересовали лишь внешние проявления. Так вот, если б она поняла про Ардена, то, думаю, сразу бы его бросила, перед тем рассказав все миссис Арден. Потому что это могло отразиться на ней, породить досужие слухи: вот, мол, связалась с таким типом, не смогла отличить… Никак не пойму, что уж такое могла она раскопать о каких-нибудь других своих знакомых – столь серьезное, из-за чего стоило убивать? Хотя, конечно, как я сказал Паллисеру, мотивы… Не тронь галстук, сеньор Дьявол!

– Amado, ты ведь не на работе,– сказала Элисон.– Я хочу показать тебе свои идеи по поводу дома. В конце концов ты ведь тоже будешь в нем жить. Архитекторам не нравятся мои наброски, потому что я совсем не прорисовываю вертикальные сочленения, но это более или менее похоже на то, что будет… Извини, Эль Сеньор… Вот гостиная, большая и красивая, здесь столовая, вот здесь – твое логово…

– Зачем мне логово? Я не тигр.

– Ты – большой черный ягуар. Не отвлекайся! В другом крыле, смотри, спальни…

– Их слишком много. Что ты вообще тут замышляешь? Хотел бы я знать. Ох, женщины. Все вы хороши, смотрите на мужчину, как на личного жеребца-производителя…

– Ну что до этого, – проговорила Элисон, – хочу тебе заметить…– В спальне зазвонил телефон. Она пошла снять трубку. – В этом могу расписаться в любое время, – сказала она через плечо,– каждый день. Алло? Да, минутку.– Она появилась в дверях, с покорным видом.– Из отдела.

Мендоса встал и отдал ей Эль Сеньора. Кот, раздосадованный, что его потревожили, спрыгнул с рук и перебрался на кушетку, где уселся на спину своей матери. Баст проснулась и поддала ему лапой.

– Представляете, лейтенант? По-моему, это немного странно,– сказал сержант Фаррелл.– Минут десять назад позвонил Берт и сказал, что он у Арденов. Говорит, Арден разбушевался и несет какую-то сумасшедшую чушь, что-то насчет самоубийства, поэтому Берт вошел в дом и решил, что Ардена для его же блага лучше привезти в управление. А потом вдруг связь прервалась. Конечно, бывают неожиданные поломки, но показалось странным. Я позвонил в телефонную компанию, они сейчас проверяют линию, но я подумал…

– О'кей, понял. Рисковать не будем. Просто на всякий случай пошли туда патрульную машину. Сирену не включать. Я выезжаю, – Мендоса положил трубку, открыл верхний ящик шкафа и достал револьвер, «полицейский специальный», 38-го калибра, потянулся за шляпой.

– Луис, – сказала Элисон, стоя в дверях. Взгляд ее был прикован к оружию. – Ты никогда не берешь, если это не…

– Женщины, – ответил он, – вы сразу ударяетесь в панику. Не беспокойся, chica. Я говорил Арту, только добродетельные умирают молодыми, но сдается мне, я был слишком добродетелен в последнее время. – Он поцеловал ее долгим, неторопливым поцелуем. – Займись пока своими проектами. Не успеешь оглянуться, как я вернусь.

– Да, – сказала она. Ее каре-зеленые глаза потемнели.– Хоть и глупо это говорить, но будь осторожен.

– Я всегда осторожен. Вот уже двадцать лет в прошлом месяце исполнилось, как я осторожничаю. Я вернусь. – Он снова поцеловал ее и вышел.

Элисон оглядела чертежи, разбросанные по дивану. «Каждый раз, как он уходит,– подумала она.– И отдает свое жалованье, целиком, в полицейский пенсионный фонд, потому что сам не нуждается… Анжела говорит то же самое. Всегда, когда его нет дома. Потому что никогда не знаешь. Не знаешь, когда кто-нибудь придет неловкий, волнующийся, вежливый, и скажет: "Простите, но вы должны узнать…"» Она собрала бумаги и механически сложила в небольшую'аккуратную стопку. Он рассказывал ей, улыбаясь, про сержанта Паллисера и Роберту Силверман. Элисон вдруг захотелось позвонить Роберте и сказать: «Не надо. Не связывайся ни с одним из них. Всякий раз, когда они уходят с оружием, они укорачивают тебе жизнь».

Ничего не случится. Он придет домой, достанет неразряженный револьвер и все ей расскажет.

Они построят дом на авеню Большой Молнии, проживут там сорок лет, родят четверых детей (она решила – четверых) и еще будут нянчиться с внуками.

А оружие – просто для уверенности.

Мендоса подъехал к дому на Маккаден-плейс одновременно с черно-белой патрульной машиной. Он в три секунды выскочил из «феррари» и подошел к двум полисменам в синей форме.

– Полегче и потише, ребята, – сказал он, – не известно, что там у нас. – Он представился. – Давайте сперва посмотрим. Арден еще здесь, «чевви» – на подъездной дорожке, машина Дуайера – у соседнего дома.

По лужайке они тихо подошли к дому. До них доносился чей-то голос – теплый летний вечер, окна открыты. Дом представлял собой типичное калифорнийское бунгало с узким крыльцом, увитым виноградом. Лампочка над дверью не горела, полицейских скрывала глубокая тень. Они поднялись по трем цементным ступеням на крыльцо.

– Травля! – слышался голос, высокий и истеричный. – Майк говорил… Я не могу это больше выносить, просто не могу!… Вы следите за мной, будто я преступник или еще кто… Я не собираюсь это больше терпеть… я… я… я… Стой спокойно! Не приближайся ко мне, не пытайся…

Каждое из окон по обе стороны входной двери состояло из широкой рамы и открывающейся вовнутрь боковой фрамуги. Мендоса мягко отодвинул в сторону патрульных, скользнул к ближайшему открытому окну с занавеской и сбоку заглянул внутрь. Отсюда ему не было видно Ардена; часть комнаты возле входной двери не просматривалась. Он смог разглядеть миссис Арден, сидящую в кресле напротив него, и Дуайера. К креслу прислонена трость миссис Арден. Добрая глупая женщина с седыми волосами и заурядной внешностью, полная, около шестидесяти лет. На ее лице застыло недоверчивое выражение. С правой стороны комнаты, в узкой стене,– кирпичный камин. Подле него стоял Дуайер, напряженный и собранный. По рукаву мятого светло-серого летнего костюма Дуайера расплывалось красное пятно; его правая рука висела как плеть. Но его глаза смотрели внимательно, он сохранял твердый рассудок, хоть и прислонился к каминной полке.

Мендоса отступил назад и скользнул, пригнувшись, к другому окну. Отсюда открывалась другая часть комнаты. Виднелся сводчатый проход, вероятно, между гостиной и столовой. Прямо в проходе стоял Джордж Арден. Его побледневшее лицо было в испарине, он дрожал. Револьвер в его руках, направленный на Дуайера, ходил из стороны в сторону.

– Скрылся! – говорил Арден. – Он скрылся, удрал и бросил меня – расхлебывать. Я искал его, о Боже… после того, как этот полицейский сказал… Но он сбежал, он знал, что они… Оставил все на меня одного, и я… О Майк! Я не могу… не могу… Стой спокойно! У меня еще есть патроны…

– Джордж, – говорила миссис Арден. – Джордж, я не понимаю. Кто этот человек? Почему ты… Это пистолет твоего дедушки, я и не знала, что где-то есть к нему патроны. Джордж, будь же осторожен… Я не понимаю.

Мендоса разглядел старый «кольт». Шестизарядный револьвер 45-го калибра. Еще он увидел, что револьвер заряжен: открытый барабан, можно с первого взгляда определить, пустой он или нет. По крайней мере один заряд. Может быть, еще четыре. Одна пуля, видимо, выпущена в Берта. А соседи, конечно, приняли выстрелы за автомобильные выхлопы.

Очень неудобное место. В этих проклятых бунгало нет прихожей. Входная дверь, даже если она не заперта, открывается прямо в комнату, примерно в шести футах от Джорджа Ардена. Ему как раз хватит времени, чтобы повернуться и в упор выстрелить в любого, кто попытается пойти, даже если делать это быстро. Окна в столовой, за спиной Ардена бесполезны: недостаточно широки, не пролезешь. Да и миссис Арден попадает на линию огня.

«Что за неуравновешенный, невротический народ – эти педики проклятые», – думал Мендоса. Он отодвинулся назад, тронул за руку одного из полицейских. Они тихо отошли на лужайку.

– Попробуй сзади. Хорошо, если удастся проникнуть внутрь без шума.

Человек исчез. Мендоса вернулся на крыльцо. Очень может быть, что чем скорее Дуайер попадет к доктору, тем лучше. В последний год Берту что-то уж слишком часто достается.

– Просто исчез и бросил меня, сбежал! Не стоит… подсматривают из-за угла… доносят… Какого черта, просто потому что мы другие! – Арден почти рыдал. По его белому как мел лицу текли слезы. – Ты еще со своей Маргарет! – набросился он на мать. – Ты никогда не понимала… А, к черту Маргарет, теперь кончено, но… Словно мы уроды какие-то, я не могу больше выносить… И Майк исчез, я не могу найти Майка, он мне сказал бы, что… Убью себя, прежде чем… Всех вас убью, всех, а потом уж себя… Я просто не могу больше выносить травли, я… Не двигайся! Ты мне не веришь? Думаешь, у меня кишка тонка? Так нет! Что там? – Он резко обернулся.

Дуайер левой рукой неловко потянулся к револьверу. Слишком медленно, Мендоса видел, что Берт не успеет. Арден бросил взгляд через плечо обратно на Дуайера и выстрелил. Но он стрелял быстро, не целясь, и пуля разнесла китайский орнамент над камином. Интересно, теперь соседи прибегут? Мендоса не хотел соседей; дураки чертовы, та и лезут под выстрелы. Этот псих, этот ничтожный ублюдок Арден страшно его раздражал. Он достал свой револьвер

– Джордж, дорогой, я не… Джордж, насилие…– миссис Арден пыталась встать с кресла.

– Ты! Все время – как это для меня хорошо, такая милая девушка! Никогда ты не знала, как я ее ненавидел – ненавидел, ненавидел, ненавидел ее, твою проклятую Маргарет! Но Майк сбежал… Всех вас убью и себя заодно…

Видимо, сзади невозможно было бесшумно проникнуть в дом или патрульный оказался бестолковым. Прискорбно, но необходимо.

Мендоса отодвинул второго полисмена, припомнив насмешки Хэкета на последних стрельбах: на тренировках по стрельбе Луис всегда старался лишь выполнить минимальные требования. Он не любил перестрелки. Тщательно прицелился и выстрелом выбил из руки Джорджа Ардена старый «кольт». Руку он, естественно, тоже задел.

Арден завизжал. Неожиданно позади него, в столовой появился первый полицейский. Мендоса толкнул входную дверь – она оказалась незапертой – и ворвался внутрь, за ним второй патрульный. Арден, продолжая визжать, повернулся и побежал. Трое полицейских бросились за ним в темную часть дома. Хлопнула дверь, они очутились в узком холле и услышали, как в замке щелкнул ключ. Места было мало, чтобы они втроем могли как следует разбежаться. Они давили на дверь, из-за которой доносились истерические бессвязные вопли Ардена.

– Отойдите! – тяжело дыша сказал самый здоровый полицейский.– Я справлюсь, эти старые двери…– Он боком разбежался, дверь содрогнулась. С третьего раза она подалась. Совместными усилиями они сломали ее до конца.

– Ладно, вызывайте «скорую».

Арден даже самоубийство не мог совершить толком. Он попытался вскрыть вены, но порез на его запястье оказался незначительным. Простреленная рука была гораздо серьезней, из нее ручьем текла кровь.

Некомпетентность Мендосу раздражала. Он вернулся в гостиную позаботиться о Дуайере.

– Он на меня набросился,– сказал тот, садясь на кушетку. – Перерезал телефонный провод и сунул мне под нос свой примус. Ну, такой тип горазд палить, я не псих и не напрашивался. Один раз только, когда я решил было, что врасплох его застану… По-моему, ничего серьезного, но…

– Вот именно – «но»! – сказал Мендоса.– Ладно, ты не виноват. Мне бы следовало иметь побольше воображения. Я думал, не составит особого труда за ним последить. Кажется, здесь я сглупил. – Мендоса злился на самого себя.

– Рука, по-моему, сломана, – морщась, сказал Дуайер. – В этом году я уже третий раз нарываюсь на пулю, представляете, лейтенант? И почему для разнообразия не могут подстрелить кого-нибудь другого?

Глава 13

Насколько могли, они постарались привести все в порядок. Ардена, чье состояние, кажется, было не так уж плохо, отвезли вместе с Дуайером в больницу. Дуайер рассказал, что около десяти часов он услышал, как Арден в доме стал кричать о самоубийстве. Он раздумывал, не зайти ли ему внутрь, когда Арден заметил его на крыльце и начал его поносить и орать насчет полицейского преследования. Поэтому Дуайер вошел и, собравшись арестовать Ардена для его же собственного блага, оказался под дулом револьвера. По его словам, Арден оставался в «Викторианской комнате» примерно до девяти и вышел оттуда несколько на взводе, судя по тому, как он вел машину. Возможно, алкоголь, размывающий ощущение реальности, и навел его на размышление о том, как безжалостно его травят. Впрочем, такому как Арден немного и надо, чтобы завестись. Мендосе следовало бы это помнить.

Старушке он ничего не смог растолковать. Пытался как можно мягче объяснить ей ситуацию, но она отказывалась слушать и понимать.

– Здесь какая-то ошибка, офицер, – повторяла она, качая головой. – Только не мой сын, о нет, все это ужасная ошибка. Джордж замечательный мальчик, хорошо воспитанный, господин офицер. Его вывели из равновесия, не удивительно… Я должна поехать с ним в больницу… Вся эта кровь… Вы взрослые хулиганы, стреляете в невинного мальчика безо всякой причины… Это все ошибка…

В конце концов Мендоса вызвал из управления женщину, чтобы не оставлять старуху на ночь одну. Возможно, женщина-полицейский ей лучше объяснит. Или мать Ардена всегда будет думать, что произошла ошибка. Защищая саму себя. Потому что говорят ведь, что обычно в том повинна мать, допустившая какие-то ошибки.

Мендоса приехал в управление и позвонил в больницу. У Дуайера простой перелом, потеря крови незначительная; в больнице его продержат до утра. Состояние Ардена более серьезно, но его жизнь вне опасности.

Мендоса послал людей. Одного – в больницу, караулить Ардена.

– Записывай все, что он говорит. Он под арестом, пока лишь как важный свидетель. Можешь это ему сказать, когда проснется. – Другого – в Палм-Спрингс. – Я хочу, чтобы Даррелла привезли pronto[42]42
  Быстро (исп.).


[Закрыть]. Важный свидетель. Мне нужен ордер на обыск его квартиры. А также на обыск дома Ардена. Сейчас я еду домой. Если Арден проснется и сознается в убийстве, позвони мне. Если нет, то не звони, с меня на сегодня уже хватит.

Он приехал домой около часа ночи. Элисон сидела на кровати и листала журналы.

– Не надо было меня ждать, querida, – сказал он, снимая пиджак.

– Ну ты даешь,– сказала Элисон.– Ты что, действительно думаешь, что я лягу в постель и усну, когда ты ушел и прихватил с собой оружие?

– От беспокойства нет никакой пользы. Чему быть, того не миновать. А произошла чертовски досадная вещь, – раздеваясь, он рассказал ей о сегодняшних событиях. – Ох уж эти сверхэмоциональные невротики. Надо ж ему было трепыхаться, стрелять в моих людей… Конечно, опять досталось Берту… Хотя это ничего не доказывает. Но Арден может расколоться и сделать нам славное признание, после того что случилось. Посмотрим.

Арден не признался. Проснувшись, он с неудовольствием обнаружил возле себя полицейского и узнал, что находится под арестом, после чего замкнулся и отказывался что-либо говорить, кроме того, что его травят.

Даррелла поместили в тюрьму Каунти-джейл в семь тридцать утра после утомительной ночной поездки в Палм-Спрингс и обратно. Арестовавший его офицер доложил, что Даррелл вел себя грубо, вызывающе и требовал адвоката. Мендоса, который расписывал Хэкету ночные похождения, сказал:

– Пусть себе требует. Он сможет встретиться с адвокатом после допроса, который я как раз собираюсь провести.

Но когда он встал из-за стола, вошел сержант Лейк, прикрыл за собой дверь и сообщил:

– Лейтенант, вас хочет видеть мистер Чедвик.

– Так-так, неужели? Хотя, если подумать… Арт, поезжай в тюрьму и начинай обработку. Я подъеду позже. Хорошо, я встречусь с Чедвиком, Джимми. – Он опять сел и закурил.

Чедвик выглядел сильно постаревшим и поблекшим. Он вошел, поздоровался, сел на стул напротив Мендосы.

– Полагаю, вы, скорее всего, догадываетесь, зачем я пришел, лейтенант.

– Догадываюсь? – Мендоса предложил ему сигарету, вежливо дал прикурить.

– То, что вы мне сказали вчера, на похоронах. Про скелеты в шкафах. Я не собираюсь спрашивать почему, но, по-видимому, вы думаете, что моя… что Маргарет… убита умышленно. Кем-то… из ее знакомых? Судя по тому, как вы… выведываете все о личных взаимоотношениях, о семье, изучаете ее друзей. Ордер на обыск в ее… Я не понимаю, откуда у вас такая версия?

– Есть несколько мелочей, мистер Чедвик. Нет нужды вдаваться в подробности.

– Итак, я полагаю,– сказал Чедвик с горечью,– вы вторгаетесь в личную жизнь. Думаю, вы уже выяснили насчет миссис Росс.

– Мне известно, что вы были у миссис Росс в воскресенье вечером, – бесстрастно проговорил Мендоса.

– И вчера вечером тоже, – сказал Чедвик. – Не знаю, как это для вас может быть связано с Маргарет. Но буду вполне откровенен с вами, лейтенант. Должно ли данное обстоятельство всплыть на поверхность? Оно не имеет отношения к делу. Вы и сами говорили, что обнаруживаете много несущественного. Я… моя жена… если все откроется, она…

– Мы здесь не торгуем сплетнями, мистер Чедвик. Все, что несущественно, забываем. Но вы меня простите, у вас не очень большой опыт в… м-м… интригах, не так ли? Почему вы пришли и выложили мне это просто так, даром? Может быть, мне известно лишь, что миссис Росс друг семьи или кузина и вы ездили повидать ее, чтобы поделиться печальными новостями о вашей дочери. – В глазах его промелькнула смешинка.

Чедвик подался вперед.

– На самом деле вы так не думали, правда?

– Нет, мистер Чедвик, – ровно ответил Мендоса. Он не добавил: «После того, как повидал вашу жену», – но, вероятно, это слышалось в его голосе.

– Что вы подумали? – Чедвик неожиданно рассердился. – Сказать вам? Я знаю! Вы подумали: «Они не ладят между собой, но он к ней прилип из-за ее денег». Так? Ведь так? – Его лицо покраснело; на шее задергался мускул.

– Так ли? – сказал Мендоса. – Конечно, можно было подумать и это. – Так помогает, когда люди выходят из себя, тут-то они часто и проговариваются.

– Черт побери! – говорил Чедвик. – Мы всегда были… несовместимы. Мягко сказано. Но как я мог, когда девочки были еще маленькими и на две семьи не хватало денег… Но я просил ее. Да. Когда… я встретил Хелен. И она сказала, что если я попробую с ней развестись, она через суд затребует такие большие алименты, какие только сможет получить. В тех кругах, где она вращается, развод все еще считается позором. Особенно, если кто-то хотел бы отделаться от нее, а не наоборот. Это было до того, как она получила наследство. Маргарет была подростком. Я не посмел… не посмел. Хелен был всего тридцать один год, у нее еще могли быть дети. И после того, как у моей жены появились деньги, мало что изменилось. Она сказала, что суд… никогда не знаешь, как решит судья. В газетах тогда как раз писали об одном случае: женщина имела хороший доход с капитала, а мужчина лишь жалованье на работе, но судья установил алименты и возмещение морального ущерба в размере пятисот долларов в месяц. И если бы Майра оказалась потерпевшей стороной… Вы понимаете? Я не мог… не посмел. Сейчас думаю, что был дураком. Знаю это наверняка. Я должен был попробовать.

– Еще не поздно, мистер Чедвик, – сказал Мендоса.

– Вы считаете? – Голос Чедвика звучал устало. Он погасил сигарету. – Не знаю. Но я вам откровенно это рассказываю, лейтенант, чтобы вы поняли – это одна из тех самых несущественных подробностей. Я не знаю, что… случилось с Маргарет. Боюсь, я вообще плохо знаю своих дочерей. Очень давно она… их монополизировала, возможно, они были больше похожи на нее… если бы был мальчик… Я… в известном смысле… махнул рукой. Уже давно. Они… Маргарет… она не испытывала ко мне особых чувств, все это было… чисто внешне, условности. Может, если я попытался бы приблизиться… быть им ближе…– Он провел по глазам рукой.

– Нет, не думаю, – сказал Мендоса. Он жалел Чедвика – человек в капкане! – но действительно не думал, что тот оказался в таком положении лишь по воде Божией. Чедвик в свое время сглупил и теперь для самооправдания немного кривил душой. Более сильный человек вырвался бы и наплевал на последствия. Но… – Я так не думаю,– повторил Мендоса. – Вы ведь кое-что знали о ней, мистер Чедвик. Как она любила сплетни. И распространяла их.

Чедвик внутренне подобрался и откинулся на спинку стула.

– Да, я это знал, – сказал он спокойно. – Она была очень похожа на свою мать. Во многом. Вы хотите сказать, что… здесь мог быть какой-то мотив для убийства? Что она…

– Возможно. Вам будет интересно узнать, что мы арестовали Джорджа Ардена.

Чедвик совершенно явно не поверил своим ушам, он даже привстал.

– Ардена? – воскликнул он. – Этого… бестолкового дурака? Но почему… У него не было никакой причины, чтобы…

– Причина была. – Мендоса рассказал об Ардене и Даррелле.

Чедвик слушал, все еще не веря.

– Боже мой! – сказал он.– Я и не подозревал, да никто бы не заподозрил! По его поведению… Невероятно. Никто из нас, я уверен, и сама Маргарет…

– Ну она-то как раз могла узнать – в самом конце. Это и могло послужить причиной. Мы не знаем. Но выясним,– «Я надеюсь», – мысленно добавил Мендоса.

– Боже мой, ну и ну. В это… с трудом верится. Я знаю, что такое бывает, но… Конечно, это ваша работа – все выяснять, – его голос снова потускнел. – Что я пришел сказать о нашей семье, все это в газетах. Хотя и не в сенсационных заголовках. Нам это не слишком приятно. И так как моя… дружба с миссис Росс явно не имеет отношения к делу, я надеюсь, вы не…

– Мы, – сказал Мендоса, – не преследуем невиновных, мистер Чедвик. Но раз уж вы пришли и… м-м… проявили такую добрую волю, то, может быть, вы ответите на несколько вопросов. Вы сказали, что просили жену о разводе. Я допускаю, что ваши отношения… ну, скажем, не более, чем внешняя учтивость. Почему тогда вы беспокоитесь, что она узнает о вашей… дружбе с миссис Росс? Вполне вероятно, она сама догадывается о чем-то подобном?

– Я… – жалко промолвил Чедвик. Он смотрел на свои руки;– Мне не очень приятно обо всем этом говорить. Она – Майра – может быть мстительной. Поймете ли вы меня, если я скажу, что… сам по себе я ей не нужен, но… в известном смысле, по закону, я привязан к ней, я – ее собственность. Лично ее это бы не заботило. Но, скорее всего, она будет испытывать чувство мести к миссис Росс. Попытается ей навредить. А миссис Росс работает в старой фирме со строгими правилами. И если там узнают, что… что…

– Понятно, – сказал Мендоса. Маргарет – вылитая мать. Мендоса был почти уверен, что поймал убийц Маргарет, хотя улик против них немного, но случайно у него появилась новая мысль, и он спросил: – Скажите, мистер Чедвик, вы не думаете, что у Маргарет могли быть какие то подозрения о ваших отношениях с миссис Росс?

Чедвик неожиданно побелел. В какой-то момент показалось, что он вот-вот упадет в обморок.

– Я… нет, конечно, нет, – с трудом выговорил он и поспешно поднялся.– Конечно, нет. Откуда? Это все, что я хотел вам сказать, лейтенант. Вы все прекрасно понимаете. В смысле, что имеет отношение к делу, а что – не имеет. Да. Ну, большое спасибо, всего доброго.

Мендоса посмотрел на закрывшуюся дверь и сказал себе: «Здесь есть над чем подумать. Удивительно. Имея в виду нашу Маргарет. Да». Но сейчас следовало немедленно заняться Арденом и Дарреллом. Он подумал, что пора присоединиться к Хэкету, который в тюрьме допрашивает Даррелла, взял шляпу и вышел в приемную.

Но здесь его задержал Паллисер, попросил уделить ему минуту. Мендоса пригласил его в свой кабинет.

– Что такое?

Паллисер казался несчастным. Его длинное смуглое лицо с густыми бровями и широким ртом, обычно улыбающееся, сейчас выглядело почти изможденным.– Ничего, сэр,– горестно проговорил он.– Я-то знаю, что ничего такого… Но я должен вам рассказать. Насчет… Роберты Силверман.

– Да?

– Я… видите ли, я туда ездил. Туда, где она живет, в Южную Пасадену. В понедельник вечером. Я подумал… ну, вы знаете, это лучше, чем по телефону звонить. Мы ведь встречались только один раз, я подумал, она может не вспомнить мое имя и все такое, если я просто позвоню. В общем, я поехал. Времени было около семи, я только что освободился, а она еще не вернулась домой. Я там в ожидании какое-то время поболтался, знаете, минут через двадцать она приехала и я… Но дело в том, что пока я ее ждал, пришла женщина из соседней квартиры. Миссис Давенпорт. Она спросила, не мисс Силверман ли я жду – очень разговорчивая, знаете, – и что-то к слову пришлось, она сама заговорила, мол, мисс Силверман была в гостях вместе с Маргарет Чедвик, которую убили. Не знаю, может, мисс Силверман в разговоре с ней об этом упоминала. – Паллисер замолчал с еще более несчастным видом.