Текст книги "Остров любви"
Автор книги: Дебора Мей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Лошадь пала, как подрубленная. Алекс успел выпрыгнуть из седла в тот момент, когда жеребец-тяжеловоз рухнул на всем скаку.
Последовала целая череда грязных ругательств, пока молодой человек доставал седельные переметные сумки. Пришлось сражаться с пятнадцатью сотнями фунтов мертвого лошадиного мяса, и в конце концов Хосмену удалось достать свои пожитки, изрезав на куски новое седло.
Пока он работал, собачка Фиби пригрелась у него на груди, между меховой курткой и шерстяной рубашкой. Алекс вовсе не хотел брать с собой дворнягу, но примерно в миле от города услышал за спиной приглушенный лай и, обернувшись, увидел бегущего за ним по сугробам пса.
Посмотрев на коня, молодой человек чертыхнулся: конезаводчик с побережья божился, что тяжеловоз доставит Алекса до Большой гавани даже в разгар снежной бури. Большая гавань являлась ближайшим местом, с которого можно было добраться до острова Мей. По крайней мере Алекс так думал. Макрой – единственный человек, который сможет ему помочь. Благодаря своей жадности он выйдет в море в любую погоду.
Сначала Алекс решил вернуться за Фиби на лодке. Но в тот вечер разразился снежный ураган, и было просто невозможно отчалить от берега. Грозному Рику едва не пришлось связывать Хосмена, чтобы тот не кинулся за девушкой, несмотря на непогоду.
– Алекс, ты не принесешь девушке пользы, если умрешь, – промолвил опытный рыболов.
Грозный Рик и остальные умоляли Алекса подождать до тех пор, пока не кончится буран. Но больше часа он не выдержал. Однако Ричард все же уговорил Хосмена дождаться рассвета и снабдил всем необходимым.
Грозный Рик даже собирался отправиться вместе с ним, но Хосмен отговорил друга от этой затеи. Не было никакого смысла ехать вдвоем. В конце концов молодой человек, не говоря ни слова, ускакал один.
И вот теперь он стоял посреди снежного урагана и смотрел, как коченеет несчастное животное.
Провозившись около часа, Алекс забрал только самое нужное: толстое шерстяное одеяло, спички, воблу, охотничий нож и пистолет. Соорудив из одеяла подобие вещмешка, он перекинул его за спину.
Хосмен был обязан добраться до Фиби. Никогда прежде он не волновался так ни о ком, кроме Кристиана. Но мужчина всегда знал, где именно находится мальчик. Он знал, что с ним все в порядке, до того последнего дня.
Тогда при грохоте взрыва сердце Алекса замерло. Хотя взрывные работы были обычным делом на шахе, он чувствовал, что на сей раз случилась беда.
А сейчас Хосмен сходил с ума от неведенья. В отношении Фиби он совершил неслыханную глупость. Уверив себя в том, что девушка находится в полной безопасности на борту «Кинга», Алекс даже не удосужился лично проверить это. Теперь же его беззаботность могла стоить Фиби Кью жизни.
Остров нельзя было назвать полностью необитаемым, успокаивал себя Алекс. Лесозаготовительная компания оставила вахту на его южной оконечности, чтобы никто не захватил купленных ею гектаров леса. Пара рыбаков из Красной гавани вполне могла остаться на зимовку. Но все эти люди находились на расстоянии нескольких миль от Фиби. К тому же она не знает, откуда ждать помощи.
Несмотря на то, что Хосмен был одет достаточно тепло, он начал мерзнуть. Ветер буквально срывал с Алекса одежду, пробирая до костей.
Молодой человек понятия не имел, сколько еще идти до Большой гавани, но твердо знал, что восточная оконечность острова Мей находится к ней ближе всего. По неизвестной ему причине перед мысленным взором Хосмена временами всплывал образ Фиби. «Странное дело, – думал Алекс, – ведь мне даже не нравилась эта женщина». Хотя он не стал бы отрицать, что она была прекрасна, как зимняя луна, бледная, совершенная и далекая. Ледяная принцесса. Ее лик сиял, подобно путеводной звезде, призывая двигаться шаг за шагом вперед. Хосмен вспоминал, какой была девушка. Он видел ее и разъяренной и испуганной, но упрямой, гордой и уязвимой. Он видел, как Фиби старалась стать одной из поселенок, сблизиться с местными, не взирая на трудности.
Ее разочарование в родном отце явилось для Алекса полной неожиданностью. Прежде он считал, что все богатые заодно и привыкли считать себя непогрешимыми. Тем не менее девушка прислушалась к его словам, поверила ему.
Шагая наперекор сбивающему с ног ветру, Хосмен долго размышлял о юной мисс Кью и, в конце концов, пришел к выводу, что совершенно ее не знал. Она по-прежнему оставалась для него загадкой. Алекс понял: эта девушка что-то скрывает в себе, и ему хотелось бы знать, что именно. Мысли, страхи, тайны – все без исключения. Фиби была женщиной, которую он жаждал познать. Взяв ее в плен, Алекс не заметил, как сам стал заложником.
Сражаясь с бушующей стихией, мужчина чувствовал, как с каждым часом им все более овладевает безумие. Стараясь не думать о том, что может замерзнуть насмерть, Хосмен молил всех известных ему богов о помощи, о силах добраться до острова и отыскать девушку.
После того как Алекс нашел наконец Макроя и выпросил у него старый баркас, Хосмен вернул себе надежду на спасение Фиби. Но сам шкипер ни за какие деньги не согласился отвезти Алекса на своем пакетботе. Конечно, это было безумием отправляться в путь в такую погоду на баркасе, который почти отслужил свой срок. Но Алекс Хосмен не был бы самим собой, если бы не рискнул. В конце концов девушка оказалась на острове по его вине.
***
Фиби пересчитала зарубки, которые она сделала на стене около печи. Уже пошли четвертые сутки с тех пор, как девушка оказалась одна на острове. Снежный буран закончился, оставив после себя огромные сугробы. От странной опустошенной красоты заснеженного острова у Фиби захватывало дух, хоть ей и становилось при этом страшно. Снегом засыпало все – дороги, овраги, скалы и камни. У некоторых небольших построек, вроде дома О'Брайенов или сарая Майлы, замело крышу.
Каким искушением было вообразить, что и тебя точно так же укроет мягкий снег. Порой Фиби тянуло выйти на улицу и отдаться на волю снежной стихии. Но девушка всегда отговаривала себя от этой затеи, потому как снег никогда бы не затянул ее душевных ран. А с ними так трудно было жить.
Она слабела с каждым часом. Скудная пища и постоянное переутомление делали свое дело. Но больше всего угнетало одиночество. Не зная, как убить время, Фиби панически боялась, что скоро сойдет с ума.
– Мне необходимо какое-то занятие, – эхом отозвались ее слова в пустой комнате. – Я потеряю рассудок, если не найду, чем заняться.
Девушка обыскала всю хижину, но не нашла и клочка бумаги. Пера и чернил тоже не было, а чтение уже не занимало. Алекс Хосмен и впрямь чрезвычайно тщательно очистил свое жилище на зиму.
«Сколь бесцветна и пуста была моя жизнь, – размышляла Фиби, с тоской обнаружив, что не может придумать себе какое-нибудь дело. – И как постыдно, что я этого не замечала».
В ту ночь девушке опять приснился сон про медведя. Ревущее чудовище надвигалось на нее, а она, спотыкаясь, пятилась, и ее туфли гулко стучали по полу оперного зала с красным занавесом. Стук пробудил Фиби ото сна.
Девушка вскочила, чувствуя, как бешено бьется ее сердце.
– Сон, – прошептала она, жадно хватая ртом воздух. – Это был всего лишь сон.
Сияние рдевших в печи углей отбрасывало тусклый оранжевый свет на дощатую входную дверь. Остальное скрывала кромешная тьма. За окнами выл ветер, но сквозь визг бури Фиби вновь услышала отчетливый стук.
«Наверное, это хлопает на ветру открывшаяся дверь дровяного сарая», – решила она. Мысленно успокаивая себя, девушка стала пробираться к висевшему на стене дробовику.
Стук становился все громче. Фиби живо представила себе огромного медведя-людоеда, пытающегося забраться в ее хижину. Когда девушка взводила курок, руки ее тряслись.
Отец всегда положительно относился к упражнениям в стрельбе. Стрельба считалась спортивной привилегией богатых. Фиби и представить себе не могла, что когда-нибудь ей придется воспользоваться ружьем, чтобы спасти свою жизнь.
Она уперлась плечом в приклад.
Дверь хижины распахнулась настежь.
Снежный ветер хлестнул девушку по лицу, а вместе с ним в хижину ввалился медведь. Лохматый, ужасающих размеров, он был куда больше того, что ей снился. Фиби нажала курок, и ружье выстрелило.
Тварь, странно застонав, рухнула на пороге.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Отдача была настолько сильной, что Фиби еле удержала равновесие. От удара прикладом ее правая рука повисла плетью, и дробовик рухнул на пол. Едкий пороховой дым наполнял комнату, смешиваясь со снежной метелью, врывающейся через распахнутую дверь. А на полу лежал мертвый мужчина.
В то самое мгновение, когда ее дрожащие пальцы нажали на курок, Фиби увидела, что это вовсе не медведь, а человек в куртке из медвежьего меха. Однако было слишком поздно.
Пламя камина бросало зловещие отблески на безвинную жертву. «О, Господи, – мысленно простонала девушка, – неужели я совершила убийство?!»
Она опустилась на колени возле укутанного в меха тела. Зная, что теперь этот человек не причинит ей вреда, Фиби все равно боялась. Незнакомец лежал лицом вниз, неподвижный и безмолвный. В полумраке девушка не заметила никакой огнестрельной раны. Она потрясла мужчину за плечо.
– Эй… вы?…
Человек не подавал никаких признаков жизни.
– О Господи, неужели вы мертвы? – прошептала Фиби, переворачивая свою жертву на спину.
Откинув меховой капюшон, девушка разглядела небритое, но тем не менее до боли знакомое лицо.
– О, нет! – всхлипнула она, содрогаясь от ужаса. – Я застрелила Алекса Хосмена!… Ну, пожалуйста, не умирай, я очень-очень прошу…
Мысленно бормоча бессвязную молитву, Фиби открыла печную дверку, чтобы получше осветить комнату. В тот же миг в хижину вбежал Пушок, стуча заледенелыми лапками. Он радостно носился вокруг хозяйки, но та не обратила на него никакого внимания.
Пронизывающий до костей ледяной северный ветер врывался через распахнутую дверь, превращая слезы, льющиеся по лицу девушки, в крошечные льдинки. Плотно закрыв дверь, она посмотрела на Алекса и вдруг совершенно неожиданно для себя поняла, что абсолютно спокойна.
Фиби взяла его лицо в свои ладони и стала растирать холодную, как лед, кожу. Ей всегда казалось, что у Алекса красивое лицо, отмеченное печатью силы и характера, но прежде она никогда не позволяла себе любоваться на него.
– Нет, нет, я тебя не потеряю, – шептала девушка. – Я тебя не отпущу.
Она приложила ухо к его груди, но так и не смогла понять, дышит Хосмен или нет. Сознавая, что первым делом должна найти место ранения, Фиби стянула с Алекса куртку. От мужчины пахло снегом и соснами, и девушке стало любопытно, каким же образом он все-таки до нее добрался.
Дотронувшись рукой до шеи Алекса, она замерла.
– Ну, должен же быть пульс, – бормотала отчаянно Фиби. – Должен… Должен…
Хоть девушка и пыталась отогнать мрачные мысли, она не могла не вспомнить печальной истории о Томе Холле и его жене, и о том, как бедная женщина провела долгую зиму с окоченевшим трупом.
Фиби закатала рукава и попыталась еще раз. Пальцы ее дрожали, и она никак не могла нащупать пульс.
Алекс обязан был остаться в живых. Он ведь пришел бог знает откуда, наверняка испытав невыносимые тяготы, чтобы вернуться к ней. Такой крепкий мужчина не мог погибнуть от простой огнестрельной раны.
Фиби бросила в огонь еще одно полено, зажгла лампу и поставила рядом с Алексом, чтобы получше осмотреть его. Девушка стянула с Хосмена унты и принялась раздевать его, надеясь найти рану.
«Живи, – внушала она. – Пожалуйста, живи. Ты должен жить».
Но кроме жалобного повизгивания собаки, тихого треска поленьев и завывания ветра, не было слышно ни звука.
Фиби охватило чувство невыразимой утраты. Хоть Алекс и был ее похитителем, в данный момент она готова была отдать свою жизнь в обмен на его.
Девушка привстала и почти сразу же увидела дробь. Большая часть заряда вонзилась в стену хижины почти в трех футах от дверного проема, а остальные дробинки были рассыпаны по полу.
– Я выстрелила всего лишь один раз, – промолвила она вслух, чувствуя, как в душе зарождается надежда. – Я выстрелила всего лишь раз и промахнулась. Слава Богу, я промахнулась!
Склонившись над Алексом, Фиби прошептала ему на ухо:
– Нет, ты не умер… Ты просто простудился… Ничего, скоро ты отогреешься, и все будет в порядке…
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы оттащить молодого человека на свое импровизированное ложе. Девушка вновь коснулась его лица – кажется, он уже отогревался…
– Слава тебе, Господи, – всхлипнула она. – Сработало. Ты отогреешься, и все будет хорошо.
Руки и ноги Алекса были по-прежнему холоднее льда. Фиби подбросила в печку как можно больше дров, и как только пламя загудело, взялась за работу. Одежда Хосмена, особенно верхняя, была мокрой.
«Ее необходимо во что бы то ни стало снять».
Когда после многочисленных попыток девушке удалось стащить с мужчины куртку, она остолбенела от ужаса: Алекс был ранен в голову. Капюшон взмок от крови.
– Я не хотела тебя убивать, – запричитала Фиби, перевязывая голову Хосмена куском муслина из своих швейных принадлежностей.
Алекса нужно было согреть, поэтому девушка решила раздеть его практически догола. Снимая с молодого человека мокрую одежду, она добралась до шерстяных кальсон, тоже сырых и холодных. Под ними оказались фланелевые трусы.
– Это мы оставим на тебе, – процедила Фиби сквозь зубы, пытаясь не думать ни о чем, кроме как о спасении жизни Алекса.
Она укрыла Хосмена всеми одеялами, что были в хижине, и положила под его голову подушку. Затем проверила, есть ли в чайнике вода, чтобы согреть чаю, когда Алекс очнется.
Но, глядя на то, как неподвижен и бледен был мужчина, Фиби опасалась, что он никогда не придет в себя. Этот молодой человек победил бурю, добравшись сюда, но теперь, похоже, буран брал свое.
– Нет! – воскликнула она, не выдержав. – Ты обязательно должен выжить, Алекс Хосмен! Ты меня слышишь?!
Конечно же, он ничего не слышал… и был холоден, как могильный камень, а тепла печи явно не хватало.
Фиби присела, рассеянно гладя пса. От осознания того, что ей предстоит сделать, девушка вся дрожала. Заставив себя рассуждать здраво, она немного успокоилась. Речь шла о жизни и смерти, а не о близости между мужчиной и женщиной.
Раздевшись, Фиби забралась под одеяла. Алекс замерзал, и сейчас казался ей огромной сосулькой.
«Если я не сделаю этого, он погибнет».
Собравшись с духом, девушка попыталась крепко обнять молодого человека. Дрожащими пальцами она коснулась его плеча, но тотчас же их отдернула. У Фиби перехватило дыхание, и она в ужасе отпрянула от Алекса, чуть не лишившись чувств.«Коснись его, – внушала себе девушка. – Коснись его».
Она повторила попытку, и ей опять стало не по себе. Едва не расплакавшись, Фиби закусила губу, понимая, что должна заставить себя отбросить прочь все нелепые страхи и отогреть Алекса Хосмена.
Девушка положила ладонь ему на грудь. Но что-то подсказывало, что нужно сильнее прижаться к этому беспомощному мужчине. Содрогаясь от страха, Фиби зажмурилась и попыталась подумать о чем-то хорошем. О трели жаворонка за окном. Неторопливой беседе с подружками на залитой солнечным светом веранде. Поездке в Лондон.
«Ну, потрогай же его», – чем больше она медлила, тем меньше оставалось у Алекса шансов выжить.
У девушки мелькнула циничная мысль – с какой целью Хосмен вернулся: спасти ее или просто для того, чтобы вернуть себе заложницу?
Поборов нерешительность и глубоко вздохнув, Фиби положила голову ему на плечо. Сердце молодого человека билось, угадывалось и едва слышное дыхание. Тихонько охнув, девушка прижалась всем телом к телу Алекса, вновь стараясь думать о хорошем. Она вспомнила об искрящемся на солнце море, о голосах рабочих, травящих байки в рыбном цеху, об Алексе Хосмене, который мог запросто нести на каждом плече по стопудовому мешку с мукой, о губной гармошке Грозного Рика.
Иной человек решил бы, что это размышления медленно сходящей с ума женщины, но Фиби не придавала этому значения, потому что они помогали побороть страх.
И тут девушку пронзила мысль о неподвижности Алекса.
– Конечно же, – прошептала она. – Он ведь без сознания.
Да, мужчина столь послушен и нестрашен лишь тогда, когда он лежит без чувств.
Окончательно успокоившись, Фиби уже ничего не боялась и думала лишь о том, как побыстрее отогреть Алекса. Она не спеша растирала его окоченелые конечности, то и дело прикасаясь к его лицу. Камни, которые девушка нагревала с вечера, уже остыли, и ей пришлось снова положить их под печь.
А потом она вновь обняла молодого человека, молясь про себя за этого могучего, странного, раненого ею мужчину, добравшегося сюда, несмотря на снежную бурю, ради нее.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Он был охвачен огнем. Смертоносные языки пламени пожирали его руки и ноги, и эта пытка была невыносима. Крик застрял в его горле. Он видел только алую дымку смертельного огня и слышал ровный однообразный гул пламени. Теперь он оказался в аду и при этом был совершенно недвижим и беспомощен.
– Слава Богу, – расслышал он сквозь гул пожара. – Ты очнулся.
Шокирующая реальность прервала его сон. Глаза Алекса Хосмена открылись. Несколько секунд он ничего не видел, кроме слепящей белизны. Затем склонившееся над ним лицо приобрело четкие очертания. Перед ним стояла с озабоченным видом взволнованная девушка. Мисс Фиби Кью.
– Привет, принцесса, – еле слышно прошептал Алекс.
– С вами все в порядке? – спросила девушка.
Он заморгал, щурясь от слишком яркого света. За окном кружился снег, такой белый на фоне голубого неба.
– Я жив, – ответил Хосмен.
Язык у него заплетался, будто у пьяного, руки и ноги горели огнем, и Алекса очень сильно знобило. Молодой человек посмотрел на свои руки. Кончики пальцев приобрели зловещий багровый оттенок.
– Мне кажется, вы отморозили свои руки и ноги, – сказала Фиби. – Я никогда прежде не сталкивалась с обморожениями, но думаю, это как раз тот случай. Вам очень больно?
«Жжет, как каленым железом», – подумал Алекс, но решил не говорить об этом вслух. Он пытался хоть что-то вспомнить, но понял, что частично потерял память.
– Как тебе удалось вернуться ко мне? – спросила девушка.
Оказавшись на баркасе, Хосмен утратил счет времени. Но, судя по всему, ему крупно повезло, поскольку само провидение оказалось на его стороне.
Когда баркас начал тонуть, Алекс уже терял сознание. Он понятия не имел, где оказался. Только увидев сквозь метель очертания Молочной горы, Хосмен убедился, что перед ним остров Мей. Но даже тогда он сомневался в абсолютном успехе своей затеи. Остров был слишком велик.
Алекс уже плохо помнил, как карабкался по скалистому хребту и съел последние запасы воблы, чтобы поддержать угасающие силы. Все, что осталось у него в памяти, так это жуткий мороз и безумный вой ветра.
– Я пришел сюда пешком… с юго-восточной оконечности острова, – с трудом проговорил Хосмен, слишком измученный болью для того, чтобы продолжать дальнейший разговор. В глазах у Алекса помутнело, и он снова впал в забытье.
И тогда он увидел Фиби. Снежную принцессу. Она была его путеводной звездой. Ради нее он пришел сюда. Быть может, это именно она и спасла его в ледяной пустыне.
Когда Хосмен снова очнулся, то увидел вполне обычную, очень усталую женщину.
– Ты поправишься? – спросила она.
– Думаю, что да, – еле слышно прошептал Алекс.
К молодому человеку подбежал Пушок, весело виляя хвостом, и принялся его облизывать. Хосмен не мог скрыть отвращения, но постарался улыбнуться.
– Итак, маленький крыс тоже выжил.
– Алекс, это так славно, что вы взяли с собой собачку. Вы такой милый.
Милый?… Прежде так его никто не называл. Никто даже не смел.
– Нет, я здесь ни при чем. Дурачок сам за мной увязался.
Девушка протянула Хосмену кружку.
– Чай с медом. Поверить не могу, что вы вернулись.
Он тоже не мог поверить. Если бы мисс Фиби Кью просто была его заложницей, пошел ли Алекс по льду для того, чтобы отыскать ее?
Мужчина потянулся к растрескавшейся эмалированной кружке, но обмороженные пальцы не слушались. Фиби вовремя подхватила кружку, чтобы горячий чай не расплескался.
– Подождите, – сказала она. – Я вам помогу.
Алекс покорно ждал, пока девушка поправляла подушку под его головой. А затем она поднесла к его губам кружку. Выпив весь чай, Хосмен почувствовал себя намного лучше.
Алекс приподнялся на локте и посмотрел по сторонам. Утро. Это его хижина в поселке.
– А где моя одежда? – спросил он. Лицо Фиби залила пунцовая краска.
– Я повесила ее у огня сушиться. Хосмен пристально посмотрел на девушку, мысленно представляя, как она его раздевала.
– Жаль, я был без сознания, а то бы сам разделся.
– Я подумала, что вы умрете в этих мокрых, обледенелых тряпках.
– Да я и сам того боялся, – буркнул Алекс, переводя взгляд на лежащий на полу дробовик. Он никогда не оставлял там ружье.
К молодому человеку постепенно возвращалась память. Он вспомнил, как увидел стелившийся из трубы дымок. Отблеск пламени за окном. Как бежал по снегу пес.
«Наконец-то я тебя нашел», – именно это и было его последней мыслью.
А затем он распахнул дверь, и тут прогремел выстрел.
– Ты меня застрелила! – воскликнул Алекс, вскакивая с ложа. Голова его закружилась, и он чудом удержался на ногах.
Фиби обхватила колени руками. – Я не хотела.
– Ну как же. Ты ведь целилась в меня из ружья. Спустила курок. Как еще прикажешь это понимать?
– Просто я подумала, что вы чужой… точнее, медведь.
– Медведь?!
– Было темно… К тому же на вас была медвежья шкура.
– Проклятье!
– Но я промахнулась, – возмутилась Фиби. – Почти что промахнулась, – добавила она, виновато склоняя голову.
«Хватит лежать, – подумал про себя Алекс, – надо самому осмотреть рану». Но тут ему стало так плохо, что он пошатнулся и чуть не упал. Хосмен схватился за первое, что попалось ему под руку… за Фиби.
Девушка всхлипнула.
– Хватить ныть, – бросил он. – Сейчас я приду в себя.
Постепенно в глазах у Алекса прояснилось. Потрогав голову рукой, он нащупал сделанную наспех повязку. Ткань была шершавой от запекшейся крови. Хосмен посмотрел на свои пальцы. Это действительно была кровь. Алекс отпустил девушку.
– Как это случилось?
– Да я промахнулась, клянусь вам. Видите?
Фиби подбежала к дверям, показывая на застрявшую в косяке дробь.
– Скорее всего, вас задело рикошетом.
– О, черт! – выругался Алекс.
– Не надо ругаться!
– Отлично, а что же мне делать, принцесса, молиться?
Густо покраснев, девушка уставилась на его обнаженную грудь.
– Первым делом вам следует одеться. А потом что-нибудь поесть и обязательно как следует выспаться.
Ворча что-то невразумительное, Хосмен натянул сухие штаны, носки, сапоги и вышел во двор. Когда он вернулся, Фиби уже расставляла на столе миски.
– В умывальнике теплая вода… – проговорила она, не поднимая глаз.
Алекс вымылся и сел за стол, ощутив острый приступ голода. Девушка подала ему кукурузную кашу, политую соусом. От этого блюда стошнило бы крепчайшего из лесорубов, однако молодому человеку оно показалось сладчайшей амброзией. Он съел все подчистую, не сказав ни слова.
Справившись с нехитрой пищей, Хосмен осмотрелся. Повсюду лежали вещи Фиби. Предметы дамского туалета. Правда, их было не так много, так как большую часть отправили набольшую землю, но все же внимание Алекса сразу же привлекли небрежно брошенный чулок, гребешок, какие-то кружева и пузырек с таинственно пахнущей жидкостью.
У печи были беспорядочно свалены дрова, а полки заставлены продуктами из магазина – мукой, сиропом, консервами и копченой рыбой.
Фиби невольно поймала его взгляд.
– Я вломилась в вашу лавку, – виновато проговорила она, пожав плечами. – Воспользовалась топором.
– Да не буду я тебя ругать, – ответил Алекс. Честно говоря, он был несколько удивлен.
Девушке удалось в одиночку пережить здесь снежный буран. Не каждый мужчина был способен на такое.
– Ну, так что же случилось? – спросил он в гнетущей тишине. – Почему ты осталась?
– Да это вы меня оставили.
– Но ты же должна была быть на борту «Кинга».
– Мне надо было кое-что забрать с острова. Явно взволнованная, Фиби стала убирать со стола посуду.
– Зачем ты решила вернуться? Что именно ты забыла?
– Да все это глупости, – пробормотала девушка, стараясь не смотреть на Хосмена. – Хотела набрать себе мешочек агатов из ручья…
Так сказать, сувенир на память об острове Мей. Я подумала, что больше никогда уже не увижу этих мест.
«Да, странная птичка, – рассуждал про себя Алекс. – Ее привезли на остров насильно, и тем не менее она захотела сувенир на память о времени, проведенном здесь. Неужели Фиби полюбила эти места?»
– Ты должна была сказать об этом мне. Мы бы тебя подождали.
– Ну, честное слово, я думала, что это займет всего лишь несколько минут… Я вовсе не хотела заставлять меня ждать. Меня преследует злой рок. В ночь пожара я вернулась за драгоценностью, когда-то принадлежавшей моей матери. И именно в этот миг вы ворвались в дом отца… Ох, чем быстрее мы выберемся из этой переделки, тем лучше будет для всех.
– Послушай, принцесса, так просто мы из нее не выберемся.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что мы застряли в этих льдах и снегах на всю зиму. И до первой оттепели острова не покинем.
Фиби побледнела.
– А когда это будет?
– В апреле, скорее всего. А может быть, в марте, если весна придет раньше.
Лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок. – Но это же больше трех месяцев!
– Считать я и сам умею, принцесса. Некоторое время Фиби что-то бессвязно шептала, потом встала из-за стола и, пошатываясь, вышла во двор. Алекс отчетливо расслышал, как ее вырвало.
