Текст книги "Днем и ночью"

Автор книги: Дебора Тернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

– Договорились.

Морин легко вскочила со своего места и подошла к окну. За окном открывался сад – алые и белые розы, оранжевые канны и бархотки, бугенвиллеи, агавы.

– Как красиво! – проговорила она восхищенно.

– Не хуже, чем в Кормак-Холле? – спросил он с улыбкой.

– Нет. – Она покачала головой. – Совсем по-другому, но ничуть не хуже. Но кто же следит за всей этой красотой?

– Пабло. Поливает несколько раз в день, ухаживает, подрезает. В саду он полновластный хозяин, я в его дела не вмешиваюсь.

– А как пахнет! И птицы поют! Только днем, наверное, очень жарко.

Даже не оглядываясь, она почувствовала, что Алан смотрит на нее, и от этого ей неожиданно стало так хорошо, что хотелось запеть.

– Не забудь, здесь есть бассейн. Так что ты всегда можешь искупаться.

– Это здорово. Спасибо.

Морин наконец оглянулась, и их с Аланом взгляды встретились. Она смотрела в его серые глаза и не видела больше ничего. Мир вокруг замер, исчез, растворился в его глубоком взгляде. И Морин тоже растворялась в нем…

– Морин, перестань.

Она вздрогнула, как от внезапного пробуждения. Алан подошел к ней, и она усилием воли взяла себя в руки.

– Ты что, нарочно дразнишь меня? Или действительно не понимаешь, что делаешь? – сказал он хрипло и, наклонившись, страстно поцеловал ее в губы.

И Морин снова провалилась в то же сладкое забытье. Этот поцелуй… вот о чем она, оказывается, мечтала, вот чего ей не хватало. Не сознавая, что делает, она прижалась к Алану всем телом, ее руки сами собой обхватили его за шею.

– Кто же ты, Морин? – спросил он, отрываясь от ее губ. – Коварная соблазнительница? Или невинное дитя?

– Ты же сам знаешь, что я не дитя, – шепнула Морин, чувствуя, как все тело пылает от желания. – Но я и не соблазнительница. Неужели, по-твоему, я обязательно должна быть или той, или другой?

Алан снова поцеловал Морин в губы – на этот раз медленно-медленно, так что внутри у нее все сладко сжалось. А потом неожиданно быстро отступил, сбросив со своих плеч ее руки.

– Тебе лучше уйти… – проговорил он глухо. – Иди, прогуляйся по саду… пока я не схватил тебя и не унес в спальню… прямо сейчас.

Потом резко повернулся и вышел из комнаты. Несколько минут Морин стояла, словно оглушенная, пытаясь прийти в себя. Затем медленно вышла вслед за Аланом. Но его уже не было видно; наверное, ушел в офис. А может, к себе в комнату…

Решив последовать совету, который, впрочем, совпадал с ее желанием, Морин отправилась в сад. Цветущие магнолии и высокие пальмы отбрасывали густую тень на посыпанные гравием дорожки. Повсюду в густой траве стояли вертушки-опрыскиватели, беспрерывно поливающие этот цветочный рай.

Морин встала, подставив лицо мелкой водяной пыли и пытаясь прийти в себя. Поцелуй Алана обжег ее, перевернул все мысли и чувства с ног на голову. Кажется, она начинала сомневаться в том, что много лет считала непререкаемой истиной. Она и сейчас боялась признаться себе… в чем?

Прекрати, приказала себе Морин, не смей даже думать об этом. Ваша связь для него ничего не значит. Ты хочешь от него невозможного. Ты же помнишь – Дон говорил, что он меняет женщин как перчатки. Всякий разговор о каких-либо чувствах просто смешон, ему нужно только твое тело. Так почему же тебе вдруг стало недостаточно одного только физического наслаждения? И потом, разве твои чувства не принадлежат другому?

Морин коснулась ладонями мокрого от мелких брызг лица, открыла глаза. Вокруг благоухали и сверкали росой цветы. Как хорошо было бы поддаться этому наваждению, позволить себе забыться, погрузиться в этот океан страсти, сделать вид, что это и есть настоящая любовь.

А что будет с ней потом, после того, как она надоест Алану? Хватит ли у нее сил начать жизнь заново? Опять искать работу… опять думать о хлебе насущном… Как трудно будет перестроиться с романтики и экзотики на суровую прозу, вернуться из тропических садов под серое плачущее небо Британских островов.

И почему она вообще решила, что увлечение Алана продлится хотя бы неделю?

Морин встряхнула головой. Ей следует оживить все свои секретарские навыки, обрести, по возможности, новые, а потом самой, не дожидаясь пока ее попросит об этом Алан, найти себе новую работу. И бежать отсюда, бежать, пока не стало слишком поздно.

Бросив взгляд на часы, Морин расправила плечи и деловой походкой направилась в сторону офиса – небольшого здания, расположенного в нескольких шагах от жилого дома.

Внутри оказались три смежные комнаты, светлые и просторные. Письменные столы, пишущие машинки, ксерокс, пара сейфов. На каждом столе по два, по три телефона.

– Один телефон местный, – объяснил ей Алан. – Другой междугородний, международный. А третий соединяется с домом. Вот это твое место. – Он кивком указал ей на стол, стоящий напротив его стола, но на другой стороне комнаты.

Морин села, огляделась. Кипы бумаг, какие-то отчеты, схемы. Неужели она в этом когда-нибудь разберется?

– Для начала перепечатай, пожалуйста, вот эти письма.

Алан положил перед ней несколько толстых конвертов и, вернувшись на свое место, сделал вид, что пишет. На самом деле он краем глаза следил за тем, что будет делать Морин. Лишь убедившись, что она действительно умеет обращаться с пишущей машинкой, он вернулся к работе.

Но полностью сосредоточиться на договоре было невозможно. Алан ощущал ее присутствие всеми клеточками своего тела; фиксировал малейшее ее движение, вздох, шорох. До сих пор он был умнее – никогда не позволял себе соединять работу с любовными утехами. Что на него нашло? Можно подумать, он впервые повстречал женщину с длинными ногами и тонкой талией, с нежным взглядом и зовущим к поцелуям ртом.

И чего она все-таки хочет от него, от Алана? Работы? Секса? А может, замужества, безбедного существования, положения в обществе? Не вышло с Тоби, не получилось с Доном… Теперь настала очередь Алана?

Алан исподлобья бросил взгляд на Морин. Она увлеченно печатала, не поднимая головы и не задавая лишних вопросов. Но, кажется, губы ее дрогнули под его взглядом, и она непроизвольно выпрямилась… Еще полчаса – и у нее заболит спина. Стул-то не отрегулировала. Сидевшая на этом месте до нее Анна была выше.

– Тебе надо подкрутить стул, иначе заболит спина.

Забыв о своем намерении не замечать ее, Алан поднялся и, подойдя к Морин, склонился над ее стулом. Легкий аромат ее духов тотчас же напомнил ему о проведенной вместе ночи, он почувствовал, как ускоряется и тяжелеет дыхание… хорошо, что Морин его не видит.

– Скажи, когда будет удобно, – попросил он, подкручивая винт и понемногу опуская сиденье.

– Покажи мне, что надо делать, и я сама отрегулирую.

Морин поспешно встала, и Алан увидел, как порозовели ее лицо и шея. Она чувствовала то же самое, что и он.

– Поворачиваешь вот этот винт.

Морин нерешительно потянулась к винту, Алан начал приподниматься, и на полпути руки их встретились.

Не в силах больше сдерживаться, он крепко взял Морин за плечи и заглянул ей в лицо. В ее глазах он прочитал то же желание, которое снедало его все эти дни. Забыв обо всем, он прикоснулся губами к ее теплым нежным щекам, длинной стройной шее, душистым волосам. Он провел руками по ее плечам, обнял за талию, привлек к себе.

Морин быстро дышала, прикрыв глаза и положив ладони ему на грудь. Ей казалось, что она несется куда-то в бешеном водовороте, колени подгибались, мысли путались. Сейчас она могла думать только о его горячих ладонях, проникающих под тонкую блузку, скользящих по ее талии, бедрам, нежно касающихся груди, от чего все тело содрогалось в сладкой судороге.

Но она не должна поддаваться… Почему-то не должна… Морин точно помнила, что приняла такое решение – совсем недавно, всего час назад.

– Не надо, Алан…

Язык не слушался ее, и слова давались с трудом, словно она разговаривала под водой.

Морин попыталась оттолкнуть его, и Алан наконец-то поднял голову. Глаза его потемнели от страсти, ноздри раздувались.

– Почему? – спросил он хрипло.

– Это ни к чему, Алан. Это нехорошо.

Она сама не верила себе. Если Алан захочет, если он поцелует ее снова, она с готовностью сделает все, о чем он ее попросит, даже отдастся ему прямо здесь, на своем новом рабочем столе.

Но Алан не попросил ни о чем. Несколько мгновений он просто молча смотрел на нее, играя желваками. Потом разжал руки и отступил в сторону.

– А мне показалось, что очень даже неплохо, – произнес он наконец, иронически глядя на Морин.

– Может быть, и неплохо, но не здесь, не в офисе. Боюсь, ты очень быстро меня уволишь, если я начну срывать тебе работу таким образом.

Алан невольно усмехнулся.

– Возможно, ты и права.

– Мы должны взять себя в руки, – сказала Морин просительно. – Все это… пугает меня.

– Но почему?

Она опустила глаза под его вопросительным взглядом.

– Ты боишься меня?

– Нет, что ты, – заторопилась Морин. – Я знаю, что ты не сделаешь мне ничего плохого.

Но признаться в том, что она боится собственных чувств, Морин была не в состоянии. Она привыкла к тому, что всегда могла контролировать свои эмоции. А тут одного прикосновения Алана было достаточно, чтобы забыть обо всем на свете и полностью подчиниться ему… и своему телу.

Алан смотрел на нее так внимательно, словно пытался прочитать в ее глазах то, что не было сказано. Несколько секунд она выдерживала этот взгляд, потом, густо покраснев, отвернулась. Глубоко вздохнув, он отошел к своему столу.

– Ну хорошо. Уговорила. Тогда постараемся держаться друг от друга подальше. И займемся наконец работой.

– Постараемся. Займемся.

Морин кивала головой, испытывая облегчение и одновременно разочарование. Алан так легко отказался от нее.

Она довольно быстро отрегулировала стул и снова уселась за машинку, бросив последний взгляд на Алана. Но он уже листал какие-то бумаги и не обращал на нее никакого внимания. Тогда и Морин углубилась в письма.

Когда часы пробили полдень, она удивленно вскинула голову. Неужели три часа пролетели так незаметно? Алан откинулся на спинку стула, потирая глаза. Морин впервые обратила внимание на то, какие у него красивые длинные пальцы. Как у музыканта, а вовсе не как у бизнесмена.

Ей вдруг захотелось подойти и нежно провести рукой по его волосам, по лбу. Почувствовав ее взгляд, Алан поднял голову.

– Обеденный перерыв, – объявил он и тут же отвел глаза. – Пойдем. Мария терпеть не может, когда опаздывают к обеду.

Морин послушно отложила в сторону очередное письмо. Поднявшись, она с удивлением поняла, что устала. Ее даже повело немного, так что пришлось опереться на стол.

– Может быть, тебе стоит прерываться каждый час хотя бы минут на десять, – слегка нахмурившись, заметил Алан.

– Хорошо, – согласилась Морин.

Забежав к себе в комнату на пару минут, чтобы умыться и переодеться перед обедом, она мимоходом глянула в зеркало. Лицо и вправду было немного усталое. Под глазами наметились синяки. Видимо, оттого, что плохо спала ночью. Но утомила ее не работа, перепечатывать письма было не так уж и сложно. Утомляло напряжение, постоянно висящее в комнате.

Все это время она словно бы находилась в раздвоенном состоянии. Одна Морин яростно барабанила по клавишам, а другая без устали, не отрываясь, наблюдала за Аланом. Она вздрагивала от каждого его движения, провожала его взглядом, когда он вставал и подходил к книжным полкам. Хорошо, что через комнату не было слышно его дыхания, а то бы ей пришлось вздрагивать еще и от каждого вдоха и выдоха.

Интересно, ощущал ли он что-либо подобное? Если и ощущал, она этого не заметила. Он ни разу не поднял головы, не поглядел в ее сторону; казалось, он вообще о ней забыл. И это было обидно. Морин подавила зевок. Ничего, выспится этой ночью.

Обед был выше всяких похвал. Мария подала форель под легким соусом, удивительно нежную и сочную. Ореховое мороженое с кофе тоже было на высоте. Правда, кофе ей почему-то не хотелось, и Мария принесла матэ – специально для Морин. Травяной чай, который не произвел на нее никакого впечатления в Дублине, здесь показался вкусным и душистым.

– Сейчас мне надо отъехать на пару часов по делам, – сказал Алан, допивая кофе. – Но потом, если хочешь, можем покататься верхом. Часов в пять, когда жара немного спадет.

– Да, конечно, – обрадовалась Морин. – А пока тебя не будет, я закончу печатать письма.

– Договорились. – Алан улыбнулся и встал. – Только обязательно прикрой чем-нибудь голову. В пять часов солнце все равно еще горячее. Сапоги у тебя есть?

– Нет, – покачала головой Морин. – Но подходящая обувь найдется.

– Хорошо. Так в пять я тебя жду в холле.

Кивнув на прощание, Алан быстро вышел, а Морин еще посидела немного, пытаясь стряхнуть сонливость. Хорошо бы сегодня лечь пораньше, подумала она, поднимаясь, и пошла в офис.

Без Алана работа шла гораздо быстрее. К половине пятого Морин напечатала все письма и, с чувством выполненного долга, довольная собой, отправилась переодеваться. Ковбойка, свободные джинсы и кроссовки – то, что надо, решила она. А на голову можно надеть старую бейсболку, чудом оказавшуюся в чемодане.

Когда без десяти пять Морин спустилась в холл, Алан уже поджидал ее. Высокие сапоги подчеркивали его длинные ноги и узкие бедра.

– Похоже, ты обладаешь редким для женщины достоинством, – заметил он, бросив на Морин насмешливый взгляд.

– Интересно, каким?

– Тебя не пришлось дожидаться. Это тебя на секретарских курсах научили приходить вовремя?

– Я такая уродилась, – ответила она, стараясь не обращать внимания на насмешку.

– Чего только не бывает. – Алан улыбнулся, но уже не насмешливо, а по-дружески. – Ну что ж, пойдем.

Они прошли через сад и повернули налево.

– Вот это тот самый бассейн, о котором я тебе говорил. Ты его уже видела?

Морин покачала головой.

– Еще нет. Но я обязательно сюда приду! Изумительно!

Это было больше похоже на реку – сильно вытянутый водоем с крошечными островками в центре, на которых стояли зонтики и маленькие столы.

– Ты сам все это придумал?

Алан довольно кивнул головой.

– А во время засухи ты играешь здесь в футбол?

Он усмехнулся.

– Устраиваю танцы для жителей окрестных деревень.

Морин так и не поняла, шутил он или говорил всерьез. Они подошли к конюшне, рядом с которой располагался большой выгон. Внутри бегало несколько лошадей, в том числе и тот прекрасный жеребец, которого утром выезжал Алан.

Пока Алан ходил за седлами, Морин подошла поближе к ограде, рассматривая лошадей. Все они были очень хорошо ухоженные и необыкновенно красивые.

– Ну, – поинтересовался Алан, подходя сзади. – Выбрала себе кого-нибудь?

– Мне нравится та, светло-серая.

– Это Геба. Очень нежная и ласковая лошадка. Одобряю твой выбор.

– А вот тот, вороной?

– Арес. Злой, кусачий и слушается только меня. К нему тебе лучше не подходить.

Морин возмущенно хмыкнула.

– Вообще-то мне уже приходилось иметь дело с лошадьми.

– Может быть, ты и седлать их умеешь? – прищурился Алан.

Морин сердито выхватила сбрую у него из рук. Алан бросил на нее насмешливый взгляд и громко крикнул что-то по-испански. Тут же словно из-под земли вырос смуглый мальчишка лет двенадцати и, торопливо поздоровавшись с Морин, ринулся в загон. Через пару минут он уже вывел Гебу.

Морин решительно шагнула к лошади, протянула ей ладонь. Геба ткнулась в ладонь теплым мягким носом и негромко заржала.

– Ты ей понравилась, – заметил Алан.

Не отвечая, Морин погладила лошадь по бархатной спине, а затем, не спеша, надела на нее седло. Несколько мгновений Алан наблюдал за ней, а потом, убедившись, что его помощь действительно не требуется, направился в загон сам.

Седлать лошадей они закончили почти одновременно, и Морин почудилось, что во взгляде Алана мелькнуло нечто, сильно похожее на уважение, – кажется, впервые с момента их знакомства.

Лошади мчались по степи навстречу ветру, и Морин хотелось смеяться от восторга. Вокруг было столько свободного пространства, столько воздуха – кажется, еще немного, и взлетишь вместе с лошадью. Она ловила на себе восхищенный взгляд Алана – именно восхищенный, в этом не была никакого сомнения, – и это тоже переполняло ее счастьем.

Наконец на холме они остановились. Вдалеке уже виднелся океан, и в воздухе запахло солью.

– Здесь так здорово! – сказала Морин восторженно. – Какие просторы! Степь, степь и никого вокруг. Ой, нет, вон там какие-то дома.

– Это деревня, – ответил Алан.

– А почему ты построил станцию так далеко от океана?

– Здесь нет пастбищ, – улыбнулся он. – Но у меня есть небольшая избушка на берегу. Я все собираюсь снести ее и построить на ее месте что-то более удобное и современное. Но жить там, в общем, и сейчас можно. Если захочешь, можно будет пару дней пожить у океана.

– Конечно, хочу, – выдохнула Морин со счастливой улыбкой.

Вдохнув полной грудью, она посмотрела вдаль и вдруг поняла, что вся ее тоска куда-то исчезла. И она целый день не вспоминала про Дона! И даже сейчас мысли о нем не вызвали у нее горечи. Он сейчас был где-то далеко-далеко. Неужели Келли права и Морин никогда его не любила? Просто выдумала себе прекрасную любовь, которая не имела никакого отношения к реальному чувству…

Но и Алана она ведь тоже не любит? Он ее волнует и влечет физически, и он ей интересен, как человек. Он вызывает любопытство, но никакой влюбленности, никаких возвышенных чувств по отношению к нему она не испытывает.

Может быть, когда-нибудь она встретит человека, который привлечет ее и духовно, и физически. Он будет… будет…

Морин зажмурилась, пытаясь представить себе идеального возлюбленного. Но перед мысленным взором упорно вставало узкое худощавое лицо с серьезными серыми глазами, прямым носом и твердым ртом. Лицо Алана.

Похоже, пока Алан был рядом с ней, другим места просто не оставалось. Ты играешь с огнем, сказала себе Морин. Стоило ли освобождаться от тоски по одному мужчине только для того, чтобы безнадежно влюбиться в другого? А ты ведь очень близка к тому, чтобы влюбиться.

С чувством досады Морин открыла глаза и встретилась с внимательным, но совершенно непроницаемым взглядом Алана.

– Пора ехать назад, – сообщил он. – Мария будет сердиться.

Ни слова не говоря, Морин развернула Гебу и, пришпорив лошадь, не оглядываясь, поскакала в пампу. Но даже сквозь свист ветра она все время слышала рядом топот копыт Ареса. Алан скакал рядом. От него невозможно было убежать.

10

Вернувшись в свою комнату, Морин с наслаждением встала под прохладный душ, смывая с себя усталость, пыль, запах лошадиного пота. К своему удивлению, вместо того, чтобы взбодриться, она снова почувствовала сонливость.

Зевая, она открыла шкаф, размышляя, что бы такое надеть к ужину. Наверное, зеленое шелковое платье подойдет. Только нужно найти к нему подходящий пояс. Морин рассеянно шарила рукой по полке. Неожиданно ее пальцы нащупали маленькую бархатную коробочку.

Ключик. В коробочке лежал подарок Дона. Она совсем позабыла о нем! Может быть, надеть? Пусть ключик, как прежде, служит ей талисманом и оберегом от… чего? От любви к Алану?

Морин в замешательстве замерла перед шкафом. Глупости! Она не влюблена! Да и в любом случае с женитьбой Дона талисман должен был утратить все свои защитные свойства. Ни ключик, ни сам Дон не спасут ее от нее самой. И только Морин может выбраться из этой трясины чувств, в которой она так быстро увязает.

Да что с ней происходит, в конце концов? Растеряла последние мозги! Неужели близость Алана до такой степени влияет на ее способность здраво размышлять? Неужели она так сильно желает его?

Но ведь и он желает ее! Они, как два мощных магнита, притягиваются друг к другу вопреки всему – здравому смыслу, взаимной неприязни… Впрочем, Морин уже трудно было вспомнить ту враждебность, которую она испытывала к Алану в первые дни знакомства. Интересно, насколько изменилось отношение Алана к ней? И изменилось ли?

Закусив губу, Морин задвинула коробочку в самый дальний угол. Затем, все-таки отыскав тонкий кожаный пояс, надела платье.

И что же теперь делать? Морин яростно расчесывала длинные густые пряди, сердито поглядывая на свое отражение в зеркале. Струсить, все бросить и убежать? Или заставить себя побороть это наваждение? Дать волю своему телу, позволить ему насладиться, а потом и пресытиться этим мужчиной и, таким образом, избавиться от этого дурацкого притяжения?

Чего она боится больше – оставить свою страсть неутоленной или дать себе волю? И откуда, вообще, в ней пробудился такой темперамент? Морин всегда считала себя холодной и сдержанной…

Она вдруг зевнула во весь рот. Да что же это такое? Сейчас никак нельзя засыпать, через полчаса ужин.

Бросив взгляд на кровать, она упрямо уселась в кресло и, взяв с журнального столика книжку в яркой обложке, раскрыла ее на первой странице.

Сильно вздрогнув, Морин вскинула голову. В дверь стучали. Она испуганно обвела глазами комнату, которую уже заполнили сумерки. Неужели заснула?

– Можно?

В комнату заглянул Алан. Увидев растерянную Морин, сидящую в кресле, он зашел в комнату и включил настольную лампу.

– С тобой все в порядке?

Он смотрел так озабоченно, что Морин поспешно выпрямилась и смущенно улыбнулась.

– Извини. У меня, наверное, идет акклиматизация. Какая-то странная сонливость… Ну ничего, ночью высплюсь как следует. Вообще-то, раньше у меня такого никогда не было.

– Раньше ты не летала на другие континенты, – ответил Алан, не сводя с Морин внимательного взгляда, от которого у нее по коже побежали мурашки. – Сбились твои внутренние часы.

– Я долго проспала? Мария ругалась?

– Нет, не ругалась. – Алан покачал головой. – Может, ты бы и дольше проспала, но я ждал тебя полчаса, а потом, как видишь, пришел узнать, в чем дело.

– Мне так неловко. – Морин виновато улыбнулась. – Наверное, у тебя еще не было гостей, постоянно засыпающих на ходу. С такой соней кто хочешь заскучает.

– Ну что вы, мисс, – пошутил он. – Разве с вами может быть скучно?

– С каких это пор мы опять перешли на «вы»? – обиженно вскинулась Морин.

Она сама не ожидала, что эта незамысловатая шутка так ее заденет.

– Ну хорошо, Морин, – засмеялся Алан. – Пойдем-ка вниз, пока Мария действительно не устроила нам взбучку. Ужин стынет.

– Если хочешь, можем перенести ужин на веранду, – предложил он, пока они спускались по лестнице. – Жара уже спала, и сейчас на улице должно быть очень приятно.

– Да, с удовольствием, – обрадовалась Морин.

Алан усадил ее на веранде с видом на пампу, розовеющую в лучах малинового солнца, почти скрывшегося за горизонтом. Небо переливалось всеми оттенками красного, желтого, фиолетового.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил он заботливо.

– Если можно, соку, – попросила Морин.

Его забота доставляла ей почти физическое удовольствие. В присутствие Алана она чувствовала себя такой оживленной и красивой…

Он вернулся через несколько минут с двумя бокалами – апельсиновым соком для Морин и вином для себя. Она с жадностью выпила сразу половину. Оказывается, ее уже давно мучила жажда, а она и не замечала.

– Как вкусно! Такой кисленький!

Появилась Мария. Быстро и незаметно накрыла на стол, потом ушла. На ужин была баранина – судя по всему, приготовленная превосходно. Но есть почему-то совсем не хотелось. Морин взяла немного фруктового салата и налила себе еще сока. Алан посмотрел на нее неодобрительно и по-прежнему озабоченно, но промолчал. У него самого аппетит был прекрасный.

Морин сделала еще глоток сока и откинулась на спинку плетеного кресла. Прохладный ветерок обвевал лицо, играл прядями волос. Она смотрела на небо, одновременно ощущая на себе взгляд Алана. Сейчас в этом взгляде не было ни враждебности, ни презрения. Что-то совсем иное. Она боялась даже подумать, что именно, но готова была сидеть так до бесконечности.

Морин не помнила, что ей снилось ночью. Но утром она проснулась счастливая и спокойная и почему-то глубоко уверенная в том, что наконец-то полностью избавилась от своей полудетской влюбленности в Дона.

Правда, теперь все ее мысли занял Алан. От одной мысли, что она увидит его совсем скоро, по всему ее телу пробежала сладкая дрожь, а сердце забилось в предвкушении встречи.

Тем горше оказалось разочарование, когда за завтраком Алан сообщил, что уезжает на несколько дней в Буэнос-Айрес.

– Когда ты уезжаешь? – спросила она огорченно.

– Сразу после завтрака. – Алан бросил на нее внимательный взгляд. – Я оставил в офисе несколько документов для перепечатки, но не напрягайся слишком сильно. Это дело не срочное, а вид у тебя все еще утомленный. И, пожалуйста, не езди верхом в мое отсутствие. Это может быть опасно.

– А купаться в бассейне мне без тебя можно? – оскорбленно спросила Морин.

– Ну если только под присмотром Марии, – невозмутимо ответил он, но, заметив ее негодующий взгляд, не выдержал и рассмеялся. – Веди себя хорошо, – добавил он, вставая с места. – До встречи. – И, не оглядываясь, вышел из гостиной.

Морин, обиженная и возмущенная, осталась за столом. Как он мог бросить ее вот так, совсем одну! Именно тогда, когда она поняла, что хочет быть рядом с ним! Услышав гул поднимающегося в небо самолета, который уносил от нее Алана, Морин с трудом сдержала слезы.

Есть опять совершенно не хотелось. Морин с трудом заставила себя проглотить пару гостов с чаем.

– Вы совсем ничего не едите, сеньорита, – посетовала Мария, убирая со стола. – Может быть, вы плохо себя чувствуете?

– Со мной все в порядке, спасибо, – улыбнулась Морин, поспешно смаргивая слезинки. – Просто никак не могу привыкнуть к здешнему климату.

Алана не было целую неделю. И, хотя Морин скучала по нему, все же ее жизнь на станции протекала спокойно и приятно. Каждое утро после завтрака она отправлялась в офис и работала до обеда. А потом гуляла по саду, плавала в бассейне, сидела по вечерам на веранде.

Морин подружилась с мальчиком, работавшим на конюшне, и часто приходила посмотреть на лошадей, и покормить их хлебом и сахаром, но все же не смела ослушаться Алана и не каталась, да без него и не хотелось.

Укладываясь спать и закрывая глаза, она каждый раз видела перед собой его мужественное лицо, представляла его взгляд… В ее мечтах Алан всегда смотрел на нее нежно и ласково. Вряд ли он когда-нибудь посмотрит так в реальной жизни.

Вот только акклиматизация все никак не заканчивалась.

– Посмотрите на себя, сеньорита, – негодующе заметила Мария субботним утром. – Вы так осунулись! И опять у вас синяки под глазами. Вы снова плохо спали?

– Да, не очень хорошо, – вяло согласилась Морин. – Я, пожалуй, пойду прилягу сейчас.

– Так и поступите, сеньорита, – наставительно сказала Мария, составляя на поднос тарелки с почти нетронутой пищей.

Поднявшись к себе, Морин улеглась на диван с твердым намерением минут через десять встать и пойти в офис. Когда она открыла глаза, часы подсказали ей, что прошел, по меньшей мере, час. Морин села, потирая лицо, и вдруг замерла, прислушиваясь. Что-то изменилось в доме.

Снизу раздавались оживленные голоса Марии и Пабло. И, кажется, она слышала во сне шум самолета. Или ей это только приснилось?

Морин вскочила с дивана. Сонливость как рукой сняло – ей хотелось петь, смеяться, прыгать! Наскоро причесав волосы, она пулей вылетела из комнаты и сбежала вниз по лестнице. Но в доме Алана не было. На веранде тоже.

Она скорым шагом дошла до офиса – пусто. Может быть, ей просто померещилось? На Морин вдруг снова навалилась усталость. Уже медленно она добрела до бассейна и резко остановилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам и начинает биться сердце.

Алан был в бассейне. Он быстро плыл в ее сторону, сильно взмахивая руками, как профессиональный пловец. Коснувшись бортика, он легко поднялся по лесенке – стройный и загорелый, как морской бог, – а затем вдруг смешно встряхнул мокрой головой, рассыпая вокруг мелкие брызги.

Морин звонко рассмеялась, и тут Алан наконец-то заметил ее. Его горячий взгляд словно пронзил ее насквозь, но Морин продолжала беззаботно улыбаться.

Алан подошел к лежаку и, взяв с него полотенце, слегка обтер им свое сильное бронзовое тело. Лишь после этого он приблизился к Морин, по-прежнему не отводя от нее взгляда.

– Как прошла поездка? – спросила она весело.

– Отлично. – Алан бросил полотенце обратно на лежак. – Но я рад, что вернулся.

Он наклонился и поцеловал Морин в губы. Ощущение счастья и возбуждение захлестнули ее, но Алан вдруг отстранился.

– Ты приняла какое-то решение относительно нас с тобой и наших отношений?

– Да!

Сейчас, когда она была так рада его возвращению, все ее глупые страхи и сомнения отступили куда-то на задний план. Она хотела находиться рядом с Аланом, ощущать его поцелуи, его руки, его ласки. А потом – будь что будет.

Ее взгляд и улыбка говорили сами за себя, и Алан улыбнулся в ответ, чувствуя, как наливается тяжестью все его тело.

– Я готов прямо сейчас отправиться в спальню, – сказал он. – Но, боюсь, вокруг слишком много народу. Не будем никого пугать своей безудержной страстью. Дождемся вечера.

Морин, вспыхнув, отшатнулась, и Алан усмехнулся.

– Но в семь Мария и Пабло уходят в церковь, а конюх идет домой, – добавил он многозначительно, беря ее руку. – А до этого времени мы можем поехать покататься. Арес, я думаю, уже заждался меня.

Лошади несли их по степи точно на крыльях, и они почти не разговаривали друг с другом, но обоим достаточно было взглядов – жарких, воспламеняющих, заставляющих думать только об одном.

Мария оставила на столе прекрасный ужин, но ни Алан, ни Морин почти не прикоснулись к еде. Они вместе убрали тарелки.

– Я хотел бы отнести тебя наверх на руках, – произнес Алан. – Но не доверяю себе. Я просто боюсь дотронуться до тебя раньше времени, потому что, дотронувшись, уже не выпущу тебя из объятий.

– Я понимаю тебя. – Кровь громко стучала у Морин в висках. – Конечно, заняться любовью на кухне – очень романтично, но Марии может не понравиться, если мы у нее что-нибудь разобьем или опрокинем.

Алан, рассмеявшись, пошел вперед. Морин шла позади, дрожа от волнения. Сейчас она могла признаться себе, что с той незабываемой ночи мечтала об этом моменте постоянно. Она хотела этого, ради этого она приехала сюда, на станцию. Ее ум не сразу осознал то, что с ней происходило, а тело – тело все поняло сразу.

Но, войдя в спальню, Морин вдруг растерялась. Она замерла посреди комнаты, не решаясь обернуться и посмотреть на Алана. Потом робко повернула голову – и вздрогнула, увидев, что он уже обнажен и готов к любви.

– Не пугайся, – проговорил он хрипло. – Я и сам не понимаю, как тебе удалось пронять меня до такой степени. Всю эту неделю я думал только о тебе, скучал по тебе, мечтал о тебе, все время порывался позвонить только для того, чтобы услышать твой голос.

Конечно, это признание не было признанием в любви, но Морин была счастлива уже оттого, что он помнил о ней.