Текст книги "Голубая ива"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Глава 4
Шульхорны вкладывали свой капитал в развитие газетной индустрии, но это было очень давно. Последний серьезный бизнесмен из рода Шульхорнов переместил деньги. Теперь Шульхорны делали разные инвестиции.
– Никогда не разделял твоих принципов, – однажды признался отцу мистер Шульхорн.
Артемас и не сомневался в этом.
Мистер Шульхорн и мать мальчика некогда учились в одном университете, пока ее не отчислили за какие-то, никому не известные провинности. Шульхорны обитали в своем родовом поместье за Филадельфией, где Артемас не очень-то любил проводить летние каникулы, но уж лучше там, чем дома с дядей Чарли, который постоянно совал нос в дела племянника и унижал его.
– Ты ничего не достигнешь в жизни, всегда будешь проигрывать, – самодовольно вещал он. – Так же, как твой отец.
На стенах нижней галереи Шульхорна висели многочисленные головы животных и чучела птиц. Отец с мистером Шульхорном были заядлыми охотниками, мать, впрочем, тоже, правда, она предпочитала охоту верхом на лошади, преследуя зайцев и лис гончими.
– Стрельба не для поединка. – Мать с наслаждением предавалась борьбе.
Через садовую террасу до Артемаса долетел громкий голос и смех миссис Шульхорн. Он ненавидел эту женщину и вспоминал или думал о ней, сгорая от стыда. Она была третьей женой мистера Шульхорна и, вероятно, стала ею в результате случайной встречи.
Однажды, подкараулив Артемаса в коридоре, она прижала его к стене.
– Какой ты милашка, – начала она. – Такой правильный и скромный, всегда так смотришь своими серыми глазами, словно осуждаешь. Мне всего двадцать три, а ты бежишь от меня, будто я какая-то несносная старуха.
Смущая его своим откровенным лукавым взором, она просунула руку ему между ног и обдала жарким дыханием, душистым от минта и ликера. Он не смел пошевельнуться, трепеща от отвращения и возбуждения одновременно, в то время как девушка продолжала свои настойчивые ласки. Дыхание мальчика участилось, приятная истома разлилась по всему телу. Что-то удерживало его поступить согласно разуму – прогнать ее. Инстинктивно он сунул руку в шорты и ощутил неудержимый теплый поток унизительной влаги.
– Не такой уж ты святой, малыш. – Она рассмеялась и оставила его.
На длинной веранде с другой стороны дома слуги накрывали на стол. Мать, отец и Шульхорны весь день играли в теннис и бридж и теперь вальяжно развалились в тяжелых тиковых креслах с сигаретами и горячительными напитками. Дети Шульхорна от двух его первых браков уехали на коневодческую ферму.
Артемас же устроил пикник своим братьям и сестрам в японском чайном домике. Там в лесу, за ухоженной лужайкой, он с интересом наблюдал, как они радостно плещутся в большом бассейне Шульхорнов, криком прогоняя послеполуденную дремоту.
Несколько месяцев назад родители уволили гувернантку и распустили всех слуг, возможно, вследствие какого-либо сомнительного долга отца или таинственной неудачной инвестиции. А может, очередная блажь заставила его здорово потратиться на кого-нибудь или что-нибудь.
Артемас устал возиться с малышней, выполняя обязанности родителей. Джеймсу исполнилось двенадцать, и он мог бы ему помочь, но из-за его непредсказуемого темперамента никогда ни в чем нельзя было быть уверенным. Кроме того, Джеймс всегда ждал команды от Артемаса, не проявляя никакой инициативы. До восьми лет Джеймс мочился в кровати, и благодаря насмешкам отца и болтовне матеря этот факт не был секретом.
Теперь дети спокойно обедали за отдельным столом, в стороне от взрослых. Артемас разрезал Джулии ростбиф, уговаривал Элизабет на время отложить куклу, счищал грязь с футболки Майкла и глаз не спускал с хитрющей Кассандры, так и норовящей залезть в тарелку Джеймса, который беззаботно жевал фруктовый салат.
Артемасу не хотелось ругать Касс, ей и так здорово доставалось от матери. Девочка оказалась самой толстой среди десятилетних детей в Америке. Ее светло-карие беспокойные глаза были маяком страдания. Мать, худющая как тростинка, по своему обыкновению унижала ее гораздо больше, чем та ела.
Элизабет, в противоположность сестре, была изящной и стройной, под стать своему брату-близнецу Майклу. Теперь она села с краю, рядом с Артемасом и, когда тот строго взглянул на нее, оперлась на брата и тяжело вздохнула, как уставшая от жизни женщина. Ее собственный маленький мирок, населенный невидимыми друзьями, которые никогда не угрожали ее природной застенчивости, был закрыт для посторонних.
– Ты в порядке, пиявочка? – обеспокоился Артемас.
Она покраснела и прислонилась к его плечу. Брат неловко погладил ее по голове, недоумевая по поводу ее застенчивости. Она была любимицей отца, видимо, сыграли роль прекрасные золотистые волосы и густые ресницы. Артемас и Кассандра были брюнетами, как их испанская бабушка; Джеймс – шатен, как отец; Майкл – блондин. Волосы Джулии, желтовато-белые и прямые, по словам матери, смахивали на дешевое масло.
Отец открыто выделял Элизабет, часто качал ее на руках и поглаживал по голове. Он никогда не смеялся над ней и закрывал глаза на недостатки.
Но однажды ночью, в прошлом году, она тихо подошла к кровати Артемаса, хныча и цепляясь за него. Он не на шутку встревожился – слишком он взрослый уже для того, чтобы пускать свою младшую сестру к себе в постель, когда ей снятся кошмары.
Успокоив, он относил Элизабет обратно в ее комнату, но ситуация каждую ночь повторялась. В отчаянии Артемас рассказал обо всем гувернантке, та с пристрастием расспросила Элизабет. Но сестра твердила только то, что за ней гнались чудовища, а старший брат прогнал их прочь. Гувернантка стала запирать ее на ночь, но теперь гувернантке отказали, и, потеряв терпение, Артемас просто поворачивался спиной к сестренке, позволяя ей прижаться к нему.
Майкл наблюдал за всем происходящим с веселой беззаботностью. Бледный и худой, он постоянно страдал от аллергии и астмы, но его ангельская улыбка и живое воображение и мертвого бы подняли из могилы. Он уже каламбурил. Бабушка Коулбрук часто повторяла: «Noblesse oblige» [8]8
«Положение обязывает» (фр.).
[Закрыть], а Майкл произносил: «No less oh please» [9]9
«Увы, никому не угодишь» (англ.).
[Закрыть]. Мать изящно фыркала, мол, он не понимает, однако братишка, безусловно, был в курсе.
Джулия раскачивалась из стороны в сторону, что не замедлило сказаться на ножке стула. Этот четырехлетний ребенок не давал покоя ни няням, ни кому-либо другому, бегая где ни попадя маленькими кругами до полного изнеможения.
– Олень! – взвизгнула миссис Шульхорн, промчавшись по каменной балюстраде вдоль террасы. – Скорее! Он пасется на дальнем конце той лужайки!
– Странно, он не появлялся уже несколько месяцев, – удивленно добавил мистер Шульхорн.
– Принеси ружье! – крикнул отец дворецкому.
Все заспешили на балюстраду. Артемас держал за руки Майкла и Элизабет, приоткрыв рот от волнения. Он прекрасно изучил характер отца: тот неоднократно брал его с собой на охоту и рыбалку. Маленькому Артемасу нравились смелые взгляды отца на жизнь, на происходящее, он во всем старался ему подражать.
Теперь же, наблюдая за отцом, Артемас ужаснулся: какое мясистое и злое у него лицо! Впрочем, он был еще хоть куда – крепкий, мускулистый, с набитой охотничьей сумкой на поясе.
– Иди сюда, Арт. Сможешь убить его отсюда? – саркастически усмехнулся он.
Джулия стала биться головой о балюстраду. Элизабет захныкала, обняв куклу. Майкл беспокойно пропищал:
– Пап, мне нравится этот олень. Не трогай его.
Джеймс покраснел, сунул руки в карманы и уставился в пол. Кассандра спряталась чуть ли не под стол.
– Что, испугалась, толстая маленькая жаба? – ехидно крикнула мать.
Кассандра укрылась за спиной Артемаса.
Дворецкий принес тяжелое дальнобойное ружье.
– Возьми его, мой мальчик, – велел отец.
Артемас покачал головой.
– Зачем убивать оленя? Как трофей он ничего не стоит, не будем же мы его есть.
– Не говори глупости, хватит.
Артемас подвел Майкла и Элизабет к Джулии:
– Возьмитесь за руки и отправляйтесь в дом вместе с Касс и Джеймсом.
– Как же, – воспротивилась мать, подтаскивая детей ближе к себе и сразу всем ероша волосы. – Им будет полезно взглянуть. Я играла с окровавленными лисьими хвостами, едва ли будучи старше.
Артемас вскинул ружье и встал рядом с отцом. Олениха, молодая самка, паслась примерно ярдах в ста от них. Он прицелился в землю перед ней и выстрелил.
– Проклятие! – заорал отец, когда самка рванулась к лесу.
Он вырвал ружье из рук Артемаса и выстрелил несколько раз подряд. Раненая самка упала, но тут же снова вскочила на ноги и исчезла в лесу прежде, чем отец смог ее прикончить.
– Арти, как ты мог? – возмутилась мать. – Ты никудышный стрелок.
Артемас пожал плечами, не смея сказать правду, ибо, зная скверный характер отца, он мог схлопотать за это пощечину. Пока же отец досадливо выругался и сунул ружье дворецкому.
– Это только олень, Крейтон, – ехидно заметила миссис Шульхорн. – Кто виноват в том, что ваш малыш слабак?
– Ему будет трудно, если я не позабочусь о нем.
– О нет, – заверила она. – Он – твой сын, и нет причин бояться этого.
Артемас сжал кулаки:
– Нельзя допустить, чтобы самка истекла кровью.
– Проклятый интеллигент, – парировал отец. Сунув в рот новую сигару, он гордо прошествовал к своему креслу.
Артемас взял ружье из рук дворецкого.
– Я пойду поищу ее.
Мать вздохнула.
– Отправляйся, если хочешь выглядеть глупцом. Возьми с собой и остальных. Пусть привыкают к жизни.
– Они еще слишком малы, мам.
– Мне было только пять, когда я пошла на первую лисью охоту. Или ты возьмешь братьев и сестер, или ты никуда не пойдешь.
Старший сын щелкнул предохранителем и протянул ружье Джеймсу.
– Пошли.
Посадив Джулию на плечи, взяв за руку Майкла, который не спускал глаз с Элизабет, и Касс, переваливающуюся рядом, Артемас спустился по мраморным ступеням, миновал искусственный сад и двинулся по опушке в тени высоких деревьев.
Свернув в лес и укрывшись здесь от посторонних глаз, Артемас поставил Джулию на землю и крикнул остальным:
– Ждите здесь!
– Ни черта, – с ходу выпалила Кассандра. Он строго взглянул на нее, нервы были на пределе. Одного такого взгляда хватило, чтобы из глаз малышки брызнули слезы.
– Не убивай оленя, Арти. Не будь как родители.
– Я и не собирался. – Он присел на корточки и виновато посмотрел на сестру. – Олень ранен и, наверное, умрет. Не хочу, чтобы он страдал.
Касс всхлипнула. Джулия закрутилась волчком, Майкл и Элизабет заплакали. Джеймс стиснул зубы, схватившись за винтовку, подбородок его подрагивал.
– Добей, – выдохнул он. – Мы не такие безжалостные, как они.
Артемас взял ружье:
– Но я должен знать, что остальные останутся здесь.
– Ладно. – Джеймс повернулся к малышам и рявкнул: – Перестаньте, вы, глупые плаксы!
Артемас двинулся в глубь леса, в горле стоял ком. Он быстро отыскал кровавый след, а через сотню ярдов увидел подстреленную олениху под кустом. Он опустился на колени и осторожно погладил горячую изящную шею.
– Прости, – прошептал он, слезы градом покатились по щекам.
Он резко поднялся и непослушными руками ткнул дулом рядом с трепетным ухом.
Лоб покрылся испариной, ладони вспотели; в бессильной горечи он нажал на курок.
Он изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Майкл, увидев запачканную кровью ногу брата, истошно закричал:
– Ты убил молодую самку!
– Замолчи, гнусавчик! – прикрикнул Джеймс. – Его отец вынудил.
Артемас передал ружье Джеймсу и, кашлянув, стал успокаивать плачущих ребятишек:
– У меня не вышло так, как хотелось, но никто из нас так больше не поступит. Нам надо держаться вместе, заботиться друг о друге. Правильно? Успокойтесь. Пусть никто не видит, что мы плачем. Будем лучше, чем они.
Элизабет, Кассандра и Майкл засопели и согласно кивнули. Джулия теребила локон своих белокурых волос, Джеймс насупился. Артемас, глядя на малышей, поклялся быть лучше, сильнее, влиятельнее и благороднее. Пусть уйдет в небытие темное прошлое родителей, забудется их безобразие и жестокость.
* * *
Маккензи стали жить немного лучше; на стене в кухне теперь висел блестящий черный телефон, чайник Артемаса красовался за стеклом нового буфета. Год назад умерла бабушка, и теперь у Лили была своя комната с белоснежной кроватью, гардеробом, столом и книжными шкафами с книгами. Стены оклеили новыми обоями с цветами и деревьями.
Но Лили скучала по бабушке, оставаясь на ферме одна. У родителей теперь водились деньги, но они были не свободны, и Лили знала это.
Фермер – человек свободный, сам себе хозяин, говаривал отец, земля – его партнер, и только с ней он должен считаться. Но фермеру с одной рукой не возделать много, поэтому родители устроились рабочими на небольшой пищевой завод. Они возвращались домой усталые и пропахшие запахом горячих кукурузных хлопьев лишь поздно вечером. Иногда приносили полные пакеты корма для Сасси и кошек. Лили молча страдала из-за этих подачек, но чтобы не обидеть родителей, никогда и словом не обмолвилась.
В послеобеденное время Лили обычно гуляла по лесу с Сасси или оставалась после школы в городе и отправлялась в старый с бутафорской позолотой дом тетушки Мод. Ей очень нравилось уединяться в саду с множеством роз, но тетушка Мод не позволяла ей прохлаждаться: пока не сделаны уроки, зад Лили должен быть прикован к стулу. Потом тетя читала Лили энциклопедию, свежий выпуск «Ньюс-уик», или заставляла Лили читать вслух книги из своей домашней библиотеки.
Лили все больше и больше сближалась с тетушкой; полюбила и поняла ее поговорки и присказки типа: «Единственная беспомощная женщина – это невежественная женщина». Эта фраза прямо-таки запала ей в душу.
Мод Джонсон Маккензи-Батлер, по словам отца, была главной на своей улице. Она представляла половину жителей, живущих в центре города, и каждые два года посещала мэра. Отстаивая свои требования, она не раз выходила победителем. Тетя не была родственницей Лили по крови, а стала Маккензи, только выйдя замуж за старшего брата отца, Лоренса, который, к несчастью, подорвался на мине в Корее и, как говорил отец, даже не успел подарить жене детей.
Впрочем, Мод Джонсон затем сочеталась браком с мистером Уэсли Батлером и родила двух мальчиков-близнецов; теперь они учились на первом курсе университета штата Джорджия. Уэсли, по всей видимости, был много старше тети: в глаза бросалась его благородная седина. Дядя Уэсли владел продуктовыми магазинчиками, но сейчас почти отошел от дел и все время проводил на рыбалке или на охоте.
Иногда к тетушке Мод приезжали сестры из Атланты, и тогда наступало веселье, потому что младшая сестра, Маленькая Сис, которая вышла замуж за влиятельного банкира и дочери которой учились в университете, любила носить бусы и умела читать по ладони, а старшая сестра, Большая Сис, которая осталась вдовой с внуком, ровесником Лили, любила жевать табак и добровольно служила так называемой партии Республиканцев.
Так что когда они собирались все вместе, то много гадали по руке, решали, катится ли страна в тартарары. Лили нравилось это, особенно то, что было наплевано много табака.
Субботу Лили всегда проводила у тети, поскольку родители сверхурочно работали на заводе. Весна уже вступила в свои права, белые облака отбрасывали тени на кизил и гигантские азалии у фасада. Сестры отдыхали в небольшой гостиной, потягивая виски.
Лили расположилась на крыльце дома, Сасси слизывала шоколадное мороженое с ее ободранных колен. Вдалеке послышалось урчание приближающегося автомобиля. Девочка не обратила на машину никакого внимания, сунула руку в карман и бросила на тротуар целую горсть сухого корма для собаки.
– Иди подбирай, – скомандовала она. Несколько кусочков упало на проезжую часть. Сасси, довольно завиляв хвостом, выбежала на дорогу.
Лили, уронив голову на колени, задумчиво уставилась в одну точку, как вдруг прямо перед носом собаки на бешеной скорости вывернула машина и сбила ее передним бампером. Собака пронзительно завизжала и осталась лежать неподвижно.
Лили словно онемела от ужаса и, широко раскрыв глаза, подскочила к Сасси.
Опустившись на колени, девочка гладила ее мордочку и ласково причитала. За спиной ее хлопнула дверца.
– Не надо было выпускать собаку на дорогу! – закричал водитель.
Лили оглянулась. Владельцем большой красной машины с затемненными окнами оказался торговец недвижимостью одной из крупных компаний в Атланте. Она определила это по красному пиджаку и эмблеме на нагрудном кармане. Тетя Мод и отец частенько упоминали этих дельцов в разговорах, обвиняя их в жутких ценах на землю.
– Я не виноват, что сшиб эту тварь, в следующий раз будешь умнее, – зло бросил шофер.
– Это не тварь, это Сасси! – прокричала Лили. – А ты – проклятый риэлтер!
Он фыркнул и сел в машину. Лили в гневе огляделась по сторонам, подняла первый попавшийся камень и запустила прямо в блестящий корпус.
Камень оцарапал дверцу, агент тотчас выскочил наружу и заорал. На тротуаре, скрючившись от боли, скулила Сасси. Лили схватила другой камень и угодила им прямо в щеку водителя.
Из дома выбежали тетя Мод и сестры.
– Это чертово отродье чуть не выбило мне глаз! – зарычал мужчина.
Лили сидела на дороге, пытаясь трясущимися руками поднять безжизненную голову Сасси. Глаза собаки уже остекленели, уши безвольно повисли.
– Что случилось? – Тетя Мод положила руку на плечо Лили.
– Он сбил Сасси и сказал, что я сама виновата. А Сасси назвал тварью.
– Эту мерзкую дикарку следовало бы держать взаперти! – Риэлтер показал на Лили.
Большая Сис, не раздумывая ни минуты, подскочила и выплюнула табак на капот машины. Маленькая Сис схватилась за антенну и перегнула ее пополам. Тетя Мод угрожающе приблизилась к водителю:
– Убирайся отсюда, толстый краснопиджачник, тупоголовый индюк, пока я не позвонила шерифу. Он мой кузен и, уверена, не станет защищать такое дерьмо!
– Все вы тут сумасшедшие, деревенские сучки!
Маленькая Сис, скинув туфли на тяжелой платформе, принялась колотить ими, оставляя вмятины на блестящей решетке радиатора.
– Уж я испорчу тебе настроение, – сверкая глазами, приговаривала она.
Большая Сис открыла дверцу авто и плюнула на сиденье.
– Чем дольше ты простоишь, – ухмыльнулась тетя Мод, – тем больше получишь.
Злодей тотчас укатил.
Сразу же все стихло, слышны были лишь редкие всхлипывания Лили. Сестры окружили девочку, и тетя Мод, дотронувшись до носа Сасси, мягко произнесла:
– Сасси уснула, милая.
Лили тяжело вздохнула:
– Нет, она умерла. Это все тот человек… А я ничего не могла сделать.
Маленькая Сис сняла свои любимые деревянные бусы и повесила их на шею Лили:
– Ты постояла за себя, маленькая воительница. Вот тебе награда за это.
Большая Сис холодной рукой с голубыми венами потрепала Лили по щеке:
– Ты не побоялась постоять за себя.
– А это большая победа, – добавила тетя Мод.
Лили, словно прощаясь, обняла Сасси.
– Я всегда буду стоять за себя, – прошептала она.
* * *
Вечером за ней приехали родители и, узнав о происшествии, заплакали. До этого Лили видела, как они плакали, когда умер дед Маккензи, но сейчас эти взрослые люди, в которых она нуждалась и искала защиты больше, чем в ком-либо другом, казались такими же беспомощными, как и она. Значит, теперь она должна постоять и за них.
Сасси положили в кузов грузовика и привезли домой. Лили тихо спросила:
– Можно похоронить ее рядом с нашими предками? Ей всегда нравились больше люди, чем собаки.
Сердце ее на мгновение сжалось: семейное кладбище считалось местом священным, здесь были похоронены Элспет, первый человек из рода Маккензи, ее ребенок от старшего Артемаса, сыновья Элспет, их жены и многие другие Маккензи. Теперь Маккензи тут не погребали: последних, включая дедушку и бабушку, хоронили на городском церковном кладбище.
– Конечно, Сасси была особенной. – Мать искоса взглянула на отца, и тот, немного подумав, согласился.
Сасси положили на кусок фанеры и перенесли через ручей. Лили тащила лопаты. За ручьем, где кончалось пшеничное поле, дорога вела к холмам и дальше, к пику Виктории. Кладбище Маккензи располагалось в небольшом пустынном месте у основания одного из холмов.
Заскрипели ворота черной железной изгороди, Сасси перенесли в угол. Большие старые надгробия словно охраняли усопших.
Отец прижал Лили к своей широкой груди и долго говорил, где черпать силу для полезных дел, а не тех, что попроще. Девочка слушала как в тумане, лишь одна мысль вертелась у нее в голове: «Творить полезные дела, а не те, что попроще».
Лили наклонилась и поцеловала Сасси в нос. Всхлипывая, подбежала к матери, ища спокойствия в ее объятиях.
Мать прочла небольшую молитву, помогла отцу вырыть могилу. Тихие слезы лились по щекам девочки, когда она смотрела, как Сасси исчезает под растущей кучей темного грунта.
В этот вечер она совсем упала духом, думая о бабушке и Сасси, о своей странной и одинокой жизни без них.
– Посмотри-ка, что мы получили. – Миссис Маккензи остановилась в дверях.
В руках она держала маленькую коричневую посылку от Артемаса.
Лили обрадованно вскочила с кровати.
«Как же он угадал, что именно сейчас мне нужен? Это должно быть такое же волшебство, как и голубые ивы».
– «Дорогая Лили, – читала мать. – Сейчас я временно работаю на складе неподалеку от академии. Я увидел это в магазине и вспомнил нашу историю с медведем. С любовью, Артемас».
Из обертки появился маленький плюшевый мишка. Лили с благодарностью прижала его к груди.
– Какой хороший, – ласково проговорила мать, – и как раз тогда, когда ты чувствуешь себя так одиноко.
В эту же ночь, с мишкой на коленях, Лили написала Артемасу ответ: «Приезжай, я очень скучаю по тебе».
Потом передумала и начала новое письмо:
«Делай полезное, а не то, что попроще. Теперь я взрослая и учусь бороться. Ты тоже учись этому, и тогда никто не сможет нам помешать, правда? Спасибо тебе за мишку.
Лили.
P. S. Он сказал мне, что очень тебя любит».
