Текст книги "Медиум для банкира (СИ)"
Автор книги: Дэлия Мор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 18. Случайность восемнадцатая – признание
«Банкир решил с тобой в доктора поиграть?» – зашипел Индис.
«Скорее уж в пациента и заботливую медсестру», – подумала я, хихикнув вслух, а потом весь похабный смысл фразы до меня дошел.
«Знаешь, что? – раскипятилась я, нервно собирая листы стопкой. – Достал! Я понимаю, у тебя нет никого, чтобы физиологию удовлетворять, но скажи, пожалуйста, откуда столько озабоченности вообще взялось? Ты – дух! У тебя сто лет как тела нет».
«Спасибо, что напомнила, – обиделся Индис. – Я о тебе беспокоюсь…»
«С темы не съезжай. Беспокоится он. Ты меня скоро до нервного тика доведешь своими постельными намеками. Посмотрела на банкира – в койку хочешь. За руку взяла – боже, какой разврат! Поцеловала – дура набитая, витающая в облаках. Остановись, Индис! Я сама буду решать, с кем мне спать и когда!»
Я зло запыхтела, уминая края листов в стопке, чтобы выровнять её. Воспитатель нашелся. Призрачный. Мало мне бабок на скамейке, которые в спину: «Шлюха!» кричат за то, что прохожу мимо, не здороваясь, так еще и собственный дух по ушам топчется нотациями. Мэри Поппинс, чтоб его. Леди Совершенство. Сам-то поди по бабам бегал пока жил, а из меня монашку сделать хочет. Да пошел он к чертовой матери!
«Я все слышу, между прочим».
«Я в курсе. Для того и говорю».
Стопка выравниваться не хотела. Листы лохматились, как шерсть у бешеной собаки или иголки у сердитого ежика. Мне хотелось что-нибудь сломать или разбить. Вот со всей дури жахнуть об стену, чтобы разлетелось на мелкие кусочки, но куда там. Камера висит над столом и противный безопасник Рогожкин сразу вызовет охрану. Надоело всё. Надолго и всерьез. Меня проклял кто-то? Или высший вселенский разум поиздеваться решил? Оставьте меня в покое, слышите?
Листы я отодвинула в сторону и прижалась к теплому, от изнурительной работы, МФУ. Не жалеет нас никто, правда? В поганом банке только от офисной техники и можно дождаться сочувствия. МФУ проскрипел приводом, и лампочка статуса готовности загорелась. Наверное, я случайно кнопку задела. Точно крыша едет. С куском пластика обнимаюсь.
Несколько минут я честно работала, но постоянно смотрела на телефон. Не знаю, ждал ли Конт ответа, проверял ли мессенджер или просто валялся на кровати, уставившись в потолок. Меня любопытство жгло узнать, что с ним случилось. Спросить про Франко, бизнес, отца. Получилось или нет. Нет, скорее всего, раз Сергей Геннадьевич внезапно заболел.
«Да напился он вдрызг, – вклинился Индис, забыв, что смертельно обиделся. – Лыка не вяжет, работу прогулял, на телефон не отвечает. Сил хватает только на кнопки нажимать. Беда у него, горюшко. Бизнес вылетел в трубу. И что? Ты к нему ехать собралась? Ты в своем уме? Пьяный мужик в расстроенных чувствах, а тут утешительница нарисовалась. Бери её и стресс снимай старым, как мир, способом. Да, я снова твержу о сексе. Не поедешь ты никуда. Сиди и сканируй. Пусть Конт проституток снимет, если ему скучно. Ты на эту роль не годишься. Все, закрыли тему!»
Я в шоке застыла с открытым ртом. Шутки кончились, дух показал зубы. Никогда не разговаривал со мной в подобном тоне. Я наивно верила, что уважал, ценил или хотя бы боялся потерять контакт с единственным живым существом, которое его слышит. Кого я пригрела у себя в голове?
«А если поеду, то что? Как ты останавливать меня собрался, галлюцинация слуховая? Заговоришь до смерти?»
Меня трясло от ярости, но голос в мыслях как всегда звучал спокойно. Эмоции я только от Индиса чувствовала и то больше по словам и характеру ситуации догадывалась, чем реально что-то ощущала. Никогда не задумывалась, как он реально может навредить. Пришло время, видимо.
«А ты попробуй и узнаешь», – угрожающе прошелестел дух.
«Ладно».
Я схватила телефон и открыла мессенджер. Понимала, что назло Индису соглашаюсь навестить Конта, но хватит уже шагать по навязанной кем-то дороге. Я тоже имею право совершать ошибки. Вот что со мной в квартире банкира может случиться? Девственность потеряю? Да и черт с ней, не всю жизнь же в девках ходить.
«Дура!»
«Помолчи».
Я чувствовала ярость духа как никогда остро, специально его провоцировала. Перебесится и успокоится. Я – единственная хозяйка своего тела. Что хочу с ним, то и делаю.
«Хорошо, я приеду как только рабочий день закончится», – набрала в мессенджере и занесла палец над круглой кнопкой с самолетиком, чтобы отправить. Не знаю, может рука дрогнула, но смартфон выскользнул из пальцев и грохнулся об крышку стола.
– Черт, так и разбить можно.
Я взяла его и снова нацелилась на отправку. Держала крепко, пальцы сухими были, но на этот раз судорога прошла от плеча через локоть вниз и ладонь на несколько мгновений онемела.
– Что за ерунда? – пробормотала я.
Чувствительность не возвращалась, правая рука висела плетью. Я потыкала пальцами левой в ладонь и стало жутко. Отсохла что ли? Как у монументалиста Илья Репина? Но я ничего тяжелее пачки листов не поднимала. Думать, что это Индис мне устроил, пока не хотелось. Ладно, я сообщение и левой рукой отправить могу.
Забрала смартфон из бесчувственной правой и попыталась приноровиться. Кнопка сделана под большой палец, но с другой стороны. Неудобной. Пока я тянулась, рука снова задрожала и смартфон полетел на стол. Ну, всё!
«Индис!»
«Я предупреждал, – холодно ответил дух, и озноб пробежал вдоль позвоночника. – Будешь упираться – ноги выключу. Так и просидишь на рабочем месте, пока Конт не протрезвеет».
Трудно описать, каково мне было в тот момент. Мир стал черно-белым и краски в нем поменялись местами. Тот, кого я считала верным другом, добрым советчиком и буквально своим ангелом-хранителем, приковал меня к стулу, мешая пойти на свидание к неугодному ему мужчине. Призрак, дух, бесплотное существо.
«Ну, и как ты это сделал?»
Много чего хотелось спросить и сказать, но сейчас волновало именно это. Ноги начали холодеть, будто их уже парализовало.
«Глубже внедрился, вот и все, – недовольно ответил Индис. – Тебе физическую формулу озвучить или механику процесса нарисовать? Нет их. Просто сделал и все».
Не моего ума дело, ясно. Конечно, разве должен кукловод объяснять марионетке, как именно он её за ниточки дергает?
«Давно так умеешь?»
«Всегда умел».
«Почему раньше не похвастался? Приберег на крайний случай?»
«Да. А еще пугать тебя заранее не хотел, но теперь, извини, нет выбора. Сиди ровно! И телефон не трогай!»
Вторая рука тоже отнялась, не смогла я дотянуться до списка вызовов и набрать хоть кого-нибудь. Маму, Катюху, Машку. Рабочий телефон стоял еще дальше, а Рогожкин, разглядывая изображения с монитора, вряд ли что-то заподозрил. Тупит секретарша, глядя в монитор, правилами банка это не запрещено. Черт, я даже придумать план спасения не могу, Индис все слышит.
«Наташа, я не враг тебе, – раздраженно сказал дух, – Дай Конту спокойно улететь домой в столицу, и все будет как прежде, обещаю».
«Как прежде уже не будет. Ты – чертов манипулятор! Словами ничего не добился, решил силу применить?»
«Да пойми, не нужен тебе этот банкир!»
«А кто нужен? – спросила я, вдруг прозрев. – Ты? И чтобы больше никого рядом? Ни семьи, ни друзей, ни любимого мужчины. Замуж тоже нельзя? И детей? Они ведь после секса получаются, как ты вытерпишь и не сдохнешь от ревности? Я себя заживо должна похоронить, потому что ты когда-то умер?»
Дух молчал. Упрямо не хотел признаваться, хотя и так все понятно стало. Дело не в Конте. Не в его проблемах с бизнесом и бывшей женой. Индис вообще никого рядом со мной видеть не хотел. Будь я чуть любвеобильнее и меняй поклонников, как чехлы на смартфоне, Индис бы раньше раскрыл себя.
Беспокоился он за мою невинность. По ушам ездил, как важно найти любовь один раз и на всю жизнь. Сохранить себя для любимого человека, чтобы потом в первую ночь соединиться с ним навсегда. Красиво, романтично и очень правильно. Ложь.
У меня уже был единственный мужчина на веки вечные. Он сам так решил и с моим мнением не собирался считаться. Мертвый, бесцеремонный, законченный эгоист.
«Ненавижу тебя! Отпусти немедленно!»
Я задергалась изо всех сил, но не смогла пошевелить даже пальцем. Дух зажал меня тисками, мешая дышать. Никто не видел нашей драки. Даже не догадывался, какая буря творится у меня в голове. Для всех я замерла, уставившись в одну точку, и считала ворон в окне.
«Наташа, успокойся! Все не так, как ты думаешь, – твердил дух, но отпускать меня не собирался. – Я всего лишь хочу удержать тебя от великой глупости. Вспомни, ведь ты сама клялась, что ни за что не ляжешь под Конта. Не будет у вас ничего серьезнее того проклятого поцелуя в примерочной. Нет будущего у отношений. И вот он напился, поманил пальчиком и ты полетела. Зачем, Наташа? Чтобы разбить себе сердце и не собрать потом? Не нужна ты Конту! Ему вообще ничего кроме денег не нужно! Он так устроен. Посмотри, чем его первый брак закончился. Можно бесконечно валить на Марию Изабеллу, но он там тоже участвовал. Нет между нами разницы, раз уж ты так решила. Конт точно такой же мертвый, бесцеремонный и законченный эгоист».
Мне от боли плакать хотелось. Индис бил словами, не думая, как они во мне отзываются. Я верила ему и надеялась, что это не так одновременно. Конт заботился обо мне. Постоянно пытался накормить нормальной едой, предупреждал, чтобы не испортила желудок студенческой диетой. Провожал и встречал на такси, спрашивал, не холодно ли мне вечером в легком платье. Так не относятся к тому, кто совершенно безразличен.
«Обычная вежливость, Наташа, – простонал дух. – Ну, не живи ты иллюзиями, спустись на землю. Он внимания твоего добивается из чистого упрямства, ты сама ему про инстинкт охотника говорила, почему мы ходим по кругу постоянно и я доказываю одно и то же?»
«Действительно, хватит уже, – вдруг согласилась я. – Отдам ему наряды из Каприччо, вежливо поинтересуюсь, не сдох ли от похмелья и в самый распоследний раз пошлю к черту».
«Наташа! – в отчаянье зарычал дух и его голос прокатился по телу сильной вибрацией, на столе заплясал телефон, будто на вибровызове и запрыгала ручка с карандашом. – Ты невыносима!»
«Ого! Круто! – искренне восхитилась я. – А другими ты управлять умеешь или только мной?»
«Умею, – неожиданно легко признался Индис и вздохнул. – Тонер на тебя я просыпал, Марина не виновата. Думал, испорчу тебе платье, и ты никуда не пойдешь. А в итоге хуже стало. Каприччо это, примерочная. Мне вообще тотально не везет с тех пор, как ты с Контом познакомилась. Он как тайфун сметает все на своем пути. Он опасен. Токсичен, как модно говорить в интернете».
«Его просто очень много, – попыталась успокоить я духа, не заметив, как оправдываю и защищаю банкира. – Он силен, упрям и всегда напролом прет. Не удивлюсь, если все-таки он подговорил Ольгу ногу подвернуть».
«Нет, это тоже я, – еще горестнее вздохнул дух. Я рот бы открыла от удивления, если смогла. – Она мимо архива шла, я её под каблук и толкнул. Серьезной травмы нет, отдохнет на больничном, ничего страшного. Я хотел, чтобы ты вышла из пыльного архива и поработала на хорошем рабочем месте. Кто ж знал, что Сагалаев столько на тебя навалит. Извини, Наташа, я правда думал, что так лучше будет».
Духу правда глобально не везло. Интриган призрачный. Я все еще злилась на него, но покаянная речь и смелые признания подействовали благотворно.
«Это все твои проделки или еще были?»
«Все, – твердо ответил дух. – Папка с документами случайно потерялась и нашлась, синий платок Конт подбросил, и остальных сотрудников ему помогать тоже подговорил. Мой только тонер и каблук».
«Все равно круто. А теперь отпусти меня, спина чешется, не могу уже терпеть».
«Ладно».
Я, наконец, расслабилась и села удобно, разминая затекшие от неподвижности руки. Голова шла кругом от новостей, я не знала, как реагировать. Мои угрозы Индису по-прежнему, как миллиардеру ипотека, зато он оказался тем еще полтергейстом. Духом-проказником.
«Я тебя не простила, – предупредила его. – У нас временное перемирие».
«Хорошо, – покладисто согласился он. – Но может, ты все-таки не пойдешь к Конту?»
«Наряды нужно вернуть. Я не могу их оставить. Они дорогие и постоянно о нем напоминать будут».
«Почтой отправь».
«Это некрасиво и невежливо. Не съест он меня. Тем более, если настолько пьян, что до работы дойти не может».
«Плохо ты знаешь пьяных мужиков, Наташа».
«Вот приеду и сама увижу», – повторила я слова Конта, нажав на кнопку отправки. Сообщение в мессенджере ушло.
Разглядев ответное «хорошо», я вернулась к сканированию кредитных договоров. Ближе к вечеру пятницы рабочая атмосфера в банке сошла на нет. Сотрудники перестали носиться по коридорам и тихо высиживали положенный срок, тайком от начальства играя в телефоне.
Монотонное перекладывание страниц и сохранение файлов хорошо отвлекало от тяжелых мыслей, и дух не спешил разговорами напоминать о себе. Бессмысленно думать, как его прогнать. Не знаю я. Шарилась в свое время по форумам любителей магии, но ничего полезного или хотя бы отдаленно подходящего моему случаю не нашла. Индис – не домовой, не банник и не лесная нечисть. А на счет призраков все маги твердили одно и то же: «неупокоенная душа лишь тогда покинет мир живых, когда снимет с себя груз незавершенного дела». Индис не помнил, кто он, не говоря уже о каких-то делах. Он вообще фыркал на каждый пост и обзывал форумных медиумов шарлатанами.
Темы у них были «мертвыми», на вопросы давно никто не отвечал, да и интересовались слабо. Обсуждение практики вызова духов собрало двадцать ответов, а в соседней ветке тема: «Заговоры и ритуалы на привлечение денег» едва умещалась в триста страниц. Сразу за ней по популярности шли любовные привороты всех мастей и окрасов. Ничего удивительного, впрочем. Любовь и деньги волновали каждого, а таких чокнутых, как я, с персональными духами в голове по земле ходили единицы. Если получится найти способ остаться в одиночестве, то совершенно случайно. А пока я беззащитна от дурного настроения Индиса и его выходок.
«Я уже извинился за это».
«Правда? Не слышала. А ты не мог бы повторить?»
Не извинялся он. Вроде как чувствовал себя виноватым, но «прости Наташа», а главное «я больше так не буду» не сказал. И я догадывалась почему. Эффект родителя с ремнем в руках. Бить ребенка плохо, но если он разбаловался, то можно один раз отхлестать по заднице, чтобы запомнил какого это, а потом только ремень из-за спины показывать и все. Дитя станет шелковым.
«А что делать, если ты сама себе вредишь?»
«Ты мне всю дорогу к Конту читать нотации будешь?»
«Да», – через паузу ответил дух.
Ладно. Хотя бы честно. Пора морально готовиться, что под предлогом заботы меня теперь будут на каждом шагу дергать, останавливать и насылать паралич на конечности. Пойду к патрицию, как ржавый Буратино, скрипя несмазанными шарнирами. Прохожие наудивляются всласть. Еще скорую мне вызовут психиатрическую. Нет, обычную. Решат, что наркоманка. Я, конечно, легко отмажусь, но только в первый раз. Во второй, третий, четвертый уже будет гораздо сложнее. Спасибо, Индис, за светлое будущее и счастливую жизнь.
Дух молчал. Я ждала ответ, поглядывая на часы. В голове крутилось его «сама себе вредишь» и натолкнуло на мысль. Шантаж тогда прекращается, когда есть симметричный компромат или хотя бы адекватная угроза. Духу я ничего сделать не могу, зато себе – запросто. Сразу вспомнился эпизод из фильма, где Анжелика маркиза ангелов в гареме султана приставляет себе кинжал к горлу и угрожает самоубийством, если муж её хоть пальцем тронет. Кинжал еще такой красивый. Узорчатая гарда, тонкое длинное лезвие.
Беда в том, что Индис читает мои мысли и будет смеяться в голос. Дескать: «Ну-ну, давай-давай. Я знаю, ты этого не сделаешь». Не сделаю, конечно. А если наглотаюсь снотворного, чтобы продемонстрировать серьезность намерений, то могу на самом деле умереть. Не годится. Нужно что-то другое придумать.
«Все, Наташа, остановись, – не выдержал Индис. – Торжественно клянусь, что пальцем тебя не трону, пока будешь в гостях у Конта, раз уж приспичило туда пойти. Но и ты пообещай, что отдашь наряды и сразу вернешься домой».
Настал мой черед держать паузу для значительности ответа. Чтобы дух точно услышал, осознал и прочувствовал.
«Нет».
Теперь мы будем сосуществовать вместе исключительно на моих условиях. Я буду ходить туда, куда захочу и делать то, что сочту нужным. А если духу не нравится, он может завершать свое незавершенное дело и валить в мир мертвых.
«Это моё последнее слово. Думай, решай».
Индис занервничал, я чувствовала его тревогу поверх своей. Будто в огонь подкинули дров и плеснули сверху маслом. Руки не дрожали, но лихорадило только так. Я в десятый раз перечитывала предмет кредитного договора, чтобы не сбивать духа мыслями. Ну, решил?
«Ты – главная, – наконец ответил Индис. – Я всего лишь твой дух—помощник и впредь ничего лишнего себе не позволю. Договорились. Мир?»
«Мир, – ответила я без особого удовольствия. Такого доверия как раньше уже не будет. Я умею прощать, но молниеносно забывать обиды – нет. Да и нельзя такое забывать.
Рабочий день закончился, я выключила компьютер, положила телефон в сумку и пошла домой. Пакеты с вещами из Каприччо спрятала в самый дальний угол общего шкафа. Девчонки привычки шариться по вещам не имели, но мало ли что. Не сотню деревянных стоил костюм и платье. Намного дороже. Конт еще сможет вернуть их в магазин. Если с бизнесом беда, деньги пригодятся.
«Те деньги – слезы по сравнению с тем, сколько он реально потерял, – проворчал дух и снова замолчал».
Мы вели себя, как мои родители в ссоре. Я что-то молча делала, не обращая на него внимания, а он делал вид, что его это не задевает.
Как добраться до Конта я посмотрела в телефоне. Навигатор такой дешевой модели не полагался, но у меня стояло приложение с картой города и обширным справочником. Настоящая находка для мегаполиса с миллионом жителей и фантастическим количеством улиц, переулков и переездов. Я поражалась фантазии тех, кто придумывал им названия. Ладно дедушка Ленин, Карл Маркс и товарищ Дзержинский, настоящие жемчужины попадались в жилых кварталах на окраине и частном секторе.
Между зданием ТФКБ и моей общагой обитали классики литературы: Грибоедов, Добролюбов, Лесков, Тургенев Толстой и Чехов. Последним, правда, достались совсем короткие улочки, зато Никитин раскинулся на шикарную четырехполоску и уходил в другой район. А самым моим любимым местом на карте был западный край левого берега реки, где среди улиц в честь городов затерялся великий композитор. Ачинская, Житомирская, Брянская, Ашхабадская, Шуберта, Бакинская, Полтавская. Я бы хотела, чтобы Конта поселили в какую-нибудь одноэтажную развалюху на улице Челябинской, но члену правления банка достался дом с видом на набережную.
Ноги свои я на этот раз пожалела и поехала на автобусе. Обратно если что пешком дойду, тут всего три остановки. Если что – это крайне позднее время суток или жесткая нехватка денег на проезд. А может и на ночь у банкира останусь.
На замечание про ночь Индис не отреагировал, а я почти устыдилась, что издеваюсь над ним. Действительно, веду себя как ребенок.
Темнело летом очень поздно, я добралась до элитной многоэтажки, еще даже намека на сумерки не было. Препятствия начались сразу, как спустилась на тротуар из автобуса и попыталась прорваться во двор дома. Въезд для машин загораживал шлагбаум, а для посетителей имелась калитка с кодовым замком. Пришлось писать патрицию в мессенджер. Заодно проверю, не уснул ли, пока ждал. И ждал ли вообще.
«Какой код у замка калитки?»
«542, – прислал ответ Конт. – На домофоне наберите номер квартиры».
Бодрствует. Уже неплохо. Не вернусь обратно с полным пакетом. Логотип Каприччо на нем для меня пропуском сработал. Охранник в будке покосился на незваную гостью, потом на пакет, затем на мои растоптанные балетки, снова на пакет и промолчал. Не все ли ему равно? Я же через забор не лезла и замок калитки не взламывала. Бдительный какой. Прям образцовый.
«Предложи ему в ТФКБ работать, – съязвил дух, ему понравится».
Я мужественно его проигнорировала и пошла к подъезду. Надеюсь, в неформальной обстановке я патриция увижу в первый и последний раз.
Глава 19. Случайность девятнадцатая – коньяк в бокале для виски
Я таких образцовых подъездов никогда не видела. Нет, прошли те времена, когда поднимаясь по лестнице в квартиру, шагу не знал, куда ступить, и боялся прикоснуться к перилам. Даже в такой глухой провинции, из которой я приехала, давно смыли все надписи про половую распущенность соседки Тани и бессмертие панк рока. Но подъезд элитной многоэтажки все равно впечатлял. Здесь под окнами диваны стояли, и фикусы колосились в горшках. Я пренебрегла лифтом, чтобы сполна оценить все великолепие ремонта и терялась в догадках, как же все в квартирах сделано, если на подходе к ним вот так. Жилье у Конта, конечно, арендованное, но вряд ли менее роскошное, чем в среднем по дому.
Пройдя четыре этажа и насмотревшись на ажурное великолепие кованых ограждений лестниц, ступени из керамогранита и дизайнерские плафоны я остановилась у нужной двери. Звонок пропел трелью канарейки, а мне вдруг сбежать захотелось. Что я здесь делаю? Зачем пришла? И правда ведь, как дура, прилетела по первому свистку. Заколдованная, привороженная. Жить не могу без Сергея Геннадьевича? На работе его не увидела – день прошел зря? Может, уйти пока не поздно? Поздно.
Дверь бесшумно отворилась наружу, выпуская волну тепла, запах алкоголя и тихую музыку из глубины квартиры. Конт вышел меня встречать босиком. Стоял на пороге в брюках от серого костюма и расстегнутой на груди рубашке. Небрежный, взъерошенный, полусонный и пьяный. Это от него пахло теплом и дубовой бочкой, в которой десяток лет настаивался коньяк.
– Наташа, проходи, – сказал Конт и шагнул назад.
Руку со стаканом он опустил к бедру, и только тогда я заметила, как сыграл свет на квадратных гранях, будто янтарь спрятали за стекло. Такому стакану больше подошел бы виски с большими кубиками льда. Чуть подтаявшими до округлённых ребер и углов. Чтобы напиток был немного моложе меня и позволял банкиру напиваться с горя в обстановке роскоши и достатка. Да, какой-нибудь Чивас Ригал восемнадцать подошел бы идеально, но пахло коньяком. Тоже, наверное, элитным.
– Я думала, вы болеете, Сергей Геннадьевич.
Хмурое получилось приветствие. С оттенком нравоучения от строгой жены. Банкир должен был обидеться или заявить, что не какой-то там стажерке его отчитывать, но он улыбнулся. Поднял стакан к глазам, будто впервые его видел, пожал плечами и выпил еще немного.
– Болею, Наталья Игоревна. Даже лечусь. Коньяк прекрасно прогревает горло.
– И дезинфицирует душевные раны, – в тон ответила я, глядя как улыбка хозяина квартиры становится еще теплее.
– Нам нужно выпить, – уверенно заявил Конт, – чтобы окончательно перейти на «ты». Не люблю исповедоваться в печалях, добавляя вежливые окончания к глаголам. Слишком сильно напоминает разговоры с отцом. Вы закуску принесли? В пакете Каприччо?
Он показал глазами на мою ношу, и чуть было не сунулся туда с любопытством. Мне стало бесконечно неловко. Он реально горе заливает, а тут я со своим: «заберите подарок, он мне больше не нужен. Я не собираюсь с вами встречаться, пить и переходить на «ты». Катитесь к черту, Сергей Геннадьевич, и чтобы вам было больнее, я ляпну нечаянно что-нибудь обидное в самый неподходящий момент».
Не умею красиво отказываться от подарков и рвать отношения. Я их заводить не умею, не то, что заканчивать. Мамочки, ну зачем я пришла?
Он еще так обрадовался, про закуску спросил. Будто друга ждал в гости. Голодный, наверное. Как долго пьянствует? С утра? Готова спорить, что в холодильнике шаром покати. Патриций при мне обедал только в кафе. Его же сейчас развезет на голодный желудок. Уже развозит, судя по туману в глазах, хотя стоит ровно и держится хорошо.
– Нет, не закуску, – сконфуженно призналась я, пряча за спину пакет. Бесполезно. Он широкий и выглядывал из-за моих тощих ног с обеих сторон. Но раз уж пришла, нужно говорить правду. Не люблю сцены из фильмов, где героиня врет, а потом все время выкручивается, попадая из одной неловкой ситуации в другую. – Там одежда, я хочу вернуть подарок. Он слишком дорогой, я не могу его принять. Совещание закончилось, а стажерка не может ходить в том, что носит переводчик. Я в общаге живу, Сергей Геннадьевич, меня замучают вопросами – где взяла такие вещи? На панель сходила?
Ох, я его еще и собственными проблемами нагрузила.
Молодец, да. Под конец речи голос почти затих, и взгляд намертво приклеился к полу. Нас с патрицием разделял порог квартиры, а вместе с ним глубочайшая социальная пропасть. Мы буквально жили в разных мирах и все, что могли себе позволить – изредка заглядывать друг к другу в гости.
Он когда-то учился в нашем университете, ел суп из-под яиц и считал дни до следующей стипендии. Я стала Золушкой на вечер и переводила беседу двух очень богатых бизнесменов. Но принц мог снять одежду нищего и снова стать принцем, а я, как настоящая Золушка без сказки, вернулась к ободранным стенам общаги и фастфуду на завтрак, обед и ужин.
– Да, – протянул Конт и через паузу продолжил. – Я забыл, каково это встречаться с приличными девушками, кому мама строго настрого запрещает приближаться к таким, как я. Принимать подарки, ходить куда-то вместе вечером. Но, во-первых, я дарил подарок без задней мысли. – Банкир запнулся, вздохнул и снова глотнул коньяку. – Нет, мысли были, конечно, но с подарком никак не связанные. Наташа, я не приму его обратно. Тебе очень идет платье и в костюме ты хороша. Какая разница, сколько цифр на ценнике? Считай это инвестицией в твою будущую карьеру. Респектабельно выглядеть нужно не только переводчикам.
Патриций замолчал, так же, как я, разглядывая свои ноги. Я не хотела его обижать, но получилось. Из квартиры потянуло сквозняком, тепло выветрилось. Теперь мне самое время уйти, а он точно напьется один или позвонит Марии Изабелле. Ведь принято звонить бывшим и пьяным голосом предлагать начать все сначала?
Паршиво стало от этой мысли. Я безудержно ревновала мужчину, от которого отказывалась. Собаки на сене поступают так же. Ни себе, ни людям. Как легко и с каким удовольствием я шептала после примерочной «мой Конт» и почему все сломалось?
Индис нашептал, что банкир меня не любит. Развлечься хочет, поматросить и бросить. Это дух так решил и смог внушить мне. Сделал за меня выбор и пристально следил, чтобы не отклонялась от заданного курса. А я влюбилась. Я сказки хотела, счастья. Я и сейчас хочу.
Вот бы занести пакет в квартиру, бросить в угол и забыть. Пойти на кухню, вывернуть все, что есть в холодильнике и накормить, наконец, страдающего от хандры патриция. Нажарить ему картошки с луком, заварить чай и слушать, почему он вдруг коньяк достал. Франко отказался от контракта, Мария Изабелла очередную пакость устроила или папа-Конт жестко отчитал сына за просрочку платежа?
Банкир умел рассказывать, а я очень хотела слушать. Сидеть на кухне с чаем в руках и жмуриться украдкой от удовольствия, что вечер за окном, мы вдвоем и так тепло вокруг, так здорово.
– А во-вторых? – дрогнувшим голосом спросила я, кусая губы. – Вы сказали «во-первых», значит, должно быть «во-вторых».
Паузу я хотела заполнить. Позволить Конту попрощаться и закрыть передо мной дверь навсегда. Он ждал меня, поговорить хотел, а я пакет этот проклятый притащила, как в детском саду. «Не играй в мои игрушки, и жвачкой я с тобой не поделюсь».
– А во-вторых, я голову потерял, когда тебя в том платье увидел, – тихо ответил Конт. – Знаю, как это избито и нелепо звучит, но другие слова подобрать сложно. Я давно, как отшельник в темном лесу. Кругом глушь, тоска, овраги с буреломом. Ветки над головой смыкаются плотным ковром, и не лес это вовсе, а яма-ловушка. Вроде ходишь туда-сюда, что-то делаешь. Если глаза закрыть и стен не видеть, даже свободным себя чувствуешь, но выбраться невозможно.
Конт допил коньяк одним большим глотком и поморщился, уткнувшись носом в рукав. Пустой стакан куда-то в сторону поставил. Молчал и думал, а за окном темнеть начало, словно и я в его лесу оказалась.
– Работой был мой бурелом, – продолжил Конт. – Я отсиживался в нем и думал, что старый уже, зачем мне отношения? Они слишком много времени отнимают и в итоге заканчиваются провалом. Всегда так. Отец с матерью развелся, мне десять лет было. Командировки у него начались длительные, карусель из любовниц. Я на пятой со счета сбился и перестал их лица запоминать. Так и жил с мыслью, что все женщины одинаковы. Наверное, поэтому и на Марии женился. Она казалась обыкновенной и предсказуемой. Как все. Красавица-жена, как дорогой автомобиль, просто должна быть.
Он рассказывал, не замечая, что мы стоим на лестничной площадке, что он душу передо мной выворачивает, а я даже через порог отказалась переступать.
Говорил, говорил, говорил…
– Я рад, что не заставил Марию рожать. Сейчас был бы третий Конт, как копия двух предыдущих. У меня детство – оторви и выбрось; и я сыну такое же бы устроил. Многое понял, когда развелся, но выводы неправильные сделал. Не старый я еще. Жить хочу. Благосклонности симпатичной мне девушки добиваться. Без серенад под окном, попроще, но с тем же жаром.
Патриций взял пустой стакан, повертел в руках и поставил обратно. Я вздохнуть лишний раз боялась, Индис не показывался, будто не стало его. Не знаю, слышали ли нас соседи, я ловила каждое слово.
– Признаюсь честно, сначала просто интересно было. Азарт спортивный, ты права, очень точно вчера угадала. Работа еще мешала. Постоянно лезла в мысли и путала планы. Ты знаешь, в бизнесе нельзя отвлекаться. Личная жизнь сразу идет по боку, и даже не высовывается. Это правильно, иначе больших денег не сделать. Они тишину любят и одиночество. А я несколько дней график ломал, чтобы тебя лишний раз увидеть. Перенес все что можно, отпуск ближе передвинул. Убеждал себя, что азарт играет, задел отказ. А потом с тобой в примерочной оказался. В мою яму через бурелом свет пробился. В самую глушь. Туда, где, как я думал, умерло уже все. Вроде бы просто девушка, просто платье, но я – больше не я, а кто-то другой. Мне давно говорили счастливые друзья, что поцелуй любимой женщины совершенно особенный. Никогда не забудешь. Я не верил, пока сам не убедился.
Наташа, не уходи, пожалуйста, я так долго тебя ждал. Ты ведь здесь. Пусть с пакетом и очередным отказом, но здесь. Прошу.
Он протянул руку через порог, как через границу между мирами. Звал из холода пустой лестничной площадки туда, где тепло и музыка играет вдалеке. Мне нужно просто сделать шаг, и будут долгие разговоры на кухне, чай с жареной картошкой и тихое до щемящей нежности в груди: «мой Конт».
