Текст книги "Остров любви"
Автор книги: Дебора Мей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Теперь палуба, как каток, – проворчал Алекс, когда они вышли из гавани.
Хосмену пришлось кричать, чтобы заглушить безумный лай пса Фиби.
– Ну это ж не моя была идея – нагрузить пароход бочками с рыбьим жиром, – оправдывался Грозный Рик. – Ты все это устроил. Черт подери! Теперь мне придется полгода отдраивать палубу.
– Не волнуйся, я сам все уберу. – Алекс возил по рыбьему жиру ветхой шваброй.
– В будущем тебе работать не придется, – изрек Грозный Рик. – Если наша дорогая мисс надавит на своего папашу, как обещала, все мы станем богатыми, как короли!
– Кью не станет платить за нее выкупа. Он известный скряга, этот старый придурок за нею даже корабля не послал! И с чего ты взял, Ричард, что она получит от него хотя бы медный грош?
– Он все поймет… Скорее всего, мистер Кью уже осознал, что дочка не виновата в случившемся.
– Да у него уже предостаточно было времени, чтобы понять, что в случившемся виноват только я, что, в общем-то, сущая правда.
Вся эта история оставила в душе у Алекса неприятный осадок. Ведь он взял Фиби в заложницы, не подумав, как это может отразиться на ее будущем.
– Ну так где ж тогда этот чертов Кью? – Грозный Рик не отрывал глаз от чернеющего горизонта.
– Ему необходимо время. Ричард откашлялся.
– Мне-то ты можешь открыться, Алекс. Ты наверняка уже спишь с ней?
На мгновение Алекс лишился дара речи.
– Да как тебе такое могло прийти в голову, старый осел?!
– Просто я вижу, как ты порой на нее засматриваешься… Да и потом, я же не слепой, вижу, как она на тебя смотрит…
– Ты абсолютно не прав, – ответил Алекс, почувствовав, как бешено забилось сердце.
Ричард скептически посмотрел на своего молодого друга.
– Ну и потом, у нее определенные симптомы… ну, в общем, ты сам понимаешь…
– Какие еще симптомы?
– Видишь ли, она очень быстро устает… ее тошнит… Просто я подумал, что она уже того…
«Фиби? – мысль показалась Алексу невероятной. – Беременна?»
– Ты не прав, Ричард… Просто у нее такая деликатная конституция. Она явно была не приспособлена к той жизни, которую мы ей устроили…
– Тогда, может быть, виноват тот жених, о котором она упоминала? – предположил Грозный Рик.
«Нет, – сомневаясь, подумал Хосмен, – просто она была слишком хрупка и не знала этого жестокого мира». И куда она сейчас плыла? Что может сделать такой человек, как Кью, с вернувшейся обесчещенной дочерью? Алекс надеялся на то, что Грозный Рик прав, и Кью, в конце концов, сменит гнев на милость. Сукин сын не заслуживал ее, но Фиби то его любила. И к тому же он ее отец. Мужчина припомнил, как пару раз высек Кристиана: первый раз, когда мальчик отправился на утлой лодочке в Большую гавань и двое суток отсутствовал дома, а второй раз, когда тот выпил полпинты крепкого виски и наблевал на пол. Алекс всегда приходил в ярость от подобных выходок… но он все время прощал мальчика. И так поступал бы любой отец.
Но все было так лишь до их последней ссоры. Алекс запретил Кристиану работать на руднике. Прекрасное лицо мальчика помрачнело, и он убежал из дома, твердо решив начать собственную независимую жизнь. Он хотел доказать ему и Гилберту, что ни от кого не зависит. Ему предложили место на шахте и зарплату, вдвое превышавшую то, что он зарабатывал рыбным промыслом. Кристиан и Алекс расстались в тот день врагами, и возможности помириться им больше уже не представилось… Он потерял и сына, и брата.
Филиппу Кью был преподан куда более жестокий урок, чтобы простить свою дочь.
Погруженный в мрачные размышления, Хосмен смотрел на глупую дворняжку, метавшуюся по палубе и громко лаявшую в сторону исчезающего острова. Конечно, он и Пушок терпели друг друга, но лишь благодаря присутствию Фиби. Пес никогда не расставался с девушкой. Вот почему он был так расстроен, оказавшись на борту «Лаки», в то время как Фиби уплывала на «Кинге». С трудом сдерживая равновесие на скользкой палубе, Алекс взял подзорную трубу Грозного Рика и взобрался на мостик. «Кинг», «Дрим» и «Виктория» были уже далеко впереди. Парусные суда двигались куда быстрее парохода – им помогали порывы сильного зимнего ветра.
«Как бы не началась буря», – подумал Хосмен, глядя на почерневшее к западу небо. Тяжелые низкие тучи предвещали скорый снегопад.
К ночи весь остров Мей уже наверняка будет покрыт снегом, а его гавани станут недоступными для кораблей. Через несколько дней остров погрузится в долгую зимнюю спячку до самой весны.
Алекс еще раз посмотрел в подзорную трубу и узнал Фиби по той смешной малиновой шляпке, которую она сшила прошлой ночью. Какое-то время девушка сидела на палубе «Кинга», а потом спустилась в трюм.
Хосмен отвернулся и принялся внимательно рассматривать удаляющуюся береговую линию. Алекс считал этот остров своим родным домом, но зимой он более всего походил на неприступную вражескую крепость.
На какое-то мгновение мужчине показалось, будто он уловил какое-то движение на краю поселка, а потом «Лаки» качнуло так, что Алекс еле устоял на ногах. Когда он вновь навел подзорную трубу на остров, то увидел лишь сплошную пустоту. Голые скалы, голые деревья, голая земля.
«ПРОЩАЙ, КРИСТИАН!»
Хосмен понимал, что в этом нет никакой логики, но ему казалось предательством покидать остров вот так. Ведь последние восемь лет они с Кристианом на зиму уплывали с острова вместе. А теперь Кристиан навсегда оставался здесь, в холодной могиле, навсегда вдали от Алекса. Он уже больше не мог прикоснуться к мальчику, взъерошить его вихры, услышать его смех.
Стиснув зубы, Хосмен постарался отвлечься от мыслей о сыне и от того факта, что Кристиану уже никогда не суждено увидеть весны.
Когда рядом была Фиби, он меньше думал о мальчике. Конечно же, она не могла заменить ему парнишку, которого он так любил и существование которого придавало смысл всей его жизни, но присутствие заложницы вынуждало Алекса думать о чем-то другом, кроме постигшей его невосполнимой утраты.
Наблюдать за тем, как девушка открывала для себя остров Мей, было равносильно тому, что вновь посмотреть на эти места чистым детским взглядом. Мир казался прекрасным. Жизнь стоила того, чтобы жить. По иронии судьбы, чтобы вновь напомнить Алексу об этом, понадобилась испорченная неженка, дочь злейшего врага.
Последние дни Хосмена вовсе не беспокоило, что все его планы мести Филиппу Кью потерпели полный крах. Честно говоря, желание убить Кью исчезло вместе с его сгоревшим особняком. Фиби просто лишний раз напомнила о том, что, кроме всего прочего, враг его являлся чьим-то отцом.
Судя по всему, Кью планировал отдать дочь в качестве жертвенного агнца известному на всю Англию семейству Кросби, но девушке что-то не особенно этого хотелось. Алекс мог лишь предполагать, как станут развиваться события после того, как они достигнут Шотландии. Он планировал высадить девушку в Данбаре и доставить ее на тамошний железнодорожный вокзал. Оттуда она сможет добраться до Ипсуича, на чем вся эта история и закончится.
А что будет дальше, его уже не волновало. После того как Фиби уедет в Ипсуич, у Алекса не будет повода захотеть встретиться с ней вновь. Он больше никогда ее не увидит.
Очередная волна ударила о борт парохода, и ледяные брызги хлестнули Хосмена по лицу. Ветер был хорош, да только пробирал до костей и обещал жуткую бурю. Если погода не испортится, к ночи они уже достигнут большой земли.
Паника охватила ее не сразу. Фиби была слишком наивна, чтобы понять последствия того, что опоздала на уходивший из гавани корабль. Когда она закончила собирать агаты, более всего ее волновали мокрые ноги и спина. Люди наверняка отметят, какой у нее жуткий вид. Девушка думала об этом, пробираясь к причалу мимо рыборазделочного цеха Роберта О'Брайена.
«Странно, – сказала про себя она, – все корабли ушли. Но, даже видя это, Фиби не ощутила тревоги. И только потом поняла, что ее просто забыли здесь по ошибке. Сама по себе эта мысль казалась невероятной. Прежде еще никогда в жизни про нее не забывали, ни преднамеренно, ни по случайности. И вот это все-таки произошло. И, конечно, она сама была виновата, решив пересесть с одного судна на другое. Фиби ощутила себя глупой сентименталисткой, решив забрать на память об острове какой-нибудь сувенир.
Она старалась держаться изо всех сил. Девушка убеждала и успокаивала себя тем, что через несколько часов придет какое-нибудь судно и заберет ее.
– Да, именно так оно и будет, – громко сказала Фиби. – Кто-нибудь вернется, чтобы забрать меня отсюда.
Но никто ее не слышал. Никогда в жизни девушка еще не была так одинока. С самого рождения ее окружали няньки, слуги, горничные. И вот она оказалась совершенно одна на пустынном острове, который находился Бог знает где.
– Отлично, – произнесла она. – Какой смысл стоять здесь, чтобы замерзнуть насмерть.
Подобрав свои обледенелые юбки, Фиби пошла прочь с причала. Она уже прошла половину пути до поселка, когда остановилась, чтобы бросить последний взгляд на почерневшую на западе полоску горизонта. Северный ветер поднимал на море большие волны. Никаких кораблей видно не было.
Но нечто все же привлекло ее внимание. Там, далеко на западе, небо закрывали черные клубы дыма. Никогда еще прежде девушке не приходилось видеть, как начинается зимний снегопад. Метель застигла ее врасплох. Фиби не спеша всходила на холм, словно завороженная этим зрелищем. Тьма нависла над поверхностью моря, отбрасывая на нее огромную тень. От величия надвигавшейся бури у девушки захватило дух, но лишь теперь она поняла, что ей придется противостоять стихии в одиночку.
И вот тогда-то Фиби охватила самая настоящая паника. Она тихонько вскрикнула. И то было не рыдание или просьба о помощи, а лишь странное сдавленное выражение обуявшего ее страха. Девушка понимала, что никогда не отличалась особенной храбростью. В прежней жизни от нее ни разу не требовали проявлений героизма.
А когда пришла беда, Фиби оказалась настолько к ней не готова, что у нее даже не хватило сил продолжить путь. Девушка сидела прямо на тропинке, обняв колени руками и дрожа от холода и страха.
«Подумай», – сказала она себе и произнесла то же самое вслух.
– Подумай, Фиби, ты совершенно одна на этом острове, а начинается настоящая снежная буря. Что ты должна сделать для того, чтобы остаться в живых? С трудом заставив себя встать с промерзшей земли, она добралась до поселка. Покинутая деревня показалась Фиби пугающим призраком, все ее обитатели бежали перед лицом неведомой угрозы. А она лицом к лицу столкнулась с ужасными силами природы.
Девушка снова посмотрела на берег, втайне надеясь, что переоценила масштабы надвигавшейся бури. Но теперь все выглядело гораздо ужасней. Еле живая от холода, Фиби побежала в укрытие.
***
– Алекс, согласись, что это было ужасно, – Грозный Рик стал на якорь в торговой гавани Данбара и отсчитал в кошельке необходимую для оплаты стоянки сумму.
– Ну и в бурю мы попали. Надо было отплывать с острова еще на прошлой неделе.
Алекс кивнул в ответ, явно поглощенный совсем другими мыслями. Бурь он никогда не боялся.
– А ты видел, где пришвартовался «Кинг»? Грозный Рик понимающе взглянул на друга.
– Что, так соскучился по своей маленькой гостье?
– Просто хочу лишний раз убедиться, что с ней все в порядке и она не выкинула очередную глупость.
– Ну, в этом отношении она просто спец.
– Сам знаю. Так что лучше всего будет мне ее побыстрее разыскать.
С громким лаем Пушок спрыгнул на берег. Все дорогу дворняжка страдала от отсутствия Фиби. Грозный Рик продемонстрировал Алексу увесистый кошель.
– Пойду-ка я найду себе на берегу какую-нибудь бабу, да напьюсь в стельку.
– Да, женщины это любят. Оказавшись в порту, Алекс стал искать «Кинг». Стояла кромешная тьма, а надоедливый пес никак не мог угомониться, надсадно лая.
На причале с фонарем в руках стоял Дин Экель.
– Ну, как плаваньице? – старик шикнул на собаку. – Неужели ты не в состоянии унять эту псину?
– Нет.
– Ну, тогда мы используем ее в качестве наживки и скормим рыбам.
– Он просто ищет Фиби.
Дин прикрыл лицо ладонью от очередного порыва вьюги.
– А, кстати, где девушка? Как она перенесла шторм на борту «Лаки»?
Поначалу Алекс ощутил лишь легкое смятение.
– У нас на борту ее не было. Мы только что бросили якорь. – Ox! – воскликнул Дин, стараясь перекричать зловещие порывы снежной бури. – Должно быть, я чего-то не понял. Она ведь сказала, что собирается плыть с вами.
– А мы ей приказали отправляться на «Кинг», – почесывая бороду, растерянно произнес, Грозный Рик.
– Но мне она сказала, что поплывет с вами! – воскликнул Дин.
Может, старик что-то напутал…
– Но я же видел ее, – не выдержал Алекс. – Она сидела под мачтой «Кинга»…
Тут он поперхнулся, увидев Майлу. На ней был тот самый модный чепец.
– Это… это же шляпка Фиби… – прошептал Хосмен.
– Она мне ее подарила, – ответила женщина. – Сегодня утром. Она такая добрая, хорошая девушка, Алекс. Когда-нибудь ты и сам это поймешь.
Грозному Рику удалось успокоить пса только после того, как он засунул ему в пасть здоровенную воблу.
– Давайте-ка рассуждать логически. Итак, Фиби не поплыла на борту «Лаки», а вы говорите, что и на «Кинге» ее не было.
– Она хотела забрать что-то острова, но не сказала, что именно, – почесал затылок Дин. – Сказала, мол, вы отправляйтесь, а я поплыву вместе с Алексом.
Все трое мужчин выругались одновременно, а Майла схватилась за руку пастора.
– Мы обязательно должны выяснить, где сейчас эта девушка!
– Она осталась на острове, – прискорбно вздохнул Дин. – Где же ей еще быть?
Жена Беккера застонала от бессилия.
– Что же нам теперь делать? Мы же не можем оставить ее там.
– Первым делом надо проверить все другие суда, – сказал Бен.
– Она же совершенно неприспособленная, – всхлипнула Майла. – Она там погибнет…
Алекс промолчал и отошел прочь. Город сверкал огнями. Вой злого ветра смешивался с фортепьянными аккордами, доносившимися из гостиниц. Как правило, в эту ночь мужчина мог расслабиться, все работы были закончены, и наступала пора погружаться в зимнюю спячку. Обычно Хосмен в компании Грозного Рика отправлялся на поиски крепкой выпивки да охочей до любовных утех женщины. И так они обычно и проводили свою первую ночь в порту.
А на море бушевал шторм. Волны бились о пристань, осыпая береговую линию ледяными брызгами. Снег валил как никогда. К утру его будет по пояс. Но об этом Алекс уже не думал. Теперь он знал, что обязан сделать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Мужчина крепок, как клинок,
Пока не станет одинок.
Лиланд Норман
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
– Нет, ты не глупая, – внушала себе Фиби. – Ты просто неопытная.
Через несколько часов после того как она осознала, что осталась одна на пустынном острове, повалил снег, а девушка уже привыкла разговаривать сама с собой.
– Похоже, я схожу с ума, – проговорила она, держа в руках охапку поленьев и пытаясь пробиться к дому. – Но, в конце концов, какое это имеет значение? Если я осталась здесь совсем одна, то и стандарты здравомыслия устанавливать мне одной.
Фиби рассмеялась этой мысли вслух, но сильный порыв злого ледяного ветра унес смех вдаль. Нагнувшись, девушка прошла в хижину.
Заунывная песня природы преследовала ее даже внутри. Она уронила охапку дров, при этом больно ударившись ногой о порог. Фиби вскрикнула от боли. Подол юбки зажало захлопнувшейся дверью, и ей пришлось снова открывать ее, чтобы высвободиться. В комнату ворвался холодный воздух.
Никогда еще девушка так не замерзала, как во время этой разбушевавшейся метели. Никогда в жизни она еще не видела, чтобы снег сыпал так быстро и в таких огромных количествах. Быть может, то же самоё когда-то пришлось наблюдать жене Тома Холла. Плотно закрыв дверь, Фиби аккуратно сложила дрова в поленницу у печи.
Только сегодняшним утром – неужели это было сегодня! – Алекс выкинул из печи последние горящие угли во двор. До весны воспользоваться печкой он не предполагал.
Девушка потерла замерзшие ладони, открыла печную заслонку и присела у печки. Теперь… Как же разводится огонь? Она, должно быть, видела это тысячи раз… О, если бы она тогда еще была и внимательна!
Фиби открыла спичечный коробок, и спички рассыпались по всему полу. Когда девушка, скрипя зубами, принялась их собирать, ее охватила внезапная тоска по Гвенде, Сьюзи и даже Белинде.
Жизнь в пансионе мисс Олборн была бесконечной цепью бессмысленных восторгов и удовольствий. Фиби и ее подруги с удовольствием принимали участие в общественных мероприятиях, важных заседаниях филантропических организаций, примерках и походах по магазинам. Как правило, дальше пустой болтовни дело не доходило. Бессмысленные лекции и развлечения.
Альтернатива той пустой жизни оказалась весьма болезненной. Теперь она уже знала это наверняка.
– Отлично, – сказала себе Фиби, вспомнив, что стоит все-таки развести огонь. – Я смогу это сделать.
Девушка засунула в печку большое полено и на всякий случай положила еще одно. Но все попытки зажечь спички и растопить печку оказались безрезультатными.
– Вот черт, – огорчилась Фиби, присаживаясь на колени. – Что же я делаю не так?
С остервенением она продолжала жечь спички до тех пор, пока у нее не осталось всего лишь несколько штук.
Фиби была готова расплакаться. Все поначалу казалось ей лишь детской игрой, а действительность была куда более страшной.
Происходящее напоминало какой-то абсурдный фарс. Фиби прекрасно изъяснялась на латыни, могла играть на фортепиано, заучивать наизусть и декламировать вслух пространные поэмы, но она никак не могла разжечь огонь, чтобы не замерзнуть.
– О, Сьюзи, как же ты была права, – произнесла девушка, чувствуя, как стучат от холода зубы. – Женщины – это рабы, которых держат во мраке невежества.
Тьма. В последние несколько недель солнца садилось все раньше и раньше, но из-за разыгравшейся за окном пурги Фиби даже не могла определить, который сейчас час. Она нашла лампу и бутылку керосина. Алекс Хосмен был щепетилен в подготовке дома к зиме, но кое-что самое необходимое оставил, чтобы использовать по возвращении сюда весной.
А до начала весны еще целых три месяца! Девушка старалась сейчас не думать об этом, не думать о том, что у нее нет ни пищи, ни огня. Фиби воспользовалась одной из последних спичек, чтобы зажечь лампу. От одного лишь вида огненного сияния в закопченном стекле ей стало теплее. Словно загипнотизированная, девушка смотрела на огонек, размышляя о том, сколь утомителен был сегодняшний день. Она была голодна, замерзла, и к тому же ей очень хотелось пить. Прямо сейчас Фиби была готова залезть одетой под одеяло и уснуть навечно. Или погрузиться в зимнюю спячку, словно какой-нибудь зверь, а весной проснуться. Искушение было велико.
– Нет, – сказала она вслух, стуча зубами, – если ты сейчас уснешь, то больше уже никогда не проснешься. Давай, разжигай печку!
Керосин из лампы немного расплескался, когда девушка поднесла ее поближе к печи, на краткий миг вспыхнув огненными языками. Сначала Фиби не придала этому никакого значения, но затем, аккуратно поставив лампу на место, подтащила к печи канистру с керосином. Облив горючим дрова, она поднесла к ним спичку. На сей раз огонь вспыхнул так сильно, что ей пришлось отпрянуть. Правда, пламя это угасло с поразительной быстротой. Фиби подбросила в печь еще несколько щепок и с облегчением вздохнула, когда в печи загудело ровное теплое пламя. Она ощутила чувство полного триумфа при виде потрескивающих в печи дров и громко рассмеялась. Но радость была омрачена тем, что дым, шедший от весело потрескивающих поленьев, не исчезал в трубу, а скапливался в хижине. Фиби понимала, что задохнется уже через несколько минут, если не найдет выхода из создавшегося положения. «Заслонка, – вспомнила она. – Открыть заслонку, закрыть заслонку, так всегда говорили слуги». Не имея ни малейшего представления о том, как выглядит эта самая заслонка, девушка наугад подняла какой-то железный рычажок. Когда спустя пару минут дым втянуло в печную трубу, она с облегчением вздохнула.
Фиби села на голый пол, поджав колени к подбородку, и любовалась на завораживающие языки пламени.
– Мне тепло, – сказала она, обращаясь к огню. – Наконец-таки я согрелась. Но кто бы мог подумать, что для того, чтобы согреться, необходимо совершить такой подвиг?
Девушке хотелось расстелить перед камином плащ и уснуть, но она понимала, что этого делать нельзя. Перво-наперво нужно было запастись необходимым количеством дров, а потом поискать что-нибудь съестное.
Фиби заставила себя выйти во двор и принести еще поленьев. От ледяного ветра перехватывало дыхание, мороз пробирал до костей, а снежная буря обрушилась на нее тысячами ледяных осколков.
Как можно скорее девушка постаралась взять вязанку дров из дровяного сарая, что находился позади дома. Фиби понятия не имела, хватит ли этих поленьев до утра. Завывающий ветер загнал ее обратно внутрь хижины.
«Хватит строить иллюзии, – твердо решила девушка. – Пора приниматься за работу!»
Она сложила дрова в железный ящик позади печи. Ощутив новый приступ голода, девушка обыскала кухонный шкаф – он был пуст.
Алекс Хосмен либо забрал излишки продуктов на большую землю, либо закатал их в бочки и поставил в погребе торговой фактории.
Он объяснял, что если оставить еду дома, то она может привлечь какого-нибудь медведя-шатуна или другого хищного зверя.
Девушка нашла небольшую баночку соли и консервированную кукурузу, которую сварила на растопленном снегу. Противная еда застревала в горле, но Фиби силой заставила себя ее проглотить. Завтра она обязательно проберется на факторию и найдет там что-нибудь посъедобнее.
С чувством, близким к облегчению, девушка стала стелить себе постель на ночь. Поскольку стесняться было некого, она подтащила матрасы поближе к печи и навалила на них толстые шерстяные одеяла. Когда Фиби повесила сушиться на спинку стула свою мокрую юбку, чулки и туфли, от них пошел пар.
Фиби Бартон Кью как правило пользовалась услугами одной-двух опытных горничных, помогавших ей по вечерам раздеться, восхищаясь при этом совершенством французских туалетов. Затем они одевали ее в белоснежную ночную рубашку из чесаного хлопка, которая была так легка, что практически не ощущалась на теле. Расчесывали ее волосы до блеска, давали выпить чашечку травяного чая с медом и спрашивали, понадобится ли мисс Кью еще что-либо перед тем, как она отойдет ко сну.
Да, прежней Фиби уже не существовало. Девушка расхохоталась. Теперь все ее нужды ограничивались двумя вещами: как утолить голод не замерзнуть насмерть.
Когда она, наконец, забралась под одеяла, ей вновь подумалось, насколько она одинока. Абсолютно одинока – первый раз в жизни.
Глядя на пляшущие в печи язычки пламени, Фиби молила Бога, чтобы проснуться вовремя и подбросить дров. И по мере того, как нарастал рев снежной бури за окном, глаза девушки слипались, и вскоре она погрузилась в тревожный сон.
Ей приснился медведь. Огромный, бурый, точь-в-точь такой, какого ей показывал Ник на болоте. У огромного зверя были крохотные маленькие глазки и окровавленная пасть. Встав на задние лапы, он подошел к Фиби и стал рычать. Но вместо рыка из его пасти вырвалось потрясающее сопрано, исполняющее арию из «Сомнамбулы» Беллини. Зверь приближался, и девушка уже чувствовала жар его тела. Этот жар лизал ее, и она таяла, обретая прежнюю чувственность.
Раздался оружейный выстрел.
Фиби резко вскочила. Сердце выскакивало из ее груди, тело взмокло от пота.
Звук выстрела по-прежнему звенел в ее ушах. Девушка привстала со своего импровизированного ложа и с облегчением обнаружила, что все это ей причудилось – в печи только что треснуло полено. Постепенно Фиби осознала окружающую ее суровую реальность. Девушка находилась в забытом Богом краю, замерзала в неком странном царстве, отделенном от остального мира. Снежное королевство, в котором ее уже никто не отыщет. Сон прошел, она очнулась, и теперь все кончено, все кончено…
Фиби рассмеялась, и смех ее был преисполнен иронии. Должно быть, она – единственная женщина, проснувшаяся в белой пустоте снежного бурана и почувствовавшая при этом скорее облегчение, чем тревогу. Заметив, что даже не помнит, как погрузилась в сон, девушка поняла, что устала гораздо сильнее, чем могла предположить.
В качестве нелишней меры предосторожности Фиби сняла со стены старое ружье. Руки ее дрожали, когда девушка заряжала оружие, вспоминая уроки в поместье отца. Поставив ружье в угол комнаты, она придвинула к дверям тяжеленный сундук и стала смотреть в окно. Ночной кошмар постепенно расплылся в зимнюю белизну, и Фиби постаралась сосредоточиться на неотложных делах.
Во-первых, нужно было поесть. Консервированная кукуруза ее особенно не привлекала, а когда Фиби подумала, что сделает из нее какое-то подобие каши, ее чуть не вырвало. Девушка решила отправиться на торговую факторию и совершить там рейд по складам. Конечно, Алекс и Грозный Рик там мало что оставили, но, вне всякого сомнения, там можно было найти что-нибудь съестное.
Едва ступив за порог, она чуть сразу не окоченела от пронизывающего ветра и поэтому поспешила вновь вернуться в хижину, плотно затворив за собой дверь.
– Отлично, Фиби, – сказала девушка самой себе, и было так странно слышать собственный голос впервые за это утро. – Хоть раз в своей жизни все тщательно взвесь и будь готова ко всему.
Она прошлась по комнате, встряхивая одежду, которую повесила сушиться у огня. Неизвестно почему, ночной кошмар не выходил у нее из головы.
Размышляя об увиденном во сне, Фиби надела все, что смогла обнаружить в доме, включая старую мягкую фланелевую рубашку. Когда мягкая ткань коснулась тела, девушку обдало волной странного запаха – терпким духом морских ветров и северных лесов и, собственно, запахом самого Алекса Хосмена.
У Фиби внезапно перехватило дыхание. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но как только в момент охватившей ее дрожи в памяти всплыл образ Алекса, она сразу же успокоилась. Девушка видела Хосмена во всех известных ей ипостасях: дикарь, врывающийся в особняк ее отца; могучий защитник, спасающий из огня ребенка; моряк, бизнесмен, торговец. Мужчина, оплакивающий мальчика, которого любил как собственного сына. Она поняла, что никогда по-настоящему не боялась Алекса, и это теперь казалось ей столь странным.
– Хосмен не способен на убийство, – еле слышно прошептала Фиби.
Тяжело вздохнув, она не спеша застегнула рубаху, надела серый шерстяной чепец, натянула перчатки и сразу же вспомнила, как неуклюжие пальцы Алекса боролись с перчаточными пуговичками.
Присутствие этого мужчины ощущалось в каждом предмете хижины и в каждом уголке ее души и сердца. Фиби не могла не думать о нем, хоть это и было так некстати. Ей не стоило волноваться о Хосмене, ведь он отправился на большую землю… без нее, а она осталась в одиночестве.
Из грубого шерстяного одеяла девушка соорудила вполне пригодную плащ-накидку. Ей нужно было всего лишь пересечь двор, чтобы добраться до торговой фактории. Но за окном шел такой сильный снег, что уже на расстоянии вытянутой руки нельзя было разглядеть дороги.
Прикрывая лицо от ветра, Фиби вышла из хижины. Ее следы сразу же замело снегом, а спустя всего лишь несколько мгновений она вдруг поняла, что уже не видит дома.
Ослепленная пургой и едва сдерживаясь, чтобы не поддаться панике, девушка пошла назад, боясь заблудиться. Когда она наткнулась на деревянный порог, то чуть было не разрыдалась от радости.
Немного поразмыслив, как добраться до фактории и при этом не сбиться с пути, Фиби нашла оптимальное решение. Она отыскала моток бечевки и привязала одним концом к дверной ручке.
Держа в руках веревку и набрав в легкие побольше воздуха, девушка вновь распахнула дверь. Ледяной ветер терзал легкие, перехватив дыхание. Снежная метель грозила загнать обратно в хижину. Фиби так хотелось вернуться, свернуться калачиком у печи и молить Бога о том, чтобы снежная буря закончилась прежде, чем она умрет от голода.
Но в эти мгновения новая Фиби Бартон Кью твердо решила выжить.
Девушка пошла вперед наперекор снежной буре. Уже через десять шагов от мороза у нее онемели ноги. Еще через десять шагов показалось, что у нее уже нет ни пальцев, ни подбородка, ни носа. Фиби жалобно всхлипнула и вдруг совершенно неожиданно наткнулась на дверь торговой фактории.
– Нет! – закричала девушка, увидев, что дверь заперта на тяжелый висячий замок. – Только не это!
Истерика не поможет, она тут же прервала бесполезные рыдания. Топор… Нужно найти топор! Внушительных размеров колун с длинной ручкой висел на стене сарая, примыкавшего к фактории. Когда Фиби взяла его в руки, он показался ей куда тяжелее, чем выглядел. Проваливаясь по пояс в снег, девушка вновь добралась до дверей фактории и изо всех сил ударила по ним топором.
От удара руки у нее загудели, а промерзшее дерево не поддалось. Со второго удара лезвие топора застряло в дверной планке, не причинив ей особого вреда.
Стиснув зубы, Фиби ударила в третий раз, и от дверей откололась небольшая щепка.
– Я умру, если простою здесь еще немного, – пробормотала девушка, дрожа от холода. От этой мысли она пришла в ярость и, размахнувшись, обрушила топор на замок. Промерзшее железо хрустнуло, и он развалился.
Не веря в свою удачу, Фиби прошла в полутемный обледенелый магазин и собрала все продукты, которые только смогла найти.
Девушка набивала холщовый мешок банками ежевичного сиропа и яблочного соуса, консервированными ягодами и тушенкой. Не забыла и про кофейные бобы. Затем, перекинув мешок через плечо, она направилась к хижине. День стал сплошной белой метелью. Колющей, жалящей, воющей. Фиби абсолютно ничего не видела. Стоило ей сделать лишь один неосторожный шаг, и она могла заблудиться и замерзнуть насмерть всего лишь в нескольких шагах от дома. Девушка потянула за бечевку в кармане юбки. Ее противоположный конец по-прежнему был привязан к дверной ручке.
Оказавшись в теплой хижине, Фиби чуть не расплакалась от радости. Замерзшими руками она развела огонь и открыла банку яблочного соуса. Немного утолив мучивший ее голод, девушка уселась у камина и, смотря на огненные блики, постепенно успокоилась. Веки ее отяжелели, глаза начали слипаться, и вскоре Фиби заснула, совершенно вымотанная, но довольная собой.
