Текст книги "Голубая ива"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)
Его голос выдавал его происхождение из богатого маленького городка к югу от Атланты. Этот парень был из тех, кому родители подарили небольшой спортивный автомобиль с удостоверением загородного клуба на ветровом стекле и наклейкой «Забудь, Дьявол!» на бампере. По-видимому, он имел нечто большее, чем просто принадлежал ветви Борегарда [19]19
Борегард Пьер Густав Тоутамт (1818-1893) – американский генерал, выступавший на стороне конфедеративного правительства в Гражданской войне Севера и Юга.
[Закрыть].
– Я действительно существую, – брякнула Лили. – А вы?
Он засмеялся.
– Позвольте представиться. Фрэнк Стокмен, самый очаровательный и талантливый парень, которого вы, вероятно, встретите здесь сегодня вечером.
– Лили. Лили Маккензи.
Она протянула руку. Он галантно поднес ее к губам и поцеловал. Лили сконфуженно поморщилась. Хэй, смеясь, покачала головой:
– Лили, Фрэнк учится на последнем курсе и специализируется в архитектуре. А здесь бывает так часто, что его прозвали стариком. Ему и еще одному старику позволили переехать на аттик. Теперь они словно плывут среди облаков, потягивая вино!
– Я пью вино, а мой сосед по пентхаузу предпочитает шоколадное молоко, – протянул Фрэнк.
– Ричард не пьет? – Хэй выглядела изумленной. Повернувшись к Лили, она объяснила: – Ричард тоже будущий архитектор, но он – полная противоположность Фрэнку. Не поверишь, но они лучшие друзья.
– Странно, не так ли? – весело сказал Фрэнк. – Если бы он не был таким привлекательно-скучным, я избавился бы от него год назад. – Фрэнк обратился к Лили. – Кстати о Ричарде, я пришел сюда по его поручению. Вы, вероятно, не заметили, проходя через общую комнату, – он махнул в сторону дверей, – как на вас смотрели. Мой друг ошалел с первого взгляда, он даже подавился крылом зажаренного цыпленка. Как насчет того, чтобы познакомиться с ним?
Лили с трудом преодолела недостаток энтузиазма:
– Пожалуй, тем более что из-за меня он поранился.
Фрэнк галантно поклонился:
– Следуйте за мной, дорогая. – Когда Лили прошла мимо, он добавил: – О, и не упоминайте, что я устроил это маленькое знакомство. Он не любит, когда я забочусь о нем.
Они пробрались сквозь толпу. Лили не ошиблась: высокий молодой человек с румяным лицом смотрел на нее из окна, выходящего на балкон. Интересно, давно ли он наблюдает за ней?
Его спортивная куртка сидела на нем кое-как, слаксы неопределенного коричневого оттенка ничуть не гармонировали с ней. Галстук перекосился, на голове во все стороны торчали волосы. Замшевые ботинки на толстой подошве казались немного обшарпанными. Все же его открытое, красивое лицо привлекало и оставляло благоприятное впечатление большой, гостеприимной берлоги.
Фрэнк махнул рукой:
– Лили, это небезызвестный Ричард Портер. Ричард, это Лили Маккензи из колледжа Скотт. Подруга Хэй по комнате.
Ричард Портер трижды бледнел и краснел, пока здоровался с ней. Хорошая рука, тяжелая и мозолистая, а сам он был таким неловким и вежливым, что ей захотелось потрепать его по щеке и посоветовать расслабиться. Он напоминал ей сразу всех суровых, молчаливых мужчин в домашней обстановке; в каком-то смысле он походил на ее отца.
– Ты самая высокая девушка, которую я когда-либо видел, – изумленно выдал он.
Он напоминал ей ошарашенного быка. Привлекал и его голос, густой и низкий, словно рокот воды в горной расщелине. От его душевного тепла она растаяла.
– Откуда ты? – поинтересовалась она.
– Из Северной Каролины. Неподалеку от Ашевил-ла. А ты?
– Слышал когда-нибудь о Маккензи, в Джорджии?
– Ух ты, нет. Но хотел бы узнать.
– Это в горах недалеко от Виктории.
Он наклонился, пытаясь разобрать ее слова сквозь орущую музыку. На нее пахнуло запахом «Олд Спайс». Она вдруг расслабилась.
Какой-то идиот, танцующий слишком близко, задел ее, пивом плеснув ему на руку. Ричард с затуманенным взором встал между ней и партнером, и ей показалось, что она теперь за прочной каменной стеной. Этот молодой и маленький задира тотчас отскочил. Ричард нахмурился. Парень смотрел смущенно и почтительно, словно он ударил памятник.
Лили указала на балкон:
– Хочешь, выйдем и поговорим по-человечески?
Ричард с облегчением кивнул.
* * *
Они уселись в развалившийся автомобиль с еще сохранившимися сиденьями, прикрученными к стальным рамам. Они забрались сюда по ее инициативе, и это, по-видимому, произвело на него сильное впечатление. Вокруг было грязно и темно, шума студенческого общежития почти не долетало.
Он рассказывал ей, что вырос в семье конструктора, что мать его рано умерла, отец связался с новой женой и с ее маленькими детьми. У Ричарда не было родных братьев и сестер. Он был первым сыном в семье, который поступил в колледж. Он и Фрэнк Стокмен уже проходят интернатуру в архитектурной фирме в Атланте.
Лили, в свою очередь, сообщила, чго работала по выходным специалистом по декоративному садоводству и собирается серьезно заняться этим делом по окончании колледжа. Он торжественно и без малейшей лести выпалил:
– Ты замечательная!
– Никто прежде не говорил мне это, – ответила она. – До тебя меня просто дурачили.
Она задумчиво отвернулась. Ей, конечно же, не раз хотелось поговорить с кем-нибудь, заботиться о ком-нибудь, и пусть кто-нибудь заботится о ней.
– О чем печалишься, Лили Маккензи?
– Ни о чем.
Он спросил так обеспокоенно и ласково, что она повернулась. На воротнике его рубашки сказочно мерцал светлячок.
– Поживи пока, – сказала она. – Она осторожно взяла светлячка и нежно дунула на него. – Когда я была маленькой, я ловила их и держала в банке. Иногда выпускала в своей комнате.
– Я тоже так делал. А еще любил белок, ящериц и енотов.
– Надо же, и я.
Они замолчали. Похоже, общих тем для разговора больше не было. Странно, как это она так быстро приняла его общество?
Он, по-видимому, не знал, что делать со своими красивыми, огромными руками. То держал их на коленях, то теребил галстук.
Лили взяла его руку.
– Я заставлю тебя успокоиться, – протянула она. – Ты всегда такой суетливый?
Он смущенно опустил плечи.
– Никогда.
Он посмотрел на ее красивые руки. Она откинулась на спинку сиденья и посмотрела на звезды над головой. Он устроился рядом. Спокойствие, вот что это было. Первый и такой долгожданный момент абсолютного покоя. Ей хотелось сохранить его, продлить, понять, существует что-нибудь еще в жизни, кроме разочарования.
– Я мог бы стать полезным. Мне нравится быть полезным.
Лили почувствовала осторожное, горячее пожатие его руки. Она закрыла глаза, сосредоточившись на этом.
– Мне тоже, – прошептала она.
* * *
Лили очнулась от прикосновения руки Маленькой Сис, откинувшей со лба ее волосы. Она все еще сидела на диване в кабинете Ричарда.
– Ты плакала, – сказала Маленькая Сис, встав на колени у дивана. – Теперь давай поднимемся наверх. Я прилягу с тобой, пока ты не заснешь.
Лили взяла ее руку и крепко сжала. Ноющая боль в груди возвратилась. Она подтянула к себе колени и прерывисто всхлипнула.
– Я хочу Стивена, – стонала она. – Хочу Ричарда.
– О, милая, – приглушенно пропела Маленькая Сис, обнимая ее. – Тебе не всегда будет так горько. Пройдет немного времени, ты, конечно, будешь скучать по ним, но это всего лишь первая часть твоей истории.
– Надо узнать, что произошло. – Лили тяжело вздохнула. Она уронила голову на колени и посмотрела на Маленькую Сис. – А что, если Ричард, о Боже, что, если…
– Этот вопрос ты с ходу не разрешишь. А если ты не побеспокоишься о себе, то будешь слишком сумасбродной и дурной, чтобы когда-нибудь ответить на него. – Маленькая Сис прижалась к ней ближе и начала баюкать как маленькую.
– Я должна как-то доказать Артемасу и всей его семье, что это не могло случиться из-за Ричарда.
– Ты можешь только привести факты и надеяться на лучшее. Вряд ли Коулбруки ненавидят тебя за веру в своего мужа. Артемас прекрасно это понимает.
– Ничего подобного, он ненавидит меня.
– Он слишком подавлен горем, чтобы еще и ненавидеть.
Лили ничего не ответила. Погрузившись в раздумья, она раскачивалась вместе с Маленькой Сис и наконец пришла к определенному решению: «Надо поговорить с ними, довести до их сведения».
Что сказал Артемас остальным после встречи с ней, для нее это значения не имело.
«Если ты не доверишься мне, я не смогу защитить тебя».
Глава 17
Виски – прекрасный собеседник вечером. Не задает никаких вопросов, не выставляет никаких требований, да к тому же притупляет боль и отчаяние. Артемас наклонил полупустую бутылку над стаканом с кусочками льда. Где то полное безразличие, которого он желал? Вновь водрузив бутылку на столик у кресла точным, отработанным движением, он, проклиная все на свете, ощутил бесполезность алкоголя.
Мужчина откинулся на спинку кресла и уставился на люстру. Криво ухмыльнулся, представив себя со стороны: кто-то совершенно незнакомый развалился сейчас в большом кресле посреди комнаты, освещенной единственной настольной лампой и неясным отблеском реклам сквозь незашторенные окна роскошного номера отеля.
Незнакомец не замечал небрежно брошенного на пол пиджака, дорогого черного костюма, помятой льняной рубашки, висящего на ручке кресла галстука, сигаретного пепла на брюках. Опустошенный и равнодушный, он даже не скинул ботинки.
Похоже, его собственный внешний вид его совсем не трогал.
Прижимая к себе распухший портфель, он вытянул одну ногу. Открыв щелчком кейс, Артемас достал пачку досье, собранных Тамберлайном и Ламье.
Его мстительная семья требовала проверки, а команда агрессивных и ловких адвокатов, нанятых «Коулбрук интер-нэшнл», ждала, пока им передадут досье на всех тех, кто принимал активное участие в постройке офисов Коулбрука. В этом портфеле находились дела субподрядчиков, брокеров по недвижимости, банковских исполнителей, местных и государственных официальных лиц.
«Коулбрук интернэшнл» получила огромные кредиты на строительство и выплатила пока лишь половину, но, несмотря на это, долги были небольшие. Атланта стремилась украсить свою олимпийскую корону новыми соблазнительными достопримечательностями и посему представила значительные налоговые льготы. Артемас без труда убедил братьев и сестер покинуть Нью-Йорк, дабы перебраться в будущем в родовое поместье Голубая Ива. Не упоминая своего личного интереса в перемене мест, он заверил их также в том, что прибыльная и прекрасная жизнь ожидается именно в Атланте.
Убедил, а Джулия погибла. Артемас залпом осушил стакан, взял портфель. В основном собранные здесь факты были несущественны. Перелистав пачку досье, он наконец нашел нужные страницы. Он уже все это знал – из сообщений Тамберлайна за годы его личных контактов с ней, и все эти годы свелись лишь к мучившим его фактам и датам.
Лили Аманда Маккензи-Портер. Второе имя – имя ее бабушки. Тридцать один год. Степень бакалавра биологии с отличием. Замужем в течение семи лет. Награждена как специалист по садово-парковому проектированию. Два семестра проработала в государственном садоводческом обществе, сначала в качестве секретаря, потом в качестве вице-президента.
Криминальных сообщений нет. Единственный негативный факт – временное лишение водительских прав несколько лет назад за превышение скорости. Уплатив штраф, исправно посещала трехдневную государственную школу для нарушителей и вернула себе удостоверение. Тамберлайну сказала, что рада была приобрести новых друзей среди велосипедистов.
Лили не принадлежит какой-нибудь религиозной секте, хотя они с Ричардом время от времени посещали баптистскую церковь. У них небольшой круг преданных друзей, начиная от конструкторов и кончая ее старой подругой Хэй, виолончелисткой Симфонического оркестра Атланты. Немногочисленные вечеринки они устраивали только в связи с обычными праздниками. Она по-прежнему наезжала к тете Мод и ее сестрам. Будучи снисходительной к этой троице, она покупала им путевки на Гавайи и оплачивала дом тети.
Они встретились с Портером, когда Лили училась на первом курсе колледжа Агнесс Скотт, а он – на последнем курсе Технологического университета. Ни с кем другим никогда не встречалась и в конечном счете стала жить с ним, а летом, после окончания колледжа, вышла за него замуж. Свадьбу отмечали в саду, за домом тети Мод.
К тому времени Портер и Стокмен работали младшими помощниками одной из крупных архитектурных фирм, а Лили стала менеджером декоративного дизайна и занималась оптовой продажей рассады. Стивен родился год спустя.
В том же году Ричард и Фрэнк основали свою фирму. Лили оставила свою работу, чтобы больше времени уделять ребенку. Работала дизайнером, выполняя небольшие заказы. Клиенты не раз видели ее, бодро вышагивающей к месту работы в грубых ботинках и рабочей одежде, с блокнотом в руке и Стивеном в тряпичном рюкзаке за спиной.
Теперь она стала одним из самых уважаемых декораторов в Атланте. Они с Ричардом уделяли много внимания своему особняку с шестью спальнями, возведенному на лучших землях за городом. Она все еще водит джип, а не обновляет модели ежегодно и, вероятно, одинаково органично смотрится за рулем большого «линкольна», одного из трех их тяжелых грузовиков или восстановленного «корветта», который был гордостью и забавой Ричарда. На якоре в курортном месте Южной Каролины базируется их собственная тридцатифутовая яхта, они любят путешествовать вместе со Стивеном. В последнее лето на несколько недель ездили в Англию и Шотландию.
Артемас еще плеснул виски. Подперев стаканом лоб, закрыл глаза.
За последние двадцать лет столько всего произошло, что это вряд ли могло уместиться на странице печатного текста. Замуж за Портера она вышла без желания – по крайней мере так себе представлял Артемас. Она была довольна сложившимся жизненным устройством и не видела причины изменять его. Портер же, впав в отчаяние, угрожал уйти, если она не согласится выйти за него.
Ричард сообщал по секрету Фрэнку Стокмену, что его изумляло и огорчало необъяснимое поведение Лили. У них были общие стремления – иметь красивый дом, детей, приобрести успех. Он был без ума от нее – с самого первого момента, – и она, по-видимому, также полюбила его.
«Ты – ничтожный, жалкий ублюдок. Она все еще любила меня. Она тогда еще не сдалась». – Артемас схватил стакан.
Артемас знал все подробности ранних отношений между Ричардом и Лили от Стокмена, который вел предварительные переговоры с Тамберлайном о Коулбрук-билдинг. Тогда Тамберлайну удалось пристрастить Стокмена к мартини и сплетням.
Когда Лили вышла замуж, Артемас послал ей полный набор прекрасного фарфора Коулбрука в качестве свадебного подарка. Она ответила благодарностью – весьма вежливым письмом. Тамберлайну, правда, удалось узнать, что она немедленно пожертвовала фарфор благотворительному аукциону «Общества взаимопомощи».
Глоток виски обострил воспоминания, он разозлился на страницы, лежащие на коленях. Желая возобновить свое влияние, он, явно провоцируя ее, послал огромного игрушечного медведя, когда родился Стивен, а через год после этого прислал самого маленького. Тамберлайн заверил, что она оставила их и что у нее все еще хранится чайник Коулбрука.
Когда Гленда умерла от почечной недостаточности в связи с диабетом, Лили выразила свое соболезнование, написав краткое, сердечное письмо. Он хотел в ответном письме поблагодарить ее, но вовремя одумался. Лили была счастлива замужем, у нее был ребенок. Не мог же он сказать ей то, в чем не в силах был признаться даже себе, – что он горюет о своей жене и сильно страдает по ней – и почувствовал неприкрытую ложь своей жизни в течение всех этих лет. Теперь он свободен и волен наконец поймать свое счастье.
Но как? Лили никогда не бросит мужа, отца ее ребенка. Верность была такой же неотъемлемой частью ее натуры, как голубые глаза и курчавые волосы Маккензи Как ему поступить, чтобы снова стать частью ее жизни, пусть даже очень отдаленной?
Ричард и Фрэнк боролись за признание в мире архитектуры. Они были слишком молоды и неизвестны для участия в престижных проектах с большими, солидными фирмами. Артемас разом изменил их жизнь. Проект Коулбрука открывал перед ними невиданные возможности, но для Лили стал угрозой с самого начала.
Этот день, когда она приехала в Нью-Йорк, чтобы встретиться с ним наедине – на этот раз с гарантией, поскольку встречу подготавливал Тамберлайн, – отчетливо всплыл в его памяти. Как много воды утекло с их последней встречи на ферме! Натянутость между ними от необсуждаемых воспоминаний той самой ночи так и не исчезла. Она, правда, чувствовала себя весьма уверенно. Артемас же, со своей стороны, сомневался, что душа ее не откликнется.
Она в испуге защищалась:
– Зачем тебе это?
– Потому что я так и не смог вернуть тебе ферму.
– Ричард ничего не знает. Он думает, что ты просто мой друг детства.
– И это все?
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я никогда не скажу ему остального.
– Он никогда не спрашивал, кто был первым?
– Спрашивал. Я ответила, что теперь это не имеет никакого значения. Вот и все. Он один из самых доверчивых людей, которых я когда-либо встречала.
– Или один из менее назойливых.
– Может быть. Эти воспоминания принадлежат только мне, ему незачем знать обо мне абсолютно все. Это очень обеспокоило бы его, хотя беспокоиться уже не о чем.
– Тогда почему ты теперь сомневаешься в моих мотивах?
– Вряд ли можно чувствовать себя счастливым, если думать, что предложение участвовать в проекте Коулбрука вовсе не связано с его заслугами.
– Думаешь, я бы все равно выбрал их?
– Конечно, я давно поняла, что ты исходишь из максимальной выгоды для Коулбруков, несмотря ни на что.
– Пожалуй, не рассказывай тогда нашу историю.
– Он мой муж, и я люблю его. Мне не нравится что-то скрывать от него.
– Тогда расскажи.
– Ты ведь знаешь, что не расскажу. Знаешь, и тебя совершенно не волнует, что я мучаюсь от предательства.
– Представь меня как некоего друга, который руководствуется самыми добрыми намерениями. Это успокоит твою совесть. Я пытаюсь помочь тебе и твоему мужу, Лили. Все, что я хочу, в свою очередь, это услышать, как ты скажешь, что прошлое забыто.
Он загнал ее в угол. Он не сомневался, что она не скажет, и ее глаза подтвердили его догадку.
– Прошлое не может быть забыто, но я давно уже не позволяю вмешиваться в мою жизнь.
– Значит, перемирие. Отлично.
– Ты полагаешь, что возвращаешь что-то вроде долга, который, по-твоему, все еще за тобой.
– Хочешь объяснений? Но сначала я попрошу тебя об одолжении, чтобы устранить наше вновь возникшее непонимание. Ты позволишь?
– Конечно, и постараюсь удовлетворить.
– Не согласишься ли ты спроектировать сады для Коулбрук-билдинг? Внешний и внутренний. С голубой ивой в качестве изюминки.
Ее молчаливое страдание испугало его. А ему так необходимо ее участие в строительстве! Наконец она растерянно согласилась.
– Надо попросить разрешения у Джо Эстеса купить иву из рощи у фермы, – вяло сказала она. – Я не была там с тех пор… Тетя Мод говорит, что все в страшном запустении. Мне не хочется видеть его. – И, расправив плечи, вдруг гордо вскинула голову. – Но ты получишь свою голубую иву.
Он кивнул, боясь вымолвить что-нибудь не то. Она тотчас поспешила к двери:
– Теперь это всего лишь дерево.
«Лишь дерево».
А они всего лишь друзья. Прошлое не имеет силы. Он мог бы жить с этой ложью, если бы смогла она.
Артемас разволновался, положил ее досье на пол. Никто, кроме него, не сможет восстановить недостающие детали, а сердце и душа должны уступить фактам. Но парадокс в том, что все эти детали теперь только запутают дело. Его семья и деловые круги для выяснения всех обстоятельств, конечно, захотят узнать их. А сможет ли он судить объективно и принять все необходимые меры, если ситуация потребует этого? Да, он сможет.
В досье не упоминалось, сколько раз он связывался с Хопвелом Эстесом на протяжении этих лет, пытаясь выкупить для нее ферму, и как настойчиво – Тамберлайн это знал из ее рассказов – пробовала это сделать она. Но Хоп-вел оставался непоколебим. Его жена умерла, сын распоряжался всем, что он оставил.
«Джо любит это место», – всегда говорил он.
Два года назад Артемас послал людей отремонтировать особняк в Голубой Иве и заодно осторожно разведать, что творится на ферме. Он пришел в ярость, узнав, что ферму нашли заброшенной, дом пустым. Хорошо возделаны были лишь участки марихуаны в предгорьях – не только на старой земле Маккензи, но и в поместье. Джо Эстес переехал в прекрасную квартиру за четверть миллиона долларов в Атланте и ездил сюда на «феррари».
Неудивительно, что он хотел преуспеть в таком уединении собственных лесов. Неудивительно, что, оберегая его, отец, упавший духом, не мог рисковать, продавая место Маккензи.
После нескольких звонков нужным людям карьера Джо Эстеса бесславно закончилась. Навалились агенты по наркотикам, он попал в тюрьму. Поползли слухи об участии Артемаса в этом ниспровержении. Хопвел обозлился и поклялся назло ему не продавать эту ферму. Смертельный исход после стольких лет ожидания. Лили знала о том, что случилось, из объяснений Артемаса. Казалось, она потеряла всякую надежду.
Но это был еще не конец. Это было только начало.
Артемас поднялся и стал расхаживать по комнате, грудь его вздымалась от ярости.
Все, что она имела, было полностью заложено. Дом, который они с Ричардом так любовно выстроили, земля, яхта, машины, грузовики. Ричард с Фрэнком, очевидно, увлеклись картинами грандиозного будущего, что явилось следствием проекта Коулбрука, и решили построить свой офис стоимостью в два миллиона, используя личное имущество под обеспечение кредитов. Портер и Стокмен рисковали всем, и в результате трагедии все их имущество теперь отойдет банкам, судам, жертвам. Процесс полного и варварского изъятия, в котором «Коулбрук интернэшнл» играет первую скрипку.
Артемас со злостью швырнул стакан. Он разбился вдребезги, один осколок даже поцарапал его лицо, на щеке выступили капельки крови. Но Артемас ничего не чувствовал. В мозгу беспрестанно стучало: «Она потеряла из-за меня сына и мужа. Теперь она потеряет из-за меня свой дом».
* * *
Артемас толкнул дверцу и выскочил прежде, чем водитель успел открыть:
– Жди здесь, Джордж. Я не задержусь надолго.
Джордж, приземистый немолодой мужчина, беспокойно переступил с ноги на ногу и коснулся рукой своего черного кепи:
– Я работаю у вас много лет, мистер Коулбрук. Вы скажете, яйца курицу не учат, но я думаю, вы никогда не делали ничего, ну, безрассудного. Вы столкнетесь с тем, кого здесь увидите, и, ну, сэр, меня это беспокоит.
– Я приехал не убивать его, Джордж. – Артемас говорил очень мягко, но в голосе чувствовалось беспокойство. – Я просто предупрежу, что он еще не раз пожалеет, что родился на свет.
Все внимание Артемаса было сосредоточено на фасаде здания перед ним. Казалось, он не замечал ни суматохи переполненных улиц Атланты, ни служащих, идущих по тротуару. Холодный ветер распахнул его пальто, продувая черный шерстяной костюм. Ему приятно было ощущение чего-то остужающего его пыл. Руки без перчаток горели. Яркое солнце светило с вершины башни из стекла и металла, но не слепило его сквозь прищуренные глаза. Он хотел справедливого правосудия. Нет, он не поднимет руку на Оливера Гранда, это было бы слишком просто. Он заставит его страдать.
Вестибюль казался тесным и утилитарным – полная противоположность парящей красоте Коулбрук-билдинг. Он неоднократно бывал здесь с Джулией, обсуждая проект на стадии планирования. Скептицизм сестры иссяк перед артистическим мастерством подрядчика, который работал в таком обыденном здании.
«Его дело – конструирование, – размышлял Артемас. – А творческие решения пусть оставит архитекторам».
Это воспоминание вновь породило горечь. Он сам выбрал архитекторов. Стокмена и Портера. Их и порекомендовали Гранду в качестве подрядчиков.
«Джулия была бы жива, если бы я не настаивал на Сток-мене и Портере. Если бы не моя идея переместить „Коулбрук Интернэшнл“ в Атланту. Если бы я не захотел быть ближе к Лили, доказывая ей что-то. Если бы ушел из ее жизни, ее сын и муж также были бы живы».
Эти мысли еще сильнее разожгли в нем ярость. Его уверенные шаги по гранитному полу отдавались громким эхом в вестибюле. Решения. Вина. Печаль. Месть. Его побуждения были благородными. Эгоистичными? Да, именно такими они были.
«Лили, я никогда не хотел принести тебе горе. Я только хотел победить тебя. Бог мне поможет».
Он стиснул зубы. В указателе на стене рядом с тупоумным абстрактным гобеленом содержался номер комнаты подрядчиков.
Распахнув дверь строительной фирмы, он почувствовал, как ярость в нем переросла в отвращение. Секретарь, узнав Артемаса, выскочила из-за стола и обеспокоенно кинулась ему наперерез:
– У вас с кем-нибудь назначена встреча, мистер Коулбрук? Мистер Коулбрук?
Он шел мимо служащих, вслед ему летел заинтересованный шепот, но он спешил к одной-единственной двери с маленькой медной табличкой с именем Гранда.
Дверь от удара с шумом распахнулась; задвижка сорвалась. Он ворвался внутрь.
Оливер Гранд с портативным телефоном в руке в ужасе обернулся и, увидев гостя, выронил аппарат. Вмиг оправившись от шока, Гранд подскочил к столу и нажал клавишу телефонной консоли.
– Вызовите полицию! – крикнул он испуганным голосом.
Артемас хлопнул дверью и резким движением швырнул телефонную консоль на пол. Гранд отпрянул, вытянув руки вперед:
– Средства массовой информации сели на нас обоих. Нам обоим не нужны скандальные публикации.
Артемас саркастически улыбнулся:
– Правда для меня не является скандалом. Я буду чертовски рад узнать правду, которая станет достоянием общественности.
Коренастая фигура, выдающиеся челюсти и дергающиеся уголки рта придавали Гранду какое-то сходство с бульдогом. Плоское бледное лицо было измождено неделями бесконечного стресса, тонкие каштановые волосы торчали в разные стороны. Крепкие жилистые руки под закатанными рукавами рубашки выдавали в нем человека, получившего профессию через грязь и пот фанатичных мечтаний. Но были здесь и фотографии в рамках, где Гранд был заснят с общественной элитой города, и ключи от «мерседеса» на столе.
– Тебе не мешало бы поменять свои амбиции на честность. – Артемас швырнул ключи от машины в пепельницу. – Потому что теперь ты потеряешь все. Как тебе тюремная жизнь? Подумай.
– Говори с моими адвокатами. Я тебе ничего не скажу.
– Тогда просто послушай. Слушай, сукин ты сын.
Артемас достал пачку сложенных бумаг из пиджака и бросил на стол.
– Вот копия заключения Эвери Рутгерса, получена сегодня утром. Видимо, совесть спать не дает, не говоря уж о том, что он перепугался насмерть, того и гляди в штаны наложит. – Артемас подался вперед. Слова звучали гладко и холодно. – Твой инспектор по контролю качества признался, что бетон, используемый в перекрытиях моста, считался непригодным.
Гранд зашатался словно от резкого порыва ветра, руки его бессильно упали, потом, с трудом овладев собой, он прошипел:
– Это неправда. Убирайся вон. Мои адвокаты…
– Он утверждает, что сказал тебе, как только обнаружил это. А ты велел ему держать язык за зубами, если он дорожит работой. Когда он поднял вопрос снова, ты сказал, что архитекторы посчитали это несущественным. Мол, все это ерунда.
Гранд начал медленно оседать, цепляясь за спинку кожаного кресла. Он выпучил глаза и стал хватать ртом воздух.
– Это не доказательство.
Артемас положил на стол еще один документ.
– Был сделан анализ структуры бетона. Рутгерс оказался прав. Посмотри заключение.
– О Боже! – Гранд застонал, обхватив голову руками.
Артемас испытывал к этому негодяю такую жгучую ненависть, что уже почти не контролировал себя. Он жаждал обхватить горло этого человека руками – он уже чуть ли не ощущал пальцами его жилы и хрящи. Он уже видел смерть, предательство и испуг в застывшем взгляде Гранда.
«Нет. Нельзя. Пусть сначала ответит».
– Как же ты допустил, что Стокмен и Портер не узнали, что ты лишил их проект структурной безопасности?
Гранд исподлобья смотрел на него. Двое из охраны здания ворвались в офис, ругаясь, оттащили Артемаса. Обвисшее лицо Гранда исказила гримаса. Злость, затем ее сменила печаль.
– Они все знали, – цинично бросил он. – И дали согласие.
Слова его прозвучали подобно грому средь ясного неба. Артемас отпрянул. Охранники вынуждены были держать его крепче. Его обуяло смятение.
«Пусть он лжет, но не позволяй вмешивать в это Ричарда Портера».
В висках стучало. Вдруг рядом послышался тихий, озабоченный голос Майкла.
– Джордж позвонил по мобильному телефону, когда ты пошел в отель, – объяснил Майкл. – Я тут же приехал. – Он свирепо сбросил руки охранников. – Проклятие, пусть они уйдут.
Майкл закашлял, но все еще продолжал бороться. Один из охранников повернулся и ударил его локтем в грудь.
Артемас рванулся, одного ударил кулаком в лицо, другого отбросил в сторону. Майкл, тяжело дыша, наклонился, одной рукой расстегивая летный пиджак и роясь под белым свитером.
– Я в порядке, – сказал он, когда Артемас обнял его.
Он вытащил ингалятор и выпрямился, еле сдерживаясь, чтобы не закашляться. Отдернул руку от Артемаса:
– Я в порядке!
Грудь Артемаса вздымалась так же часто. Он повернулся к Гранду.
– Я не верю тебе.
Гранд поднялся, словно подвыпивший боксер, держась за край стола и раскачиваясь; его мстительный взгляд сверлил Артемаса.
– Еще как поверишь! Один я в ад не отправлюсь. Пусть Лили Портер расскажет тебе то, что знает. Спроси, почему Стокмен, ее муж и я все были под конец доведены до умопомрачения. А потом живи с этой правдой!
Двое полицейских вбежали в комнату и остановились.
– Уберите отсюда этих ублюдков! – крикнул Гранд, указывая на Артемаса и Майкла.
Артемас предупредительно поднял руку. Ужасная смерть стала жестокой действительностью.
«Уходи. Возьми Майкла в отель, окажи необходимую помощь. Поезжай к Лили. Заставь ее говорить».
