Текст книги "Медиум для банкира (СИ)"

Автор книги: Дэлия Мор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15. Случайность пятнадцатая – скан договора

Раздраженный ссорой в коридоре итальянец принялся изучать бумаги, будто видел их впервые. Сравнивал пункты, листал страницы туда-сюда и постоянно поглядывал то на меня, то на Конта. Все реплики – короткие и сухие, так что мне не пришлось напрягаться с переводом. Разговоры только по теме и пара пауз на минеральную воду. Деловые переговоры редко бывают увлекательным. Большинство – рабочая рутина и спор из-за пометок юристов. То подсудность не нравится, то проценты в случае просрочки выплат.

Франко успокоился только к предпоследним пунктам. Подозреваю, что увидел порядок расчетов и что-то прикинул в уме. Уступит другу или будет стоять на своем?

Чей-то смартфон тренькнул уведомлением о сообщение. Проклятье, одинаковые модели издавали одинаковые звуки, а бизнесмены не баловались персонализацией. Плевать им было, что звонок звучит так же, как у соседа, и вместо веселой мелодии скучные гудки. Они смартфон для работы покупали.

«Франко, – выдохнул Индис над ухом. – Спорим, Мария Изабелла пишет?»

«В ванне замерзла? Просит согреть?»

Индис хихикнул и замолчал, пока итальянец снимал блокировку с экрана и открывал мессенджер. Сцена из такси повторялась, только Мария переписывалась с собеседником через стену.

«Титек нет, – расстроенно доложил дух. – Мария ему сканы документов прислала. Подожди, он пальцами буквы закрывает. Сейчас. Проект другого контракта на приобретение бизнеса. Все по-итальянски, формулировки стандартные, названия незнакомые, ничего необычного не вижу».

Скверно. Пустышка или деталь, пока не встающая в общую картину? Мария решила собственным бизнесом обзавестись в Италии? Наверное, салон красоты присмотрела или магазин одежды. Включить телевизор, так жены бизнесменов ничем другим не занимаются. Баловство на деньги супруга. Чем бы благоверная не тешилась, лишь бы под ногами не путалась и не требовала к себе повышенного внимания. Странно, что она обсуждала это с Франко, а не с папой-Контом. Или Франко – продавец? А главное, почему именно сейчас? В момент подписания другого контракта.

«Я еще не решил», – отстучал в чат итальянец, а Индис озвучил мне.

Друг Конта отодвинул бумаги и действительно задумался. Я угадала по глазам. Редко, кто умел всерьез думать, а не перебирать в подсознании стандартные варианты реакций на проблемы. Большинство предпочитало идти проторенной годами тропой под указку старших, стереотипов или собственных страхов. Их взгляд оставался пустым, они лишь делали вид, что думают. Комично хмурились и поджимали губы. Я всегда улыбалась, когда замечала подобное у студентов. Залманович научил на первой защите курсовой. Задал нам с Машкой по каверзному вопросу и, не дождавшись ответа, нарисовал на титульнике отметку. «У вас интеллект в глазах светится, – объяснил он через мгновение. – Обе думаете. Даже не вспоминаете, а думаете. Только из таких студентов выходит толк».

Франко думать умел. Конт просто ждал, изучая друга и делового партнера, а у итальянца даже энергетика изменилась. Меня засасывало в него, как в воронку. Я взгляд оторвать не могла. Фантастическое ощущение.

– Нон фирмеро оджи, – наконец, сказал он и щелчком ногтя отбросил ручку. – Домани.

«Я не буду сегодня подписывать. Завтра»

Ничего не решил. Тянул время и доводил друга, но патриций держался. Словно в кулак себя собрал и подкрепил метафору жестом. Значит, нельзя завтра. Нужно непременно сегодня, и это было еще одной загадкой.

Если честно, срок в еще не подписанном контракте – ерунда. Его можно изменить, если стороны согласны и нет серьезных обстоятельств, вроде решения суда. Черт! Неужели Конт что-то нахимичил с законом и пытался выкрутиться, продав бизнес? Тогда падала вся выстроенная версия с разводом и мстительным отцом.

Нет, не падала. Я предполагала, что патриция хотят лишить бизнеса, но даже не подумала о свободе. Мария-Изабелла, как жена, могла быть в курсе его темных дел и угрожать тюрьмой. Я не верю, что бизнес нельзя вести честно, но соблазнов очень много. Вдруг, она потребовала выкуп за молчание и сговорилась с Франко, чтобы Конт не смог продать бизнес и откупиться? Версия, достойная сценария голливудского фильма, но ничего логичного я придумать не могла. Бизнесмены коллективно мутили в тихом омуте пруда что-то невообразимое.

«Я так и знал! – заныл Индис. – Я говорил, что он связан с мафией! Конт – преступник, Наташа. И ты сядешь, как его соучастник».

Если это так, то должен быть скандал. Рискуя свободой, Сергей Геннадьевич не должен отпустить Франко из конференц зала, пока он не подпишет контракт. Я посмотрела на закрытую дверь и приготовилась бежать, но патриций не зря казался мне мраморной статуей древнегреческого бога.

– Хорошо, – безразлично ответил он. – Значит, завтра.

Чужой взрыв эмоций волной прокатился по конференц залу. Натянутая струна лопнула, издав тонкий писк подавленного вздоха Вальшевского. Я не сразу поняла, что это он. Сначала смотрела на Франко. Мучило что-то итальянца. Мурыжило, измывалось и не давало покоя. Он дважды пытался заговорить и закрывал рот. Отказался и пожалел? Или хотел объяснить Конту свое решение и не находил слов? Я так и не поняла отношений между ними. Может, раньше они были теплыми, но сейчас испортились окончательно.

Патриций встал из-за стола и ушел молча, не пожав Франко руку, не попрощавшись с Вальшевским. Я едва ли ожидала увидеть от него подобную демонстрацию раздражения. Слишком неправильно для успешного бизнесмена. Тихо, без скандала, но так, что у Франко покраснели кончики ушей. Он положил Паркер в нагрудный карман пиджака и тоже встал.

– Грацие милле, сеньорита. Ке пеккато ке нон чи сьямо коношути молто бене. Арривидерчи.

Франко целовал мне руку, пока Индис переводил: «Тысяча благодарностей, сеньорита. Как жаль, что мы не успели близко познакомиться. До свидания».

Я вежливо ответила, что буду ждать новой встречи, и добавила: «Арривидерчи, синьор Гвидичи».

Вальшевский стоял посреди зала совершенно потерянный. Нет, он бросился провожать несостоявшегося босса до дверей, но улыбка больше походила на гримасу. Так пытаются сохранить лицо при оглушительном провале. А звучало поражение действительно громко.

Сделка сорвалась. После такого расставания не факт, что завтра Франко вдруг подпишет документы. Я бы не подписала. Это Конту нужно срочно продать бизнес и он безобразно себя повел. Хотя, может, стандарты отношений продавец-покупатель у крупного бизнеса были иными?

«Нет, теми же самыми, – ответил Индис, – довели банкира. Психанул. Живой человек, имеет право. Ну, а нам даже лучше. Такси тебе никто не вызовет, пойдем поищем автобус? Еще не поздно, должны ходить».

Дух торопился увести меня. Говорил ласково, как доктор с психически нездоровым человеком. Ловил момент, пока от ступора в голове пусто, и нет опасных мыслей. Не успел. Я вспомнила.

Листочек с номера счетов в папке Вальшевского. Три суммы, одна из которых на счет фирмы отца Конта. Неверная Мария Изабелла. Скан контракта, после которого Франко сказал нет. Детали сверкали гранями и перемешивались, стоило неосторожно задеть этот калейдоскоп. Не порезаться бы об острые грани битого стекла. Что я должна, а что не должна – трудно решить. Как дорого обойдется Конту моё молчание и какова настоящая цена подсмотренной информации?

Я провалилась, как первый в мире медиум на официальной работе. Нет, с четко поставленным заданием – найти фотографию в отчете справилась, но чуть-чуть больше времени и Индиса с собой можно было не брать. Сама пролистала бы. За что брать с патриция деньги? За догадки и подозрения? Бумажка с номерами счетов без банковских проводок – просто бумажка. Случайный набор цифр и фантазии управляющего. Доказать злой умысел Вальшевского и его связь с Франко невозможно. А сплетничать о Марии Изабелле я сама не хочу. Пусть чужое грязное белье спокойно лежит нетронутым.

«Ты прав, пойдем», – мысленно кивнула я Индису и потянулась за сумочкой.

– Наталья Игоревна, уже уходите?

Вальшевский заступил мне дорогу. Всклокоченный, нервный и какой-то злой. Вместо добродушного ирландца рыжий управляющий напоминал лепрекона, у которого отняли горшочек с золотом. Или Горлума, оставшегося без кольца всевластия. Я дернулась обойти его, но он плавно перетек в ту сторону.

– Какая досада, правда? – прищурился он, склонив голову на бок. – Не удался сюрприз. Не узнал синьор Гвидичи старую знакомую.

Черт, зачем я нагородила столько деталей? Пыталась отшлифовать легенду переводчика, а в итоге запуталась в ней. Не взыграл природный темперамент итальянца Франко при виде девушки. Несколько дежурных любезностей и больше ничего. А Вальшевский внимательно следил на переговорах, как он на меня реагирует. Никак. Попрощался и ушел.

Я его понимаю. Зачем ему незнакомка, за которой еще ухаживать придется, когда в ванне лежит готовая к любовным утехам Мария Изабелла? Расслабленная, умиротворенная и аромат дорогого мыла источает. Женщина-сказка, женщина-мечта. Побывавшая в употреблении сразу у двух Контов. Куда там мне?

– Да, вы правы, – постаралась спокойно ответить я. – Синьор Гвидичи запамятовал нашу давнюю встречу, а раз не состоялась сделка, то и ужин отменяется. Нечего праздновать.

Вальшевский без меня это знал, но отступать не собирался. Наоборот подошел так близко, что я больно стукнулась бедром о край стола, пытаясь отстраниться. Его парфюм пах полынью. Редкий запах, я запомнила. Lacoste. На флаконе нарисован аллигатор. Такой же зеленый, как костюм ирландского лепрекона.

– Вы ведь не работаете переводчиком, – по-змеиному зашипел Вальшевский. – Слишком долго думаете между фразами и язык у вас на сложных словах заплетается. Я не специалист, проинтуичил, только и всего. Зато настоящую должность угадал. – Управляющий патриция выдержал паузу, в которой я едва слышала биение собственного сердца или это часы на стене тикали? – Вы – эскорт. Девушка по вызову для состоятельных мужчин. Сколько вам заплатил Сергей Геннадьевич, чтобы вы скрасили досуг его друга? Я дам в два раза больше. Ничего нового делать не придется. Поедете в ресторан с синьором Гвидиче и узнаете у него за бокалом вина, почему он отказался подписывать договор.

Индис громко присвистнул у меня в ушах и разразился трехэтажной бранью. Неужели в интернете насмотрелся, или за Катюхой подслушивал, когда у неё нарощенные ногти ломались? Вникать в его речь я начала, когда выражения стали длиннее и осмысленнее.

«Как у него все просто! Перебил цену и порядок! Лис рыжий и облезлый. Нет, ну как в голову-то пришло? Тебя! Эскортом! Говорил не крути хвостом перед всеми подряд. Пожалуйста! В проститутки записали. Довольна?»

Едва ли. Вальшевский весь вечер смотрел на меня и оценивал. Взвешивал мою манеру держаться, прислушивался к переводу, рассматривал костюм от Каприччо. Может, он сидел на мне, как на корове седло, а может, действительно, я налажала с итальянским произношением. Я не знаю. Кажется, тут проблема тоньше и глубже.

Я не их круга. Никогда не носила дорогих вещей, не была в Италии и понятия не имела о тысяче очень важных мелочей, по которым, как по буям на реке, ориентировались богачи. В нищету можно падать бесконечно и не найти дна, а по-настоящему элитных марок одежды, обуви, украшений крайне мало. Все коллекции наизусть, все новинки на слуху, а у меня парфюм наливной из перехода метро, потому что дешевый.

Ценник на мне давно висел, и цифра на нем была удручающе маленькой. Вальшевскому оставалось только спросить: «Сколько ты стоишь?» Куанто коста? И успокоить любопытство – угадал или нет?

Я мысленно представила такие же ярлычки на стажерке Марине, её начальнице Евгении Викторовне, главном бухгалтере ТФКБ, Марии Изабелле.

Сколько ей предложили, чтобы она предала мужа? Изменила ему сначала с отцом, а потом с другом, помогала остаться без бизнеса? Миллион? Два миллиона? Богатые мужчины цинично говорили, что купить можно всех, вопрос лишь в цене. В чем-то они правы, но зачем ждут от купленных вещей искренней верности? Почему удивляются, что их самих потом в отместку продают?

Мне не нравился мир богачей: чем дальше, тем больше. Вляпалась в него, будто в лужу на полу общественного туалета. Отступить некуда и стоять неприятно.

Да, я тоже здесь из-за денег и не пытаюсь в собственных глазах выглядеть лучше, чем есть. Но Конт платит мне за работу, а Вальшевский пытается купить, как рабыню на аукционе невольничьего рынка. Чтобы потом подсунуть своему новому господину.

Что ему интересно узнать? Почему Франко отказался от договора? Я далека от бизнеса, но обычно отказываются из страха потерять больше, чем приобрести или увидев более выгодное предложение. Не потому ли Мария Изабелла прислала скан другого договора?

Нет времени сейчас выяснять и теребить духа. Вальшевский ждал ответ. Гримасничал, кусая губы и, как в детском саду или школе, не давал уйти, преграждая путь. Просто шагал туда же, куда я.

– Вы ошиблись, – тихо, но четко произнесла я. – С эскортом меня ничего не связывает. Впрочем, с сеньором Гвидичи тоже. Я признаю, что солгала, но правду не могу открыть. А теперь, раз уж переговоры закончились, прощайте.

Управляющий схватил меня за локоть и с силой дернул.

– Ты солгала, маленькая дрянь. И тогда, и теперь. Даже не надейся, что я забуду об этом. Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому. Говори, что ты забыла на переговорах! Кто тебя прислал?

Я пожалела, что у Индиса нет тела, и даже с его голосом я совсем одна. Конт распсиховался и сбежал, а Вальшевский силой напоминал быка. Как минимум, синяки на руках останутся. Драться я не умела, а брыкаться и кусаться вполне.

«Пожар! Кричи пожар! – наседал Индис. – Пусть тебя персонал спасает!»

Закатывать скандал на весь отель не пришлось. Я пнула Вальшевского по голени и чудом вырвалась. Ненадолго. Едва я повернулась к нему спиной и лицом к двери, он схватил сзади за волосы.

– Ай! Больно!

– Антон! – рявкнул из коридора Конт и бросился к нам. – Что здесь происходит?

В руках у патриция горел экран смартфона с неоконченным вызовом. Он большим пальцем оборвал звонок и сунул девайс в карман. Вальшевский немедленно меня отпустил и, одернув пиджак, стал приглаживать всклокоченные волосы.

– Недоразумение, Сергей Геннадьевич. Все в порядке.

– Вижу, – дернулся Конт, – в машине меня жди. С территории отеля – ни ногой! У меня вопросы к тебе. А сейчас свободен.

Вальшевский напоминал кота, который нагадил на ковер и получил пинка от хозяина. Убегал, поджав хвост и тщетно пытаясь сохранить гордый вид. Теперь, он точно не забудет мне эти переговоры.

– Наташа, все в порядке? – патриций протянул руку, но прикоснуться не решился. – Дурной день сегодня. Я заблудился в сумасшедшем доме и не могу из него выбраться. Прости, пожалуйста, я разберусь с Вальшевским. Все причитающееся ему получит. Звонок был срочный, я вышел на пару минут, вернулся, а тут такое. Может, ты мне объяснишь, что случилось?

«Принц недоделанный, – заворчал Индис, – примчался спасать на белом коне. Зачем вообще уходил?»

Голос моей совести сегодня был особенно зол, несдержан и ядовит. Я устала, если честно, от его нотаций. И от переговоров этих устала.

– Поругались мы, Сергей Геннадьевич. Он решил, что я работаю в эскорт-услугах и хотел нанять меня на другую работу.

Конт цокнул языком и задумался. Согласна, звучит, как ложь обиженной женщины. Истеричная, а потому бредовая.

– Странно, – подтвердил патриций догадку. – На него это совсем не похоже. Но я разберусь. Что предлагал-то?

Плохо, что разбираться будет потом, а не сейчас. Вальшевский отсидится в машине и успеет придумать более правдоподобную и невыгодную для меня версию. Выставит все так, будто это я закатила скандал и напала на него, а не наоборот.

– К сеньору Гвидичи отправлял. Выяснить, что случилось со сделкой.

Кажется, я окончательно сбила Конта с привычных рельс. Конт застыл посреди конференц зала, как памятник на площади. Мысли пролетали мимо него пестрой толпой зевак в праздничный день и в суете он никак не мог разглядеть что-то важное для себя.

Я замерзла под кондиционером, дрожала еще и от нервов, а туфли, кажется, натерли мозоли. Мне бы и правда домой, но Конт тоже не хотел отпускать.

– Знаете, Наталья Игоревна, а ведь я шел к вам с тем же самым вопросом. Вы не заметили ничего интересного?

Понимаю, что он хватался за меня из отчаянья. Что-то глобально у него не сходилось, и хотелось чуда, вроде найденной папки с документами. Я только что переживала, что неоправданно много получу за ерундовую помощь с фотографией в отчете, и появился шанс хотя бы свою совесть успокоить. Я расскажу ему про перевод на три разных счета и скан договора на телефоне Франко. А дальше пусть сам решает, что с этим со всем делать.

– Заметила, – со вздохом ответила я, – но, в двух словах не расскажешь.

– Кофе? – немедленно предложил Конт. – В местном ресторане толковый бариста. Очень рекомендую его латте.

– Лучше чай, – смущенно улыбнулась я. – А то ночь на дворе, я от кофе не усну.

– Конечно, – кивнул Конт и предложил мне руку. Легким и очень естественным жестом. Я с удовольствием взяла его под локоть и впервые за вечер немного расслабилась. Осталось совсем чуть-чуть. Потерпи, Наташа. Расскажешь и уйдешь.

Глава 16. Случайность шестнадцатая – ревность и её последствия

К вечеру жизнь в отеле набирала обороты. Гости возвращались с дневных прогулок и шли в ресторан отдыхать от трудов праведных. Солидные мужчины медленно тянули дорогой коньяк из пузатых бокалов, а женщины отламывали маленькими вилками кусочки десерта. Разговоры звучали чуть тише, чем приятная музыка и если не вслушиваться, то чужие проблемы пролетали мимо сознания, не задерживаясь. Были те, кто молчал и просто пришел поесть. Для них официанты приносили блюда высокой кухни на квадратных тарелках с очень широкими бортами. Видимо, чтобы крошечные порции в них выглядели на свой ценник.

Хостесс проводила нас с Контом в дальний конец зала к столикам на двоих и роскошному виду через стеклянный фасад на ночной город. Я с тоской вспомнила о том, что общага закрывается в десять, и потом даже взятка вахтерше в размере особо крупной шоколадки не поможет попасть домой. Ни разу еще не ночевала на улице? Сегодня придется.

– Ваш официант скоро подойдет, приятного вечера, – вежливо сказала Хостесс и улыбнулась настолько профессиональной улыбкой, что она выглядела естественно.

– Спасибо, – ответил патриций одновременно со мной и открыл меню. – Наталья Игоревна, вы ведь не ужинали. Может, закажем что-то серьезнее латте?

От запаха кофе из бара и вида проносимых мимо блюд у меня живот подвело. Дома в холодильнике ждали две сосиски, если Машка или Катюха их не съели, и полпачки майонеза. А вместо латте, макиато и фраппе – черный чай, со всем известным профилем индийской принцессы.

– Я не голодна, спасибо, только кофе.

– Вы на своих диетах ничего, кроме гастрита, не заработаете, – нахмурился Сергей Геннадьевич, – а засыпать на голодный желудок – вообще вредно. Кушайте, пока молодость позволяет ни в чем себя не ограничивать. Потом начнет донимать давление, придется отказаться от кофе, алкоголя, жареного мяса и жизнь станет преснее вегетарианского меню.

Я прикусила язык, чтобы не съязвить на его заботу. Кофе патриций пил, с коньяком я его пока не видела, значит, не о себе говорил, сетуя, что нельзя мясо. А у меня была особая диета. Безденежная. Очень эффективная, кстати. Нет лишних денег – нет лишних килограмм.

– И все-таки латте, – настояла я. – Позвольте мне хотя бы здесь не оправдываться и не сочинять причины. Я сыта этим по горло.

Прозвучало резко, но банкир сделал вид, что не заметил. Сам устал и не мог внутренне собраться для разговора. Я понимала, почему готов обсуждать проблемы со здоровьем, разглядывать соседей или страницы меню. Маяться дурью и тянуть время лишь бы не слышать, что нарыла на переговорах стажерка-экстрасенс. Важная сделка сорвалась. Теперь он как ролик на репите бесконечно проигрывает сцены, фразы, реакции. Где он ошибся, что не сделал? Мало ему размолвки с Франко, еще и я собралась рассказывать про бумажку Вальшевского с тремя счетами. Иногда паранойя богатых, что все против них и только мечтают разорить, оказывалась правдой. Их окружением двигала зависть, выдаваемая за чувство справедливости. «Ни умом, ни талантом, ни фантазией не вышел, а денег куры не клюют. Чем я хуже? Почему я не богат?»

Потому. Я давно перестала задаваться этим вопросом и поверила, что на все есть план свыше. Стало спокойно и интересно наблюдать, как нити вероятностей переплетаются, рождая удивительные совпадения. Они вели меня всю неделю от объявления на фонарном столбе до столика в ресторане гостиницы «Сибирский дом». Настал момент понять, зачем все это было нужно.

– Сергей Геннадьевич, я начну, если вы не против. С отчетом и фотографиями мы, надеюсь, разобрались. В договоре меня смутил только крайний срок расчетов и то, вместе с запиской в папке Антона Вальшевского.

Индис очнулся и начал помогать с номерами счетов, суммами и получателями платежей. Память духа не нуждалась в тренировке, а моя, наоборот, с таким количеством цифр никогда бы не справилась. Конт сначала удивлялся, потом порывался что-то записать на салфетке, а под конец почти не выходил из прострации. Не знала, что будет звучать настолько впечатляюще. Не хотела театральных эффектов, они отвлекали от сути.

– Если бы я сам не уговорил вас помогать, то сейчас принял бы за сотрудника ФСБ, как минимум, – наконец, ответил Конт. – Или одного из гениев, которых они якобы опекают. Феноменально. Я могу сравнить данные, но уверен, что вы нигде не ошиблись. Однако, что вас смущает? Да, деньги с общего счета перераспределяются на три других, и?

Я опешила, если честно. Немного другой реакции ждала. Доход от продажи бизнеса Конта пролетал мимо его кармана, а он удивлялся, что не так. Ум за разум заходил, стоило попытаться это осознать и возвращался обратно в одном единственном случае.

– Вы знали, да?

– Знал, – подтвердил Конт, покручивая в пальцах край бумажной салфетки. – Это моё распоряжение. Сделка с Франко – часть длинной цепочки. Одно из её звеньев. Не самое важное, кстати говоря. Я представить не мог, что здесь будут проблемы. Все упирается в срок, вы верно заметили. Из-за некоторых тонкостей я не могу указать в контракте сразу те счета, которые нужны, приходится пользоваться условно транзитными. Я понял ваше сравнение. Деньги там не задержатся, а сразу пойдут дальше. И если Франко завтра опоздает с решением, я просто не успею их перечислить. Цепочка прервется, все будет зря. Собственно, это я и обсуждал во время того срочного звонка. Время, Наталья Игоревна, единственная валюта, чей курс может взлететь до потолка за считанные секунды и всех резервов не хватит, чтобы выкупить себе хотя бы пару минут.

Я ничего не поняла, хоть он и подтвердил часть моих догадок про конечного получателя, которого не захотели показывать в контракте Франко. Вот только я подозревала аферу старшего Конта против собственного сына, а на деле патриций всем заправлял. Крутил деньгами, как уличный мошенник колпачками. Всех запутал.

Индис притих в моих мыслях. Не до комментариев было духу, разглядывал что-то? Я катала на языке слово «время» и не могла распробовать. Конт жадничал до подробностей. Придется самой разгадывать ребус или уйти ни с чем. Про развод он мне рассказал на итальянском ужине в кафе, это я про нового мужа Марии Изабеллы сама узнала. И про любовника тоже. Так, сейчас нужно аккуратно разделить мысли на «можно говорить» и «нельзя».

– Жесткий срок перечисления денег из-за решения суда? Вы ведь в судебном порядке имущество с женой делили, верно?

– Да, Наталья Игоревна, – с тоской в глазах кивнул банкир. – Не удивлюсь, если вы мне сейчас номер дела назовете и фамилию судьи. Но, то решение давно выполнено, я с последствиями пытаюсь разобраться.

Нас прервала официантка на обязательный ритуал заказа кофе и пирожных. Конт сказал, что без них бодрящий напиток ему в горло не полезет. Чизкейк и булочки с корицей нам принесли сразу, а над латте колдовал бариста. Я смотрела на лимонную дольку поверх ровного треугольника чизкейка и думала, что еще могло подгонять Конта? Он сказал про длинную цепочку сделок. Кто торопил всех и закручивал гайки? Точно не Франко, ему отвели эпизодическую роль. Мария Изабелла? При всем уважении к её красоте, хитрости и деловой хватке, умноженной на отсутствие совести, бизнесом ей бы никто заправлять не дал. Хотя, после развода она явно что-то получила от Конта. Долю? Акции? Их он пытался выкупить обратно, продав бизнес в моем городе?

Наконец, принесли латте в крошечных чашках и поставили перед нами. Полчаса как минимум официантка беспокоить нас не будет. А то и дольше, если медленно отламывать от чизкейка по одной крошке. Я поняла, зачем Конт взял паузу. Не хотел, чтобы кто-то посторонний подходил к столу на середине разговора.

– Мой брак не задался с самого начала, – заговорил банкир. – Мария долго не могла выбрать, куда ехать на медовый месяц, откладывала поездку из-за косметических процедур и связанного с ними запрета долго находиться на солнце. Потом поссорилась с подругой, которая собиралась на те же острова, и в итоге мы остались дома. Не скажу, что сильно расстроился. Я не люблю светские тусовки и шумные компании. Скучно становится. Неофициальная официальная часть в первые пару часов, где заводятся полезные знакомства, быстро заканчивается, а дальше начинается банальная гулянка. Приглашенные артисты, громкая музыка, танцы. Мария могла веселиться всю ночь, а потом спать до вечера следующего дня, но я делами занимался. Все совещания утром, поездки до обеда. Это не институт, где можно проспать пару на дальней парте, накрывшись учебником. Здесь нужно думать, вникать и принимать правильные решения. Я названия всех энергетиков выучил, кофе уже не помогал. Приезжал вечером домой, мечтая упасть на кровать, а Мария тянула в очередной клуб.

Конт развернул чашку на блюдце ручкой в другую сторону, но так и не сделал ни одного глотка.

Жалеть его не хотелось, он видел, на ком женился. Познакомились, наверное, на одной из тусовок и позже регулярно где-нибудь пересекались. Мария Изабелла – профессиональная охотница на миллионеров. Знает, что говорить, когда молчать и как правильно улыбаться. Охмурила патриция оперативно, а после свадьбы расслабилась. Жизнь удалась, теперь можно развлекаться и ни о чем не думать. Господи, ну оставила бы мужа в покое, зачем с собой таскать? Похвастаться перед подругами? Или чтоб не изводил потом ревностью: с кем была и куда после вечеринки поехала?

– Я терпел и уговаривал себя, что уедем в Италию, и все станет по-другому, – продолжил Конт. – Там нет её подруг и круг общения гораздо серьезнее. Я занялся международной торговлей. Долго приглядывался к итальянским производителям, изучал тонкости сертификации товара. Вы знаете, например, что оригинальная пармская ветчина производится только в городе Лангирано на реке Парма и маркируется клеймом с пятиконечной короной? Но если выдержать все требования к мясу свиней и пройти очень жесткую сертификацию, то можно производить продукт, который назовут прошутто ди парма и признают его вкус соответствующим стандарту?

Я покачала головой. Конечно, я не знала, а Конта чуть не унесло в незначительные для данного разговора тонкости. Он осекся на полуслове и сменил тему.

– Крупные бизнесмены не хотели иметь дело с кем попало. Пришлось долго втираться в доверие через нужных знакомых и грамотные рекомендации от них. Я совсем перестал видеться с Марией. Когда бизнес, наконец-то, начал развиваться, случился первый крупный скандал. Жена застала меня с деловым партнером, а решила, что с любовницей. Еле успокоил её и замял историю. Но с тех пор она, как одержимая, принялась за мной следить. Спускала деньги на частных сыщиков, просматривала сотни якобы компрометирующих фотографий. Отношений совсем не стало. А я мужчина, Наталья Игоревна. Понимаю, что меня это не оправдывает, но рассказываю как есть. Любовница действительно появилась. Буквально две ночи провели вместе, но спрятать я её не смог. Суд, развод, раздел имущества и феноменальная сумма компенсации морального ущерба.

Я отвела взгляд и тихонько стучала ложкой по тарелке с чизкейком. Глядя на семью Конта я совсем перестану верить в любовь и супружескую верность. Да, Мария Изабелла не ангел, но и патриций тоже не святой. Мне почему-то казалось, что они развелись из-за её похождений и Конт страдал, как любой обманутый муж. А он над решением суда страдал.

– У меня все деньги в бизнес вложены, – вздохнул Конт. – Да чего уж говорить, у меня все туда вложено. Половина жизни, если считать год за пять. По насыщенности точно. Итальянский бизнес ушел Марии, а я отправился к отцу. В тот момент был готов душу дьяволу продать, не то, что ему сделку предложить. Суть простая. Он выкупает у неё компанию, чтобы вернуть мне, а я постепенно отдаю ему деньги. Эдакий кредит у Конта Геннадия Владимировича на его условиях. Срок очередного транша завтра. Я уже дважды просрочил платеж, больше отец ждать не будет. Франко уменьшил сумму контракта, и теперь мне не хватает. Вы даже знаете точную сумму дефицита. Мне нужно искать деньги, а я сижу в ресторане и жалуюсь вам на жизнь, как мальчишка.

Конт хмуро смотрел в окно и на его лице бликами отражались фары проносящихся мимо машин. Он умел думать, он не сидел на месте и делал невозможное, но в западню его загнали самые близкие и родные люди. Топили ударами багра по голове. Может, в молодости он не был прилежным учеником и расстраивал отца, оказался неверным мужем, слишком занятым и зацикленном на себе, но разве заслужил? Вот все эти решения суда, кредиты и сроки по траншам? Я не хотела верить. Психологи учат, что если весь мир против тебя, а ты самый хороший, то нужно остановиться. Не искать врагов в окружающих, а покопаться в себе. Половина претензий окажется правдой. Но только половина.

Месть Марии оказалась чрезмерной. Может, я не права с оценкой, но я так думала. Судила с собственной колокольни. Мне никто не изменял, я не была на её месте и не понимала искренне стенаний и заламывания рук: «Ах, он меня предал! Изменил! Моя жизнь в руинах! Я обязана отомстить, чтобы этот урод страдал!» Ему наплевать на тебя, раз изменил. Он уже чужой и посторонний. Лучшее, что можно сделать – расстаться и строить жизнь заново. Свет клином на нем не сошелся. Тратить жар души нужно на тех, кто этого действительно заслуживает. Любимых, родных, друзей. Были ли они у Марии Изабеллы? Может, она настолько одинока, что месть – единственное утешение?